Олег Кашин, Лиза Лазерсон - Атака с флангов - 2021-12-16
М. Курников
―
Здравствуйте. В эфире программа «Атака с флангов». В студии у микрофона – Максим Курников. И я, как всегда, буду обращаться к двум флангам, в том числе читать ваши сообщения, которые вы будете присылать на номер +7 985 970 45 45. Вайбер, Вотсап, СМС – все это работает. Ну и, как всегда, с одного из флангов – журналист Олег Кашин из Лондона.
О. Кашин
―
Да, привет. Уточним, Максим будет про себя читать сообщения, в смысле мысленно.
М. Курников
―
Когда как. Нет, я иногда анализирую и, соответственно, вам выдаю эти реакции. А в студии в Москве – феминистка Лиза Лазерсон. Здравствуй, Лиза.
Л. Лазерсон
―
Добрый вечер.
М. Курников
―
Странно, что вы оба поздоровались просто «здравствуйте» или «добрый вечер». Я думал, вы поздороваетесь «мир ворам» и так далее.
Л. Лазерсон
―
Да.
М. Курников
―
Почему?
Л. Лазерсон
―
В хату вечерочек.
М. Курников
―
Да, вечер в хату, вот это вот все.
О. Кашин
―
Начнем с юморесок, да?
Л. Лазерсон
―
Давай.
О. Кашин
―
Заходит в хату мужик. Два баула еды.
М. Курников
―
Какой кошмар. Нет, пожалуйста.
О. Кашин
―
Сало, повидло, пряники.
М. Курников
―
Такой старый, ужасный, пошлый анекдот.
О. Кашин
―
Я быстренько. Все, что мы любим. И, конечно, остальные сидельцы берут эту еду, едят, благодарят. Он такой: «Кстати, мужики, я, вообще-то, пидор!» И они едят и говорят: «Ой, слушай, еще ничего не доказано». Да, гениальный анекдот. То есть он раньше был в каком-то другом виде.
Л. Лазерсон
―
Опередил свое время. Время догнало анекдот.
О. Кашин
―
Да. Про прогон я прошу Лизу сказать, потому что мне интересно, как ее нежный женский голос будет произносить всю эту чудовищную лексику.
Л. Лазерсон
―
У меня не такой уж и нежный голос.
О. Кашин
―
Поверь, Лиза, поверь.
Л. Лазерсон
―
Хотела сказать «не такой уж и женский».
О. Кашин
―
Музыка твоего голоса заставляет меня трепетать.
Л. Лазерсон
―
Ну, хорошо, ладно.
О. Кашин
―
Когда ты пиаришь свой Ютуб-канал, я другому человеку сказал бы: «Заткнись. Не пиарь».
М. Курников
―
Самое главное, что он при этом не дает ей говорить! Не дает эту музыку...
Л. Лазерсон
―
Нет, а почему нельзя ни пиарить, ни говорить про воровской...
М. Курников
―
Так, давай про воровской прогон.
О. Кашин
―
Лиза, это пошло. Давай про воровской прогон.
Л. Лазерсон
―
Ты, что блюдешь сытый карман «Газпром-медиа», которое беднеет на одну рекламу?
О. Кашин
―
Да, да, да. Это наши народные деньги.
Л. Лазерсон
―
В общем, да, такое странное слово «благодаря» ФСИНу, не хочется говорить слово «благодаря», но все-таки благодаря ФСИНу вот эти закостенелые гомофобные законы воровской культуры начали меняться. То есть реально начала происходить какая-то революция. Конечно, в этом прогоне огромное количество еще гомофобии. Например, мы знаем, что тех, кого раньше считали бы опущенными, теперь не нужно считать опущенными, потому что это все-таки по ментовскому беспределу изнасилованные люди.Им разрешают селиться, по этому прогону, с мужиками. Но мы так понимаем, что не с блатными. Поэтому какой-то люфт там еще для ФСИНа остается, может быть, несколько лет. И также разрешается, несмотря на эти послабления, не давать, как в анекдоте, еду из одной тарелки вот этим вот несчастным жертвам изнасилований и можно их не допускать к общему столу.
И все-таки мне кажется, что само существование этой начавшейся революции, которая, конечно же... Мне кажется, гомофобии будет становиться все меньше и меньше в этом воровском мире. И это опять же благодаря нашему ФСИНу, нашему государству, которое, прикасаясь ко всему, опять говоря блатным словом своим нежным языком, зашкваривает буквально все, чего оно касается. И я думаю, что вот это взаимопроникновение ФСИНа и воровской культуры существует не первый год. Наверняка это было и в советских лагерях, в этой крупной лагерной системе.
Но почему же именно сейчас произошла эта революция? Мне все-таки кажется, что масштаба такого не было никогда.
Л.Лазерсон: Гомофобии будет становиться все меньше и меньше в воровском мире
М. Курников
―
Масштаба проникновения или масштаба изнасилований?
Л. Лазерсон
―
Масштаба изнасилований. Просто хочется небольшой такой дать факт, который я совершенно недавно узнала. В 1991 году журнал «Playboy» устраивал первую голую фотосессию: красивые модели на фоне березок. Такая дурацкая, незамысловатая, банальная фотосессия.И «Литературная газета» ответила статьей, высмеивая вот эту какую-то лубочность, какую-то глупость и такую примитивность этой фотосессии. Привели такое высказывание: «Когда десятилетиями основной формой сексуальных отношений является употребление заключенных сытыми лагерными охранниками, об эросе говорить уже не приходится». То есть мы понимаем, что все это было. И, наверное, масштаб был вот такой же повседневный.
Но тот факт, что революция происходит прямо сейчас, что сами воры отказываются от базовой для себя гомофобной какой-то практики, гомофобной этики, – это, конечно, говорит о том, что, наверное, такого масштаба изнасилований не видел даже ГУЛАГ.
О. Кашин
―
Давайте я немножко проявлю опять-таки свой менсплейнинг и скажу Лизе, что, наверное, она никогда не работала репортером, новостником, и поэтому она покупается на такие сомнительные исходные информационные поводы, потому что революция и так далее... Что революция? Какая-то непонятная бумажка, непонятно кем написанная и подписанная. Может быть, какими-то креативщиками администрации, допустим, президента.Бумажка, провоцирующая абсолютно, слава богу, конечно, далекую от криминальной среды, условно говоря, антипутинскую интеллигенцию умиляться этому сленгу уголовников, блатарей, негодяев и выродков и, соответственно, смаковать все эти выражения «опущенный», «АУЕ», запрещенное в России, и так далее и так далее. Это очень-очень похоже на разводку.
