«Школа для ребенка с особыми возможностями здоровья: какой она должна быть?» - Ольга Погонина, Елена Хомская, Артем Ничипуренко - Родительское собрание - 2019-04-07
07.04.2019
«Школа для ребенка с особыми возможностями здоровья: какой она должна быть?» - Ольга Погонина, Елена Хомская, Артем Ничипуренко - Родительское собрание - 2019-04-07
Скачать
Алексей Кузнецов
―
13 часов 11 минут в Москве. В эфире программа «Родительское собрание». Вы можете смотреть нас на YouTube-канале «Эхо Общество». Телефоны для ваших смс, телефонный номер + 7 985 970 45 45. Программу веду как обычно я, Алексей Кузнецов. За звукорежиссерским пультом как обычно Светлана Ростовцева. И тема нашего сегодняшнего разговора: «Школа для ребенка с особыми возможностями здоровья: какой она должна быть?» И я при… приглашаю к этому разговору члена Совета Региональной общественной организации помощи детям с расстройствами аутистического спектра «Контакт» Ольгу Погонину. Здравствуйте, Ольга!
Ольга Погонина
―
Здравствуйте!
А. Кузнецов
―
Она учитель и мама особо… особенного ребенка. Заместителя директора интерната по учебно-воспитательной работе, соответственно учителя Елену Хомскую. Здравствуйте, Елена!
Елена Хомская
―
Здравствуйте!
А. Кузнецов
―
И учителя Артёма Ничипуренко. Здравствуйте, Артём!
Артем Ничипуренко
―
Здравствуйте!
А. Кузнецов
―
Тоже работающего в такого рода, значит, учреждении. Давайте для начала объясним некоторые базовые вещи. Вот что такое дети с особенно… с особыми, значит, потребностями, с особыми возможностями здоровья? Потому, что люди склонны вот все эти сложные такие педагогические, формально педагогические, значит, конструкции переводить простыми понятными словами. Говорит: «О, это понятно. Это инвалид». Да? Вот что такое дети с особыми… Пожалуйста, начинайте.
О. Погонина
―
Ну, на самом деле этот вопрос возникает не только…
А. Кузнецов
―
Это Ольга Погонина.
О. Погонина
―
Да. Да. Не только не у специалистов, но очень часто, когда я провожу семинары для педагогов, этот вопрос тоже возникает. У нас здесь есть некоторая терминологическая путаница в законодательстве, потому что дети с особыми возможностями здоровья вроде бы – это медицинский статус. На самом деле это педагогический статус. Это означает, что данный ребёнок, получивший соответствующий документ, не может освоить общеобразовательную программу без создания для него специальных условий. То есть в любом случае ребёнок, который имеет этот статус, нуждается в специальных условиях будь то пандус или услуги логопеда, или услуги дефектолога, или услуги ассистента, всё это входит в понятие специальные условия.
А. Кузнецов
―
Ну, то есть, проще говоря, ребёнок, которому по состоянию здоровья нужна некоторая дополнительная поддержка…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
… некоторые дополнительные условия. Да?
О. Погонина
―
Да. Совершенно верно. Ему нужна некоторая подушка безопасности, которая позволит ему освоить тот уровень программы, который он может освоить и соответственно максимально вскрыть свой потенциал в освоении общеобразовательной программы.
А. Кузнецов
―
Поправьте меня, если я ошибаюсь. Насколько я понимаю, в советские и первые постсоветские времена для таких детей создавались отдельно для каждого типа случаев, для каждого, я избегаю слова «диагноз», для каждого, так сказать, класса случаев создавались отдельные учебные заведения, где… которые старались напичкать необходимыми специалистами, оборудованием там – да? – архитектурными какими-то решениями и так далее. Правильно?
Е. Хомская
―
Да, безусловно. Раньше это были специализированные школы, школы-интернаты для детей, как мы сейчас вот… в педагогике это называется «дети с особыми образовательными потребностями», вот это то, о чём говорила коллега. Вот. И, собственно говоря, раньше исключительно такие дети учились в специализированных образовательных учреждениях. И сейчас они продолжают своё существование наравне с тем, что сейчас вводится в образовании. Это инклюзивное образование.
А. Кузнецов
―
Вот. Значит, появилось… Сейчас. Секунду. У нас появилась… Появился термин «инклюзия». У инклюзии появилось много горячих сторонников. У инклюзии естественно появилась… Естественно – не потому, что инклюзия, а потому что всегда, когда вводят что-то новое, появляются сторонники и противники. Появились противники. Вот хотелось бы основные аргументы той и иной стороны сейчас назвать.
О. Погонина
―
Я можно скажу только маленькое дополнение по поводу нозологической категории или разных категорий детей, которые были? У нас были дети, во-первых, которые официально получали статус «необучаемые» до введения в действие Закона об образовании в 2013 году. Это дети, которые вообще нигде не учились. Они сидели дома на попечение родителей. И вторая…
А. Кузнецов
―
Или в каких-то специальных учреждениях…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
Но не учебных. Да? Они находились.
О. Погонина
―
Да. В учреждениях социальной защиты, там еще что-то. И была, например, категория детей, которая вообще не охвачена была системой образования в коррекционном смысле. Это дети с расстройством аутистического спектра. У нас на всю страну существовала, и она была создана и то лет 25 назад, одна единственная школа практически, которая обучала специально таких детей. И то ли это была школа… начальная школа, школа так называемая «Кашёнкин луг», которая…
А. Кузнецов
―
И она наверняка при Академии медицинских наук, наверное, числилась. Нет?
О. Погонина
―
Нет. Нет. Нет. Это был отдельный центр. Его, скажем так, супервизировал Институт коррекционной педагогики. В свое время там была группа, которая изучала детей с расстройствами аутистического спектра. Сейчас она продолжает свое существование. И собственно на базе этого центра сейчас возник Федеральный ресурсный центр по аутизму. Но это единственная коррекционная школа, которая обучает таких детей.
А. Кузнецов
―
Хорошо. Вот давайте теперь собственно перечислим, не будем, так сказать, спорить, а просто перечислим, какие аргументы у сторонников инклюзии. Пожалуйста, Артем, Вы еще не… не участвовали.
А. Ничипуренко
―
А у сторонников… У сторонников инклюзии аргументы следующие: здесь говорится о том, что ребёнок должен адаптироваться к, ну, скажем так, ко взрослой жизни. Да? То есть быть наравне с учащимися своими сверстниками, получать такое же образование. Вот. Но в то же время…
А. Кузнецов
―
И контактировать…
А. Ничипуренко
―
И контактировать…
А. Кузнецов
―
… с обычными ребятами.
А. Ничипуренко
―
… с обычными ребятами, – да, – чтобы уже позже выйти во взрослую жизнь.
