Легко ли быть молодым: профессии, цели и будущее современной молодежи - Сергей Казарновский, Лариса Паутова, Алексей Захаров - Родительское собрание - 2013-07-07

К. ЛАРИНА: 12 часов 13 минут, начинаем наше воскресное «Родительское собрание». У микрофона Ксения Ларина. Сегодня наша тема: «Легко ли быть молодым? Профессии, цели и будущее современной молодежи». Ну, это, конечно, что называется, объять необъятное, но попробуем какие-то наметить основные тенденции, да? И поговорить о том, что из себя представляет сегодня молодое поколение, те, которые заканчивают школу, те, кто поступают в институты, какими они видят себя, и видят ли они вообще себя в этой стране, что называется. Говорю в кавычках, в качестве такого мема. Итак, наши гости, участники сегодняшнего разговора. Алексей Захаров, руководитель портала Superjob.ru. Алексей, здравствуйте.

А. ЗАХАРОВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Лариса Паутова, социолог, ведущий аналитик фонда «Общественное мнение», директор проекта «Новое поколение». Лариса, здравствуйте.

Л. ПАУТОВА: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: И Сергей Казарновский, директор «Класс-центра» № 686. Сергей, здравствуйте.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Нашим слушателям напомню средства связи. Это смс +7-985—970-45-45. Пожалуй, на этом остановлюсь, телефон пока называть не буду. Если вдруг у нас будет время для ваших звонков, то предварительно объявлю наш номер. Начать хочу с простого вопроса, который я сегодня задавала своим коллегам в программе «Говорим по-русски». Вот мечты ваши с чем были связаны вот в старшем школьном возрасте? Лариса, вы мечтали стать социологом?

Л. ПАУТОВА: Нет, я хотела быть балериной.

К. ЛАРИНА: О! Кстати, очень популярно, да.

Л. ПАУТОВА: Я думаю, что, наверное, это была самая правильная… и когда я получаю удовольствие от выступлений каких-либо публичных, я думаю: наверное, это как раз нереализованное желание танцевать на сцене и всем нравиться.

К. ЛАРИНА: Так, Алексей, а у вас?

А. ЗАХАРОВ: У меня в старших классах как-то не было такого представления, чего же я хочу, поэтому я сказал, что лучше я буду хорошим токарем, как папа, чем плохим инженером. Пошел на завод, в армию…

К. ЛАРИНА: Какой молодец.

А. ЗАХАРОВ: На марш-бросках я немножко начал задумываться, что дальше. Потом Москва, Институт международных отношений со второго раза. Ну, вот как-то так оно.

К. ЛАРИНА: То есть, как бы специальность конкретную свою не видели вот в таком возрасте юношеском.

А. ЗАХАРОВ: В тот момент, к сожалению, да.

К. ЛАРИНА: А когда в МГИМО поступали, тоже? А. ЗАХАРОВ: Когда в МГИМО поступал, уже было представление.

К. ЛАРИНА: И работали по специальности после?

А. ЗАХАРОВ: Работал, и продолжаю работать. В общем, факультет международной информации, журналистики. Я не могу сказать, что я как-то порвал с журналистикой: много пишу, много общаюсь.

К. ЛАРИНА: Так. Ну, и Сергей Казарновский.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Ну, должен сказать, что я стольким занимался в детстве, что когда наступил момент поступать, я был, честно, в растерянности. Я понимал, что это будет технический вуз, поскольку последние годы я параллельно с обычной школой учился в физмат-школе, вот. А в итоге, пошел по стопам родителей в Московский инженерно-строительный институт, вот. Уже на четвертом курсе стал ходить в вечернюю музыкальную школу, которую я не закончил в свое время. Ну, и так, в итоге, это кончилось тем, что потом я пришел работать в школу, потом закончил Щукинское училище. И так и остался в школе…

К. ЛАРИНА: Но это вы рассказываете как бы свою профессиональную судьбу. А мечта?

С. КАЗАРНОВСКИЙ: А в тот момент растерянность была, потому что очень много всего было интересно, правда. Поскольку баскетбол, заканчивал спортшколу динамовскую, думал, буду баскетболист, но не вырос ни черта, поэтому это было бессмысленно. Правда-правда, была абсолютная вот растерянность такая, потому что много всего хотелось.

К. ЛАРИНА: Ну, вот сегодня, по вашим наблюдениям, - обращаюсь уже ко всем, - ребята, которые учатся, там, в старших классах, там, 10 – 11-й классы, выпускники, насколько они вообще реально конкретно представляют себе свое ближайшее будущее? Не загадываем надолго. Вот какая-то конкретная… какое-то конкретное планирование возможно карьеры на сегодняшний день в России или нет? Сергей, вот давайте тогда с вас и начнем.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Знаете, мне кажется, что, по наблюдениям школьников уже более чем за 30 лет, момент очень волнительный. ЕГЭ к этому добавил все что только можно, да? Он вообще всегда волнительный, потому что они делают первый шаг в неизвестность. У них до этого каждый год был второй, третий, четвертый, ну, и так далее классы. Вообще дети живут вот этим размером одного класса, они же никогда не вспоминают, что было в 13 лет, в 5-м классе. И тут следующего класса нет, надо делать этот шаг в неизвестность. И он всегда для них очень непростой. И я должен сказать, что огромное количество людей с низкой самооценкой делают очень много неправильных шагов, потому что а), первое, они не знают, как выбирать, и технологии-то почти нет. И только сейчас начинают появляться профориентационные какие-то центры, которых у нас вообще-то не было. Это первое.

И вообще хочу сказать очень любопытную вещь про ЕГЭ, об этом почти никто никогда не говорит. Потому что очень многие ведь боятся сделать такой шаг, не поступить и потом оказаться нигде. ЕГЭ-то такой возможности практически не дает. Люди многие не представляют, как это выглядит. Вот он набрал свои баллы, ну, когда он сдал все, естественно, да? Дальше он открывает компьютер, нажимает кнопку, и у него, в зависимости от средних баллов, тех, которые он ЕГЭ… на какие он, по каким профессиям, специальностям сдавал, у него выскакивает спектр институтов, в которые он уже может реально поступить. Вот этого страха уже как-то… он уменьшается.

