Как психологически подготовить детей к школе - Валерий Панюшкин, Марат Алимов - Родительское собрание - 2010-08-01
С. БУНТМАН: «Родительское собрание», 11 часов 8 минут, Сергей Бунтман ведущий сегодня, Ксения Ларина в отпуске ещё неделю будет, следующие субботу и воскресенье мы будем коллективными усилиями заменять Ксению Ларину здесь, но сегодня «Родительское собрание», причём такое в полном смысле этого слова, поскольку у нас сегодня есть и учитель Марат Алимов. Добрый день.
М. АЛИМОВ: Добрый день.
С. БУНТМАН: Учитель русского языка школы №143, и вы учитель года 2006-го года?
М. АЛИМОВ: Да.
С. БУНТМАН: И у нас сегодня журналист и родитель Валерий Панюшкин, Валера добрый день.
В. ПАНЮШКИН: Добрый день.
С. БУНТМАН: Будем сегодня вместе с вами пытаться подготовить детей к школе. Мы думали, ну выбирать уже поздно школу, уже выбор сделан, особенно 1-й класс, это всё-таки делается заранее. Но бывают случаи, бывают случаи быстрых переходов каких-то?
М. АЛИМОВ: Бывают, конечно.
С. БУНТМАН: И в августе даже?
М. АЛИМОВ: Конечно. Открываются новые школы, тут же начинается поиск каких-то иных вариантов. Вообще конечно в большинстве своём вы правы, уже наверно в мае всё решено, и школа найдена, учитель определён, поэтому...
С. БУНТМАН: Да, поэтому уже понятно, в какой класс. К кому, с какой буквы, и уже родители могли почувствовать в начале лета, в самом конце школьного сезона проходит такое установочное собрание. Родителей собирают, и родители потом в ужасе идут домой и думают, как это всё разместить в черепной коробке своей, потому что ещё на ребят не перекладывают, потому что в 1-й класс родители в основном ещё готовятся сами, так считается Валера?
В. ПАНЮШКИН: Ну да.
С. БУНТМАН: А теперь как, вы тоже делитесь своим опытом, и если у вас есть какая-то оставшаяся до сих пор или возникшая недавно проблема при подготовке в школу, звоните нам по телефону 363-36-59, поскольку СМС к нам не приходит, мы не можем пользоваться СМС, не получается у нас, центр как-то нам не передаёт сообщения. Попробуйте из интернета, правда и из интернета к нам уже не приходят сообщения со вчерашнего дня, мы надеемся эту систему победить. Что главное, на что надо обратить внимание, потому что действительно информации очень много Марат.
М. АЛИМОВ: По поводу ужаса, мне кажется, что когда выбирают школу, собирают максимум информации, это тоже уже пройденный этап. Эта информация есть официальная с сайтов образовательных учреждений.
С. БУНТМАН: Если можно Марат, чуть-чуть подальше от микрофона, потому что у нас шум ветра получается.
М. АЛИМОВ: Информация есть официальная идущая от управленческих структур, официальная информация, более-менее официальная, есть на сайтах образовательных учреждений. Есть, конечно, информация, которой доверяют больше всего, это некое такое сарафанное радио, постольку, поскольку есть соседи со старшими детьми, есть просто друзья, товарищи, которые уже учатся. Мне кажется, что ужаса не должно возникать, постольку, поскольку это осознанный выбор. Если правильно говорить, основные знакомства все произошли ещё до конца прошлого учебного года, у людей была достаточно большая возможность. Если их что-то не устраивает, поменять школу, поменять учителя, хотя наверно это непросто, потому что я знаю пример московских школ, у которых 1-го апреля открывается приём документов, запись в 1-й класс, и 2-го апреля она закрывается, потому что собственно за один вечер всё насыщается. И дальше уже по принципу, если кто-то уйдёт, тогда мы вас возьмём, такое бывает. И если вдруг получилось так, что результат и ожидание не сошлись родительские, и школьные, то конечно первое что нужно сделать, это провести такую большую психологическую работу с ребёнком.
С. БУНТМАН: Какого рода?
М. АЛИМОВ: Ему надо рассказать о том без каких-то усилений, и в тоже время без прикрас, что его ждёт в первые месяцы новых знаний в жизни. Можно рассказать о том, как поделиться собственным опытом родительским, если они это помнят, как для них это было, насколько это было сложно и тяжело. Но мне кажется, что настраивать человека на то, что это будет трудно, что ты должен как-то собраться, тебе будет что-то непонятно может, будут какие-то вещи ещё более сложные, мне кажется, это не следует делать, потому что тогда...
С. БУНТМАН: Зажмётся.
М. АЛИМОВ: Да, зажмётся, и он уже такой настороженный придёт 1-го сентября, и у него будут, может быть даже не те ожидания, которые должны быть, хотя очень много зависит от учителя, очень много зависит от учителя.
С. БУНТМАН: Как поставит учитель с самого начала.
М. АЛИМОВ: В меньшей степени это зависит от того, по какой программе работает школа, сейчас их масса абсолютно разных программ. Это зависит от того, какие учебники применяются, их тоже сейчас огромное количество, но в основном это, конечно, зависит от учителя. Но самое главное, на мой взгляд, если учитель начальной школы, который принимает первоклашек, он исходит из того, что даже маленькая, но личность, и переделывать её, переламывать ни в коем случае нельзя, чтобы не получилось, как помните в этом замечательном фильме «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещён»: «Что главное, и хором, дисциплина».
