Семейные ценности в школе: воспитание личности или назад к домострою? - Елена Ханга, Евгения Абелюк, Инна Кабыш, Рустам Курбатов - Родительское собрание - 2015-05-31
31.05.2015
Семейные ценности в школе: воспитание личности или назад к домострою? - Елена Ханга, Евгения Абелюк, Инна Кабыш, Рустам Курбатов - Родительское собрание - 2015-05-31
Скачать
К. Ларина
―
13 часов 14 минут, добрый день еще раз, у микрофона Ксения Ларина, начинаем наше традиционное «Родительское собрание». Оно сегодня у нас как-то неприлично весело начинается. А дело-то серьезное, тут не до смеха, товарищи. Наша тема сегодня: Семейные ценности в школе: воспитание личности или назад к Домострою?». А может быть, и вперед к Домострою. Сегодня в нашей студии Рустам Курбатов, директор лицея «Ковчег». Рустам, здравствуйте. Лена Ханга, журналист и мама. Леночка, приветствую.
Е. Ханга
―
Здравствуйте.
К. Ларина
―
Инна Кабыш, преподаватель литературы гимназии 1595 – приветствую, здравствуйте.
И. Кабыш
―
И поэт.
К. Ларина
―
И поэт, да.
И. Кабыш
―
Здравствуйте.
К. Ларина
―
Нашим слушателям напомню номер смс: +7-985-970-45-45, для того чтобы вы могли тоже поучаствовать в нашем разговоре. Собственно, тема не новая, мы часто к ней обращаемся, к проблемам нравственного воспитания в школе. Но поскольку все новые и новые нам подкидывают инициативы, связанные с программой школьных уроков, да? То я думаю, что сегодня накопилась какая-то такая уже критическая масса, которую хочется немножко так разгрести и понять, что можно взять на вооружение, от чего отказаться и никогда в эту сторону не смотреть.Комиссия по развитию науки и образования в Общественной палате тут позаседала на прошлой неделе как раз на эту тему, по поводу нравственных основ семейной жизни.И предложила, во-первых. Вот это Лене рассказываю, она поскольку не в курсе наверняка, да? Ввести новый предмет «Нравственные основы семейной жизни». И даже есть уже учебник, один из авторов этого учебника – монахиня Нина Крыгина. Какие еще инициативы предложили? Раздельное обучение мальчиков и девочек, пропаганда девственности и многодетности, выборность директора по духовно-нравственным критериям, регулярная проверка нравственного облика учителей, и причем проверять на полиграфе.
Е. Ханга
―
Как это?
К. Ларина
―
А вот так, извините, вот так вот.
Р. Курбатов
―
Какая разница, как?
К. Ларина
―
Кроме этого, подключилось и Министерство обороны параллельно с этим, вы б этом еще не знаете. Ввести новый предмет под названием… как вы думаете? Не НВП, нет.
И. Кабыш
―
Патриотизм.
К. Ларина
―
Военно-прикладные (или военно-приклАдные) виды спорта.
Е. Ханга
―
Это какие?
К. Ларина
―
Ножевой бой.
Е. Ханга
―
Ой.
К. Ларина
―
Стрельба.
Е. Ханга
―
Но ножевой бой-то у нас и так хулиганы, слава богу… они в этой школе преподавать будут.
К. Ларина
―
И определиться наконец с целеполаганием, что такое вообще воспитание, главная роль молодежи какая сегодня, определиться с приоритетами. Опять же, на комиссии прозвучало, единогласно принято за основу: основная роль молодежи сегодня – обеспечить воспроизведение общества.
Е. Ханга
―
Это что такое?
К. Ларина
―
Догадайся.
Р. Курбатов
―
В прямом смысле?
К. Ларина
―
Воспроизведение общества что значит? Тебе сказали, пропаганда многодетности.
Е. Ханга
―
А, понятно.
К. Ларина
―
Это я, собственно, вспоминала «Короля Лира», по-моему, там это было, по поводу «мне нужны солдаты» он говорил. Совокупляйтесь, мне нужны солдаты! - говорил в приступе безумия король Лир.Ну, давайте теперь… конечно, можно над этим действительно посмеяться, но на самом деле, поскольку это все без конца происходит, отодвигается граница нормальности, как мне кажется, мне кажется, какой-то уже стоит выставить кордон со стороны учителей, со стороны педагогического сообщества и со стороны родителей, чтобы все-таки прекратить вот это посягательство на человеческое достоинство, на человеческую личность, на человеческую свободу. Уже больше нет сил терпеть. Каким образом это выстраивать – это уже вопрос к вам. А может быть, действительно что-то принять. Вот я у Инны спрашиваю. Есть такая проблема, по поводу нравственных основ семейной жизни? Нужно об этом отдельно говорить?
И. Кабыш
―
Проблема, конечно, есть. Мало ли какие в жизни есть проблемы – не значит, что это все нужно тащить в школу.
Е. Ханга
―
И делать отдельным предметом.
И. Кабыш
―
И делать отдельным предметом. Я, знаете, как тот сенатор, который все время повторял, что Карфаген должен быть разрушен. Так я каждый раз, по-моему, на каждой нашей передаче говорю, что дайте больше часов на литературу, и она перевернет мир.
Р. Курбатов
―
И все проблемы будут решены.
