Учителя и родители: противостояние или сотрудничество - Ольга Бакушинская, Вера Могилевская, Марк Анискин - Родительское собрание - 2009-02-22

К. ЛАРИНА: 11 часов и 10 минут. Начинаем наше традиционное воскресное родительское собрание. Тема у нас сегодня такая, учителя и родители, противостояние или сотрудничество. Я надеюсь, что мы постараемся ответить на вопрос, почему всё чаще учителя и родители оказываются по разные стороны баррикад, если речь идёт о детях, которые учатся в школе. Давайте я сначала представлю участников сегодняшней программы. Вера Могилевская, заместитель директора по учебно-воспитательной работе центра образования № 109 города Москвы. Добрый день Вера, здравствуйте.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Ольга Покушинская, журналист, ведущая программы «Скандальная жизнь с Ольгой Б» на канале ТВЦ, ну и мать, конечно. Она сегодня представляет сторону родителей. Добрый день, Оля, здравствуй.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Марк Анискин, учитель истории и обществознания школы №1415. Добрый день, Марк, здравствуйте.

М. АНИСКИН: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Хочу сказать, что и Оля, и Марк являются моими друзьями в «Живом Журнале». С Марком мы вообще познакомились через «Живой Журнал», и вот он второй раз на нашей передаче, и я очень рада.

Вера, а вы не ведёте блок в «Живом Журнале»?

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Нет, не веду.

К. ЛАРИНА: Пора бы.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Зато она экономит массу времени. Представляешь, сколько мы проводим времени в «ЖЖ».

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Я время в других местах провожу.

К. ЛАРИНА: Хорошо. Перед тем, как начать наш разговор, я хотела бы вам процитировать два письма, которые опубликованы на сайте «Газета.ру», в разделе образование. Пишет учительница, имя её Татьяна: «Я учитель, 25 лет преподаю английский язык в школе. Не хотят дети учиться, трудиться, делать уроки. Я проверяю домашние задания, и всё равно на каждом уроке 5 – 6 человек в группе приходят неподготовленными. Дети теряют интерес к учёбе, к труду, и им надо помочь. Одним родителям или только учителям не справится. Здесь нужны совместные усилия. Это как в притче о враче и больном, что вдвоём они справятся с болезнью. А что делаем мы. Агрессия в адрес учительства развернулась не от хорошей жизни. Уже давно родителям не справиться со своими детьми. Вместо того чтобы искать союзников, родители ищут врагов, и тем самым вредят своим детям ещё больше. Учитель – это вторая мама для ребёнка, а так оскорблять мать, первую или вторую, нельзя. Ведь мало кто задумывался, какой вред наносят детям такие дискуссии в кавычках, какую затеваем мы. Таким отношением к взрослым, к старшим, учителям, мы калечим своих детей. Ведь упрекают и оскорбляют учителей те люди, которые сами не пошли учиться и работать в школу, и мы догадываемся почему. Из опыта я знаю, какие славные девочки, медалистки и умнички, закончили педагогические ВУЗы и колледжи, выдержав огромный конкурс. Они были у меня на практике. Как они горят, как они хотят работать в школе. А глядя на них, я часто думаю, а надолго ли хватит солнышки. Загрызёт, задолбает Вас злобствующая толпа, и вся эта наша система. Из школы уже давно ушли те, кто равнодушен к детям. И если люди, несмотря ни на что, несут свой крест, давайте их уважать, и уважать друг друга, ведь мы делаем общее дело». И второе письмо, которое тоже пришло на сайт газеты, тоже от учительницы: «Однажды я шла на работу, до школы всего два километра, рядом, почти что. В сумке, куча тетрадей, перечитанные к уроку произведения, какие-то карточки. Только не могу вспомнить, улыбалась ли. Мужчина, шедший навстречу, сказал: «Великомученица». К чему я вдруг вспомнила» - пишет учительница – «Когда я вижу агрессию, в адрес педагогов и так хочется в очередной раз психологически выжить, чтобы дети потом не догадались, что я взвинчена. Нужна поддержка. Что же творится в обществе. Я редко смотрю телевизор, но, как-то просите в два дня перед экраном, поняла очень интересную вещь. Оказывается, у нас в стране врачи лечат, хотя сами ничего не знают, милиционеры ловят бандитов, хотя сами взяточники, а учителя тупые, потому что не могут подготовить детей к экзаменам. Спрашивается, кто же хороший, и кому надо сочувствовать. А вот кому. Проститутки, сплошные Сонечки Мармеладовы, светские львицы страдающие, то за телепередачу их ругают, то за слова невинные. Дорогая Татьяна, коллега» - обращается она к автору первого письма – «я хочу вам сказать спасибо за тот выплеск, на который вырешились здесь, на всеобщее обозрение, и обсуждение. У нас на последних двух педсоветах то же самое происходило с некоторыми, и я их понимаю. Это синдром эмоционального выгорания. Вы просто устали, и мы с вами никому не докажем, что класс на класс не приходится, что в классе, где сидят 26 человек, среди которых двое третьегодников, двое опекаемых, с детства изломанные душой, двое психически ненормальных, и прочих сложных разновидностей, работать невыносимо тяжело. Что ни один учебник не готовит к экзаменам. В нашей области средний возраст учителей тоже 47 с половиной лет. Наплачется государство, когда мы с вами состаримся. На зарплату я не жалуюсь, детей собственных подняла, да и жить есть где, но нет здоровья. Когда была молода, то казалось, что его было немерено, а сейчас уже поздно восстанавливать. Каждый год прибавляется по диагнозу. Хоть бы один чиновник задумался, а учителя в нашей стране выезжают на курорты, и в санатории. И узнав, что наша жизнь пролетает, а мы так ни разу нигде не отдохнули, скорее всего, ухмыльнутся: «А пусть меньше на ребятишек орут, вот и нервы будут покрепче». Эх вы». Вот два таких горьких письма, которые, по сути, и определяют, как я надеюсь, вектор сегодняшней передачи, понять, что это же произошло, откуда такое противостояние. Давайте я Вере дам сначала слово. Разделяете ли вы эту горечь, уважаемая Вера Могилевская?