А. Кузнецов
―
То есть речь идет о социализации и об адаптации.
А. Ничипуренко
―
О социализации.
Е. Хомская
―
… социализации.
А. Ничипуренко
―
Адаптации. Но здесь есть большой, скажем так, минус – то, что не каждый ребёнок – да? – вот сможет учится со сверстниками в силу того, что начина…
А. Кузнецов
―
Ещё есть какие-то аргументы в пользу инклюзии?
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
Пожалуйста.
О. Погонина
―
Поскольку я являюсь горячим сторонником инклюзии…
А. Кузнецов
―
Так.
О. Погонина
―
… во-первых, я считаю, что для детей моей нозологической категории, которую я… с которой я больше всего имею дело и дома, и в общественной своей работе, для детей с расстройством аутистического спектра это, пожалуй, наверное, единственный путь. Я объясню почему. Потому, что есть… У них основное ведущее нарушение – это нарушение коммуникации. Среди себе подобных они с этими нарушениями не справятся. Им нужен образец нормального поведения, нормальной коммуникации.
А. Кузнецов
―
Ну, понятно.
О. Погонина
―
Это раз.
А. Кузнецов
―
Это да.
О. Погонина
―
А, во-вторых, самая, наверное, важная вещь… Ну, да, с одной стороны Артём сказал, что никто не создаст особым детям коррекционного будущего. Это вынужденно…
А. Кузнецов
―
Да. Да, понятно.
О. Погонина
―
Коррекционное будущее – это, простите, психоневрологический интернат. И мы сейчас знаем, что есть огромная дискуссия по этому поводу…
А. Кузнецов
―
Ну, или затворничество в квартире опять же с родителями…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
… и опекунами. Да.
О. Погонина
―
До тех пор пока они живы.
А. Кузнецов
―
Да, естественно.
О. Погонина
―
После их смерти это всё равно будет ПНИ. В ПНИ люди долго не живут. Сейчас по этому поводу разворачивается огромная общественная дискуссия.
А. Кузнецов
―
Да, мы говорили по этому поводу в другой передаче.
О. Погонина
―
Да. С другой стороны дети, обычные дети также выигрывают от инклюзии. Я объясню почему. Во-первых, они с детства приучаются, что дети могут быть разные, и люди не могут быть разные. Они могут быть с разными нарушениями, слепые, точнее слабовидящие, с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Они с одной стороны учатся помогать слабому…
А. Кузнецов
―
Ну, то есть они учатся милосердию.
О. Погонина
―
Милосердию. И я всегда говорю родителям обычных детей: «Вот вы не хотите в старости попасть в дом престарелых?»
А. Кузнецов
―
Потому, что у ваш ребёнок считает, что вокруг должны быть только здоровые. Да?
О. Погонина
―
Да, да. В таком случае вы должны понимать, что инклюзия будет хороша. И, во-вторых, педагог, который умеет в инклюзивном классе работать с разными категориями детей, я отнюдь не считаю, что они должны быть там с абсолютно разными нарушениями у одного педагога, но тем не менее педагог, который осваивает специальные методы обучения, точно так же лучше преподает обычным детям, потому что у него расширяется педагогический арсенал. То есть он, например, может использовать визуальные подсказки…
А. Кузнецов
―
Ну, понятно. Да.
О. Погонина
―
… и прочее, и прочее, и прочее.
А. Кузнецов
―
Понятно.
О. Погонина
―
Это полезно для педагога и для детей.
А. Кузнецов
―
В любом случае плюсы инклюзии в основном социальные – да? – для обеих…
О. Погонина
―
Нет.
А. Кузнецов
―
Ну, как? Ну, вот…
О. Погонина
―
Педагогические тоже.
А. Кузнецов
―
Ну, педагогические входят в социальные…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
Я имею в виду не медицинские. Да? Как бы не вот… так сказать, не специальные. Хорошо. Я понимаю, что здесь нет стопроцентных противников инклюзии. Это мы с Вами выяснили. Да?
Е. Хомская
―
Да.
А. Кузнецов
―
Но тем не менее давайте озвучим их аргументы. Вот люди, которые выступают против инклюзии. Я один аргумент встречал, я глубоко не вникал в эту тему, что для таких детей нужна особая среда. И вот это особая среда размывается в инклюзивных школах. Есть такое, да? Такое мнение, я имею в виду. Ещё что говорят противники инклюзии?
Е. Хомская
―
Ну, вот, знаете, что говорят противники инклюзии. Я не за, не против инклюзии. Я считаю, что и та, и другая форма образования должны существовать параллельно.
А. Кузнецов
―
Это лично Вы?
Е. Хомская
―
Да. И у ребенка… Ой! Не у ребенка, а у ребенка и его родителей всегда должен быть выбор. То есть в принципе в одном случае лучше ребёнку инклюзив, в другом случае лучше коррекционная, специальная коррекционная общеобразовательная школа. Вот. Поэтому, собственно говоря, вот эти две формы образования должны быть и идти параллельно.
А. Кузнецов
―
А кто-нибудь может за противников инклюзии высказаться?
А. Ничипуренко
―
Да, конечно. Здесь, в данном случае противники инклюзии говорят следующее. Да? То, что дети соответственно когда учатся в общеобразовательных классах, – да? – их большинство подавляют. То есть да, понимаете, начинаются какие-то насмешки. Да?
А. Кузнецов
―
Травля, буллинг.
А. Ничипуренко
―
Травля. Да.
А. Кузнецов
―
Насмешки.
А. Ничипуренко
―
То есть вот на примере даже нашей – да? – школы, то есть приходили ребята из обычной образовательной школы, причём которая входит в рейтинги школ, из сильной школы приходили дети просто из-за того, что собственно проходила… происходила травля. То есть над ребенком смеются. Да? И так далее. Вот. И это, наверное, вот такой аргумент существенный.
А. Кузнецов
―
То есть с одной стороны…
Е. Хомская
―
Спорадические моменты…
А. Кузнецов
―
… им комфортнее среди себе подобных…
А. Ничипуренко
―
Да.
А. Кузнецов
―
… потому что они друг друга травить не будут. Но с другой стороны то, о чём мы говорили, им предстоит рано или поздно выйти во взрослый мир, и они выйдут, уже боясь его заранее, с чувством, что…
А. Ничипуренко
―
Совершенно верно.
А. Кузнецов
―
… так сказать, убрали зонтик, разрушились стены, что их выкинули в жестокий мир, где первый попавшийся начнет над ними насмехаться.
