Элем Климов - Интервью - 2001-05-06
6 мая 2001 года
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Элем Климов, кинорежиссер
Эфир ведут Матвей Ганапольский, Николай. Тамразов, и Е. Кандарицкая
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас в гостях знаменитый кинорежиссер. Вы знаете его фильмы, ну, один, который с нами с детства, - это "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен". Но потрясли меня две его работы. Но потрясли меня две его работы. Одна, о которой я вообще не понимал, что наш советский, российский кинорежиссер может это снять, настолько это по-голливудски. Вот, говорят, голливудские фильмы, а для меня эта работа была абсолютно голливудская. Что значит для меня голливудская работа? Это то, что я от начала до конца смотрел, не отрываясь, я вообще не мог понять, как это все сделано, это знаменитый фильм "Агония", где Алексей Петренко играет Распутина. И, конечно, фильм "Иди и смотри", такой пронзительный, вы знаете, по пронзительности, как "Список Шиндлера", когда все обнажено.
Э. КЛИМОВ: Как вы успели меня за одну минуту три раза обидеть.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему?
Э. КЛИМОВ: Обозвали голливудским режиссером.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это оскорбление?
Э. КЛИМОВ: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Объясните, почему.
Э. КЛИМОВ: И потом, "Список Шиндлера" Кстати, мне рассказали, что режиссер этого фильма, известный нам...
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спилберг.
Э. КЛИМОВ: Да, он заставил всю группу раза два или три смотреть "Иди и смотри" перед этим фильмом. Но вот это голливудское кино про войну, вот это голливудское кино "Список Шиндлера".
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не знаю, может быть, у вас как у режиссера свое отношение. Я зритель, я просто смотрю. Если меня трогает, если я не сплю во время фильма, если для меня актеры, которые передо мной, вдруг становятся реальными людьми, что-то вы там делаете в этом фильме, что я абсолютно доверяю им. Потому что в некоторых фильмах смотришь и думаешь: вот, народ играет. А здесь не играет, здесь это правда. И вот этим эти три фильма, о которых я вам сказал, для меня абсолютно достоверны. Лена, что ты скажешь по поводу?..
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Я хочу спросить. Скажите, а у вас есть любимый фильм о войне? Я понимаю, что помимо вашего, но вот фильм о войне любимый.
Э. КЛИМОВ: Есть.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Могу я предположить? Это, я думаю, фильм Ларисы Шепитько "Восхождение", нет?
Э. КЛИМОВ: Правильно.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Потому что это великий фильм, это замечательный фильм, потрясающий. Он был снят много лет тому назад. С Плотниковым, если я не ошибаюсь, в главной роли. По Василю Быкову. Был блистательный фильм. А вот сейчас, наверное, фильмы Ларисы Шепитько посмотреть негде, нет ретроспективного показа.
Э. КЛИМОВ: Нет, иногда по телевидению показывают, но редко, в основном же мусор сейчас плывет на телеэкран, третьесортные всякие голливудские фильмы. Матвей, это я к вам. Я вам этого никогда не забуду, про Голливуд.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я думаю, вы поняли, что я вкладываю, когда говорю про голливудское кино. Я просто хочу быть правильно понятым. Я совершенно не говорю о идейной какой-то насыщенности, о профессионализме, потому что вы правы, очень много всякого третьесортного Но я говорю о другом: о том, что есть хороший размах. Мы же не можем этого отрицать. Я не знаю, как вы делали "Агонию", но для меня этот фильм сделан с размахом, с настоящим размахом. А поскольку я больше видел голливудских фильмов с размахом, поэтому я говорю. Эта достоверность, о которой я говорю. Ведь, знаете, когда смотришь западных актеров, ты их мало знаешь, они на каком-то там языке говорят, то ты веришь, они переносятся в свои образы мгновенно, и ты понимаешь, что это такой человек, это такой человек. А здесь? Я прекрасно знаю актера Петренко.
Э. КЛИМОВ: Откуда вы его узнали?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: До этого еще как-то по разным работам.
