За что мы не любим авторскую песню? - Вадим Егоров, Вероника Долина - Авторская песня - 2002-10-06
6 октября 2002 года
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Вероника Долина, Вадим Егоров, авторы-исполнители, Александр Кушнер, Юлий Ким (по телефону).
Эфир ведет Нателла Болтянская
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Сегодня мы собрались по грустному поводу: одно из периодических печатных изданий опубликовало статью "Оглушенные КСП" с подзаголовком "За что мы не любим авторскую песню". Как давний поклонник жанра, я не могла смолчать, и пригласила в эту студию людей, к творчеству которых отношусь с уважением и любовью, и, насколько я понимаю, судя по сообщениям слушателей, я не одна такая. Что меня огорчило в накате на авторскую песню? во-первых, авторская песня и КСП это две разные вещи, во-вторых воспринимать авторскую песню как "сотоварищество немытых алкоголиков", на мой взгляд, глупо и смешно. И, наконец, третий момент, момент какой-то реставрации когда читаешь информацию о В.Высоцком - "человек умер от передоза" - мне неприятно. Или еще пассаж по поводу А.Галича: "известный своими антисоветскими песнями всей стране, он не подвергался гонению в стране со стороны партии до тех пор, пока на свадьбе режиссера Дыховичного тесть жениха не услышал его записей его исключили из Союза писателей, кинематографистов, последние годы жил в Париже, где, по официальной версии, умер от удара током, подключая в своей квартире аппаратуру". В общем, в статье всего много, и, не рекламируя это издание в эфире, я задаю гостям вопрос вы собираете полные залы, причем, не только в России, - за что, на ваш взгляд, не любят авторскую песню?
В.ДОЛИНА: Я, к сожалению, мало знаю статью мы сейчас ее немножко просмотрели. Все колюче, но лично меня колкости бодрят, даже чрезвычайно. И, если можно, давайте откинем излишнюю злобу к авторам - какого черта, не царское это дело. Мы мало знаем, кто что сказал, и чем он был заряжен. Если можно, будем рассматривать их обижающие русский язык фразы, а они сами, их запал, пусть останется с ними. Мне кажется, что колкости не повредят, и время для нынешних выступлений на сцене, особенно для таких массовых заплывов, очень благостное, оно само такое стало, пост-ельцинское время, и стало еще, благодаря многим, кто пишет с очень благостными интонациями, таким благостным, поэтому, по благостной интонации, да щелкнуть, или долбануть веслом, мне кажется, скорее полезно, чем вредно.
В.ЕГОРОВ: Я к призыву отнестись без злобы отношусь с пониманием я не испытываю к этому материалу злобы потому, что он состоит из трех частей, и две из них выдержаны в довольно шуточном, хотя недобром тоне. А первый у меня вызвал не злобу, а гадливость. Плохие, злые, бездумные, необоснованные слова, написанные удивительно авторитарно. Там не было ни разу "по-моему", а было выдано как истина в последней инстанции. Обидно было что, - что весь этот жанр огульно превращается в некую антикультуру. Я пытался понять причину этого, и мне показалось, что здесь возможны три причины может быть, авторы сами из бывших авторов песни, может быть у них что-то там не получилось, и сейчас эти комплексы выползают. Вторая мысль - мне кажется, тут невооруженным глазом видна некая ангажированность. Смотри этот журнал называется "Другой", он уже названием себя противопоставляет. И если об авторской всегда уже, до приторности, говорят хорошо, то давайте мы ее немножко "обкладем". И это сделано. Почему я считаю статьи ангажированными - тут им предпослана врезка от редакции, и написаны здесь две фразы: "Это зрело давно, нам всегда хотелось понять, почему, увидев остекленелые глаза у костра и услышав завывание "возьмемся за руки, друзья", мы вставали и уходили во тьму. Чтобы не замечать потери человеческого облика клонов и кадавров хватает вокруг и без них". Это редакция выдает затравку.
