Олег Кашин, Лиза Лазерсон - Атака с флангов - 2021-11-04
М. Курников
―
Здравствуйте. Праздничный выпуск программы «Атака с флангов». Поздравляю с Днем народного единства журналиста Олега Кашина. Здравствуй, Олег.
О. Кашин
―
Привет-привет. Не принимаю поздравления. Нет единства.
М. Курников
―
И феминистку Лизу Лазерсон.
Л. Лазерсон
―
Добрый вечер.
М. Курников
―
Вот так сразу спойлерит Олег Кашин. А я хотел спросить, чувствует ли Олег Кашин в этот день единство с русским народом?
О. Кашин
―
С русским народом всегда чувствую. Но мы понимаем, что русский народ не единственный субъект российской официальной публичной жизни и не главный субъект. То есть русский народ всегда, конечно, находится в таком положении загнанного под лавку человека второго уровня. Ну а первый уровень всевозможным образом кривляется, пляшет и в медиа, и в политике, и во власти. Истории с мигрантами постоянные. Вот Лиза даже не выдержала, прислала мне ссылку о том, что большинство преступлений в России совершается мигрантами из Средней Азии. Я разделяю Лизино беспокойство, безусловно.
М. Курников
―
Но только не преступлений совсем.
О. Кашин
―
А чего?
Л. Лазерсон
―
Изнасилований.
М. Курников
―
Изнасилований.
О. Кашин
―
Изнасилований. Максим сказал, только не преступлений – изнасилований.
М. Курников
―
Нет, нет, нет. Я говорю, не преступлений вообще, а конкретных.
Л. Лазерсон
―
Я думаю, что можно экстраполировать эту статистику спокойно, если честно.
М. Курников
―
Да?
Л. Лазерсон
―
Да, конечно, разумеется. Я думаю, что они являются субъектами всех почти преступлений в большей части. Давай мы это отдельно обсудим. Я хочу послушать тебя про День народного единства.
О. Кашин
―
Лиза правеет на глазах. Это очень приятно.
Л. Лазерсон
―
Не, не, не. Я вижу связь, но я просто не считаю, что нужно выносить в официальную риторику вот эти цифры. Ведь МВД раньше не зря не обнародовало эту статистику.
О. Кашин
―
Ой, но это наш вечный разговор. Как говорится, жопа есть, а слова нет. Мы недели две назад разговаривали, если преступления совершают узбеки и таджики, наверное, корректно об этом говорить, правильно об этом говорить. Но да, давай не будем сразу…
Л. Лазерсон
―
Не вполне правильно. Потом могу объяснить почему. Давай про День народного единства. Русские вперед! Давай!
О. Кашин
―
Вот русские вперед, да. Я думаю, у людей либеральных взглядов, которых, конечно, хватает, к сожалению, вокруг нас, сегодня такие очередные именины сердца. Вот полторы калеки в метрополитене московском собрались на Русский марш, и ничего с ними не случилось.Маленький для молодежи буквально исторический экскурс. Всегда на протяжении жизни 3-4 поколений людей, живших в России в 20 веке, 7 ноября было одним из ключевых важных праздников. После 1991 года это сделался такой главный праздник оппозиции красно-коричневой, прежде всего красной. И я помню, сам еще застал в Москве даже уже в путинские годы гигантские демонстрации коммунистов 7 ноября, когда действительно у тебя ощущение, что там миллион человек идет по Тверской улице во главе с Геннадием Андреевичем Зюгановым.
О.Кашин: Мы живем под знаком швабры. И если швабры нет в заголовках – это не значит, что швабры нет как явления
Я помню, как уже 20 лет назад я подошел к Геннадию Андреевичу и говорю: «Что же происходит?» Он говорит: «Время героев и время предателей». Я говорю: «Но кто предатели понятно. А кто герои?» Он говорит: «Вот мы с тобой, Олег». Буквально. Честное слово, не вру.
На самом деле, власть действительно еще с 90-х годов пыталась как-то избавиться от этого праздника, который при всей нашей нелюбви к большевикам, на самом деле, наверное, как-то очень хорошо укоренен в календаре такого традиционного человека: вот осень, урожай, почти Хэллоуин. То есть я не иронизирую. Осенью должен быть большой праздник. Это объективное свойство календаря.
В 1996 году после этой чудовищной, позорной, кровавой в моральном, по крайней мере, смысле предвыборной кампании Ельцин переименовал праздник 7 ноября – уже все забыли это название – он назывался День согласия и примирения. Как бы вот теперь пора мириться. Но не прижилось. И к середине нулевых, когда Путин вошел в силу, у него еще был Сурков тогда, отвечавший за политику, за смыслы, вот, как считается, именно Сурков придумал: «А давайте где-нибудь в те же дни подберем праздник, который бы заменил 7 ноября. Вот отличная история – дата изгнания поляков из Кремля».
Также помню – это совсем уже такая тонкая история, – что в 2005-2006 году были проблемы в отношениях России и Польши, причем даже на таком бытовом уровне: детей дипломатов российских избивали в Варшаве, а в ответ какое-то КГБ буквально отлавливало детей польских дипломатов в Москве и избивало их в подземных переходах. То есть создание праздника легло очень хорошо на обострение отношений России с Польшей. Но потом они наладились немножко ненадолго. И было забавно, как в 2006-2007 году российская официальная пропаганда, рассказывая о событиях 1613 года, делала упор на то, что это не поляки захватывали Кремль, а международный альянс всевозможных негодяев и террористов.
Л. Лазерсон
―
Евросоюза, НАТО.
О. Кашин
―
Да, буквально. Если помните, был фильм, по-моему, Хотиненко, великого нашего режиссера.
М. Курников
―
Да, так и назывался «1612».
О. Кашин
―
Да, да, да. Где буквально какие-то испанцы захватывали Кремль, какие-то непонятные чуваки, а вместо русских… Мы знаем, кто выбил поляка из Москвы – буквально черная сотня. В прямом смысле они так назывались. Ополчение Кузьмы Минина на деньги князя Пожарского (или наоборот). В общем, да. А в фильме это был татарин, потому что, естественно, как же Россия без татар?И я помню, уже в 2010 году был апофеоз этой многонационалочки, когда праздник устроили на набережной Шевченко тогда, где собрали сознательно на трибуну всех этнически нерусских, то есть Тину Канделаки, Галустяна, евреев каких-то еще. Вот мы народное единство. Но это было давно.
Л. Лазерсон
―
Какой кошмар.
О. Кашин
―
Да. Подожди, я не закончил.
Л. Лазерсон
―
Ты очень долго говоришь, Олег. Я терплю.
О. Кашин
―
Лиза, слушай, я читал нашу прошлую стенограмму. Окей, я там был усталый после отпуска, после дороги, я молчал. Ты говорила, говорила, говорила.
Л. Лазерсон
―
Давай BLM устроим.
О. Кашин
―
Из юморесок. Мы обещали «Мои любимые юморески».– Лиза, выглядишь, как огурчик.
– Еще бы, я же в банке работаю.
Л. Лазерсон
―
Класс. Олег, но…
О. Кашин
―
Подожди-подожди! Сегодня Путин…
Л. Лазерсон
―
Мы так будем общаться сегодня: ты будешь меня просто затыкать? Окей.