С. БУНТМАН: Дисциплина, какие разные ребята приходят, они все абсолютно разные Валера, мы видим, а потом какая-то нивелировка происходила. Я не знаю, сейчас я наблюдаю, может быть, в меньшей степени они такие же разные остаются.
В. ПАНЮШКИН: Я не знаю, у меня есть ощущение, я в этом смысле имел очень неудачный опыт. Мы когда искали для дочки школу, мы старались, мы определили её в очень хорошую известную школу, и так далее. И она была как-то благожелательно настроена, что она в школу идёт и всё такое. 1-го сентября ребёнок пришёл из школы рыдая, 2-го сентября ребёнок рыдал, и ребёнок рыдал до марта, пока мы не забрали её из этой школы.
С. БУНТМАН: А причину вы, когда поняли, или так и не поняли, бывает, что так и не поняли?
В. ПАНЮШКИН: Причину мы так и не поняли. Там мы общались с психологом в школе, с учителем.
С. БУНТМАН: А школа с психологом у вас уже была?
В. ПАНЮШКИН: Всё было хорошо в этом смысле. Когда я пытался поговорить с ребёнком, и говорил: «Ну что тебе так там не нравится», она мне говорила: «Я там совершенно одна». Вот что это значит. И в этом смысле у меня есть ощущение, что некие критерии, которыми пользуется ребёнок в смысле хорошо ему или плохо, не совпадают с теми критериями, которыми пользуются взрослые.
С. БУНТМАН: Особенно когда ищут школу, бывает.
В. ПАНЮШКИН: Да, то есть ты идёшь, взрослый дяденька или тётенька, и ты относишься к школе по своим каким-то представлениям о жизни 40 летнего человека. 7-ми летний ребёнок как-то совсем иначе всё видит. Это как в рассказе Борхеса «Сообщение Броуди», когда там какие-то туземцы брали нож за остриё, видимо как-то иначе представляя себе устройство.
С. БУНТМАН: А вспомнить трудно, потому что вы Марат сейчас так осторожно сказали: «Если мы вспомним». А что, неужели так уходит далеко, и нельзя смоделировать своё ощущение?
М. АЛИМОВ: Мне кажется, когда наступает ситуация, когда собственно ребёнок уже должен идти, всё сразу вспоминается, мне кажется что вот так.
В. ПАНЮШКИН: Не знаю, я помню, когда я пошёл в школу, я помню этот ужас столкновения с чужой волей, вот я впервые в жизни перестал быть ребёнком, которого, в общем, не обидит никто. Я помню чудовищные страдания по поводу того, как какой-то мальчик подошёл ко мне и сломал мои счётные палочки.
С. БУНТМАН: Взял и сломал?
В. ПАНЮШКИН: Да, взял и сломал. Это совершенно не могло уложиться у меня в голове, потому что как это так, то есть он это сделал специально. То есть не то, чтобы сломал случайно, он подошёл, он больше, он сильнее. Я впервые в жизни тогда в школе столкнулся в 1-м классе, я это помню до сих пор, мне 40 лет. И вот это ощущение, что чужая злая воля вторгается в твой мир, который до этого был совершенно безопасный.
С. БУНТМАН: У меня ощущение, что далеко не всегда учитель, хотя наверно это ему надо сделать, видит в классе своём то, что можно назвать расстановкой сил, сразу с 1-го класса. Вот как здесь учителю поступать, он же должен увидеть, кто есть кто.
М. АЛИМОВ: Конечно, это вообще его первая задача, тем более в ситуации 1-го класса. Побеседовать с ними 40 минут первые, понаблюдать, и мне кажется, что как раз таки в 1-м классе уже сразу всё видно на уровне 7-ми лет, кто молчит, кто улыбается, кто что говорит. Я вот вспомнил сейчас историю, которая была буквально несколько месяцев назад. Искали школу мои коллеги знакомые, и говорят мне: «Мы нашли хорошую школу, там были на родительском собрании, учительница, ей осталось несколько лет до пенсии, слава богу, что мы успели попасть к ней, может быть это будет её последний выход. Она очень строгая, она очень грамотная, и мы с удовольствием к ней пойдём». Я, конечно, ничего не могу сказать, я не знаю этого человека, и я не знаю сути, я не знаю этой школы. Но мне кажется, что действительно мы воспринимаем, и наш подход, подход взрослого человека, строгость чтобы была, чтобы не шалили, чтобы никому палочки не ломали, чтобы сели, ручки сложили и внимательно 40 минут слушали. Мне кажется, что это не совсем тот подход. Чем учитель моложе в определённой степени, тем лучше, это тоже кстати к разговору.
В. ПАНЮШКИН: Особенно в 10-м классе.
М. АЛИМОВ: Вы зря так, почему в 10-м, в 10-м тоже.
С. БУНТМАН: Это да.
