Иностранные языки в школе - Варя Горностаева, Ольга Чинарева, Константин Кругляков - Родительское собрание - 2015-09-06
К. Ларина
―
13 часов 13 минут, начинаем программу «Родительское собрание». У нас накопилось много тем, и только выбирай. Сегодня мы решили поговорить о том, как иностранные языки преподаются в наших школах, тем более что есть несколько инициатив по такому продвижению преподавания иностранного языка в российских школах. Давайте напомним, что, во-первых, появился китайский язык, появится китайский язык в качестве одного из предметов по сдаче ЕГЭ. Во-вторых, с этого года, как я понимаю, вводится обязательное изучение второго иностранного языка в школах, да? И, в-третьих – это, правда, далеко еще до этого, но, тем не менее, это событие важное – с 2022 года иностранный язык будет среди обязательных предметов в Едином государственном экзамене. Пока у нас сейчас это называется «по выбору», а вот чуть позже, с 22-го года, ЕГЭ будет обязательный иностранный.Итак, сегодня в нашей студии директор Вешняковской лингвистической гимназии №1389 Константин Кругляков. Здравствуйте, Константин.
К. Кругляков
―
Добрый день.
К. Ларина
―
Руководитель методического объединения учителей иностранных языков Центра образования Царицыно Ольга Чинарева. Здравствуйте.
О. Чинарева
―
Добрый день.
К. Ларина
―
И Варвара Горностаева, книгоиздатель, главный редактор издательства Corpus, но сегодня она в другой передаче. Не думайте, она правильно зашла в «Родительское собрание», поскольку Варя – конечно же, еще и мать. Девятиклассника?
В. Горностаева
―
Нет, шестиклассника.
К. Ларина
―
Шестиклассника. Поздравляю, поздравляю. Варь, вот давай с тебя начнем. Там сколько языков в вашей школе преподается?
В. Горностаева
―
Наша школа – как раз одна из тех десяти, про которые говорил министр Ливанов, потому что в ней второй язык… Она гимназия, поэтому они начинают учиться с пятого класса, и там сразу изначально был второй язык. Я сегодня даже проверила, вот в прошлом году там основной язык – это три часа в неделю, второй был два часа в неделю. Сейчас то же самое. То есть, в общем, это уже работает.
К. Ларина
―
А какие языки?
В. Горностаева
―
Основной – английский, а второй – немецкий/французский, по выбору.
К. Ларина
―
А английский с первого класса.
В. Горностаева
―
Ну, у них с пятого. Он сейчас поступил в этот пятый класс год назад, а когда он учился в нашей районной школе, то там язык был с третьего.
К. Ларина
―
А ты какими языками владеешь?
В. Горностаева
―
Я немножечко владею английским.
К. Ларина
―
Где учила? В советской школе?
В. Горностаева
―
Как все товарищи, я учила в советской школе, потом в советском инситуте, а потом таки все-таки учила так, чтобы немножечко что-то…
К. Ларина
―
Сама, да? Ну, школьные знания, они как-то пригодились в жизни, помогли? Ты заговорила после десятого?..
В. Горностаева
―
Нет, я не заговорила, но я все равно точно знаю, что школа мне что-то давала. Это все-таки, конечно, зависит от учителя все-таки. Было два учителя, которые были неплохи. Это очень важно.
К. Ларина
―
Тот же вопрос задаю всем остальным участникам разговора. Оль, а вы где учили язык? Вы преподаете английский. Понятно, что у вас профильное образование. А вот изначально в школе вы в обычной учились?
О. Чинарева
―
Нет, я училась в спецшколе. И нас тогда отбирали, было прослушивание. То есть, в спецшколу в советское время было попасть не так просто.
К. Ларина
―
Только по большому блату или по великому таланту.
О. Чинарева
―
Нет, ни блата, ни таланта, просто развитие ребенка. Там было определенное тестирование, и психологическое, и на знания, и на общее развитие. Но у меня бабушка моя приняла такое решение, убедила родителей, хотя в школу в эту было ходить далеко. Родители ездили в командировки, мне даже нанимали человека, чтобы меня провожали в эту школу, потому что бабушка не могла этого делать. И она сказала, что это будет твой хлеб, хотя я хотела в то время быть врачом.
К. Ларина
―
Да, то есть, бабушка определила вашу жизнь дальнейшую?
О. Чинарева
―
Да, и действительно жизнь сложилась так. Но потом в школе мне очень понравился язык, у нас были хорошие преподаватели. Параллельно уже в старших классах я училась на курсах, для того чтобы поступить в ИнЯз Мориса Тореза, потому что это было тоже не так просто поступить. И у меня на третий год обучения на курсах преподавательница была американка.
К. Ларина
―
Ух ты! То есть, носитель в кой-то веки. Вообще тогда это такая редкость была.
О. Чинарева: 77
―
й год.
К. Ларина
―
Носителей-то не было никаких.
О. Чинарева
―
И поэтому, когда я сдавала экзамен в Мориса Тореза, то получилось так, что со мной просто преподаватели говорили, они забыли о том, что это был экзамен.
К. Ларина
―
Так, Константин, ваш путь.