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Вызнаете, продолжая ваш разговор. Мне очень понравилось выступление руководителя департамента Москвы, Ольги Николаевны Ларионовой, которая говорила о том, что общество, которое не уважает учителей, обречено на деградацию. Вот я полностью согласна. Какие бы ни были учителя, всё-таки, это профессия действительно такая, которую стоит и уважать, наверное, родителям. Другое дело, что и учителя бывают разные, потому что отбора, так как, например, в театры на актёрское отделение, у нас нет. Это профессия такая общественная, так скажем. Противостояние. Наверное, оно существует, всё-таки. И возникает оно тогда, когда родители не удовлетворены школой. Вызнаете, среди родителей происходит какое-то непонятное, они отделяются от школы, отдаляются от школы, считая, что школа должна заниматься всем. И обучением, в частности, вот вы сейчас сказали, подготовкой к экзаменам, к ЕГЭ. Но с другой стороны, вроде бы хотелось, чтобы, чтобы школа была личностно ориентированной, и учитывала особенности каждого ребёнка. Вот так комплексно решать все проблемы, конечно, учителю сложно. И хотелось бы, чтобы родители, конечно, взаимодействовали с учителями в различных формах. Это традиционные и нетрадиционные формы. Но, опять-таки, можно декларативно всё, что угодно говорить. То есть, традиционная форма существует, общения с родителями. Это классные собрания, это школьные родительские комитеты. В хороших школах существуют советы школы, которые действующие советы. А, допустим, нетрадиционные, клубы семейные родительские какие-то, дейспуты организовать. Это, конечно, не каждой школе под силу, и зависит это от многих причин, и прежде всего, от лидера школы, который есть, и, конечно же, от педагогического коллектива. Понимаете, если культура коллектива есть, если существуют традиции, если мастерство учителя на высшем уровне работает в унисон, то работает на паритетных началах с родителями довольно-таки просто, мне так думается. Я просто хотела бы поделиться тем, что сейчас вышла очень интересная книга Евгения Александровича Ямбурга.