И да, давайте еще раз скажем, каким бы отвратительным ни был российский ФСИН, каким бы отвратительным ни было российское силовое сословие, да и государство в целом, это не значит, что люди, которых еще Варлам Шаламов призывал полностью уничтожать как явление, и мы, конечно, согласны с Варламом Шаламовым, это не значит, что блатная среда симпатичнее Российского государства. Более того, прямо скажем, выбирая между Российским государством и блатной средой, лично я, русский человек, не имеющий особой симпатии к государству, конечно, выберу нашего коллективного Николая Платоновича, потому что хуже урок нет ничего.
И конечно, да, ты правильно сказала, Лиза, про советскую лагерную систему. Известна же история, которая вошла в анналы под названием «сучья война», когда именно спровоцировав буквально войну на уничтожение внутри ГУЛАГа...
Л. Лазерсон
―
1951 год, по-моему, да?
О. Кашин
―
По-моему, даже конец 40-х. Но рубеж, да, 50-х годов. Собственно, абакумовское тогда ведомство, в общем, та Лубянка, которая до сих пор жива, собственно, долго еще управляла и с помощью блатных уничтожала в том числе обычных людей, которых туда сажали.
Л. Лазерсон
―
Так вопрос, Олег, кто хуже?
О. Кашин
―
Урки хуже всех.
Л. Лазерсон
―
То есть ты согласен сейчас с Антоном Красовским.
М. Курников
―
А когда государство становится уркой?
Л. Лазерсон
―
Конечно. Когда оно использует их методы.
М. Курников
―
А когда государство становится уркой, тебе как?
О. Кашин
―
Когда государство становится уркой, я призываю интеллигенцию не становиться уркой. У меня лично сейчас не амбициозные задачи. Я не могу разрушить путинский ГУЛАГ, я не могу разрушить Российскую Федерацию. Но я могу сказать Лизе: «Лиза, избегай этой тюремной терминологии. Мы не во Владимирском централе».
О.Кашин: Выбирая между Российским государством и блатной средой, я выберу нашего коллективного Николая Платоновича
Л. Лазерсон
―
Мы в России, в которой вот эта гомофобия произросла из этих воровских урковских законов.
О. Кашин
―
Почему сразу гомофобия? Почему ты все сводишь к этой опять же повесточке?
Л. Лазерсон
―
В смысле «повесточке»? Там весь документ об этом.
О. Кашин
―
Вот за слова «гомофобия», «сексизм», «абьюз» рано или поздно просто будут по умолчанию давать в морду.
Л. Лазерсон
―
Хорошо, ненависть к гомосексуалам. Тот факт, что гомосексуалов называют «петухами» в нашей культуре бытовой, он откуда? Оно, конечно, воровское.
О. Кашин
―
Слово «петух», конечно, нужно декриминализировать. Это понятно, да. Оно нормальное. Самец курицы – это нормальное животное. Мы его уважаем. Во Франции оно вообще национальный символ. Тоже у меня своя повесточка, как у тебя, про борьбу башен, про войны силовых ведомств. И действительно все очень загадочно.Вот сейчас Осечкин анонсировал новую порцию. Тоже загадочная история. Почему они именно вывозят на физическом носителе из России эти видео? Почему они не могут их через какой-нибудь bluetooth куда-нибудь загрузить? Все это выглядит как какая-то контролируемая спецслужбами уже история. Вот дозированная выдача компромата, чтобы поддерживать наш интерес к этому.
И да, поскольку объект атаки не только ФСИН, но и ФСБ... А мы привыкли и оправданно привыкли к тому, что ФСБ и есть самая сильная российская структура, финальная инстанция. И вот я вчера у себя об этом в стриме говорил. Тоже, ха-ха, его пропиарю. Олег Кашин в Ютубе каждый день. Так вот мне правильно сказали: «Олег, не забывай, что бывает не только борьба, допустим, каких-то гражданских чиновников против ФСБ, но борьба внутри ФСБ: управление “К” против управления “М”, допустим. Или что-нибудь такое».
И да, естественно, имея в виду, что, безусловно, это фашистская структура ФСИН, Российское государство само по себе чудовищно и так далее и так далее, иметь в виду, что идет какая-то борьба, тоже нужно. Мне кажется, это существеннее, чем то, что ты называешь борьбой с гомофобией.
М. Курников
―
Вот здесь мы сделаем небольшую паузу конспирологическую, послушаем минутку рекламы и после этого продолжим эту же тему.РЕКЛАМА
М. Курников
―
Продолжается «Атака с флангов». Олег Кашин – из Лондона, Лиза Лазерсон – из Москвы. И я просто хочу уточнить. Все-таки, Олег, это фейковое письмо, на твой взгляд? Подтвердила Меркачева. «BBC» сегодня написал: «Поговорили со всеми ворами. Говорят, кажется, похоже на правду».
О. Кашин
―
Ну, поговорили с ворами, говорят, кажется, похоже – тоже такой сомнительный фактчекинг.
М. Курников
―
Но это я сейчас просто подстраховался.
О. Кашин
―
А Меркачева вначале как бы подтвердила «Базе», а потом в общих чертах сказала, что такие бумаги бывают, но она про эту конкретную не знает. Все крайне мутно, мутно, мутно.Вот к вопросу о мутности. Давайте еще раз скажем. Мы на той неделе говорили. Продолжается история про кабардино-балкарскую блогершу Инсу Ландер (Инса Огуз Солтан-Хамидовна). В итоге ее не посадили в застенок, хорошо, но внесли в список Росфинмониторирга как экстремистку, и, соответственно, вся ее денежная деятельность покушать купить парализована. Это, конечно, дикость. Ну и нашу подругу Люсю Штейн за то, что она фашистка посадили тоже куда-то...
М. Курников
―
Якобы. Давай все-таки скажем.
О. Кашин
―
Нет, именно что формально за нацизм. Какой-то враг нарисовал в Photoshop ее в нацистской фуражке. И, соответственно, вот за эту фуражку.
М. Курников
―
И написал «фашистский депутат Штейн».
О. Кашин
―
Да, да, да. Вот поток таких новостей.
Л. Лазерсон
―
А она причем? Она репостнула?
М. Курников
―
Она по приколу репостнула, да, что, типа, смотрите, как надо мной смеются. И все.
Л. Лазерсон
―
Вот этих людей у нас сажают. И их, видимо, тоже надо считать урками, я не знаю. Вот Хованского, например.
М. Курников
―
В твоей категории.
О. Кашин
―
Ну, Лиза, традиция, политзаключенные. Хованский – узник совести. Ну вот зачем ты меня стигматизируешь?
Л. Лазерсон
―
Ну, ты понимаешь масштаб. Хорошо, не узники совести. У нас есть люди, которые сидят по 282 – это вся страна. Вот что, их урками тоже называть? Это народная статья по-настоящему.
О. Кашин
―
Лиза, ты не с Красовским сейчас дискутируешь, естественно. И никто не оправдывает изнасилования. Я всего лишь говорю тебе, что не нужно...