Но есть, на мой взгляд, очень сложная проблема, касающаяся сегодняшних выпускников: у них реальных ориентиров по жизни нет, потому что у них нет видимости уже послеинститутской, что успехи учебные коррелируют с тем, как живут люди, как зарабатывают, какое благополучие, именно оттого, что они закончили это, хорошо учились и так далее и так далее. Потому что фактически сегодня нет производств никаких, понимаете? Ну, нефть, там, и привозят какие-то там иностранные вещи продавать и так далее и так далее. У них сориентироваться на какую-то профессию… вот вы говорите: я пошел, там, в следствие работать (неразб.) что угодно, понимаете? Космонавтом сегодня – ну, куда космонавтом, когда бьется все подряд? Это большая сегодня сложность для них. И это первое.

И второе, я потом об этом хотел бы отдельно сказать. Действительно у нас происходит же всюду профориентация, да? Мы их куда-то возим, говорим с ними о чем-то. Но все равно в большей степени ведь две проблемы есть. Первая: заработок, интерес. Они же обсуждают всегда это, и все происходит между ними. Ну, а дальше уже коррелируют со способностями своими, способностями родителей, куда что может быть. И вот когда я говорю о себе, что я в школе не очень до конца представлял, (неразб.), такое количество людей – это большое количество людей. И, потом, вот интересно: многие ли могут ответить на вопрос, собираясь поступать?.. Вот они собираются быть математиками. Где он потом будет работать? К. ЛАРИНА: У них, куда бы они ни поступали, у них ответ один… три варианта ответа, я уже посмотрела, по всем опросам: «Газпром», «Роснефть» и Администрация президента (смеется).

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Ну, об этом отдельный разговор.

К. ЛАРИНА: Вот как бы мечты, да.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Отдельный разговор. Это ровно то, о чем я сказал в начале. Вот ориентиры, которые есть наверху, госслужба. Колоссальное количество институтов появилось при правительстве Российской Федерации, идут на госслужбу. Не зря же пугают тем, что вот в армию не сходите – не пойдете не госслужбу. Вообще это не имеет к профессии реального отношения. Люди, проходящие через профессию, когда попадают на госслужбу – это мне понятно.

К. ЛАРИНА: Ларис, ваше наблюдение.

Л. ПАУТОВА: Я согласна вот с этим наблюдением. И я уверена, что мне не хочется быть сейчас выпускником нашей школы, потому что, мне кажется, это всегда тяжело, в этом возрасте существовать, но сейчас особенно тяжело. У меня впечатление такое, что у них есть некая заноза в сознании, важное такое как бы вот… ориентир: они должны пройти ЕГЭ. И они очень болезненно это воспринимают. Вот по нашим опросам, половина хотят, чтобы его отменили, половина выпускников готовы сдавать ЕГЭ. Потом они знают, что нужно получить высшее образование, и, по всем опросам, это зашкаливает, надо, не надо, но они понимают, что надо получить высшее образование. Потом работа, и далее вот эта стратегия успеха. У них есть страх потерять работу, но они хотят реализовать такой идеал среднего класса. Но как это сделать – они не знают. И вот, по всем нашим опросам, есть определенная такая растерянность: а как?

К. ЛАРИНА: А отчего это? Информации не хватает? Или некий инфантилизм все-таки?

Л. ПАУТОВА: Информации не хватает, и не могут им объяснить, как это сделать.

А. ЗАХАРОВ: Не могут пользоваться этой информацией.

Л. ПАУТОВА: Да, не умеют просто пользоваться, родители не умеют. То есть, они получают знания о том, как стать звездой, из многочисленных шоу, и как прыгнуть, там, с вышки, а как дальше получить образование и поверить в то, что даже если ты сделал неправильный выбор… ничего страшного, мы можем менять, одну, две, три специальности за жизнь – это нормально. Вот у них эта растерянность и страх существуют.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Страх.

К. ЛАРИНА: Алексей.

А. ЗАХАРОВ: Ну, я здесь с коллегами, с одной стороны, полностью согласен. При этом, поскольку через нас огромное количество проходит, в том числе и молодых людей, мы долго думали, что с этим делать. Потому что есть такой кейс. По-моему, в Гарварде энное количество лет назад в бизнес-школе, то есть, это уже люди достаточно взрослые, состоявшиеся, провели опрос и спросили студентов бизнес-школы: а кем вы будете через 5 лет после окончания бизнес-школы, сколько вы будете получать, где будете работать? Значит, часть людей могла ответить на этот вопрос, а часть говорила: «Ну, слушайте, мы в Гарварде, бизнес-школа – мы без работы не останемся. Получать будем много денег и где-нибудь обязательно будем в хорошем месте работать (без конкретики)». Через пять лет снова нашли исследователи этих людей и посмотрели на то, что получилось. Дальше выяснилось, что те, кто четко знал, где они будут работать, сколько получать, чем заниматься, совершенно не факт, что работают именно там, но, как правило, очень неплохо устроены и, как правило, получают очень высокие зарплаты. Нашли тех, кто не знал пять лет назад, где конкретно он будет работать, чем заниматься. Выяснилось, что верхняя планка зарплат вот этих людей, она сильно ниже, чем нижняя планка зарплат тех, кто знал. То есть, вопрос целеполагания, он очень важный. И вот этого целеполагания очень часто у молодежи нету, да? То есть, вот я пойду учиться – а дальше что?

К. ЛАРИНА: А может, у нас просто в принципе невозможно в современной России вот такой построить себе бизнес-план своей жизни?