К. ЛАРИНА: Это ваш директор.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Да, это мой непосредственный директор, центра образования. Книга «Педагогический декамерон». Книга такая честная, которая легко читается, и она может быть прочитана, как родителями, так и учениками, и, конечно же, педагогами. Книга очень справедливая, состоящая из историй школьных, непосредственных, живых, которые были, есть, и будут, где Евгений Александрович описывает и провалы в педагогической деятельности, когда были приняты не те решения, которые могли бы быть приняты, и ведётся честный разговор с читателями. Вот я бы порекомендовала почитать, а родителям особенно, это великолепная книга на сегодняшний день.

К. ЛАРИНА: Я надеюсь, мы каким-то частным случаем перейдём как-нибудь. Я сейчас хотела дать слово Марку, и узнать у него. Вот Марк, на ваш взгляд, в чём причина такого противостояния, которое сегодня заметно, оно чувствуется по всему.

М. АНИСКИН: Мне удаётся взглянуть на эту проблему с двух сторон, потому что я 25 лет учитель, а из них 17 я родитель. Я выступал и с той, и с другой стороны, и конфликты у меня были и как у родителя, и как у учителя, всякое было. И для себя я это решаю так, что там, где возникает конфликт, чаще всего причина – это непонимание родителями учителей. Я думаю, что это нормально, но думаю, что это грустно, что родитель не верит, и даже не думает о том, что учитель может любить его ребёнка. А учитель любит своих детей, особенно, если он работает не один год, а два, три, четыре. Эти дети становятся его, и его душа вместе с ними.

К. ЛАРИНА: Марк, к сожалению, не все ваши коллеги разделяют ваше утверждение, потому что я знаю случаи, когда одна из родительниц подошла к учительнице, выяснить, в чём там проблема с какой-то там отметкой, это была учительница по литературе. И когда учительница что-то резко ей ответила по поводу её девочки, родительница возмутилась: «Как же так, вы же должны любить детей». На что учительница ей ответила: «А где это написано, что я должна любить ваших детей, я их должна учить».

М. АНИСКИН: Это естественные слова. Но, тем не менее, я в трёх школах работал и учился ещё десять лет. И большинство учителей – это были тёплые люди, которые отдавали душу. И среди тех людей, с которыми я работаю. У меня обыкновенная школа, не продвинутая, не знаменитая. Большинство учителей такие, которых я уважаю, и вижу в них своих коллег и соратников.

К. ЛАРИНА: То есть у вас есть некоторые претензии к родительскому сообществу, которые не привыкли видеть учителя-друга, товарища, и человека, который любит вашего ребёнка так же, как и вы.

М. АНИСКИН: Это не единственная проблема.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Дайте уже родителям ответить.

