Инородное тело - Захар Брон - Интервью - 2002-02-23

К. ЛАРИНА Я с огромным удовольствием и трепетом представляю вам нашего гостя, всемирно известного скрипача Захара Брона. Здравствуйте, Захар, рады приветствовать вас здесь, в студии радиостанции "Эхо Москвы". Я сразу скажу, что Захар Брон без инструмента никуда не ходит. Я так понимаю, что это ваша такая охранная грамота. Да?

З. БРОН Ну, я думаю, что многие скрипачи со своими инструментами не расстаются.

К. ЛАРИНА Что за инструмент, сразу скажите?

З. БРОН Я играю на уникальном инструменте, который мне был предоставлен одной чикагской организацией, "Обществом Страдивари" в Чикаго. Это инструмент уникальный, сделанный в 1742-м году Гварнери де Джезл, на котором его особенность еще он раньше принадлежал знаменитому Генриху Венявскому.

К. ЛАРИНА Самый первый инструмент свой помните?

З. БРОН Самый первый трудно вспомнить. В наше время было традиционно усилиями родителей в возрасте пяти лет начинать. Но уже в сознательном возрасте помню.

К. ЛАРИНА - Сколько стоил?

З. БРОН Ну, знаете, те цены были смехотворны.

К. ЛАРИНА Рублей семь, да?

З. БРОН По сравнению с ценами, которые сегодня, недостижимые.

К. ЛАРИНА Я бы хотела в начале нашей программы все выходные данные сказать о концертах, исправить нашу оплошность. Мы сегодня утром разыгрывали билеты на ваш концерт, но почему-то представили это как мастер-класс. Тот, который будет 28-го февраля в Рахманиновском зале Консерватории. Вот про это немножечко скажите, что это будет за концерт.

З. БРОН Да, вот идея была, я надеюсь, что она будет интересно реализована, чтоб в этом концерте выступили как бы сливки моего класса, четыре, я бы сказал, уникальных молодых музыканта, которые уже в своем юном возрасте, - самой младшей 14 лет, - представители разных стран, Германии и Соединенных Штатов, Японии и России. Они уже в свои молодые годы имеют массу регалий, побед, но не это главное. Главное, что у них с одной стороны, есть за душой о чем публике своим мастерством рассказать, и у них есть средства профессиональные это реализовать. Я думаю, что те, кто придут в концерт, получат большое удовольствие.

К. ЛАРИНА Вас называют не только великим музыкантом, но и великим педагогом. Как вы думаете, поскольку вы учите, у вас много учеников, вот дар педагогики столь же редок, как и любой другой?

З. БРОН Я бы не разделял понятия музыкант, педагог, исполнитель.

К. ЛАРИНА Ну, как, бывают

З. БРОН Музыкантом надо быть всегда. Но, если говорить о специализации, то мне представляется, если анализировать исторический опыт, то при довольно редком настоящем даровании исполнительском, педагогический дар встречается еще реже. С этим связано, что довольно в истории редко возникали такие феномены, как определенные скрипичные, или там другие исполнительские школы. Всегда они были связаны с именами тех или других великих педагогов.

К. ЛАРИНА Что вам интересно в ваших учениках?

З. БРОН Мне всегда интересно встречаться с настоящим дарованием, потому что, на мой взгляд, если дарование действительно настоящее, оно всегда уникально, и поэтому выводя на поверхность те возможности, благодаря профессиональному развитию, всегда сталкиваешься с какими-то неожиданными откровениями, которые только могут быть отмечены искрой божьей. И поэтому я всегда говорил, что как бы я ни был уставший, измученный, или пресыщенный чем-то, когда я встречаюсь с этим дарованием, я как бы заново рождаюсь. У меня заново какие-то новые идеи появляются.

К. ЛАРИНА Скажите, пожалуйста, а сразу можно угадать? Вот с первого прослушивания?

З. БРОН Вы знаете, я думаю, это трудный вопрос.

К. ЛАРИНА Но бывали ошибки, когда вы какие-нибудь разочарования переживали?