О. Кашин
―
Я про Путина расскажу, и дальше говори.
Л. Лазерсон
―
Просто давай уже перескажи Википедию побыстрее, свою заготовку.
О. Кашин
―
Википедию, да. Сегодня Владимир Путин открывал в Севастополе памятник вообще, на самом деле, позорнейший, как мне кажется. Именно в Крыму, где Бела Кун и Землячка поубивали всех русских буквально в 1920 году. И Путин поставил памятник там примирению: стоит фигура красноармейца и фигура человека в форме русской армии. Вот, друзья, пора мириться.И, значит, на открытии памятника Путин сказал: «В чем смысл праздника народного единства? Что Крым стал частью России, потому что на то была воля всех россиян». Я сам считаю, что на то была воля всех россиян и моя лично. Но давайте все-таки зафиксируем, это уже какая-то попытка вложить новый смысл в этот праздник, потому что никакого реального смысла нет.
Извини, еще одна минута. Главное упустил. Вот да, придумал Сурков этот праздник. Но люди в Кремле как устроены? Нельзя, чтоб просто так была какая-то вещь, и чтоб ее не эксплуатировать в какой-то мелкой актуальной политике. И они решили заодно в 2005 как раз году провести митинг, совместный марш всех прокремлевских тогда правых. Дугин там был, еще кто-то был.
Но поскольку прокремлевские правые – это оксюморон, и на самом деле, конечно, нормальные правые пошли, буквально какие-то читатели Константина Крылова, скажем так, довольно быстро единственная живая традиция, связанная с этим праздником, стала называться Русский марш. 4 ноября люди выходили и демонстрировали свое неприятие, допустим, того, что большинство преступлений совершается иностранцами. В итоге власть придумала сама себе угрозу, долго с ней боролась и, судя по сегодняшним событиям в метро, поборола. Закончил доклад.
Л.Лазерсон: Мы живем в этой постоянной череде абсурдных посадок
М. Курников
―
Отлично. Олег Кашин весь лимит на эту программу исчерпал, может отключаться. А теперь, Лиза, говори до конца программы.
Л. Лазерсон
―
Давай мы просто по-другому сделаем, чтобы у нас был какой-то диалог. Мы будем отдельными телегами вот такими?
О. Кашин
―
Я коротко произнес речь. Нет, давай дальше разговаривать нормально.
Л. Лазерсон
―
Да, давай будем в нормальном режиме диалога существовать. Я понимаю, почему ты такой длиннющий экскурс нам в историю сейчас представил.
О. Кашин
―
Потому что, Лиза, я русский.
Л. Лазерсон
―
Потому что стыдно смотреть на то, что сегодня произошло. Русский марш действительно два калеки, которых разогнали. А помнишь, Олег, какой-то месяц или два назад ты говорил: «Вот смотрите, Идрака выслали за антирусское высказывание, потому что мы теперь этого не терпим». И канал «Ридовка» как-то постоянно пиарит вот эту тему с запретом русского языка в Казахстане. Как-то как будто бы есть некая тенденция, что вот государство все-таки начинает эту повестку русскую националистическую поднимать. И ты говорил, что мы ждем ренессанса русского национализма. Вот тебе, Олег, фига от нашего государства, а не ренессанс русского национализма.
О. Кашин
―
Лиза, так я же всегда сам об этом говорю, что всегда фига и государство кинет. Ты сказала слово «Казахстан». Давай тоже Максима порадуем.
Л. Лазерсон
―
Можно я отвечу?
О. Кашин
―
Минутку.
Л. Лазерсон
―
Нет, можно я отвечу, а потом минутку, Олег?
О. Кашин
―
Хорошо.
Л. Лазерсон
―
Спасибо, Олег. Ты сам говоришь, что русский народ сегодня загнан под такую лавку, что его никто не видит. Я тебе объясню, почему так произошло. Да, русский народ загнан вот под эту лавку. И да, русский народ действительно был угнетаем. И да, я согласна с националистами, которые говорят, что был геноцид русского народа, и какие-то миллионы погибали. Но смотрите, в чем проблема националистов. С одной стороны, они говорят: «Мы – народ-жертва». С другой стороны, они говорят: «Нет, мы не будем, как вот эти позорные евреи, которые народ-жертва. Мы великие! Можем повторить! Атомную бомбу придумали».
О. Кашин
―
Лиза, ты с кем полемизируешь? Назови имена. Это не Олег Кашин такое говорит. О ком ты говоришь, о каких людях? О воображаемых националистах.
Л. Лазерсон
―
Егор Погром и многие другие националистические паблики. У них есть вот эта риторика, что, конечно, да, но, с другой стороны, и народом-жертвой быть не хочется, потому что мы же великие, мы крутые.
О. Кашин
―
Подожди, Лиза, давай я тебя поймаю еще раз. Вот конкретно Егор Погром. Как говорится, мир ему. Хоть раз у него было «можем повторить» про что?
Л. Лазерсон
―
Нет, у него не было «можем повторить».
О. Кашин
―
У него не было. А у кого? Ты смешиваешь путинистов и правых и в итоге валишь на правых.
Л. Лазерсон
―
Я смешиваю их, потому что я тебе объясняю, почему русский национализм не ложится на почву.
О. Кашин
―
Потому что для тебя, Лиза, все русские на одно лицо. Потому что разные реально взгляды у людей.
Л. Лазерсон
―
Нет, он не ложится на почву того великого русского народа, который, может быть, да, в том числе является заслугой Кремля, то есть вот эта вся риторика: можем повторить, мы великие, мы не позволим НАТО, полякам разрушить нашу государственность и так далее.
О. Кашин
―
Не, мы реально великие. Просто не понимаю, с чем споришь. Про Казахстан хорошая история.
Л. Лазерсон
―
Я говорю, что, наверное, русским все-таки стоит взять вот этот нарратив жертвы и немножечко побыть как евреи, потому что даже уже и Медведев говорил, что русские и евреи в Украине.
О.Кашин: Рашкин понимает, что он отделывается малой кровью
О. Кашин
―
О том, что русские должны быть жертвами-евреями, тоже Крылов писал лет 15 назад и во многом был прав, конечно.Я хочу сказать, крутая история. Просто хочу, чтобы она была в стенограмме на «Эхе». Вот Казахстан. Ермек Тайчибеков – знаменитый казах, который не хочет быть буквально казахом и отождествляет себя с нами, хоть он и казахского вида, и фамилия у него казахская. Но он реально там постоянно много лет борется за русский народ, за русский язык. Его сажали в тюрьму – это важно – за то, что он боролся за русских. И в итоге он не выдержал и обратился к российским властям за гражданством. Угадайте, дорогие друзья, чем дело кончилось.
Л. Лазерсон
―
Такой же фигой, как и русским националистам.
О. Кашин
―
Огромной фигой. Нет, это очень красиво. Ему отказали в российском паспорте, потому что у него в Казахстане судимость (за выступление в поддержку русских). То есть буквально Мария Захарова сказала: «Вы знаете, ничего не можем сделать. Он же судимый». Вот Россия. Я русский человек. Я хочу, чтобы при слове «Отечество», при виде флага у меня слезы радости, гордости выступали. В итоге что я вижу? Как это белорусское чмо абсолютное Лукашенко…
Л. Лазерсон
―
Слезы летят через весь зал.