К. Кругляков
―
Путь Константина. Константин – вообще-то директор школы, гимназии сейчас лингвистической. По профессии я учитель истории и обществознания.
К. Ларина
―
Но язык-то вы знаете какой-нибудь.
К. Кругляков
―
Ну, какой-то знаю. Я заканчивал немецкую спецшколу на Федеративном проспекте, тогда знаменитая была школа имени Германа Матерна, она так называлась, №70. И, в общем, закончили мы эту школу. Затем курсы где-то я прошел, уже будучи директором школы на Таганке, я несколько освежил, это несколько лет назад было, курсы немецкого языка. Ну, поскольку жизнь не была связана с немецким, и вообще из нашего выпуска мало кто связал свою жизнь с языком… Ну, это было вызвано и закрытостью страны, и, может быть, еще какими-то проблемами. Но, тем не менее, могу сказать, что школа была замечательная, уровень учителей был очень высоким, и в жизни мне это очень помогает до сих пор. То есть, я общаюсь на немецком языке. Да, конечно, есть ошибки, но я все понимаю. И именно та школа, которой мне довелось руководить много лет, с 94-го года, я, собственно, ее и строю по принципу той школы, в которой я учился когда-то и которая сейчас, слава богу, процветает. Она сейчас 1269, по-прежнему в том же месте и работает.
К. Ларина
―
Вот смотрите, неспроста я вас отправила в далекое советское прошлое – чтобы вот показать буквально, насколько изменилась мотивация за эти годы. Потому что тогда, безусловно… я тоже, как и все присутствующие, продукт советской школы и совершенно не собиралась заниматься никакими языками, были у меня совсем другие мечты, поэтому языков никаких я до сих пор и не знаю, к своему огромному стыду, признаюсь в этом. Но действительно тогда, в советское время, если человек не думал о том, что он будет работать с языком, вот как вы говорите, Оля, что это будет моим хлебом, да? То и не было причин для его изучения. Потому что ни в какую заграницу никто не собирался уезжать. Там, в какую-нибудь Болгарию в крайнем случае, или ГДР, или что там еще бывает, бывало в то время. А так, чтобы работать в ИнЯз, тогда это совершенно другой путь – это репетиторы, это курсы, это всерьез. То есть, к школе, к обычной советской школе этот путь не имел никакого отношения.Мой следующий вопрос: сегодня какова мотивация для изучения иностранных языков в школе у детей? Варь, с тебя начну опять. Это уже необходимость, да, на твой взгляд?
В. Горностаева
―
На мой взгляд, абсолютная необходимость, потому что, мне кажется, они все-таки понимают очень рано, что английский, английский, все-таки я подчеркну, что в первую очередь английский – это абсолютно необходимая вещь для жизни в том самом пространстве, которое им так нравится, сегодняшним детям. Потому что все-таки признаемся себе, что чтение у них не на первом месте, увы.Но есть, тем не менее… Вот, если можно, я поделюсь своим прекрасным ноу-хау, которое я совершенно случайно обнаружила два года назад. Я за… собственно, не застукала и не застала. Ребенок мой сидел смотрел какие-то сериалы. И меня осенило, я сказала ему: ты можешь смотреть все, что хочешь, я не буду тебя ограничивать ни в возрастном… Ему было, соответственно, тогда лет 10. Сейчас ему 12. Пожалуйста. Но ты смотришь их на английском, и никаких русских субтитров. Английские субтитры, английский язык, и все. И это дало совершенно фантастические результаты. Я не про сериалы говорю и не про игры, я говорю про их включенность в сегодняшнюю жизнь. Они чувствуют себя все-таки частью мира, в отличие даже от нас. Для них это важно. Ну, для некоторых. Некоторые чувствуют, некоторые не чувствуют. Но те, которые все-таки как-то живут с ощущением, что они часть большого сообщества, для них это становится очень важно. И, в общем, мне кажется, что им очень нравится…
К. Ларина
―
То есть, предмет первой необходимости.
В. Горностаева
―
Им очень нравится как-то плавать в этой воде, и для них это важно. Ну, во всяком случае, вот мой ребенок продемонстрировал мне же, что это прямо очень правильный способ.
К. Ларина
―
Кстати, я тоже об этом помню, что даже в советское время в странах Восточной Европы, советской Европы, у них тоже было достаточно примитивное преподавание, простое – если, опять же, языком не заниматься всерьез – английского языка. Но они все, в отличие от советских детей, говорили и понимали английский язык, потому что у них не было дубляжа, все американское кино иностранное показывалось на языке. Правда, там титры были местного. Но они все говорят по-английски.
В. Горностаева
―
Да, я как-то спросила коллег своих на книжной ярмарке: почему вы все так прекрасно говорите? Они говорят: да потому что у нас все шло по-английски всегда, мы смотрели все фильмы по-английски.
К. Ларина
―
Ну, вот про мотивацию давайте тогда теперь уже у вас спросим, у профессионалов. Оль, пожалуйста, на ваш взгляд.