К. ЛАРИНА: Да.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Вера, вы меня совершенно поразили, когда сказали, что родители отдаляются от школы, они ходят всё сбросить на учителей. Выдумаете, что это возможно. У меня ребёнок учится во втором классе, я подчёркиваю, что во втором, дочь.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Про начальную школу я отдельно скажу.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Она приходит домой, и дальше мы начинаем учиться. Вся учёба происходит дома. Потому что не только программы, но и задания, которые даются детям на дом. Они устроены так, что ребёнок должен дома обучиться, а потом школа выставит нам всем оценки, и ребёнку, и родителям. Это первое. Второе. Я глубоко убеждена, что учиться нормально и усваивать программу сейчас без репетитора нельзя, будь это простая школа районная, или непростая школа. У меня, кстати, простая, ближайшая к дому. Потому что школа наоборот всё старается перевалить на родителей, вот у меня есть такое ощущение. Я могу сказать конкретно, какие предметы. Иностранный язык обязательно во всех наших районных школах, а особенно в гимназии, говорят примерно следующее: «мы вам честно скажем, что ваш ребёнок не сможет выучить английский, или французский, если вы не наймёте частного репетитора, помимо школы, мы не можем». Школа сразу расписывается, что она не может выучить ребёнка иностранному языку. А у нас в школе вообще интересная история. У нас учительница по английскому как-то пытается вступить в контакт с репетиторами, например, говоря: «Вы не должны учиться по другим учебникам, чем мы, вы не должны забегать вперёд по программе. Я подчёркиваю, что она пытается рулить репетитором, которого я оплачиваю. Поэтому, говорить о том, что родитель от чего-то там отошёл. Школа не выпустит родителя, пока он не выучит ребёнка так, как школе нужно.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Разрешите вступить теперь в разговор. Я в принципе, начала разговор вообще о школе, в том числе и о среднем звене. Что касается начальной школы, а я уже руковожу 30 лет начальной школой. По первому образованию я учитель начальной школы, я блестяще знаю начальную школу. Я вам могу сказать, что, безусловно, начальная школа, она обособленная от всех общеобразовательных учреждений. Не будем брать гимназии, или какие-то специальные школы. И в начальной школе родители как раз повёрнуты лицом к школе. У меня вообще отдельное здание и 850 малышей обучаются в школе. И, конечно же, родители ходят и помогают, и взаимодействие есть. У меня, например, в школе создан совет из родителей, который решает массу вопросов, которые могут быть решены в образовательном процессе.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Мы говорим об уроках.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Одну секунду, выговорили о программах, а не об уроках, а это немножко разница. Что касается программ. Я, как специалист, считаю, что программы должны подбираться в классе с учётом уровня реальных учебных возможностей. Сейчас в Москве, я не беру регионы, есть службы психологические, дефектологические, логопедические. У нас есть целая служба из таких специалистов, которые в состоянии проверить работу высших психических функций, это я уже говорю, как эффектолог по второму образованию, и понять, насколько может взять каждый класс и какую программу. Право выбора программы закреплено законом за учителем. То есть, он может выбрать программу, учебники, методы, формы работы. Другое дело, кто стоит во главе школы, и позволит ли, например, завуч учителю, который не обучен по этой программе, не знает детей, какие придут. Ведь очень сложно выбрать учебники для всего класса. В этом беда, я говорила и раньше об этом на передачах, не только учителей потому, что заказ учебников идёт за несколько лет. Учитель, не зная контингент детей, вынужден заказывать учебники бесплатные. Всё равно я своим учителям говорю: «выберёте традиционные учебники, а дальше уже покупаете те учебники, которые необходимы для обучения ваших детей. Это то, что касается программ. Отсюда все вытекающие последствия. Учителя действительно грешат, и не только в начальной школе, а это происходит на всех ступенях обучения. Домашние задания зашкаливают, об этом говорили. И действительно, я с вами здесь соглашусь, что родители вынуждены учиться вместе с детьми. Но сейчас мне кажется, вопрос сегодняшнего дня даже не об обучении детей. Потому что как мне думается, обучение – это главная из задач начальной школы, научить ребёнка учиться. А сейчас мы говорим о взаимодействии с родителями. Вот идут в хорошую школу, они хотят идти в престижную, ухоженную школу, с хорошими учителями. Но мне повезло, у меня учителя просто все экстра-класса, все специалисты с высшим педагогическим образованием, учителя начальной школы. И естественно, они знают содержание предметов. А вот то, о чём выговорили. Возможно, что здесь и учителя работают не те, которые должны работать здесь. Начальная школа – это специфическая школа.