О. Кашин
―
Буквально, да. Приходит унижает нашего Путина. И Путин что делает в итоге? Лукашенко кривляется: «Не могу долететь до Крыма – Украина закрыла небо». Не знаю, как его назвать. Мразь абсолютная. 7 лет не признает русский Крым, потому что перед Западом заискивал. Когда уже все мосты сожжены, он намекает, что, может быть, когда-нибудь поедет в Крым. И Путин это терпит. Путин терпит. И да, слезы, действительно, летят через весь зал в лицо Владимиру Путину.
Л. Лазерсон
―
Олег, все-таки про Егора Погрома дополню, что у него постоянно есть эта риторика «можем повторить». Он всегда говорит, что русские должны говорить с позиции силы. Может быть, он недавно стал таким путинистом, но тем не менее вот это у него есть. – «Не будем мы с Киевом говорить с позиции слабости. Мы должны показать миру. Мы должны класть на все международные соглашения. Мы русские!» Вот что говорит Егор Погром. Поэтому ты был в этом случае неправ. Реклама. И потом я начинаю и не заканчиваю.
М. Курников
―
Реклама.РЕКЛАМА
М. Курников
―
Итак, «Атака с флангов» продолжается. С одного из флангов – журналист Олег Кашин, в другом фланге – феминистка Лиза Лазерсон. И я хочу вас спросить, дорогие друзья, кто из вас за то, чтобы фотографии с обнаженными попами и другими частями тела запрещать, а кто за то, чтобы, наоборот, пускай их будет больше?
Л. Лазерсон
―
Все за то, чтобы разрешать, я надеюсь.
М. Курников
―
Как? Подожди, сексуализация – это же плохо, «OnlyFans» –плохо, вообще порноактрисы – плохо.
Л. Лазерсон
―
Это плохо как некая системная проблема. И существование порноактрис является маркером того, что проблема существует. Но если девушка по своей воле просто сфотографировала свою татуировку на фоне чего угодно, мы не должны вдруг объявлять, что это что угодно является непригодным фоном для такой фотографии.И вот знаете, перед тем как мы перейдем к этим фотографиям, я хочу начать с того, что сегодня, готовясь к выпуску, я поняла, что все новости на этой неделе, в принципе, выглядят однотипно: кого-то осудили, посадили за полную фигню, вообще не за что.
Вот я хочу зачитать, у меня огромный список: блогер МШ – съемки в метро, Хованский – песня, Идрак – шутка, осетинская комикесса Ариана Лолаева – шутка, Моргенштерн – чувства ветеранов, Руслан Бабаев с девушкой – изображение орального секса на фоне храма, Марина Вульф (не помню имя актрисы) – полицейская, девушка с голой попой, вернее, в трусах в Питере, девушка с попой на фоне Кремля, целующиеся девушки на фоне Вечного огня. И мы даже не берем во внимание еще СМИ-иноагентов. То есть просто я хочу зафиксировать, какая ужасная, темная, мрачная осень и какая разворачивается хаотичная борьба вообще со всеми.
О. Кашин
―
Лиза, давай я включу прокремлевского комментатора и скажу, заметь, уже третья пятница прошла – ни одного нового иноагента. Очевидно, все дело в том, что на Муратове сломалась вся эта история.
Л. Лазерсон
―
Больше некого, да.
О. Кашин
―
Ну как больше некого? Вот «Эхо» перед нами, допустим, еще кто-нибудь. Всякое такое.
Л. Лазерсон
―
Путин покритиковал и ладно. И, в общем, самое страшное в этой всей истерии по поводу фотографий на фоне, по поводу, действительно, дел, касающихся чего угодно, любых нарушений, вот самое страшное – что не существует никаких правил. Потому что сначала нельзя было оральный секс, форма полиции плюс храм. Затем нельзя было голая попа плюс храм. Затем нельзя голая попа плюс Кремль. А затем нельзя целоваться двум девушкам на фоне Вечного огня.
О. Кашин
―
Более того, Лиза, давай тоже скажем такой момент, что самое ужасное, по-моему, как раз не то, что ты говоришь, что правила меняются (они всегда меняются, двойная сплошная у нас в реальном режиме рисуется), а то, что всегда находятся люди, которые говорят: «Но, вообще-то, да, целоваться-то реально нехорошо. Конечно, сажать за это не надо», или «Да, песня Хованского, конечно, плохая, оскорбительная, но сажать не надо». Эй, друзья, какая песня плохая, вы чего? Человек Новый год в тюрьме по беспределу встречает, а вы дискутируете о качестве его песни. Вы подыгрываете сажающим буквально. Вы вот эти самые, кто хворост Яну Гусу подбрасывает в костер.
Л.Лазерсон: Пощечина и извинения – это унизительно. И 10 лет человек молчал. Но пока он молчал, мир изменился
Л. Лазерсон
―
Я абсолютно согласна. Я тоже читаю все эти комментарии, и я просто удивляюсь, почему люди так на это реагируют. Это же совершенно абсурдная какая-то игра, действительно, в кальмара, и нам правила сообщаются по ходу пьесы. Помните, там была серия, когда они должны были выбрать формочки, и они не знали, что это были за формочки и какая предстоит игра. И здесь то же самое.
М. Курников
―
Внимание, спойлер.
Л. Лазерсон
―
И здесь то же самое: сделай голую фотку на фоне чего-нибудь, выбери храм, Кремль или Вечный огонь и потом узнаешь, что из этого будет признано оскорбительным. И вот к делу этих девочек целующихся… Извините, я не могу это не озвучить.
О. Кашин
―
Они целовались же много лет назад.
Л. Лазерсон
―
Много лет назад. И уже нет никаких сроков давности. То есть любой человек за любое фото, за любую активность в интернете может быть наказан. И когда они целовались, СК предъявил им, внимание, за то, что на видео содержались элементы полового акта. Ну да, никто не поспорит с тем, что поцелуй – это элемент полового акта. А знаете, что еще элемент полового акта? Стояние на коленях. Не будем объяснять где.
О. Кашин
―
Буквально, да.
Л. Лазерсон
―
И я не знаю, как это смотрится из Лондона. Я просто хочу зафиксировать, что мне отсюда кажется это давление просто каким-то немыслимым. Вот моя подруга, которая сидит – Дарьюшка любимая, привет – с ребенком, сейчас смотрит меня, она вообще вне политики, она говорит: «Господи, я тебя умоляю, просто поаккуратнее говори на “Эхо”». А я не знаю, на какую тему говорить поаккуратнее. Вот про колени можно говорить или нет?
О. Кашин
―
Лиза, я из Лондона скажу такую вещь тоже, чтоб она была в стенограмме. Неизвестный солдат буквально погиб ради того, чтобы внуки и правнуки целовались на фоне его могилы.
Л. Лазерсон
―
100%.
О. Кашин
―
Никакой другой задачи. Он не погибал за этих прокремлевских активистов, которые пишут доносы. Он не погибал за то, чтобы в России создавали Следственный комитет или Центр «Э». Он погибал – написано не на той могиле, а на всех остальных – за свободу и независимость нашей Родины. И любые попытки подверстать псевдорелигиозный смысл к этим символам – они, конечно, есть абсолютный сатанизм.Вот Александр Бастрыкин сегодня буквально один из главных публичных служителей Сатаны. И Владимир Путин, очевидно, покровительствующий Бастрыкину, такой же служитель Сатаны, который открывает памятники советским, чекистским, буквально красным палачам в Крыму, который даже по меркам так называемой Гражданской войны гораздо более был утоплен большевиками в Крыму. Именно долой сатанистов во власти, долой сатанистов в Российском государстве. Долой, долой, долой.