О. Погонина
―
Могу еще привести некоторые аргументы в пользу существования коррекционной систему. Они связаны скорее с путем, который предстоит проделать нашему обществу, что действительно порой за инклюзивное образование подразу… принимает такую историю, что ребёнок с любыми нарушениями просто идёт в обычную школу без подготовки. Это не инклюзия, друзья мои. Это… Это безобразие.
А. Кузнецов
―
Вот. А теперь давайте… Это очень хорошо. Вы просто буквально… Как будто мы с Вами репетировали. Вы подвели нас к очень важному вопросу: а что же такое на самом деле настоящая, не чиновно-бюрократическая – просто переписали, палочку из одной графы в другую, а что же такое настоящая инклюзия? Потому, что вот, например, Валерий из Москвы нам сейчас пишет: «Инклюзию делают, а учителей не готовят». Вот к чему нужно готовить учителей? К чему нужно готовить школу как организацию? Начинайте, Елен. Пожалуйста.
Е. Хомская
―
Значит, к чему нужно готовить школу как организацию? Школу нужно готовить к обеспечению тех условий, которые будет… которые будут соответствовать тем нарушениям, тем отклонениям в развитии ребенка, который будет у них находиться на инклюзивном образовании. То есть это полностью материально-техническое обеспечение.
А. Кузнецов
―
Это понятно как раз.
Е. Хомская
―
Это база.
А. Кузнецов
―
Это ясно. Да.
Е. Хомская
―
Вот. Учителя безусловно должны проходить, обучаться и иметь специальную подготовку для работы с такими детьми, потому что ребёнок, который находится на инклюзивном образовании, у него должна быть своя специализированная программа обучения, адаптированная. И, как правило, вот это является очень слабым звеном в общеобразовательных школах.
А. Кузнецов
―
С Вами мы как будто тоже репетировали накануне, потому что вот ровно то, о чем я хотел спросить. Пожалуйста, мы на секундочку уходим вот в это. Ваше мнение, всех троих по очереди, вот эта подготовка обычного учителя, имеющего некоторый опыт, там 10 лет отработал в обычной школе предметникам, что она должна включать? Насколько она должна быть серьезной, потому что насколько я понимаю, получается опять повышение квалификации – 72 часа, и ты учитель, который может работать в школе, так сказать, с условиями инклюзии. Вот насколько это серьезная переподготовка для обычного подготовленного учителя. Начинайте, Артем.
А. Ничипуренко
―
Я считаю так, что…
А. Кузнецов
―
У Вас был опыт работы в обычной школе?
А. Ничипуренко
―
Да, у меня был опыт работы в обычной школе…
А. Кузнецов
―
Что Вам… Что Вам пришлось доосваивать?
А. Ничипуренко
―
То есть, ну, соответственно переходя работать в школу-интернат, мне соответственно, ну, во-первых, пришлось заняться самообразованием, потому что в этой области я был абсолютно, ну, скажем так, дилетантом. Да? То есть, ну, прочитать различную литературу и так далее. То есть помимо курсов повышения квалификации, то, что я считаю должен обязательно пройти педагог, – да? – я считаю, что такие учителя из обычной школы должны точечно переходить. Ну, понимаете, то есть не… Ну, предположим, учитель приходит, вот я. Да? Я какое-то время сам адаптируюсь к этой среде, взаимодействую с учителями более опытными. Да? Понимаете, они подсказывают, как вести с такими детьми, объясняют, что дети очень сильно привыкают к педагогу. Понимаете, то есть вот они настолько привязываются, потому что они не только обучаются, мы же их и воспитываем. Понимаете?
А. Кузнецов
―
Ну, об этом говорят все, кто работает в любых интернатах, что там повышенная у детей привязанность.
А. Ничипуренко
―
То есть да, они большое количество времени проводят с нами. То есть по сути дела мы…
А. Кузнецов
―
Вы им больше, чем учителя.
А. Ничипуренко
―
Больше, чем учителя. Понимаете, у нас есть возможность каждому ребенку уделять внимание, так как классы, – да? – наполняемость классов, ну, в среднем 10 – тире – 12 человек, есть возможность более индивидуально подойти к каждому ребенку, узнать его особенности, узнать его родителей. Да? То есть постоянно контактировать как с родителями, так с учителями, которые предметники, – да? – выявлять проблемы, искать общие пути подхода к решению. Да? Вот на этом и строилось. Мне поначалу было очень тяжело, но вот на протяжении работы – год, 2-й там, 3-й – да? – у нас образовалась некая группа учителей, – да? – предметников, которые взаимодействуя, – взаимодействуя, да? – вот приводили детей к повышенным результатам, скажем так.
А. Кузнецов
―
Но это потому, что Вы пришли в сложившийся коллектив.
А. Ничипуренко
―
Да.
А. Кузнецов
―
Где, видимо, как я понимаю, существовала такая неформальная система, ну, наставничества, где было принято делиться опытом, где было принято…
А. Ничипуренко
―
Безусловно.
А. Кузнецов
―
… серьёзно относиться к тем, кто приходит. Не как там к транзитным пассажирам, а как коллегам. Да? И так далее. Вы попали в замечательную ситуацию. Да? Но Вам предлагалась какая-то при переходе… какие-то занятия, какое-нибудь повышение квалификации, что-то такое? Или просто вот по формальному…
А. Ничипуренко
―
Нет. Ну, безусловно – да, – было оговорено, что соответственно я должен посмотреть, – да? – вообще как проходит процесс обучения, проходить в процессе – да? – моей работы, то есть не сразу…
А. Кузнецов
―
Но это в процессе работы.
А. Ничипуренко
―
Да, в процессе работы. Ну, по сути дела как таковых требований, – да? – ну, предъявлено не было.
А. Кузнецов
―
Довольно личный вопрос. Если не хотите, не отвечайте. Для Вас самое сложное, вот теперь оглядываясь назад, что было, что принять, что усвоить, что понять? Если хотите, подумайте. Мы пока послушаем других, потому что вопрос, я понимаю, сложный, неожиданный.
А. Ничипуренко
―
Да Вы знаете, я Вам сейчас, наверное, скажу так: сложного по сути дела не было, потому что есть такие учителя, которые попадают – да? – к детям, которые с ОВС, ну, предположим, там разные диагнозы, и начинают впадать в панику. У меня не было такого. Я принципе и детям говорил, – да? – чтобы они не чувствовали себя вот, что у них ограниченные какие-то возможности здоровья, и вел с ними наравне так, как с обычными детьми. Понимаете, я их приучал к тому, что вы ничем не отличаетесь, у вас такая же абсолютно программа – да? – общеобразовательная, вы такие же знания получается… получаете, только у вас время, ну, скажем так, на обучение немножко увеличивается. Понимаете, я изначально давал им такой, ну, скажем так… Ну, как сказать-то?
