Россия - федерация или унитарное государство? - Эмиль Паин, Владимир Зорин - Осторожно, история - 2010-10-17
В.ДЫМАРСКИЙ: Программа «Осторожно, история» в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi и я, ее ведущий, Виталий Дымарский. Сразу представлю гостей - это Эмиль Пайн, директор Центра этнополитических исследований и Владимир Зорин, заместитель директора Института этнологии и антропологии РАН. Я не назвал одной бывшей должности Владимира Юрьевича Зорина, а был он ни много, ни мало - министром по делам федерации национальной и миграционной политики.
В.ЗОРИН: Называлось немножко не так, но функционал был такой.
В.ДЫМАРСКИЙ: Кстати, по-моему, такого министерства уже нет.
В.ЗОРИН: Сейчас эти вопросы в Минрегионразвития находятся.
В.ДЫМАРСКИЙ: Тема нашей программы «Россия – унитарное государство, или федеративное?» Отталкиваемся от исторического факта – на этой неделе 12 октября, но аж 1350 г., 560 лет назад, родился не кто иной, как Дмитрий Донской, Великий Князь Московский и Владимирский, и его связь с нашей нынешней темой заключается в том, что во всех энциклопедиях, справочниках он, в плюс к тому, что он сделал хорошего, он, во-первых, победитель в Куликовской битве, и остался в истории как объединитель, централизатор русских земель вокруг Москвы.
В.ЗОРИН: То есть, унитарист или федералист.
В.ДЫМАРСКИЙ: Видимо, унитарист – сейчас у него уже не спросишь. И вводный комментарий – обозревателя РИА «Новости» и Петра Романова.
П.РОМАНОВ: Спор о том, было ли татаро-монгольское иго, разделило русских историков, а не только русских, но и татар, на два лагеря, и не вижу пока перспектив на какой-то компромисс. Политкорректность, безусловно, нужна, особенно если учесть, что русские и татары живут в единой России, да и кровь изрядно перемешалась, но исторические факты отменить не в состоянии, да и возможен ли вообще здесь компромисс в принципе? Здесь либо было, либо не было, - и все.
Известный историк лев Гумилев приводит свои доводы в пользу того, что татаро-монгольское иго – миф. Прислушаемся к ученому: за налог, который Александр Невский обязался выплачивать в Сарай, Русь получила надежную, крепкую армию, которая отстояла не только Новгород с Псковом. Более того, русские княжества, принявшие союз с Ордой, полностью сохранили свою идеологическую независимость и политическую самостоятельность. Одно это показывает, что Русь была не провинцией монгольского улуса, а страной, союзной великому хану.
При всем уважении к Льву Николаевичу, тем не менее, есть вопросы. Для начала – далекие от остальной Руси Новгород и Псков – это по тогдашним временам всего лишь провинция русского государства. И то, что Александр невский сумел договориться с ордой совсем не означает таких же привилегированных отношений для остальных русских княжеств. Да и сама формула Гумилева: «получили за налог» означает ограниченную свободу действий, а вовсе не отношения равноправных партнеров, тем более, союзников. Для свободолюбивого человека это уже иго. Хотя и в самой дипломатичной, мягкой форме.
Но были и другие формы - жесточайшие. Есть множество летописных источников, на которые опираются многие корифеи русской истории, которые рассказывают об ужасах татарского нашествия – здесь и разорение Москвы, и уничтожение Козельска, и сожженные Рязань с Владимиром, и множество других бед и несчастий, что обрушились на головы тех русских, что подняли свой меч, чтобы защитить родину и свою семью.
Другое дело - не в традициях Орды было навязывать силой покоренным народам свою культуру, религию и вообще убивать и жечь ради удовольствия. Те города, что сдавались на милость победителя, оказывались в условиях, которые можно назвать сносными для проживания – если, конечно, забыть вообще само понятие «суверенитет».
Свободным и суверенным не был и Александр невский. Да, он сумел дипломатично подстроиться под желания Орды, что давало ему возможность защищать русские земли хотя бы с запада – и слава богу, - собственно, для этого его и нанимал вольный Новгород, что же касается Москвы, то и она со временем приспособилась: сначала сумела, опираясь на тех же татар, обеспечить, чтобы все финансовые потоки в орду шли через московские руки, причем часть этих денег, безусловно, до татар не доходила, на этих деньгах и возник первоначальный капитал города, а затем уже идет хрестоматийная история: Москва набрала силу, а затем, выбрав удачный исторический момент, сбросила с себя ненавистное ярмо.