Л. Лазерсон
―
Что бумажке верить не нужно.
О. Кашин
―
Не нужно умиляться этой ауешной риторике. Она омерзительна, она противоречит всему духу русскому.
Л. Лазерсон
―
Ты понимаешь, что если мы считаем, что этот документ все-таки является документом, а не фейком, он говорит о том, что они не могут с этим справиться, но они изживают вот эти их законы ужасные.
О. Кашин
―
Он говорит о том, что все это кал, кал, кал. Честное слово вора – это миф. Вор не может давать честное слово. У вора нет чести, совести, ничего вообще нет. Не надо умиляться. Не надо, интеллигенция чтобы пела блатные песни. Это зло.
О.Кашин: Не надо, интеллигенция чтобы пела блатные песни. Это зло
М. Курников
―
Хорошо, давайте тогда дальше пойдем. Тем более, что было чему умиляться. Три речи сразу было: Нобелевская речь Муратова, речь Сокурова и речь Даши Навальной буквально вчера на вручении премии ее отцу. Какая речь понравилась кому больше?
О. Кашин
―
Лиза.
Л. Лазерсон
―
Я бы, вообще, разделила отдельно речь Даши Навальной и очень похожие, наверное, по реакции на них речь Сокурова и Нобелевскую речь Муратова. И реакция была совершенно симметричная. То есть, с одной стороны, Муратову говорили: «Соглашатели в Нобелевке. Кто его сюда пустил?» А Сокурову говорили: «Либерал, оппозиционер, демшиза у Путина за столом. Кто его сюда пустил?» И вот это хочется зафиксировать. Мне кажется, чему здесь возмущались люди. Они возмущались тому, что, на их взгляд, вот эти два мира, мир оппозиционный, такой либеральный, мир каких-то художников и журналистов должен быть отдельно, свободный мир, а мир Путина – отдельно.Но мы дожили, ребята, с вами до такой ситуации, когда это в принципе уже в России невозможно. Все, кто не мог бы сидеть потенциально с Путиным за одним столом, они либо получают в других государствах премии, либо сидят, либо они куда-то уехали.
О. Кашин
―
Лиза, ты помнишь единственный момент в речи Муратова, где упоминается Владимир Путин?
Л. Лазерсон
―
Да. А я хочу немножко с другого зайти. В этом контексте вот этой связки власти и художников-оппозиционеров хочется вспомнить роман «Мастер и Маргарита». Я просто помню, насколько меня поразила вот эта трактовка, которая потом оказалась истиной. По-моему, я ее услышала в каком-то юношеском возрасте от Дмитрия Быкова, что этот роман – большое послание Сталину, мол, «Сталин, поговори со мной».
О. Кашин
―
Но давай уточним, Лиза, истинной трактовки не существует.
Л.Лазерсон: Речь Муратова была таким же посланием Путину
Л. Лазерсон
―
Окей, хорошо, истинной трактовки не существует. Но когда ты все это собираешь воедино, это все очень похоже на правду. И вот тот самый разговор на млечном пути Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри – это как будто бы такой зацикленный вечный телефонный разговор Сталина и самого Булгакова. И я помню, что меня тоже это как-то бесило. Думаю, как так, целый Булгаков к Сталину такое воззвание пишет? А на самом деле, оказывается, при тиранах только так и можно, только вот такой симбиоз какой-то живой либеральной интеллигентской силы и вот этой вот страшной тоталитарной власти.И вот речь Муратова, на самом деле, она была про то же. Она была таким же посланием Путину, как книга была посланием Булгакова Сталину. Какой там был самый, на мой взгляд, литературный красочный эпизод? Про караван. Муратов сказал, что собаки лают, караван идет. У нас это часто используется выражение...
О. Кашин
―
Да, да, да. Просто это уже не раз звучало. Все-таки скажи, какой там один раз, когда упомянут Владимир Путин. Это очень круто.
Л. Лазерсон
―
Какой? Я не помню.
О. Кашин
―
Что Владимир Путин распорядился поставить памятник академику Сахарову. Хороший Путин, да.
Л. Лазерсон
―
Прекрасно.
О. Кашин
―
А кто посадил Навального? Навального посадили французские парфюмеры.
Л. Лазерсон
―
Да, «Ив Роше».
О. Кашин
―
Это великолепно. Как раз вот буквально Анастас Иванович Микоян между струек идет, при всем, конечно, уважении, восхищении. И, на самом деле, я не знаю, мы должны как-то обличать, наверное, Муратова соглашателя. На самом деле, конечно же, лицемерие есть основа человеческой культуры. И это очень правильная речь. Рвать на себе рубаху, говорить, как украинские футбольные болельщики, Владимир Путин – известно кто на букву «х» зачем? Правильно Муратов сказал, хорошо сказал. Муратов – молодец. Но опять-таки молодцом можно быть, выглядя отвратительным. И мы, конечно, киваем. Конечно, Муратов выступил максимально отвратительно. Давайте тоже это иметь в виду.
М. Курников
―
Какое «мы»? Кто «мы»?
О. Кашин
―
Мы с вами. Я, Максим, Лиза.
М. Курников
―
Нет, я восторгаюсь речью Муратова на полном серьезе.
Л. Лазерсон
―
Единственным возможным способом в текущей ситуации в России он выступил.
О. Кашин
―
Это как раз парадокс нашей программы. Я говорю: «Все лицемеры. Лицемерие – хорошо». И Максим говорит: «Да, Муратов хорошо выступил». Правильно, Максим.
М. Курников
―
Не, не, не. А я не считаю его выступление лицемерным абсолютно.
О. Кашин
―
Нет, твое, Максим, выступление лицемерное. Ты тоже понимаешь.
М. Курников
―
Я понимаю, что ты сейчас играешь. Это прикольно.
О. Кашин
―
Максим, парфюмеры посадили Навального?
М. Курников
―
Нет, конечно. Так и он не говорил, что парфюмеры посадили Навального.
Л. Лазерсон
―
Я не отрицаю, что там была доля такого подергивания от этой речи. Но тем не менее просто хочу зафиксировать, что у нас теперь, действительно, Сокуров с Кадыровым, Путин с Муратовым – вот это те самые люди, на млечном пути ведущие беседу.
О. Кашин
―
Не, про Сокурова – отдельный прикол. Он эту фразу «давайте отпустим чеченцев» произносит каждый год на встрече с Путиным. Ну есть у него такая фишка. И каждый раз все говорят: «Боже, как смело, как остро». Кадыров говорит: «Ненавижу, мразь. Убью». Тут же забывают. Проходит год. В конце 2022 года, дай бог всем здоровья, будет встреча Путина с СПЧ, и опять выйдет Сокуров и скажет: «Владимир Владимирович, давайте отпустим Чечню». И все опять скажут: «Ого, как остро». Это фантастика. Это удивительное свойство российской реальности.
