Владимир Соловьев - Интервью - 1997-09-11

11 сентября 1997 года.

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" старший прокурор-криминалист Генпрокуратуры РФ Владимир Соловьев. Ведущий эфира - Алексей Венедиктов.

АВ - Темой последних трех дней является внезапно возникший интерес к событиям довольно далекого прошлого - 1918 года, когда далеко отсюда была расстреляна семья последнего российского императора Николая II. Речь еще идет о том, что вчера был передан архив, который купил князь Лихтенштейнский для того, чтобы выменять на свой семейный архив. У нас старший прокурор-криминалист Генпрокуратуры РФ Владимир Соловьев. Скажите пожалуйста, тот архив, который был передан князем Лихтенштейнским в Россию, что-то добавляет в истории расстрела царской семьи?

ВС - Я, может быть, немного длинно скажу и вернусь к истории Соколовского архива. Что такое этот архив, и где он находится. Следователь Соколов, которому в свое время Колчак поручил ведение дела по убийству царской семьи, очень беспокоился, чтобы все его бумаги сохранились. Архив был вывезен генералом Жаненом и очутился во Франции.

Соколов собирался продолжать расследование дела и обратился к князю Николаю Николаевичу с просьбой, чтобы тот как-то помог ему в организации расследования. Николай Николаевич и вдовствующая императрица Мария Федоровна не верили в смерть царской семьи. Николай Николаевич сказал, что эти бумаги несомненно должны попасть в Россию, несомненно дело должно быть продолжено, но это наступит только тогда, когда в России изменится политический строй. Эти бумаги передали Гирсу - послу Временного правительства в Италии - он поместил их в один из французских банков, где они благополучно пролежали без движения до 1943 года.

Так как это уголовное дело очень интересовало немцев в связи с некоторыми нападками антисемитского толка, которые исходили от Соколова, то в 1943 году, по личному указанию Розенберга, это дело было изъято и помещено в личный архив Гитлера. В 1946 году, после войны, его случайно нашли среди груды бумаг и восемь томов этого дела поступили в Россию. Они были совершенно секретными, часть - четыре тома - находились в КГБ, а четыре тома - в Военной прокуратуре. Но когда появилось дело о гибели членов царской семьи, эти дела как бы возникли из небытия. И это все восемь подлинных томов, тех, что находились в Советском Союзе.

Надо сказать, что Соколов, хотя и отдал эти материалы, тем не менее считал, что следствие надо продолжать. Соколов брал у Гирса эти тома, изымал из них самые важные, как ему казалось, страницы, у себя он хранил важнейшие вещественные доказательства. Они хранились у него до 1921 года, когда его обокрали. Я не знаю кто, скорее всего здесь сработали наши доблестные чекисты. Он очень обеспокоился сохранностью бумаг и бумаги были переданы князю Орлову, который принимал живейшее участие в расследовании этого дела. Князь, перед тем, как немцы входили в Париж, уехал в США и увез туда этот архив, т.е. те самые важные бумаги, которые Соколов хранил у себя и боялся передавать Гирсу. В спешке он забыл негативы по следственному делу, они пролежали до 50-х годов на чердаке его дома, были найдены и казалось, что навсегда утеряны. Если мы сейчас посмотрим литературу, посвященную этой теме, изданную на Западе совсем недавно, то увидим, что и эти восемь томов и негативы все это казалось пропало. Ничего не было известно и о бумагах Орлова.

Хочу сказать, что Орлов был удивительно интересным человеком - знал много языков, например, во время приезда Хрущева в США переводил Кеннеди и одно время возглавлял всех переводчиков в ООН. Родственники Орлова, насколько я понимаю, не очень волновались за эти бумаги. Их больше волновала денежная сторона, и в 1989 году эти уникальные документы были переданы ими на аукцион Сотбис в Лондоне. Наши специалисты очень долго ходили вокруг этих бумаг, мечтали, чтобы они появились в России, но первоначальная сумма, назначенная за них, составляла более 500 тысяч фунтов стерлингов - и такую сумму наша культура, к сожалению, осилить не смогла.