Так что иго было. Точно так же, как и Дмитрий Донской.
В.ДЫМАРСКИЙ: Таково вступление Петра Романова. Знаете, календарь под названием «Осторожно, история» - его составляли еще в конце прошлого года, готовясь к 2010 г. – мы же не знали всех событий. Если бы знали, то, наверное, в эту неделю нужно было бы взять другую тему, поскольку речь в комментарии шла о финансовых потоках, которые шли через Москву, и сколько оседало в Москве - вот откуда московский капитал.
В.ЗОРИН: это очень близко. Поговорим еще. Я хотел бы воздать дань теме – она действительно ключевая для нашей истории. Наверное, историки делятся, в зависимости от восприятия исторической миссии нашего государства, наших народов, которые населяют эти государства. Хотел бы сказать, что мы вместе - вот сейчас здесь упоминали татарский народ, второй по численности у нас, - мы вместе живем в пятом государстве и пятый раз, если начинать от тюркского Каганата, Золотой Орды, Российской империи, еще хазары, СССР, РФ. То есть, это единое большое пространство, где встречаются и формы интеграции самые различные. Иго, конечно, было - иначе надо выбросить все наши летописи, все истории, весь фольклор русского народа, и российских народов, населяющих. И еще реплика - те татары, казанские, что сегодня живут исторически с нами сегодня в одном государстве, очень дружно и эффективно, на мой взгляд – это не те татары, которые были в Золотой Орде. К сожалению, термин остался и есть немножко путаница в терминах.
В.ДЫМАРСКИЙ: И осадок остался.
В.ЗОРИН: Конечно, если есть российское государство как историческое государство, то конечно, Дмитрий Донской это одна из выдающихся фигур. Только не знаю, федералист или унитарист.
Э.ПАЙН: Вот я тебе скажу. Был ли Донской федералист или унитарист, а возник этот вопрос по поводу того, объединял ли он государство. Дело в том, что представить себе, что федеративное государство, менее объединенное, чем унитарное – это нонсенс. Я вам назову массу федеративных государств – те же США, Германия, - которые куда более объединены и целостны, чем унитарные Ирак или Афганистан, да хоть та же унитарная Турция. В этом смысле вопрос о целостности и типе устройства – это разные вопросы.
В.ДЫМАРСКИЙ: Все-таки хочу вернуться к татаро-монгольскому игу.
В.ЗОРИН: Кстати, вопрос - что было в этом иге, только ли все отрицательное? Были и плюсы, которые историки признали.
В.ДЫМАРСКИЙ: Вот именно. Может быть, вы знаете, откуда происходит сам термин, вот эта характеристика – «иго» - вряд ли в древних хрониках фигурирует это слово, что такое иго в сегодняшнем понимании? – довольно жесткое слово, тяжелое состояние народа, который находится под игом чего-то или кого-то. Но вы говорите, что было разное.
В.ЗОРИН: Там были разные моменты. Во-первых, объективно иго помогло объединиться российскому государству. Иностранный захватчик заинтересован, чтобы иметь дело с одним контрагентом, а не с десятком - это всегда удобнее. У нас тоже есть люди, которые любят объединить все в одну организацию, а организации не хотят объединяться.
В.ДЫМАРСКИЙ: У нас и партия одна была.
В.ЗОРИН: Да, очень удобно работать.
В.ДЫМАРСКИЙ: И сейчас хотят, чтобы одна была.
В.ЗОРИН: Мы сейчас живем в условиях очень важного исторического события – Всероссийской переписи населения. Первая перепись 1235 г. была проведена Золотой Ордой с целью уточнения домов и суммы податей.
В.ДЫМАРСКИЙ: Была вполне практическая цель.
Э.ПАЙН: А сейчас что, не практическая?
В.ДЫМАРСКИЙ: Тоже практическая.
В.ЗОРИН: ну и доказанный исторический факт – что сначала на определенном этапе притеснения по вопросам религиозности, верований не было. Хотя на последних этапах уже эти моменты появились.
Э.ПАЙН: Ваша передача называется «Осторожно, история»? - вот я бы хотел сказать – осторожно с историей, давайте перейдем к настоящему.
В.ДЫМАРСКИЙ: Тогда перейдем к современности, к сегодняшнему дню. Самый простой вопрос – в каком государстве мы сегодня живем?
В.ЗОРИН: Федеративном, безусловно.