З. БРОН Да дело в том, что я уже давно в моей практике для себя поставил условие, что при любом первом впечатлении, я все-таки даю себе возможность в работе немножко посмотреть. Я, конечно, ошибался, но очень редко.

К. ЛАРИНА Обидно, когда ошибаетесь?

З. БРОН Ну, естественно, обидно, но когда я ошибался в тех нескольких случаях, я учеников не бросал, а все равно доводил их до высокого профессионального уровня.

К. ЛАРИНА Ну, самое время теперь немножечко поговорить о ваших учителях. Кому бы вы сказали спасибо в своей жизни?

З. БРОН Да, безусловно, вспоминая мои годы обучения, я должен сказать, что я счастливый человек, я учился в то время, в Советском Союзе, в Москве был золотой период. Я о моих учителях сейчас скажу, но кроме моих учителей была такая атмосфера, когда одновременно выдающиеся музыканты работали. Сама атмосфера не позволяла не стремиться к совершенству. То, что сейчас иногда бывает. А конкретно о моих учителях Мне повезло, что я в юном возрасте встретил такого, немножко, я думаю, забытого сейчас, но, на мой взгляд, уникального совершенно музыканта, скрипача, это когда-то легендарного, как Буся Гольдштейн, мне посчастливилось у него в течение шести лет заниматься в юном возрасте, здесь, в Москве. И потом, конечно, в классе Игоря Ойстраха, и общение с Давидом Иосифовичем Ойстрахом, конечно, это незабываемые страницы в моей жизни. Этим людям я обязан всем.

К. ЛАРИНА Что кроме мастерства передает учитель?

З. БРОН Очень многое, вы знаете, очень многое, что я в детстве, в юности слышал от моих великих учителей, или видел, может быть, я не совсем тогда понимал, насколько это важно, я с годами понимаю, что восприняв некоторые вещи, я стал просто богаче и мобильнее в моей деятельности и в работе. То кроме конкретных профессиональных навыков, знаний, которые учитель передает это сам образ жизни, образ служения музыке. Вот это то, что учитель должен передавать своему ученику. И вот то, что мои учителя передали. Как мне удалось за такой, относительно исторически короткий период, уже вот столько создать, стольким молодым людям дать настоящую жизнь. Но вы знаете, что много моих учеников уже сейчас входят в мировую элиту.

К. ЛАРИНА Репин.

З. БРОН Ну, не только Репин. И Венгеров, и многие другие. Но это было возможно только потому, что когда я учился, я видел, как мои учителя совмещали свою исполнительскую деятельность с педагогической карьерой, как они не делали себе никаких периодов отдыха между выходом на сцену, и приходом в класс. И я вот, когда молодым человеком начал работать в Новосибирской консерватории, я невольно пытался эту линию продолжить. И когда у меня что-то получалось, плюс приходили какие-то мои новые идеи, это все создало вот то, о чем сейчас мы говорим.

К. ЛАРИНА Но можно только так, только чтобы вот было такое самопожертвование? Иначе невозможно?

З. БРОН Понимаете, художник в любой области искусства, если он не горит, то он не артист, не художник. Конечно, нужно гореть со смыслом, естественно. Но не гореть невозможно.

К. ЛАРИНА Я все-таки прочту все эти консерватории, которые у меня здесь написаны. Профессор Венской, Женевской, Кёльнской, Стокгольмской и Нью-йоркской консерватории. Это правда? И что, продолжить можно этот список?

З. БРОН Там есть некоторые мнения о Нью-йоркской, - нет, но вот три года мое имя носит академия в Японии, в Иокогаме, а почетный профессор я действительно во многих академиях. Пропущена Новосибирская консерватория, с которой я не рву связи.

К. ЛАРИНА Вот я хотела бы во второй части нашей программы поговорить о вашей жизни человеческой, о жизни человеческого духа, вспомнить про Новосибирск. Я, кстати, залезала в интернет перед тем, как встретиться с вами, и удивилась огромному количеству информации, которую предоставляет новосибирская пресса, новосибирские сайты. Они вас там обожают, и вообще боготворят.