М. Курников
―
Олег, прости, пожалуйста, но вот ровно те самые красно-коричневые силы, о которых ты говорил, они во многом конструкторы этого. Например, Александр Проханов, писатель, и газета «Завтра» – они ровно про это. Они хотят, чтобы Великая Отечественная война была религией. Они ее провозглашают религией. Им нравится это.
О. Кашин
―
Максим, на самом деле, не так все однозначно.
М. Курников
―
Я спрашивал это у Проханова лично, и Проханов мне лично это говорил.
Л. Лазерсон
―
Нет, это абсолютно однозначно. Ты понимаешь, они хотят скрестить храм, Мавзолей, Великая Отечественная война и сделать из этого религию.
М. Курников
―
И Сталина.
О. Кашин
―
Проханова – художник-постмодернист. Более того, я расскажу личное впечатление. Проханов сейчас так говорит. Мы сейчас тоже можем что угодно говорить. Я помню, как я первый раз в 1995 году купил газету «Завтра», ожидая, что там будет вот такое: Сталин, Берия, ГУЛАГ и так далее. Открываю, а там какие-то литературные байки о том, как певец, по-моему, Зураб Соткилава обкакался на сцене. Круто, конечно, да. Я за это люблю газету «Завтра», за их иронические стихи Евгения Нефедова покойного, за картинки и так далее.Кстати говоря, вот еще, поскольку прошлая юмореска не всем понравилась. Лиза, ты знаешь, что самое плохое в сексе с трупами?
Л. Лазерсон
―
Нет.
О. Кашин
―
Трудно понять, кто из вас более гнилой.
О.Кашин: Храмов в России много, ментов в России много. И вот этот снежный ком репрессий...
Л. Лазерсон
―
О, боже.
М. Курников
―
Все-таки ты не ответил, Олег, прости. Но вот это скрещение религий.
Л. Лазерсон
―
Конечно, мы будем винить лично Проханова за то, что он придумал эту идеологию.
М. Курников
―
Не, не, не, не только Проханова, вообще всю эту красно-коричневую…
О. Кашин
―
Давайте я скажу. Виноваты либералы 90-х, которые в 90-е году подумали, что теперь все будет по-нашему, по-либеральному. И в итоге, как говорится, один шар сломали, другой шар потеряли. Они пустили Россию в руки Владимиру Путину именно потому, что были непримиримы в 93-м, в 96-м и так далее. Вот смотришь на стандартного такого человека оттуда, из той эпохи, на тех буквально, кто эту газету «Завтра» запрещал. Вот мы вещаем на «Эхе». «Эхо» постановлением Министерства печати не запрещали, газету «Завтра» запрещали. Реально были такие моменты. Газету «День» вообще с концами закрыли.Кто запрещал? Демократы запрещали буквально. Вот они и виноваты. Когда, как говорится, вы из танков расстреляли свободу, долбанные Ростроповичи. Буквально это оно и есть, да. Не в смысле лично виолончелист Р, а вот вся эта среда, которая думала, что теперь будет…
Л. Лазерсон
―
Ну ладно, Олег – ГКЧПист. Это все понятно.
О. Кашин
―
Олег – ГКЧПист… Нет, нет, нет.
Л. Лазерсон
―
Я хочу еще зафиксировать такую важную вещь, что обнаженные части женского тела теперь считаются оскорбительными. У вас, кстати, был классный с Ирой эфир с представителем РПЦ. И он же откровенно говорил, что да, это они не в сакральном месте, но оголенное женское тело неприлично во многих странах. В каких странах? В теократических монархиях?
О. Кашин
―
В Саудовской Аравии.
Л. Лазерсон
―
В Бахрейне, в Саудовской Аравии, в Афганистане. То есть точно не где-то в Европе. Почему мы должны на это ориентироваться? Почему даже самая ханжеская по своим правилам социальная сеть Инстаграм позволяет выкладывать эти фото? И она, чтоб вы знали, не позволяет, например, грудь кормящей матери обнаженную выкладывать. А вот эти фото она не считает чем-то ненадлежащим. Я всем девушкам хочу сказать, фоткайтесь с голыми своими попками, выкладывайте в Инстаграм, потому что это не запрещено, и если там нужно что-то блюрить, то блюрьте, пожалуйста, купола храмов, Кремли и Вечные огни.
О. Кашин
―
А я, наоборот, скажу, Лиза, все-таки еще раз. Перед вами опасные сумасшедшие. Вот сочетание маразматика Бастрыкина и пытателей из ФСИНа дает взрывоопасную смесь. Это опасно. И да, девушки, не фотографируйтесь. Вас посадят, вас набутылят. Бегите лучше. Вот те две блондинки, надеюсь, уже реально из России свалили. Буквально так к этому нужно относиться.
Л. Лазерсон
―
Да нет, нужно кричать об этом, что это абсурдные правила. Они постоянно меняются. Мы не должны избегать или убегать в Лондон, Олег.
М. Курников
―
Мы должны точно одно – мы должны уступить дорогу новостям.НОВОСТИ
М. Курников
―
Продолжается «Атака с флангов». С одного фланга атакует журналист Олег Кашин, с другого – феминистка Лиза Лазерсон. А я, Максим Курников, здесь только, в общем, читаю СМС-сообщения от слушателей и слежу за таймингом. И я могу сказать, что слушатели очень активно реагируют на то, что вы говорите. Но самое крутое сообщение – это фотография, которую прислал наш слушатель из Нижегородской области.
О. Кашин
―
Свою жопу?
Л. Лазерсон
―
О, господи.
М. Курников
―
Не поверишь, но да. На полном серьезе. Он прислал фотографию, где он в трусах недалеко от Храма Христа Спасителя. Вот я тут решил повернуть монитор Лизе. И он стоит на руках. Он в плавках летом. И он говорит: «Ё-моё, хорошо, что я никуда не запостил эту фотографию. Меня бы могли посадить за нее». И действительно, теперь могут посадить. И еще одно сообщение от Кати Островской из Москвы, которая пишет: «Лиза призывает к фотографированию поп. А потом эти попы окажутся в тюрьме. Осознает ли ответственность свою Лиза?»
Л. Лазерсон
―
Я сказала, блюрить храмы,
О. Кашин
―
Блюрить храмы.
Л. Лазерсон
―
Да, конечно. А не попы.
Л.Лазерсон: Сделай голую фотку на фоне чего-нибудь - потом узнаешь, что из этого будет признано оскорбительным
О. Кашин
―
А смысл тогда? Тем более вот Василий Блаженный конкретный, его же часто тиражируют, причем даже на Западе. Вот есть «Липтон», допустим, русский чай, русский earl grey, и там тоже нарисован храм, не помню, Василия или не Василия, но кресты убирают, потому что кресты на упаковке коммерческой – это не круто. Но, конечно, да, к призыву Лизы я тоже отнесусь очень осторожно, потому что, на самом деле, легко сказать «фотографируйтесь» – сажать-то будут не Лизу, при всей моей любви к Лизе, сажать будут ноунеймов, тем более из регионов. Поэтому да, храмов в России много, ментов в России много. И вот этот снежный ком репрессий, который всегда закручивается и превращается в какой-то ад абсолютный.