В.ДОЛИНА: Да я как-то не очень обижаюсь.
В.ЕГОРОВ: И я не обижаюсь. Можно идти по пути Ельцина - за все свои 8 лет, когда его ругали и по делу, и без дела, он нашел в себе силы не выступать по этому поводу, и тем самым себя оберег от многих нервных стрессов.
В.ДОЛИНА: Вадик, ну что тут полемизировать? Человеку что-то безумно не нравится, он считает это не интересным ну и ладно.
В.ЕГОРОВ: Но он говорит, что так есть на самом деле, независимо от его мнения. И я вдруг увидел такую странную тенденцию месяц назад я был на фестивале бардовской песни в Казахстане, и там мне показали материал в одной из центральных газет большой, с фотографиями, он говорил только об одном сколько, как и где пили на Грушинском фестивале. И было сказано: "вы представляете себе, на фестивале был задержан 121 человек по этому поводу".
В.ДОЛИНА: Ну и что? Видимо, ничего человеческое фестивалям не чуждо.
В.ЕГОРОВ: Может ты права, и нам вообще ответить на это дело молчанием и песнями?
В.ДОЛИНА: Да нет, пожатием плечей. Если есть дельные стихи, жизнеспособные даже не потому, что сиюминутно нравятся людям, но просто биологически способны жить, может быть, десятилетия или несколько десятилетий это наш ответ злопыхателям, если они вообще есть. Что мы с ними будет бодаться? Лучше бы человек был не в курсе, чем покойному Галичу и очень покойному Высоцкому наносить исподтишка какие-то довольно комические уколы. Мне, честно говоря, плевать подумаешь, какое дело, написал. Я скажу снова это щелчок или даже удар веслом по очень благостной мине на физиономии нынешней авторской песни, нынешнего человека с гитарой в руках очень он благостно улыбается, и давно не смотрит хмуро в сторону власти, он давно не озирается неуютно на местности. Он максимум с маленьким зубком какой-нибудь куплетик сварганит куплетик. Ну что делать, прошло время сильных сатирических, могучих, поэтических, лирических откровений под гитару.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть власть стала вегетарианская?
В.ДОЛИНА: Я не знаю, как эта власть называется, почему она вегетарианская? Я думаю, что она очень хищная.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но никто никого не посадил, слава богу.
В.ДОЛИНА: Нет, она замаскирована под насекомых. Я считаю, что люди у власти очень хищные.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Если не возражаете, я сейчас поставлю одну вашу песню из первых альбомов, который вы принесли аж в 93 году.
В.ДОЛИНА. "Ой, какой алкаш колоритный"
Н.БОЛТЯНСКАЯ: На мой взгляд, одна из главных попыток претензий к жанру авторской песни - плохие стихи, плохая музыка.
В.ДОЛИНА: Нет, благодушие. Благодушие, как бы они это ни называли - пинают за благодушие.
В.ЕГОРОВ: А как тебе нравятся такие фразы: "наконец некоторые купили неплохие инструменты, попытались научиться но из навоза не получается Коркунов, как ни лепи, потому что основа та же "ум-ца, ум-ца, дри-ца". Они поняли, что дело не в поэзии". В.ДОЛИНА: Насчет Коркунова - я страшный противник. Почему Коркунов? Автор говорит, что Коркунов это качество, это продукт. Это все мура, и ценности нашего времени. Я за вишню в шоколаде торговой марки "Эйнем".
В.ЕГОРОВ: Я не хочу, чтобы у слушателей сложилось мнение, что мы против критики.
В.ДОЛИНА: Мы выше критики.
В.ЕГОРОВ: Пожалуйста, критикуйте автора, конкретную песню.
В.ДОЛИНА: Да ладно тебе, ты какой-то искусствовед. Никому это не интересно критиковать песню. Никто не собирается критиковать твои стихи. Чихать они хотели...