О. Чинарева
―
Я совершенно согласна с Варварой, что ребенок должен чувствовать себя частью вот этого самого пространства. Но вот здесь мне бы хотелось на два момента обратить внимание.Во-первых, это, безусловно, социальный статус семьи, потому что сам по себе он вдруг ни с того ни с сего так чувствовать себя не будет. Это первое. Ну, или второе. И учитель, который с ним работает, он тоже должен создать вот это пространство в школе. И сейчас для этого есть все возможности, потому что в школе есть интернет, в школе есть интерактивные доски, есть возможность организовывать встречи по Скайпу. Вот у нас, например, только в прошлом году были Скайп-конференции с ребятами из Канады, Австралии, Англии, Грузии. Грузия тоже на английском языке. То, что мультфильмы, фильмы должны смотреться с титрами на английском, мы об этом говорим на родительских собраниях обязательно. Потому что пускай даже они 100% не понимают всего, но у них идет все время это фоном. То есть, это очень важно. Конечно, поездки, обмены и так далее. Но когда это есть, и если есть это у большинства ребят в классе или в параллели, то волей-неволей все в это вовлекаются. И вплоть до того, что они даже общаются смсками на английском языке. Не говоря уже о том, что ведь длиннее можно послать за одну и ту же цену смс на английском, нежели на русском. Это мне, кстати, сказали мои ученики. Это то, что касается первого языка. То есть, в любом случае… и мифы о том, что вот язык с первого класса мешает изучению родного – абсолютно не так.
К. Ларина
―
Одно другое дополняет.
О. Чинарева
―
Абсолютно. Как и второй не мешает изучению первого иностранного. Потому что вот у меня тут целый список слов только на буквы А и Б, которые у нас с вами заимствованы из французского, немецкого, английского и так далее.
К. Ларина
―
Оль, но есть это понимание у школьников, что это действительно предмет первой необходимости, хотя бы один иностранный язык?
О. Чинарева
―
Я бы так сказала, что у большинства. Но, конечно, не у всех, конечно, не у всех.
К. Ларина
―
Константин, ваши ощущения. Опять же, вот про мотивацию спрашиваю, насколько она изменилась за эти годы, и как у вас это происходит.
К. Кругляков
―
Ну, вот на примере, о котором я говорил раньше, я согласен с коллегами здесь по поводу того, что… в нашей школе, например, когда из выпуска два человека связали свою жизнь с немецким языком. Сейчас другая ситуация. Во-первых, для того, кто учит язык, одно из главных правил – это понимать, зачем он это делает.
К. Ларина
―
Вот, это первое, что спрашивают на курсах на любых, когда приходишь.
К. Кругляков
―
Я вот сейчас буквально с начала учебного года вызвал своего заместителя, который вот курирует, в общем-то, все иностранные языки в школе, и попросил провести такой опрос: зачем ты изучаешь английский, немецкий или китайский язык? Если с малышами… Я сейчас пока не знаю результатов, я их получу на следующей неделе, но в старших классах мотивация очевидна. То есть, человек, который владеет английским или китайским, а если еще и обоими языками, то он явно прагматическую цель преследует, достигает. Он конкурентоспособен на рынке труда, он понимает, что он может работать в крупной компании, в российской, международной, в Китае. То есть, понятна эта мотивация.Вот сложнее мотивировать младших школьников. На начальном этапе как это происходит? Ну, все остальные люди, будем так говорить, на бытовом уровне, в связи с развитием страны, открытости страны, туризмом, чувствуют свою ущербность элементарно даже в отеле, на улице, на экскурсии. Это тоже мотивирует. Но я согласен, конечно, что это не абсолютно у всех. Вот мне будет интересно посмотреть этот опрос, особенно на начальном этапе.
К. Ларина
―
Но вы согласны вот с Ольгой, что изучение иностранных языков, одного, второго, а может быть, даже и третьего, ни в коей мере не ущемляет права родного языка и родной культуры?
К. Кругляков
―
Конечно же, нет. Изучение иностранного языка развивает ум, внимание, память, и все это трансформируется на другие учебные предметы, в том числе и на русский язык. Изучение языка иностранного – это не просто для того, чтобы говорить, да? Мы можем сказать, что вот англичане все знают английский, американцы – тоже. Они что, все грамотные? Нет, далеко не все, да? Образованные интеллектуалы. То есть, язык – это не средство как бы вот, что я его выучил и просто на нем говорю, а это средство постижения мира, культуры той страны, язык которой ты изучаешь. Все это развивает. А любое развитие, как может оно негативно сказаться на родной речи? Конечно, нет.
К. Ларина
―
Вспоминаю все время героя шолоховской «Поднятой целины» Макара Нагульнова, помните, который изучал английский язык для того, чтобы, когда придет мировая революция, чтобы было о чем поговорить.
К. Кругляков
―
Эсперанто изучали, помните, в Красной армии изучали эсперанто.
К. Ларина
―
Да, эсперанто, да-да-да-да-да.
К. Кругляков
―
Чтобы пойти делать мировую революцию и общаться, так сказать, с порабощенным классом.
О. Чинарева
―
Ну, а про культуру и язык, ведь Гумбольдт, лингвист известный, он говорил, что для того, чтобы выучить язык, нужно перейти из одного круга в другой. Это как раз о том, что это совершенно другой пласт культуры, социокультурные знания, и без этого изучение иностранного языка тоже невозможно. Поэтому действительно человек становится человеком мира, это обогащение, это другой подход.