М. АЛИМОВ: 5, ну 7 лет стажа, на мой взгляд, это идеальный баланс между человеком, который является учителем, и детьми, которые являются учениками. А когда у нас возникает эта ситуация невировки, вы же сами сказали, что есть ощущение того, что, проходит некоторое время, и все они становятся одинаковыми. Это же почерк работы. И мы, таким образом, вот я вспоминаю собственную начальную школу, очень сложно было, самое главное, с собственной самооценкой, она у нас у всех была занижена, у всех была занижена. Вот 1-й, 2-й, 3-й классы, хотя мы очень хорошо относились к нашей учительнице, я до сих пор её вспоминаю. Но вот из всего того, что было, на сегодняшний день выношу как взрослый человек то, что мы окончили, по крайней мере, начальную школу людьми, не очень уверенными в себе. А это был тот же самый подход.
С. БУНТМАН: Да, я хочу предложить нашим слушателям уже начинать звонить, 363-36-59, и делиться своими соображениями. Родители звоните, бабушки, дедушки пусть тоже подключаются.
М. АЛИМОВ: Я ещё хотел, если можно...
С. БУНТМАН: Да, я просто хотел напомнить, 363-36-59, мы очень скоро будем принимать ваши звонки, сейчас у нас единственный способ связаться. Да Марат.
М. АЛИМОВ: Я просто хотел добавить, что действительно, когда ребёнок попадает в новый социум, в новое общество, он должен быть к этому готов.
С. БУНТМАН: Как, это история детского сада всегдашнего?
М. АЛИМОВ: Не все через детский сад проходят. Ребёнок должен быть готов к тому, что кто-то может подойти и сломать палочки. И он должен иметь в голове определённый сценарий, который не заставляет его, себя каким-то образом переворачивать, но определённый алгоритм, что делать в таких случаях, потому что это нормально мне кажется. И здесь не надо винить учителя в том, что он просмотрел эту ситуацию, куда он смотрел, куда он отвернулся.
С. БУНТМАН: Нет, это один из элементов просто размышления о сценарии, а учитель может или не может.
М. АЛИМОВ: Да.
С. БУНТМАН: Да, история с палочками это конечно отличная история.
М. АЛИМОВ: Очень показательная, можно о ней много говорить.
С. БУНТМАН: Давайте сейчас будем перемежать звонками, и мы поймём, какие проблемы есть у наших слушателей, если вы наденете наушники, то всем будет от этого лучше, поскольку все мы будем это слышать. Есть там где-то, должны лежать наушники, вы посмотрите. Я напоминаю телефон, 363-36-59. Алло, добрый день.
Слушатель: Алло, здравствуйте.
С. БУНТМАН: Здравствуйте, только радио, пожалуйста, как-нибудь потише.
Слушатель: Да конечно.
С. БУНТМАН: Как вас зовут?
Слушатель: Меня зовут Михаил, Москва.
С. БУНТМАН: Да Михаил.
Слушатель: У меня такая ситуация в начальной школе произошла и на всю жизнь осталась. Как оказалось, и я потом понял, что я дальтоник, и не различаю цвета, а надо было писать разным цветом мелом, нужно было, синим и красным, в 1-м классе писать, мне поставили кол, потому что я неправильно писал гласные и согласные.
С. БУНТМАН: Не теми мелками, просто не видели их?
Слушатель: Да, я не понимал цвета. То есть карандашом было понятно, там был с одной стороны красный, с другой синий, такие карандаши, заточенные с разных сторон были.
С. БУНТМАН: Деловой и Кремль.
Слушатель: Да. А когда вызвали меня буквально на десятый день учёбы в 1-м классе к доске, я был ошарашен, что мел для меня показался одинаковым. Он и синий, и красный, а для меня он казался одинаковым, я начал путаться, писал одинаково, и учительница сделала такие круглые глаза, увидела, что я пишу какую-то белиберду, и поставила мне жирный такой кол.
С. БУНТМАН: Значит или ленится или издевается.
Слушатель: Наверно.
С. БУНТМАН: Это первые мысли, а то, что вы их не видите, к сожалению, это просто-напросто приходит потом.
Слушатель: Да.
С. БУНТМАН: Интересная коллизия. А потом как-то выяснилось медосмотром?
Слушатель: В начальной школе меня больше ни разу не вызвали к доске.
С. БУНТМАН: Интересная вообще история.
Слушатель: Потом появилось только тогда, когда контурные карты были.
С. БУНТМАН: Это уже класс 5-й.
Слушатель: Да, там история, география.
С. БУНТМАН: Да, 4-й класс рассказы по истории. Да, спасибо.
В. ПАНЮШКИН: И вот мы входим в огромную тему про то, как учатся у нас дети-инвалиды.
С. БУНТМАН: Да, мы просто к ней близко подходим, здесь ещё достаточно. А как здесь поступать Марат?
М. АЛИМОВ: Немножко фантастичная история на самом деле, мне кажется.
С. БУНТМАН: Мало ли.
М. АЛИМОВ: Всё может быть, но человек живёт до начальной школы.
С. БУНТМАН: Люди с близорукостью сидели на задних партах.
М. АЛИМОВ: Согласитесь, что нас везде цвет окружает с самого рождения.
С. БУНТМАН: Я понимаю, но если человек дальтоник. Я помню эти таблицы очень рано, вот эти все штучки, эти рисунки.
М. АЛИМОВ: Вот исходя из того, что было сказано, конечно, это некорректно было со стороны учителя, безусловно. Если ты видишь, что человек также растерян, как и ты, ты растерян от того, что ты видишь, что на доске неизвестно что написано, а он растерян, потому что ему кажется, что он всё сделал правильно, и потом на десятый день ставить кол.