К. ЛАРИНА: Мы не можем так. У нас каждая передача скатывается к одной, очень простой мысли. Так же, когда мы говорим о проблемах медицины, или о проблемах армии. Вот как повезёт. Если повезёт, то будет хороший учитель, а не повезёт, то ищите другого.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Повезёт – удалят аппендицит.

К. ЛАРИНА: В том-то всё и дело. Я не устаю повторять, что на программе «Родительское собрание» всегда присутствуют лучшие школы, лучшие учителя. Но далеко не все в нашей стране, и даже в нашем городе, вот так осчастливлены хорошими школами, хорошими учителями. И потом, я уверена, что даже в самой лучшей школе всё равно учителя разные. К кому-то очередь стоит в начальную школу, чтобы попасть, перегружен класс. А соседний класс, там недостаёт учеников, оттуда все бегут. Но они же тоже учатся, там же тоже есть дети, которые вынуждены учиться у плохого учителя.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Образовательный процесс – это ещё отношение между учителем и учеником. Ребёнок, который действительно влюблён в своего учителя, всё будет выполнять, и всё делать, и так далее. Учителя, которого не любят, то там всё что угодно, делай, ничего не получится. Но нужно говорить ещё и о том, что у учителей в современный период времени существует какой-то страх уже в начальной школе за то, что существуют вот эти тесты, которые начинаются, чуть ли не с детского сада. И учителя боятся, а вдруг ребёнок не будет готов. И начинается вот это бесконечное выучивание детей, что не можешь, я тебя заставлю. Такое тоже есть, конечно, чего грешить.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Я вам больше даже скажу. У меня есть ощущение, что у нас сплошные контрольные. То есть, один урок объясняется, а один урок дети пишут вот эти контрольные тесты. То есть, всё время проверяется, как бы так чего не вышло, чтобы ребёнок недовыполнил. Потому что я не знаю, как это, Вера, может, вы мне ответите, почему учителя вот так боятся не натянуть всё это. Что им за это будет?

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Я вам объясню, сделаю погружение в учебный процесс. Ничего особенного им не будет, это, наверное, зависит от каждого учителя. Во-первых, то, о чём вы мне сказали – это незнание учителем психологии возрастной, потому что нельзя объяснить материал, а потом спрашивать. Должно быть ещё понимание, закрепление, и так далее, и так далее. То есть, низкий уровень профессионального мастерства учителя, у вас в данном случае.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Ой, вы мне так не говорите, мне ещё учиться.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Вызнаете, так не должно быть. Сначала дети должны закрепить знания. Что касается боязни. На данном этапе чего они могут бояться. Аттестации, допустим. Аттестация есть сейчас, и вообще сейчас рассматривается различная форма оплаты учителей, но что-то у нас там не получается. И пока что единая тарификационная сетка, так называемая, она осталась. И до 12-го разряда учителю присваивается оплата в зависимости от образования и стажа работы. А вот первая категория, высшая категория, или вторая, которая приравнивается в денежном эквиваленте, как 12-й разряд, они присваиваются за что-то. И вот за что-то, то там должна быть характеристика представлена на учителя, и обязательно результаты. И, к сожалению, результаты опять сводятся к этим столбцовым диаграммам, круговым и прочим.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Оценки?

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Конечно. Пока что в начальной школе, слава богу, во втором классе только мы оцениваем детей¸ а в первом даём возможность адаптироваться к школе. Но отметки есть, и результаты – это четыре и пять.

К. ЛАРИНА: У нас сейчас новости будут. Значит, учителя оценивают по оценкам его детей, его учеников.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Не только по оценкам.

К. ЛАРИНА: Давайте так. Поскольку понятно, что в этом эфире власть узурпировали женщины. Что и следовало ожидать. Я думаю, что сейчас мы послушаем новости, а после новостей следующую часть нашей передачи начнёт Марк Анискин. Надеюсь, что мы сегодня успеем выйти за пределы начальной школы, и поговорить ещё и о воспитательном процессе, что немаловажно на сегодня.