Л. Лазерсон
―
Олег, ты понимаешь, зачем все это делают, зачем создают вот это давление страха на всех? Чтобы мы включали вот эту самоцензуру и не фотографировались.
О. Кашин
―
Разумеется.
Л. Лазерсон
―
Я хочу с этим бороться. Мне что, выложить свою жопу на фоне синагоги?
О. Кашин
―
Почему синагоги? Вот опять же, пишут же нам слушатели, если ты феминистка, смени фамилию с Лазерсон…
Л. Лазерсон
―
На Лазердотер. Я уже это озвучивала.
О. Кашин
―
На Лазердотер, да.
Л. Лазерсон
―
Очень смешная шутка. Ребят, никогда ничего подобного не слышала. Пока мы с Олегом прерывались на рекламу, на новости, здесь была страшная новость, что Роскомнадзор потребовал проверить песни Алены Швец – это молодежная певица, которая поет в том числе про сложности взросления, однополые отношения и так далее – на призывы к суициду, потому что 11-летняя девочка пробовала покончить с собой, прыгнув из окна, и ее спасли. И у нее в плейлисте была найдена Алена Швец. Так вот, ребята мои дорогие, я помню, что я ужаснулась тому, что даже Ксения Собчак написала: «Надеюсь, родители вправят ей мозги».И если мы зайдем просто на страницу ее во Вконтакте, первое, что мы увидим, будет ее объяснение того, что ужасные родители бьют ее, издеваются над ней, не дают ей никакой свободы. Да, 11 лет.
О. Кашин
―
Вправляют мозги буквально.
Л. Лазерсон
―
Вправляют мозги. То есть мы ищем проблемы всегда с суицидами не в семье, а где угодно. Виноват Мэрилин Мэнсон, виновата Алена Швец, виновата Лиза Лазерсон и так далее. Страшно жить среди вот таких, блин, взрослых. В том числе Ксения Собчак неправа была, когда такое написала.
О. Кашин
―
Лиза и Максим, вы помните песню группы «Hi-Fi» «Седьмой лепесток», по-моему, где была строчка «я невозможно скучаю, очень больно, я почти умираю». Знаете историю этой строчки?
Л. Лазерсон
―
Нет.
О. Кашин
―
Это велика, на самом деле, вещь. Автор этой строчки – Земфира Рамазанова. И это строчка из ее песни «Суицид». Там текст был такой, что суицид, типа, будь со мной, бла-бла-бла. Можно интерпретировать как призывы к самоубийству. И именно один из продюсеров, который с ней работал, причем не Бурлаков, а чуть ли не Эрнст, сказал: «Нет-нет, слушай, эта песня too much, будут девочки кончать с собой, не надо». Она согласилась. Вот на таком уровне когда культура включается…Вот помнишь первый альбом группы «Океан Эльзы», который назывался «Сосны»? По-украински «Сосни». И как раз тот же Эрнст спросил: «У кого?» И его как-то переименовали. Вот именно на этом уровне когда вместо Эрнста оказывается Бастрыкин, Патрушев и так далее – ничего хорошего.
Я листал альбом своих морских фотографий. Тоже вам фоточка. Там есть в том числе моя жопа, извините, пожалуйста. Я не знаю, видно или нет.
М. Курников
―
Какой кошмар.
Л. Лазерсон
―
Нет, Олег, невидно. Покажи еще раз.
О. Кашин
―
Конечно. Вот, пожалуйста. Там много парней. Не все уже живы, на самом деле.
Л. Лазерсон
―
Олег, я чувствую немножко gay vibes от этой фотографии.
О. Кашин
―
Конечно.
Л. Лазерсон
―
Слишком много тестостерона. Надо его расходовать друг на друга.
О. Кашин
―
Мы голые парни, жили вместе, 20 человек в одном кубрике, и никакого намека не гейство не было. Это фантастика. Я годы спустя понял. Как так? Но мы прошли через это.
Л. Лазерсон
―
Даже обидно.
О. Кашин
―
Ну, наверное, даже обидно, да.
О.Кашин: Неизвестный солдат погиб ради того, чтобы внуки и правнуки целовались на фоне его могилы
М. Курников
―
Давайте про другое творчество.
О. Кашин
―
Оксимирон.
М. Курников
―
Оксимирон, да.
Л. Лазерсон
―
Я тогда начну, если можно. Я примерно то же самое говорила про компромат, архив Сергея Савельева. Видео с извинениями и пощечиной хранилось у Оксимирона, потому что оно считалось компроматом на Оксимирона, потому что пощечина и извинения – это унизительно. И 10 лет человек молчал. Но пока он молчал, мир изменился. И теперь уже быть жертвой, которую бьют по лицу и заставляют извиняться, не страшно и в некотором смысле даже как-то правильно или конъюнктурно, если хотите. Так что этот компромат оказался компроматом на самого Жигана, а не Оксимирона. Вот буквально как в случае с изнасиловавшими и заключенными.
О. Кашин
―
Тоня Самсонова написала: «Боже мой, я думала, компромат, где кто-то кого-то бьет – это Оксимирон кого-то бьет и стесняется это показать».
Л. Лазерсон
―
Вот, видишь.
О. Кашин
―
Да, да, да.
Л. Лазерсон
―
И в этом смысле, конечно, по-человечески я его поддерживаю. Но он здесь, надо понимать, никого не опередил, он немножечко в позиции догоняющего. Почему? Потому что когда мы видим вот этих брутальных мужчин отсидевших, которые без всякого блюра на лице рассказывают, как их насиловали, подробнейшим образом, мы понимаем, что это люди, которые живут по понятиям, они в вот такой среде, и они совершенно этого не боятся, то вот это производит впечатление сильнейшее. А Оксимирон чуть ниже, чем контекст. То есть контекст наш, в котором мы живем, перерос Оксимирона.
О. Кашин
―
Подожди, я ждал, что ты расскажешь двухсерийную историю.
Л. Лазерсон
―
Да, я двухсерийную тоже расскажу. И, конечно, еще один момент, когда ты принимаешь на себя вот этот нарратив жертвы, когда ты принимаешь все новые правила новой этики, будь готов к тому, что тебя тоже могут обвинить, и на это тоже нужно будет ответить. То есть это не такая история, что вот я пою свою песню, я такой бедный, несчастный, жертва – нет. Если мы принимаем, что есть проблема с насилием, с абьюзом, то ты тогда должен, во всяком случае, предполагать, что ты можешь оказаться и в другой позиции. Я сейчас говорю о девушке, которая после уже выхода клипа обвинила его в абьюзе. Я очень надеюсь, что Оксимирон на это достойным образом ответит.И все-таки еще один момент такой прагматический. Все-таки мне кажется, что Оксимирон не просто какая-то знакомая нам личность, а он буквально был главным рэпером страны, главным, может быть, даже артистом, и он себя, самое важное здесь, мнил себя таковым, то он себя считал реально самым крутым, самым офигенным. И вот ты самый офигенный и ничего не можешь выпустить, потому что у тебя творческий кризис.