К. Ларина
―
Теперь то, что касается еще одного мифа, хотя, может быть, это не миф. Мы так привыкли, воспитываемся в таком пространстве, что когда речь заходит об изучении иностранных языков, возникает опять какая-то такая терминология способности и неспособности к изучению иностранного языка. Я это тоже помню с советских времен. Скажите, пожалуйста, существует такая проблема? Есть ли дети, которые неспособны изучить иностранный язык? Есть вообще такое понятие, как талант к изучению языка, или нет? Или это то же самое, как говорят, не знаю, человек не способен изучать русский язык, человек не способен изучать химию, физику, биологию, географию и ОБЖ. Вот на Олю смотрю.
О. Чинарева
―
Ну, русский язык. Есть такое понятие, как врожденная грамотность. Ровно так же с иностранными языками. Есть кто-то, кто берет это просто моментально. Ну, во-первых, это память, конечно, это и слуховая память, и ассоциативная и так далее. Кому-то это сложнее. Вот, собственно, и все. То же самое с математикой. То есть, как с любым предметом.
К. Ларина
―
То есть, ничем не отличается.
О. Чинарева
―
Нет.
К. Ларина
―
А как ребенок-то? Есть талант к языкам, Варь, как ты чувствуешь?
В. Горностаева
―
Я не знаю про талант, но то, что он это впитывает абсолютно, что называется, как губка – абсолютно так.
К. Ларина
―
Ему это легко?
В. Горностаева
―
Легко. Это все совершенно уходит само туда, он ничего не учит. Оно просто входит и остается.
К. Ларина
―
Это еще от педагога, конечно, зависит.
В. Горностаева
―
Да, вот это очень важно.
О. Чинарева
―
И должна быть подпитка. Вот как вы говорите, губка. Если это только – особенно если это начальная школа – сорок минут в школе два раза в неделю и больше они с этим не встретились, то, конечно, это все уходит.
К. Ларина
―
Давайте, мы сейчас новости слушаем, потом продолжим наш разговор.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Ну, мы тут предаемся воспоминаниям. Бойцы вспоминают минувшие дни, как хорошо было прежде, как хорошо мы плохо жили. Говорим мы сегодня про иностранные языки в школе. Еще раз представлю наших сегодняшних гостей, экспертов. Директор Вешняковской лингвистической гимназии №1389Константин Кругляков. Ольга Чинарева, руководитель методического объединения учителей иностранных языков Центра образования Царицыно. ИВаря Горностаева, книгоиздатель и мать.
В. Горностаева
―
И женщина.
К. Ларина
―
И женщина. А теперь давайте поговорим про методики и про системы преподавания, раз уж мы начинаем сегодня вот с советских времен. Опять же, у меня вопрос к профессионалам, к вам как к профессионалам. Насколько изменилась методика преподавания вот с того времени? Вот то, что касается различных вариантов и систем преподавания, различных учебников, различных авторов. Имеет ли значение действительно наличие в школе хотя бы одного носителя языка, который говорит с вами на родном языке, в смысле, на иностранном как на родном? Существует ли такая система обмена среди преподавателей? Потому что в советское время тоже невозможно было. У нас люди, которые преподавали иностранные языки в школе, вообще никогда в жизни не видели настоящих иностранцев, но, тем не менее, считались профессионалами. Ну, сегодня все-таки другое время, хочется на это надеяться. Ну, давайте вот по этому поводу немножко поговорим. Константин, давайте, вам слово.
К. Кругляков
―
Ну, конечно, что-то изменилось, но, по большому счету, вот старая спецшкола советская, которую я заканчивал, немецкая, она впитала в себя все самое… те самые принципы, которые обеспечивают удачность и успешность в изучении языка.
К. Ларина
―
Проверено временем, что называется.
К. Кругляков
―
Проверено временем. Я для себя могу выделить четыре таких условия, которые, как показала практика, действуют железно и приводят к успеху в изучении иностранного языка. На первое место надо поставить, я так понимаю, профессионализм преподавателя, именно кадры. То есть, человек должен обязательно стажироваться в стране изучаемого языка, он должен владеть методикой. И человек, который… ну, для которого это жизнь, да? Он должен хорошо и честно работать.Второе условие – безусловно, это методика, это коммуникативная так называемая методика, когда ни слова на уроке нельзя произносить не на языке. Английский – значит, на английском языке. Немецкий – значит, на немецком языке. Вот в нашей школе все учителя немецкого разговаривали на немецком. Будь он классный руководитель, он заходил, делал какие-то объявления – все на немецком. Встречал тебя, что-то спрашивал – все на немецком. Для нас в современной школе это достаточно проблематично. Особенно, говорят, как это так, в первом классе, и уже ничего не говорить по-русски? На самом деле весь мир так учит, это такое погружение в среду.
Но если говорить о третьем условии, конечно, очень важно, это уже не дань моде какой-то, но желательно, чтобы был носитель языка, который хотя бы, пусть не постоянно эта роскошь, но эпизодически преподавал.
