Как учителю защититься от ученика, а ученику - от учителя? - Евгений Бунимович, Марат Алимов - Родительское собрание - 2017-09-10
10.09.2017
Как учителю защититься от ученика, а ученику - от учителя? - Евгений Бунимович, Марат Алимов - Родительское собрание - 2017-09-10
Скачать
Оксана Пашина
―
13 часов и 11 минут в столице. Это программа «Родительское собрание». Меня зовут Оксана Пашина. За звукорежиссерским пультом Светлана Ростовцева. И в нашей студии уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович и учитель русского языка гимназии 1517 Марат Алимов. Добрый день!
Евгений Бунимович
―
Здравствуйте!
О. Пашина
―
Если он добрый. Да. Тема у нас тяжелая. Ивантеевский стрелок стал поводом для нашего родительского собрания. А тема у нас так сформулирована: «Как учителю защититься от ученика, а ученику от учителя». Давайте сразу о последствиях поговорим. Было собрание, посвященное происшествию в школе в Ивантеевке, и пошла речь о выборочных досмотрах детей, которые вызывают какие-то сомнения или подозрения у учителей и охранников. Как Вы считаете, это хорошая мера? Полезная? Допустимо ли это вообще? Евгений?
Е. Бунимович
―
Дело в том, что я еще не встречался со своими юристами. Поэтому надо посмотреть на это с юридической точки зрения. Совершенно неочевидные меры, надо сказать. Но вот сама эта проблема вот, так сказать, свободы и достоинства и одновременно вот этой безопасности, она ведь давно нас всех коснулась, понимаете. В аэропортах нас уже… мы уже почти полуголые там, по-моему. Да? Вот я сейчас летел в самолете, там уже тот ремень, который у меня раньше не звенел, теперь уже звенит. И ботинки, нужно показывать уже и подошвы, и снимать. И уже я не знаю, что еще надо будет снимать. И это, конечно, те вещи, которые неловкие. Есть данные…
О. Пашина
―
Ну, к этому все с пониманием, мне кажется, относятся…
Е. Бунимович
―
Да. Поэтому…
О. Пашина
―
… потому что никому не хочется взорваться в самолете.
Е. Бунимович
―
Вот… Да, с пониманием. Но могу сказать, что когда-то я оказался на конференции во Франции, в Париже, когда там были еще предыдущие, не последние теракты, а еще когда это было какой-то абсолютной экзотикой. И когда мы входили в торговый центр, моя французская коллега, ее попросили открыть сумочку, она устроила скандал, потому что все ее, так сказать, демократические взгляды, они оказались противоречащими. Поэтому мы очень быстро к этому привыкаем. И, может быть, это окажется абсолютной необходимостью – такие вот досмотры. Еще совсем недавно, хотел напомнить, даже охрана в школе казалась… вот я могу сказать, лет 10 назад, примерно лет 10 назад, один из самых знаменитых московских директоров, который и в Вашей студии не раз бывал, он мне говорил: «Жень, я никогда не поставлю охранника, потому что школа должна быть открыта для выпускников, для родителей и так далее». Но через некоторое время этот охранник появился…
О. Пашина
―
Поставили.
Е. Бунимович
―
Поставили…
О. Пашина
―
Такое ощущение, что охрана у нас охраняет от родителей школу в основном, потому что, ну, вот родителей прям не под каким видом просто так туда не войдет. А вот школьники с оружием, пожалуйста. Марат, как Вы считаете?
Марат Алимов
―
Ну, мне кажется, что здесь, конечно, есть юридическая сторона дела и этическая сторона, потому что как это все можно организовать. В общем-то, сейчас охрана в школах есть. Во многих школах стоят на входе металлоискатели. Да? Есть специальные… специальные устройства у охранников, которые могут провести вдоль ребенка и узнать, что у него в карманах. Но вот будет ли это действенной мерой? Я ведь хочу сказать, что те случаи, которых мы сегодня коснемся, или те случаи, которые мы все помним, были в недалеком прошлом. Это были очень благополучные ребята, и они никогда с собой ничего не проносили. И поэтому насколько это поможет… Я так понимаю, что идея такая – выявить наиболее подозрительных…
О. Пашина
―
Подозрительных.
М. Алимов
―
Да, людей, которые способны на такое. Да? То есть людей, которые… Вот. Я очень сомневаюсь, что это… Отрицательный эффект наверняка будет – да? – в обществе, в педагогическом сообществе. А вот каков положительный эффект – это, конечно, вопрос.
Е. Бунимович
―
Ну, вообще мне кажется, что если уж мы произнесли слово «выявить», – да? – то вообще-то в школе, в образовательном учреждении этим должны заниматься не металлоискатели, а педагоги, психологи. Вообще слово «психолог», обратите внимание, последние годы произносим по всем поводам постоянно. Но такое впечатление, что произносить мы произносим, а вот что дальше за этим стоит, мы не очень понимаем, потому что когда мы говорим «учитель», ну, понятно, – да? – вот урок, вот он ведет, вот он может быть хороший, может быть средний, но он-то…
О. Пашина
―
Ну, да.
Е. Бунимович
―
… из педвуза там какого-нибудь. Да? И в общем, более или менее понятно, о чем речь. Мы сами через это проходили, когда были в школе. Поэтому всем понятно. Когда… 1-я же фраза, и она совершенно естественная не только в этой ситуации, а во многих сейчас ситуациях произносится «А где был психолог?» или «Сколько… Что за психолог?» и так далее. И за этим часто стоит абстракция. Вы знаете, это вот… И я выяснял об этом у своих коллег по регионах уполномоченных по правам ребенка. Где-то не во всех школах есть. Где-то они, так сказать, совсем не во всех школах, потому что сейчас, как Вы знаете, школа сама может, так сказать, свое штатное расписание выстраивать. Ну, и понятно, что без учителя русского языка и литературы вряд ли она будет выстраивать расписание или там без учителя математики…
О. Пашина
―
А на психологе можно сэкономить.
Е. Бунимович
―
… а здесь… Да.
М. Алимов
―
… оптимизация – да? – в какой-то момент, помните? И 1-й, кто попал под расчет, – это были логопеды, психологи. То есть те, кто помогали…
Е. Бунимович
―
И социальные педагоги.
М. Алимов
―
И социальные педагоги. Да.