И. Кабыш
―
Все проблемы будут решены: и половое воспитание, отцы и дети. Ну, у хорошего, конечно, учителя. И все проблемы будут... Ну, все, не все – понятно. Нам ни одного лишнего предмета больше не нужно, мы и так задыхаемся.
К. Ларина
―
Еще учитывая, что предмет «Основы светской этики» и «История религиозных культур» уже существует.
Е. Ханга
―
Потом у нас военное есть, ОБЖ.
И. Кабыш
―
Появилось много предметов таких, из многих слов состоящих. Вот у меня такое впечатление, что чем больше слов, тем меньше смысла. Вот есть какие-то простые традиционные: математика, литература, история, да? А вот эти все из многих слов состоящие, которые сворачивают…
Е. Ханга
―
Настораживают.
И. Кабыш
―
… да, в аббревиатуры их сворачивают, они настораживают. Это вот какой-то знак того, что невозможно выразить, что он какой-то неопределенный, его нельзя одним словом…
Е. Ханга
―
Четко сформулировать.
И. Кабыш
―
… даже, назвать, вот что вот это такое.
К. Ларина
―
Рустам.
Р. Курбатов
―
Я историк, я не требую часов больше на историю. Я представляю, что будет написано в едином учебнике истории через сто лет. Там возможна такая фраза: в первой четверти 21 века политическая борьба между Востоком и Западом особенно обострилась в сексуальной сфере. Я вижу сейчас, что в пространстве сексуальности у нас происходят самые интересные вещи. Если Запад однозначно признал – извините, можно сказать? – однополые браки и гей-парады, то чем мы ответили? Мы ответили чеченской свадьбой, заявлением, что, оказывается, многоженство и в Москве уже возможно. И вот теперь мы будем защищать в рамках этой государственной программы в школах, извините, девственность.
И. Кабыш
―
Переходящую в многодетность.
Р. Курбатов
―
Поэтому, мне кажется, все это очень забавно. Мы серьезно договорились, да? Когда в мире действительно очень есть серьезные какие-то проблемы – это экономический кризис, это ситуация на Украине, это вот реальная угроза вооруженного конфликта – то почему-то вот мы ломаем копья в сексуальной сфере. Я думаю, надо призадуматься по этому поводу.
К. Ларина
―
А чем вы это объясняете все-таки?
Р. Курбатов
―
Я?
К. Ларина
―
Да.
Р. Курбатов
―
Ну, я объясняю, наверное, что кто-то…
К. Ларина
―
Этот сексуальный туман.
Р. Курбатов
―
… кто-то не удовлетворен. Понимаете, я вот когда спрашиваю вполне приличных, хороших и близких мне людей, что такое Запад, там, как относитесь, ведь говорят, ведь большинство говорит, что разгул гомосексуализма. Я не понимаю, почему теперь действительно вот граница между Россией и Западом прошла по этой линии. То есть, в то время когда там признают такие ценности, мы откатываемся… я даже не знаю, куда мы откатываемся, Домострой или еще глубже.
К. Ларина
―
Лен.
Е. Ханга
―
Я скажу как мать ребенка, которому через несколько лет надо будет сдавать ЕГЭ, прочие экзамены. Ведь нам не хватает времени на те предметы, которые нужно сдавать. Родители нанимают репетиторов, родители тратят дикие деньги, чтобы дети смогли потом поступить в хорошие вузы. Я думаю, что не все будут рады, если выяснится, что вот этот предмет какой-то мутный, непонятно о чем, который не будут сдавать –я очень прагматично говорю – который не будут сдавать…
И. Кабыш
―
… вообще.
Е. Ханга
―
… вообще никогда, о котором не вспомнят через пять минут после того, как получат зачет. Поэтому почему надо тратить на это время, в то время как не хватает на иностранные языки, математику, химию и так далее? Кто-то мне возразит, что, вот, нравственность, а как же?.. А потом не жалуйтесь, что дети делают такое… Я на это скажу, что вот нравственность, на мой взгляд, как предмет преподать невозможно. Можно преподавать литературу и в рамках этого предмета действительно говорить о нравственности. Можно преподавать историю, на примерах наших героев, на примерах людей, которых мы очень любим и уважаем или, наоборот, ненавидим и презираем, рассказывать о том, что такое хорошо, что такое плохо. Но если это перевести, сделать один предмет, то мне это будет очень напоминать политинформацию. Вот в мои годы мы должны были все за пять минут до урока, за пятнадцать минут приходить и рассказывать, что происходит в мире. И все это ограничивалось тем, что мы вставали и говорили: а вот американцы гады, они там то-то, то-то, то-то сделали. И, как говорит наш великий кормчий… – дальше идет цитата, которую мы выдумывали сами. И никакой преподаватель нас не критиковал, потому что он сам не знал, была эта цитата, не была, и вообще это была формальность, этот предмет, все цинично играли в эту игру, изображали деятельность, имитировали деятельность. И зачем сегодня нам возвращаться к тому, что дети будут учиться цинизму и понимать, что чтобы получить зачет, нужно просто формально произнести какие-то слова? Это во-первых.Во-вторых, я не совсем понимаю, это будет для старшеклассников или для средних? Потому что если это… если уж учить нравственности, то это надо начинать пораньше, а не в 8-9-10 классе, где совсем другие проблемы. А вот если это детей будут учить, если… как там? Приготовить что-то девочку учат, мальчиков учат забить что-то…
К. Ларина
―
Как пропагандировать девственность?