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А есть частность вспоминают концерт В.Долиной на Школе молодого физика, и концерт в прошлом году, где она пела под фонограмму. Правда, по-моему, спутали Веронику Долину и Ларису Долину. Но вопрос вот какой - не кажется ли вам все, в том числе и любимые авторы-исполнители, просто ставят во главу угла исключительно зарабатывание денег дескать, в период застоя вы пели, потому что душа пела, а сегодня она петь перестала.
В.ДОЛИНА: Мура.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Докажите.
В.ЕГОРОВ: А что доказывать? Я не говорю за всю Одессу, но мне кажется, мы как писали по наитию души, так и пишем. Другое дело, что если это стало для нас профессией, способом выживания и кормления - а почему бы нет?
В.ДОЛИНА: Нет, но мы же очень кустарны, напомним это застенчиво, или беззастенчиво, кто этого не знает или не помнит. Какие, к чертовой матери, фонограммы? Рады бы в рай, но грехи же не пускают, тяжел камень на грудь давит. О чем вы говорите? Исключительно стихами зарабатываем довольно много лет. Ну а что, зато очень кустарно, забавно какие-то домашние тапочки тачаем, выносим на угол, и продаем. Ну и что? нужны людям домашние тапочки.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но вы же возвращаетесь к своим песням. Недавно вышел ваш диск - я обрыдалась.
В.ДОЛИНА: Куда я возвращаюсь?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: В аннотации к диску написано, что это совсем старые песни. Потрясающие, фантастически, десять литров слез пролила. Как же, вынуждены вернуться к старым песням?
В.ДОЛИНА: Это чуть реставрация, и то, с чем я когда-то, в 76 году, почти впервые вышла к публике. Вадик, наверное, помнит, потому что бы в жюри. Но прошла уйма времени, пока я выпустила ее на пластинке, перестала стесняться. Но это не возврат. Я стараюсь двигаться, но в своей кустарной системе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вот Егоров "Ланку" как не пел, так и не поет.
В.ЕГОРОВ: Песня все-таки не моя, стихи мои, а песня Колесникова. Он выступает сейчас, пусть он и поет. Почему-то когда два автора, говорят, что песня композитора.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вероника, то есть вы не считаете обязанной себя доказывать кому-то что-то?
В.ДОЛИНА: Совершенно. Более того пусть пишут, пусть чем-то кипяченым поливают, и раскаленным поплевывают. Мне кажется, это симпатично.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но когда вы выходите на сцену перед залом, не исключена вероятность, что в этом зале сидит какой-то процент, которые пришли посмотреть, не спустилась ли петля на чулке.
В.ДОЛИНА: Что-то я их не видела лет за 27, извините, публичного своего присутствия. Практически не видела.
В.ЕГОРОВ: Это слишком неудобно и некомфортно - приходить специально на выступление того, кого ты терпеть не можешь. Это не так.
В.ДОЛИНА: У нас же советские люди, они все жалеют времени. У нас же журналистика не четвертая власть, как всюду в мире вот еще. Никто не ходит, ходят люди, исключительно заинтересованные, с маленькой своей, очень беззащитной денежкой, с открытой душой, вот и все.
В.ЕГОРОВ: Нет, я все-таки вернусь к статье.
В.ДОЛИНА: Ну, возвращайся.
В.ЕГОРОВ: Ты их защищаешь, как бы бог с ней, пусть царапают
В.ДОЛИНА: Да мне кажется, это оздоровляюще.
В.ЕГОРОВ: Но у меня есть потребность сказать о ней пару слов.
В.ДОЛИНА: Ну, говори.
В.ЕГОРОВ: Знаешь, как она называется? "Оглушенные".
В.ДОЛИНА: Ну и что?
В.ЕГОРОВ: А мне кажется, что нужно быть оглушенным для того, чтобы во всем многообразии этого жанра не услышать что-то хорошее.
В.ДОЛИНА: Ну, у людей внутренняя другая интонация.