Е. Бунимович
―
Причем, Вы понимаете, здесь какая проблема? Вот я… Кстати, в связи с этой историей есть еще один… одна сторона вопроса, который я как уполномоченный по правам ребенка стараюсь не забывать. Вот у меня в пятницу как раз вот 2 дня назад был детский совет при уполномоченном, в котором, так сказать, ребята со всех московских округов, это такие лидеры школьного самоуправления. И, конечно, я с ними обсуждал эту историю. Обсуждал не столько конкретно историю, сколько вот а как же и что же, и в том числе навел свою маленькую социологию. Понимаете, да, в Москве в каждой школе есть психолог. Так? Но вот в одной школе, например, там вот сейчас 6 зданий, условно говоря, в каждом есть психолог. В другой там, как выясняется, почти 2 тысячи детей – да? – и так один психолог на всех. А в 3-й он есть, но он 3 часа раз в неделю. То есть понимаете, вот я хочу Вам сказать, что у нас сейчас даже… Вот я сейчас думаю о том… Поскольку я как человек, который все-таки старается думать о том, как это все… привести к более разумному смыслу. Я думаю, что у нас так же как у нас есть для детей с ограниченными возможностями… там есть все-таки какие-то нормативы, сколько должно быть вот сопровождающих там и логопедов, так и здесь, мне кажется, вот этот разговор, что у нас в каждой школе есть психолог, учитывая такое количество детей в школе, это неправильно. Нужно какое-то количество детей все-таки… Я уже в данном случае говорю только о количестве. Видите, о качестве это уже отдельный вопрос.
О. Пашина
―
Ну, у нас вообще очень формально все, потому что охранник в школе формально есть. Ну, он там стоит просто или сидит где-то, занимается своими делами. Психолог в школе формально есть, но чем занимается, тоже не очень понятно. А потом к психологу… Я, мне вот непонятно. Дети обращаются к психологу, когда они чувствуют, что у них какая-то проблема, он идет и просит помощи. Или психолог как-то, я не знаю, тестирует всех…
М. Алимов
―
Наверное, и так, и так.
О. Пашина
―
… и выявляет сам какие-то проблемы.
М. Алимов
―
И есть ситуации, когда, наверное, их не так много, потому что все-таки, – да, – это сложно для ребенка решить, что ему требуется психолог. Есть ситуация, когда, наверное, есть какие-то штатные, положенные по его инструкции должностное тестирование. Есть ситуация, когда учитель обращается к психологу с просьбой помочь ему разобраться в той или иной ситуации с тем или иным ребенком. Но, мне кажется, что все равно учитель видит ребенка каждый день, не психолог. Вот в чем здесь вопрос. Он видит его каждый день. Он общается с ним. И вот здесь надо смотреть.
О. Пашина
―
И может сказать, что здесь что-то не то.
Е. Бунимович
―
Вот я хотел сказать… с Маратом в данном случае. Все равно от профессиональных психологов и суицидологов в том числе, например, и еще кем-то, так сказать, специалистом по агрессии никуда не денешься, ведь специалист есть специалист. Но, Вы знаете, я тут тоже думаю, у нас вот есть особенность нашего педагогического образования… Вот есть страны, где просто в университетах учат, а потом, так сказать, последний год как-то происходит… Но коль скоро у нас педагогические вузы, – да? – может быть, единственное их оправдание должно быть в том, что они кроме предмета все-таки делают так, что учителя все-таки обладают какими-то знаниями, не только вот чувствуют, но и обладают какими-то внятными знаниями в области психологии, возрастной физиологии и так далее. Кстати, в этой школе…
М. Алимов
―
Такие курсы ведь есть.
Е. Бунимович
―
Да, они есть. Но значимость их, понимаете, она совершенно неравносильна значимости предметной, – да? – по которой идет много проверок и так далее, и тому подобное. Кстати, в этой школе, я хочу обратить Ваше внимание, я… поскольку это другой регион, не Москва, у меня нет таких вот эксклюзивных сведений, но все-таки даже того, что говорилось, вот и то, что я тоже знаю от коллег, посмотрите, там все-таки многие учителя в этой школе, в общем-то, на уровне здравого смысла психологически действовали правильно. Вот учителя начальной школы, которые говорили детям, что шарики взрываются. То есть их вот… те учителя, более взрослые, которые, так сказать, тоже вели себя точно достаточно и закрывали двери и так далее. Но…
О. Пашина
―
Ну, грамотно себя вели.
Е. Бунимович
―
Грамотно вели, так сказать, в этой ситуации. И я думаю, что это говорит о том, что любой учитель так или иначе должен быть психологом. Без этого никуда не деться.
О. Пашина
―
Вот Игорь из Екатеринбурга нам пишет: «А раньше психологов в школах не было, и было все в порядке. Лучше, чем сейчас. Такого точно не было».
Е. Бунимович
―
Да. Такого, в общем-то не было в таком количестве, но давайте все-таки… Хотя на самом деле, Вы знаете, многое забывается, и слава Богу. Например, после войны… да, много не знали, информации не было. Я знаю, что после войны, вот я при всем моей немолодом возрасте все-таки этого не видел. Да? Но после войны была довольно жесткая, жестокая ситуация во многих… Было очень много, как Вы понимаете, детей без отцов. Было очень много оружия. И как рассказывают уже сегодня, когда уже можно свободнее об этом говорить, боялись выходить на улицу, и было много очень жестоких вещей, в том числе и в школе. И это… просто мы этого не знаем.
О. Пашина
―
Еще одно предложение помимо досмотра – мониторить социальные сети учеников. А, во-первых, не очень понятно, кто будет этим заниматься. Это какая-то штатная единица? Ну, не учитель же будет лазить там «Вконтакте», и «Фейсбуке» и читать, чем там живет ученик. Во-вторых, ребенок может завести анонимный аккаунт и писать там все, что угодно. И никто никогда не узнает, что это он.