Е. Ханга
―
Я не знаю, как можно…
Р. Курбатов
―
Вы уже детали обсуждаете, в каких классах, какая программа.
К. Ларина
―
Нет, это мы уже все же шили и забивали. Мы шили ночные рубашки, мальчики забивали табуретку.
Е. Ханга
―
Ну, и хорошо, ну, и бог с ним. Когда ты в 5-4 классе, ну, и бог с ним, это забавно, если сырники детей научат делать – слава богу. Более того, если девочку научат правильно распределять бюджет, я буду только рада. Потому что я своей даю каждый день деньги, а они проваливаются неизвестно куда. Я прихожу: где деньги? Не знаю.Пожалуйста, вы как педагоги научите их. Или вы скажите: дети, вы берете не каждый день сколько-то, а раз в месяц – и распределите. То есть, я приветствую, когда это вот так вот прикладно.
К. Ларина
―
А нравственно-патриотическое воспитание, оно не входит в обязанности педагога? Это уже ты не разрешаешь вмешиваться?
Е. Ханга
―
Нет, если педагог показывает в рамках уже существующих предметов, таких, как история, литература, фильмы, например, очень хорошие патриотические фильмы, есть очень хорошие наши фильмы – к сожалению, это все старые фильмы. Сегодня я вот не могу сказать, что есть фильм, на котором действительно дети останутся в веках. Но есть хорошие военные наши фильмы. Показывайте, на примерах этих фильмов показывайте. Но вот как это будет, вот будут рассказывать про девственность… Ну, опять же, даже про это можно талантливо рассказать. Я просто не видела этого учебника. Я боюсь, что это превратится в формальность и в пошлость.
Р. Курбатов
―
Ну да.
Е. Ханга
―
То, что нужно это делать – хорошо бы, но это должно быть качественно. А вот этот учебник, который объединит в себе и вот, как вы говорили, военное туда войдет, и девственность туда войдет…
К. Ларина
―
И многодетность.
Е. Ханга
―
… и многодетность туда войдет, и вот это вот все, я не совсем представляю, и мне это напоминает имитацию деятельности.
Р. Курбатов
―
Так и будет.
И. Кабыш
―
Просто можно так дойти до абсурда, если каждую возникающую в обществе проблему тут же подхватывать и делать предметом школьным. Ну, школа все-таки, скажу банальную из банальных вещей, должна давать базу, а все остальное ребенок… ну, есть же семья, и он сам потом будет выбирать. И, конечно, если еще политинформация, о которой вспомнила Лена, могла быть профанацией…
Е. Ханга
―
Была, была.
И. Кабыш
―
… и таковой и была, я прекрасно помню эти времена. То сделать все-таки нравственность профанацией уж совсем не хочется. Бог с ней, с политграмотностью этой, но сделать предмет «ПатриотизмП… Помните, мы тоже сравнительно недавно заседали по поводу предмет «Патриотизм». Это дикость какая-то.Предмет «Нравственность». Ведь это все, повторяю, заложено… У нас какие есть ресурсы? У нас есть богатейшие предметы: литература, история, теперь уже есть МХК, он прижился, как раз один из тех предметов многословных, который прижился хорошо, потому что это о культуре. И есть классный руководитель, его личность и его возможности, когда он расширяет рамки урока. Он может куда-то детей повести…
Е. Ханга
―
Я как раз думала, ведь как нравственности можно учить? Если взять и отвести этих детей в хосписы, чтобы они посмотрели…
И. Кабыш
―
Куда угодно, в детский дом.
Е. Ханга
―
Или, например, в ветеринарную или клинику, или где животных содержат, и там рассказать. Вот такие предметы…
Р. Курбатов
―
Или Венеру Милосскую показать.
И. Кабыш
―
Вот есть какая-то безграмотность, да, мне кажется, такая. Потому что дети, ну, это любой психолог скажет, что дети мыслят конкретно, а не абстрактно. А предметы «Патриотизм» и «Нравственность» - это понятия абстрактные. Ребенок в деятельности должен постигать эту нравственность и этот патриотизм. То есть, вот если, я помню, детей везла в детский дом, и мы распределили, кто какому ребенку дарит подарок, это была действенная, это рукотворная. Они пришли и подошли к этому ребенку, который родился без ног, и подарили. У него трепет прошел, и этот трепет закрепился.
Е. Ханга
―
Он эту боль почувствовал.
И. Кабыш
―
Да. А слова, слова, слова, как говорил цитируемый вами Шекспир – что-то он нам сегодня очень ко двору пришелся.
К. Ларина
―
Рустам.
Р. Курбатов
―
Да, я думаю, даже дело не в литературе и не в истории, я абсолютно согласен, дело в поведение учителей. Вот так называемая нравственность, она может воспитываться только по образцу.
И. Кабыш
―
Человеческий фактор.
Р. Курбатов
―
Поэтому я абсолютно согласен. Я абсолютно согласен, что вот странная очень логика, ну, странная и понятная логика государственных людей, как возникает какая проблема, сразу спускать ее в школу. Вот возникла проблема с православием, значит, православие и профобразование, профобразование, вот теперь очередной демарш. У меня еще есть вот такое, ну, может быть, возражение, что это не будет похоже на цинизм брежневской эпохи.
Е. Ханга
―
Почему?Р. Курбатов
―
Потому что вот в 70-е годы все как-то действительно смеялись и иронизировали, а сейчас…
И. Кабыш
―
На полном серьезе…
Р. Курбатов
―
… я сейчас вижу 15-летних подростков, которые патриоты.