С. БУНТМАН: Здесь явно что-то непонятно.
М. АЛИМОВ: В начальной школе оценки начинаются чуть ни со второго полугодия.
С. БУНТМАН: Это когда было?
М. АЛИМОВ: Это всегда было, и я также учился. У нас были какие-то замечания, типа хорошо, молодец, или надо ещё поработать. Это вообще широкий вопрос о корректности взаимоотношений.
С. БУНТМАН: Я помню, очень резкий переход был, когда бы это ни наступило. Сейчас достаточно долго не ставят отметок в обычном понимании, какие-то стикеры бывают, наклеечки.
Слушатель: Смайлики делают.
С. БУНТМАН: Да, делают каким-то образом, понятно, что эта оценка тоже совершенно не важна, чтобы это было арабскими или римскими цифрами, или так, или вот так.
М. АЛИМОВ: Это не так резко.
С. БУНТМАН: Но резко по отношению к тому, кто начинает оценивать, всегда резкий переход, первая отметка, опа, началась суровая действительность.
В. ПАНЮШКИН: На самом деле мне бы очень не хотелось, чтобы мы ушли собственно от этой темы, потому что она такая важная. Опять же опыт личный, моя собственная дочь пошла в школу. И там что-то она сидит и смотрит, половину не понимает и всё такое. И только через год выясняется, что она плохо видит.
С. БУНТМАН: О чём я говорю.
В. ПАНЮШКИН: Это же совершенно, то есть, задумка какая-то вроде, не то, чтобы какие-то родители алкоголики, которые не обращают внимание.
С. БУНТМАН: Родители, а вы куда смотрели?
В. ПАНЮШКИН: Ты понимаешь, вроде не жаловалась никогда.
С. БУНТМАН: Не жаловалась да, но существуют какие-то объективные проверки, офтальмолог.
М. АЛИМОВ: Может быть, это совершенно новые условия.
В. ПАНЮШКИН: В последний раз до этого она была у офтальмолога, и всё было нормально. Потом прошёл год, вот за этот год чего-то там, у ребёнка, случилось со зрением, причём что-то такое, что вообще-то мир она видит, а вот буквы на доске она их тоже видит. Мы её спрашивали: «Ты их совсем не видишь», отвечает: «Нет, я их вижу, но мне сложно». То есть вот она отвлекается от них, потому что вглядывание в эти буквы требует от неё слишком большого сосредоточения. И поскольку вообще ребёнку долго сосредотачиваться нелегко, а тут ещё, это чуть сложнее, чем обычно. И ребёнок, скажем, поплыл, в окно смотрит и всё такое.
С. БУНТМАН: То есть ушёл от учёбы?
В. ПАНЮШКИН: Это на самом деле элементарная невнимательность.
М. АЛИМОВ: А может быть, ей просто неинтересно было.
В. ПАНЮШКИН: Бог её знает.
С. БУНТМАН: А вот давайте зададимся этим вопросом, прервёмся сейчас, кто-нибудь к нам придёт новости читать-то, я бы хотел, чтобы какой-нибудь человек пришёл к нам и прочёл новости.
В. ПАНЮШКИН: Что там случилось?
С. БУНТМАН: Я не знаю, что там случилось. Но я напомню, что мы будем гораздо более интенсивно принимать ваши звонки после новостей, я надеюсь, что они состоятся, через 5 минут.
ИДУТ НОВОСТИ.
С. БУНТМАН: Я смотрю с удивлением, и трепетом на наш СМС-экран, на котором появились сообщения, относящиеся к прошлому часу. Ну, вот, слава богу. И я сейчас одну вещь сделаю обязательно, долг мой за вчерашний день. Вчера друзья мои, вчера была у нас передача «Не так» с испанским журналистом, писателем, который стал жертвой армянского теракта в Мадриде в 1981-м году, и после этого стал изучать, за что это они борются и о чём вспоминают. И мы вчера разыгрывали его книгу, и я задавал такой вопрос, я прошу вас сейчас, так как у нас СМС-ки возродились, вы можете, а прошлых нет, прошлые потеряны, снова ответить на вопрос, особенно кто вчера слушал, был такой случай в России в 1911-м - 1912-м годах был процесс армянской, дашнакской партии в России, и дашнаков этих защищал один адвокат, который стал впоследствии известнейшим государственным деятелем после февральской революции, настолько известным, что вы не можете его не знать. И вот что это был за адвокат, назовите фамилию, и вы получите книгу «Армяне, забытый геноцид». Я думаю, что вы сможете и прочитать текст нашей передачи, нашего чрезвычайно интересного интервью в программе «Не так». А сейчас возвращаемся. Так что отвечайте, +7-985-970-45-45, долг хочу отдать и книжки вам подарить. А сейчас есть возможность делиться вашими соображениями и с помощью СМС-сообщений о подготовке детей к школе. Вот несколько коллизий у нас появилось. Вот человек у нас был, да возможно при всей фантастичности, как сказал, я напомню гостей, Марат Алимов, преподаватель русского языка школы №143, и журналист Валерий Панюшкин, который своим родительским опытом делится сегодня, и тоже задаёт вопросы. Мальчик был дальтоник, мелки не мог различить, получил кол, ему влепили, но это было достаточно давно. Достаточно недавно девочка отвлекается, потому что так мир она видит, но различать буквы на доске оказалось очень утомительно и неинтересно, и она сразу от себя это отбросила, насколько я понимаю, и от этого ушла просто, а это чревато действительно. Вот такая ситуация. Давайте я телефон включу, который у нас сегодня оказался надёжным средством связи, и вы сейчас тоже будете делиться своими историями, и может быть соображениями, а может и вопросами. Алло, добрый день, алло, здравствуйте.