В.ДЫМАРСКИЙ: Я имею в виду не по конституции, а фактически.
В.ЗОРИН: И фактически и по конституции это федеративное государство, которое было объявлено и заявлено с 20-го года, примерно когда был подписан первый Союзный договор. Но меняющееся государство, самообучающаяся федерация, можно еще добавить. Но даже с 90-го года, после Декларации о суверенитете РФ, эксперты насчитывают уже третью модель федерации, как она развивается. А вообще это федерация. Потому что управление, или организация управления, организация жизни такого большого территориального государства и многонационального, многоконфессионального – федерация, демократия и рыночная экономика – это три кита, на которых мы можем существовать.
Э.ПАЙН: То, что должно было бы быть.
В.ЗОРИН: А говорил – мы друзья, вместе работали.
Э.ПАЙН: Мы и друзья. Но я думаю, что наше государство иначе жить не сможет, как только федеративное. Но если говорить не юридически, а де-факто, - это государство двойной имитации. Оно имитирует федеративность и думаю, что большинство нашей аудитории меня поймут в этой имитации. А вторая - это имитация унитарности, что касается имитации федеративности, то случай с Лужковым просто такой эксперимент, который не требует никаких дополнительных доказательств – сначала московская дума единогласно одобряет деятельность бывшего мэра, потом так же единогласно промолчала, когда его сняли, и сейчас, буквально на следующей неделе, никто не сомневается, единогласно «одобрям-с» новую кандидатуру. Между тем, что такое федерация, начнем с этого. Есть масса определений, но два основных: это страна, в которой выделяются отдельные территориальные образования, обладающие определенной политико-правовой субъектностью. В чем выражается эта субъектность? Прежде всего, имеет политико-правовые возможности к самоуправлению, к формированию законодательства и собственных органов власти. Так вот первый элемент этой самой субъектности – это возможность выбирать себе тот тип устройства и того главу, который их устраивает. Даже не всякое унитарное государство может позволить себе то, что делают сегодня по отношению к Москве и другому городу. Англия, Португалия, Греция, Румыния - все это унитарные государства. Представить себе, что тамошний президент может назначить мэра столицы или снять его, совершенно невозможно. Это унитарные государства.
В.ЗОРИН: Нет, у нас бельгийская модель.
Э.ПАЙН: бельгийская модель еще больше – бельгийская модель - чистая федерация в настоящее время. И там разговор о том, чтобы глава центрального правительства снял или назначил руководителя…
В.ЗОРИН: Король имеет право.
Э.ПАЙН: Король и в Бельгии, и в Испании, и в Англии, между прочим, формально имеет право только одно – не утвердить. Но за последние сто лет я не знаю случая, при котором избранного парламентом премьер-министра Англии или премьер-министра некоего кантона, или премьер-министра автономной области в Италии, мог бы снять или назначить. Там «одобрям-с» в другую сторону – то есть, глава государства, точно так же, как наша дума, проголосует за представленную кандидатуру – там глава государства одобрит кандидатуру выбранную – такова уже сложившаяся традиция, хотя формально у него есть некое право. А назначение или снятие практически никогда не случалось. Приведи мне пример обратный. Но это я говорил только об имитации федерации.
В.ДЫМАРСКИЙ: От Юрия пришла к нам СМС - поскольку мы не знали, откуда взялось слово «иго». Он говорит: « Слово «иго» появилось у епископа Серапиона в 1260 году».
Э.ПАЙН: Вот как.
В.ДЫМАРСКИЙ: да, поверим Юрию. Но это замечание по ходу, а в каком государстве мы живем, в унитарном или федерации, наш партнер, портал «СуперДжоб», провел свой опрос. И об этом нам сейчас расскажет наш корреспондент.
А.ГУСЕВ: Россия - Федерация или унитарное государство? Большинство пользователей сайта «СуперДжоб», 58%, выбирают второй вариант ответа: Россия по своей сути государство, в котором управление осуществляется центральной властью, - считают они. Всего в опросе приняли участие 1800 человек. «Раньше было федеральное государство. А сейчас только унитарное – пока высшее руководство из Москвы в заброшенный город с проверкой не прилетит, дела так и будут там стоять» - продавец-консультант из Нижнего Новгорода.
«Пусть и считается федерацией, на деле некую самостоятельность имеют лишь северокавказские республики» - менеджер из Таганрога. «По факту вертикаль власти хорошо выстроена с начала президентства Путина и продолжается его последователем» - продолжает мысль инспектор по кадрам из Тюмени.