Э. КЛИМОВ: Вот, вы понимаете, что произошло
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Минуточку, первая работа в кино, что ли?
Э. КЛИМОВ: Матвей сегодня меня убьет просто.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Открыл этого актера все-таки наш гость.
Э. КЛИМОВ: Да его никто не зная. Я знал его случайно, потому что я дружил с театром Ленсовета, с Алисой Фрейндлих, которую я первый снимал в "Похождениях зубного врача", с Игорем Владимировым, ее мужем тогдашним и руководителем театра. И на вторых ролях мелькал этот актер, который мне сразу приглянулся. Но, поскольку фильм все равно снимать не давали, ну, дружил и дружил с театром, на капустники ходил, ночевал у них и т. д. И потом, когда с третьего раза все-таки 8 лет я запускал эту свою работу настало время, я понял, что буду снимать теперь, я его вспомнил тогда. Он ничего не умел делать в кино, ну, не снимался человек. И так он появился, никто его не знал, а я и хотел актера-сфинкса, который ни с чем не ассоциируется, не то что: а, мы его знаем, как он здесь играет. Нет, никто не знал. Но потом 10 лет фильм лежал на полке. За это время вы его посмотрели в других фильмах.
Н. ТАМРАЗОВ: Да, возможно, так и произошло.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: За что тогда вините меня? Ведь я просто говорю о том, что хорошая очень работа.
Э. КЛИМОВ: Я вас спросил, вы его знали раньше? "Да, я много его видел".
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот такое смещение.
Э. КЛИМОВ: Почему? Мне обидно это, понимаете?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну что? Ну, прошу прощения. Ну, что мне еще сделать?
Н. ТАМРАЗОВ: Снимали бы хорошо, 10 лет на полке бы не лежал.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, был бы хороший фильм, сразу
Э. КЛИМОВ: Согласен с вами.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но я все про свое. Еще раз говорю как человек, имеющий свою точку зрения, что делаете вы абсолютно голливудское кино в моем понимании голивудское, пусть это для вас будет оскорбительно не оскорбительно, я еще раз акцентирую внимание, объяснил, что для меня голливудское кино: интересное, сделанное с размахом, кино, на котором не спишь, кино, которое надолго потом помнишь. Естественно, я не имею в виду фильмы категории "В", "С" и до финальной "зет", что там в этом алфавите? а я имею в виду фильмы первосортные, поэтому так говорю. Хотите, я скажу, что Голливуд делает лучшие "мосфильмовские" или "ленфильмовские" фильмы? Если вас так больше устроит, пусть будет так.
Э. КЛИМОВ: Не устроит.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда какой-то паритет в этом деле сохраним.
Э. КЛИМОВ: Смотрите, я вам сейчас расскажу одну историю. Я много раз бывал в Америке, я член этой Академии, которая "Оскаров" присуждает. Но дело не в этом. Меня там доставала пресса все время, ну, и фильмы там показывали и т. д. И вот, одна очень крупная газета, женщина, корреспондент этой газеты, интервью. Как делаются в Америке такие интервью? Специальная комната, туда мы запираемся вдвоем, и там она пишет своим диктофоном. Микрофоны стоят. Причем, это продолжается долго, изнурительно долго. И она мне задает вопрос: Какая разница между советскими и американскими фильмами? Я нудно начинаю объяснять, что большая разница. А почему? Я говорю: по производству, по деньгам, по техники, технологии и т. д. Она говорит: в одной фразе можете мне сказать? Я говорю: Как в одной? Я, вроде бы, все сказал. Нет, вы мне сформулируйте в одной фразе, какая разница между советскими и американскими фильмами? Матвей, это я к вам сейчас.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Слушаю внимательно.
Э. КЛИМОВ: Я поднапрягся и говорю: хорошо. Лучшие советские фильмы вертикальные. Лучшие американские фильмы- все равно горизонтальные. Я о духовном наполнении. Она говорит: Я поняла, спасибо, до свидания.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но я вам "спасибо, до свидания" не говорю, потому что это только начало нашей беседы. Мы поговорили о кино, хотя мало. Но я буду аккуратнее.