М. Курников
―
Про Дашу Навальную скажите.
О. Кашин
―
Даша Навальная прекрасная.
Л. Лазерсон
―
Прекрасная. У меня вопрос к Олегу. Почему не Юлия? Максим, у тебя есть ответ? Это было бы так логично.
О. Кашин
―
Юлию я дискредитировал в прошлом году известным скандальным выступлением. Может быть, в этом дело.
Л. Лазерсон
―
Прекрасно. Может быть, действительно. Дискредитировал так дискредитировал.
М. Курников
―
Прости, Олег, но тогда ты себя дискредитировал, а не Юлию Навальную. Но это другой вопрос.
О. Кашин
―
Ценой своей репутации дискредитировал Юлию Навальную.
Л. Лазерсон
―
Нет, конечно, так никто не считает, мне кажется, в России. И мне кажется, что Юлия могла бы действительно. Я ее уже упоминала в контексте вот этих других лидерок оппозиции, вот этих лиц протестных. Мне кажется, она могла бы стать такой лидеркой. Я так смело говорю феминитивы по отношению к Юлии Навальной, потому что Алексей Навальный легализовал феминитивы на прошлой неделе через слово «швея», для которого он не нашел мускулятив. И, наверное, слишком реальная вот эта перспектива для нее быть такой оппозиционной лидеркой движения. Она этого не хочет.
М. Курников
―
А может быть, просто у Даши английский лучше. Нельзя этого исключать.
О. Кашин
―
Но там можно было по-русски выступать.
Л. Лазерсон
―
И что? Почему дочь?
О. Кашин
―
И вспомните, я приводил пример же про то, что никто ничего не помнит. Найдите двухлетней, по-моему, давности интервью Даши Навальной Олесе Герасименко на BBC, где нам рассказывают: «Вот Даша Навальная – популярный блогер в Ютубе, с первого раза собрала гигантскую аудиторию. Вот, пожалуйста». Кто помнит блогера Дашу Навальную? Никто не помнит. Почему проект не случился? Тоже загадка.
Л. Лазерсон
―
Понятно, почему проект не случился.
О. Кашин
―
Почему?
Л. Лазерсон
―
Я так понимаю, что это был ее project для поступления. Вот и все. Она написала по нему мотивационное письмо и все.
О. Кашин
―
Это была как бы разводка, направленная конкретно на поступление Даши и не более того. Опять-таки штришок к портрету Фонда борьбы с коррупцией, запрещенного в Российской Федерации. Сегодня на сайте znak.com у меня колонка на тему того, что от Навального в российской политике ничего не осталось. Я там, на самом деле, говорю, что это как раз хорошо, потому что Навальный поставлен на паузу, еще даст о себе знать.Но, по крайней мере, да, естественно, вот давайте зафиксируем. Мы сегодня говорим о Навальном только как о таком третьем отражении через систему зеркал, не более того. Все, что было, все, что можно было связывать, и то, что действительно гремело, – все это уже осталось абсолютно в каком-то давнем, давнем, давнем прошлом. И это событие года, наверное, – исчезновение самого массового, самого влиятельного антипутинского движения. Оно было в январе еще и сейчас его нет.
Л. Лазерсон
―
А я считаю, что у Навального все будет только улучшаться. Ты написал в этой колонке, что его вот этот пост про феминитвы как-то жалок и неактуален. Я считаю, что это большой тоже перевертыш в сознании Алексея, а значит и большого количества людей, которые его читают.
О. Кашин
―
Да ну, слушай... Тем более про швею мы знаем, что все таки швец. И швец, и жнец, и в дуду игрец. Это вообще ерунда.
Л. Лазерсон
―
Нет, дело-то не в этом.
О. Кашин
―
Есть контекст, Лиза. Вот тюремные письма Хованского.
М. Курников
―
Не, Олег, ты просто не представляешь, что такое в России сегодня ходить за продуктами и видеть цены. И политик, который об этом яснее всего сказал – это Алексей Навальный. На полном серьезе. Ты не ходишь в магазин в России. В этом твоя проблема. Давайте мы сейчас прервемся, послушаем новости и после новостей и рекламы продолжим.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
М. Курников
―
Продолжается «Атака с флангов». Из Лондона атакует Олег Кашин, из Москвы – феминистка Лиза Лазерсон.
О. Кашин
―
Можно быстро я атакую? Потому что я ж не знаю, я ж не слышу «Эха» эфир. А когда была программа «Говорим по-татарски»? Я хочу тоже маленькую сделать рубрику «Говорим по-татарски». Можно?
М. Курников
―
Нет.
О. Кашин
―
Ну как нет? Очень надо. Как говорится, за мной, извините, мой многомиллионный русский народ, который сегодня, конечно, потрясен, те, кто знают. А кто не знают – присядьте. Потому что вот такая история. На могиле русского Виктора Смирнова# в райцентре Актаныш на кладбище татарская общественность срезала крест, потому что надо «сохранить национальную чистоту». Вот такая история.
М. Курников
―
Интересно, что Олег учил нас в первой части пользоваться источниками и перепроверять, и не доверять одной бумажке, но здесь он доверяет одному сообщению.
О. Кашин
―
Это газета «Вечерняя Казань». Я верю «Вечерней Казани». И также «Ридовка».
Л. Лазерсон
―
Тогда понятно.
М. Курников
―
Но эти-то никогда.
Л. Лазерсон
―
Не подводили нас.
О. Кашин
―
Слушайте, ну блин, ну вот опять-таки сейчас начинается: «Эти, конечно... Давайте закэнселлим». Короче, что я хочу сказать? Понятно, это разовое проявление какой-то конкретной местной криминально-хулиганской истории. Но именно из этих капелек и складывается та дерусификация, о которой я бью в колокола уже не первый год. И каждый раз возникает в ответ лицо какого-нибудь опять же Максима Леонардовича, который говорит: «Да что же этот мерзавец себе позволяет? Ведь татары – братский народ, они всегда за нас». Да, за нас, но наши кресты они пилят. Позор тем татарам, которые...
М. Курников
―
Ты знаешь, Олег, ты не переживай. Я в Башкирии сталкивался с такой историей. Там спилили кресты. Правда, по-моему, это было не на могилах, а такие кресты, которые иногда устанавливают.
О. Кашин
―
Поклонные кресты.
М. Курников
―
Да. Они были установлены не на том месте, где положено. Их, соответственно, местное население спилило. А потом тех, кто спиливал, по делу о запрещенной в России «Хизб ут-Тахрир» упаковали на двузначные сроки. Поэтому государство Российское здесь с тобой солидарно, оно разбирается с такими людьми. Оно использует вот такие методы.