Ну, и четвертое – это создание среды такой языковой, особой ауры в учебном заведении. То есть, это и какие-то обмены, безусловно, между школьниками, это вечера различного рода, творческие конкурсы…
К. Ларина
―
Спектакли.
К. Кругляков
―
… радиогазеты, постоянное общение, работа в парах, работа, там, найти ошибку. То есть, погружение в среду. И вот эти четыре правила – может быть, я что-то еще забыл – железно работали в советской спецшколе, попасть в которую было большим жизненным – это элитная школа – успехом родителя, отдать туда своего ребенка. Но, однако же, это было.
К. Ларина
―
То есть, они говорили, вот в отличие от всех детей, которые учились в советских обычных школах, изучали язык традиционным способом, они говорили, вы говорили, когда учились вот в такой школе, с самого первого класса.
К. Кругляков
―
И вот это дает результат. И, несмотря на то, что я не связал свою жизнь с языком, и было это уже много лет тому назад, это вот как-то все осталось. И особых способностей, вот возвращаясь к прошлому вопросу… тут же что-то остается по-любому у человека. Вот даже говорят, есть сангвиники, холерики, флегматики. Почему-то говорят, сангвиники лучше осваивают, кто-то – хуже. Конечно, везде разные способности.
К. Ларина
―
А вы кто?
К. Кругляков
―
Ну, судя по всему, средней способности.
К. Ларина
―
Нет, холерик?..
К. Кругляков
―
Отнесем к флегматикам. Но, тем не менее, да, если педагог все это учитывает, все эти моменты, кто-то лучше, кто-то хуже, но все владеют. Вот это важно нам сейчас достичь, вот такая задача стоит, чтобы каждый чувствовал себя образованным интеллектуальным человеком. Ну, в России в 19 веке все интеллектуалы владели языком: греческий тяжелейший, латынь, французский. Ну, вот так вот, без этого, конечно, сейчас не очень хорошо, мягко говоря.
К. Ларина
―
Оль. Вы там записывали, когда слушали Константина.
О. Чинарева
―
Да, я совершенно согласна с кадрами. Наверное, я здесь вот приеду пример на китайском. У нас уже десять лет в школе изучается китайский язык. Начали мы с пятого класса, уже есть несколько выпусков. То есть, совершенно верно, прежде всего стоял вопрос: кто будет учить? И за год до этого мы уже начали готовить кадры.Второй момент – это, конечно…
К. Ларина
―
А как вы, простите, их готовите? Где вы их берете?
О. Чинарева
―
Сейчас у нас уже есть и свои кадры, которые закончили Городской педагогический университет, приехали выпускники Благовещенского университета, в том числе и кандидаты наук, и авторы сами учебников. Нам помогала на первых порах директор школы 1948 Семенова, помогала нам Ван Луся, которая была когда-то методистом по китайскому языку в школе. То есть, без кадров, без методистов и без объединения и понимания того, что все должны работать в одной системе… Понятно, что у каждого педагога тоже свой темперамент, но должна быть своя стратегия развития и цель. Если все работают для достижения определенной цели, с определенной системой требований общей, то все-таки вот будут те результаты, что любой будет знать по крайней мере на хорошем среднем уровне.Также у нас работают носители языка, ребята ездят на стажировки ежегодные в Китай, потому что для такого сложного языка, конечно, среда должна быть создана. И определенная культура создается. То есть, посвящение в китайцы. Вот приходят пятиклассники, одиннадцатиклассники их посвящают. Но вообще мне кажется, что вот язык должно быть учить модно. Да, в старшем классе они уже понимают, для чего, но это должно быть модно, понимаете, ну, круто, как это сейчас говорят. И вот какая-то атрибутика. Вот у него есть шарфик, он принадлежит к этому классу. У нас Новый год китайский обязательно отмечается, приглашаются даже представители посольства китайского. То есть, вот эти все моменты, они поднимают значимость.
К. Ларина
―
А ты что добавишь к этому, Варь?
В. Горностаева
―
Ну, я, опять же, как мать и как женщина, которая про методики не очень может, я, тем не менее, хочу сказать, что распространились же за это время, собственно, годами и десятилетиями проверенные западные методики. Потому что, ну, вот в нашей школе, например, это очень распространено. И они занимаются как-то очень… я просто никогда не заканчивала спецшколу, а, собственно, училась в обычной школе с обычным преподаванием, понятно, что это все было по советским учебникам, и ни по чему другому. А у этих учебники какие-то другие совсем, с какими-то милыми рассказами и картинками. И это очень хорошо. Кроме того, я должна сказать, что…
К. Ларина
―
А учебник выбирает преподаватель, да? Там бесплатные учебники, или как, вот скажи мне, в вашей школе?
В. Горностаева
―
Что-то выдает библиотека, что-то мы покупаем сами.