А. Кузнецов
―
Установку.
А. Ничипуренко
―
Уст… установку такую – да, – что вот вы не… не только должны об этом не говорить, – да? – но и наоборот считать себя обычными детьми, которые получают обычное образование.
А. Кузнецов
―
А для этого Вам сначала самому надо было в это свято поверить, насколько я понимаю.
А. Ничипуренко
―
Конечно. Ну, конечно. Конечно.
А. Кузнецов
―
Хорошо. Тот же самый вопрос…
Е. Хомская
―
Со слов… Со слов детей Артем Аркадьевич строгий, но справедливый педагог.
А. Кузнецов
―
Хорошо. Для Вас насколько было сложно вот прийти и встроиться в эту среду?
Е. Хомская
―
Вы знаете, мне сложно, наверное, ответить на этот вопрос, потому что я как-то это всё сразу приняла в силу вот именно, наверное, своих личностных особенностей, потому что я очень такой эмпативный человек, и для меня вот эти дети, ну, практически сразу, что вот как бы я… я должна им служить, я должна о них заботится. Понимаете? И вот этот мой посыл, собственно говоря, он мне как бы помог, в общем-то, сразу…
А. Кузнецов
―
Ну, то есть учитель, который работает с такого рода детьми, он должен отличаться повышенной отзывчивостью…
Е. Хомская
―
Безусловно.
А. Кузнецов
―
… повышенным стремлением…
Е. Хомская
―
Безусловно.
А. Кузнецов
―
… себя поставить на их место и так далее.
А. Ничипуренко
―
Ну, и, конечно, не бояться. Да? Потому, что если априори ты боишься – да? – вот в то учреждение, куда идешь работать, то успеха не будет ни у детей… Они это очень чувствуют. Дети вот с такими ограниченным возможностями, они очень хорошо чувствуют человека…
А. Кузнецов
―
Ну, они ранимее… ранимее. Да. Понятно.
А. Ничипуренко
―
Они понимают – да? – насколько там лукавит учитель либо говорит правду. Понимаете, для них это очень важно найти не только учителя, но и друга, помощника, проводника. Понимаете?
А. Кузнецов
―
Вот тому, о чём Вы сейчас говорите, как Вы думаете, научить в пединституте можно?
А. Ничипуренко
―
Мне кажется, это человеческие качества. Понимаете, пединститут дает…
О. Погонина
―
Предрасположенность.
А. Ничипуренко
―
Да. Общие какие-то сведения. Там педагогику…
А. Кузнецов
―
Инструменты он дает.
А. Ничипуренко
―
Инструменты. Да. Но все зависит то человека. Понимаете, он может получить образование, но никогда не быть учителем. Понимаете?
А. Кузнецов
―
Конечно. Таких полно.
А. Ничипуренко
―
Таких полно. Да. Но главное – это от человека зависит. Понимаете, насколько он сам лоялен к детям, – да? – насколько он может их понять, обучить и действительно выслушать. Понимаете, не просто так вот пришёл там, например роль классного руководителя, дети говорят, ну, учитель старается показать, что вникает, – да? – но как такого не происходит. И ребёнок это чувствует. Если ты вникаешь действительно в проблемы детей, – да? – что у них, – да? – чем помочь, – да? – где подсказать, тогда, конечно же, будет у тебя успех.
А. Кузнецов
―
Но я так понимаю, что всё-таки вот только этого недостаточно, нужно обладать какими-то обще методическими, педагогическими компетенциями. Мы сейчас прерываемая ненадолго на новости и короткую рекламу. Оставайтесь с нами. В эфире программа «Родительское собрание». После перерыва мы договорим, потому что у нас ещё Ольга не высказалась о своём опыте. И после этого начнём разговор о том, что сейчас происходит вот в этой части системы образования. Оставайтесь с нами.**************
А. Кузнецов: 13
―
35. Это программа «Родительское собрание». Алексей Кузнецов у микрофона. Ольга Погонина, Елена Хомская, Артём Ничипуренко. Мы разговариваем о том, как должна быть устроена система помощи детям с особыми возможностями здоровья. И сейчас через некоторое время перейдём к тому, как она на сегодняшний день действительно устроена. Но перед этим, Ольга, тот же самый вопрос, который был коллегам перед перерывом. Вот на Ваш взгляд, что должно быть в идеальной школе, которая работает по программе инклюзии?
О. Погонина
―
Ну, вообще-то я читаю об этом 3-часовые семинары для педагогов, но скажу…
А. Кузнецов
―
Вам придется уложиться в 3 минуты.
О. Погонина
―
… очень кратко. Да. Очень кратко. Сложнее… С одной стороны сложнее всего преодолеть стереотипы. Ребята говорили большей частью об обучении детей с сохранным интеллектом. Сложнее всего принять историю про то, что в обычной школе могут учиться дети не с сохранным интеллектом, а дети с интеллектуальными нарушениями, и даже дети с наиболее легким когнитивным нарушением – это дети с задержкой психического развития. Вот эту историю в головах учителей, в головах администрации преодолеть очень сложно. Соответственно надо понимать, что учитель по идее в хорошем инклюзивной школе, учитель-предметник, учитель начальной школы не должен оставаться один на один. В школе должен быть создан коллектив педагогов, специальных педагогов, которые будут заниматься детьми с ОВЗ. В хороших инклюзивных школах эти вещи есть. Это называется психолого-педагогический консилиум. И сейчас Министерство образования рассматривает разнообразные проекты о том, чтобы дать этому консилиуму как можно больше полномочий в определении образовательного маршрута ребенка. В психолого-педагогический консилиум должны входить логопеды, дефектологи, психологи, клинические психологи, ну, и соответственно администрация школы, которая курирует процесс инклюзии. То есть я считаю, что в каждой инклюзивной школе должен быть как минимум один человек, ответственный за инклюзию, который будет организовывать процесс. Что касается подготовки педагогов. Например, если мы говорим о подготовке педагогов-предметников, то вообще-то, на мой взгляд, этот блок должен быть, во-первых, в педагогическом образовании. Да? Но мы понимаем с Вами, что это довольно длительный процесс. Поэтому, конечно же, курсы подготовки и другой стороны работа психолого-педагогического консилиума прямо на месте, потому что, например, в школе, где учится мой ребёнок, один из лучших инклюзивных проектов в России, я не могу тут ничего сказать, школа 2009 в Южном Бутово, у нас создана была система обучения тьюторов и педагогов на месте. Мы проводили семинары для педагогов, для тьюторов, обучая, как работать с конкретным ребенком. То есть этому должны в том числе учить специалисты на месте в школе. В каждой школе должно быть, наверное, такое сообщество людей, которые занимаются именно этими детьми. Плюс сейчас создается система супервизирования таких детей со стороны сети психолого-педагогических учреждений. Это городского психолого-педагогического центра, по крайней мере в Москве. И задумка такова, что это учреждение берёт на себя функции действительно консультанта любых инклюзивных школ, которые требуются… которым требуется методическая помощь.