Ответ «федерация, когда части государства обладают определенной политической самостоятельностью», выбирает 42% участников опроса. Но подобный выбор, похоже, выдавание желаемого за действительное: «Хотелось бы верить», - пишет торговый представитель из Волгограда. А системный администратор из Тамбова злобно комментирует: «Федерация, но в извращенной форме».
В.ДЫМАРСКИЙ: Видите, ваши слова подтвердились.
В.ЗОРИН: Но я все-таки остаюсь на своей точке зрения, я не дрогнул. Потому что, что такое федерализм? Это система управления территориями, система организации власти в пространстве механизм взаимодействия центра и периферии. То, что вы рассказывали – вы говорили о механизме взаимодействия. Это не в чистом виде вопрос федерации. И я думаю, что не нужно путать сущность, метод, форму и содержание. Федерализм, федерация – это исторический выбор нашего государства. И, кстати, я все время удивляюсь, что РФ считает себя федеративным государством, а такие новые независимые государства СНГ - Украина, Казахстан, Узбекистан – никто не пошел по пути федерализма и не заявили о том, что это федерализм. И очень важный фактор нашего федерализма – это присутствие элементов этнического федерализма.
Э.ПАЙН: Федерализм это все-таки такая система управления, в которой существуют двойные полномочия – полномочия центра и полномочия региона.
В.ЗОРИН: 72 статья конституции.
Э.ПАЙН: Вот-вот. И между ними существуют распределение. Так что это не простое взаимоотношение регионов. Но я хочу сказать вторую часть – для меня нет никакого сомнения, что федерация у нас имитативная: существуют по факту распределение полномочий, по юридическим нормам, а фактически они сегодня сконцентрированы в руках центра.
В.ДЫМАРСКИЙ: Значит, унитарное.
Э.ПАЙН: Унитарное, но тоже имитирующее унитарность. Потому что я могу привести кучу примеров, доказывающих, что выстроенная вертикаль не стоит.
В.ДЫМАРСКИЙ: Падает?
Э.ПАЙН: Падает, не работает.
В.ЗОРИН: Не так жестко, как хотелось бы.
Э.ПАЙН: И централизация достаточно имитативная. Первый пример…
В.ДЫМАРСКИЙ: Все примеры – через пару-тройку минут, после перерыва.
НОВОСТИ
В.ДЫМАРСКИЙ: Продолжаем программу. У меня в гостях Эмиль Пайн и Владимир Зорин. Эмиль Абрамович, мы не забыли.
Э.ПАЙН: И я не забыл. Там сложный вопрос.
В.ДЫМАРСКИЙ: Только напомните - чего примеры?
Э.ПАЙН: Примеры имитации централизованного унитарного государства. Так вот трудно себе представить централизованное унитарное государство, в котором региональная власть самостоятельно, без понуждению сверху, устанавливает себе зарплаты, многократно превышающие зарплаты федерального начальства. А вот мы имеем массу примеров таких, в том числе, и в Москве. Или: трудно представить себе такое унитарное государство, да и вообще какое-либо государство, в котором региональные власти могут отказать в приеме исполнения обязанностей человека, назначенного не на региональную должность, а на выполнение федеральных обязанностей. Скажем, в Дагестане это было, если не ошибаюсь, в прошлом году, - был назначен федеральной властью уполномоченный по налогам и сборам Владимир Радченко, которого не пустили на должность.
В.ДЫМАРСКИЙ: Что значит - не пустили?
Э.ПАЙН: Его просто не допустили к должности. В это время группа граждан вышла на стихийный митинг, чтобы донести волю народа с указанием о том, что эта должность по традиции, по распределению, закреплена за лезгином, а Владимир Радченко таковым не является. Так и уехал Владимир Радченко, не приступил к должности. Ну а о том, что позволяет руководитель Чечни, насколько он самостоятелен, - об этом тут можно эпические легенды складывать. В этом смысле сказать о том, что наши региональные власти совсем несамостоятельны, невозможно. Они несамостоятельны только в определенном вопросе – тот вопрос, который выходит действительно на политику. Там, где речь идет об экономике, о своих доходах и так далее – тут самостоятельности выше крыши.
В.ДЫМАРСКИЙ: Полный федерализм.