-

К. ЛАРИНА Я хотела бы поговорить о том, что было в вашей жизни в смысле географических перемещений, потому что ваш отъезд за пределы страны каким-то получился таким, кривым, поскольку сначала вы уехали из Москвы в Новосибирск, где остались, по-моему, на 14 лет. А уж потом, потом пошли по всему миру. Почему вы решили вдруг уехать из столицы, где все есть, где все дают? Или ничего не давали?

З. БРОН Да, это интересный вопрос. Я пытаюсь вспомнить эти годы. Дело в том, что видимо это было во мне заложено, хотя это я не осознавал тогда так явственно, что при том, что я был активным исполнителем и лауреатом многих конкурсов, но мне хотелось как-то вот в педагогической области тоже как-то себя предложить, и, в общем, мне это доставляло какое-то удовольствие, хотя, конечно, никаких особых тогда еще идей не было в молодом возрасте. И поэтому, если вы вспомните те годы, я как раз заканчивал аспирантуру Московской консерватории

К. ЛАРИНА Какой год?

З. БРОН Это был 74-й год.

К. ЛАРИНА Самый страшный, да. Расцвет застоя.

З. БРОН Ну, да. И мы, так как я не был человеком, у которого в паспорте стояла московская прописка, тогда была проблема, поэтому распределение было неизбежно, но можно было его, конечно, и избежать. И в этом плане было такое совпадение: в июне 74-го года в Москве проходил всесоюзный конкурс-отбор для участия советских скрипачей в конкурсе Паганини. И так случилось, что, выступая там, я победил. И должен был в сентябре ехать в Геную, на конкурс. Ну, мы все были полны надежд, я, естественно, надеялся, что я неплохо там выступлю. Но, если вы помните, тогда без подписи месткома, профкома, еще там многих организаций выезд заграницу был невозможен. А чтоб документы нужна была обязательно моя подпись под распределением. Поэтому, когда мне предложили несколько вариантов распределения, я, в общем-то, подписал Новосибирск, потому что я был немножко знаком там с людьми. Но я был абсолютно уверен, что я там не поеду, потому что я думал, что в конце сентября день рождения Колумба, открывается конкурс Паганини, я буду в Генуе, потом, если я выступлю успешно, на что я надеялся, то я там останусь на концерты. Ну а потом уже учебный год начинался, и как показывал опыт уже моих некоторых коллег в предыдущие годы, естественно, распределение не имело никакого смысла. Но случилось так, что в середине августа пришло сообщение, которое тоже, к сожалению, было часто характерно для тех лет, что по каким-то причинам, которые были известны только там, наверху, то отменяется участие советской делегации в конкурсе Паганини. Поэтому в конце августа, имея подписанное мной, в моей биографии появилось теплое слово Сибирь. Наверное, это ограничилось бы каким-то годом, полугодом

К. ЛАРИНА Если не даете Геную, дайте хоть Новосибирск, да?

З. БРОН Ну, да. Но мне там повстречались такие люди, которые в конце концов поддержали мои в то время как бы сумасшедшие идеи, в те годы застоя, как вы назвали. Но мне эти люди помогали делать такие вещи, которые трудно предположить, что это возможно было достичь в те годы. Менять учебные графики, которые были невозможно тогда многие вещи. И, конечно, мне бы хотелось отметить в этом плане еще сейчас функционирующего ректора Новосибирской консерватории, доктора, профессора Евгения Георгиевича Гавуренко, который делал невозможные вещи, ничего не имея конкретного, но интуицией меня поддерживая. Не будь этого, не знаю, появился ли бы в настоящем виде тот феномен, который сейчас есть, Вадик Репин и Максим Венгеров. Потому что они оба родились в Сибири, в Новосибирске. Еще больше того, интересно, Максим Венгеров родился в августе 74-го года, в тот месяц, когда я приехал в Новосибирск. Вот так началась работа в Новосибирске.

К. ЛАРИНА Но 14 лет это же много, это же жизнь целая.

З. БРОН Безусловно, безусловно. Вы знаете, я бы, наверное, вообще бы не представилось случая уехать из России, хотя должен оговориться, я и в те годы не эмигрировал, я уехал, когда уже в связи с перестройкой было возможно уже работать на Западе.