А. ЗАХАРОВ: На самом деле можно, но к этому нужно приложить большое количество усилий, где-то найти информацию, с этой информацией работать. На самом деле буквально три месяца назад мы на Superjob.ru открыли специальный сервис для молодежи, который вот эту задачу решает. И если молодой человек приходит, регистрируется, дальше он начинает получать в пассивном режиме, он еще работу не ищет, но информацию о своих потенциальных будущих работодателях. То есть, если я учусь на инженера путей сообщения, например, вот стандартный вопрос к инженеру будущему путей сообщений: «Кто твой будущий работодатель?» «РЖД». «Второй?» «Ну, если подумать дальше… а, Московский метрополитен». «Замечательно. Третий?» Тут, как правило, значит, люди встают в ступор и… вот. Ну, и…

К. ЛАРИНА: Я тоже больше не назову. Назовите мне еще парочку работодателей (смеется).

А. ЗАХАРОВ: Например, крупные сырьевые компании строят подъездные пути к своим месторождениям. Нужны там? «Да, нужны». А вот банки кредитуют, значит, транспортную отрасль, и там нужно разбираться в том, куда мы даем деньги. «О, да, интересно». А вот есть компании, которые производят программное обеспечение для управления перевозками, там, логистикой транспортной, и там тоже нужны люди, которые имеют компетенцию соответствующую. «Ой, как интересно». Да? И у человека, значит, начинают расширяться глаза: «Блин, оказывается, спектр моего приложения, он очень большой, вот от IT до космоса, если я инженер путей сообщения». Но, как правило, к сожалению, ни в школах у нас об этом не говорят, ни в вузах у нас не говорят об этом. За редким исключением, информацию добыть практически невозможно. Вот сейчас мы такой сервис сделали, и на самом деле он пользуется даже большей популярностью у родителей будущих абитуриентов…

К. ЛАРИНА: Но здесь хоть как-то можно спланировать приблизительно свою жизнь.

А. ЗАХАРОВ: Потому что там к нам приходят компании, они классифицируются. И они говорят, не кто им нужен сейчас (это в основном сервисе), а кто им понадобится через год-два-три вот по специальностям, которые есть в классификаторе у нас вузовском, по которым готовят. И очень четко виден спрос и предложение. И то же самое студенты приходят. Вот на первом месте на самом деле что, с точки зрения спроса у компаний – это все, что связано с экономикой, да? И студентов больше всего учится здесь, и компании на самом деле будут больше всего искать вот таких людей. А на последнем месте у нас спрос на специалистов в области систем вооружения, на инженеров, да? И учится на них тоже исчезающе малое количество людей на сегодняшний день.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Вы хоть им объясняете, что экономика зависит от того, как развито производство, как развит малый бизнес, в первую очередь? Вот я не очень понимаю, ну, вот экономикой – где работать?

А. ЗАХАРОВ: Вы знаете, вот где работать, да, когда молодой человек пришел и, например, он пометил, что учится на финансы и кредит, да? Дальше он начинает получать информацию о тех компаниях, которым потребуются люди с профильным образованием финансы и кредит. Он понимает, что это не абстрактный какой-то банк, да? А вот конкретные банки. Мы можем посмотреть, сколько эти банки здесь и сейчас платят не нам, молодым людям, которые еще не ищут работу, а вот на какие вакансии они ищут, что известно об этих банках. Дальше я пять лет учусь в вузе, если я на первом курсе зарегистрировался, и я живу не в Москве, например, а в Нижнем Новгороде. И вот я смотрю: вот нижегородский банк, куда потенциально я смогу пойти работать. О, вот нижегородская страховая компания, куда я потенциально смогу пойти работать. Я начинаю, опять же, вот где-то на подкорке понимать: об этом банке сказали хорошо, а об этом банке сказали плохо. И я уже у себя формирую потенциально избранных работодателей, и мне вот просто в пассивном режиме начинает формироваться, ну, какое-то представление о рынке труда, сколько платят за мои будущие компетенции, куда я хочу пойти работать, куда я не хочу пойти работать. Там еще одна задача решается очень интересная. Потому что сейчас, если, например, молодой человек приезжает учиться из региона в Москву, то, как правило, он в Москве и останется после окончания учебы. При этом не факт, что он будет работать по специальности. Очень часто люди, закончив вуз… ну, надо где-то жить, надо что-то есть, и специальность одна, но вот поступило какое-то предложение, которое здесь и сейчас дает какие-то деньги. И все, кривая понесла куда-то там не туда. И в данном случае, скажем, молодой человек, учась в Москве, может, если собирается потенциально возвращаться, получать информацию о потенциальных работодателях и в том регионе, откуда он уехал.

К. ЛАРИНА: Хорошо, Алексей, я пока остановлю, потому что я хочу, чтобы Сергей сказал именно относительно школы. Вы сказали, что совершенно не учат ни в школе, ни в институте, вот этот навык отсутствует, да? Вот понимания ситуации, умения работать с информацией, умения ее добывать, умения планировать. У нас как-то… это называется профориентация, да? Вот в свое время…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Она и так сейчас называется, но прежде профориентация все-таки была, ну, скажем, она по-разному происходила, но ведь существовали учебные центры, куда люди ходили…

К. ЛАРИНА: УПК.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: УПК, да. Там были разные специальности – не факт, что потом их выбирали – там и машинистки были, и то-то, то-то, то-то. Я проходил УПК, поскольку жил здесь на Беговой, на заводах ипподрома. Но было интересно, как делают из кожи всякие вещи, там, я видел какие-то реальные профессии и так далее.