П.:Н Да. О чем говорит и наш президент. Он говорит новому, будущему нашему мэру о том, чтобы он разобрался, наконец, с коррупцией. Москва вроде город, где сидит наша федеральная власть, а вот с коррупцией разберется новый мэр. И правда - потому что некие коррупционные связи на региональном уровне столь глубоко законспирированы и укоренены, что федеральная власть без региональной решить этот вопрос совершенно не в состоянии.
В.ЗОРИН: Ты так понял, что имелось в виду «разобраться»?
Э.ПАЙН: Так это первый наказ – пробки и борьба с коррупцией.
В.ЗОРИН: Ты считаешь, что речь шла о коррупции в городе?
Э.ПАЙН: Я про город и говорю.
В.ДЫМАРСКИЙ: А федеральные власти где находятся?
Э.ПАЙН: В том же городе, я так понимаю.
В.ЗОРИН: Еще хочу задать вопрос. Вот те примеры, что вы привели, как раз говорят, что на самом деле элементы федерализма, федеративные признаки все-таки существуют - де-факто. А уж де-юре их сколько угодно.
Э.ПАЙН: Мои примеры – элементы хаоса, а не федерализма.
В.ЗОРИН: Давайте ответим на простой вопрос – что такое Совет Федерации? Это орган, который выражает интересы регионов.
Э.ПАЙН: Должен выражать интересы регионов. Поэтому питерский миллионер представляет интересы Тувы, и таким образом реально защищает интересы тувинского народа.
В.ЗОРИН: Если он не будет представлять интересы Тувы, то он не будет, наверное, представлять интересы Тувы – я так думаю.
Э.ПАЙН: Это вопрос спорный. Что такое сегодня Совет Федерации? Это для большого смеха, это отдельная тема: как назначают, сколько стоит должность, - все это хорошо описано.
В.ЗОРИН: Мы опять возвращаемся к вопросу о форме и содержании, от теории к практике. Это уже философская тема.
В.ДЫМАРСКИЙ: Хорошо, примем то, что нам сказал Пайн – что государство двойной имитации - и не такое, и не такое. Тренд?
В.ЗОРИН: Все-таки мега-тренд - федерация.
В.ДЫМАРСКИЙ: Тренд. Куда идет Россия и куда должна идти Россия, по вашему мнению? У меня создается впечатление, что тренд это все-таки поход за унитарностью, поход к унитарности. Все последние нововведения, в том чисел, в политической системе, они по своему содержанию унитарного характера.
Э.ПАЙН: Я могу так сказать – если вы спросили бы руководство, и оно захотело бы честно ответить, то оно, конечно же, за унитарность. Если бы вы спросили общественное мнение массовое, чего оно хочет, то оно сказало бы: мы хотим порядка, и в этом смысле мы хотим унитарности. Я же утверждаю, что в России сегодняшней обеспечить порядок унитарно невозможно. Россия устроена таким образом, что ее путь к федерации, - если она захочет остаться целостным государством - ее путь к федерации. Потому что сегодня она имитирует федерацию, но не является таковой. На мой взгляд, неизбежен. Более того, в современном мире уже не так легко найти формально унитарное государство, которое бы не включало в себе элементов федерализма, особенно в условиях, когда существуют компактные группы этнических сообществ.
В.ДЫМАРСКИЙ: Вы имеете в виду полномочия местной власти?
В.ЗОРИН: И региональной.
Э.ПАЙН: Местной и региональной. Дело вот в чем, говорят – если при большевиках не назначили бы области, то никакого бы федерализма и не было бы. Я могу сказать, что факт наличия некоторой государственности, пусть и формальной, в СССР, конечно же, сыграл определенную роль для закрепления неких идей. Но опыт многих стран мира, которые, кстати, не числятся даже федерациями, показывает, что если есть территориальное компактное расселение этнических меньшинств, и не в городе, не приезжих, не мигрантов, а исторически сложилось, то неизбежно возникает необходимость формирования определенных автономий. Например – Италия уж точно не федеративное государство – и по закону, и по факту. Но элементы федерализма там существуют – там существует 20 автономных областей, причем 15 та называемых простых и пять – этнически выраженных. Я буквально недавно приехал из одной таких областей Южного Тироля, где австрийцы составляют большинство только в сельской местности, а в городах преобладают итальянцы. Но, несмотря на это, существует система и самоуправления – причем, настоящего, там не назначаемые наместники, а там избирают люди себе представителей, в данном случае, председателей правительства, которых выбирает победившая на выборах партия. Там существует масса элементов, подчеркивающих их культурную специфичность. Причем, речь идет не о культурной автономии, которая может быть разбросана, а именно территориальной. И пока опыт большинства стран мира, с очень разным устройством, очень разными политическими системами, показывает, что при наличии таких образований, практически всегда возникает федерализм. Мы можем потом говорить про симметрию, асимметрию.