В.ЕГОРОВ: Мне кажется, оглушенные здесь не мы, а они.
В.ДОЛИНА: Да что же ты так отбиваешься?
В.ЕГОРОВ: Потому что на удар слева я обычно даю удар справа. И стараюсь, чтобы он шел снизу.
В.ДОЛИНА: А я иду мимо, и стараюсь не оказаться в той ситуации, что на тебя может что-то упасть.
В.ЕГОРОВ: Ну да, собаки лают, а ветер носит
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ваши дети слушают авторскую песню?
В.ДОЛИНА: Мои нет.
В.ЕГОРОВ: А мои очень любят
В.ДОЛИНА: А мои игнорируют абсолютно. И моих количественно больше, чем у Вадика.
В.ЕГОРОВ: Количественно да, но надо же подумать и о качестве.
В.ДОЛИНА: Я деликатна в этом вопросе, а ты тут же и ловишься.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Есть старая присказка поэта Александра Кушнера, который говорит, что поэзия не нуждается в гитарной подпорке. Я сегодня дозвонилась Кушнеру, он стоит на своем. Послушаем?
А.КУШНЕР: Моя фраза о том, что стихи не нуждаются в музыкальном сопровождении, сказанная когда-то, более или менее остается для меня верной, хотя нет правил без исключений, и существуют замечательные случаи, когда авторская песня мне нравится. Это, разумеется, Окуджава, Высоцкий, Городницкий, Никитин, и я благодарен, кстати, и Никитину и Г.Гладкову, и М.Кукулевичу, потому что им удалось, на мой взгляд, написать хорошие песни на мои стихи, хотя они и никак не рассчитаны на музыкальное сопровождение. Но бывают удачи. Я думаю, что есть стихи, которые вообще не предназначены для гитары и мелодии. Возможны случаи, когда стихи одного и того же поэта ничего не потеряют, если музыка талантлива. Беда в том, что среди авторов, пишущих музыку и стихи, талантливых людей, как и поэтов, немного. Конечно, когда Окуджава писал свои стихи, и тут же являлась ему мелодия он виртуоз этого дела, он для этого рожден, он талантливый человек, - о чем говорить. И даже многие его стихи без мелодии выглядят хуже. Это особый жанр. Я очень люблю поэта Городницкого, считаю его серьезным, настоящим поэтом, и мне доставляют удовольствие и его стихи в книге, и его песни. Но, конечно, удручает море дурных мелодий и страшных слов. Вот таково мое отношение к этому делу.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Итак, Кушнер не отрекается от своих слов, но тут же говорит "кроме", и перечисляет любимых авторов
В.ДОЛИНА: Соглашательство вот что делает время с несгибаемыми.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А сейчас мы будем петь. Выбор из песен Долиной делала я, а выбор из песен Егорова делает Вероника Долина. Решили, что будем петь?
В.ДОЛИНА: Давай "Дождь смоет все следы"
В.ЕГОРОВ: Нет, давай
В.ДОЛИНА: А я говорю - давай.
В.ЕГОРОВ: "Тени на Мойке" давай.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так что ставим?
В.ДОЛИНА: Вадик, ну что ты, ей-богу, я правильно говорю. Надо личностное.
В.ЕГОРОВ: А все остальное у меня общественное.
В.ДОЛИНА: Да не у тебя. Понимаешь ли, какая штука когда я говорю о домашних тапочках, я именно об этом ничего не может ни выше, ни ниже, ни прибавить, ни убавить, когда есть личностное, извините, интимное. Лучше, чтобы были стихи как можно лучше. А Кушнер бог весть что, кстати, наговорил, хоть и Кушнер.
В.ЕГОРОВ: Я бы девизом взял строчки Ильфа и Петрова: "Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству".
В.ДОЛИНА: Ничего мы не ударим.