О. Кашин
―
Это вопрос, как сказал бы бывший полпред в ПФО Кириенко, методологии. Потому что если я говорю о том, что конкретно в Татарстане срубили конкретный крест на могиле, чтобы не оскорблять национальные чувства, приходит Максим и говорит: «А еще в Башкирии был случай». Да по фигу на эту Башкирию, если в Татарстане такое происходит.
Л. Лазерсон
―
Нет, подожди. Почему «чтобы не оскорблять чувства»? Это чья была формулировка? Это какие-то конкретные люди и можно посмотреть им в глаза?
О. Кашин
―
Конкретные люди, да, естественно.
Л. Лазерсон
―
Они вот ходят по улицам.
О. Кашин
―
Я отсылаю вас к газете «Вечерняя Казань», на которую я ссылаюсь.
Л. Лазерсон
―
Хорошо. Ты товарищу майору уже намекнул, который нас слушает. Товарищ майор это воспринял.
М. Курников
―
Которую ты читаешь, естественно, в Лондоне всегда.
О. Кашин
―
Да, потому что в «Вечерней Казани» не раз писали про меня. Товарищ майор, опять-таки прошу считать это сообщение заявлением в органы. Если у нас вот такой балаган, давайте побалаганим про QR-коды.
Л. Лазерсон
―
Давайте. Пожалуйста.
О. Кашин
―
Итак, пожалуйста.
Л. Лазерсон
―
Ты мне предлагаешь побалаганить?
О. Кашин
―
Сегодня Госдума сыграла...
Л. Лазерсон
―
Да, какой-то разменный гамбит был сегодня сыгран.
О. Кашин
―
Чуть до драки не дошло.
Л. Лазерсон
―
Я напомню, что законопроект о QR-кодах в транспорте все-таки был сложен. Его решили не принимать, потому что слишком большое количество народу во главе с теми, про кого мы можем на Ютубе посмотреть, бунтует. Но тем не менее законопроект о QR-кодах в общественных местах будет принят. Вернее, он принят в первом чтении. Пока неизвестно, будет он принят или нет. И просто вдумайтесь, какой уровень абсурда. То есть в транспорт можно без QR-кода зайти и покататься...
М. Курников
―
На самом деле, нет, нельзя. Потому что в этот закон, который приняли, входит общественный транспорт. А тот, который про транспорт законопроект, он про самолеты и поезда.
Л. Лазерсон
―
То есть в самолетах и поездах можно?
М. Курников
―
Да.
Л. Лазерсон
―
Ага, нельзя в наземном транспорте городском.
М. Курников
―
Да.
Л. Лазерсон
―
То есть понятно, можно приехать из Москвы кататься в Саратов, например, или в Уфу на поезде.
М. Курников
―
Прилететь, да.
Л. Лазерсон
―
Да, или прилететь на самолете. Там, конечно, отдельный воздух, он никак не перемешается с воздухом, которым ты в метро потом подышишь и тем более который принесешь в магазины.
О. Кашин
―
Маленькая перебивка. В чем плюс прямого эфира? Можно горячие новости прямо с колес. Марию Алехину только что тоже задержали, сообщает ТАСС.
М. Курников
―
Кощмар.
О.Кашин: В ЕР выбрали человека, который будет изображать из себя антиваксера и потом предаст
Л. Лазерсон
―
Прекрасно. Олег, вот ты не слушаешь ничего о QR-кодах. В общем, конечно, полный, тотальный абсурд. Я думаю, нет смысла объяснять, насколько это все глупо. Если принимать такой законопроект, тем более с тем, что мне сейчас Максим подсказал, я предлагаю тогда так: разрешить транспорт междугородний (самолеты и поезда) людям без QR-кодов, но туда не пускать людей с QR-кодами.
М. Курников
―
Ничего себе.
Л. Лазерсон
―
Тогда точно ничего не передастся.
М. Курников
―
Изолированно.
Л. Лазерсон
―
Они могут только по городу передавать. В транспорт с QR-кодами и в магазины, рестораны потом с QR-кодами.
О. Кашин
―
В наш балаганчик ворвусь с прикладной политологией.
Л. Лазерсон: В Гэс
―
2 можно сходить, например. Зачем ездить куда-то?
О. Кашин
―
Вы помните, как было это позорное обращение врачей к антиваксерам: «Приглашаем вас в красную зону»? Оно было адресовано Юрию Лозе, Кате Лель, Геннадию Зюганову, Сергею Миронову и Петру Толстому. И вот я говорил, почему-то в этом списке Толстой. Потому что в «Единой России» выбрали человека, который будет изображать из себя антиваксера и, соответственно, потом предаст. И вот сегодня Петр Толстой, я специально посмотрел, проголосовал за QR-коды. Опять-таки вот закончилась его карьера как антиваксера, с чем мы его и поздравляем.
Л. Лазерсон
―
Ты знаешь, мне кажется, еще не все потеряно. Еще все-таки будут два чтения. Мы будем видеть, как буквально власть будет опять же играться туда-сюда, два шага вперед, шаг назад. Вот эта вечная наша тема с QR-кодами.
О. Кашин
―
Ты сегодня упоминала всуе Антона Красовского. Давай поздравим его с выходом фильма «Враги народа», посвященного тем, кто антиваксер.
М. Курников
―
О, господи.
Л. Лазерсон
―
Ты не смотрел?
М. Курников
―
Нет.
О. Кашин
―
Легендарный фильм «Враги народа».
Л. Лазерсон
―
А я думаю, не можем же мы на каждом эфире Антона обсуждать. Мне кажется, Антону скоро премию Мария Шукшина и иже с ней выпишут как главному вообще борцу с пропагандой вакцинации, потому что его вклад в пропаганду антивакцинации этим фильмом, конечно, сложно переоценить. Фильм такой, что ты его смотришь, и потом ты, конечно, прививаться не хочешь точно. И там прям такие комментарии есть: «Спасибо большое, Антон. Точно теперь никогда не буду прививаться».Но, конечно, еще что смешно. У них же вот эта риторика, у Марии Шукшиной, у Егора Бероева: «Нас называют врагами народа. Вот у нас звезды желтые». Абсолютно никто никогда. Антон Красовский: «Враги народа!» Прекрасно, конечно.
М. Курников
―
Он как бы оправдал их существование.
Л. Лазерсон
―
Мне кажется, Антон Красовский, конечно, все-таки из того лагеря. И мы это теперь узнали.
О. Кашин
―
Там еще крутые титры финальные: «Автор идеи – Антон Красовский, Маргарита Симоньян. Режиссер – Антон Красовский. Второй режиссер – Антон Красовский. Дизайнер – Антон Красовский. Декоратор – Антон Красовский».
М. Курников
―
Если вы думаете, что Олег шутит... Нет, Олег не шутит.
О. Кашин
―
Это правда, да. Там такой, видимо, для своих стеб, естественно.
Л. Лазерсон
―
А тебе не кажется, что никто не решился фамилию свою поставить там?