В.ДЫМАРСКИЙ: Я так понимаю, что вы здесь согласны с Пайном?
В.ЗОРИН: Нет, абсолютно. Он покритиковал, вроде бы, сказал, что унитарность, а все равно возвращается к тому, что мега-тренд развития нашего общества, которому нет альтернативы, это все-таки федерация. А вот в какой она форме будет, какие взаимоотношения центра и периферии, - здесь мы уже в четвертый раз за нашу историю, находимся в состоянии бифуркации - перманентная у нас бифуркация: выборы, развилка, что мы будем уменьшать возможности периферии, увеличивать централизацию, или наоборот. Я одно могу сказать, - что экономический кризис и международный терроризм на данном новейшем этапе потребовали определенных решений, направленных на централизацию управления. Это не значит, что так будет всегда.
В.ДЫМАРСКИЙ: Я не очень хорошо понимаю, как те меры, которые были приняты, помогают борьбе с терроризмом, честно вам скажу.
В.ЗОРИН: А с экономическим кризисом тоже не помогают?
В.ДЫМАРСКИЙ: Если попробовать влезть в шкуру власти…
В.ЗОРИН: Друзья, вы какие-то пессимисты здесь.
Э.ПАЙН: Мы про разное. Мы говорим о том, - одно дело, чего надо, другое дело, что есть.
В.ДЫМАРСКИЙ: Ну конечно, об этом и речь.
Э.ПАЙН: Одно дело, что понимают эксперты, и совсем другое, что понимает власть, которая сегодня слушать экспертов совершенно не хочет.
В.ЗОРИН: Это правильно.
Э.ПАЙН: Вот как часто тебя приглашали в какую-нибудь из серьезных контор для экспертизы по национальным вопросам? В советское время я ходил еще в ЦК КПСС, и потом везде ходил. А за последнее время - я провел даже опрос среди очень известных экспертов, - кстати, в этой области их вообще с десяток будет, и не мне тебе это объяснять. И ни один из них не был приглашен для консультации. Потому что основной лозунг нынешней политики – забыть об этничности. Сделать вид, что ее не существует. Отсюда – отсутствие министерства, которое упаковано в какое-то другое, отсюда комиссия, которая за 2000-е годы - Комитет думы – не приняла ни одного законодательного акта. Весь корпус законов был сделан…
В.ЗОРИН: Нет, поправки они вносили.
Э.ПАЙН: НО ни одного закона в этой области - а их требуется куча – со времен 90-х гг., когда мы работали, не было сделано – вот о чем мы говорим. А то, что потребность есть - да.
В.ДЫМАРСКИЙ: По поводу потребности и реальности. Если попробовать влезть в логику нашей власти, то я так ее понимаю, что большая территория, на которой живет мало людей – для этой территории – это все нужно удерживать каким-то образом. Как известно, простые ответы и простые решения всегда наиболее привлекательны, и самое простое решение – это то, о чем говорил Эмиль походя: это вертикаль власти, унитарное государство: все соединить в одном центре, - и так мы удержим эту территорию.
В.ЗОРИН: Ну, я думаю, что здесь есть упрощенчество. Вообще большая территория - я еще раз за федерализм - ею невозможно управлять из одного кабинета.
В.ДЫМАРСКИЙ: А если мы будем не из одного, а из 16, из 20 пили из 35 кабинетов управлять, то это все распадется - в представлении власти.
В.ЗОРИН: Я думаю, что нет. Еще раз хочу сказать, что идут поиски оптимальной модели. Даже если взять новейшую историю, повторяю - мы переживаем третью модель нашего федерализма, - может быть, будет и четвертая. Это вполне возможно.
В.ДЫМАРСКИЙ: У нас есть еще один опрос.
В.ЗОРИН: Вы хотите меня добиться.
В.ДЫМАРСКИЙ: Нет, я как раз думаю, что сейчас будет наоборот. «СуперДжоб» спрашивал респондентов, в каком государстве мы живем, а мы сейчас зададим вопрос, спросим нашу аудиторию - каким государством, на ваш взгляд, должна быть Россия для того, чтобы остаться единой и той Россией, которую мы сегодня знаем - федеративной, или унитарной. Если вы считаете, что Россия должна быть федеративным государством, им в поддались на уговоры наших сегодняшних гостей, то ваш телефон 660-06-64. Если вы считаете, что Россию может удержать только унитарное государство - 660-06-65.