К. Ларина
―
В худшем понимании этого слова.
Р. Курбатов
―
Ну, я не знаю, в худшем или…
К. Ларина
―
Нет, я понимаю. Но в самом такомформальном, кричащем патриотизме.
Р. Курбатов
―
Да, да. Я думаю, что мы переживаем какую-то другую эпоху, которая будет отличаться от эпохи застоя тем, что вот те вот эти государственные, так сказать, ценности, которые спускаются, они будут вполне искренне восприниматься молодежью, и это некая угроза. Вот. Ну, и самое главное, что вот поразительно, мне кажется, ведь большинство наших слушателей или по крайней мере жителей страны, в целом они, наверное, положительно сейчас оценили бы инициативу по поддержке нравственности и прочего в школе.
К. Ларина
―
Вы понимаете, в чем дело? Когда мы обсуждаем совершенно страшную статистику, которой можно «гордиться» в кавычках, что мы занимаем первое место по количеству абортов в мире…
Р. Курбатов
―
Любой нормальный человек поддержит.
К. Ларина
―
… когда мы на первых местах по употреблению наркотиков в мире, да? По ранним беременностям в мире занимаем первые места. Конечно, хочется бить в колокола и кричать: что делать? Но у нас же получается только, собственно, только молотом и кайлом мы можем с этим бороться, да? То есть, давайте запретим аборты, давайте арестовывать родителей за то, что у них беременная девочка в 16-15 лет, давайте… Только система запретов, карательная репрессивная система.
Р. Курбатов
―
Это с одной стороны, Ксения. А с другой стороны, я вижу, что вот наша власть, она сейчас играет на каких-то очень понятных клавишах, ну, наверное, такой народной психологии.
И. Кабыш
―
Струнах.
Р. Курбатов
―
Да.
К. Ларина
―
Рустам, простите ради бога…НОВОСТИ
К. Ларина
―
Причем, понимаете, извращенное понимание не только нравственности, но всего. Вот все вроде бы слова, смысл которых мы знаем…
Р. Курбатов
―
Хорошие слова.
К. Ларина
―
… но когда их начинаешь расшифровывать с помощью инициаторов вот подобных свершений в школах, то просто диву даешься. Вот допустим, послушайте: с нового учебного года в столичных школах будут проходить уроки толерантности. Прекрасно! Мечтала!
Р. Курбатов
―
Аплодисменты.
К. Ларина
―
Я за это борюсь 20 лет. Что же такое толерантность, по мнению депутатов Московской городской Думы? Этот курс будет состоять из пяти уроков. Один урок будет проходить в знаковом православном храме, второй – в исламском центре, третий – в еврейском музее, четвертый – в буддистском культурном центре, а пятый – в стенах Мосгордумы с участием депутата.
Е. Ханга
―
Вот пятый я не совсем поняла (смеется).
К. Ларина
―
Вот вам, пожалуйста, вам курс по воспитанию толерантности.
Р. Курбатов
―
По крайней мере остроумно.
К. Ларина
―
Где это, откуда это у них берется? А вот мы тут сидим обсуждаем, обсуждаем это.
Р. Курбатов
―
Ну, мы обсуждаем, и они обсуждают.
К. Ларина
―
Ну, короче, это все шутки, но на самом деле, вот давайте, обозначив все вот эти страшные проблемы, в которых действительно мы находимся, то, что дети у нас дезориентированы, понятно, что размыты все критерии абсолютно моральные, что хорошо, что плохо.(неразб.)
К. Ларина
―
Да, это тоже, тоже хотят, да. По некоторым предметам раздельное обучение. По каким, не очень понимаю. Биология, то, что опасно, да? Про пестики-тычинки.
И. Кабыш
―
Я слышала про литературу, хотят раздельно.
К. Ларина
―
Тоже раздельно?
И. Кабыш
―
Потому что мальчики не догоняют то, что девочки понимают в 15-16 лет, мальчики в 15-16 лет не понимают эти вещи: ну, любовь, страсть, самоубийство. У нас же много такого в литературе.
Р. Курбатов
―
Слава богу, что самоубийство не понимают.
И. Кабыш
―
Ну, кто его знает. И раздельно. Это абсурд.
Е. Ханга
―
Это притом, что сейчас так катастрофически не хватает денег, сливают школы. Не хватает времени и денег на предметы, которые надо сдавать.
И. Кабыш
―
Вообще какая-то бурная деятельность.
Р. Курбатов
―
Мне кажется, во всех этих инициативах есть одно какое-то общее, один общий знаменатель. То есть, мы как-то очень… во-первых, простые решения. А во-вторых, очень какие-то старые рецепты, как будто прямо из каких-то студенческих конспектов, и они все более и более такие архаические формы приобретают. Это даже не возврат к Советскому Союзу, это возврат вообще непонятно к какому. То есть, понятно, что вот когда-то в Средневековье учили только мальчиков, потом мальчиков и девочек отдельно. И вот мы сейчас… это никто не хочет делать сознательно, но реально это Средневековье. И вот по поводу того, что все-таки монахиня, настоятельница некоего монастыря, не хочу никого обидеть, написала этот учебник – понимаете, надо задуматься над этой фразой. То есть, православное духовенство, которое, мягко как бы сказать, не ведет традиционную сексуальную жизнь в обычном понимании этого слова, сейчас будет учить как раз вот традиционным сексуальным ценностям. Все потому, что вот на Западе происходит это. Понимаете, на самом деле это очень грустно. Это грустно, потому что… ну, кто бы десять лет назад сказал бы, что мы так откатимся в 15 век?