Н. ТАМРАЗОВ: Запугали.
Э. КЛИМОВ: Мы его сейчас прижмем вообще.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А чего меня прижимать? Сейчас нас всех прижмет следующая песня, которая прозвучит. Может быть, она нас всех повернет на тему, о которой мне бы хотелось сегодня поговорить, потому что 9 мая праздник удивительный, совершенно искренний, каких немного, "с сединою на висках", как говорится.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Скажите, после фильма "Иди и смотри" вы снимали фильмы о войне, были у вас? Или собираетесь, может быть?
Э. КЛИМОВ: Знаете, почему я снимал этот фильм? Там было несколько причин, но назову основные. Потому что я родом из Сталинграда и кое-чего помню, у меня начинает замыкать сразу горло. И я считал, что я не должен умереть, не сделав свой фильм о войне, потому что я там побывал в аду, особенно когда мы выезжали из города, это октябрь 42-го, я еще мальчик, первоклассник, маленький братик новорожденный, и мама, папа остался в городе, его в армию не брали, у него были диоптрии сильные. И мы уезжали в теплушках, но нам надо было переправиться через Волгу. А Волга в этом месте 1,5 км шириной. И горел весь город. А Сталинград, чтобы вы знали, это город-кишка.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Я знаю, я видела этот город.
Э. КЛИМОВ: Так вот, кишка тогда была 60 км в длину, а сзади сопки, а сейчас 120 км этот город, эта кишка. И вот, вся эта кишка, все дома полыхали до неба. А мы ехали в этом пароме, в этих теплушках через Волгу и по горящей воде. Дело в том, что разбомбили уже какие-то там хранилища топлива, все это вылилось в Волгу, то есть горела вся река и весь город, и нас еще бомбили. И так, два с лишним месяца мы ехали до Урала, и нас бомбили всю дорогу. У меня было ощущение, что меня хотят убить, естественно. А мамы нас закрывали всякими матрасами, ложились на нас сверху, чтобы осколки не повредили. Но, естественно, я высовывался, все это помню и видел. Поэтому я говорю, что побывал в аду. Потом мы доехали до Свердловска, потом нас пересадили и повезли в деревню, это 20 верст от города, которая называется Коптяки, ее теперь знает весь мир. Дело в том, что там были захоронены останки царской семьи убитой.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: И потом пошел фильм "Агония", то есть вы выполнили сразу две: один фильм сняли о войне
Э. КЛИМОВ: Как это? Что это, какая это мизансцена? Кто устраивает эти, чтобы я потом снял этот несчастный фильм и нашел потом эти ямы, где они были, так они и называются "царские ямы" в лесу, залез в эту яму, меня там ребята сфотографировали. И я в этом сосновом лесу думаю: Боже мой, но ведь никто не знает про это, я случаем узнал. Но какой-то знак здесь, позывной какой-то должен быть. Смотрю, одна сосна она такая не толстая, - ободранная шкура с нее, она белая стоит, она цветет, она растет, она живет, но кто-то как знак тогда нельзя было про это говорить даже, - так что вот такие дела.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я тут хотел спросить. Сейчас имеет смысл снимать фильмы о Второй мировой войне? Если имеет смысл, то как? Новое поколение сейчас выросло, для него это война, как Первая мировая, как войны, которые были до этого.
Э. КЛИМОВ: Вы знаете, все-таки это, конечно, самое серьезное испытание, которое на долю человечества выпало, эта чудовищная война. И, конечно, молодые ребята ныне весьма отдаленное представление об этом имеют, уж тем более не чувственное представление для них. И для меня одно, но я человек другого возраста, я из Сталинграда и т. д. А для них, конечно Я бы хотел, чтобы снимали фильмы, потому что невыносимо уже, во-первых, этот мусор, который течет на наши телеэкраны, киноэкраны про "новых русских", про бандитов. Вот великая тема. Конечно, теперь другими глазами надо на это посмотреть.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какими?
