Владимир Фрумкин - Авторская песня - 2008-03-06

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Ноль часов восемь минут. Вы слушаете «Эхо Москвы». У микрофона Нателла Болтянская. В эфире концерт авторской песни. Прошу не отключаться питерских товарищей: у нас есть чем вас порадовать. Но прежде хочу обратиться к календарю. Вот буквально в эти дни 40 лет назад в Новосибирске проходило совершенно замечательное мероприятие. У нас на линии сейчас находится мой коллега Владимир Фрумкин – человек, который был очевидцем тех самых новосибирских событий. Володь, здрасьте! Вы с нами?

В. ФРУМКИН: Да. Добрый вечер. Я с вами.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Речь идет о практически единственном в Советском Союзе выступлении Александра Галича. Надо сказать, что Владимир Аронович Фрумкин, который у нас сейчас на телефонной линии из Вашингтона, знает о том, что происходило 40 лет назад не понаслышке. Володь, во-первых, спасибо Вам за то, что согласились поучаствовать в нашей программе, потому что это – свидетельство очевидца. Мне кажется, что уже очень мало осталось людей в России, которые представляют себе то, какого масштаба событие происходило тогда.

В. ФРУМКИН: Вы правы. Мало.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Я Вас попрошу вернуться на сорок лет назад и представить Александра Галича. Александр Николаевич был приглашен клубом «Под интегралом» в Академгородке под Новосибирском. И он, представьте себе, согласился. Он прекрасно понимал, чем он рискует. Это было впервые в его жизни, когда он должен был выступать в открытых официальных залах: и в Академгородке и в самом Новосибирске. Но ему ТАК хотелось выйти к своей аудитории и петь не только по маленьким квартирам своих знакомых, друзей, а иногда и вообще незнакомых. Иногда – вообще в местах, где явно были подсадные лица, стукачи и т.д. Об этом есть в его песнях. И вот он туда поехал. И пригласили меня тоже. Он попросил меня представить его во время первого его выступления в зале Дома ученых в Академгородке.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: А вы были знакомы тогда уже?

В. ФРУМКИН: Мы познакомились за год до этого. Даже чуть меньше. В Петушках, представьте себе.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: На той самой конференции знаменитой.

В. ФРУМКИН: Да. Это была бардовская конференция полуофициальная. В охотничьем хозяйстве Костерево. Он там пел тоже, но это был лес. Хотя там было много народу, но пел он в каком-то бараке. Хотя радиостанция «Юность» все это записывала, но ощущение было такое, что это продолжение его квартирных, кухонных выступлений. А здесь – в Академгородке, в Новосибирске – это было впервые на большой публике, причем на какой! Там, понимаете, Дом ученых, зал, который рассчитан на две тысячи мест примерно. Туда набилось еще больше. Александр Николаевич попросил меня представить его аудитории. Я понимал и чувствовал, насколько накалена атмосфера, как все ждут выступления человека, который был известен всей стране. Во всяком случае - думающей и чувствующей глубоко части населения России. На пленках его песни циркулировали в десятках, сотнях и десятках тысяч копий.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: О чем он и написал. В строчках «есть магнитофон системы “Яуза”».

В. ФРУМКИН: Да. Совершенно верно. И, когда я вышел к микрофону, я решил как-то немножко его оградить от неминуемых побоев, которые ему предстояли. Я пытался обратить всю его смелое, прямое творчество вспять, в прошлое, в то уже осужденное Хрущевым, ХХ съездом прошлое, связать со Сталиным, со сталинизмом. Я тогда процитировал строчки из Шостаковича: «Человеческая память – инструмент далеко не совершенный. Она часто и много склонна забывать. Но художник этого права не имеет». И вот, я говорю, перед вами сейчас выступит художник, который именно так поступает в своей жизни, в своем творчестве: он чувствовал, что не имел права молчать о том страшном, что стряслось с ним в недавнем прошлом. И, когда я закончил (а это длилось несколько минут), я оглянулся на него, и он развел руками: и это все. Я был совершенно обескуражен. Он, очевидно, решил, что я о нем лекцию прочитаю. Ему очень хотелось услышать разбор профессиональный (я музыковед по образованию) его творчества. Но, так или иначе, он вышел. Это был не весь его вечер. Это была часть, как бы отделение большого концерта. Но когда он спел «Памяти Пастернака», сначала – гробовая тишина, а потом зал взорвался. Люди встали, устроив овацию. Но не встал только эшелон передних рядов. Три ли четыре ряда, где, как оказалось, сплошь сидело начальство. Они не знали, что делать. Понимаете, это была совершенно незабываемая картина! Они как бы втянули голову в плечи и оглядывались назад и не знали, как им поступить: встать или не встать. В это время свердловская кинохроника все это снимала. Потом пытались смыть и распорядилась уничтожить всю эту пленку, но оказалось, что она сохранилась на студии. Так или иначе это был удивительнейший вечер! Потом он выступал в Новосибирске.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: А потом были «замечательные» совершенно погромные статьи.