Продолжаем исследовать отношения между учителями и родителями в нашей сегодняшней программе «Родительское собрание». Здесь сегодня присутствует Вера Могилевская, заместитель директора по учебно-воспитательной работе центра образования №109, Марк Анискин, учитель истории и обществознания школы №1415, и журналист и мать, Ольга Бокушинская. Вы поняли, что у Оли дочка учится во втором классе, у неё ещё самые главные проблемы впереди. Нашим слушателям напомню, что вы имеете возможность подключиться к нашему непростому разговору. Напомню номер СМС: +7-985-970-45-45, и телефон прямого эфира: 363-36-59. Кроме того я иногда буду цитировать те телеграммы и вопросы, которые приходили на наш сайт до начала программы. Вот, например, Александр Торопов, студент из Москвы: «Казалось бы, они занимаются одним и тем же делом, воспитывают детей. Естественно, каждый занимается этим на своём уровне. Так почему же так трудно, а порой и невозможно взаимопонимание между ними». А вот ещё мнение. Альберт пишет: «В старое время у ученика не было и мысли о том, что прав он, а не учитель. И тем более, не было желания устраивать конфликты. Кто же изменился, учителя или ученики»? вот я обещала дать слово Марку. Пожалуйста, Марк.

М. АНИСКИН: Я хочу вернуться к началу, и я буду краток, как любит говорить наш Дмитрий Медведев.

К. ЛАРИНА: Нет уж выступайте по полной, а то опять забьют.

М. АНИСКИН: В начале беседы из уст родительницы прозвучали, моей собеседницы, такие слова, что школа переваливает свою работу на родителей. Уже в этом проявляется то, о чём я сказал в самом начале. Мы делаем одно общее дело, и мы ни на кого не переваливаем. Мы должны сотрудничать, а если мы будем меряться, кто на кого больше свалил, вот отсюда и возникает конфликт. Второй момент. Что же теперь, родители должны учиться со своими детьми теперь. А, по-моему, это самое большое наслаждение родителей – помогать расти своему ребёнку. Я тоже отец двоих детей, и я помогал им учиться, помогал школе, в которой они учились. Хотя, что значит помогал. Я для себя это делал, и родитель это делает для себя, для своего ребёнка. И самый важный момент, что родители, зачем посылают своего ребёнка в школу, чтобы получить знания. А потом идёт жалоба, что там их слишком много дают, что это тяжело.

К. ЛАРИНА: Вот видите, опять у нас претензия.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Не потому, что много давали.

К. ЛАРИНА: То, что касается того, чтобы учиться вместе с детьми, я согласна. Я сама прошла начальную школу, равно как и Ольга сейчас проходит. Я проучилась вместе со своим сыном. Точно также, он приходил из школы домой, мы с ним садились и учились, и делали эти уроки.

О. ПОКУШИНСКАЯ: А у меня нет педагогического таланта, я не могу учиться со своим ребёнком, я сразу начинаю с ним скандалить.

К. ЛАРИНА: Я тоже. Но сейчас-то он учится в 8-м классе, Марк, и я ничем не могу ему помочь, кроме как могу помочь по литературе, могу помочь по истории, то есть в том, в чём я себя чувствую более-менее уверенно. Но что касается точных наук, что касается иностранного языка, которым я, к сожалению, не владею, что касается всяких черчений, контурных карт. Я не могу здесь оказать помощь, я вижу, как он страдает, он сидит до ночи и ковыряется в этом. Я тоже согласна с Ольгой, и почти в этом убеждена, опять же на своём родительском опыте, что сегодня без репетитора закончить школу нормально с тем, чтобы иметь возможность поступить в институт, невозможно. Потому что школа не справляется с тем объёмом знаний, которые она должна в своих учеников впихнуть.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Это не просто поступить в институт, просто закончить школу с нормальными оценками. Вот освоить всё это можно только дома, и с помощью специального отдельного домашнего репетитора.

