Сергей Юрский - Интервью - 2000-06-26

26 июня 2000 года.

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" актер театра и кино Сергей Юрский.

Эфир ведет Петр Журавлев.

П.ЖУРАВЛЕВ: У нас в гостях знаменитый режиссер, известнейший актер, писатель и поэт Сергей Юрский. Я не случайно перечислил все Ваши амплуа. Насколько я понимаю, все же не в самом привычном нам амплуа Вы выступали совсем недавно в Женеве на факультете славистики местного университета. Вы были докладчиком, информатором что ли.

С.ЮРСКИЙ: Я был одним из примерно 25-ти людей, приехавших туда. В основном, конечно, ученых мужей, но многие из которых мне не только знакомы, но и являются моими близкими друзьями: и организатор этого Жорж Нива, который заканчивает свою деятельность в Женевском университете и возглавлял этот факультет много лет, и мой ближайший друг Симон Маркиш, ныне гражданин Швейцарии, который выступил с докладом об античности в советскую эпоху, и выдающийся человек Сергей Аверинцев, с которым я знаком, и Юрий Афанасьев, и Наталья Горбаневская, и многие другие.

П.ЖУРАВЛЕВ: Вы говорили о кино в Советском Союзе, насколько я понимаю.

С.ЮРСКИЙ: Я говорил о кино, но сперва нужно сформулировать тему. Ее сформулировали так: "В области культуры что в остатке от советского времени, каковы последствия и что осталось, а что умрет при входе в новое тысячелетие". Сами понимаете, проблема животрепещущая, ибо слушатели наши, наверное, знают, они сами говорят в области кино: "Нам надоели американские фильмы! Нам не нужно смотреть американские фильмы. А главное, не надо их показывать молодым людям, а надо смотреть наши старые фильмы, которые так хороши, так хороши наши актеры, режиссеры, мы все их любим". Я пытался защищать эту же точку зрения и даже показывал эти фильмы на более широкую аудиторию там, в Женеве, комментировал и защищал. Там я защищал и говорил, что наша культура выполняла свою роль, во всяком случае в области кино. Она давала вздох и радости, и надежды, и печали. В то время, когда оптимизм был государственной политикой и всякое уменьшение оптимизма было если не преступлением, то административные наказания вполне действовали, кино и это нарушало. Оно выполняло функцию, которая была ему предписана: стать новой церковью вместо церкви, стать рупором властей и заменить психоанализ, душу заменить, все неприятности погасить. Вон какие функции возложили! И надо сказать, что при всем том, крутясь между естественными вкусами зрителя, между вечным тяготением народа к пошлости и между формальным и омерзительным давлением сверху, которое все старается предусмотреть, в этих тисках абсолютно подцензурной жизни все-таки то, что называется советским кино, и советский театр, и советская литература, дало замечательные явления. Уж как вышло - это сложнее. Под прессом, который, я думаю, не грех использовать мировой культуре.

П.ЖУРАВЛЕВ: Вы сказали, что Вы защищали эту точку зрения. Требовалось защищать?

С.ЮРСКИЙ: Я думаю, что требовалось. Потому что то, что советское - теперь, во всяком случае - общепринято как отрицательное явление, накладывает отпечаток на все, что связано с советским. Помните анекдот, один из лучших, кстати: "Советское - значит, шампанское". Прелестно. Главное - коротко и для нашей с Вами программы очень мощно. Но ведь советское шампанское было хорошее, особенно настоящее советское шампанское, "Новосветское" допустим, из подвала, допустим "Брют", прямо там, в Крыму. Оно было хорошее. Но ведь это доказать нельзя, потому что для мира все, что советское - вообще не шампанское. По той причине, что шампанское только из Шампани. Вот это проблема, что мы замахнулись на очень многое. И сделали очень немало. И результатом является то, что на этом симпозиуме, где собрались действительно очень достойные люди, очень разных и взглядов, и направлений по всем вопросам, в том числе и политическим. Но сколько людей представляли страны: Францию, Швейцарию, Соединенные Штаты, Израиль, Германию. А это все наши люди! И сколько же выдавило их туда обстоятельствами, нам известными!

П.ЖУРАВЛЕВ: Насколько велик сейчас в Швейцарии, например, интерес к нам уже теперешним?

С.ЮРСКИЙ: Насколько я наблюдаю, все меньше и меньше.