Но события развивались так, что князь Лихтенштейна с удивлением узнал, что архив его княжества, который он считал погибшим во время второй мировой войны, он цел и невредим и лежит в нашем особом российском архиве вместе с другими любопытными иностранными архивными документами. Князь обратился в правительство с просьбой передачи этого архива. Этот архив изучили, и, надо сказать, что наши исследователи вынесли ему еще в конце 40-х годов приговор и написали, что эти бумаги не представляют никакого интереса. Эти бумаги написаны на древнегерманском языке, больше всего там различных купчих, метрические книги... То есть для Лихтенштейна это очень интересно - каждый человек может узнать, кто его дед или бабка, где крестились, а для России, я думаю, история княжества Лихтенштейн - она, конечно, интересна, но не настолько. У князя есть помощник по русским делам Андрей Могунас - это очень интересный исследователь и человек - и князь обратился к Андрею с просьбой посоветоваться, что бы он мог подарить России.

АВ - Эту историю мы уже рассказывали подробно за последние дни. Но все-таки, с точки зрения той части архива Соколова, которая сейчас перешла в Россию, для следствия, в котором вы принимали участие, что-то добавило или нет? Кроме эмоционального, конечно.

ВС - Добавило и очень много. Во-первых, что такое уголовное дело, - это комплекс материалов. Мы имели до этого какие-то разрозненные документы. Хотя это и восемь томов, но все-таки соколовские бумаги, которые находились у князя, составляли очень и очень важную часть. Знаете, был когда-то фильм "Начальник Чукотки", где продавали граммофоны - отдельно граммофон и отдельно труба - отдельно они ничего не значат, а вместе начинают играть - вот примерно так и здесь. Мы получили комплекс документов и этот комплекс важен еще чем. Наши оппоненты, которые утверждают, что то ли царская семья вообще не погибла, то ли трупы всей царской семьи были сожжены, говорили так, что Соколов вел как бы двойную бухгалтерию. То есть у него были документы, которые свидетельствовали о гибели царской семьи, и те файлы, которые говорили о том, что семья не погибла, - он их сознательно скрыл, и они достоверно подтверждают либо ритуальный характер убийства, либо то, что семья уцелела, - и нам было важно получить полный комплект бумаг.

Для меня, например, в бумагах, полученных от князя Лихтенштейна, одна из самых важных бумаг - это опись всех бумаг: три толстые книги, где переписана каждая бумага. Посмотрев их, мы можем сказать, какие документы есть.

АВ - То есть - это полная коллекция...

ВС - Нет, это не полная коллекция, потому что часть материалов есть в США, какие-то разрозненные документы - в Англии, Швеции. Но мы уже будем знать, что это за документы. Просмотрев эти списки, будучи в Лихтенштейне, первое в чем я убедился, - это то, что двойной бухгалтерии здесь нет. Действительно, материалы которыми мы владеем, материалы которые опубликованы частично за границей - они не несут какой-то мины, здесь нет подводных камней. Владея этими бумагами, мы можем сказать, что Соколов сказал так, так и так.

Что для нас очень важно - среди бумаг имеется одна, которая имеет сверхважное значение - это телеграмма, направленная Белобородовым в правительство о том, что погибла вся царская семья. Это единственный подлинный документ того времени, исходящий от официального лица, который подтверждает расстрел всей царской семьи.

АВ - А вот, что касается уголовного дела. Вы все-таки старший следователь-криминалист, Вы входили в группы, которые расследовали дело Меня, дело о взрыве на Котляковском кладбище, участвуете в расследовании по делу об убийстве Михаила Маневича в Санкт-Петербурге, почему Вы там, ведь это дело чисто историческое, почему же оно названо уголовным?

ВС - Вы знаете, этот вопрос действительно немного странный, и зачастую иронизируют, что можно возбудить уголовные дела и по репрессиям Ивана Грозного, и по Ленскому прииску, и так далее, но здесь немного необычный случай. Дело в том, что уголовное дело возбуждено не как какое-то политическое, дело возбуждено не по факту убийства царской семьи, а по факту обнаружения 9 неопознанных трупов со следами насильственной смерти - пулевые пробоины и повреждения холодным оружием - в районе старой Коптяковской дороги. Кто эти люди, нам достоверно не было известно. Для того, чтобы это установить, нужно было провести громадное количество экспертиз, а экспертизы, по нашему уголовно-процессуальному законодательству, возможны только в рамках уголовного дела. Поэтому, возбуждение этого дела - это установление факта, кто был расстрелян. Ведь что такое Урал? На Урале убивали очень-очень много - убивали до войны, убивали после войны. Там находились какие-то лагеря. Нельзя было достоверно сказать - то ли эти расстрелянные люди, которые находились в сталинских лагерях, тайно расстрелянные. Видно было, что расстреляли тайно и тайно похоронили. Вот этот факт был достоверно известен. Остальное нужно было установить в ходе следствия.