О. Кашин
―
Всем стыдно, всем больно.
Л. Лазерсон
―
Конечно. Антон такой: «Это я».
О. Кашин
―
Все прикованы наручниками к батарее опять же Маргариты Симоновны Симоньян. Ну, ладно.
М. Курников
―
Вы мне лучше скажите про Мизулину младшую. Вот ей какую премию и от кого должны выписать?
О. Кашин
―
По-моему, она дура.
М. Курников
―
Ну, Олег, ты из старого мужского общества. У нас не принято оскорблять женщин, даже если...
О. Кашин
―
Если выступает, допустим, министр и говорит: «Давайте всех посадим», мы, конечно, бьем в колокола, министр все-таки. Или Путин выступает. Ну, понятно, Путин – вообще жесть. Тут какая-то непонятная пиарщица олигарха Малофеева. В общем, никто и звать никак. В лучшем случае, один из сотни тех общественников, по заявлениям которых Следственный комитет имени Бастрыкина приводит в движение какие-то подземные пласты. Здесь претензия буквально к Ирине Шихман прекрасной совершенно, которая зачем-то ради, видимо, буквально кликов вытащила на свет божий эту дуру.
Л. Лазерсон
―
Но все ради кликов делается в этом мире под названием Ютуб. Я бы не назвала ее дурой. Конечно, там большинство комментариев такие.
О. Кашин
―
Не, ну она дура. Она говорит: «Моргенштерн получает методичку. А почему? Я где-то это читала в СМИ, точно не помню». Это признак дуры.
Л. Лазерсон
―
Ладно, Олег. Можно я не буду экстраполировать про СМИ? Мы все обсуждаем, что кто-то написал, что спилили крест.
О. Кашин
―
Но мы хотя бы помним. Лиза, я помню, что это была газета «Вечерняя Казань», а она не помнит, что это была какая-то пригожинская помойка.
Л. Лазерсон
―
Потому что это были помойки. Она источники такие не разделяет.
О. Кашин
―
У нас сегодня программа про источники, про фактчекинг и источниковедение.
Л. Лазерсон
―
Она сказала такую важную вещь и, по-моему, она единственная из политиков, из чиновников достаточно крупных, кто сказал это настолько откровенно. Она же сказала прямо про двойные стандарты, которые вшиты во все правоприменение. Ее Шихман спрашивает про Михалкова: «Михалков тоже пиарит антивакцинацию на всю страну. Почему ему можно?» И она говорит: «Но это Михалков, ему можно. Его, конечно же, мы проверять не будем». Шихман говорит: «Ну подожди, там же про чипирование. Он же говорит про 5G». Она говорит: «Если Никита Сергеевич говорит, значит у него подо все есть документик и пруф». И у тебя тут глаза на лоб.То есть ты, Екатерина Мизулина, реально сейчас подтверждаешь на огромную еще шихманскую аудиторию интеллигентную, что да, вот этот антиваксерский бред – это абсолютно доказательная история, и что Михалков на доказательной базе вот эти безумные свои завиральные какие-то телеги прогоняет. Она говорит: «Да». Ну почему мы тоже прощаем Мизулиной? Потому что Мизулиной тоже можно, она в эти двойные стандарты попадает, в отличие от Моргенштерна.
О. Кашин
―
Я про Михалкова хочу тоже сообщить опять же почтеннейшей публике важную, мне кажется, новость. «РИА Новости» сообщают (надежный источник): «Власти Северной Осетии проверяют информацию о том, что кинорежиссер Аким Салбиев подделал подпись Никиты Михалкова ради премии главы региона». И, собственно, сам Аким Салбиев пояснил – дословно его цитирую, мне дико понравилось – на суде: «Что такое подпись? Подпись – это гарантия договора. О каком договоре может идти речь, если это гарантирует Никита Сергеевич Михалков?» Поэтому я считаю, что подпись чья угодно, даже моя, может в моменте совпадать с оригинальной подписью Никиты Сергеевича.
М. Курников
―
Красиво!
Л. Лазерсон
―
Красиво!
М. Курников
―
Философ.
О. Кашин
―
Да.
М. Курников
―
Если уж вы начали идти по регионам и по судебным делам, как вам история про то, как маленький ростовский суд взял и спалил целую страну и сказал: «Да, поставляли продукты военнослужащим на территории Украины»? Это как вообще? Как такое бывает?
О. Кашин
―
Максим, все-таки не Украины, а Донецкой и Луганской народных республик.
М. Курников
―
Так было написано, да. Но Песков и это отрицает.
О. Кашин
―
Да, да, да. Нет, это, конечно, гениальная история. То есть да, естественно, если б тут сидели украинцы, хотя бы Аркадий Бабченко, сказали бы: «Вот доказательство того, что Россия там воюет». Конечно, доказательство. И, естественно, все понимают, что там есть российские вооруженные силы.Да, давайте это проговорим. Решение суда реализуют, составляют, распечатывают какие-то многие люди: секретарь какой-нибудь, помощник, сам судья. И вот они там неделю работали над этим решением, каждый раз читали «войска на территории», и никому не пришло в голову, что это скандал. То есть люди понимают, что наши там есть, говорить об этом, наверное, неприлично. И вот мы пытаемся делать вид, что это скандал. Конечно, это не скандал, это абсолютно нулевой информационный повод, если честно.
М. Курников
―
Еще одна тема, о которой Лиза захотела поговорить. Я, честно говоря, видел на прошлой неделе Нотр-Дам и никакого скандала вокруг не наблюдал. А Лиза говорит, с Нотр-Дамом скандал. Что там такое?
Л. Лазерсон
―
Такой локальный скандал. Правые СМИ сначала в Великобритании, в Америке начали писать о том, что в Нотр-Даме...
О. Кашин
―
Не во Франции, что характерно. Это отдельный момент.
Л. Лазерсон
―
Да. И в Австралии. Понятно, весь англоязычный мир начал возмущаться тому, что Нотр-Даму грозит реконструкция и его превратят в такой тематический парк по типу Disney, Marvel Studios с современными фресками, которые будут похожи больше на стрит-арт, чем на иконописные фрески. И главной темой, самое страшное, будет воук-культура. Воук-культура – это то, что мы называем новой этикой.
М. Курников
―
Это что такое?
Л. Лазерсон
―
Культура пробужденности, осознанности. Ну, новая этика. Когда ты понимаешь, что ты чекаешь свою привилегию как белый цисгендерный мужчина, Максим, по отношению ко мне, цисгендерной женщине гетеро, не еврейке, например, хотя я себя еврейкой не считаю.
О. Кашин
―
Ты таджик.