К. ЛАРИНА: А я повар-кулинар третьего разряда.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Вот, вот видите, как. И поэтому, конечно, ну, там, у нас там в школе в конце 60-х годов появились первые автомастерские, мы начали водить машины и так далее, что-то происходило, вот. Но вот мне тоже интересно совершенно. Ну, вот вы рассказали про очень понятную вещь: ну, банки, там, и так далее и так далее. Я до конца вот не понимаю. Если говорить о том, что можно рекомендовать детям, ну, вернее, ориентировать, да?.. Они знают все про медицину: это бюджет. Они все про это знают, и мало кто идет, но идет. Туда идут люди, понимая… ну, это уже, знаете, вот те люди, которые идут, потому что им нравится, потому что, там, не знаю, какие-то корни есть или какое-то желание. Это точно совершенно. Вообще все, что касается бюджета – эти разговоры все время есть. Вот сейчас замечательно, девочка заканчивала школу, она могла бы гениально играть, быть актрисой. Но семейная ситуация такова, что она все силы бросила на то, чтобы поступить, например, в МГИМО. На вопрос, кем она будет после МГИМО, она ответить толком не может. Но это, как Гарвард, это бренд, это уже есть какая-то гарантия какой-то безбедной жизни, ну, не говоря уже о том, что она девочка. А МГИМО – все-таки там много мальчиков. Мы знаем, дефицит…

А. ЗАХАРОВ: Ну, если возьмем факультет журналистики, там девочек сильно больше, чем мальчиков.

К. ЛАРИНА: Господа, у нас сейчас перерыв на новости, слушаем новости, а потом возвращаемся в передачу.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: У нас же в советское время вообще не было таких исследований, как я понимаю, да? О соответствии, там, рынка труда и вот количества выпускников, специальностей, которые заявлены…

А. ЗАХАРОВ: Был госплан…

К. ЛАРИНА: Да, вообще на это не обращали внимание. Может, поэтому… я все время смотрю эти исследования, что чуть ли, там, не 60% взрослых россиян, по опросам, работают не по специальности, да? Или мечтают поменять, там, работу. Это, мне кажется, связано вот именно с тем временем, когда вообще об этом не задумывались все, да?

А. ЗАХАРОВ: Ну, и сейчас последние несколько лет ведь очень много молодежи шло по пути наименьшего сопротивления. И поскольку высшее образование превратилось в некий такой фетиш… то есть, вот всем нужно иметь высшее образование. При этом оно абсолютно доступно, и у нас уже количество бюджетных мест в вузах, оно равно практически количеству детишек, которые выпускаются из школ. Между вузами пошла конкуренция, значит, давайте идите к нам, идите к нам, к нам просто поступить. И складывается ситуация, что есть старые вузы ведущие, которые, в общем, до сих пор дают очень-очень хорошее образование, в том числе и техническое. Если мы возьмем тот же самый МФТИ, то это вуз, после которого на рынке люди получают самые высокие зарплаты, МГИМО сильно дальше, и Высшая школа экономики тоже до МФТИ не дотянет. И количество миллиардеров, которое у нас вышло из МФТИ, оно больше, чем из любого другого вуза. Поэтому, это образование есть. Но есть большое количество образования, которое, в общем, не является образованием. И, например, у нас, ну, практически каждый вуз открыл у себя юридический факультет, ну, чуть ли не 100% вузов.

К. ЛАРИНА: Психологический, по-моему, тоже везде есть.

А. ЗАХАРОВ: Дальше, вот есть такая Ассоциация юристов, они в прошлом году начали, по-моему, работу по дополнительной сертификации общественной вот этого вот юридического образования. И они говорят следующее: что мы тут на всех посмотрели, вот из 500 что ли у нас есть юридических факультетов, чуть ли не больше, в стране, значит, мы как сообщество юридическое признаем юридическим образованием вот 100, там, 102 что ли, или 103 – а все остальное вообще к юриспруденции не имеет никакого отношения. То есть, у этих людей нет ни малейшего шанса, у 99% из них, работать по специальности, просто потому, что они 5 лет, ну, хорошо проводили время, да? Дискотеки…

К. ЛАРИНА: Ну да, это вот вопрос, кстати, вот следующий очень важный…

А. ЗАХАРОВ: … но образования ноль.

К. ЛАРИНА: Вот я хотела об этом спросить, и Лариса, может быть, тоже по своим впечатлениям скажет: насколько качество навыков профессиональных сегодня все-таки отвечает запросам времени? Я имею в виду те навыки, которые они получают в институте. Потому что, похоже, большинство людей – мы даже вот судим по тем ребятам, которые к нам приходят после журфаков различных в качестве стажеров – это, конечно, катастрофа какая-то. Вообще я... ну, просто единицы людей, которые вообще представляют себе, что такое журналистика как профессия, я уж не говорю про радио, как радио устроено, как оно работает – это вообще даже… Вот это, мне кажется, большой вопрос, да? Большая проблема.

Л. ПАУТОВА: Постоянно встречающаяся установка – что молодые не умеют работать, они не получили тех компетенций и знаний, навыков, которые требуются в профессии. Я могу сказать, что здесь есть хитрый момент. То есть, с одной стороны, да, они поверхностные, они не умеют говорить, не умеют писать, не умеют считать – очень много что они не умеют делать, в зависимости от профессии. Но очень важный момент – что они очень многого требуют, когда приходят на работу. Это известный факт, они требуют социальные гарантии, высокую зарплату, они считают, что есть определенные…

К. ЛАРИНА: Сегодняшние, да? Сегодняшние, которые молодые специалисты так называемые?

Л. ПАУТОВА: Да.

К. ЛАРИНА: Сразу хотят всего.

Л. ПАУТОВА: Очень требовательные. И вот буквально вчера у меня были переговоры, девушка говорит: «А какой у вас социальный пакет? А что я должна делать, что не должна делать?» То есть, она четко вот по инструкции идет каких-то сайтов HR-овских. Но здесь есть хитрый момент: и возрастной разрыв, и ценностный разрыв поколений. Потому что, конечно, очень сильно меняется представление о том, что такое хорошо работать. И очень часто люди среднего и старшего возраста, они требуют от молодых то, что молодые никогда не смогут уже сделать, они другие. Они мыслят больше образно, а мы привыкли быть ответственными, дисциплинированными. Мы возникли и развивались совсем в другую эпоху. Поэтому очень многие сейчас компании предлагают такие тренинги, когда примиряют работодателей и молодых работников, пытаются найти некие общие моменты. Да, он не может написать длинный-длинный текст, если речь идет о социологии, но он делает прекрасные визуализации. Я тогда не даю ему текст, а даю его старшему возрасту. А презентации, визуализации, картинки – вот это то, что молодые ребята делают. То есть, с одной стороны, это плохо, что они недотягивают. С другой стороны, надо искать, видимо, какой-то компромисс, потому что все равно будущее за ними отчасти. И очень сильно меняются профессиональные требования…

К. ЛАРИНА: Как-то вы с грустью сказали, что будущее за ними (смеется).