В.ЗОРИН: У меня есть одна реплика.
В.ДЫМАРСКИЙ: Только не влияйте на голосование, хотя вы уже повлияли.
В.ЗОРИН: Ну что бы. У меня есть одна реплика. Я хотел бы сказать, что между тем, что хочется и что есть на самом деле, разница бывает. Но мы с вами из дискуссии, из анализа абсолютно исключили элементы гражданского общества и гражданское общество как таковое – это меня немножко насторожило.
Э.ПАЙН: Ух, - хорошо бы оно проявилось.
В.ДЫМАРСКИЙ: да, я хотел бы узнать, где оно.
В.ЗОРИН: Как - где оно? Масса примеров. И конечно, чем более зрелым будет гражданское общество, более активным ответственным,… что такое свобода? Для меня, например, это личная ответственность. Свобода – это ответственность. А контроль за любой формой власти, самой эффективной, не только сверху, но в сочетании снизу и сверху - вот тогда власть действительно подконтрольна, демократична, прозрачна и эффективна.
Э.ПАЙН: Все это понятно, и я за то же. Только вопрос…
В.ДЫМАРСКИЙ: Между желаемым и действительным.
Э.ПАЙН: Нормальный человек не предпринимает каких-то действий, когда знает их безнадежность. Никто не будет вкладывать средства в добычу нефти там, где ее нет. И точно так же участвовать в общественной и политической жизни, - заранее зная, что ответ получен и будет известен, как-то не очень хочется, - есть же другие дела. Участвовать в имитации обычно люди не хотят. Поэтому тут есть большая и очень важная проблема: действительно, демократия - мы говорим о федерализме, а это просто территориальный срез демократии.
В.ЗОРИН: Конечно.
Э.ПАЙН: И федерализм – все это возможно только при определенных условиях, когда появится у людей шанс, что их воля и интересы будут кому-то нужны, интересны и услышаны. Но очень большой вопрос - часто я слышу: через 25 лет наше гражданское общество подрастет, и тогда включим вам воду, тогда включим вам демократию.
В.ДЫМАРСКИЙ: нальем в бассейн.
Э.ПАЙН: Да. А пока прыгайте с вышки так. И это очень распространенная идея, это очень частый повод: пока общество не созрело, оно не готовок демократии, пока порулим в автономном режиме, - оно пока ведь ничего не хочет.
В.ДЫМАРСКИЙ: Это основной аргумент.
Э.ПАЙН: Да. Но на это я могу сказать, что совершенно невозможно научиться плавать по самоучителю в пустыне. Совершенно невозможно научиться гражданскому обществу, не действуя.
В.ЗОРИН: Совершенно верно.
Э.ПАЙН: Если не создавать условий, при которых москвичи могут выбирать мэра, они никогда не научатся. Никогда у них не будет никакого позыва к этому. То есть, нельзя сделать яичницу, не разбив яиц, нельзя двинуться вперед, к тренду демократии, не начав ее ранних…
В.ЗОРИН: К мега-тренду.
В.ДЫМАРСКИЙ: Мега-тренд у нас федерализм.
Э.ПАЙН: У нас и демократия тренд.
В.ДЫМАРСКИЙ: У нас есть результаты нашего опроса. Я так и думал, что вы уговорили большинство.
В.ЗОРИН: Спасибо большое, вы подняли мой дух.
В.ДЫМАРСКИЙ: 78,5% за то, что должно быть федеративное государство, и 21,5% - за унитарное. Это ваша победа, господа эксперты, может быть, и кто-нибудь из власти нас сегодня слушал, и вдруг прислушается.
Э.ПАЙН: Может быть. Я только что хочу сказать – действительно, не стоит упрощать. Если бы это была проблема в том, что есть какие-то глупые правители, они всего не понимают и не делают. Но проблема действительно реально сложнее, она состоит в том, что нет условий и никто не создает условий, никто не думает о том, что необходимо создать условия для развития всех этих элементов.
В.ДЫМАРСКИЙ: Между прочим, интересный вопрос пришел: «Почему СССР распался - Советский Союз был федерацией». Но он распался, думаю, не как федерация, а как некий режим. Да?
В.ЗОРИН: Да. Но тут много причин.