М. Алимов
―
Ну, те истории, которые произошли, может быть, я не знаю всех подробностей, они как раз показывали, что в основном социальные аккаунты были достаточно благополучны у этих детей. Только накануне вот того, что случалось – да? – за какие-то часы и минуты появлялись какие-то сообщения такого неадекватного характера, что я готов, я пойду там и так далее. И мне вообще кажется вот в ответ на тот… на ту реплику, что не было тогда, а сейчас есть. Здесь ведь не только школа. Здесь вообще общество в целом. Да? Вот градус агрессии, он растет. Он очень такой вот весомый. И поэтому агрессия, нетерпимость к другому мнению, к другому мировоззрению, все это вот выливается, на мой взгляд, вот в то, что мы сейчас получаем. Поэтому здесь не только школа. Школа отражает как бы, – да? – отражает те вещи, которые происходят. И в этой ситуации, как мне кажется, одна из таких вот важных проблем – это гибкость педагога. Понимаете, мы должны быть гибкими в этой ситуации. А наша профессия, особенно если мы долго работаем, если мы… у нас есть какой-то опыт, у нас уже создалось какое-то впечатление о детях, о предметах, обо всем, и мы вот пытаемся, может быть, не специально, – да? – мы пытаемся это транслировать на разные поколения. Поколения меняются, мы остаемся. Поэтому мне кажется, что вот нам не хватает этой гибкости. И эта гибкость… отсутствие ее не дает возможности нам как учителям заметить иной раз, – да? – что происходит что-то не то, что начинает что-то копиться, которое может вылить в то, что оно выливается.
Е. Бунимович
―
Ну, Вы знаете, я хотел бы вот тоже ответить на этот вопрос, причем на обе стороны. Я думаю, что Вы сказали, Оксана, и то, что сказал Марат. Дело в том, что если говорить о мониторинге, то вот так получилось, что я этим летом как раз много… провел серию встреч с нашим, так сказать, МВД московским, – да? – которое этим… Я могу Вам сказать, что очень сильно продвинулась эта история. Правда, не связана она прежде всего не с этим, а связана прежде всего с суицидами, вот с этими…
М. Алимов
―
Группами. Да?
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Да, группами смерти там и так далее. Я Вам могу сказать, что если мы какое-то время назад, ну, когда это все начиналось, обращались в полицию… Естественно куда нам обращаться, когда к нам обращались? И многие были там в растерянности, не понимали, куда дальше, что хотят, мы по месту приносили, обращались, а дальше они не очень понимали. То сейчас есть специальное подразделение. Они действительно выявляют. И Вы сами сообщали не раз в своих новостях. Но вот смотрите, какая возникает ситуация. А ведь у этого парня тоже были там суицидальные истории там. Да? Вот…
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Смотри, какая возникает ситуация. То есть они действительно находят вот тех, кто, так сказать… Как они там называются? Организаторов или там и так далее. И уже несколько – да, – вещей дошло до суда. Но ведь есть и группы ребят, которые включены в это, которые фактически являются жертвами. И как справедливо говорили со мной полицейские, я здесь с ними совершенно согласен, а что дальше? Вот они их выявили. Да? Но вот пока идет следствие, они как-то с ними там… А дальше их нельзя выбрасывать, так сказать, бросать на улице…
О. Пашина
―
Под наблюдением оставлять.
Е. Бунимович
―
Да. То есть надо оставлять под наблюдением. Чьим? Это уже вопрос города. Это уже вопрос психологической службы. Это уже вопрос, так сказать, образовательного учреждения и так далее. Вот эти ребята – это группа риска очевидная. Да? Они на разных стадиях там. И здесь то же самое. То есть как раз на самом деле сейчас есть мониторинг… Ну, его не так много еще. Я думаю, что мы еще просто не осознали весь масштаб проблем, связанных с интернетом. Я не говорю о том… и справедливо бояться, что вот, так сказать, появиться цензура, но когда речь идет о суициде, когда речь идет о наркотиках. Здесь, мне кажется, никто не спорит о таких вещах, и здесь понятно. И на самом деле вот если говорить о конкретной ситуации, то там не накануне возникли эти… Там были у него все эти вещи и вот это увлечение. Да? Вы знаете, так получилось, что, к сожалению, многие вещи так теоретически понятны. Я в своем 1-м комментарии, которое дал на «Эхо Москвы», еще ничего не зная фактически, я сказал, что очень опасным является вся трансляция, которая идет в средствах массовой информации. И поскольку у подростков есть известная всем психологам – да? – и всем педагогам ситуация подражания…
О. Пашина
―
Подражать. Да.
Е. Бунимович
―
Подражание без критического осмысления. И вот на следующий день выясняется, что он был поклонником вот этой… американских этих ребят, которые там устроили такую бойню. Да?
О. Пашина
―
Ну, тем более что вот эта версия про довели, там это случилось 5 сентября. Ну, только начались занятия. И это не срыв какой-то нервный…
Е. Бунимович
―
Конечно. Да. То есть понимаете…
О. Пашина
―
… произошел в эти дни.
Е. Бунимович
―
… и вот то, что… о чем говорил, вот я хочу перейти ко 2-й стороне, то, что говорил Марат об агрессии. Да. И агрессия растет. Так? И есть еще один момент, связанный в том числе с теми же самыми СМИ. Я просто сейчас встречаюсь. Я просто перестаю общаться, потому что я вижу, что часть журналистов… Их задача смаковать подробности, что и вообще плохо, а для подростков тем более, потому что это героизация, это понятно, что здесь происходит. И это чудовищная ситуация, которая есть. И самое главное здесь, мне кажется, даже не то, что вот когда мы видим вот этот крик постоянно, вообще когда форумы, разговоры – это крик и выгнуть из студии. Но самое страшное здесь то, что нормы потеряны. Знаете, как вот раньше существовала норма русского языка… Да? Вот я при учителе русского языка могу это произнести отдельно. Да? То есть, конечно, человек, пришедший в студию мог ошибаться, но человек, который ведет – да? – ошибаться не должен. Так же мне казалось всегда, что ведущий вот всех этих ток-шоу там и так далее – это человек, который должен нести какую-то норму. То есть гость может все так орать там и… А теперь этот ведущий не несет норму. Он сам несет норму агрессии. И тогда…
О. Пашина
―
Он подогревает.
Е. Бунимович
―
Да.
О. Пашина
―
Ситуацию. Да.
Е. Бунимович
―
И вот самое главное, что все ситуации вот они смакуются там. Вот я не знаю там, вот пришел там… Помните, была ситуация, родитель пришел там – да? – ударил учителя. Вот само это смакование ситуации происходит. А что дальше? Вообще то, что это чудовищно, то, что это… Это как раз не слышится как вот некая норма. И вот это… сдвиг этой нормы вот в эту агрессию, когда ведущий начинает там выгонять, когда ведущий орет там, понимаете. А что Вы тогда хотите, так сказать, в ответ? И тем более, что если говорить про интернет, он это транслирует и умножает еще на 10…
О. Пашина
―
Ну что говорить? Во сегодня… Вот только что были новости о том, как человек пришел на избирательный участок. Да? У нас сегодня муниципальные выборы. Ударил, укусил члена избирательной комиссии.