Л. ПАУТОВА: Ну…

К. ЛАРИНА: К сожалению, да (смеется).

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Интересно, вот то, что вы говорите. Я каждый год, естественно, смотрю педагогов, потом мы расширяемся и так далее. И вот действительно молодые люди, вот им все нравится. Им рассказываешь про то, чем занимается школа, тем, другим, третьим. И она говорит: «Ну, вот вы представляете, что, всем можно заниматься?» Я говорю: «Ну, как все же, да?..» «Ну, то есть, вы предполагаете, что я буду с утра до ночи здесь? У меня же есть какое-то лимитированное время». И так далее. Я говорю: «Ну, это понятно». «А что, есть доплата за переработку и так далее?» - спрашивает. В школе, какая там доплата за доработку? За выходные дни, может быть, есть. И так далее. Но уже резюме… послушайте, кто еще, там, лет, там, 7 назад в школу писал резюме? Сейчас пишут все, и грамотно пишут, и в графе «Цена» ставят соответствующую цену, которую они слышали, или не слышали, или, там… и где-то публикуют. Они точно не всегда соответствуют. И так далее. Так что, я согласен с тем…

Л. ПАУТОВА: И я родителям обычно советую сказать выпускникам, что когда они приходят на собеседование, как-то сдерживать вот эти вот четкие их вопросы, а что работодатель должен дать. Потому что, к сожалению, очень часто, если это не профессиональный HR, а вот обычный, допустим, работник, то он не понимает, и возникают какие-то сильные конфликты. То есть, молодые тоже должны понимать, что не все надо высказывать, мне кажется.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: По поводу вузов Ваня Засурский любопытно сказал недавно, что давайте будем дипломные работы в открытом доступе публиковать, чтобы…

К. ЛАРИНА: … работодатели увидели.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: … работодатель имел возможность зайти и посмотреть, что у него за диплом такой. Не в смысле бумажки, а в смысле контента. Это очень любопытно, такое предложение. Во всяком случае, это многое могло бы как-то изменить.

К. ЛАРИНА: Алексей, вы хотели.

А. ЗАХАРОВ: Да, ну, смотрите, значит, в свое время, я тоже помню, что много говорили про бестолковых выпускников советских вузов, которые потом распределяются по НИИ, которые ничего не делают как бы. Вот они там за 120 рублей просиживают штаны без всяких…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Это много, было меньше.

А. ЗАХАРОВ: Ну, там, за 90, вот. Поэтому… ну, каждое время имеет какие-то особенности. Значит, что мы имеем просто вот как объективную реальность сейчас? Демографическая яма, молодежи все меньше и меньше – это объективная ситуация. Потребности бизнеса в молодежи, или, там, не бизнеса, экономики, скажем так, они никуда не деваются, потому что старшие возраста выбывают, так или иначе, все равно молодежь нужно привлекать. Поскольку ее приходит на рынок труда меньше с каждым годом… то есть, вот на порядках: если у нас в 2005-м, по-моему, году на рынок труда вышло около миллиона молодых людей, то в 2013-м выходит что-то 500, там, тысяч. То есть, это очень большой провал. Что это значит для экономики? То, что за все меньшие и меньшие компетенции работодателям придется платить больше. Ну, потому что конкуренция же не чувствуется у молодежи.

К. ЛАРИНА: То есть, других нету, да?

А. ЗАХАРОВ: Ну, вот она себя так и ведет. При этом молодежь очень разная. И есть люди, которые мотивированы трудиться, есть люди, которые не мотивированы трудиться. И я думаю, что их процент, он вот стабилен во все века примерно. Ну, то есть, это вот как-то…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: А какое, по вашему мнению, это соотношение?

А. ЗАХАРОВ: Ну, я думаю, что 50 на 50 на самом деле. Ну, так, никто не подсчитывал…

К. ЛАРИНА: То есть, трудиться – в смысле, вот трудиться?

А. ЗАХАРОВ: Ну, вообще трудиться...

К. ЛАРИНА: А второй, альтернативный вариант – типа устроиться.

Л. ПАУТОВА: Место получить.

А. ЗАХАРОВ: «Ты устроился или еще работаю?» «Нет, еще работаю». Поэтому, кто-то хочет устроиться, да? Кто-то хочет работать, он вот не может не работать как бы, ну просто вот…

К. ЛАРИНА: А вот, Алексей, у меня к вам еще такой вопрос, собственно, как и ко всем присутствующим: а тема эмиграции, насколько она сегодня актуальная для молодого поколения? Вот, опять же, по вашим наблюдениям. Самореализации, но не здесь, вот так скажем.

А. ЗАХАРОВ: Вот что касается эмиграции. Очень само понятие поменялось, опять же, за последние 20, там, или 30 лет. То есть, если 30 лет назад человек, уезжая из страны, он уезжал навсегда, как правило, то есть, он покидал страну, все, он не русский, он будет адаптироваться где-то там. Значит, на сегодняшний день, поскольку границы открыты, и Россия на международном рынке труда конкурирует, в том числе за специалистов, со всеми остальными развитыми странами, и есть у людей возможности проявляться где угодно, то молодежь очень часто говорит: «Ну, я вот поеду в Австралию поработаю». Он не воспринимает это как покинуть Россию, потому что ему здесь не нравится, он воспринимает это вот точно так же, как воспринимают это французы, которые молодые: они вот в Германии поработают, потом в Голландии, потом еще. Ну, где-то мне понравилось, где-то не понравилось.

К. ЛАРИНА: То есть, это уже не называется эмиграцией.