В.ЕГОРОВ. "ДОЖДЬ СМОЕТ ВСЕ СЛЕДЫ"
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Напомниаю, что мы говорим о том, почему не любим авторскую песню. Вот сообщение из Новосибирска от Юлии: "Сейчас будет появляться много статей по разным вопросам к дню рождения. Мы возвращаемся в век КГБ, и от этого никуда не уйти". То есть считают. Что эта статья признак реставрации.
В.ДОЛИНА: И правильно считают. Эта статья, наверное, не часть этой программы, но поскольку мы все часть этой программы, мы не возвращаемся, а вернулись. Как можем, так и существуем каждый.
В.ЕГОРОВ: Это все преувеличение. Никуда мы не вернулись.
В.ДОЛИНА: Ну, не вернулись, да, это я тоже
В.ЕГОРОВ: И никакой тенденции возврата нет. Может, быть, какие-то попытки. Перестаньте, ребята.
В.ДОЛИНА: Возврата нет, и версия другая, конечно, но механизм, я думаю, работает тот самый, на котором взращены были наши родители.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вопрос из Тирасполя: "Хорошим стихам музыка не нужна, более того, она только мешает услышать внутреннюю музыку стихотворения, заглушает ее. Поэтому хорошая бардовская песня - это удачный симбиоз средних стихов и средней музыки".
В.ДОЛИНА: Это хорошее письмо. Сбалансированное, не глупого человека, возможно. С не очень обостренным музыкальным слухом, но человека не безграмотного и довольно правильно формулирующего. Это очень часто годящаяся, работающая формула. Чтобы не седлать какие-то "коньковые" вопросы думаю, что бардовская песни в своем наилучшем виде очень европейская вещь, и она очень многим, скажу сейчас запальчиво, - очень многим нашим людям как бы не по вкусу в том смысле, что не по уму. Так вышло там интонация такая, ненашенская, прошу прощения, не до конца российская. Так получилось, что та публика, которая немного в качестве трофейной песни, что ли, привезла в 50-е годы, Вертинский чуть-чуть подвез еще раньше чуть европейщины, и еще кое-кто. И страна немножко помогла, со своим скифством, как могла, слепила. Это же вненациональные традиции. Ну что у нас - фольклермейстерство, что ли? Этого очень мало. Это особенная, довольно европейская вещь. И она очень многим не годится.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я видела беседу Татьяны Толстой с Александром Гордоном, и он произнес фантастическую фразу что человек творческий ищет соседства, ищет степени свой-чужой от того, кто воспринимает его творчество. И у меня иногда складывается впечатление, что авторская песня это соседство активное, когда люди в большей степени реагируют, когда их не вовлекают в этот процесс, как это делает, например, эстрада.
В.ДОЛИНА: Не так сильно воздействует?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, это сотрудничество на другом, более тонком уровне, не первая сигнальная система.
В.ДОЛИНА: Деликатно приглашает к пониманию? Да, - вяло скажу я. Конечно, она не имеет наступательности и оккупационных средств. Ну да, конечно. А что такое стихи? Это же нежная вещь.
В.ЕГОРОВ: Но ты сказала про некую европеизированность жанра он почему-то именно в этой стране
В.ДОЛИНА: Нет, мой друг.
В.ЕГОРОВ: Он упал на совершенно благодатную почву. И ни в одной стране такого не было.
В.ДОЛИНА: Он упал, потому что мы немножко Европа. Да что же это опять ни в одной стране? Да везде. Где ты этого не видел? Поляки молятся на тех, кто сочиняет стихи под небольшую музыку.
В.ЕГОРОВ: А кто их такими сделал? Окуджава.
В.ДОЛИНА: Вадик, я тебя умоляю, это тоталитаризм. Оставь, пожалуйста. Все у всех есть есть Утка у чехов, Вольф Бирман у немцев, - это свои любимцы, живы-живехоньки. Но нет европейской страны, не молящейся на своих камерных артистов иногда с гитарой. Иногда с маленькой оркестровочкой. Но главное, со своими, довольно личностными, а также социально-заряжеными стихами. И я умоляю, я нынче, в 2002 году, не переношу, когда говорят, что это лично наше "ноу-хау". Это никакое не наше "ноу-хау".