А. Кузнецов
―
То есть это такая скорая методическая помощь. Да? Как только возникает проблема…
О. Погонина
―
Скорая методическая помощь. Да, скорая методическая помощь. Кроме того в Москве есть еще такой проект – ресурсная школа. Можно обсуждать, насколько он успешный. Но в каждой школе межрайонного совета создается… В каждом районе – да? – создается такая школа, которая по идее должна являться методическим центром поддержки педагогов…
А. Кузнецов
―
В которых заодно проводить мероприятия…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
… для соседних школ, приглашать туда людей.
О. Погонина
―
Да. Я последнее что скажу, инклюзия создает очень важный прецедент. Она создает прецедент, когда школа доступна ребенку шаговым образом. Да? То есть она находится в шаговой доступности. Это одно из величайших преимуществ инклюзии. И это очень серьёзно улучшает качество жизни семьи. Представьте себе возить в школу, допустим, коррекционную час туда, час обратно каждый день ребенка. Да?
А. Кузнецов
―
Конечно.
О. Погонина
―
Их не так… Их не так много. А если…
А. Кузнецов
―
Здорового-то ребенка это выматывает.
О. Погонина
―
А уж…
А. Кузнецов
―
Да. Понятно.
О. Погонина
―
И, собственно говоря, школы-то-интернаты создавались ровно потому, что невозможно… точнее считалось, что это наиболее дешёвый способ обеспечить образование детям, которых нужно возить, а тем более детям, например, с опорно-двигательной… с проблемами опорно-двигательного аппарата.
А. Кузнецов
―
Ну, конечно.
О. Погонина
―
И это значит, что ребенка изымают из семьи на 5 дней.
А. Кузнецов
―
Да. Понятно. Значит, ну, ещё раз повторюсь, что в этой студии нет противников инклюзии. Да? Но вот я думаю, что мы все согласимся с тем выводом, который в самом начале озвучила Елена, о том, что должен быть выбор – да? – в первую очередь у родителей и у самих таких детей, когда они уже в состоянии этот выбор делать, они должны иметь возможность выбрать либо школу… школу-зонтик, школу вот такую старого типа, либо то, вот о чём мы сейчас услышали, школу, идеально работающую по программе инклюзии. А что происходит, ну, мы говорим с Вами о столичном образовании, как я понимаю, – да? – опыта остальных регионов… Или если Вы знаете, то, так сказать, расскажите то, что знаете. Что происходит сейчас в столичном образовании. Ну, давайте начнём с 17-го интернета, который вот у нас здесь представлен. Что у нас там происходит?
Е. Хомская
―
Ну, я хочу сказать, что…
А. Кузнецов
―
Ближе к микрофону, пожалуйста.
Е. Хомская
―
А! Я хочу сказать, что школа-интернат… Вот были названы сейчас Ольгой преимущества инклюзивного образования. Я могу назвать преимущества школы-интерната. Мы не всегда учитываем специфику каждой определённой семьи. Да? И есть семьи, скажем, успешные, благополучные, есть не очень. Там есть различные дети. Скажем, если в полноценной, нормальной семье функционирующая инклюзия – это более оптимальный вариант, то семья, которая не… является не очень благополучной по каким-то причинам: по социальным, психологическим…
А. Кузнецов
―
Ну, то есть Вы говорите о том, что есть семьи, которых такой вариант как интернат устраивает.
Е. Хомская
―
Да. Школа-интернат, она просто необходима как воздух. Когда ребёнка определяют на 5 дней в школу-интернат, это решает просто и снимает ряд проблем…
А. Кузнецов
―
Его семьи в 1-ю очередь.
Е. Хомская
―
Его семьи. Да.
А. Кузнецов
―
Да. Понятно.
Е. Хомская
―
И помимо этого для ребёнка непосредственно создаются особые, замечательные условия, в которых, собственно говоря, даётся ему масса возможностей для его воспитания и развития, и образования. Вот. Поэтому вот я, видимо, возвращаясь к началу, ещё раз хочу добавить, что должен быть выбор. Школа-интернат должна быть.
А. Кузнецов
―
И что происходит сейчас в этой школе-интернате, которая есть?
Е. Хомская
―
Ну, в нашей школе-интернате вообще происходят какие-то чудеса, на наш взгляд. У нас изменилось… Сменилось сейчас руководство. У нас ушел директор, который руководил нами 20 лет, по каким-то обстоятельствам. И сейчас у нас директор и явля… и исполняющий обязанности Сяфуков Марат Рафикович, который приносит… привносит в устоявшуюся в очень такую…
А. Кузнецов
―
В сложившуюся. Да.
Е. Хомская
―
… в сложившуюся систему какие-то нововведения, которые большинству просто непонятно, особенно родителям. Вот, например, у нас 18 февраля произошел инцидент… Ну, это даже не инцидент. Я не знаю даже, как это назвать, потому что он сейчас, наверное, мне… У меня… Мы… Я просто… У меня будут эмоции. Поэтому уж…
А. Кузнецов
―
Ну, Вы, пожалуйста.
Е. Хомская
―
Да. Ну, вот уволен… был уволен мой подчинённый. Да? Артём Аркадьевич Ничипуренко.
А. Кузнецов
―
О, как!
Е. Хомская
―
Да. На самом деле сейчас его уволили по статье, я считаю совершенно незаконным способом…
А. Кузнецов
―
Ну, давайте вот это точно Артем Аркадьевич пусть лучше сам расскажет. Да? Так сказать, такой вот…
Е. Хомская
―
Хорошо.
А. Кузнецов
―
… заяц из шляпы. А что происходит в плане… Реорганизация какая-то происходит? Вы остались… Ну, помимо вот смены вот кадрового начальства. Да? Вы остались тем же пока интернатом?
Е. Хомская
―
Да.
А. Кузнецов
―
Или меняется что-то?
Е. Хомская
―
Нет, мы пока остались тем же интернатом. В общем-то у нас…
А. Кузнецов
―
Вы входите в какой-то комплекс, холдинг?
Е. Хомская
―
Нет.
А. Кузнецов
―
Нет? Вы самостоятельные?
Е. Хомская
―
Мы самостоятельная единица. Вот. У нас происходят кадровые изменения, тоже не очень понятные, и, в общем-то, тоже как бы есть вопросы к новому руководству, исполняющему обязанности. Ну, это уже, наверное…
А. Кузнецов
―
Артем, пожалуйста. Да. Уж раз так вышло, то расскажите, что случилось.