Е. Бунимович
―
У Вас были еще другие новости про Латынину, которая…
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
… покинула страну среди угроз.
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
А Вы слышали, как я сейчас не обсуждаю даже политическую составляющую. Да?
О. Пашина
―
Да, да.
Е. Бунимович
―
… высказывания. Я другую ситуацию. Где внятная государственная… Я уже не говорю про расследование, но хотя бы осуждение. Сказать, что это чудовищно, что это за вне всех границ вообще, что это… что преследование журналистов – это чудовищность. То есть да, журналисты у нас уже стали очень опасной профессией – да? –вслед за шахтерами. Теперь учитель становится такой профессией. Это… Это уже то, что невозможно будет в тюбик обратно загнать и ввести обратно в норму.
О. Пашина
―
У нас остается не так много времени. Я хочу сказать нашим слушателям, что сразу после кратких новостей мы запустим голосование, чтобы узнать ваше мнение по поводу мер безопасности в школах. Вам понадобится телефон. Ваши смс-сообщения можете присылать на номер +7 985 970 45 45. И мы говорили здесь об ответственности школы. Да? Там правоохранительные органы. Все, что угодно. Родители пишут и говорят: «Вы нас пустите в школы. Ну, каждая школа может организовать трансляцию в онлайн классах. Мы хотим видеть, что там происходит с нашими детьми. Может быть, их унижать физически, может быть, психологически. Школа совершенно закрыта». Даже вот мобильные телефоны – да? – говорят, что надо отбирать теперь. На уроке сдал, после уроков получил. То есть ребенок не может позвонить домой. Вот какова роль родителей? Почему школа так закрыта для родителей, как я не знаю, у нас закрыта реанимации в больницах. У нас закрыты классы для родителей. Они не могут видеть, что там происходит с детьми. Мы об этом поговорим сразу после кратких новостей.**********
О. Пашина
―
Это программа «Родительское собрание». Я напомню, что в нашей студии уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович и учитель русского языка гимназии 1517 Марат Алимов. Обещанное голосование сразу же запускаем. Хочется услышать мнение родителей. Как вы относитесь к выборочным досмотрам детей? Да, я согласен, это диктуется в сложившейся ситуации, это нормальная мера безопасности. Нет, это нарушает права ребенка. 660-06-64 – да, я согласен, это оправданная мера безопасности. 660-06-65 – нет, это нарушает права ребенка.Ну, вот теперь вопрос от родителей, конкретный совершенно: «Какая проблема, например, устроить онлайн-доступ к аудитории, классу через уже готовую сеть, школьный портал?» Каждый родитель через пароль имеет доступ к информации школы и классу, но видеопросмотров нет. Родители хотят видеть, что происходит в школах.
М. Алимов
―
Ну, это нормально. Это нормальное явление. Вот я сейчас думал, примеряя на себя эту ситуацию, вот насколько я, например, как учитель готов работать… У меня нет такого опыта. Насколько я готов работать в школе, вести урок в классе, где будут установлены камеры. И я могу сказать, что это можно, в общем-то, сделать, но… Но. Вот мы же не устанавливаем у участкового врача камеру. Да? Потому…
О. Пашина
―
А, кстати, хорошо бы тоже.
М. Алимов
―
Да. Соответственно если участковый врач прописывает какое-то лекарство самое простое – да? – начнутся звонки: «Вы неправильно прописываете. Надо прописывать другое». Я вот просто думаю, что ситуация, если предположить чисто гипотетично, что мы сейчас везде откроем трансляцию, – да? – что школу просто завалят всевозможными рекомендациями, просьбами и всего прочего постольку, поскольку, ну, так получается, в нашем обществе, что все мы учителя. Каждый видит по-своему, как нужно учить ребенка. И ситуация, когда моего Ваню не спросили, а спросили… и уже 2 раза его не спросили, а он 2 раза тянул руку, вот эта ситуация вполне возможна. Но я соглашусь с Вами, что школа закрыта. Да. Ее нужно открывать. Но каким образом? Через онлайн-систему? Через трансляцию? Через открытые уроки, наверное, нет, потому что они… потому что они открытые. Но есть еще закрытые…
О. Пашина
―
Демонстрация.
М. Алимов
―
Да, да. Потому, что проблема существует. И, может быть, открытость школы тогда бы сняла бы градус, о котором мы говорили вот до перерыва.
Е. Бунимович
―
Ну, Вы знаете, слишком простая форма для того, чтоб снять градус. То есть с одной стороны мне кажется, что… Ну, это кажется немножко странным – да? – все эти… Ну, нам никуда не деться от того, что вообще все просвечено. Все уже всё видят. И даже то, что вот я вчера там был… был на ВДНХ, где город детства, где круглые столы. Вот сегодня мне уже присылают мои выступления. Это фотографии какие-то там в коридоре. Не мне высылают. А их собственно присылают, потому что где-то они уже есть там, понимаете. То есть ситуация вот этой открытости, публичности, от нее никуда не деться, как бы она не была, так сказать, сегодня экзотична. И… ну, я только не очень понимаю. Ну, хорошо. Мы будем вести видеотрансляцию. Как это нас, так сказать, снимет ту проблему, о которой мы сейчас говорим, а именно вот эти страшные ситуации, которые возникают в школах…
О. Пашина
―
Ну, по крайней мере на уроках не будут унижать детей.
М. Алимов
―
Вопрос про страшилки.
Е. Бунимович
―
Да, да. Вот… Вот унижение…
О. Пашина
―
Учительница унижала мальчика. У него назрело, он ее убил.
Е. Бунимович
―
Значит, я хочу Вам сказать, что да, вот вопросы, конечно… Ну, вопросы насилия – это немножко другие вопросы и… Ну, хорошо. Давайте так: в кабинете – да. Есть совершенно другой вопрос, который Вы меня… тоже давно мы его обсуждали, гораздо более, скажем так, опа… если говорить о школах, гораздо более опасная зона, например, школьные туалеты. Ну, вряд ли мы там поставим видео. Правда? И вот я просто хочу…
О. Пашина
―
Ну, вряд ли учитель пойдет…
Е. Бунимович
―
Нет, я не говорю сейчас про учителя. Я говорю сейчас, что унижение происходит не только со стороны учителя, как Вы понимаете. Да?