Слушатель2: Здравствуйте.
С. БУНТМАН: Как вас зовут?
Слушатель2: Меня зовут Варвара, я мама.
С. БУНТМАН: Откуда вы, из какого города?
Слушатель2: Я из Москвы, точнее Подмосковья.
С. БУНТМАН: Слушаем вас Варвара.
Слушатель2: Хотелось бы задать вопрос на конкретном примере. Вот у меня ребёнку в апреле исполняется 6 лет, но он уже готов к школе, он умеет читать хорошо, он ходит в сад и нормально ладит в социуме. Стоит ли его отдавать в школу, или подождать 7-ми лет, и какого-то психологического и физического взросления?
С. БУНТМАН: Один только вопрос дополнительный, я не понял, ребёнок у вас какого пола будет?
Слушатель2: Девочка, вот в апреле 6 лет исполнится.
С. БУНТМАН: Девочка, в нашей жизни это важно. Спасибо большое.
Слушатель2: Спасибо.
С. БУНТМАН: Отвечаем Варваре, пожалуйста, Марат.
М. АЛИМОВ: Я всегда против этого, я всегда против 6-ти лет, постольку, поскольку это прекрасно, что ребёнок уже умеет читать, что он ориентируется в социуме, может, как надо ответить, как надо поступить, но этого года очень часто не хватает.
С. БУНТМАН: Для чего?
М. АЛИМОВ: Его не хватает, как бы это сказать, впоследствии где-то на уровне 5-го, 6-го класса, на уровне может быть 8-го. Шестилетки быстрее уставать начинают. Когда начинают увеличиваться объёмы программ, вот с 5-го класса совершенно уже другая история, разные учителя, разные предметы, вообще всё разное.
С. БУНТМАН: То есть десятилетки по сравнению с 11-ю, здесь наверно вот это, и они накапливают эту усталость.
М. АЛИМОВ: Может быть, накапливают, может быть, изначально они не догуляли этот год, детство кончилось на год раньше, и вроде бы как этот вакуум заполняется раньше, чем он должен заполняться. А потом у меня всегда возникает такой вопрос, а зачем это. Вот вы правильно задали вопрос по поводу пола. В данном случае я не вижу вообще никаких оснований.
С. БУНТМАН: Поскольку девочка, не мальчик, это не связано с каким-то промежутком, возможностью сориентироваться, пока тебя не заберут в армию.
М. АЛИМОВ: Да, это совершенно понятно, поэтому пусть живёт, пусть радуется жизни, это моя точка зрения, потому что я работаю с более старшими детьми, с 5-го по 11-й класс, и у меня были случаи.
С. БУНТМАН: У вас были те, которые поступили рано в школу?
М. АЛИМОВ: Так они всегда есть, практически в любой параллели, не всегда это выявляется, но часто когда беседуешь с родителями, они говорят: «Вы знаете, вот мы пораньше пошли в школу, соответственно мы видим на своём ребёнке, который уже стал старше, что он или она делает всё медленнее, тяжелее ему это всё даётся, он устаёт быстрее. Мне кажется в этом плане, вообще принято это было 100 лет назад, что 7 лет, вот и надо учитывать 7 лет».
С. БУНТМАН: Разница у нас была, как бывают декабрьские прошлого года, и декабрьские этого года, и разница такая очень большая, даже между ноябрьскими и мартовскими ребятами.
М. АЛИМОВ: Не надо лишать детей детства, мне кажется.
С. БУНТМАН: Валера, как ты считаешь?
В. ПАНЮШКИН: у меня на самом деле никакого ответа нет, я бы на самом деле попробовал бы ребёнка попросить об этом, а ты хочешь в школу сейчас, или ты хочешь в школу через год.
С. БУНТМАН: Валера, мы только что говорили, что мы долго ещё объясняем, и получается, что человек не знает, с чем он столкнётся, откуда он знает, что такое школа.
В. ПАНЮШКИН: Ну не знаю, какие-нибудь фильмы видела, что-нибудь такое.
М. АЛИМОВ: Какие?
В. ПАНЮШКИН: Условно говоря, если ребёнок мечтает в школу, каждое утро стоит у окна, и смотрит, как дети идут в школу с портфелями. То тогда, соответственно, мы мучаем ребёнка, тем, что не пускаем его в школу. И говорим: «Ещё год гуляй». Ну, гуляй изо всех сил. «Я в школу хочу, я учиться хочу»! «Нет, гуляй». Тоже, мне кажется, довольно это не правильно. Если ребёнок, как-то ему отлично в садике, и нормально.
С. БУНТМАН: Или без садика.
В. ПАНЮШКИН: Или без садика. Ну, я вообще думаю, что надо как-то почаще, детей спрашивать о том, чего они хотят. Это не значит, что можно всегда от них получить некий правильный, адекватный ответ. Это не значит, что они правильно оценивают. Это не значит, что они не ошибаются. Дети ошибаются точно так же, как взрослые, да?
С. БУНТМАН: И точно так же питают иллюзии.