А. Ничипуренко
―
Ну, я вкратце расскажу буквально.
А. Кузнецов
―
Да, конечно. Конечно.
А. Ничипуренко
―
Ну, получилось так…
А. Кузнецов
―
И в той части, в которой Вы считаете нужным, разумеется.
А. Ничипуренко
―
Да. Получилась такая ситуация, что соответственно, как Елена Геннадьевна – да? – сказала, что был уволен. Ну, я считаю, что это произошло незаконно. Да? На это я подал в суд. Вкратце: я получил согласие непосредственно от своего руководителя, – да? – заместителя директора на предоставление 2-х дней за свой счёт. Ну, собственно у меня были семейные проблемы. Я их решал. Да. Вот.
А. Кузнецов
―
Ну, нет… Ну, так сказать, это предмет соглашения между работником и администрацией.
А. Ничипуренко
―
Да. Да. Соответственно после этого я вышел на работу, на что было мне предъявлено новой администрацией, что ты не сообщил и так далее. Я непосредственному руководителю сообщил об этом. Вот. Но меня попросили написать объяснение. Я его написал. Поработав ещё три дня, меня вызвали в кадры и объявили собственно о таком решении. Вот.
А. Кузнецов
―
То есть Вам, иными словами, если на юридический переходить, Вам поставили в вину. И как я понимаю, Вы не написали заранее заявление на этот…
А. Ничипуренко
―
Да. Но заявление было написано.
Е. Хомская
―
У меня…
А. Ничипуренко
―
То есть моему непосредственному руководителю, понимаете. Но это заявление исполняющий обязанности прости не принял. Он сказал: «Я разберусь сам», - и так далее. Понимаете? То есть оставил без внимания. Вот. Тем самым, я так понимаю… Да? Ну, я сейчас…
А. Кузнецов
―
То есть Вам ответа не дали, а теперь это изображают прогулом.
А. Ничипуренко
―
Да. Да. Соответственно, ну, я это все свожу к тому, что, ну, нужно было, наверное, – да? – чтобы меня не было в этой школе. Да? Чтобы был, может быть, кто-то другой на моей месте. Вот. Но и так получилось, скажем так.
Е. Хомская
―
Почему кто-то другой?
А. Кузнецов
―
А что…
Е. Хомская
―
Был поставлен протеже…
А. Кузнецов
―
… место такое вот…
А. Ничипуренко
―
Ну, скажем так, место классного руководителя, допустим. Да?
А. Кузнецов
―
Просто тут пришла смска от Ольги из Москвы. Она пишет там: «А все… всё из-за того, что зарплата учителей в таких школах значительно выше, чем в обычных». Что? Действительно у Вас заметно выше зарплата в Вашей школе, чем в обычной районной?
А. Ничипуренко
―
Ну, я не скажу, что она… Мне кажется, стандартная зарплата. Все… Все сведения публикуются на официальном сайте. Да? Они доступны.
А. Кузнецов
―
Ну, вот нам сейчас говорят, что средняя зарплата учителя в Москве там порядка, я не помню точную цифру, порядка 80 тысяч рублей в месяц.
Е. Хомская
―
Ну, она имеет несколько составляющих.
А. Кузнецов
―
Разумеется. Да, да.
Е. Хомская
―
Это педагогическая нагрузка. Это классное руководство. Это, ну, ведения возможных кружков дополнительного образования.
А. Ничипуренко
―
Да. А так средняя…
Е. Хомская
―
Вот. Это примерно – да, – 80 тысяч. Вот я…
А. Кузнецов
―
То есть обычное учительское место с точки зрения условий, я имею в виду, зарплаты.
А. Ничипуренко
―
Да. Ну, плюс вот классное руководство. Да? вот с этого года стали оплачивать. В принципе и это достаточно, ну, приличная сумма…
А. Кузнецов
―
Понятно.
А. Ничипуренко
―
… порядка 25, там 35, ну, в зависимости от наполняемости класса. То есть вот…
Е. Хомская
―
… по стечению обстоятельств классное руководство получил протеже нашего исполняющего обязанности, хотя у нас есть и другие достойные педагоги, которые могли бы подхватить это классное руководство. Хотя, понимаете, родители вообще категорически недовольны тем, что как бы у них сменился классный руководитель. Они писали об этом департамент. Но как-то не приходят им ответы, потому что… И дети сейчас скучают по Артёму Аркадьевичу. И родители задают вопросы о том, что почему, собственно говоря, это произошло. Но…
А. Кузнецов
―
Но Вы знаете, я единственное что хочу сказать, по опыту по крайней мере Московских вот конфликтов такого рода, такого и другого, вот не любят руководители такого плана, когда поднимается шум. Поэтому я рад, что так получилось. В общем, это совпадение, мы не собирались об этом говорить сегодня, ну, что вы оказались в нашей передаче. Мы с Вашего разрешения будем тоже приглядывать за этим делом.
Е. Хомская
―
Спасибо.
А. Кузнецов
―
И возможно к этому вопросу вернемся, потому что…
Е. Хомская
―
Большое спасибо.
А. Кузнецов
―
… звучит это, ну, не хорошо, на мой взгляд.
Е. Хомская
―
Я согласна с Вами.
А. Кузнецов
―
Пожалуйста, Ольга, я так понял, что у Вас есть какая-то информация и… и не только о Москве. Вот что происходит с системой этого обучения?
О. Погонина
―
Ну, и я бы сказала, что то, что озвучили коллеги, это всё-таки частный случай. Да? Это не некая общая картинка…
А. Кузнецов
―
Ну, да.
О. Погонина
―
… которая…
А. Кузнецов
―
Ну, я понимаю, что у них накипело. Да.
О. Погонина
―
Да, я понимаю. И, в общем, я действительно знаю о том, что произошло с Артемом, поскольку защищать его будут мои коллеги из… и мои ученики уже вот в некотором роде…
А. Кузнецов
―
Прекрасно.
О. Погонина
―
… поскольку я работаю в школе «Интеллектуал». И значит у нас…
А. Кузнецов
―
О!
О. Погонина
―
Да, я работаю в школе «Интеллектуал». И как мои коллеги и мои бывшие ученики тоже будут участвовать в этом деле. Значит, что касается системы в целом. То, что озвучено сейчас моими коллегами, это скорее некоторая общая тенденция в московском образовании, она не касается исключительно коррекционных школ.
А. Кузнецов
―
Да. Вы имеете в виду ставить менеджеров во главе школ.