О. Пашина
―
Между школьниками.
Е. Бунимович
―
И между школьниками, между подростками. Это известная и опасная история. Но путем видео в туалетах вряд ли мы сможем ее вот таким образом…
О. Пашина
―
Ну, в коридорах хотя бы поставить видео. Да.
Е. Бунимович
―
В коридорах – да. Значит, я могу сказать, что, ну, по крайней мере у охранника, кстати, школьного я вот сейчас тоже… вот я возвращаюсь к своему детскому совету, потому что я хочу знать обратную связь. Одно дело – то, что мне отвечают – да? – официально. Нет. Видео сейчас фактические вот эти экраны стоят у всех охранников, по крайней мере было сказано…
М. Алимов
―
Когда кража какая-то…
Е. Бунимович
―
Да. То есть он отслеживает действительно экраны и так далее. И, кстати говоря, вы знаете, есть наши… Надо чаще все-таки разговаривать с ребятами, и тогда то, что происходит в классе тоже будет. Не обязательно для этого видео. Так сказать, родители и так будут узнавать, что у них там происходило в классе. Я могу Вам сказать, что вот все сейчас наезжают на охранников, но к вопросу об охране… охране школы тоже хочу сказать как о психологах. Все-таки у нас у самих нет... вот с нашим традиционным авось, у нас у самих нет этой вот психологии, что вот охранник в школе – это такая же важнейшая сейчас позиция как вот и учитель и, так сказать, директор, и все остальные. Это какой-то побочный такой вариант. И вот как сказали ребята, дело не в том, что они сами отвлекаются. А вот, говорят, у нас в школе охранник таскал учебники. Ну, так понимаете, он просто помогает…
О. Пашина
―
Подсобный как-то…
Е. Бунимович
―
Ну, несут там… Ну, сидит здоровый мужик. Да. А почему не помочь туда. Понимаете? То есть идет какое-то некое естественное…
О. Пашина
―
Хорошо, если таскает книжки.
Е. Бунимович
―
Да.
О. Пашина
―
На мобильнике я видела играют охранники, сидят.
Е. Бунимович
―
Ну, вот, пожалуйста, да.
О. Пашина
―
Какие там видеокамеры? У него там игра.
Е. Бунимович
―
Ну, вот такие вещи. Понимаете? Или, тоже возвращаясь, так сказать, к тому, о чем я разговаривал в пятницу, что я… для меня вообще нужна обратная связь. Узнаешь какие-то неожиданные для себя вещи, потому что – да, – видео есть везде, а вот, например, я не ожила сам, что у нас остались школы как проходные дворы. А некоторые участники совета сказали, что это большая проблема, потому что если через школьный двор может идти кто угодно и когда угодно, – да? – то это совершенно другая ситуация. И я думаю, что сейчас вот в это ближайшее время, в которое я буду запрашивать департамент, как это может быть сейчас, в нынешних условиях – да? – чтобы у нас были такие. Я понимаю, что есть проблемы в микрорайонах, но это надо решать по-другому, не за счет школьной территории, потому что если через школу может проходить кто угодно, – да? – то это никак с вопросом безопасности уже не стыкуется. Здесь надо понять, в чем здесь дело.
М. Алимов
―
Я вот сейчас вспомнил историю, помните, постоянно выходит в сеть, выкладывают какие-то фрагменты уроков, записанные учениками.
О. Пашина
―
Да.
М. Алимов
―
Вот по поводу видеонаблюдения. Да? Когда опять-таки градус непонимания достигает своего пика, начинают просто – да? – снимать, фотографировать. Какие-то речи, какие-то поступки, действия. Я вот подумал о том, что видеотрансляция, наверное, не решит всех проблем, потому что самое важное – это доверие. Когда нет доверия, понимаете, между родителями и учителем, это хоть везде повесь камеры, ничего не будет. Нужно доверие, то, что учитель… что учитель и родитель на одной волне, что мы хотим одного. Что мы чуткие, гуманные, – да? – что мы требовательные и так далее. А вот так технически поступать, ну, я, честно говоря, даже сам засомневался, что может ли вообще видеотрансляция что-либо изменить, потому что все, о чем мы говорим, ну, все… предмет нашего обсуждения, все это происходит спонтанно. Все это неожиданно. И естественно в классе мы не видим, что вот началась какая-то подготовка к какому-то ЧП.
Е. Бунимович
―
Ну, и потом есть еще один момент. Вы знаете, мы сейчас все время вот обсуждая этот вопрос, мы исходим из презумпции, так сказать, невиновности с точки зрения родителей. Да? То есть мы, к сожалению, я с этим тоже сталкиваюсь довольно часто, когда именно агрессия в семье и насилие в семье, и жестокость в семье приносят… и передача ее, так сказать, из поколения в поколение, я бы сказал даже так, – да? – она транслирует эту жестокость и во двор, и в школу, и в интернет, и куда хотите. И что нам теперь в каждую семью тоже ставить видеонаблюдение, – да? – о том, что там происходит? Вы знаете, я вот посмотрел недавно последний фильм Андрея Звягинцева «Нелюбовь». Мне кажется, что это слово, я подумал о том, как когда-то название книги Эренбурга стало названием эпохи – «Оттепель». Боюсь, что вот это слово «нелюбовь», написанное в одно слово, может оказаться названием нашей эпохи, потому что вот это самая трудная проблема, понимаете. То есть никакими видеокамерами мы это не решим. И изъятием телефонов мы это тоже не решим. Я, кстати, против меры. Я вообще не очень понимаю… Понимаете, любое средство коммуникации – это просто еще одна форма воспитания. То есть если это нормальный учитель, нормальная школа, то как бы это просто задача учителя объяснить вообще, как вот с этим телефоном вот…
О. Пашина
―
Ну, да.
Е. Бунимович
―
… когда его выключать, и когда его включать, что можно, что нельзя…
О. Пашина
―
В конце концов если у ребенка срыв, он, может быть, маме позвонит, скажет: «Мама, меня все достали…»
Е. Бунимович
―
Да. Это во-первых. Да мало ли что. Не только «все достали». Но мало ли что с ним случалось. Ну, что на перемене там, на уроке… У нас…
О. Пашина
―
Ну, нам говорят в школе, что мы несем ответственность за вашего ребенка. Вот он заходит в школу, все, мы за него отвечаем. Не приставайте к нам и не лезьте.