К. Ларина
―
Ну, подождите, понятно, что в этом нет никакого… это не жизнеспособная вообще вся философия, если мы будем опираться вот на эти инициативы, это невозможно. Понятно, что все эти люди, которые это предлагают, они же все сидят на каких-то бабках на государственных, на бюджетах, это все какой-то невероятный наглый распил денег. Все эти люди, вот Молодежный интеллектуальный центр «Лаборатория мысли», вот эти люди, которые предлагают – что это за люди? Откуда у них право вообще вмешиваться?
Р. Курбатов
―
В Общественной палате кто слышал вообще-то про них?
К. Ларина
―
Да, да. Они в Общественной палате и выступают, вот они выступают. Введение официального предмета «Большая семья». Предмет нацелен на детей 13-18 лет. Потому что с 13 лет, Лена, обращаю внимание, у нас все знают, как появляются люди. «Я пытаюсь остановиться не на биологических моментах, а на духовно-нравственных».Это все говорит представитель Молодежного интеллектуального центра «Лаборатория мысли» Максим Злобин. Это будут делать многодетные родители с помощью полезных и интересных людей. Давайте выделим одну многодетную семью на одну школу, родители(мама, папа)займутся формированием пула интересных людей. Это могут быть ветераны, многодетные семьи. Походы в театр, в зоопарк, в церковь.(смех)
Е. Ханга
―
Через запятую, да?
К. Ларина
―
Вот цитирую.
Е. Ханга
―
А кто-нибудь это еще читает, кроме нас?
К. Ларина
―
Вот я сделала хорошее дело, довожу до сведения общественности. Понимаете, потому что когда короткой строкой написано, что в Общественной палате произошло заседание на тему «Семейные ценности», постановили – но ведь никаких подробностей нет. Вот вам подробности, я вам рассказываю, как это было, понимаете?Ну, давайте, да, я все хочу всерьез. Ну а все-таки, если мы говорим о проблемах настоящих, причем проблемах именно воспитательных – они, безусловно, существуют. Как их решать? Кто должен этим заниматься? Кто должен заниматься воспитанием человека?
Е. Ханга
―
Мне кажется, классный руководитель. Я убеждена, что классный руководитель, если захочет, может организовать поход, там, не знаю, к Чулпан Хаматовой, договориться, может быть, даже пригласить ее или ее коллег, которые бы пришли и рассказали о своей деятельности. Встречаться с какими-то людьми, у которых действительно что-то такое значимое произошло в жизни, которых интересно слушать – вот еще ключевое слово. Потому что можно формально нагнать кого угодно, пригнать какого-нибудь спортсмена, который…
К. Ларина
―
Почему этого не происходит? Почему пригоняют спортсмена, а не Чулпан Хаматову? Объясни мне. Я отвечаю. Потому что, когда разговор идет с Чулпан Хаматовой, или когда ты приводишь детей в детский дом, или ты приводишь их в центр реабилитации, связанный с болезнями, возникает куча вопросов у детей, которые не думают о том, можно это спросить или нельзя, они спрашивают: а почему у нас этого нет? А почему у нас такая ужасная еда в больнице? А почему у нас не хватает лекарств? А почему эти дети находятся здесь? А почему на них собирают деньги, почему мы должны сдавать деньги на операцию Коле Иванову, а почему не государство оплачивает?
Е. Ханга
―
Когда мы читаем о доходах некоторых государственных деятелей.
К. Ларина
―
Вот то же самое, пойдемте в армию сходим, давайте туда сходим – опять возникают вопросы у детей. Они будут их задавать. В зоопарке, кстати, тоже вопросы будут.
И. Кабыш
―
Лен, я вот хочу сказать, я раньше, например, будучи классным руководителем, я тоже думала, что только классный руководитель, вот в моих руках души и сердца этих детей. Тем более что я преподаватель литературы. На самом деле вот такой воспитательный потенциал заложен в любом предмете, и любой настоящий хороший учитель на своем уроке: и биолог, и географ, и химик, и математик…
Е. Ханга
―
Я согласна с этим.
И. Кабыш
―
… он может воспитывать детей.
Е. Ханга
―
Согласна, вообще любой преподаватель гуманитарный, любой…
И. Кабыш
―
И даже не гуманитарный.
Е. Ханга
―
… и не гуманитарный. Но с вас ничего не спросишь. А я так понимаю, что хочется найти человека…
К. Ларина
―
… который отвечает.
Е. Ханга
―
… с которого можно спросить, который отвечает. И вот классный руководитель мог бы быть таким. И если бы его спросили: а что вы сделали? А он бы сказал: ну, знаете, у нас вот урок географии совместно с преподавателем географии, я пригласил путешественников, которые объездили и так далее, и мы провели совместный урок. Это с географией. А вот совместно с историчкой нашей, которая очень интересный человек, мы договорились, она пригласила того-то и мы провели... То есть, классный руководитель может быть организатором. Это не значит, что он единственный этим занимается, но хотя бы он будет держать это в голове. Потому что и у химички, и географички, у них свои отчеты, они не отвечают за нравственность. А классный руководитель мог бы взять на себя.