А. ЗАХАРОВ: Это вообще называется международная конкуренция за качественных специалистов. К сожалению к моему большому, российские специалисты молодые очень часто уезжают условно в никуда. Ну, если российский программист, закончив, там, Бауманку или тот же самый МФТИ, инженер, он прекрасно знает, что он поедет сейчас куда угодно и он там найдет себе достойную работу, потому что у него есть куча примеров, когда однокашники вот так сделали, да? Если человек после тьмузадирищинского какого-нибудь юридического факультета так сделает, у него шансов ноль, ему не светит вообще ничего, кроме как быть гастарбайтером и, значит, туалеты чистить где-то в Италии. Поэтому не уезжают, никому не нужны там, да? А если же мы говорим об инженерах, которые у нас здесь после третьего курса уже большинство людей трудоустроены, за ними охотятся работодатели, то, ну, да, поехал. Надоело – вернулся.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Причем многие уезжают, ну, вот я знаю своих выпускников, даже не заканчивая еще здесь вузы, уезжают в Германию. Достаточно много уехало, ну, в основном по художественной специальности учатся. Но они все проекты стараются привозить сюда и организовывать здесь. Ну, вот очень часто мы видим по телевидению, наши режиссеры показывают фильмы, работая в Германии, например, да? Сняв замечательный фильм о наших тюрьмах. Ну, например я говорю. На (неразб.) передачах я несколько раз был.

И тут еще интересно, что вообще уезжают много учиться. Вы говорите о тех, кто закончил, а я хотел сказать о том, сколько учиться уезжают. Я сейчас только что был буквально, там, неделю назад на конференции Лиги образования европейской: в городе Нант (во Франции достаточно большой город, там, 800 тысяч жителей и так далее) университет, поскольку он дешевле, чем в Париже, забит русскими студентами, просто забит. А если говорить о том, что уезжают, то … вообще говорить, уезжают постоянно родители с детьми. И мы знаем, по вот нашим оценкам… конечно, все школы разные, социальные прослоения разные. Но вот мы прикидывали, примерно от 1 до 2,5-3% в год уезжают родители, соответственно, увозят детей.

Есть еще очень любопытный отъезд учеников старших классов, которые уезжают в 10 – 11-м классе, поступают куда-то учиться там, но экстернатом учатся здесь, приезжают сдают здесь ЕГЭ. Они получают… никто не рвет, вот так вот чтобы вот совершенно, ну, в старших классах. Таких случаев очень много.

Л. ПАУТОВА: Можно добавить буквально?.. Вот недавно нашумели ФОМовские данные, что 38% молодежи хотели бы уехать за границу…

К. ЛАРИНА: 45, я даже прочитала, среди студентов 45.

Л. ПАУТОВА: Да, смотря по какой группе пересчитывать. Но мы потом даже давали комментарий, что, конечно, это, ну, тревожный тренд, но если спрашивать: а что вы реально делаете, собираете ли вы уже чемоданы, и поехали вы за границу, и заканчиваете, как вот вы сейчас сказали, экстернатам ЕГЭ – вот таких не очень много. То есть, я могу сказать, что вот это желание «пора валить, пора валить» - это некий индикатор просто социальных настроений в обществе, но, насколько я понимаю, статистика еще не показывает какую-то мощную миграцию среди молодежи и среди людей старше. Но такой есть тревожный синдром.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Но а как вы считаете, они совсем уехали? Как эмиграцию считать? Либо они поехали поработать, а живут здесь…

А. ЗАХАРОВ: Ситуация следующая. Вот если мы спросим российскую молодежь: хотели бы вы, там, поехать поработать в другой стране? Мы получим точно такие же цифры, которые получим в Англии, задав тот же самый вопрос молодежи. Все хотят туда, где с неба падает банан, где баунти, значит, белый песочек, плещется море. Это объективно. Поэтому, по таким опросам, цифры, как правило, совпадают процент в процент в очень разных странах по развитию, если мы молодежь будем опрашивать. Дальше. Вот тема «валить», ее не существует у молодежи, она существует уже у людей в возрасте 35-40, у которых начинают появляться дети…

Л. ПАУТОВА: Среднего возраста.

А. ЗАХАРОВ: … которые, значит, понимают, что вот их здесь не устраивает та дискомфортная система, скажем, политическая, криминальная, еще какая-то…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Бизнес...

А. ЗАХАРОВ: … и они уже начинают задумываться, а что будет с их детьми. И они, может быть, для своих детей ищут какое-то там лучшее будущее. Где-то хорошо там, где нас нет, да? А молодежь – это же беззаботное время как бы, да? Какие проблемы? Ну, вот сравнивая сорокалетних и двадцатилетних. Поэтому там нет никаких настроений «вот пора валить из этой Рашки», да? Там веселье сплошное: поедем собирать клубнику сейчас в Намибию, потом учиться в Гарвард, может быть, потом еще куда-то.

К. ЛАРИНА: У меня совсем другие ощущения, ровно противоположные, но вот Алексею я обязана верить, поскольку он как бы действительно знает саму ситуацию изнутри.

А. ЗАХАРОВ: Поэтому, мне кажется, вот эти вот «валить» - это позже наступает…

Л. ПАУТОВА: Я согласна…

А. ЗАХАРОВ: … когда люди сталкиваются с проблемами…

К. ЛАРИНА: … когда ничего не получается.

А. ЗАХАРОВ: … когда что-то не получается, или когда все получается, но понятно, что, ну…

К. ЛАРИНА: Что-то пошло не так, да.

А. ЗАХАРОВ: ... на улицу выходить не хочется как бы, да? И тогда люди начинают задумываться: а где вот детей не страшно выпустить на улицу?