К. ЛАРИНА А вы никогда не хотели уехать?

З. БРОН Вы знаете, это трудный вопрос. В какие-то моменты хотел, но хотел из-за каких-то сложностей, но в общем-то, такая цель явно передо мной не стояла никогда. Но последней каплей, могу сказать откровенно, это был вечер перед отъездом на конкурс в Брюссель в 89-м году. Как всегда, на Арбате, в министерстве культуры СССР, получая зарубежный паспорт с визами, которые выдавались всегда в последнюю минуту, чтобы нельзя было ничего изменить, как сейчас, снятие российских лыжниц в последнюю минуту, было то же самое раньше. Я получал для нашей группы, Вадик Репин с мамой, моя замечательная пианистка, Ирина Виноградова, и я должны были ехать на конкурс. При том, что я имел тогда огромную поддержку в лице для меня не забываемого Тихона Николаевича Хренникова, без которого в те годы

К. ЛАРИНА Да что вы!

З. БРОН Я могу много рассказать, не пробил бы я ничего, ни для Вадика, ни для себя, ни для Максима, в те годы. Поэтому я считаю, что это не должен забывать ни я, ни Вадик Репин, ни Максим Венгеров. Ту неоценимую помощь, ценой которой было только то, что мы играли музыку Тихона Николаевича, которая, в общем-то, очень хорошая. Вот, понимаете, но он делал это бескорыстно в остальных во всех вещах. Но, тем не менее, когда перед вылетом в семь утра в Брюссель на крупнейший конкурс в 8 вечера я получил паспорта, и в трех паспортах все было в порядке. А вы знаете, что конкурс длится месяц в Брюсселе, а в моем паспорте стояла виза на пять дней. Когда я спросил у этой дамы, которая выдавала, я, кстати, не помню ее имя, только я помню ее глаза, потому что я у нее часто получал, у нее от постоянного вранья как у булгаковских героев они все время косили немножко. Она сказала, ну, вот, бельгийское государство вам визу не дало дальше. Это было очень странно, конечно, но что было делать. Никто не мог этим вечером помочь. Мы приложили массу усилий, и там уже, в Брюсселе нашими уже такими, частными усилиями, виза продлили. И вот тогда на те предложения, которые мне поступили работать в разных странах мира, я ответил согласием. Но, естественно, я, все-таки, я тогда еще законопослушный человек, я еще в советском посольстве получил разрешение.

К. ЛАРИНА То есть, вас выпустили спокойно?

З. БРОН Нет, я там, оттуда уже попросил, и мне разрешили. Хотя был такой случай, тогда еще в вечерней новосибирской газете были письма трудящихся, где на вопрос в редакцию, кто-то из граждан спросил: скажите, дорогая редакция, правда ли, что наш известный музыкант Захар Брон, изменил родине и уехал на Запад? Отвечает ректор, нет, не правда. В общем, там целая дискуссия была по этому поводу. Должен сказать, что, конечно, я думаю, что и ректор, конечно, пережили это нелегко. То, что мы называли перестройкой не в экономическом плане, а нашем сознании, происходило тоже не очень просто. Если многие годы мы привыкли к чему-то И надо сказать, что достойно отнеслась к этому Новосибирская консерватория, и ее руководство, и поэтому я до сих пор почетный заведующий кафедрой там. Каждый год провожу международный фестиваль, и каждые три года там проходят, уже три раза, международные конкурсы скрипачей. Наверное, слышали. Проходят с огромным успехом, и собирают со всего мира огромную аудиторию. И участников, и членов жюри.

К. ЛАРИНА Вы имели возможность уехать в любую страну мира. Почему вы не выбрали Америку, а Европу?

З. БРОН Вы знаете, я наверное бы не смог. Я бывал, работаю в Америке много. Я европейский человек.

К. ЛАРИНА Интересно, что это значит?

З. БРОН Ну, вот это трудно словами определить. Не хочу обидеть Америку, замечательная страна, великая страна, но менталитет людей немножко отличается. На мой взгляд, при наличии, естественно, там разных людей, общая тенденция, может, от пресыщенности вот этой самой, каким-то этим богатством, не знаю, чем, им, в общем-то все до ручки. То, что в Европе нет.