В. ПАНЮШКИН: Да. И точно так же...
С. БУНТМАН: Школа из окна, и... Определённо.
В. ПАНЮШКИН: Да, естественно.
М. АЛИМОВ: Да, и портфель, это одно, да?
В. ПАНЮШКИН: Да, естественно. Но если мы там не знаю, говорим о взрослении, воспитании и так далее, то мы, между прочим, таким образом, предоставляем ребёнку возможность попробовать принять некое судьбоносное решение для себя, да? то есть, ну, грубо говоря...
С. БУНТМАН: Нет, ну это если Валер, только мы заметим вот эту самую жуткую тоску несбыточную по школе прямо сейчас.
В. ПАНЮШКИН: Нет, я о том, что в том, что ты спрашиваешь ребёнка о том, чего он так сказать хочет, есть некоторое проявление уважения к (неразборчиво).
С. БУНТМАН: А, ну это само собой. Мне кажется, что это не только в этом вопросе.
В. ПАНЮШКИН: Да. И ребёнок научается воспринимать себя, как человека, к которому проявляют некоторое уважение.
С. БУНТМАН: А потом придёт в школу, и его там (неразборчиво).
В. ПАНЮШКИН: А потом придёт в школу... Это другой вопрос. Но кстати опять-же, такая очень важная вещь. Очень важно, мне кажется, на чьей стороне родители. Да? Вот когда ребёнок приходит в школу, и у него там начинаются проблемы, да? Какие бы то ни было. Там с учёбой, с поведением, с тем, сем, и т.д. И вот, приходят родители забирать ребёнка, и учительница говорит: «Ваша Маша, отвлекается». Ей говорят: «Ты чего отвлекаешься»? А ты уже сразу встал, ты мгновенно предал своего ребёнка.
М. АЛИМОВ: Да.
С. БУНТМАН: Марат, согласны?
М. АЛИМОВ: Конечно. Мы уже идём с настроем ну, не знаю, как в начальной школе, что вот вызвали в школу, я иду за тебя краснеть, сейчас на меня здесь все ополчатся, и я вот эти 20-30 минут стыда, и соответственно, я вот с этим иду. Но я вот хотел сказать, знаете о чём? Что, во-первых, мне кажется, что если просто ребёнку сказать, хочешь ли он в школу, он скажет, что хочу. Вот, как правило. Но ему конечно надо ещё объяснить, что это такое. И вот в этом плане, многие Московские школы, ну так скажем на плаву, и известные, они проводят задолго до конца учебного года, показательные открытые уроки, приглашают, и может быть в этом смысле, вот если мы хотим действительно ребёнка спросить, ему надо сразу и показать. «Не хочешь, пойдём со мной, сегодня будет урок открытый, ты посидишь в классе, вместе с мамой или с папой».
С. БУНТМАН: Да, и скажешь потом.
М. АЛИМОВ: Вот само ощущение, атмосфера, ты просто посидишь, понаблюдаешь.
В. ПАНЮШКИН: Да, это верно. И при этом, ну вот скажем, у нас, когда вот эти проблемы со школой появились, и мы искали школу новую, я был удивлён тому, как дочка абсолютно точно интуитивно выбрала школу. Я говорю: «А вот есть такая, такая...» Она говорит: «Вот эта». «Почему»? «Ну, я не знаю, мне здесь вот как-то вот...». Я говорю: «Подожди, а может быть вот та»? Она говорит: «Нет, я же говорю, вот эта». То есть, она не смогла объяснить свой выбор, но она выбрала школу абсолютно безошибочно, и, ну то есть, на следующий день, ребёнка как будто бы подменили. Был ребёнок, которого не возможно было поднять утром, невозможно было отвезти в школу, у которого ничего не получалось...
С. БУНТМАН: Это после всех трудностей, в следующую школу, которую перевели, да?
В. ПАНЮШКИН: Вот это было в той школе, в первой. А потом значит, она сама выбрала школу, вот так вот, так сказать, по непонятным признакам. Она их не смогла объяснить. Но на следующий день, она встала до будильника, сказала: «Мама, папа, вставайте, опоздаем в школу». Это был, совсем иначе вёл себя ребёнок. И до сих пор, там у неё могут быть каике-то проблемы с математикой, но проблем с самочувствием в школе, у неё нет.
С. БУНТМАН: Важно. Слушаем, алло, добрый день. Алло, здравствуйте.
Слушатель3: Добрый день, это «Эхо Москвы»?
С. БУНТМАН: Да, а вас как зовут?
Слушатель3: Меня зовут Любовь. У меня такой вопрос. Я мама мальчика, который идёт вот сейчас, в первый класс.
С. БУНТМАН: Так, в каком городе простите это? В Москве?
Слушатель3: Ближнее Подмосковье, Балашиха.
С. БУНТМАН: Понятно.
Слушатель3: Проблема, какая? У меня нету гарантии того, что понравится учительница. Но в школу ходить как бы, всё равно надо. И у ребёнка может возникнуть с учительницей конфликт. У меня нету гарантии того, что учительница проявит такт, и немножко подождёт, пока ребёнок адаптируется к школе, и подружится с учительницей.
С. БУНТМАН: Стоп, Любовь, а у вас есть какие-то уже... Это после разговора появилось, собрания, это конкретная ситуация, или вы просто так думаете, что так может быть?