Л. ПАУТОВА: Ну, бог с ней, с заграницей, очень многие хотят уехать из своего родного города / села, как мы спрашиваем. То есть, вот миграционное настроение молодежи уехать в крупный город, уехать в Москву, в Петербург, в Екатеринбург, в Новосибирск – вот это, с одной стороны, хорошо, что есть трудовая миграция. С другой стороны, они же не возвращаются, уезжают самые лучшие. Я только что приехала из Самары, по приглашению была министра экономического развития, рассказывала о том, что очень многие хотят уехать, и министр спросил: а что сделать, чтобы они не уезжали? Надо делать комфортную ситуацию, комфортную среду для детей и молодежи в городе. И дайте им работу, потому что проблема, работы нет. Хотят уехать в Москву, потому что нет работы. И опять-таки, вот я с Алексеем согласна, что они иногда не видят гибкость рынка, они не понимают, куда им пойти. Если он в Ярославле работает, получил диплом кукольника, он не знает, что ему делать, если он умеет только держать куклу. И если объяснить, что он может работать аниматором и еще как-то, расширить диапазон, он все-таки может устроиться на работу в своем Ярославле. Вот эта вот проблема есть: для молодежи очень плохо сейчас ситуация с рабочими местами – я думаю, вы подтвердите – в регионах…

А. ЗАХАРОВ: Вы знаете, тоже все... вот есть регионы и регионы, все очень по-разному. И, снова: ну, если человек закончил нижегородский ВМК, у него нет проблем с трудоустройством ни в Нижнем Новгороде, ни в Москве, ни в Соединенных Штатах Америки. Поэтому я всегда говорю следующее молодым людям: если вы идете по пути наименьшего сопротивления, то потом…

К. ЛАРИНА: … то вы проиграете.

А. ЗАХАРОВ: … жизнь против вас будет идти путем наибольшего сопротивления.

К. ЛАРИНА: Ну, так давайте тогда, вот поскольку мы уже на финальную выходим…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Давайте все в ВМК.

К. ЛАРИНА: Да, давайте попробуем все-таки…

А. ЗАХАРОВ: Нет, не надо…

К. ЛАРИНА: Наши слушатели задают конкретные вопросы. Во-первых, когда надо начинать задумываться о своем будущем, вот так вот конкретно, да? И возможно ли в 8 – 9-м классе каким-то образом самотестирование произвести, кто тебе в этом может помочь, как себя позиционировать в этом мире, да? И куда, собственно… о чем мечтать. Мне кажется, что надо вообще перестать ныть. Тут очень много вот таких вот трагических смсок пришло, что, типа, раньше такие мы все были романтики, мы мечтали туда, сюда, а сейчас все такие прагматичные люди… Время очень сильно изменилось. Да, прагматичные, потому что нужно не, как мне кажется, не «пользу приносить людям» - вот этот советский лозунг, нужно о нем забыть, не надо о нем тосковать, тем более он был очень лицемерный. Все так писали, «хочу приносить пользу людям», потому что по-другому было нельзя. Приносить пользу себе, прежде всего. Я не знаю, согласны ли со мной мои гости сегодня, но мне кажется, это очень важно, отсюда мотивация рождается, да? Что я могу сделать полезного себе? Когда я знаю, что я могу это, это, это, когда я знаю, что я профессиональный и уверенный в своих способностях человек, связанный с конкретной специальностью, то вот вам и пожалуйста, никаких заниженных самооценок быть не может. Только если здесь что-нибудь случайно не произойдет. Серёж, вам слово.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Значит, первое, по поводу того, что было в конце. Вы знаете, какая штука, по поводу пользы себе, не себе…

К. ЛАРИНА: Людям.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Да, людям. МНе отец в детстве рассказал про формулу счастья. Он говорит: «Счастье – это очень просто, это быть нужным». Да? Кому-то нужно быть, там, всему миру, кому-то – своей семье, кому-то – одной женщине. Вот найти и быть нужным. И я детям всегда говорю, что, по сути дела, вы учитесь для того, чтобы потом быть счастливыми людьми, чтобы быть нужными, обрести ту самую профессию. Конечно, в этот же момент они будут и для себя, и так далее. Но, вот самое главное, они все хотят быть счастливыми, только не понимают, что это такое, да? Сколько людей, которые обрели настоящую профессию, понимая, что они нужны? Вот реально нужны в том, что они делают. Кстати, это не всегда совпадает с деньгами, не всегда.

К. ЛАРИНА: Да.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: А вот тем, кто задает вопросы… у меня передо мной книжка, на которую я в прошлом году писал рецензию. Книжка называется «Формула призвания. Семь правил выбора вуза». Написала ее Нелли Литвак, выпускница нижегородского мехмата, про который мы сейчас вспоминаем, да, которая уже очень много лет преподает как педагог в Голландии.

К. ЛАРИНА: Это дочка Нины Зверевой.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Дочка Нины Зверевой, безусловно, да.

К. ЛАРИНА: Известной журналистки.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Известной журналистки, да. И она написала удивительную, я считаю, книжку, которая, во-первых, читается, как, ну, просто, такой бестселлер абсолютнейший. Я вам прочитаю просто названия глав, не больше. «Правило первое: не бойтесь выбирать». Очень подробно описано. Во-первых, боязнь выбирать, еще там она говорит про боязнь задавать вопросы, то, чему мы не учим в школе. Я рассказывал даже здесь когда-то, ну, практически миф про французского президента, который, когда в школу ходил, приходил из школы, мать его спрашивала: «Скажи, пожалуйста…» Вернее, не спрашивала: «Как ты отвечал?» Она говорила: «Какие вопросы ты задавал?» И мы для себя очень часто думаем: бог мой, мы же совершенно не так учим, мы не учим задавать вопросы, не учим задавать вопросы. Эта книжка (неразб.) задавайте вопросы, максимум, перед тем, как выбирать, да? Разберитесь с собственной мотивацией. Поставьте себе цель научиться делать, что не умеют другие. Я просто покажу, ну, как пример маленький. Есть таблица, на которую она предлагает ответить вначале. Вопросы: «Где, кроме науки и школы, может работать выпускник вуза по специальности математик?» Вот то, что вы говорили. То же самое про физику, биологию. «Назовите три самых распространенных возможности трудоустройства по специальности юриспруденция». Ответьте на этот вопрос, прежде чем выбирать вуз, и так далее.