В.ЕГОРОВ: Это наше "ноу-хау".
В.ДОЛИНА: Нет. Считать это "ноу-хау" можно только с позиции наших не выездных родителей и нас, выехавших в 40 лет.
В.ЕГОРОВ: Я говорю это не из 2002 г., а говорю о том, чем был этот жанр.
В.ДОЛИНА: И во всех странах это все есть. Более того, у нас это все на неслыханный уровень рухнуло со стихами полный завал, с индивидуальностями - тоже.
В.ЕГОРОВ: Как нет индивидуальностей? Я езжу по стране и слышу потрясающих людей.
В.ДОЛИНА: Не верю. Биологически эта штука так музыкально заряжена, так оформлена природно, что если бы были сильные поэты с гитарой, или с гармонью, со свирелью, со скрипкой, с виолой, с банджо мы бы их всех знали. Это эпоха Интернета - ну, вы что? Где информация? Где великолепные изделия? Я, например, очень хочу.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Те, кто сейчас активно крутится в бизнесе им некогда читать толстые литературные журналы.
В.ДОЛИНА: Да мне-то что? Ну и пускай не читают.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Поэтому и не знают.
В.ДОЛИНА: Да подумаешь, и плевать на них.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вам когда приносили последний раз кого-нибудь из молодых талантов?
В.ДОЛИНА: Очень давно.
В.ЕГОРОВ: Это ты говоришь, а я езжу по этим фестивалям иногда бывают безумно скучные, но я их слушаю.
В.ДОЛИНА: Вадик, в моем радикализме есть смысл, в твоем благодушии он есть тоже. Истина, как это частенько с нею, особенно в наших широтах бывает, - посередине. Все равно стихов хороших очень мало, везде. Поэтому бери мой диск "Фараон", и врубай 16-ю вещь, я ее редко пою.
"Ты была мегерой из мегер"
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так за что же не любят авторскую песню?
В.ДОЛИНА: За соглашательство, я думаю.
В.ЕГОРОВ: Мне трудно на этот вопрос ответить. Я так редко сталкиваюсь с людьми, которые не любят авторскую песню есть люди, которые к ней спокойно относятся, есть, которые относятся вполне сдержанно, но те, кто активно не любят, как, скажем, господин Иванов, инженер-песенник, автор одной из статей с такими я практически не сталкивался. Поэтому мне трудно ответить на вопрос. Но если не любят, значит для них есть конкретно, за что не любить. Может быть, они воспитаны на других образцах и поэтических, и музыкальных. Может быть. Это нормально.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Этот же вопрос мы задали Юлию Киму, которого упомянули в этой статье как "корейца, поднимающего русскую культуру".
В.ДОЛИНА: Ничего плохого. Хорошие как раз слова.
Ю.КИМ: Итак, за что не любят авторскую песню, и есть ли вообще такие люди. Безусловно, есть. Слово, правда, "не любят" можно трактовать по-разному. Можно не любить активно, быть безразличным, относиться очень неприязненно, и может быть, даже, ненавидеть. Но ненавистников бардовской песни я, честно говоря, не встречал, а людей, безразличных к ней, встречал. И это, как правило, люди более молодые, нежели я, и даже моложе, чем наши дети, это, скорее, из отряда наших внуков. Среди них попадаются экземпляры, которые воинственно отрицают бардовскую песню, и настаивают на том, что он безмузыкальна и бессодержательна. Но с ними спорить не о чем, потому что их музыкальные пристрастия могут быть более сложными, чем наши, но дела это не меняет, потому что музыкальные оценки наших достижений, достижений наших бардов со стороны таких авторитетов, как, скажем, Шнитке, или Таривердиев вне критики. А и тот и другой оценивали достижения бардов очень высоко. Так что не будем на эту тему отвлекаться даже. А что касается содержательности текстов вероятно, и тут сравнивать нечего, потому что тексты так называемых рокеров или любителей русского рока, полагаю, в поэзии сильно уступают достижениям бардов. Это, думаю, общее мнение серьезных литературоведов. Поэтому говорить о достоинствах той или иной музыки рок-музыки или бардовской музыки, и о недостатках той или иной песни можно, и может быть даже интересно, но активная нелюбовь к бардовской песне мне неведома. И когда я встречаюсь с ее проявлениями это, как правило, выражение наплевательства, как правило, это признак очень невысокой культуры, когда раз это чужое и не свое, значит, это заведомо плохо. Дальше этого ревностные критики бардовской песни не поднимаются. Это мое мнение.