Слушатель3: Вы знаете, тут да, это фактически конкретная ситуация, потому, что нам до сих пор не представили того учителя, который нас будет вести, а на днях, вот мы ещё сейчас дохаживаем в детский сад, и на днях на нашей группе, была воспитательница, которая не наша. И она не знает фактически моего ребёнка, и она попыталась, вместо того, чтобы ему объяснить, что надо сделать так то и так то, и почему надо сделать так то и так то, она попыталась просто надавить авторитетом.
С. БУНТМАН: Понятно. И вы, насколько я понимаю, проецируете возможность такой ситуации, которая с незнакомым человеком вполне способна возникнуть?
Слушатель3: Да.
С. БУНТМАН: Спасибо, Любовь.
В. ПАНЮШКИН: Но это на самом деле, вот мы тут как-то прекрасно...
С. БУНТМАН: Какой из экспериментов, опасений таких вот?
В. ПАНЮШКИН: Мы тут прекрасно общаемся о том, как подготовить детей к школе, а может быть, куда более важный вопрос, как подготовить школу к детям? Школа-то на самом деле готова к тому, что вот в неё пойдут дети.
С. БУНТМАН: По определению, должна быть готова.
В. ПАНЮШКИН: Она по определению, не готова вообще. Извините, пожалуйста, я, в общем, довольно много значится, езжу по России, и, как правило, именно в связи с детьми. И я вижу, что учителей нет, я уж не говорю о пандусах, это уж извините, забыли, какие там пандусы.
С. БУНТМАН: В нашем центре соорудили моей дочке, на моих глазах, пока я стоял и ждал её.
В. ПАНЮШКИН: Вот есть там. Понятно, что когда мы говорим про московские школы. Я просто к тому, что довольно часто просто совсем школы они не готовы. Вот было бы хорошо конечно, чтобы родители пришли и познакомились с учителем, а учителя нет.
М. АЛИМОВ: Отсюда всё и рождается, страх неизвестности.
С. БУНТМАН: Да, вот смотрите, и сразу спроецировала Любовь, спроецировала ситуацию, которая у них была: «Появилась новая воспитательница, которая сразу стала вводить какие-то свои порядки без учёта, каковы дети в действительности». И этой ситуации может не быть в школе, но она в подвешенном состоянии, она не знает, кто будет их учитель.
М. АЛИМОВ: Мне кажется, что самое главное, что сидящий и слышащий всё это её ребёнок, он тоже это воспринимает, и мне кажется, что может случиться так, что эти страхи в какой-то степени оправданы, в какой-то степени не оправданы, не по её вине, безусловно. Это как-то странно, это неправильно, что учителя нет или что-то там случилось, и родитель, поэтому не знает, к кому придёт ребёнок впервые в жизни в 1-й класс. К вопросу о подготовке детей, он может придти с теми же страхами, что и взрослый.
С. БУНТМАН: Даже если не слышит, просто это настолько отражается на атмосфере.
М. АЛИМОВ: Да, совершенно верно, в голосе, настроении родителя, и потом ребёнок вправе задать вопросы: «А куда мы идём, кто будет моим учителем», и на этот вопрос, самый важный вопрос для такого человека, нет ответа. Это конечно неизвестность рождает страх.
С. БУНТМАН: Приходится брать себя в руки, и какое-то определённое мужество ожидания.
В. ПАНЮШКИН: Постоянно приходится брать себя в руки по любому поводу.
С. БУНТМАН: Конечно, но дело в том, что полезнее, а что бесполезнее. Да, такая ситуация может быть с учительницей неизвестно, а может и не быть, сделать мы ничего не можем.
М. АЛИМОВ: Может быть, можно изменить эту ситуацию, перейти в ту школу, где уже всё известно.
С. БУНТМАН: Предположим, что Любовь такой возможностью не располагает. Тогда что делать, набраться терпения, и, в общем-то, хотя бы 1-го сентября посмотреть, 1-го, 2-го, 3-го, 4-го. Когда Любовь сейчас говорила: «Я не уверена, что учительница сможет разобраться, подождать, то мне кажется, что взаимно нужно подождать».
М. АЛИМОВ: Более того, мне показалось по её настроению, по голосу, что она готовится к худшему.
С. БУНТМАН: Она готовится к худшему сразу. Надо учитывать худшее, но нельзя к нему специально готовиться, мне кажется.
М. АЛИМОВ: Да, и проецировать своё настроение на детей.
С. БУНТМАН: Действительно подождать, может быть, придёт учительница, которой тоже тяжело, сколько мы видели, приходят молодые учителя, это не к вам Панюшкин в 10-й класс, когда это так весело, что у тебя молодая учительница, это чудесно, это прелестная ситуация. А вот в 1-м классе, когда она для тебя, как для родителя, в общем, какая-то девочка, только вчера сама школьница, какая-то девочка, и как она будет с ними справляться. Бывает замечательно, но ей тоже надо дать неделю хотя бы вообще разобраться в жизни.
М. АЛИМОВ: Да побольше.
С. БУНТМАН: Побольше. Предположим, она приходит, это первая школа или новая школа, и она тоже под прессом, там и коллеги, и методисты и дедовщина своя учительская тоже существует, все всему её учат.