И год ждет вся страна, два года, пять лет. И вот 10 лет. Знаете, как такой снежный ком. И все уже ждут от тебя какого-то невероятного трека, просто феерического возвращения. Давление огромное. Что в этом случае делать? Очевидно, он не смог сделать этот феерический трек, это феерическое возвращение. И мне кажется, достаточно прагматично в некотором смысле спрятался за вот этим нарративом жертвы. Это просто такой коммерческий ход. Извините, в случае Оксимирона и шоу-бизнеса я не очень сильно верю в такую полную искренность окончательную. Как человека я его поддерживаю в его психотерапии.
О. Кашин
―
Помнишь песню «Ни надежды, ни бога, ни хип-хопа», где поется «рэпер Оксюморон, который настолько плохой, что испортил своим псевдонимом хорошее слово». Но, на самом деле, здесь, действительно, я не фанат этого жанра, этого музыканта и наблюдаю скорее такой отраженный свет, поскольку в среде людей постарше, опять же поколения Михаила Козырева принято любить Оксимирона. Вот положено, чтоб был у нас модный молодежный герой. И вот его эти самые деды так свысока похлопывают: вот новое поколение нашей культуры.И вот, на самом деле, да, прикольно, что эти люди, понятно, за все хорошее, против всего плохого. У нас должна быть жертва в нашем нарративе, как ты говоришь. Вот мальчик хороший, он будет жертвой. Клево. Как он хорошо исповедовался. На завтра гораздо более жестко исповедовалась его бывшая девушка.
Л. Лазерсон
―
Полное молчание.
О. Кашин
―
Абсолютно. Так интересно, вот эти люди, которые «как хорошо – откровенность, как хорошо – искренность», эй-эй, где вы? У меня странная, может быть, ассоциация. Ты должна помнить как феминистка легендарную детскую книжку западную, которую переводили на русский, – «Книга юных бунтарок». Не знаешь, не помнишь?
Л. Лазерсон
―
Да, конечно знаю. Я же обнаружила, что там вырезана трансгендерная девочка. Ее просто нет. Это я нашла и запостила.
О. Кашин
―
Я буквально только переехал в Лондон, она везде продавалась. То есть не то что в книжных, а придешь в детский театр или в кино какое-нибудь, там на отдельном стенде «Кока-Кола», мороженое и «Книжка юных бунтарок». И да, там реально интересная вещь: биографии легендарных женщин, которые пробивали стеклянный потолок и побеждали. Там Мария Складовская-Кюри, Агата Кристи. А также легендарные бунтарки Хиллари Клинтон и особенно Мишель Обама. Какая, в жопу, ты бунтарка, Мишель Обама? Ты кто? Но поскольку мы уже обком, мы ЦК, вот у нас свои бунтарки. Вот у нас свой бунтарь Оксимирон, да.
Л.Лазерсон: Русским все-таки стоит взять нарратив жертвы и немножечко побыть как евреи
Л. Лазерсон
―
В общем, Оксимирон немножечко запоздал и немножечко менее крут, чем, конечно, настоящие герои. Давайте будем помнить их.
О. Кашин
―
Да. Давай еще потычем пальцем в их аудиторию. Вы лицемерная аудитория.
Л. Лазерсон
―
Абсолютно лицемерная аудитория. Про Михаила Козырева я молчу, конечно.
О. Кашин
―
И когда вы говорите: «Как здорово, что откровенность». Вы не за откровенность.
Л. Лазерсон
―
Что все мы здесь сегодня собрались послушать Оксимирона.
М. Курников
―
Давайте из ваших Лондонов перенесемся в настоящую Русь.
Л. Лазерсон
―
Подождите. Давайте про лицемерие тогда Олега Кашина все-таки поговорим.
О. Кашин
―
А что я натворил?
Л. Лазерсон
―
Обычно, Олег, ты был бы не на стороне той самой девочки, которая раскрывает карты и говорит об абьюзе, потому что мало ли что там было, все друг друга абьюзеры. Но ты не любишь Оксимирона, и поэтому ты сейчас тыкаешь его с этой стороны.
О. Кашин
―
Вот опять-таки у нас такое интересное распределение ролей: ты феминистка, а я должен быть мизогин. Но поверь, я сам старый феминист.
Л. Лазерсон
―
Да, да, да. Ты так уже говорил. Ты Лёле так говорил.
О. Кашин
―
Лёля – она русофоб, а не феминист прежде всего. Это разные вещи. К русофобам я не терпим.
М. Курников
―
Давайте вы своих Лёль вспоминать… Давайте к сути.
О. Кашин
―
Лёля Нордик. Максим, в Русь давайте перенесемся, пока есть время.
М. Курников
―
Я хочу в Саратов, в глушь. Тем более, что там центр мира теперь: лоси там, насилие там, Володин там.
Л. Лазерсон
―
Лиза Лазерсон там.
М. Курников
―
Лиза Лазерсон оттуда.
Л. Лазерсон
―
Оттуда-оттуда.
М. Курников
―
Объясни, пожалуйста, Лиза, как так получилось, что Саратов – центр мира?
Л. Лазерсон
―
Я не знаю. Мне кажется, это какой-то заговор.
М. Курников
―
Тебе кого жаль из Лондона: лося или Рашкина?
О. Кашин
―
Я, на самом деле, может быть, странную вещь скажу. Нет, естественно, лося убивать – нехорошо, и охота вообще – это дикое…
Л. Лазерсон
―
Ты сейчас хочешь включить то самое «но», которое ты предъявляешь другим людям?
О. Кашин
―
Не, не, не. Я совсем с другой стороны хочу зайти.
Л. Лазерсон
―
Но тоже «но». Так.
О. Кашин
―
Я даже был бы готов говорить, что Рашкина подставили, лося подбросили и так далее. Нет, я думаю, он реально был на этой охоте, он лося разделывал. Более того, он понимал, что за ним следит ФСБ, он понимал, что его сейчас покажут по телеку. И я думаю, этот путь быть униженным, опозоренным, осмеянным для него почему-то оказался более предпочтительным. Я, может быть, странную вещь говорю, но мне он напоминает Рыбкина, который когда-то тоже предпочел…
М. Курников
―
Пропал.
О. Кашин
―
Убийство вот этому превращению в сумасшедшего городского. Здесь то же самое. Мы не знаем, чем угрожали Рашкину, потому что и для КПРФ, и для Кремля, и много еще для кого, и для Володина, кстати говоря, тоже Рашкин буквально такой больной зуб, который они хотят вырвать. Мы видели, как посадили Фургала. Мы видели, как с такой же охотой подставили губернатора Левченко из КПРФ в Восточной Сибири.Поэтому я думаю, вот этот сильный, на самом деле, политик, опытный, умный мужик, который на эту камеру кривляющегося ФСБшника говорит: «Да, я Валерий Рашкин, 1955 года рождения», он понимает, что он отделывается малой кровью. Может быть, странную вещь говорю, но не могу, как говорится, молчать.
Л. Лазерсон
―
Не могу без теорий заговоров.
О. Кашин
―
Да, да, да. А что не заговор в нашей жизни?