В.ДОЛИНА: Мне тоже очень близко мнение Кима.
В.ЕГОРОВ: Во многом оно подтверждает то, что я сказал в самом начале беспредметный критический разговор о той же песне напрасен, и слаб. А такой разговор ведется в этой статье о жанре в целом.
В.ДОЛИНА: Ну, сильная нелюбовь из нее льется, ну что же сделать?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вам не приходит в голову, что в свое время бардам просто было с чем бороться - хоть гитарой, хоть словом. А сегодня Вероника говорила, что существует некое соглашательство, а природа не терпит пустоты поэтому пошла романтизация тюрьмы и криминала, которая трудно назвать место, где сегодня не звучит.
В.ЕГОРОВ: Разве только в Консерватории.
В.ДОЛИНА: Ну, это не моя тема, я совершенно в этом ничего не понимаю бог уберег.
В.ЕГОРОВ: Для меня никогда не было понятия борьбы с чем-то стимулом к написанию. Я писал всегда из желания пресловутого самовыражения, мне было это приятно.
В.ДОЛИНА: Нателла, о чем ты говоришь, про уголовную тему? Так в нашей лирике под гитару этого почти нет. О чем ты?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но именно потому, что вас бог уберег, и вы остаетесь в комфортных скорлупках, это и расцвело.
В.ЕГОРОВ: Но я не могу себе представить, чтобы я или Вероника написали некую критическую статью о приблатненном шансоне. Вполне возможно, если бы я его послушал весь, я бы там отловил не одну симпатичную песню. И поэтому я никогда не сделаю то, что сделали авторы этой статьи.
В.ДОЛИНА: Не думаю, чтобы это были какие-то апологеты блатняка это какие-то другие средние люди. Я не очень поняла, каких они профессий, социальной принадлежности и заработка. Ну, Вадик, может быть это какие-то социальные неполные удачники пишут. Увидели "Песни нашего века", видят, что это уже коммерческий проект, и удачный, думают да что же это такое, всюду "Песни нашего века", шагу от них некуда ступить, коммерция, деньги. А людям может быть не на что пару пломб вставить. Что делать, и такой социальный момент сейчас есть. И что я хотела сказать насчет блатного это насчет моего радикализма я ведь даже не сотрудничаю, и противник передачи "В нашу гавань заходили корабли" потому что там вымарывается фактор авторства. А в этой стране, я считаю, это очень плохо. Там, где люди не слыхали о правах человека не слыхали, и не скоро услышат.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И кем вымарывается? Человеком, который всю жизнь воевал с агентством авторских прав.
В.ДОЛИНА: Так получилось. Вот такие перевертыши. Автор особый биологический вид, нельзя его трогать.
В.ЕГОРОВ: Давай я что-нибудь осеннее спою.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тем более, что мы так ни о чем и не договорились.
В.ДОЛИНА: О чем?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вывод сделаю за всех петь будут, "не дождетесь", - как сказал Рабинович. Ну что, же на этом мы ставим многоточие. У нас были в гостях Вероника Долина и Вадим Егоров. И заканчиваем мы "Осенней прогулкой"
В.ЕГОРОВ. "ОСЕННЯЯ ПРОГУЛКА"