Л. Лазерсон
―
Да. Давай тоже скажем, что непонятно, действительно ли такой будет схема, такой будет парк. Но вот это количество ужаса, который извергается со всех сторон, у нас в том числе, среди интеллигенции, он, конечно, зашкаливает. Во-первых, я не понимаю, чем так сильно вот эта воукность отличается от религии. Точно такие же христианские ценности. Давайте проговорим это, что провозвестником этой воук-культуры первым был все-таки Иисус Христос как главная жертва всего человечества.
О. Кашин
―
Лиза, все-таки мы должны иметь в виду, что мы в нашей культуре, в отличие от французской, британской, американской, какой угодно, есть опыт того, что ты говоришь: «Давайте в этой церкви сделаем ДК или склад. Или давайте бассейн “Москва” откопаем».
Л. Лазерсон
―
Понятно все. Да, черного кабеля отмыли добела.
О. Кашин
―
Естественно, для нас для русских это болезненная тема. Поэтому когда наши эти такие западники, которые с акцентом пытаются по-русски говорить, говорят: «Ой, да это нормально»... Это нормально для тех, кто не познал 70 лет левой диктатуры. Но давайте поближе приблизимся, потому что зеркальная история есть у нас на нашей Родине, в нашем Отечестве. Причем поскольку Отечество наше более консервативно пока, чем Франция...
М. Курников
―
Это про Англию или про Россию?
О. Кашин
―
Максим, я гражданин Российской Федерации, я русский человек и никому свою Родину не отдам. Так вот, город Петербург, храм Спаса на Крови. Вы знаете, что там должен был пройти концерт Шостаковича. И монархисты петербургские добились отмены концерта. И, в общем, мы понимаем, что это такое.
Л. Лазерсон
―
Ну, по-твоему, вот это что, лучше?
О. Кашин
―
А можно я договорю?
Л. Лазерсон
―
Прости меня. Ты меня, кстати, перебил, и я не договорила свой тезис. Ну, ладно. Запомним. Хорошо.
О. Кашин
―
Я соскучился. Хочу поболтать. Давайте так. Первая реакция наша с вами, я думаю, общая: «Мракобесы достали. Боже мой, сколько можно? Пошли они в жопу». Шостакович реально голос города, 7-я симфония, просто он и есть Петербург, он большая святыня для Петербурга, чем храм Спаса на Крови, построенный уже на излете Российской империи и освященный, по-моему, уже в наше время.Но, оказывается, там же не 7-ю симфонию должны были играть, а знаете, что, да? Его цикл «Десять хоровых поэм на слова революционных поэтов». И, в частности, на стихи Аркадия Коца. Есть группа, левачки такие. Аркадий Коц – это большевистский такой агитатор. Писал рифмованную всякую гнусь про нашу с вами Русь. Извините опять-таки за невольную рифму. И, собственно, понятно, что здесь тоже можно дискутировать. Но все же Николай II – святой. И когда какие-то хамские...
М. Курников
―
Прости, а Николай II при чем? Спас на Крови там же...
Л. Лазерсон
―
Ну, ладно. При всем. Это монархисты.
О. Кашин
―
Можно договорю?
М. Курников
―
Я просто не понял.
Л. Лазерсон
―
Он святой.
О. Кашин
―
Петь хамские песни про русского святого в храме русской церкви – это не совсем то, что концерт Шостаковича.
Л. Лазерсон
―
Подожди, а он прям канонический святой? Его разве все признают православные люди?
М. Курников
―
Да.
Л. Лазерсон
―
То есть он канонизирован?
О. Кашин
―
Да, с 2000 года еще. Да, естественно.
М. Курников
―
Канонизирован, да.
Л. Лазерсон
―
Бог ты мой. А я думала, только Поклонская там его чтит.
О. Кашин
―
То есть здесь есть масса нюансов. Поэтому когда говорят: «Ой, запретили концерт»... Зачем вообще? Играли бы 7-ю симфонию, я бы сам плакал, как здорово в этом храме звучит.
Л. Лазерсон
―
Олег, а можно я тебе верну? Когда я говорю что-то подобное, ты говоришь: «Вот начинаете с этого, а потом это доходит до того, что попы на фоне храма запрещаете». С малого начинаете – запрещаете сначала песню в храме. Это две стороны одной медали.
О. Кашин
―
Конечно-конечно. Печаль.
Л. Лазерсон
―
Но смотри, мне кажется, все равно это гораздо хуже, чем... То есть в чем трагедия того мира, который мы видим. С одной стороны, у нас есть раздевающиеся девушки, а с другой стороны, у нас есть люди, которые оскорбляются. Это же раскол. Мы видим его по всему миру, что вот есть вот эти новые ценности такие: ценности свободы, ценности принятия себя и выбора гендера своего...
О. Кашин
―
Грубо говоря, Лиза, есть хорошие ценности и есть плохие.
Л. Лазерсон
―
Нет, нет, нет. Есть как симметричный и логичный ответ консервативные ценности. И мы знаем, что очень многие люди принимают ислам именно потому, что они находят в нем вот эту опору, потому что ценности слишком быстро меняются.Что гениального в том, что делает Нотр-Дам? Нотр-Дам пытается это объединить. Он берет воук-культуру со всеми ее библейскими аллюзиями, потому что даже сам термин «воук» из абсолютно какого-то евангелического вокабуляра, говорит о пробуждении.
О. Кашин
―
Ну, пуская они погуглят, что такое обновленчество, блин.
Л. Лазерсон
―
И пытается соединить. Это прекрасно.
О. Кашин
―
Мы это проходили в 1927 году, ну елки-палки.
Л. Лазерсон
―
Но мы это отрицали. Мы срубали этот храм, сносили купола.
О. Кашин
―
Нет, не только. Были эксперименты с лояльной советской власти церковью, когда дискуссия священника Флоренского с Луначарским на тему, есть ли Бог, и Луначарский побеждает, конечно. Все это было и ничем хорошим не кончилось.
Л. Лазерсон
―
Это было. Смотри, когда идеология пытается подмять под себя церковь – это одно. А когда церковь сама понимает, что тот, кто, грубо говоря, соединит христианство и вот эту воук-культуру, новую этику, тот станет властелином умов миллионов – это очень круто.
О. Кашин
―
Это сатанизм, естественно, потому что Сатана – обезьяна господа Бога.
Л. Лазерсон
―
Католики умнее, чем некоторые православные люди казались.
О.Кашин: Нет Христа с большевиками
О. Кашин
―
Вот, вот, вот. Я, на самом деле, тоже вспомнил. В медведевские годы, еще когда было многое можно, был на выставке современного искусства российского в храме Святой Татианы возле МГУ бывшем, где раньше был театр. И там были работы художника Врубеля нашего, который целующихся Хонеккеров рисовал, весь какой-то набор тогдашних первых имен без какого-то, естественно, антихристианского кощунства, все сдержанно и цивилизованно. Но все же был совриск. И это было очень здорово, когда в стенах храма ты видишь не только иконы средневекового письма, но и то, что сегодня актуально.Поэтому здесь, конечно, можно об этом говорить. И здесь нет ничего страшного. Но когда вот так радостно Лиза говорит: «Как здорово соединяют христианство с этим новым, условно говоря, большевизмом»... Не уверен.