Р. Курбатов
―
Ну, за нравственность, конечно, трудно, Лена, отвечать.
И. Кабыш
―
В чем ее вычислить? Какой преподаватель больше процент нравственности, да?.. Кстати, я хочу сказать, помните, вот год назад мальчик-то, который убил учителя-географа. И когда пришли все уже на следующий день, то мне просто было интересно, первый учитель… конечно, все пошли к учителям, к директору. Первый учитель, к которому пошли, был учитель литературы, хотя он не был классным руководителем. И спросили: скажите, пожалуйста, а как себя мальчик вел на уроках литературы? Это 10-й класс. Вот вы читали «Преступление и наказание»– как? То есть, пошли к учителю литературы, то есть, к учителю-предметнику. С него спрашивали за нравственность мальчика, а не с классного руководителя.
К. Ларина
―
А что вообще формирует нравственность? Какие-то есть основы?
Р. Курбатов
―
Отношения со взрослыми. Конечно, я понимаю, то, что я хотел бы еще сказать – это полная утопия, и многие, может, слушатели будут смеяться. Проблема-то в том, что, конечно, не все взрослые учителя, не все взрослые и не все учителя могут быть авторитетами для…
К. Ларина
―
Тем более несчастные женщины, большинство учителей в школе.
Р. Курбатов
―
Усталые. Я не говорю про зарплату, я не говорю про нагрузку, здесь другое дело. Это общий казарменный дух. То есть, в школе все солдаты, да? И поэтому и учителя – те же самые солдаты, и та же самая вот эта бездушность, да? И поэтому, конечно же, и подростки на все это смотрят...
Е. Ханга
―
Смотрите, должен быть еще психолог в школе. Мне все время говорят, что есть…
К. Ларина
―
Они тоже все разные.
Е. Ханга
―
В нашей школе я вот не видела.
Р. Курбатов
―
Психолог не спасет нашу школу.
Е. Ханга
―
Но хотя бы будет человек, который…
К. Ларина
―
Лена, психологом пугают детей, я это помню просто по школе, в которой учился мой сын.
Е. Ханга
―
Почему?
К. Ларина
―
Потому что о них говорили: Иванов, будешь плохо себя вести – отправлю к психологу.
Е. Ханга
―
Угроза.
И. Кабыш
―
… не психиатр, это же психолог. У нас такая милая девушка Александра Сергеевна.
Р. Курбатов
―
Ну, и скажите, пожалуйста, эта милая девушка в состоянии изменить уклад школы, отношение?..
Е. Ханга
―
Нет, уклад школы – не в состоянии, но..
И. Кабыш
―
Внести свою лепту может.
Е. Ханга
―
… если ребенок столкнулся с какой-то очень большой нравственной проблемой и не хочет идти к родителям с этой проблемой (ну, к сожалению, такое бывает) – а к кому идти? Или к классному руководителю, или, как я себе представляю, к психологу. Но все зависит от того, какой это психолог, какой это учитель литературы, какой это учитель истории. Вот вы все говорите, литературы, литературы. А если это тетка с этой вот штукой на голове, которая осталась еще нам с того времени – чего к ней ходить-то? Какая литература?
Р. Курбатов
―
По большому счету, все 10 человек, которые работают с подростком, все предметники, они должны быть хорошими учителями или хорошими психологами.
И. Кабыш
―
И воспитателями.
Р. Курбатов
―
И ребенок может подойти к любому из них. Ну, мы понимаем, что это, да? А это реальная проблема школы, о которой никто не говорит.
К. Ларина
―
Ну, а то, что касается вашего вообще общего ощущения вот от этого… от детского сегодняшнего мира – насколько он вам кажется неправильным? Есть ли действительно какой-то сбой внутренний вот в этом поколении?
Р. Курбатов
―
В плане сексуальности?
К. Ларина
―
Нет-нет-нет, исключительно в области каких-то моральных вещей. Мне все время кажется, что там что-то случилось внутри.
Е. Ханга
―
Нет, там ничего не случилось, там дети, те, которые… в благополучных семьях дети ушли во внутреннюю эмиграцию. Кто-то занимается спортом, кто-то занимается музыкой. Их вся жизнь вот теперь направлена во что-то, и они в этом во всем живут. Они не в школе, они живут в том, чем они, их родители…
К. Ларина
―
А социальные сети?
Е. Ханга
―
Вот, и социальные сети. Но что там в социальных сетях происходит – это…
К. Ларина
―
Бесконтрольный процесс совершенно.
Е. Ханга
―
Абсолютно бесконтрольный процесс. Вот я все мечтаю создать какую-то социальную сеть для молодежи, чтобы было им интересно. Потому что они постоянно влезают во взрослые, и что там происходит – одному Богу известно.
И. Кабыш
―
А еще, знаете, мне кажется, современный подросток, с одной стороны, есть всегдашнее, во все времена бывшее желание детей быть вместе, особенно подростков. С другой стороны, нет вот этой формы быть вместе. Я совершенно не призываю к этим пионерам, октябрятам, комсомольцам – это было ужасно, я сама…
Е. Ханга
―
Но металлолом собирали и макулатуру с удовольствием.
И. Кабыш
―
Да. И вот есть вот этот какой-то разрыв. Они хотят быть вместе и они не знают, как. Они то какими-то кучками, то какими-то группками, то по какому-то принципу непонятному. И вот этот разброд и шатания, вот я, например, даже сейчас, не будучи классным руководителем, очень вижу. Как вот их объединить? Я думаю, что каждый классный руководитель просто должен придумать какое-то такое сверхдело, сверхидею, вокруг которой он будет выстраивать вот свой класс.