Е. Бунимович
―
Но я хочу напомнить еще, что у нас… если в других группах риска вроде есть какое-то сокращение, то если мы говорим о детях с проблемами здоровья, то у нас идет увеличение постоянное. Это тоже не секрет. Вы можете посмотреть любые графики и любые болезни, симптомы. Этот ребенок должен был позвонить там родителям, которые знают все эти вещи и так далее.
О. Пашина
―
Ну, да.
Е. Бунимович
―
То есть я даже не буду перечислять все то, зачем нужен, так сказать, телефон и все остальное. То есть вопрос культуры, вопрос воспитания, который мы не заменим видеокамерами, рамками и всем остальным…
М. Алимов
―
Да, вопрос…
Е. Бунимович
―
… и доверие, о чем Марат справедливо сказал. Понимаете, без взаимного доверия… Вот сама тема сегодняшней передачи… Как Вы ее назвали?
О. Пашина
―
«Как учителю защититься от ученика…»
Е. Бунимович
―
Вот. Это…
О. Пашина
―
«… а ученику от учителя».
Е. Бунимович
―
Это катастрофа. Если этот вопрос у нас встает, – да? – то есть если этот вопрос является массовым, надо просто закрывать образование. Да?
М. Алимов
―
Нет доверия…
Е. Бунимович
―
В принципе.
М. Алимов
―
Нелюбовь и недоверие.
Е. Бунимович
―
Если учитель должен – да, – защищаться от учеников, ученики от учителя, то все, это уже ни о какой системе образования говорить просто не приходится.
О. Пашина
―
Ну, вот нам уже пишут: «Росгвардейца в каждый класс поставить вооруженного».
Е. Бунимович
―
Ну, между прочим, я загадку в каждый класс… Но хочу Вам сказать, что когда-то опять же я хорошо помню, как все были в шоке, когда говорили, вот мы приехали там… какие-то наши корреспонденты показывали же. Вот мы приехали из Нью-Йорка, там в школе сидит внизу полицейский. Вот до чего они дошли. Там и так далее. Я могу сказать, почему у нас сегодня ЧОПы, а не полицейские. Полицейские дороже гораздо. Просто в бюджетах нет денег. Я в свое время этим занимался вопросом. Это просто… Если прямая полиция, то это еще просто дороже. А возможно, что и надо к этому переходить, как это не звучит печально и страшно. Но в любом случае надо переходить к абсолютным профессионалам в области охраны, которые понимают тоже, что такое психология, что такое ребенок, что такое подросток и так далее, и тому подобное. И никуда от этого мы уже не денемся. И Вы знаете, вот если возвращаться к этой нелюбви, – да? – вот это мне кажется, вот потеря доверия, потеря любви, замена ее на какие-то формальные моменты, будь то видео или будь то покупка всех гаджетов, будь то… как откупаются от детей. У нас потерянными сегодня являются совсем не только дети из нищих семей, а совсем даже наоборот – из семей, очень обеспеченных, внешне считающихся очень благополучными, потому что они заняты абсолютно другим. И они, так сказать… Да, дети приходят со всеми гаджетами, которые только можно, но вот этого… вот… вот этого прямого контакта, вот этого прямого общения с родителями нет.
О. Пашина
―
Ну, хорошо…
М. Алимов
―
С ними перестали говорить дома. Вот есть такая тенденция. Я тоже с этим совершенно согласен. С ними перестали дома говорить со многими. А с ними надо общаться. С ними нужно говорить, особенно с подростками, потому что вот нужно сесть и слушать, слушать, слушать, что они говорят.
Е. Бунимович
―
И относиться к этому серьезно, потому что…
М. Алимов
―
Не отмахиваться.
Е. Бунимович
―
Да. Не забывать свой собственный возраст, когда действительно трагическим восприятием могла быть и «двойка» на контрольной, и девочка, которая пошла в другую сторону тогда.
М. Алимов
―
Что угодно. Что угодно совершенно.
Е. Бунимович
―
Да. И все, что угодно абсолютно.
О. Пашина
―
Ну, мы идеализируем. Мы говорим о замечательных родителях, которые должны жить жизнью своих детей, об учителях, которые там… должен быть другом, наставником и все такое. А имеем-то мы совершенно другое. Мы имеем родителей, которые занимаются друг другом и этот ребенок им совершенно не интересен в данный момент. Учителю, у которого свои проблемы там семейные и все такое. Он приходит: я выполняю свою работу. Вот я прочитал им там лекцию на уроке. Все. Большего требовать невозможно. Может быть, все-таки какую-то систему все равно нужно иметь…
М. Алимов
―
Систему чего?
О. Пашина
―
Систему безопасности.
М. Алимов
―
Систему безопасности.
О. Пашина
―
Учитывая, что все равнодушны…
М. Алимов
―
Тогда…
О. Пашина
―
… учителя равнодушны.
М. Алимов
―
… потому что раз мы должны иметь систему безопасности, значит, мы не должны отказываться от того, что у ребенка есть мобильный телефон.
Е. Бунимович
―
Ну, не должны отказываться, но… Это очевидно. Но Вы знаете…
О. Пашина
―
А почему решили запретить? Почему…
Е. Бунимович
―
Я не знаю. Это просто такие формальные…
М. Алимов
―
По-моему, там вот речь… Обычно сторонники запретов говорят о том, что они на уроках ничего не делают, сидят, в телефон играют. Ну, вот я совершенно согласен с тем, что уже звучало на передаче. Но учитель для чего? Это его профессиональная работа. Да?
Е. Бунимович
―
А раньше записки бросали. Ну, какая разница?
О. Пашина
―
Ну, да.
Е. Бунимович
―
Да, да.
М. Алимов
―
И записки отбирались. Но не читались…
Е. Бунимович
―
А еще даже больше мешали в этом смысле проведению уроков.
О. Пашина
―
А так каждый, молча, сидит в своем телефоне.
М. Алимов
―
Если…
Е. Бунимович
―
Понимаете, да, если интересно, то интересно. Если нет, то, извините, какая разница? Пусть лучше в телефон тогда смотрит.
М. Алимов
―
Тем более что сейчас вот московский департамент запустил вот эту программу «Московская электронная школа»… Это я так, реплика вслух. Вот там, значит, есть возможность со своих гаджетов входить непосредственно в электронную доску, которая у учителя. Поэтому раз уж ты вот не можешь, – да? – послушай, вот телефон и ты – единое целое, давай тогда мы вот… И казалось, зло обратим во благо. Но давайте как-то искать выход, а то действительно получается некий коллапс.