Э. КЛИМОВ: Вы знаете, как родился фильм "Агония"? Я у Ромма работал в объединении, я и Лариса Шепитько, мы вместе, он нас пригласил. И вдруг меня пригласил к себе а он очень хорошо к нам относился Пырьев Иван Александрович. Это другое объединение, как говорится, этажом выше. Я к нему прихожу, и он говорит: Елем, - он меня так называл, - режиссер (он мне сказал, какой режиссер театральный, очень известный) завалил нам сценарий по пьесе Щеголева и Алексея Толстого "Заговор императрицы". Говорит, ты читал? Я говорю: нет, я не читал. Прочти, возьми эту пьесу, потому что сценарий у него не получился. Я бы хотел, чтобы ты у нас снял на эту тему фильм. Я говорю: я прочту, Иван Александрович. Прочел. Прихожу к нему и говорю: Иван Александрович, это вблизи события написанная вещь, и она совершенно необъемная и примитивная. Я это снимать не буду. Тут уже Пырьев (а надо его знать было, человек довольно возбудимый), и он говорит: а, Распутин ты! Тогда прочти 6 томов заседаний комиссии временного правительства, расследование царских злодеяний! Я говорю: прочту. Достал 6 томов, толстых. И потрясающе интересные документы там обнаружил, и тогда я увлекся. Вы понимаете, вблизи трудно делать.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Татьяна, наша слушательница, высказывает такую мысль, которая, как мне кажется, с вашей перекликается: "По-моему, фильмы о Второй мировой и ее последствиях вот сейчас и нужно начинать снимать - Тут у нее, правда, небольшое противоречие, - когда все осмыслено или почти все, и уходит из жизни поколение, родившееся во время войны. Как росли эти дети без отцов, как женщины жили без мужей, как страна, потерявшая лучших своих сыновей, входила из войны. Это забывать нельзя". Другими словами, она говорит об этой дистанции, что, когда горячо, как вы сказали, эмоционально Какое слово было сказано?
Э. КЛИМОВ: Чувственно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, уходит какой-то чувственный момент из этого дела. Хотя, опять же, ваш фильм необычайно чувственный, здесь, по-моему, как-то нет критерия.
Н. ТАМРАЗОВ: У него точно и аудитория у этого фильма, что сейчас, с прошествием времени, уже нет этой аудитории, другая аудитория.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: То есть воздействие на зрителя другое.
Н. ТАМРАЗОВ: Конечно. Чувственный фильм тогда, потому что 90 % людей, сидящих в зале, это бьет по самому нерву. А когда бьет только по разуму. Сейчас то поколение, которое может только через разум воспринимать это.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть, знаете, вроде, эта война близко, у меня родные все погибли, в общем, каждого затронуло, куда ни копни. С одной стороны, надо как-то все это показать. С другой стороны, понимаешь, что эмоционально это все-таки дела давно минувших дней, это все история, а, с другой стороны, снять некий сюжетный фильм: вот немцы, вот наши, вот какая-то произошла ситуация, наши победили, и это какой-то локальный
Э. КЛИМОВ: Таких много было.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Таких много. Вроде, тоже плохо и оскорбительно. Нет тут какой-то золотой середины. Про Людовика 14-го или про 30-летнюю войну или что-то такое это можно снимать, это у нас получается. Действительно, мы абсолютно безэмоциональны к этой ситуации, ну, были они когда-то. А тут рядом стоит, понимаете? И вот задача, как же снять, как же сделать, чтобы это было интересно, с другой стороны, не с выпученными глазами?