Р. Курбатов
―
Ну да, получается, что все видят – я вас перебью – все видят вот этот разброд и шатания в масштабах всей страны, и там кто-то наверху, большой классный руководитель придумывает нам сейчас курс по охране нравственности, целомудрия и так далее. Это тоже вот некий возврат. Мы не в состоянии придумать ничего нового, мы все время возвращаемся: ГТО, единый учебник, стахановцы, детский парад, детский парад в Ростове-на-Дону.
К. Ларина
―
Военный.
Р. Курбатов
―
Старые формы, которые становятся карикатурными в современности.
К. Ларина
―
А детский крестный ход?
Р. Курбатов
―
Да-да-да.
К. Ларина
―
Пожалуйста, это где-то было тоже совсем недавно.
Р. Курбатов
―
То есть, это все карикатура. И вот то, что сейчас вот монахиня некоего монастыря пишет учебник – это, конечно, за пределами.
К. Ларина
―
С другой стороны, товарищи, мы же все закончили советские школы. Посмотрите, какие выросли люди – любо-дорого посмотреть!
Р. Курбатов
―
На кого надо посмотреть?
К. Ларина
―
На любого здесь в студии
Е. Ханга
―
Не благодаря, а вопреки. Мы же все жили и держали фигу в кармане, мы же все понимали и изображали.
Р. Курбатов
―
То есть, это была уже не советская школа, это…
Е. Ханга
―
Нас всех учили: то, что ты слышишь дома, ни в коем случае не повторяй в школе или на улице. Я не хочу так учить своего ребенка, я хочу, чтобы она всегда говорила то, что думает. А ты сейчас говоришь: посмотри, как у нас все хорошо получилось. Что ж хорошего, если мы все знаем, что…
К. Ларина
―
… что можно, что нельзя.
Е. Ханга
―
… что можно, что нельзя.
Р. Курбатов
―
По крайней мере, десять лет назад мы надеялись, что Россия будет другой страна и будет и другая школа. В целом, та ситуация, которая сейчас происходит, я бы ее охарактеризовал как некую аллергия на Запад. Вот у нашего населения просто есть некая аллергическая реакция. Вот все, что на Западе происходит – это безумно, это ужасно, это плохо, это спад и развал и так далее, Содом и Гоморра. Поэтому нам надо срочно выработать какое-то противоядие. То, что мы сейчас говорим…
К. Ларина
―
…через элементы Холодной войны мы все это проходили.
Р. Курбатов
―
Это наш ответ гомосексуальному Западу, вот этот учебник по нравственности.
К. Ларина
―
И вот это вот противопоставление ценностей, я тоже не устаю это повторять, ответа не могу добиться вот от тех, кто проповедует традиционные семейные ценности, которые чем-то отличаются от ценностей европейских – чем они отличаются, я не могу понять.
Р. Курбатов
―
Многоженство! Многоженство – этого нет на Западе.
К. Ларина
―
Мы должны противостоять западным ценностям – в чем они?
Р. Курбатов
―
Еще браки с малолетними.
К. Ларина
―
Те же самые.
Е. Ханга
―
Можно противостоять, если ты снимаешь фильмы талантливее, чем на Западе. И тогда дети будут смотреть не американские голливудские фильмы, а наши.
К. Ларина
―
А в чем ужас западных ценностей, чем они отличаются от российских?
Е. Ханга
―
Нет, я не говорю, что они хуже, я просто говорю, что если ты хочешь что-то чем-то перебить, то ты сделай то же самое, но талантливее, и тогда дети, их же невозможно подкупить, они будут смотреть твое. А пока у тебя не талантливое, они будут смотреть то,и запретить ты им не сможешь.
К. Ларина
―
Я с тобой согласна, но все равно в этом есть, в этой посылке все равно есть какая-то неправда. Потому что я не вижу, нет разницы никакой. Если это ценности, они являются общечеловеческими: это семья, это любовь, это любовь к родине. Что, неужели мы не видим, как любят свою родину в других странах мира, в Европе, во Франции, в Германии, в Америке? Мы видим.
Е. Ханга
―
Потому что мы смотрим их талантливые фильмы.
К. Ларина
―
Они патриоты, действительно патриоты.
Е. Ханга
―
У нас тоже есть патриоты, но про них не снимают талантливые фильм, поэтому мы смотрим их фильмы. Сделай свое очень хорошо, и тогда будут покупать твое, и будут смотреть твое, и будут читать твое. Нет?
Р. Курбатов
―
Ну, вот мы договорились, что будем учить патриотизму на американских фильмах.(смех)
И. Кабыш
―
Нет, мы договорились до того, что все равно все упираетсяв человеческий фактор. Потому что талант есть часть человека и человеческого фактора. Талантливый учитель, талантливый режиссер, талантливый писатель – вот что нужно, а не вот это.
Е. Ханга
―
А таланту очень трудно пробиться сквозь асфальт.
К. Ларина
―
А сегодня возможно? Вообще талантливый учитель, как ему живется сегодня, талантливому учителю в сегодняшней школе, в государственной системе образовательной?
И. Кабыш
―
Вы знаете, я, если это ко мне лично вопрос…
Е. Ханга
―
Да, к учителю литературы.