АВ - А где сейчас останки?

ВС - Останки нашли в 1991 году. Первоначально тела упаковали в ящики из-под боеприпасов и нашли для них очень такое милое место в Екатеринбурге - местный тир при милиции. Потом перевезли в судебно-медицинский морг, и в отдельной комнате, но в судебно-медицинском морге в Екатеринбурге, они сейчас и находятся.

АВ - А в чем загвоздка?

ВС - Загвоздка в том, что необходимо закончить экспертизы. Наша всеобщая проблема - нехватка денег. То есть для того, чтобы окончательно поставить точку, ответить на вопросы, поставленные церковью, Святейшим Патриархом, этому делу было посвящено заседание Священного Синода, и церковь высказала резонные свои замечания по поводу исследования останков. Никак мы не можем закончить эту экспертизу.

АВ - Архив, который привез сюда князь Лихтенштейнский, дает возможность продвинуться в этом направлении?

ВС - Архив дает возможность продвинуться в том смысле, что мы имеем дополнительные материалы, связанные с осмотром места происшествия, проведенным следователем Соколовым еще в 1919.

АВ - Похоже?

ВС - Не просто похоже, есть фотографии, которые следователь Соколов сделал на мостике из шпал, под которым находились трупы. Есть фотография, на которой снят один из цареубийц, и стоит он на этом же мостике. Есть целых 13 человек, которые пошли на экскурсию и сидят на мостике из шпал. То, что мы получили из Лихтенштейна, конечно, нам очень и очень помогает.

АВ - Каковы перспективы завершения этого уголовного дела, которое незавершено, ну, может быть, за исключением финансов?

ВС - Уголовное дело, конечно же, будет завершено, потому что все люди, принимавшие участие в этих событиях, давно умерли, последние в 60-х - 70-х годах, и дело будет прекращено. Но для того, чтобы прекратить дело, руководствуясь нашим уголовно-процессуальным законодательством, надо поставить все точки - то есть, мы должны все сказать об останках, кому они принадлежат, описать обязательно все события, как они происходили, как расстреливали, кто расстреливал, кто давал указания. То есть, поставить точки над "и", а после этого уже прекратить уголовное дело.

АВ - Как Вы считаете, это возможно- поставить все точки?

ВС - К сожалению, все точки над "и" поставить нельзя, потому что одна интересная версия остается незакрытой - кто дал указания о расстреле царской семьи. Каких-либо документов, свидетельствующих прямо о том, что Ленин, либо Свердлов, либо кто-то другой из крупных партийных и государственных деятелей дал прямое указание о расстреле семьи, мы не имеем. Предположить мы можем, что Голощекин, военный комиссар Урала, который находился 6 июля 1918 года в Москве и беседовал со Свердловым, мог получить такое указание от Свердлова. Но вероятнее всего, исходя из логики событий и документов, вся семья была расстреляна именно по инициативе уральских большевиков, а вопрос о расстреле царя, скорее всего, был согласован с высшим руководством.

АВ - И здесь можно будет, все-таки, поставить точку не документальную, а аналитическую?

ВС - Да, но к сожалению, прокуратура в тех случаях, когда принимает решения, должна быть лишена фантазии. Мы можем только руководствоваться теми документами и бесспорными фактами, которые имеем. Так что, можно предполагать, это дело частного лица, а в деле будет отмечено, что таких документов просто нет. Архив екатеринбуржских большевиков, к сожалению, тоже не сохранился. В нем очень интересная история, потому что в нем находились документы по зарубежной истории большевиков, которые в 1918 году отправили из Москвы на сохранение в Екатеринбург. Где-то во время Гражданской войны документы пропали, и даже Сталин предпринимал в 20-е годы очень основательные попытки найти их, но не нашел.