В. ПАНЮШКИН: Ещё мне кажется, как-то важно отдавать себе отчёт в том, что когда мы отправляем ребёнка в школу, это не то, что мы отправляем его на марс, и если он собьется с курса, то будет потом 50 лет бороздить... Ну, в общем, слушайте, ничего страшного не происходит. Например, не понравится что-то, можно поговорить с кем-то, с учителем, с директором, можно забрать ребёнка из школы и отдать его в другую школу. Можно это сделать в сентябре, в октябре, в ноябре, в марте можно это сделать, так как сделали мы. Есть какое-то странное ощущение, что вот сейчас отдадим ребёнка в школу и это навсегда. Это не то, что ребёнок замуж выходит, да, в общем-то, и замуж можно...
С. БУНТМАН: Замуж можно выйти, как показывает практика и законы...
В. ПАНЮШКИН: Да, но мне кажется поменять школу, в общем-то, как-то легче, чем например мужа.
С. БУНТМАН: Да, да и уладить как-то.
М. АЛИМОВ: Мне кажется, что всё из нашей прошлой ментальности идёт, школа как работа, нашёл работу и всё, сиди на ней, ни в коем случае не меняй.
С. БУНТМАН: Да, и уходишь только в 60 лет с хрустальной вазой в руках.
М. АЛИМОВ: Да, или тебя выносят, или ты выходишь, так что здесь я совершенно согласен с вами.
С. БУНТМАН: Одна проблема очень важная и о ней говорят. Да, родители не бесправные, и совершенно вправе защищать себя, и защищать ребёнка, но как-то так опыт, и особенно последний говорит о том, что родители очень часто настолько жёстко ставят ногу, говоря спортивным языком. И по мелочам, по каждому вопросу, и очень часто здесь другой полюс, здесь покорность и выполнение всех учителей: «Выпорите вашего мальчика». Иду и порю его, хотя это не дело, это идиотизм. А другое, что на каждое у меня вообще акция протеста, на каждый разговор с учителем. Вот это тоже мне кажется...
М. АЛИМОВ: Это две крайности.
С. БУНТМАН: Стоит как-то отказаться, потому что...
В. ПАНЮШКИН: Ты буквально хочешь сказать: «Люди, ведите себя, пожалуйста, прилично».
С. БУНТМАН: Валера, ты знаешь, может быть и да.
М. АЛИМОВ: Интеллигентно.
С. БУНТМАН: Да, не столько прилично, сколько соответственно происходящему.
В. ПАНЮШКИН: Не орите, пожалуйста, на детей, не орите, пожалуйста, на родителей, не орите пожалуйста на учителей. Давайте не будет никто ни на кого орать.
С. БУНТМАН: Ты сказал вещь, которая очевидна для меня, для очень многих слушателей, для Марата очевидная вещь, сторона родителя. Почему-то воспринимают, если я становлюсь, если я, в общем-то, из одной семьи со своим ребёнком, то я при этом его начинаю как-то баловать и развращать. Это глубочайшее заблуждение. Решение, как мне кажется, только будучи с ним солидарен, и будучи с ним из одной организации с ребёнком, только тогда ты можешь быть в нужной степени и строгим, и настоящим. Только так. А если ты просто перебежал на другую сторону баррикад и начал пулять своего ребёнка, это уже всё.
М. АЛИМОВ: Это очень большая ошибка.
С. БУНТМАН: И вот эта ошибка...
М. АЛИМОВ: Будет аукаться дальше.
С. БУНТМАН: Да, мне кажется, что она гораздо серьёзнее, чем например не та учительница или не та школа. Из того можно выйти, а из этого ты можешь никогда не выйти.
В. ПАНЮШКИН: И одновременно, если ты жёстко наезжаешь на учительницу в присутствии ребёнка, что я однажды видел, это ужас какой-то, то надо быть просто готовым к тому, что однажды ребёнок так ответит тебе на какие-то твои замечания или соображения о том, что он делает.
С. БУНТМАН: Вот ты сам впадаешь в то, что давайте вести себя прилично и спокойно.
В. ПАНЮШКИН: Да.
С. БУНТМАН: Давайте что-нибудь последнее скажем и ключевое за месяц до начала учебного года, всё-таки ключевое что-то. По-моему самое главное, что не суетиться самое главное.
М. АЛИМОВ: Не суетиться, и не настраивать себя на негатив, потому что чувствуется, что люди переживают, волнуются. Если какой-то есть недостаток информации, он сразу превращается в обязательный, а почти 100 процентный негатив. Такого быть, ну может, конечно быть, но я всё-таки думаю, что в целом всё должно быть хорошо, и пусть действительно для детей это будет праздник, а не ощущение какого-то шока, что 1-го сентября ты переступаешь, и сейчас такое начнётся. Всё будет хорошо.
С. БУНТМАН: Хотя бы 1-е сентября, просто иногда дети тебя не могут понять, когда ты им говоришь: «Это такой праздник, это так здорово». А ты как считаешь Валера, самое главное что?
В. ПАНЮШКИН: Самое главное отдавать себе отчёт в том, что среднестатистическая женщина в Африке тратит 9 часов в день на то, чтобы принести в дом воды. Слушайте, ничего страшного не происходит.
С. БУНТМАН: Хорошо, спасибо большое, Валерий Панюшкин и Марат Алимов на «Родительском собрании». Воспринимайте как праздник, готовьтесь к этому, а трудности придут, с ними надо разбираться по мере поступления. Спасибо, это было «Родительское собрание».