Е. Бунимович
―
Но если Вы заговорили о системе, кстати говоря, то система тоже к этому… Понимаете, – да? – вот эти формальные моменты, которые сегодня важны, сегодня все это срабатывает, все эти материальные моменты, формальные моменты. Но посмотрите, пожалуйста, на рейтинг российских школ, на рейтинг московских школ. О чем идет там речь? О государственной итоговой аттестации – ЕГЭ, ГИА. О… Причем о лучшим, так сказать, результатах. Да? Об олимпиадах. Да? Все то, о чем мы сейчас говорим – да? – и не можем не говорить, и, кстати, не 1-ю неделю. Я… В прошлый раз я не смог быть… быть в воскресенье еще до всей этой истории.
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Но ведь было тоже самое. Да? Среда агрессии. То есть это…
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Это все проходит мимо не потому даже, что люди в департаменте не понимают, но потому, что это количественно считается. Гораздо легче считать, понимаете, баллы по ЕГЭ или там по олимпиадам…
О. Пашина
―
… составить рейтинг.
Е. Бунимович
―
… составить рейтинг, чем вот это все то, что мы говорим об укладе школы, об атмосфере школы, понимаете. А как это замерить? Понимаете, вот это тот самый… А раз нельзя замерить, значит, все это, так сказать, ваши личное дело. Как мне ребята говорят, вот опять же если говорить о детском совете, есть вот эта… Кстати, мы говорили, допустите родителей. Извините, но я как человек, который занимался все-таки законодательством в области образования, хочу напомнить, что у нас управляющие советы-то есть. Понимаете, общественно-государственное управление прописано во всех законах. И вообще-то говоря, у нас сегодня день выборов – да? – в местные советы.
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Но и это тоже, так сказать, маленькое такое… микрокосм, о котором либо вы хотите, чтобы от вас что-то зависело, либо нет. Но в школе когда мне говорят: «У нас карманный совет», приходят ко мне и жаловаться, я говорю: «Ну, а Вы обращались в свой совет?» Если мы в школе…
О. Пашина
―
Не можем…
Е. Бунимович
―
… не можем организовать выборы такие… или это неправда, или… а если это правда, значит, это всем по барабану. Тогда… А что мы тогда можем сделать, понимаете? Вот если я, вот я… угла мощных, в свое время как председатель комиссии по образованию мог разговаривать там с чиновниками, с ведомствами, там ругаться. Пожалуйста. В данном случае, если вы не хотите школьным самоуправлением, уважаемые родители, – да? – если вы не хотите тратить свое время, силы, вступать в какие-то конфликты, проблемы, ничего невозможно.
О. Пашина
―
Ну, а многие не хотят. Многих устраивает такое положение, что школа отвечает…
Е. Бунимович
―
Сдали – да? – там в камеру хранения…
О. Пашина
―
Сдали и сдали. А дальше как…
М. Алимов
―
Что получается из этого, мы же видим.
О. Пашина
―
Александр из Саратова пишет: «А разве такой параметр как способность нравится детям, чтобы они любили, заложен при приеме в педагогические заведения и в учебный процесс?»
Е. Бунимович
―
Ну, во-первых, здесь сложный вопрос. Вопрос не в том, чтобы любили. Вы знаете, мы же все-таки… Я тоже больше 30 лет преподавал. Это не надо делать вид, что я… каждый человек может любить всех. Вопрос уважения достоинства. Так? Вопрос уважения достоинства каждого ребенка и внимания к нему. Невозможно любить всех и это правда. Да?
М. Алимов
―
Принятие.
Е. Бунимович
―
Да, принятие. Вообще эта ситуация, понимаете, более того я допускаю, что учитель может сорваться. Он такой же любой человек как и любой и так далее.
О. Пашина
―
Живой человек. да.
Е. Бунимович
―
Но у нас… Вы знаете, я историю, которую когда-то уже вспоминал, по-моему, даже на «Эхе» о том, как в той школе, в которой я учился – да? – вот у… учительница не только сорвалась, а потом на следующий день пришла и извинилась. И после этого… перед ученицей публично, причем в классе со всеми. После этого она получила книжку от Корнея Ивановича Чуковского «1-му советскому учителю, извинившемуся перед учеником». Понимаете? Это не заложено в нашей…
М. Алимов
―
… невозможно замерить…
Е. Бунимович
―
Да. Это невозможно замерить. И самое главное, что это огромный воспитательный потенциал есть у этого извинения за свою ошибку, понимаете. Вот это и есть… Это не унижение учителя, потеря. Это наоборот. Это… И вот это… Это изменение психологии вообще, которое вот должно быть заложено, потому что да, бывают срывы, бывает все, что угодно, но должны быть поиски выхода. Понимаете, у нас…
М. Алимов
―
… связь.
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Да, да. У нас должны сейчас… заложены законы о комиссиях по примирению, все, что хотите. Но это можно заложить-то заложить, а это должно войти в норму общества, в норму вот этой нашей жизни. Без этого, конечно, это произойти не может. Кстати, о реанимации. Конечно, формально мы тоже… Раз уж вспомнили.
О. Пашина
―
Да.
Е. Бунимович
―
Мы вот вместе с питерским уполномоченным 2 года этим занимались и добивались, чтоб родителей пускали, потому что на самом деле законодательно должны пускать. И, в общем, сейчас в последнее время нет таких жалоб. Надеюсь, что и нет. То есть, понимаете, можно здесь что-то делать. Это не то, что вообще ничего нельзя делать. Но нужно приводить в нормальный человеческий вид. Но совершенно правильно говорил Марат, представить себе, что школа – это какой-то отдельный остров, – да? – вокруг все будут орать, гнать из студии там вообще, поджигать кинотеатры, потому что не нравится кино. Да. Да. И, так сказать, и Бог знает, чем заниматься – да? – вместо нормального разговора, дискуссии, высказывания своего мнения там и так далее. А в школе при этом будет царить, так сказать, благоденствие. Этого быть не может. Вот это действительно зеркало, которое… причем увеличительное стекло, которое стоит перед обществом.
О. Пашина
―
Очень много смс-сообщений про то, как учителя травят учеников. Мне вот ситуация вообще… Вот у Марата интересно… А зачем учителя вообще травят учеников? Им вообще заняться больше нечем? Ну, ты пришел, сделал свою работу. Работа тяжелая, нервная. Зачем они вот… Просто не нравишься ты мне? Просто сорвать свое нервное напряжение?