К. ЛАРИНА Так подождите, и нашим всегда было все до ручки на самом деле.

З. БРОН Нет, извините, извините. Нашим было до ручки в какой-то области. Но, скажите, когда мы здесь работали, получая за это ничто, но отдавая все, нам не было до ручки, понимаете. Не совсем так. И вот в Европе, в менталитете людей есть немножко такая вот, которая нам ближе. Ну, мне так кажется. Поэтому в такие страны, которые я особенно люблю, в Японию, где меня очень хорошо признают, они там даже моего имени академия открыта. Я люблю туда с визитом приезжать. Но все-таки А почему именно Германия? Тоже могу сказать. Ну, я по молодости так рисковал, потому что, наверное, сейчас, когда я подумал бы, знаете, человек, который не имел ничего, отказываться от каких-то контрактов трудно. Но я тогда поставил такие условия, что я не хочу быть в этом смысле не то, чтобы предателем, но, во всяком случае, думать только о себе, и поэтому я сказал, я соглашусь там работать, где найдутся вот такие люди-спонсоры, которые позволят моим четырем-пяти лучшим ученикам продолжить свое обучение. И вот в немецком городе в Любеке такой человек нашелся. Поэтому я отказался в то время от постоянного в Лондоне, в таких в Роттердаме, и так далее. Я вот остался в Любеке. Сейчас я в Кельне.

К. ЛАРИНА Как семья ваша восприняла все эти перемещения?

З. БРОН Ну, через год уже приехали мои дети, и моя вся семья туда.

К. ЛАРИНА Дети там учились, естественно?

З. БРОН Ну, дети дочь моя приехала уже в зрелом возрасте туда, а сыну было только 8 лет, так что, он успел учиться в советской, русской школе только один год. Они уже, конечно, там уже росли. Что касается моей дочери, то я очень рад, что у нее с русской культурой все в порядке, она все-таки успела здесь учиться, и она, кроме того, что она пошла по линии филологии, она сейчас говорит на шести языках, учится в университете кёльнском, что касается сына, он, конечно, тоже свободно по-русски говорит, но, к сожалению, владеет он уже другими языками. В смысле литературы и письма больше английским и немецким, чем русским. Это мне немножко жалко. Хотя сейчас, сейчас я счастлив, что он учится в Москве, в Московской консерватории, виолончелист, учится у выдающегося педагога, у Натальи Николаевны Шаховской.

К. ЛАРИНА Скажите, пожалуйста, у меня к вам такой вопрос Ну, можно, наверное, спросить у вас, деньги меняют человека?

З. БРОН К сожалению, да. К сожалению. Мне кажется, что, конечно, какая-то более свободная финансовая ситуация мне помогла не столько стать другим человеком, я надеюсь, что не стал другим человеком, сколько вот в моей работе больше отдавать другим. Вот что дает. Но, к сожалению, к сожалению, особенно на примере некоторых сограждан бывших, я вижу, что деньги меняют в худшую сторону. Неумение справиться с новой ситуацией, может быть, это естественно. Но я думаю, что человек настоящий может справиться с ситуацией. Финансовая помощь, или такая какая-то новая ситуация финансовая, она может просто его больше делать открытым, и должна сделать. Потому что мне кажется, что кто больше отдает во всех смыслах, то в конце концов больше получит.

К. ЛАРИНА Сегодня Россия в качестве кого вообще существует? Что это за пространство такое для Захара Брона - Россия?

З. БРОН Ну, понимаете, да нет, ну, естественно, понимаете, я всегда говорю, каким бы языком я ни владел, все равно, уже в моем возрасте говорить, что я могу на каком-то языке больше чувствовать, чем на русском невозможно. Это первое. Во-вторых, как бы я ни привык где-то жить, я действительно не знаю то, что называется ностальгией, потому что у меня никогда не было ситуации, что я не мог вернуться. Всегда, когда я хотел, я мог приехать.

К. ЛАРИНА И вы знали, что уезжаете не навсегда.