Дальше очень любопытно. «Вы когда-нибудь смотрели, она пишет, - какие основные предметы, курсы и учебные планы предлагают студентам на этом факультете, куда вы идете?» Кто эти вопросы когда задает, да? Качество преподавательского состава. Вы когда-нибудь смотрели, сколько профессоров, сколько чего? Никто никогда в жизни этого не спрашивает. Ко мне в школу приходит человек устраивать ребенка в первый класс, ну, как все, и меня спрашивает: «Какая у вас программа по математике в первом классе?» Я говорю: «Вы отдаете ребенка на 10 лучших лет жизни и спрашиваете, какая программа по математике. Она 10 раз поменяется. Вы пройдите по школе, посмотрите, кто педагоги, лица, зайдите в интернет». И так далее и так далее. Мне кажется, вот эту книжку, Нелли Литвак, «Формула призвания», надо просто всем читать, начиная вот с того самого 8 – 9-го класса. Очень важно, она написана с тем, что делает людей спокойными, свободными, без нервотрёпки…

К. ЛАРИНА: Душевный покой, душевное равновесие, без стрессов.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: И она говорит, что всего лишь это экзамен, который… потом это может все, ну, все измениться.

К. ЛАРИНА: А я, кстати, могу добавить, тоже вот когда с выпускниками встречалась в школе, где учился мой сын, я все время говорила, что… не знаю, правильно ли я говорили, может, сейчас вы мне скажете, что я ужасный совет дала. «Не бойтесь ошибиться. Ничего страшного, это не катастрофа, если вы ошибетесь вдруг и вы поймете в какой-то момент, что вы ошиблись. Не страшно. Можно все поменять в жизни. Для этого она и существует». Ну, Ларис, ваши советы родителям и молодым людям.

Л. ПАУТОВА: У нас получается, что есть женщины, которые нас вдохновляют. Вас вот Нелли Литвак, а меня Ирина Хакамада вдохновила.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Меня она тоже вдохновляет.

Л. ПАУТОВА: Недели три назад я была на ее мастер-классе. Естественно, я пришла, у меня свои там какие-то переживания по поводу, как дальше работать, развиваться. Она сказала, что важно заниматься тем, что тебе нравится, с теми, кто тебе нравится, для тех, кто тебе нравится, и при этом иметь деньги. Вот она…

К. ЛАРИНА: Но это вообще нереальное что-то.

Л. ПАУТОВА: Это нереально, да. Но для того, чтобы достичь этой нирваны, нужно быть гибким. Я так понимаю, что сегодня и Алексей, и Сергей говорили именно о гибкости. И не бояться ошибаться, все время видеть вот какие-то разные варианты. Поэтому я свою дочь пытаюсь научить вот этой гибкости, потому что надо уметь найти какие-то ниши, где ты можешь себя раскрыть и при этом быть успешным. Это очень непросто. Но родители, они сформировались в эпоху стабильности. Одна семья, одна Родина, одна работа. Сейчас все меняется. К сожалению, у нас уже…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Начиная с семьи.

Л. ПАУТОВА: С семьи, несколько семей. И работ может быть не одна и не две, а три и четыре. Главное, идти за той мечтой, о которой вы говорили в самом начале.

К. ЛАРИНА: Алексей.

А. ЗАХАРОВ: Есть высказывание, которое Конфуцию приписывают. За точность цитаты не ручаюсь, но смысл такой, что найди дело по душе – и тебе никогда в жизни не придется работать. Соответственно, вот молодость – это такое время, когда действительно нужно пробовать. Но пробовать нужно осмысленно, опять же, да? Потому что очень много молодых людей, они вот начинают пробовать все подряд. И вот как раз подобные книжки, они помогают как бы сузить тот сектор, где мы ищем то, что нам нравится. Потому что если я гуманитарий, извините, не надо пробовать себя в физике, если это вот, ну, абсолютно понятно.

К. ЛАРИНА: А кто ж это знает? А вдруг вот кажется родителям, что он гуманитарий, а на самом деле у него есть другие таланты, которые просто мы не заметили?

А. ЗАХАРОВ: Понимаете, конечно, мы, с одной стороны, говорим вроде для молодых людей…

К. ЛАРИНА: Да.

А. ЗАХАРОВ: … для 8-классников. Но я уверен, что они нас с вами сейчас не слушают. Как бы им не до этого, хорошая погода…

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Это же «Родительское собрание».

А. ЗАХАРОВ: Поэтому мы говорим для родителей. И вот я думаю, что те родители, которые нас сейчас слушают, у них-то как раз никаких проблем с профориентацией детей нет.

С. КАЗАРНОВСКИЙ: Не уверен.

А. ЗАХАРОВ: А вот как бы нам сделать так… Ну, как, они вот все-таки все сделают правильно, потому что они нас слушают в том числе, уже они беспокоятся об этом. А вот что делать с теми, кто книжек не читает и не слушает советов, здесь вот, мне кажется, все-таки… я не люблю государственного вмешательства куда-нибудь, у нас государство за что ни возьмется, все получается всегда очень плохо, но мне кажется, что методологически задачу профориентации молодежи, вот спустить эту какую-то программу методологически на уровень школ, чтобы в каждой школе был курс. Вот, делай раз, делай два, делай три… Как понять куда идти, и для двоечников, и для отличников. С тестированием ежегодным, там, на уровне 5-го класса, 8-го класса, 10-го класса. Обязательно надо делать.

К. ЛАРИНА: Алексей Захаров, руководитель портала Superjob.ru. Кстати, как вы поняли, дорогие друзья, там вот консультации подобного рода, о которых мы сегодня говорили, недостающую информацию можно обнаружить на сайте.

А. ЗАХАРОВ: Добро пожаловать.

К. ЛАРИНА: Лариса Паутова, социолог, ведущий аналитик фонда «Общественное мнение». И Сергей Казарновский, директор школы «Класс-центр». Не успели мы сказку прочитать, Серёж. Ну, в следующий раз. Спасибо большое.

А. ЗАХАРОВ: Спасибо.