О. Погонина
―
Да. Я имею в виду именно ставить менеджеров во главе школ. Но с другой стороны могу точно сказать, что если, опять-таки возвращаясь к инклюзии, я, видимо, все как… к одному свожу, учителя или директора, которые успешно работают в этой… в этой области, они штучный товар, и их, как правило, не трогают. Вот честно. Да? Это действительно люди, которые сумели себе наладить такую историю, это…
А. Кузнецов
―
Это именно инклюзия, да?
О. Погонина
―
Да. И это большое преимущество в глазах департамента – да? – директора, который сумел наладить у себя нормальную инклюзивную модель или включить коррекционная… коррекционное образование в состав холдинга и так далее, и тому подобное. Значит, чего происходит в Москве? В Москве действительно… Ну, это кампания была в скорее 14-15-го года, когда…
А. Кузнецов
―
Вы имеете в виду объединение? Да.
О. Погонина
―
Когда сливали всех со всеми. И там это касалось… Мы в тот… в тот момент объединили и школы для одарённых детей, выходили на совместные митинги, и коррекционные школы, школа «Интеллектуал», там Курчатовские все истории. Это была такая большая кампания. Вот. И, собственно говоря, после этого сейчас в Москве есть как бы нет несколько параллельных систем. С одной стороны есть холдинги, в которых есть коллекционные подразделения. И есть холдинги, объединяющие коррекционные…
А. Кузнецов
―
Но они более…
О. Погонина
―
… учреждения.
А. Кузнецов
―
… автономные? Да? То есть это по-прежнему отдельное здание, отдельные коллектив, просто он…
О. Погонина
―
Да. По-разному.
А. Кузнецов
―
… чисто административно включен…
О. Погонина
―
Это по-разному может быть устроено. Это может быть устроено по-разному. И нарастает тенденция, например, сделать интеграционные классы или автономные классы в школах, когда есть класс, условно говоря, детей, которые обучаются под другим программам. Прежде всего детей со сниженным уровнем интеллекта. Они в таком случае участвуют в социальной инклюзии. То есть они участвуют в разных дополнительных мероприятиях, – да? – во внеклассной жизни и во всём остальном. В этом тоже есть как бы такая модель, которая развивается, но она ещё не отработана с точки зрения юридической практики. Есть коррекционные учреждения, которые, как правило, сейчас находятся не на самостоятельном финансировании. Вот что здесь, мне кажется, стоит отметить? Что сейчас во многом недостатки инклюзии связаны с недостаточным финансированием инклюзивных учеников в инклюзивных школ. Большинство коррекционных школ сейчас выведены из-под подушевого финансирования. То есть они получают деньги по потребностям, те, которые имеют статус казенного учреждения. Это уже юридические формальности. Да? И это, видимо, показывает, что объемов средств, то есть увеличение тех же самых повышающих коэффициентов, которых выделяются на учеников, в общем-то, недостаточны. И инклюзивное образование, связано… сталкивается именно с этой темой.
А. Кузнецов
―
С недофинансированием.
О. Погонина
―
С Недофинансированием. Отсюда очень часто родители сталкиваются с отказами, например, в предоставлении тьюторских услуг, потому что тьютор – это очень дорогая единица школьная, особенно если требуются ребенку индивидуальные занятия. Это…
А. Кузнецов
―
Давайте напомним на всякий случай. Тьютор – это педагог, который индивидуально сопровождает, консультирует, ведёт…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
… отдельного ребенка.
О. Погонина
―
Смотрите, тьютор сейчас действительно может индивидуально сопровождать. Он может знать… быть групповым. Зависит…
А. Кузнецов
―
Ну, да. То есть небольшая группа.
О. Погонина
―
Да. Значит, по нашему закону и по нашим приказам Министерства образования он предоставляется на группу детей с ОВЗ от 1-го до 6.
А. Кузнецов
―
Ну, то есть если раньше вот да и сейчас учительницу начальной школы называли вторая мама, то это третья мама, да?
О. Погонина
―
Нет, это мама, которая занимается… Или мама, или папа. У нас есть в школах и…
А. Кузнецов
―
Ну, да. Понятно.
О. Погонина
―
… папы очень успешные. Кстати, в нашей школе есть тьюторы-мужчины, которые прекрасно справляются со своими обязанностями. Это человек, который организует среду вокруг ребёнка.
А. Кузнецов
―
Понятно.
О. Погонина
―
Он обеспечивает… Он его подхватывает. Он обеспечивает с одной стороны его взаимодействие со сверстниками, например, что тоже немаловажно. Он может выполнять ту самую адаптированную часть программы или восполнять, – да? – помогать ребенку и педагогу в классе, общему педагогу к классе – да? – взаимодействовать с этим ребёнком. Такая, в общем…
А. Кузнецов
―
Ну, понятно. Это важнейшая, сложнейшая задача…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
Я понимаю.
О. Погонина
―
Да. Это педагогический человек. Это человек-педагог. Его очень часто путают с ассистентом, который оказывает техническую помощь там…
А. Кузнецов
―
Лаборантом биологии. Да?
О. Погонина
―
… катает… катает коляску, там водит в туалет…
А. Кузнецов
―
Понятно.
О. Погонина
―
И так далее, и тому подобное. Вот с ассистентами вообще сложно, потому что зачастую эту роль на себя берут родители, которые вынуждены отказываться от работы и сопровождать особенно ребёнка, у которого есть какие-то соматические нарушения двигательные…
А. Кузнецов
―
Ясно. Угу.
О. Погонина
―
… слабовидение и прочее, прочее. Это большая задача. Она не отработана ещё в наших школах. Что касается провинции, в провинциях тоже начинается инклюзивное движение с одной стороны, а с другой стороны я очень много общаюсь с провинциальными педагогами, и там вот этот страх: «А зачем нам эти дети? Они должны сидеть в отдельных школах в инклюзивных. Да?» Ну, не в инклюзивных школах…
А. Кузнецов
―
Понятно. Да.
О. Погонина
―
… а в коррекционных школах. Вот зачем это всё делается для того, чтобы сэкономить деньги. Ну, с одной стороны есть, конечно, такая, мне кажется, у руководства региональных министерств образования есть такая задумка. Ну, поместил человек в обычную школу. Не надо создавать там – да? – отдельную школу там, что там приобретать, финансировать ее каким-то отдельным образом. Но сейчас практика показывает, что на самом деле особенно…
А. Кузнецов
―
Что это более дорогой вариант.
О. Погонина
―
… на порах… на порах внедрения. То есть это довольно дорогая единица…
А. Кузнецов
―
Понятно.
О. Погонина
―
И чем дальше она развивается, тем она становится дешевле. Есть Всемирная организация – да? – ЮНЕСКО, которая рекомендует инклюзивное образование как в конечном итоге более дешевое…
А. Кузнецов
―
Ну, да. Чиновник-то думает о том, как бы ему сегодня усидеть…
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
… а не о том, что будет через 10 лет.