И. Кабыш
―
Да. Вы знаете, вот я сменила… как говорила Фаина Раневская.Вы сменили 8 театров – почему? Я искала настоящее искусство. Нашли? Да, в Третьяковской галерее. Я сменила где-то шесть, наверное, школ, все в поисках. Надеюсь, все-таки не в Третьяковской галерее. Вот в Некрасовкев такой вроде бы, мне кажется, я нашла это место. Главное, чтобы не мешали.
Е. Ханга
―
А вот директор школы, я бы хотела услышать от директора школы честный ответ: может ли талантливый преподаватель сегодня в школах пробиться, или ему надо играть по правилам по определенным?
Р. Курбатов
―
Я не работаю в государственной школе, поэтому я не знаю, 25 лет как ушел.
К. Ларина
―
Нет, ну, вы же знаете, Рустам, все равно смотрите, общаетесь же с коллегами.
Р. Курбатов
―
Мне трудно сказать. Мне кажется, главная проблема – это не низкие зарплаты, главная проблема – это несвобода.
И. Кабыш
―
Да, несвобода.
Р. Курбатов
―
И поэтому нормальные люди оттуда уходят, потому что это невозможно, быть чиновником в школе.
И. Кабыш
―
Талантливому человеку нужно сделать некую нишу. Не то что он на особых условиях будет в школе, там, ему что-то запредельное, но директор должен понимать, хотя бы расписание сделать ему то, которое ему удобно, вот какие-то вещи все-таки разрешить. И тогда вот он… Мне минимум, например, нужнокаких-то вот таких таких свобод, и я уже удержусь. Но вот если мне вот такое расписание, то все, я уже… Есть какие-то принципы, которыми я не смогу поступиться.
Р. Курбатов
―
Все-таки хорошо, что мы от сексуальности перешли к вопросу о школьной свободе и составлению расписания.
И. Кабыш
―
Это очень важно.
Р. Курбатов
―
На самом деле, конечно, проблема не в этом. О сексуальности надо говорить, и ясно, что школа – это такая повышенная… где гормоны прямо вот так играют, и запретить говорить вообще… Я теперь, когда показываю, извините, греческое искусство, я предупреждаю, и на сайте я пишу, что вот я буду показывать Праксителя – если кто-то не согласен, может детей на урок не пускать. Вот. Но это одна проблема. А другая проблема – конечно, в школе должны работать молодые, свежие, интересные, авторитетные для детей люди, мнение которых что-то значит для подростков. И тогда все вот эти вот вещи, о которых мы говорим, они будут второстепенны.
К. Ларина
―
Если будет продолжаться так, как начинается, то я думаю, что вотправРустам, конечно, те самые свободные сильные творческие личности будут уходить из государственных школ, и параллельно из государственных школ будут забирать своих детей нормальные мыслящие люди, потому что будут понимать, что там из них будут делать… корежить их, ломать через колено. Это никому не нужно. Да, домашнее обучение есть.
Р. Курбатов
―
Домашнее обучение – огромное количество. Хотя, конечно, это очень трудная форма, я вообще не согласен с этим, но просто вот десятками люди идут на домашнее обучение.
К. Ларина
―
Частные школы пока еще есть, но вы же прекрасно понимаете, что, судя по вектору развития нашего образования, я думаю, что вы ждите, скоро за вами придут. Будут лишать лицензии, будут проверять на полиграфе…
Р. Курбатов
―
На детекторе.
К. Ларина
―
Да-да-да. Будут всячески мешать. Потому что все должно быть под контролем. Мы же видим, в чем главный смысл сегодня, в чем единственная вообще возможность остаться, вцепиться в эту власть – это все подчинить, подчинить все этому, чтобы был учет и контроль. Это самое, конечно, опасное. Поэтому я не знаю, как там дальше будет. Я все время думаю: какое счастье, что мы школу закончили.
Е. Ханга
―
Проскочили, да.
К. Ларина
―
Я хочу в конце нашей программы вспомнить, сказать о двух людях: об одном с печалью, о другом все-таки с позитивом. С печалью хочу вспомнить Александра Михайловича Абрамова, члена-корреспондента Российской академии образования, известнейшего математика, педагога, подвижника, человека невероятно страстного, неравнодушного к проблемам школы. Он был частым гостем у нас здесь на «Родительском собрании», всегда с болью говорил о том, что там происходит, и пытался всеми возможными способами как-то изменить ситуацию, вернуть здравый смысл в школу, вернуть свободу в школу. Вот он ушел из жизни на этой неделе, и мне ужасно печально, я бы хотела вспомнить его добрым словом.А второго человека хочется поздравить. Это тоже один из наших гостей. Учитель года Андрей Сиденко, учитель информатики из города Мытищи, вошел в десятку самых ярких и мощных педагогов мира.
Е. Ханга
―
Ух ты!
К. Ларина
―
Мира! Все остальные, это топ-10, все остальные учителя из Великобритании и США, единственный человек из России – Андрей Сиденко из города Мытищи, с чем мы его и поздравляем. Просто молодчина, молодчина!
Е. Ханга
―
Дает надежду.
К. Ларина
―
Да, это же дается, как я понимаю, эти рейтинги составляются не потому, что человек там какой-то конкурс красоты проходит, это индекс цитируемости, это публикации в научных журналах и прочее-прочее. Так что вот, не все потеряно.Спасибо большое моим гостям и до встречи.