В. ФРУМКИН: Да, вышла статья в «Вечернем Новосибирске». Ветеран войны, инвалид Николай Мейсак написал обо всем этом мероприятии. Очень жестко, очень саркастично: что это такое, кто разрешил, зачем.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Володь, а с Вашей точки зрения, когда зал взрывался после выступления и только, как Вы выразились, эшелон власть имущих смотрел друг на друга, - было понятно уже что впереди у Александра Галича отъезд, что здесь ему не жить?

В. ФРУМКИН: Нет, не было совершенно. Это все-таки был март 1967 года.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: А страшно не было?

В. ФРУМКИН: Он даже не думал тогда о такой альтернативе, о такой возможности. Абсолютно!

Н. БОЛТЯНСКАЯ: А у Вас лично чувство ужаса было? Вы понимали, ЧТО Вы делаете?

В. ФРУМКИН: Скорее было чувство подъема. Вы знаете, когда видишь человека, который ставит себя под такой удар, невольно заражаешься его смелостью, его мужеством. Нет, никакого страха, никакого ужаса перед возмездием не было. Я именно как-то хотел ЕГО оградить. И мы, естественно, вместе попали потом в секретные письма в ЦК КПСС. Они сейчас опубликованы, в одном из последних изданий песен Галича. Там говорится о Галиче, о клубе «Под интегралом», о музыковеде, члене Союза композиторов из Ленинграда Фрумкине, который почему-то разделяет антисоветские взгляды Галича и пытался его еще защитить и оправдать. А дело в том, что через день или два устроили целую конференцию. Как бы ЧП произошло, понимаете. И новосибирское партийное начальство созвало такую конференцию в Академгородке с разбором песен Галича. И просили приехавших туда талантливых ребят – Кукина, например, был еще Глазанов из Ленинграда: знают ли они песни Галича. А они так простодушно говорят: «Мы не только знаем – мы их поем на своих выступлениях!». – «А вот спойте “Закон природы”». Знаете: «Ать-два, левый, правый…»?

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Да, конечно, знаю: «Потому что есть такой закон природы - колебательный закон».

В. ФРУМКИН: Это баллада о том, как взвод отправлен в дозор. Они проходят, печатая шаг, в ногу по мосту – Чертов мост! – и мост заколебался, обвалился, взвод погиб. И – предупреждение в конце: «Ребята, есть такой закон природы – колебательный закон». И если вы шагаете в ногу, мост обрушивается.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: «Повторяйте на дорогу не для кружева словца: “Если все шагают в ногу, мост обрушивается”».

В. ФРУМКИН: Да. И кончается: «Ать-два, левый, правый! Три-четыре, левый, правый. Ать-два-три! Левый, правый – кто как хочет». И это - больше, чем «На смерть Пастернака» и другие «страшные» песни, которые пел Галич, возмутило начальства. Именно эта песня возмутила больше всего! «Вы, Александр Галич, восстаете против главного принципа нашей жизни, нашего общества – коллективизма, морально-политического единства партии и народа! Что это значит – “не надо шагать в ногу”?! Что это значит – “кто как хочет”?!». Вот такая у нас была, так сказать, «конференция» после этого концерта.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Я благодарю музыковеда, исполнителя, историка авторской песни, радиоведущего Владимира Фрумкина за репортаж, можно сказать, с места событий спустя сорок лет. Спасибо большое, Володя!

В. ФРУМКИН: Спасибо, что пригласили, Нателла!

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Я думаю, что мы сейчас вернемся к началу, и песня, которая будет звучать сейчас, это именно песня «Памяти Пастернака». Спасибо Владимиру Фрумкину. Звучит Александр Галич.

ЗВУЧИТ ГОЛОС АЛЕКСНАДРА ГАЛИЧА, КОТОРЫЙ РАССКАЗЫВАЕТ О ПЕСНЕ

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ АЛЕКСАНДРА ГАЛИЧА «ПАМЯТИ ПАСТЕРНАКА»