Э. КЛИМОВ: Вы знаете, в нашем диалоге нельзя пропустить одного имени Алесь Адамович. Все с него началось, потому что это его повесть "Хатынская" не путать с Катынской, хотя похожи два названия, - которая очень изменилась в сценарии. Мы вместе делали этот сценарий. Дело в том, что сценарий сценарием, но у меня лежала другая книга на столе. Три белорусских писателя во главе с Адамовичем за свой счет сделали и еще пробивали ее. Они объездили на маленьком стареньком "Москвиче" всю Белоруссию и нашли людей, которые чудом остались живы в этих огненных котлах. Книга так и называется "Я из огненной деревни". Ничего страшнее я не читал. Подлинные воспоминания, как это было. Я на нее ориентировался. И Алесю тогда сказал: Вы знаете, если я буду снимать по серьезному, а это святая тема, ее только по серьезному надо снимать, никто смотреть не будет, не сможет. На что он мне ответил: Пусть не смотрят, мы обязаны это сделать. Тем более тут и Сталинград, мое детство, плюс мы были тогда мы просто это чувствовали на пороге Третьей мировой войны. Поэтому туда вложено много всего было.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: А как вы относитесь к фильмам Скажем, у немцев вышел фильм "Сталинград". Вы видели его?
Э. КЛИМОВ: Нет еще. Это про двух снайперов?
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Да. Просто интересна война как бы с другой стороны в этом смысле.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здесь пришло много вопросов и какие-то комментарии. Что тут комментировать? "Наша семья глубоко чтит память вашего батюшки, Мирона Степановича, который в составе комитета партийного контроля при ЦК КПСС содействовал реабилитации нашего отца в 1965 году", - пишет Светлана Григорьевна Федорова. Вот такое сообщение. Александр Александрович говорит: "Для меня лучший ваш фильм "Похождения зубного врача". Вот, кстати, интересно, что в начале 1999 года канал "Культура" показа пять фильмов Шепитько. Напоминают это. "Спасибо за фильм "Лариса", здоровья и счастья", - Лена из Петербурга сообщает.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Матвей, пока ты смотришь, я хочу спросить по поводу фильма "Лариса". Он же вышел давно достаточно. Это был документальный фильм, да?
Э. КЛИМОВ: Такой стихотворный документ, скажем так, это объяснение в любви с экрана без лишних слов.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Сейчас написали о том, что ваш отец участвовал в реабилитации. Это, наверное, какая-то невозможная работа, жуткая, наверное, была, тяжелейшая.
Э. КЛИМОВ: Это трудно даже вспоминать. Дело в том, что он был очень живой человек со своими увлечениями: рыбалка, фотография, рисовал прекрасно. И вдруг вот этот водопад разоблачения культа личности и водопад нового знания, которым он не обладал. И он занимался реабилитациями, причем, не дали довести до конца, дело Кирова он расследовал, дело Бухарина он расследовал, тоже все это на полдороге закрыли. Но, главное, он встречался с людьми, которые пострадали или их семьи пострадали в результате культа личности и репрессий. И он стал приходить домой это на Кутузовском проспекте, там дом с выходом на реку окна, на втором этаже, - запирался в этой комнате, выключал свет и сидел около окна и смотрел на Красную Пресню. Потом уходил, тихо ложился спать, рано утром вставал. Он служебной машиной не пользовался, на троллейбусе ездил. Уезжал на работу, приезжал обратно, опять запирался и сидел, ложился спать. Мы начали уже волноваться, потому что я видел, что-то у него с мозгами происходит, не сошел ли он с ума. Потом постепенно он пришел в себя. И вдруг никогда раньше этим не занимался начал разводить цветы и создал просто зимний сад из прекрасных цветов. Они все разные, но каждый имел свое имя и фамилию.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Цветок?
Э. КЛИМОВ: Это пострадавшие, жертвы.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Он называл цветы именами людей, которые пострадали?
Э. КЛИМОВ: Да, он им посвящал.
Н. ТАМРАЗОВ: Возрождал имена.
Э. КЛИМОВ: Да.
Н. ТАМРАЗОВ: Потрясающе совершенно.
Э. КЛИМОВ: Он в память о жертвах.
Н. ТАМРАЗОВ: Вот тебе и кино, вот сюжет, пожалуйста.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вы собираетесь сейчас что-то снимать?