Л. Лазерсон
―
Это новое христианство, это не большевизм. В том-то и дело. Все ценности: толерантность, терпимость.
О. Кашин
―
Людей, которые про большевистских бандитов говорили, что в белом венчике из роз, впереди них идет Иисус Христос, тоже хватало в нашем прошлом, и все они плохо кончили. Нет Христа с большевиками.
Л. Лазерсон
―
А ты уверен, что вот эта трактовка про белый венчик, как ты мне сказал, правильная? По-моему, там в другом смысле впереди. Не впереди колонны, а впереди – перед ними, то есть мишень их.
О. Кашин
―
Давай считать, что тоже не доказано, как в нашем анекдоте про тюрьму.
М. Курников
―
Бердяев в этом смысле в «Истоки и смысл русского коммунизма», кажется, не оставлял пространства для трактовок, и он считал, что коммунисты вышли как раз из православия и всего такого.
Л. Лазерсон
―
Конечно. Так все вышли из православия. Мы же из этой культуры.
О. Кашин
―
Но это неправда. Коммунисты вышли...
М. Курников
―
Не-не, я цитирую Бердяева. Я не утверждаю.
О. Кашин
―
Да, да, да. Как говорил Петр Толстой, коммунисты вышли немножко из другого места, как говорится. Естественно, к русской культуре они отношения не имели никакого.
М. Курников
―
Это не так.
Л. Лазерсон
―
Смотри, когда, например, какие-то писатели говорили, что христианство, католицизм настолько растворится, его уже не будет, ну ребят, ну камон, может быть, в этом и есть высокая миссия христианства – раствориться. Может быть, самое крутое, что оно может сделать – это раствориться и дать всем другим течениям взаимопроникнуть в себя.
О. Кашин
―
Как говорится, признать победу мирового исламизма, уж не знаю чего еще. Ну, не знаю, не знаю, не знаю, не знаю, не знаю.
Л. Лазерсон
―
Так это про подставь другую щеку.
О. Кашин
―
Про конец света, Лиза, про конец света. Конечно, конец света, что называется, и страшный суд впереди.
М. Курников
―
А Роулинг в этой картине мира где?
О. Кашин
―
А нигде. Ее убрали отовсюду. Нет никакой Роулинг. Кто это вообще такая? Неизвестно кто.
Л. Лазерсон
―
Я вот предложила Олегу эту тему. Ты не очень хотел обсуждать эту тему. Опять Роулинг.
О. Кашин
―
Я не хочу, да.
Л. Лазерсон
―
Давай другое обсудим.
О. Кашин
―
«Гарри Поттер». Музыка народная, слова народные. Нет никакой Роулинг. Мы ее отменили. Мы молодцы.
Л. Лазерсон
―
Просто Роулинг обычно используют как человека, который защищает вот эти консервативные ценности и немножко постебывается над трансперсонами. Сегодня действительно какая-то чудовищная новость про то, что люди могут назначать себе гендер именно насильники в анкетах, когда их будут сажать в тюрьму. Они будут выбирать пол женский – их будут сажать в женские тюрьмы и колонии. Это, конечно, ужасно. Это проблема. Так вот, она берет этот кейс и говорит, что теперь человек с пенисом, который тебя изнасиловал, – это женщина. И люди, наши консерваторы радостно это подхватывают и пиарят.Ребята, давайте на нашу действительность смотреть. У нас пока обратная совершенно проблема. Вот не надо повторять за Роулинг, потому что у нас есть совершенно кошмарные противоположные истории с трансгендерами. Например, у нас есть дело Мишель, которая девушка, трансперсона, трансженщина, которая была осуждена, почти как Юлия Цветкова, по делу о распространении порнографии, она просто сохраняла какие-то картинки аниме у себя во Вконтакте. В итоге это девушка, которая уже совершила переход, является полностью девушкой. Она не сменила паспорт. И ей грозит мужская колония.
И вот это защищают люди, которые говорят: «Да, нельзя трансов в женские тюрьмы сажать – они там будут насиловать женщин». Нет, ребят, у нас пока обратная ситуация. У нас пока трансперсона Мишель вынуждена сидеть с мужчинами. Как думаете, что ей там грозит в этой колонии? Конечно, жуткая, страшная история.
М. Курников
―
Как у вас закольцевалась ФСИНовская тема, кстати, обратите внимание.
О. Кашин
―
Начинайте с этого. А вы начинаете с Роулинг. Так-то понятно.
М. Курников
―
У вас остались, дорогие друзья, полторы минуты. Чем вам памятник Зиничеву не нравится? Я просто видел, как вы обсуждали это.
Л. Лазерсон
―
Нет, мы обсуждали метро еще на тот момент.
О. Кашин
―
И будет памятник Зиничеву. Нет, еще раз скажу, что Борису Немцову однажды поставят памятник как единственному в истории человеку, в отношении которого действует эта норма про то, что 10 лет после смерти нельзя увековечивать. Про всех остальных этой нормы нет. Вот только Немцова посмертно так вот наградили, наказали тем, что закон только для него одного, его нельзя, всех можно. Вот сейчас Сергея Соловьева увековечат еще, объявили.
Л. Лазерсон
―
Ты сказал, Соловьева? А, Сергея.
О. Кашин
―
Не, того мы уже победили. Он сегодня довольно позорно оправдывался в своем эфире. Я рад тому, что наконец-то мы сломали хребты.
Л. Лазерсон
―
Я вообще против памятников. Я не понимаю смысла памятников. То есть одно дело – в метро у тебя, действительно, портрет. И я, кстати, не против портрета Зиничева в метро и любого другого человека просто потому, что метро должно быть полно такими каким-то фишечками. Потому что, поверь, никто не будет знать, кто это.
Л. Лазерсон
―
А потом какой-нибудь Варламов или Усольцев будет водить и говорить: «Вот это человек вот такой».
О. Кашин
―
У него на груди написано: Зиничев. Нет, не понимаю смысл памятников...
Л. Лазерсон
―
Нет, я категорически против.
О. Кашин
―
Опять же, вот интересно, как леваки к этому приходят. А давайте снесем памятник Пушкину. Зачем это стоит?
Л. Лазерсон
―
Нет, сносить не нужно. Но ставить то, что потом, возможно, придется когда-нибудь сносить – точно плохая идея.
М. Курников
―
Спасибо большое. «Атака» закончилась.
О. Кашин
―
Пока.
Л. Лазерсон
―
Пока. Спасибо.
М. Курников
―
Олег Кашин, Лиза Лазерсон.
О. Кашин
―
До свидания.