К. Ларина
―
Хочу просто, раз про это мы заговорили, про учебники сейчас отдельно, думаю, успеем поговорить. Тут такая ситуация, мой следующий вопрос: насколько вообще свободны сегодня учителя вот в выборе методик, учебников, программ преподавания? Потому что, что касается всех остальных предметов, мы знаем, к чему сегодня стремится наша система образования, как всех под одну гребенку немножко причесать. Вот насколько пространство в изучении иностранного языка в этом смысле пока свободно? И в этой связи мой вопрос тоже: что изменит в системе преподавания обязательный ЕГЭ, вот это вот все, когда станет обязательным для сдачи ЕГЭ и прочее? Ну, Варь, ты закончи…
В. Горностаева
―
Нет, что я хочу сказать? Собственно, мы опять возвращаемся к самому главному, а именно к преподавателю. Вот в этой нашей прекрасной гимназии 1567 невероятно совершенно поставлена вся эта лингвистическая история, потому что они просто живут… это, конечно, не спецшкола, но они бесконечно ставят спектакли, они бесконечно…
К. Ларина
―
… говорят.
В. Горностаева
―
… говорят. Летом они берут детей, едут… раньше ездили, сейчас, наверное, это уже немножечко прекратится на некоторое время. Они ездили в Кембридж. И при школе были организованы лингвистические курсы теми учителями, которые преподают, собственно, обычную программу. И вот все это вместе, и школьная программа, и факультативная программа в виде, не знаю, кембриджских курсов, работала совершенно потрясающе. Потому что вот, например, мой старший сын, который ее закончил в 2003 году, он потом уехал учиться, собственно, в Англию, без единого репетитора, вообще без всего. У него не было ни малейших проблем после окончания этой школы.
К. Ларина
―
То есть, он понимал, что ему говорят, и его понимали.
В. Горностаева
―
Не то слово. Он просто абсолютно владел этим языком, почти как вторым. И, ну, вот, собственно, я уповаю на то, что это продолжится и сейчас уже с этим ребенком. И там есть какой-то специальный… вот то, о чем сказала Ольга, там, ну, модно – не модно, но это страшно важно для них, они прямо в этом живут, и для них это очень как-то симпатично и привлекательно.
К. Ларина
―
Ну, вот теперь по поводу учебников в системе преподавания, насколько свободно сегодня это пространство. Давайте опять с вас начнем, Константин.
К. Кругляков
―
Ну, давайте так говорить, что, во-первых, есть государственный образовательный стандарт. В соответствии с этим государственным образовательным стандартом…
К. Ларина
―
Улыбаться сразу перестали все, сразу же.
К. Кругляков
―
… государство обеспечивает закупку учебников. И они бесплатные, эти учебники. И, соответственно, учитель должен работать по этой программе, потому что это мониторится через электронный дневник, сейчас системы там записи всякие идут и так далее. Предложить пособие дополнительное школа вправе, но, естественно, оно уже будет платное. Родители могут его приобретать, а могут и не приобретать его, это дело сугубо добровольное. Можно предлагать, можно нет.Я могу сказать так, что вот эта линейка, например, по английскому языку Верещагина – Афанасьева со второго по последний класс, она, в общем-то, тоже с учетом зарубежного опыта, но, как говорят учителя английского языка, есть пособия оксфордские, кембриджские, макмиллановские, которые, в принципе, ту же цель преследуют, но подача материала несколько иная, более выигрышная. Они сопровождены, эти пособия, DVD, например, чего нету у Ананасьевой – Верещагиной. Они… ну, понятно, CD тоже есть, но, как мне учитель сказал, что там на русском языке «послушайте и повторите», например, уже идет как-то. Картинки другие, бумага другая, игрушки там прилагаются. Ну, в общем-то, здесь самый лучший вариант – это сочетание того и другого. Но сложность в том, что не все родители готовы заплатить за это или отказываются это приобретать. Здесь нужно… роль учителя здесь очень большая. Ну, а непосредственно как вести урок – это, конечно же, творческая профессия, никто здесь с палкой не стоит. И если учитель профессионал, то он, соответственно, даже вот если учебники, картинки не те, конечно, он должен свою работу делать хорошо.
К. Ларина
―
Понятно, что все-таки у вас лингвистическая гимназия, и люди у вас все выбирают, наверное, для сдачи ЕГЭ иностранный язык. Или у вас обязательный он?
К. Кругляков
―
Мы в соответствии с законом, а ЕГЭ пока у нас по выбору.
К. Ларина
―
Но все выбирают иностранный язык для сдачи?
К. Кругляков
―
Большинство. Есть ребята, которые очень хорошо владеют языком, но, тем не менее, не выбирают этот экзамен, потому что он не требуется в тот вуз, в который они поступают. Для нас это несколько обидно, но, тем не менее, такое бывает. Большинство выбирает. Но это тоже, в общем-то, показатель.
К. Ларина
―
Тогда вторая часть моего вопроса сразу же к вам. Когда станет обязательным иностранный язык для сдачи единого госэкзамена, это каким-то образом повлияет на мотивацию, что называется?
К. Кругляков
―
Конечно, повлияет на мотивацию. Это не только на мотивацию, тут речь идет не только о детях, тут речь идет о руководителях образовательных организаций, как это сейчас называется. Потому что что происходит? Вот обычная школа, предположим, возьмем, где там пять учителей иностранного или десять, в зависимости от количества детей. Кто вообще контролирует изучение иностранного языка? Как правило, директор не знает языка. Завуч, который контролирует химию, математику, русский язык – тоже.
К. Ларина
―
А завуч по иностранным языкам?