Л. Лазерсон
―
Смотрите, на самом деле, вот что здесь странно. Лося, конечно, жалко, но почему-то хочется, действительно, защищать Рашкина и искать здесь подставу. Вот почему? Да потому что он в ряду…
О. Кашин
―
Это ты говоришь «но» в итоге.
Л. Лазерсон
―
Да. Потому что мы живем в этой постоянной череде абсурдных посадок.
М. Курников
―
Потому что Рашкин – ваш Оксимирон.
О.Кашин: Путин открывал в Севастополе памятник на самом деле позорнейший, как мне кажется
Л. Лазерсон
―
Нет, он просто в череде вот этих посадок. Так сложилась ситуация. Так наше государство устроено, что мы уже никакому обвинению не верим. Хорошо, если мы говорим об этом самом «но», очень много же этого действительно: «Ну конечно подставили, но плохо убивать лосей». Ну конечно плохо. «Ну конечно не надо сажать девочек за фотку голой жопы на фоне храма, но фоткаться так – не очень хорошо». И это, конечно же, дойдет до того, что «переходить ведь на красный свет не очень хорошо, Олег Кашин, в Лондоне».Или если экстраполировать эту логику, можно вспомнить, за что у нас сидит Алексей Навальный. За то, что он не уведомил ФСИН о том, что он будет уезжать, когда, на секундочку, находился в коме. И формально тоже: «Но ведь он нарушил. Он же никого не предупредил».
О. Кашин
―
Лиза, ты сказала ключевое слово «Навальный». Давай тоже скажем. Сегодня по «Дождю» показали фильм про его сокамерников, которые рассказывают, как ФСИН оказывает на него давление. Смотрела, читала? Что думаешь?
Л. Лазерсон
―
Если честно, ничего не думаю, потому что, мне кажется, это с небольшим запозданием. Поскольку Навальный сам ничего такого не говорил, то я не очень уверена, что это актуальная информация. Но если это все так, и если реально люди монтируют какой-то левый фильм, выставляя гомосексуалом Навального, намекая на это, потому что, как говорится, там были фотографии Навального с кем-то и следующей сценой монтаж, эффект Кулешова, мужчины занимаются сексом, то, конечно, речь о том, что гомофобия искусственно таким образом накачивается. И опять это к тому, что я считаю, что есть прямая связь между накачиванием этой гомофобии и шваброй в анальных изнасилованиях во ФСИН.
О. Кашин
―
Я с тобой согласен абсолютно. То есть тут, по-моему, однозначная реакция, другой быть не может. Но меня как-то зацепило в тексте об этом Леонида Волкова, который пишет, вот какой кошмар, какой кошмар, и дальше он такую фразу произносит, что Путин этими унижениями пытается сказать Навальному: «Вот, Навальный, зря ты принял решение вернуться», именно с упором на то, что Навальный сам принял решение, типа, мы его отговаривали, как бы имеет в виду Волков. Вот, по-моему, ради этого все и писалось. Опять же, я конспиролог, я знаю. Но тем не менее.Да, мы говорим об этом, и стандартная история с нашим восприятием новостей. То, что было 2 недели назад, того уже не было. А ведь история про изнасилования заключенных в Саратове ничем не закончилась. Этого парня, который передал видео, объявили в розыск. И как-то все сошло на нет, никто об этом не говорит. А проблема-то осталась нерешенная.
И еще раз. Мы живем под знаком швабры. И если швабры нет в заголовках первых новостей в телеке или в газетах – это не значит, что швабры нет как явления. Она есть, она остается. И более того, теперь уже, когда Лукашенко и Путин сегодня как-то говорят об интеграции, раньше, 20 лет назад я подумал бы: «Здорово. Народное единство. Действительно, белорусы и русские – один народ», теперь я думаю: «То есть в крайнем случае Россию присоединят к Беларуси, и вот то белорусское, лукашенковское системное насилие, которое в основе государства, оно будет на всю Россию». То есть буквально швабра присоединяется к бутылке лукашенковской. Это, конечно, тоже абсолютный кошмар.
М. Курников
―
Давайте о культуре немножко еще. Потому что случилось «кто кого сборет: кит или слон?», а тут вот как раз Кехман сборол Боякова.
О. Кашин
―
Евреи, евреи, да.
Л. Лазерсон
―
Ну вот конкретно про Кехмана и Боякова я могу сказать, что, конечно, когда он снимал этот портрет Боякова – это очень некрасиво было. Это мне напомнило как раз Русский марш 2009 года, который делали «нашисты». И там, в общем, был ряд «нашистов», который шел с плакатами, на которых было написано «Враг народ», «Позор России». И на них были Юля Латынина, Людмила Алексеева, какие-то уважаемые либералы.
О. Кашин
―
Лиза, подожди. Прошлый эфир наш многих, на самом деле, не только меня удивил, когда я говорю «Кехман», и ты тут же встаешь в стойку: «Кехман – хороший». Почему так?
Л. Лазерсон
―
Я считаю, что он эффективный менеджер настолько, что его гоняют, блин, из театра в театр, как будто нет других людей. Почему одни и те же люди, я не понимаю, должны путешествовать?
О. Кашин
―
Но ты не пиаришь Кехмана, не работаешь на Кехмана? Я это имею в виду. Буквально в лоб.
Л. Лазерсон
―
Что? Боже упаси. Он меня даже не знает.
О. Кашин
―
Вот я говорю, всеобщее впечатление. Да ладно, тебя все знают. Кехман нас слушает. Кстати говоря, Кехман, привет-привет, здравствуйте.
Л. Лазерсон
―
Владимир Абрамович. В общем, совершенно некрасиво. Мне это напомнило вот эту ситуацию, когда нашисты кидали… Ты, кстати, помнишь этот момент? Тогда же казался диким вот этот нарратив врагов народа. Это теперь у нас есть официальные иноагенты, у нас Владимир Владимирович Ивана Сафронова называет предателем. А тогда это было невообразимо. И кинуть портрет Людмилы Алексеевой, и потом под камеры, естественно, нашист наступает своей ногой. Вот мне кажется, Кехману только не хватало еще носком своего шикарного ботинка Brunello Cucinelli наступить на лицо Боякова на фотографии.
О. Кашин
―
Хочется сказать, действительно интересная история. Провалился эксперимент с лоялистским театром. И почему? Вот действительно, я тут сошлюсь на Егора Холмогорова. Очень правильное у него отношение, как мне кажется, что для Путина, вдруг оказалось, и об этом можно было раньше догадаться, такой бесспорной константой всегда оказываются люди с советским бэкграундом. Вот Татьяна Васильевна Доронина – она есть абсолютная величина, а мы, включая Путина, в сравнении с ней абсолютные временщики.
Л. Лазерсон
―
То есть Путин – это президент эпохи Татьяны Дорониной?
О. Кашин
―
Да, да, да. Вот как ни странно. То есть, казалось бы, крупная актриса, выдающаяся, даже великая, но не главная, по крайней мере, не лицо эпохи, не столп.
Л. Лазерсон
―
Я считаю, конечно, лицо.
Л.Лазерсон: Вот теб фига от нашего государства, а не ренессанс русского национализма
О. Кашин
―
Не Алла Пугачева, условно говоря. Одно из ста лиц советского кино и театра 60-х – 70-х, не более того. И даже она оказывается сильнее любого хитрого плана администрации президента.