З. БРОН Да, это я знал, и поэтому когда у меня спрашивают, есть ли у вас ностальгия

К. ЛАРИНА По березкам.

З. БРОН У меня ее нету, потому что я всегда мог вернуться, когда я хотел, и когда мне это было необходимо. Но то, что действительно я сказал, что есть вот Россия, особенно, даже вот не Новосибирск, Москва, для меня это особое место, где испытываешь какое-то особое вдохновение. Так оно и осталось. Как я вчера сказал по поводу меня спросили, я действительно отменил поездку в Сеул, чтоб приехать сюда. Хотел бы оговориться, что сейчас проходит мастер-класс в Рахманиновском зале, ежедневно, с утра и после обеда в Московской консерватории, где принимают участие юные музыканты, удивительно одаренные, со всего мира, из России в том числе. Естественно, для меня это было не вопрос, когда было такое предложение, потому что, как я вчера сказал, это грубо звучит, но сеулов много, а Москва одна.

К. ЛАРИНА А вам не жалко своих коллег, свою консерваторию? В смысле не жалко то, что вы не видитесь, а то, что все осталось, в принципе, в таком же ужасном, нищенском состоянии? И залы концертные, и профессура, которая получает копейки. Не жалко?

З. БРОН Ну, вот это слово "жалко" я не могу понять. Я испытываю какие-то не чувства жалости, а сопереживания, я бы сказал, потому что люди достойные, отдающие все, не имеют возможности получить то, что Что касается Новосибирской консерватории, то можете мне поверить, что в меру моих возможностей, конечно, я оказываю помощь как могу. Понимаете, и тот конкурс, который проходит три года. Конечно, и российское государство, и Новосибирская область спонсируют, но я помогаю, конечно, нахожу и спонсоров, и средства. И в других областях поддерживаю контакт, стараюсь помочь моим коллегам. Но в моих силах, конечно, не все можно сделать. Конечно, достойнейшие, талантливейшие люди, которые, опять же, в этой ситуации трудной финансовой делают тоже невероятные вещи, чтобы ни один западный коллега никогда в жизни в такой ситуации не делал. Чувство сопереживания, безусловно, да.

К. ЛАРИНА Такое унижение, оно каким-то образом способствует вообще развитию таланта, дара какого-то божьего?

З. БРОН Ну, конечно, можно себя успокаивать, что

К. ЛАРИНА Художник должен быть голодным.

З. БРОН Да, что голодным, и что без страданий не будет настоящей глубины творчества. Конечно, можно себя этим успокаивать, но лучше бы это было как-то в меньшей степени.

К. ЛАРИНА Значит ли это, все-таки, что талантливый музыкант молодой, ученик, студент, если он хочет выжить, как музыкант, прежде всего, он все равно должен отсюда уезжать, даже сейчас?

З. БРОН Нет, вы знаете, нет. В каких-то ситуациях неоднозначный вопрос, неоднозначный. Вот если бы вы поставили вопрос иначе, почему все-таки я остался Дело в том, что в случае педагогической деятельности в большей степени встает вопрос, что жизнь человеку дана один раз, и когда хочешь что-то реализовать, надо искать возможности, где это можно, отдать себя другим людям. Здесь это было бы в такой степени невозможно. Даже сейчас, хотя сейчас, конечно, легче. Что касается молодых людей, то, к сожалению, часто они едут не для совершенствования. Должен сказать, что я не во всем согласен с новой генерацией. Я думаю, что во многом, в изменениях, которые здесь произошли, вместе с водой ребенка выплеснули. Когда сейчас я вижу, что усилиями желающих родителей, амбиции, еще не в зрелом возрасте они выходят в самостоятельное плавание, еще не имея на это достаточных оснований, но и в силу В мире всегда любят сенсации, временные. То мне бывает досадно как профессионалу, хотя эти люди тоже из себя что-то представляют, но я вижу, что они не созрели до конца, а поэтому они увянут раньше. То, конечно, этот вопрос очень сложный, очень сложный, поэтому те люди, которые приезжают туда и общаются со мной, у меня первое условие, что при всех этих нужно согласиться с тем самым самопожертвованием. В каком плане? Что в нашей области пределов совершенству нет. Поэтому человек, который считает, что он уже пуп земли, это начало деградации. Вот если вот этому поклоняться, то можно очень долго оставаться интересным людям, мне так кажется.