К. Кругляков
―
Завуч по иностранным языкам – нет такой как бы…
К. Ларина
―
А, это у нас был, потому что у нас школа…
К. Кругляков
―
Да, в спецшколах советских это было. Поэтому, собственно, они… администрация никак это… А теперь представьте себе, ЕГЭ вводится в 22-м году. И, соответственно, как на лакмусовой бумажке, результаты ЕГЭ для директора уже показатель профессионализма преподавателей.
К. Ларина
―
То есть, тогда он будет по-другому относиться к кадровому отбору, да?
К. Кругляков
―
Безусловно, он увидит. Ответственность какая-то возникает перед родителями непосредственно по результатам ЕГЭ. А сейчас не выбрали иностранный язык – ну, и не выбрали, выбрали другие предметы, собственно говоря. Цифры-то… вот интересные цифры, кстати, мне хочется, если вы мне позволите…
К. Ларина
―
Конечно.
К. Кругляков
―
Ну, вот в Москве у нас около 70 тысяч выпускников, плюс-минус колеблется каждый год. По-моему, 65 тысяч или 66 в этом году в Москве. Значит, экзамен сдавали 15 тысяч. 15 тысяч наших школьников пошли добровольно на экзамен по иностранному языку. 14 с лишним тысяч – это только английский, все остальные языки, немецкий, французский – это уже по 300 с чем-то человек. Они сдавали. Но что это? Это 24% от всех выпускников. Это интересно. А как сдали? А сдали хорошо. Примерно 6 тысяч сдали на отлично, то есть, очень хороший балл набрали. Ну, остальные на хорошо, будем так говорить. Средний балл ЕГЭ по городу – 64 балла. Ну, если мы умножим на 3, это 190 из трех предметов считается уже хороший результат, 220 – отличный. Но это, представляем себе, да? Каждый четвертый пошел на этот экзамен. По России это 8%. Трудно сказать, от 800 тысяч 8%. То есть, есть проблемы, конечно, безусловно. А теперь обязательный с 22-го года. Но к этому же надо идти, к этому надо готовиться. Это приведет, безусловно, это хороший шаг, я его поддерживаю…
К. Ларина
―
Можно было и пораньше, не с 22-го, пораньше бы начать.
К. Кругляков
―
Ну, дайте разгон какой-нибудь.
О. Чинарева
―
У нас, кстати, в школе от 65% до 75% выбирают…
К. Ларина
―
Иностранный, да?
О. Чинарева
―
Да, каждый год. И средний балл вот в этом году у нас 75, в прошлом году был около 80. То есть, вот это как раз к вопросу, о чем я говорила. Но у нас есть дополнительные часы иностранного языка за счет того, что у нас центр образования, и есть не бюджетные часы иностранного языка. То есть, у нас к трем базовым часам с 5-го по 7-й еще два дополнительных, а с 8-го класса, 8-й – 9-й – по одному обязательно, а те, кто выбралисоциально-гуманитарное направление, то по два дополнительных часа.И вот на эти часы уже, да, пособия выбираются по рекомендации учителя, но и по согласованию с кафедрой. Потому что, в частности, как вы говорите: кто проверит? Я долгие годы была завучем, это не называлась завуч по иностранным языкам. Сейчас вот руковожу метод-объединением, ну, в общем, уже больше двадцати лет. И у нас в метод-объединении более сорока учителей иностранного языка. Четыре – немецкий/французский, остальные – английский. Где-то процентов 30-40 у нас сдали TKT, кто-то по своей инициативе, кому-то мы помогали. У нас в школе работают эксперты Microsoft, то есть, люди, которые участвуют в международных вебинарах, конференциях, проектах и так далее. И обязательно мы стараемся согласовывать позиции. Это вот о чем я говорю, чтобы был один подход. Очень много внимания уделяется оцениванию, потому что это очень серьезная проблема, выработка критериев оценивания и так далее. я не могу сказать, что все идеально, потому что, конечно, войти в каждый класс и каждую минуту отследить, что происходит, нельзя. Но, тем не менее, я думаю, что вот показатель выбора в таком количестве языка и такой средний балл говорит о том, что работа идет…
К. Ларина
―
Ну, а вот то, что касается 22-го года, это каким-то образом повлияет на систему преподавания?
О. Чинарева
―
Безусловно.
К. Ларина
―
Улучшит ситуацию.
О. Чинарева
―
Больше ответственности. Ну, и больше напряжения тоже, конечно, конечно. Потому что все-таки, когда идет выбор, то выбирают те, кто, ну, почти все те, кто могут. Некоторые все-таки выбирают, поскольку нужно этот предмет сдавать или на всякий случай – есть и такой процент.
К. Ларина
―
А хватает времени? Вот когда мы сейчас говорим о том, что вводится второй обязательный язык, да?
О. Чинарева
―
На самом деле по поводу второго обязательного еще нету приказов, поэтому еще в этом году этого нет.
К. Кругляков
―
Да, и там же министр сказал Ливанов, что дается год на…
К. Ларина
―
Для того чтобы подготовиться. Потому что, да…
В. Горностаева
―
Даже чуть ли не пять лет он назвал.