Э.ПАЙН: Я думаю, что он распался не потому, что был федерацией. Потому что еще раньше существовала федерация швейцарская – она больше 200 лет существует.
В.ДЫМАРСКИЙ: Даже конфедерация.
Э.ПАЙН: Вообще-то это натуральная федерация, потому что там нет права на выход, на сецессию - она чистая федерация.
В.ЗОРИН: Не забывайте, что ее сохранил Александр Первый.
Э.ПАЙН: Ее много чего сохранило.
В.ЗОРИН: Это кстати - «осторожно, история».
Э.ПАЙН: Полтора века как нет Александра Первого, а она все живет.
В.ДЫМАРСКИЙ: Она даже не знает, что ее сохранил Александр Первый.
Э.ПАЙН: А есть очень большие вероятности распада совсем федерации. Я просто не хочу называть вслух, потому что тогда скажут, что я выступаю против каких-то государств и за экстремизм, но желающих могу назвать с пяток.
В.ЗОРИН: Нет, но я хочу сказать, что вот этот риск, который мы пережили с 90-го года, распада федерации – он реально существовал и был, риск. Кстати, федеративный принцип – система договоров, вторая федерация - центр, - это был ответ на мобилизацию этнонационализма, в какой-то форме это решило вопрос сохранения государства. Но я должен сказать, что мы не должны расслабляться, и эти риски продолжают иметь место.
В.ДЫМАРСКИЙ: Еще вопрос - вы уже начали говорить, что за последнее время ничто не принято в области межнациональных отношений. А что, собственно говоря, нужно делать? Я так понимаю, что национальный вопрос в той теме, которую мы сегодня обсуждаем, один из ключевых. Причем, национальный вопрос раздирает унитарную Испанию, которая хочет стать федерацией – через басков и вполне федеративную Бельгию. И везде – национальный вопрос, что нам не хватает в смысле законов?
Э.ПАЙН: Должен сказать, что у нас полно федералистов, которые вообще и слышать не хотят ни о какой этничности, говорят, что хорошая федерация внеэтническая. Но это отдельная тема. Я могу сказать, что мы сейчас переживаем действительно критический момент, потому что этнополитическая ситуация изменилась, она переместилась из регионов в крупнейшие города. У нас сейчас соединение проблем этнических и миграционных, и они становятся все более существенными.
В.ЗОРИН: Это новое для нас явление, которого никогда не было.
Э.ПАЙН: Да, но это вызов глобальных процессов. А взаимосвязи миграционного законодательства и этнического, не существует. Причем, миграционное еще изменяется – в 2006 г. был целый ряд изменений, а национальное, или этническое, - чтобы было правильно, - застыло на месте, намертво. Россия одна из немногих стран, у которой нет закона о этнических меньшинствах, и не очень понятно, кто есть такие этнические меньшинства.
В.ДЫМАРСКИЙ: А Совет Европы от нас не требует?
Э.ПАЙН: Требует. Мы подписали конвенцию соответствующую, но нет соответствующих юридических актов. У нас есть хороший закон, принятый в 90-е гг., о национальной культурной автономии, но он не наполнен жизнью, потому что даже тема – я как эксперт думы могу вам это сказать – я обсуждал это - о том, что нужно наполнить его экономическим содержанием, организационным, - все повисло, все застыло, ничего этого нет. Существуют институциональные механизмы, которые решают межэтнические отношения – ничего не существует. Адаптация иноэтнических мигрантов - отдельная тема.
В.ЗОРИН: Ну, не так все плохо.
В.ДЫМАРСКИЙ: Вы у нас единственный оптимист.
Э.ПАЙН: Я, кстати, не такой уж пессимист.
В.ЗОРИН: Не так все плохо.
В.ДЫМАРСКИЙ: А Пайн должен сказать: не так все и хорошо.
В.ЗОРИН: Но определенная, конечно, недооценка сейчас этничности есть, но это вызвано стабильностью межэтнических отношений, которая глобальна - я не имею в виду маргинальные вещи, которые определяются 282 статьей, а в принципе, обстановка стабильна – у нас сегодня крупных межнациональных противоречий, межрегиональных.
Э.ПАЙН: Они есть, но они уже изменили форму.
В.ДЫМАРСКИЙ: Вы сделали уже заявку на программу, которая будет посвящена этой проблеме. Сейчас мы вынуждены с вами прощаться, до встречи через неделю. Спасибо гостям.