К. ЛАРИНА Последний вопрос, наверное. Можно ли все-таки существовать параллельно власти в России? Человеку, активно действующему, музыканту, писателю, актеру, не знаю творческой личности? Или необходимо все-таки какие-то предпринимать телодвижения, либо в сторону ненависти, либо в сторону безумной любви?

З. БРОН Мне трудно, я не живу здесь сейчас постоянно

К. ЛАРИНА Но память-то жива еще, помнит все.

З. БРОН Да, естественно, но сейчас все-таки другое время, извините. То, что сейчас если даже можно высказать какое-то несогласие, все-таки не будет тех реакций, что могли быть раньше. Надо это все-таки оговорить. И не забывать все-таки то, что мы можем сейчас здесь встречаться, и об этом говорить, то, что было невозможно 20 лет назад. Но я думаю, что вот такую безумную любовь показывать

К. ЛАРИНА Экзальтированную.

З. БРОН Экзальтированную, только для того, чтобы быть близким ко двору, вот это художнику не к лицу. Ну, и для саморекламы быть огульно противником тоже. Собственно, нужно, чтобы была своя совесть соблюдена, совесть художника. Вот это самое главное, мне кажется. А все остальные возникающие сложности, они уже Я ведь наблюдаю тоже со стороны, и все эти ситуации с телевизионными каналами, которые здесь были. Трудно мне понять истину, но в общем-то я не могу сказать, что я согласен с официальной точкой зрения.

К. ЛАРИНА Ну, что ж, большое спасибо, было очень интересно. Я желаю вам успеха на концертах здесь, в Москве.

З. БРОН Я бы хотел только еще два слова сказать, если мне позволите.

К. ЛАРИНА Конечно.

З. БРОН Потому что те люди, которые меня пригласили сюда, и вот господин Тетерин, могут подтвердить, что я, конечно, работаю в этой области, но уже много лет со мной сотрудничает выдающаяся пианистка, Ирина Виноградова, которая многие годы была известнейшей солисткой и педагогом Московской консерватории, которая в свое время в результате обстоятельств или желаний, не знаю, она переквалифицировалась. Она и в исполнительской деятельности участвует, и с моими лучшими учениками, и должен сказать, что, конечно, такой творческий потенциал, который она привносит в работу и на мастер-классах, и в концертах, нельзя его переоценить. Я бы хотел, чтобы моя совесть была чиста, я должен это отметить.

К. ЛАРИНА Ну, тогда давайте еще раз скажем про концерты, которые у вас в Москве будут.

З. БРОН Вот 28-го числа этот концерт, где Ирина Виноградова будет сопровождать всех четырех моих замечательных учеников.

К. ЛАРИНА Напомню, что это Захар Брон, всемирно известный музыкант, который вот сегодня нашел время для нас, за что я вам безумно благодарна. И все-таки, возвращаясь к финалу нашего разговора, не соглашусь с вами, когда вы говорите, что сейчас другое время, что сейчас можно говорить все, что угодно. Если, опять же, возвращаться к культуре, ведь согласитесь, вопрос "с кем вы, мастера культуры?", он, к сожалению, актуален и сейчас в нашей стране. И мне кажется, может быть, мы со мной не согласитесь, что в этом больше виноваты мастера культуры, чем те, кто этот вопрос задает. Как вы думаете?

З. БРОН Нет, тогда вы мне вопрос не совсем точно раньше поставили. Я абсолютно с вами согласен. Я ваш вопрос иначе понял. Безусловно, по-моему, я так и ответил, да, именно, с кем мастера культуры, от этого много зависит, с кем интеллигенция, безусловно, да. Поэтому я и сказал, что совесть интеллигента, совесть деятеля культуры должна подсказывать ему поступки.

К. ЛАРИНА На этом закончим, благодарю вас, спасибо.