М. Алимов
―
… так невозможно…
О. Пашина
―
Это для чего?
М. Алимов
―
… мне кажется, ответить как-то односложно. Я всегда думаю над этим, почему это происходит. И я иногда вижу даже это, – да? – что уж греха таить-то? Мне кажется, что все-таки от непонимания, от разности эпох, от того, что вот… Повторюсь о том, о чем я говорил. Вот мы потеряли какую-то… Мы теряем гибкость восприятия. Мы как бы вот выработали какую-то свою систему ценностей, своих требований. И учитель – это такая профессия, когда ты всегда над, – да? – потому что на тебя смотрят.
О. Пашина
―
И все, что не соответствует системе, бесит.
М. Алимов
―
Да. А вот то, что система маленькая учительская, не огромная, – да? – что она не гибкая, что ее надо менять, – это очень сложно принять. Проще сказать, что вы не соответствуете моей системе – да? – и вот получайте.
Е. Бунимович
―
Ну, и надо сказать, что Вы знаете, сама система как бы то ни было, она другая. Понимаете?
М. Алимов
―
Дети другие.
Е. Бунимович
―
Они не случайно сейчас, правда, пытаются отмотать назад, но я не думаю, что такое возможно сделать. Да, они стали разными. Они перестали ходить в одной форме мышиного цвета. Они перестали быть одинаково стрижены. Они перестали быть, так сказать, одинаковые по материальному своему, так сказать, достатку. Ну, более или менее там, понимаете. И ключевая проблема, как я не раз говорил, современной школы – это я и другой. Вот мы разные. В Москве даже говорить не о чем, так сказать.
М. Алимов
―
Да.
Е. Бунимович
―
Разные по… конфессионально, национально, по материально… политически, так сказать, как хотите, разные. Из разных семей. И вот это… Мне кажется, что наши, так сказать, традиционного, так сказать, учителя нашего, он к этому не готовый. Понимаете, вот к этому разнообразию всего. И это трудно. Это, так сказать, разные даже вот по языку. Сейчас много у нас, как Вы знаете, детей, для которых русский язык не является родным и так далее. То есть понимаете, ножницы реально у нас такие как мало, где в Европе. Это все выливается в школу. И вместо того, чтобы быть… вот такой выравниванием всех этих вещей, которыми должна по идее нести вот эта школа…
О. Пашина
―
Все обостряется.
Е. Бунимович
―
… образование, все это обостряется, и это вызывает наоборот реакцию – ты вот не такой, я не привык, я не то… Это трудно. Этому надо… Я еще раз, я неслучайно говорю, что худо-бедно мы знаем, как научить детей квадратному… решать квадратные уравнения. Как быть в этой ситуации, мы, во-первых, не знаем. Во-вторых, у нас нет ЕГЭ по этому поводу. Поэтому у нас никто это в прямую не спрашивает, пока не происходит. Так и здесь. Вот смотрите, вот произошла эта история, мы с Вами еще об этом говорим. А средства массовой информации уже говорят о другом: о дне Москвы, о… еще о чем-то. Дай Бог, чтобы все это… эти… Ну, вот это единственное, что из этой трагической истории, этой печальной истории может выйти, что кто-то какие-то выводы сделал. Но я очень боюсь, что это вот произойдет таким вот образом. Понимаете, следующее, следующее, следующее. Ухо привыкает, и все и пошло.
О. Пашина
―
Прошла эта тема – да? – надоела.
Е. Бунимович
―
Да, следующая… Она даже не надоела. Она просто ушла. Ушла с экранов. Ушла из…
М. Алимов
―
… кого-нибудь кого-то одного человека, охранника…
Е. Бунимович
―
Да.
М. Алимов
―
Там…
Е. Бунимович
―
Там и вот в этом районе при этом там. Да, вот в этом районе усилится…
О. Пашина
―
… и против мальчика достаточно жёсткие статьи. Поэтому, ну, как Вы считаете, а вот это оправдано то, что – да? – покушение на убийство уже? Сначала там что-то было… Хулиганские побуждения. Еще что-то. Ни по одной статье они не могли найти достаточных оснований, а статья «Покушение на убийство» было серьезное уже дело.
Е. Бунимович
―
Ну, Вы знаете, я вот не берусь давать оценку, потому что… Я просто еще раз говорю, поскольку это не мой регион, это не внутри, так сказать, всех этих следственных вещей, я не считаю возможным вот так вот, так сказать… Это очень нужно все детально, внимательно смотреть. Дети должны – подростки – нести всю ту ответственность, которую они должны нести. Но вся особенность работы с ними… Вот тоже у нас есть, знаете, такое: всех закрыть, всех запереть. Я хочу напомнить всем тем, кто очень любит ужесточать все и так далее, что, во-первых, представьте себе, куда они при этом попадают. А, во-вторых, поймите, что в этом возрасте они все равно выйдут потом. И ваши ощущения, что они будут там закрыты навсегда…
М. Алимов
―
Избавились от проблемы…
Е. Бунимович
―
Да. Не думайте об этом. Ну, у нас это называется как везде исправительной системой там и так далее, но рецидив…
О. Пашина
―
Пройдут-то они другие университеты.
Е. Бунимович
―
Но рецидив у нас другой. Да. Это… Я могу сказать, процент у нас серьезный рецидивов. Это реальность. Это тоже правда.
О. Пашина
―
По поводу нашего голосования: большинство родителей, как выясняется против досмотров детей в школах с целью безопасности. Только 32 процента поддержали эту меру. И 68 процентов наших радиослушателей считают, что это нарушает права их детей.
Е. Бунимович
―
Ну, да. В том виде, в котором сейчас предложено, это безусловно нарушает, тем более что все эти люди, которые сидят в школе при входе, они таких прав и вообще не имеют. Это тоже вопрос юридических прав. Вот за этим стоит очень много. В тех же аэропортах кто именно это делает, кто не делает и так далее. Это огромная…
О. Пашина
―
Ну, полиция имеет право досмотра.
Е. Бунимович
―
Конечно. Это огромная, серьезная проблема. И это как ужесточение, но результат-то от нее сомнителен.
О. Пашина
―
Это была программа «Родительское собрание». Евгений Бунимович, Марат Алимов. Я благодарю Вас. Всего доброго! До свидания!
М. Алимов
―
До свидания!