Э. КЛИМОВ: Давно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И что это?
Э. КЛИМОВ: Сейчас вы мне денежки дадите.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы мне на станцию дайте денежки, у нас тоже проблемы.
Э. КЛИМОВ: У вас, говорят, такие проблемы сейчас будут.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще кто кому давать должен. То есть я вам дам, но потом, а вы мне сейчас.
Э. КЛИМОВ: Достаю из широких штанишек.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что? Какие планы?
Э. КЛИМОВ: Три проекта лежат. "Подлинная история жизни Ивана-Дурака", подлинная история.
Н. ТАМРАЗОВ: Какое хорошее название.
Э. КЛИМОВ: Потом есть, мы с братом написали большой сценарий очень большого, дорогого фильма "Преображение".
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: О чем?
Э. КЛИМОВ: Это, кстати, говорят, тоже оттолкнулись от подлинной истории, которая случилась в 18-м веке, как Екатерина Великая, ее неправильно поняли, она приказала из живого человека, банкира английского, сделать чучело: набить и представить в 2 счета.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Благовонными травами.
Э. КЛИМОВ: Не сказала про это. Короче, это исторический анекдот. Его, кстати, и Бальзак упоминал в своих российских вещах. Но дорогая вещь очень, большая, дорогая. Мы там развернулись на пол-России уже. И, наконец, это сценарий, который нам очень непросто дался. Это, как мы с братом (а он сценарист, Герман), получили во время работы над этим сценарием а это 2 года почти продолжалось, каждый еще одно высшее образование. Речь идет о "Мастере и Маргарите".
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давайте об этом чуть подробнее, потому что я не зря начал про Голливуд, чем вас, вроде, смертельно оскорбил, но теперь вы отошли.
Э. КЛИМОВ: Отхожу, еще не отошел до конца.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ничего, в конце выйдем, я еще чашку кофе вам налью, там все нормально будет. Дело в том, что можете верить мне, можете не верить, - но, когда я посмотрел "Агонию", не "Иди и смотри", а "Агонию", и когда потом начались пертрубации вообще с идеей постановки фильма "Мастера и Маргариты", помните, эти бесконечные арестованные пленки. Потом встал вопрос, поскольку те пленки арестовали, то как-то должен этот фильм появиться, правда. Хотите верьте, хотите нет, но для меня был только один вариант Климов один может снять этот фильм.
Э. КЛИМОВ: Только он?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, вот так я считал. Не Спилберг, а Климов.
Э. КЛИМОВ: Конечно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И вот, потом я узнал, что вы, действительно, над ним работаете, что-то делаете, и вдруг выясняется, что сейчас другие снимают, делают свой вариант, а вы нет. Что ж так? Меня подвели.
Э. КЛИМОВ: Когда мы написали, действительно, мы волновались, потому что чтим Булгакова, хотели, чтобы он просвечивал через наш сценарий. Это то самое сверхзвуковое кино, потому что мне кино просто не интересно снимать. Поскольку я авиационный инженер, а кино - это у меня хобби, я МАИ кончил, у Милля работал, я вертолетчик, а потом кинорежиссер. И когда написали этот сценарий с братом и, волновались, не скрою, отдали читать двум людям Алесю Адамовичу и Игорю Виноградову, такой литературовед есть замечательный, он сейчас журнал "Континент" возглавляет. И Игорь Виноградов прочел. А он провозвестник этого романа был, первый о нем писал и на коленях стоит, как говорится, перед этим великим писателем. И он пришел к нам, мы сели, поставили диктофончик. И он говорит: ну, братцы, вы Булгакова переписали на 85 %. Пауза. Я замер, холодный пот. Потом он добавляет: Хорошо бы еще на 15. То есть мы сумели каким-то образом туда вдохнуть новую энергию, с благородной целью как бы продолжили жизнь Булгакова. Он же не дописал этот роман, там очень много пустых мест. Например, Мастер кто он? Вы мне не ответите, потому что не знаете. Почему он написал эти откровения про Понтия Пилата? Вы мне не ответите, там нет ответа. Ну, и т. д. Адамович а он жил на Патриарших прудах, - и со своей подругой выбрали скамейку, у нее маленькая японская видеокамера, и он наговорил рецензию на эту видеокамеру по прочтении сценария. И такая сигнальная фраза была: Ну, братцы, Булгакова перебулгачили. То есть мы имеем два таких отзыва от разных людей.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я на все согласен. Я согласен, чтобы вы там его перебулгачили, недобулгачили. Фильм хотя бы гипотетически будет? Или теперь, когда другие стали снимать, это уже брошенный вариант?