П.ЖУРАВЛЕВ: Это плохо?

С.ЮРСКИЙ: Это плохо.

П.ЖУРАВЛЕВ: Почему?

С.ЮРСКИЙ: Потому что мы сами очень мучаемся тем, что нам хочется не любить заграницу. Я слышу в бытовых разговорах: "Что нам заграница? Мы им ответим, мы им все выскажем, что требуется. Мы и сами хороши". А мы действительно, может быть, и сами хороши, но это не естественная жизнь - не знать соседей, не интересоваться соседями, только раздражаться, если за стенкой на чужом языке какие-то песни поют, и не понимать их языка, не говорить на нем и от них не испытывать интереса к тому, как говоришь ты, что говоришь ты. Это делает жизнь беднее. Я расскажу то, что произошло на той лекции, когда у нас спор на эту тему возник. Я рассказал бытовой случай. У нас в семье - у Наташи Теняковой и у меня - была одно время изредка приходившая помощница по дому, Зина. Человек народный, человек и вместе с тем обладающий очень живым умом и неожиданными формулировками. И она после одного моего приезда из той же Швейцарии когда-то говорит: "Сергей Юрьевич, вот Вы много ездите за границу, много бываете, куда-то ездите. А русский язык лучше всех языков". Я говорю: "Да, он замечательный язык у нас, конечно. А почему Вы думаете, Зина, что лучше всех?". - "А понятнее". Это грандиозно. Зина вообще человек остроумный. Это народное мнение, но оно замечательно тем, что тогда зал ахнул, когда я рассказал это. Но вместе с тем есть самокритика. Потому что если так подходить к международным отношениям, то можно говорить: "И плевать нам на всех, мы сами с усами". Наш ответ готов еще до задания вопроса.

П.ЖУРАВЛЕВ: Кстати, Вы заговорили о советских фильмах и фильмах с Вашим участием, которые Вы туда повезли. Буквально недавно в связи с трагическим событием, в связи со смертью Михаила Швейцера буквально на днях показали "Золотого теленка". Но ведь это вещь во многом внутренняя. Вы не согласны? Пытаться их заставить понять

С.ЮРСКИЙ: Не получается. Вот тут я уже могу сказать, что тут надо привыкать. Не могу поверить, что терпеливым внедрением того, какая прелесть Ильф и Петров, того, сколько миллионов советских, а ныне российских людей вообще не говорят на своем языке, а говорят цитатами из Ильфа и Петрова. Только ими. Как Эллочка Людоедка, но пошире, правда.

П.ЖУРАВЛЕВ: Не тридцать, но

С.ЮРСКИЙ: Не тридцать, но пятьсот готовых совершенно Но попробовать это внедрить - я думаю, что это нереально и бесплодно. Тут нужно оставаться самими, учить другие языки, пытаться вычленить, что же им нравится и почему им нравится, потому что иногда мы расходимся во вкусах. А всемирное схождение во вкусах, то есть абсолютная истина в кристаллах, которая преподнесена, наверное, возможна при самом конце света, буквально накануне.

П.ЖУРАВЛЕВ: У меня еще один вопрос, возвращаясь к Вашей поездке в Женеву. Коль скоро там шла речь о Советском Союзе, советском искусстве

С.ЮРСКИЙ: Прежде всего, литература.

П.ЖУРАВЛЕВ: Ну Бог с ним. Эпоха была такая, что нас боялись, Советский Союз. Как Вы считаете, сейчас какая-то угроза ощущается от нас ими там?

С.ЮРСКИЙ: По-моему, в недостаточной степени.

П.ЖУРАВЛЕВ: Нас стоит бояться?

С.ЮРСКИЙ: Стоит бояться того настроения, которое я наблюдаю глазами и слышу ушами в высказываниях людей на моих пересечениях с людьми в поездах, в транспорте, на улицах, то, что я по радио слышу. В высказываниях - агрессия внутри людей поселилась, взять реванш агрессивным способом. Не трудовым, а агрессивным. Это есть, и это, по-моему, прежде всего, нужно обозначить словом "грех". А за грех надо расплачиваться. Если грех превратится (отчасти уже превращается) в действие, мы же очень сильные, мы можем не совладать со своими мышцами. Бывают такие фигуры, которые так размахивают могучими руками, что даже помимо воли рушат все вокруг. Вот тут стоит бояться.

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был актер театра и кино Сергей Юрский.