К. Ларина
―
Нет, пять лет – это вот когда будет в 22-м году обязательный единый, ЕГЭ.
В. Горностаева
―
Это не пять.
К. Ларина
―
А сколько? Какой сейчас?
В. Горностаева
―
Сейчас 15-й, Ксюш, не хочу тебя огорчать.
К. Кругляков
―
Не, ну, первый язык мы выучили уже давно, поэтому пора второй уже вводить.
О. Чинарева
―
А потом на самом деле, вы знаете, вот у нас было время, когда в гуманитарных классах и в правовых, экономических второй язык был обязательным. И, скажем, поступая в вуз, они выбирали второй. Или сейчас, вот если введут ЕГЭ по китайскому, для наших детей это будет большим преимуществом, потому что меньше людей сдают этот предмет, и у них есть преимущество получить больше баллов, поступить в вуз. Ровно так же со вторым иностранным – может быть, он будет более успешный. Ну, такой вариант ведь тоже возможен. Поэтому, во всем есть плюсы, есть минусы.
К. Ларина
―
Ну, хорошо, а перспективы дальнейшие? Вот скажите, пожалуйста, если человек не идет дальше заниматься языком как частью своей работы, он для чего, в принципе, ему нужен? Для общения в частной жизни? Как говорит Константин, вот поехать в Турцию на отдых и там по-английски с кем-то поговорить?
О. Чинарева
―
Нет, конечно. А чтение специальной литературы?
К. Ларина
―
Интернет, собственно говоря.
О. Чинарева
―
Конечно.
К. Кругляков
―
В европейских школах – например, в Финляндии, но я думаю, что это везде – учитель, который работает в школе, неважно, какой он предмет преподает (физкультуру, биологию), он должен владеть иностранным языком. Это условие принятия его в школу на работу. Это признак интеллекта определенный, возможностей. Все владеют языком, неважно, кто какой предмет преподает.
О. Чинарева
―
У нас же тоже говорили об этом в профессиональном стандарте для учителей.
К. Кругляков
―
Да, профессиональный стандарт педагога.
К. Ларина
―
Вы знаете, мы в прошлом году… естетсвенно, на эту тему говорим не первый раз, и в прошлом году, вот собирая такое собрание на похожую тему, про иностранные языки в школе, я провела голосование здесь вот в студии с нашей аудиторией, задала простой вопрос: знаете ли вы хотя бы один иностранный язык? Вот я вам сейчас скажу точную цифру. 70 с лишним процентов нашей аудитории сказали «нет». Я была уверена, что будет покруче. Все-таки и время другое, да? И люди. Опять же, с чего мы начали, мотивация другая, не такая, которая была в советское время.
О. Чинарева
―
И аудитория все-таки…
К. Ларина
―
Аудитория такая продвинутая, казалось бы, да? Ну, будем считать, интеллектуальная, смею на это надеяться. Но все равно вот 70%, даже больше людей признались честно, что не знают ни одного иностранного языка. Это вообще проблема, как вам кажется, если мы говорим об общем культурном пространстве страны и общества, вот такое отношение к иностранному языку, который вроде как и не нужен?
К. Кругляков
―
Ну, может быть, это не совсем даже от личности человека зависит, объективные есть причины. Ну, предположим, Китай сейчас если мы возьмем, китайский язык сейчас как бы в тренде. Чем вызвано? Ну, во-первых, это вызвано политикой самого Китая, там целое министерство по продвижению…
К. Ларина
―
Языка и культуры, да.
К. Кругляков
―
30 миллионов сейчас иностранных студентов изучают китайский, в том числе из России, из Великобритании, много из Южной Кореи, Казахстана и так далее. Чем страна становится как бы более мощной индустриально и экономически открытой, тем больше интересов, соответственно, у иностранцев к изучению этого языка. И Китай – это понятно, может быть, где-то коммерция, там, работа. Русский язык, кстати – один из языков, который очень популярен вообще в мире. По-моему, даже на четвертом месте. Сейчас в балканских странах в русские школы очередь стоять, там не могут устроить, потому что туристы все поехали, там, что-то еще. Поэтому, в общем, это объективные причины. И плюс китайцы поставили цель еще вытеснить английский, у них такая амбициозная задача есть.
К. Ларина
―
Ну, вот тут мы уже начинаем новую тему. Я вам задала такой важный масштабный вопрос, а на время не посмотрела – у нас время, к сожалению, ужезаканчивается.
В. Горностаева
―
Но вообще я хочу – две секунды – сказать, что вообще-то новость-то прекрасная. Вот представьте себе, что сегодня, живи мы в другой страннее, вернее, в нашей, но в другое время, мы бы могли обсуждать какие-то прагматические вообще какие-то такие детали про нагрузку, про то, про се. Но сегодня сообщение о том, что вводится второй иностранный, а не вот этот первый перестает быть обязательным – вообще-то прекрасная новость.
К. Ларина
―
Хорошая новость.
В. Горностаева
―
Да, это очень хорошая новость.
К. Ларина
―
Ну что же, спасибо вам большое, мы должны уже заканчивать нашу программу. Ну, а тема не кончается, мы обязательно к ней вернемся. Спасибо.