Э. КЛИМОВ: Я за то, чтобы каждый снял "Мастера и Маргариту", каждый, кто хочет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть вопрос в деньгах.
Э. КЛИМОВ: Да не только в деньгах, это неподъемное дело. Или делать халтуру. Столько уже халтурных экранизаций этого романа.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Секундочку, я не понял. Например, для реализации этого проекта чего не хватает? Денег, сил.
Э. КЛИМОВ: В Европе нет денег.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В Европе нет денег?
Э. КЛИМОВ: Нет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Тогда я молчу.
Э. КЛИМОВ: Мой друг, знаменитый продюсер Дэвид Патнем, когда мы с ним познакомились в Будапеште в свое время, он мне сразу сказал: если ты что-то начнешь с Западом делать, то ты должен приехать ко мне в Лондон. Ты же не работал на Западе? Я говорю: не работал, конечно, мне и там-то не давали работать. Короче говоря, приезжай ко мне в Лондон, я тебя просто направлю, как действовать. Я к нему приехал в Лондон с оператором с моим замечательным, Алексеем Родионовым. И мы сидим у Патнема в кабинете, и он говорит: Я перечитал роман, я его и раньше читал (он такой самый интеллектуальный продюсер, может быть, в мире). И, говорит, у тебя есть возможность достать деньги в Европе?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Он вас спрашивает?
Э. КЛИМОВ: Да, меня.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хороший вопрос.
Э. КЛИМОВ: А со мной там один магнат заигрывал, хотел как раз про этого банкира сделать фильм. Короче, говорит, сделай все возможное, чтобы достать деньги в Европе, а не в Америке. В крайнем случае, когда уж точно не получится. Он понимал, что это фильм не для американцев, это та самая вертикаль, которая отличается от горизонтали, в этом произведении.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но есть хоть какой-то копеечный шанс, что это когда-то появится? Вы сами не махнули рукой на этот проект?
Э. КЛИМОВ: Молоко-то киснет в вымени.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, ладно.
Э. КЛИМОВ: Ничего себе ладно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это ваша фраза про молоко, которое киснет, не моя же.
Э. КЛИМОВ: Столько лет пройдет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но хотелось бы. Спасибо, что пришли.
Э. КЛИМОВ: Спасибо, что позвали.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дело в том, что такая немножко непривычная манера разговора вашего, горизонтальная, то есть мысли вертикальные, но манера разговора горизонтальная. Больше времени надо. Давайте сговоримся еще на встречу.
Э. КЛИМОВ: Давайте.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И поговорим и о кино, и об интересах. Я хочу, чтобы вы все рассказали об этом деле.
Е. КАНДАРИЦКАЯ: Я хочу только последний вопрос задать. Скажите, а сценарий этот по Булгакову где-нибудь напечатан или у вас в столе?
Э. КЛИМОВ: У нас. И на дискете, и в столе у брата лежит.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть неизвестен большому количеству людей.
Э. КЛИМОВ: Нет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Зачем же пока? Украдут в секунду.
Э. КЛИМОВ: Да и так украдут.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дискету украдут. Да? Еще раз спасибо, и с праздником Дня победы.
Э. КЛИМОВ: И я вас поздравляю. Это мой любимый праздник.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здоровья, удачи и всего на свете.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Э. Климов, кинорежиссер