О. Погонина
―
И вот это…
А. Кузнецов
―
Это проблема извечная. Еще одна сложнейшая проблема, сегодня впроброс пару раз она прозвучала, но мы на ней не останавливались. А вот как быть с родителями, условно назовем, обычных детей, которые часто, Вы сами об этом сказали, часто встречают инклюзию в штыки. Мой ребёнок не будет учиться… Ну, и дальше там всякие, Вы представляете, какие могут быть слова. Вот это, ну, в каком-то случае это просто жлобство как бы природное. С этим, видимо, ничего не сделаешь. Но во многих случаях это непонимание, недоразумение, какая-то может быть гиперреакция. Вот как с этим работать? Поделитесь опытом, Вы же сталкивались наверняка с этим. К Вам как к завучу наверняка такие родители, так сказать, хаживают.
Е. Хомская
―
Я вопрос не поняла. О чём идёт речь? И…
А. Кузнецов
―
Ну, да. Я собственно сам, задавая Вам вопрос, понимаю, что я, видимо, не по адресу поскольку… поскольку у Вас собственно… Вы… Да.
Е. Хомская
―
У меня специализированный.
А. Кузнецов
―
У Вас специализированный.
Е. Хомская
―
У нас нарушение опорно-двигательного аппарата и дети с умственной отсталостью. Но у нас нарушение опорно-двигательного аппарата со сложными дефектами развития. Поэтому, собственно говоря, вот наш…
А. Кузнецов
―
Но у Вас эти дети с этими… этих двух групп, они учатся по отдельности, да?
Е. Хомская
―
Да. У нас есть школа с интеллектуальными нарушениями. У них лечебный корпус. И вот те дети, которые учатся по ФГУ. Вот. И имеют 6…
А. Кузнецов
―
Ну, я понял. То есть…
Е. Хомская: … 6
―
й вид как бы обучения.
А. Кузнецов
―
Это вопрос не к Вам. Да? Но тем не менее… Артем, пожалуйста. Да.
А. Ничипуренко
―
Я приблизительно понял Ваш вопрос…
А. Кузнецов
―
Да.
А. Ничипуренко
―
В частности у меня такие дети… Да, приходили родители таких детей, когда ребёнок приходил из обычной общеобразовательной школы. Оттуда ребенок ушел, потому что происходила травля. А в нашу школу он пришел, и родитель со мной советовался, как ребёнок – да? – должен вести себя с такими детьми. Ну, на что я просто объяснял, что…
А. Кузнецов
―
Ну, если родитель просто советовался, это браво! Молодец, родитель! Он…
А. Ничипуренко
―
Да. Ну, то есть…
А. Кузнецов
―
… пытался понять, как соответствовать правилам.
А. Ничипуренко
―
Да. Ну, да. Соответственно, понимаете, что вопрос в том заключался, что ребёнок с одними детьми был, теперь с другими. Ну, здесь просто объясняешь родителям, что дети абсолютно такие же. Ну, скажем, каждый со своими ограниченными возможностями, но это отнюдь не помешает получать достойное образование. То есть вот я вот так это понимаю.
А. Кузнецов
―
Так. Пожалуйста. А вот как быть в том случае, если это инклюзивная школа, и родителей много, и они подзаводят друг друга.
О. Погонина
―
Значит, смотрите, самое интересное, что если это правильно выстроенная инклюзия, есть некоторая политическая воля руководства и педагога, – да? – который говорит: «Это данность. И вы должны с ней смириться. По-другому не будет», то родитель… У него есть два выбора: он может забрать своего ребенка из этого класса, если он с этим не согласен, пойти в какую-то другую школу. Но он должен понимать, что в другой школе никто не гарантирует ему, что у него в классе не будет такого ребенка, потому что количество детей с ограниченными возможностями здоровья, которым требуется специальная поддержка, оно растет. Как говорят наши педагоги: «Наша педагогика не успевает за успехами нашей медицины».
А. Кузнецов
―
Ну, понятно.
О. Погонина
―
Вот. И более того всё больше и больше таких детей приходят в обычные школы. Да? Это надо понимать любому родителю. Но самые сложные вещи встречаются в тех школах, которые традиционно вроде бы работают с детьми с особыми возможностями здоровья, но они категорически не принимают детей, например, с интеллектуальными нарушениями или с психоэмоциональными нарушениями. У нас было, по крайней мере на моей памяти, две таких историй не так давно. Это 32-я школа соцзащиты, которая работает с онкогематологическими заболеваниями. И мы туда пытались, поскольку это малые классы внедрить детей с тем же аутизмом, пусть даже интеллектуально сохранных. Там целая кампания была! Мы до сих пор… мы не можем расхлебать, потому что буллингом занимаются дети… Ой, родители скорее детей с инвалидностью. Ну, они говорят, что вот наши инвалиды ровнее, чем ваши. Понимаете?
А. Кузнецов
―
Угу. У нас хорошие инвалиды, а вы привели плохих.
О. Погонина
―
Да, а вы плохих инвалидов. И в 518-й школе тоже был довольно громкий случай, который закончился отставкой директора, настаивавшего на инклюзии. Очень грамотный педагог, уже 20 лет работающий с инклюзией разных детей. Поэтому это очень сложный вопрос. И мы всегда, когда говорим родителям, с которыми мы работаем, которых мы консультируем, что их огромная роль, родителей особых детей, в том, чтобы их ребенка приняли в классе, в школе другие родители. Можно выйти, рассказать об особенностях своего ребёнка – да? – на родительское собрание. Вот. Ну, моего ребенка приняли, потому что он очень там любопытный и талантливый, и всё такое прочее. Но у меня самый легкий случай. Надо постоянно взаимодействовать самому с такими родителями – да? – и объяснить, что вот… Мы же тоже родители. Правильно нас…
А. Кузнецов
―
Родитель с родителем должен договориться.
О. Погонина
―
Да.
А. Кузнецов
―
Ну, что же? Уважаемые слушатели, я благодарю, во-первых, моих гостей за участие в сегодняшней очень непростой, для всех эмоциональной, я чувствую прям, сидя в студии, передаче при том, что все здесь союзники, единомышленники, а проблема-то такая… А, во-вторых, конечно, есть очень много проблем технических, педагогических, видимо, финансово-организационных. Но самое главное – всё то, о чем мы сегодня говорим, это про понимание того, что все люди, и что люди бывают очень разные, и что мы должны уметь взаимодействовать с разными людьми. Это собственно то, что нас отличает от животных, у которых всё строится несколько по-другому. Спасибо большое! Увидимся, услышимся в следующее воскресенье!