Л. Лазерсон
―
На самом деле, вообще не так. Я потом несколько баек минкультовских тебе расскажу, в чем там очень жестко прессовали Татьяну Доронину. Даже странно. Она была таким немножко изгоем в этой культурной тусовке.
О. Кашин
―
Нет, она была всю жизнь изгоем с 87-го года, конечно.
Л. Лазерсон
―
Ее прессовали, отжимали у нее какие-то площади, театры и так далее.
О. Кашин
―
Да, да, да. Тем интереснее ее победа, ее торжество над вот этими…
Л. Лазерсон
―
Смотри, я могу это очень легко объяснить. Вот смотри, как странно было. До этого поставили вроде как лоялиста Боякова в консервативный МХАТ и такого прогрессивного, современного Женовача в МХТ имени Чехова. Они же так и были распределены. Тем не менее все получилось наоборот: Женовач снял «Идеальный муж», самый успешный провокационный спектакль, а Бояков поставил супер какую-то трэшанину с Ольгой Бузовой, суперпровокационную, скандальную фигню. Почему так? В итоге Кехман снял Ольгу Бузову, а Хабенский ввел опять «Идеального мужа». То есть все вернулось на круги своя.Это просто история о том, что все должно быть так, как было, как было лучше. И Доронина с согнанными вот этими автобусами бюджетников, которые будут сидеть на этим местах, – это все-таки лучше, чем Бузова, которая не может во МХАТ даже свои миллионы подписчиков привести.
О. Кашин
―
Во-первых, может. Там были аншлаги на Бузову. Но, на самом деле, даже в этом описании о чем вся эта история? О том, что – чем и я грешу – думаем, что перед нами люди, которые хитрый план могут сплести, интригу и так далее. А нет, перед нами сборище маразматиков и наркоманов, которые реально абсолютно делают что-то, что непонятно зачем, непонятно чем кончается. И в итоге все как будто бы поели кала и ничего более.
Л. Лазерсон
―
Наши слушатели особенно, мне кажется, сейчас.
О. Кашин
―
Ну, ради бога, да.
Л. Лазерсон
―
Еще у нас было две посадки: Хованский и МШ.
М. Курников
―
А ты же перечислила их уже.
О. Кашин
―
Свободу# Хованскому, конечно же.
Л. Лазерсон
―
Да, свободу Хованскому. Мне про Хованского отдельно хочется сказать вот очень важную вещь, которую я поняла только на нем, потому что у него есть мощнейшая группа поддержки в лице его девушки Марии Нелюбовой. И я об этом писала. Хочу отдельно на этом остановиться, глядя на этот ее сильнейший, мощнейший образ такой жены 21 века, который очень сильно отличается от классической жены декабриста, которая поехала, стоически выдерживает заключение, разделяет с мужем его долюшку, как достоевские героини этой после лавочки, как говорится.Она, наоборот, дико за него впрягается, она устроила какую-то невероятную группу поддержки, она полностью ходит на все каналы, к вражескому для нее Красовскому. Супер какая-то боевая девушка, которая, на мой взгляд, в истории Хованского является главным героем.
О. Кашин
―
Да, да, да.
Л. Лазерсон
―
И я вот заметила просто, что мужчин сажают… Это же как Юлия Навальная тоже являлась таким мощным лицом, когда Навальный был в коме, а она решала его судьбу буквально, и она стала лицом в этот момент. Или уже не говоря о Светлане Тихановской, которая после ареста мужа собрала быстро 100 тысяч подписей, по-моему, за выходные, подала документы в белорусский ЦИК…
О. Кашин
―
Да и, скорее всего, победила на выборах.
Л. Лазерсон
―
Скорее всего, победила на выборах и получила, извините, номинацию на Нобелевскую премию мира. То есть вот он новый образ женщин. Девочки, я к тому, что мужиков пересажают – поборемся.
О. Кашин
―
Новый образ женщин, именно, что у тебя должен быть мужик, ради которого ты готова умереть. Да, согласен.
Л. Лазерсон
―
Не ради которого ты готова умереть. Ты можешь просто продолжить его борьбу, как сделала Тихановская.
О. Кашин
―
Как делала Эвита Перон когда-то.
Л. Лазерсон
―
Да. И вот совершенно другая, обратная ситуация с блогером МШ, тоже важно сказать, потому что там гостайна и там непонятно что, и люди не собираются. Просто какая-то обратная история. Вы помните, я говорила, почему никто не возвышает голос за блогера МШ? У него есть чат, который собирает ему постоянно продовольствие, еду, выкладывают его письма.И, в общем-то, складывается ощущение, что у блогера МШ все хорошо. А там 5 лет колонии. И у него радостные письма с кучей смайликов, с восклицательными знаками о том, как он занимается английским, о том, как он поднимает 5 литров воды на каждую руку. Это какое-то страшное ощущение человека, который стоически выносит заключение, и людей, которые его в этом поддерживают. И он говорит: «Надо написать письмо на Лубянку, сказать им спасибо, что вообще без них у меня бы не было такой группы поддержки».
О.Кашин: Сурков придумал - А давайте в те же дни подберем праздник, который бы заменил 7 ноября
О. Кашин
―
И еще раз, Лиза, давай назовем имя Ивана Сафронова. Там тоже есть его невеста Ксения Миронова. И на этой неделе, во-первых, стало известно о новом таком диком абсолютно добавлении к его обвинению, что он за 248 долларов какому-то сидящему в тюрьме тоже шпиону рассказал о российских войсках в Сирии. И, во-вторых, его посадили в карцер якобы за то, что он подклеил антенну телевизора в камере своей этикеткой от колбасы, потому что антенна не держалась, телевизор не показывал.Еще раз, уже полтора года человек сидит, очевидно, ни за что. Если даже какую-то абсолютно заведомую ерунду про 248 долларов готовы подшивать к его делу – это значит, что в деле ничего нет. И поскольку, еще раз напомню, он был уволен из «Коммерсанта» за статью про скорую отставку Сергея Нарышкина и Валентины Матвиенко, один из двух – я подозреваю, Нарышкин – и есть заказчик этого дела, по беспределу организованного против российского журналиста, а не советника Рогозина, потому что советником он проработал всего месяц, и, конечно, его наказали за его работу в газетах «Коммерсантъ» и «Ведомости».
Л. Лазерсон
―
Мне кажется, что здесь важно и про Ивана Сафронова, и про блогера МШ говорить, что это… Действительно, у МШ же тоже стало известно, что он все-таки за «Метро-2», за то, что он просто какие-то схемы доставал, за блогерскую деятельность. Важно возвышать свой голос и кричать, что это все ненормально, не нужно нормализовывать сроки, не нужно радоваться тому, как ты хорошо сидишь.
О. Кашин
―
Свободу# всем. Да, да, да.
Л. Лазерсон
―
То есть, в смысле, он может радоваться, но мы – не должны. Мы должны все время этим возмущаться.
О. Кашин
―
И никакого народного единства с палачами и тюремщиками. Долой сатанистов. Проклятие им на их седые головы.
М. Курников
―
Это была программа «Атака с флангов». С одной фланга – Олег Кашин, с другого – Лиза Лазерсон.
Л. Лазерсон
―
Спасибо. До свидания.
О. Кашин
―
Пока. Спасибо большое.