К. ЛАРИНА: А на что жалуются учителя, вот если не только на родителей? Вот про ЕГЭ сказала Вера. Что мешает вам нормально работать? Я не про вас лично, а в принципе учителей, простите ради бога.

М. АНИСКИН: Хочется пошутить, что дети мешают. Только что выговорили, что дети не справляются с тем объёмом. Вот буквально на прошлой неделе, мальчик, который у меня сидит на ветке, помахивает хвостом 5 лет, 6 лет, и говорит: «А мне нужно обществознание сдавать. А когда будут дополнительные занятия»? Он 40 минут два раза в неделю ничего не слушает, и ничего не делает. Поэтому здесь проблема не такая простая.

К. ЛАРИНА: И какие меры вы принимаете, что Вы с ними делаете?

М. АНИСКИН: Я падаю в обморок от удивления, что мальчик проснулся.

К. ЛАРИНА: Вызываете родителей, или что?

М. АНИСКИН: Вызнаете, вот я так долго проработал в школе, что я не люблю общаться с родителями. Потому что на одного родителя, который приходит и спрашивает, как лучше это сделать, как мне лучше его подготовить, что вы посоветуете, приходит 99 человек с вопросом: «А что, мой, хуже всех что ли»? И вот это общение не доставляет мне большого удовольствия. Тем более, что родители вообще-то должны приходить.

К. ЛАРИНА: Так всегда было. Скажите, поскольку вы давно работаете, у Вас есть опыт наблюдения, или что-то изменилось в обществе?

М. АНИСКИН: Не всегда. Во-первых, статус школы, мы с вами об этом говорили, изменился, и родители смотрят теперь на это, как на сервис-услугу, а не на заведение, храм науки, которое что-то даёт и с другой стороны и дети немножечко другие, и мне кажется, и родители стали меньше настраивать детей на работу.

К. ЛАРИНА: А на что?

М. АНИСКИН: А вот этого я не знаю.

К. ЛАРИНА: Можно сейчас Оле передам слово, и прочту ещё одну телеграмму от педагога из Самары, её зовут Варвара. «Одна из проблем школы сегодня в том, что за всё отвечает один учитель, он во всём всегда виноват, на него тычут пальцем, всячески шельмуют все, кому не лень. Ни за учёбу, ни за поведение сам ученик, а тем более его родитель ответственности не несут. Школа относится к сфере услуг» - вот о чём сейчас говорил Марк – «И именно так воспринимается, становясь всё услужливей, и услужливей. Тем более что материально зависит от заказчиков, то есть от родителей. Большинство родителей свысока смотрят на задерганных тёток, без конца умоляющих сдать деньги то на парты, то на стулья, и не имеющих никаких реальных прав. У детей нет ни стимула, ни потребностей в знаниях. Общеобразовательный уровень падает катастрофически, а министерство образования прикрывает свою несостоятельность бесконечными проверками, инструкциями, и заоблачными планками ЕГЭ. Татьяна и Варвара, учителя из Самары». Пожалуйста, Ольга, пожалейте учителей.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Ксения, Варвара, я очень хорошо вас понимаю, и более того, готова пожалеть учителей, потому, что над учителем не родитель висит. Вот говорят, что родитель смотрит на это, как на сферу услуг. Он всё только требует, а ничего не хочет отдать взамен. Не родитель висит над учителем, а вот действительно эти проверяющие, которые, на мой взгляд, заставляют учителя. А: Не рассматривать ребёнка, как отдельную личность, а усреднять его, как прокруст. То есть, у нас обрубаются не только хулиганы, и дети, которые плохо себя ведут в классе, не тянут программу, но и дети особенные, может быть, даже лучше, чем эта школьная программа, но они не похожи на этого стандартного ученика, каковым его видит министерство образования. И потом, над учителем действительно висит дикое количество каких-то начальников. И у меня такое ощущение, что на каждого учителя начальной или средней школы десять этих начальников, которые требуют от него и то, и сё, и пятое, и десятое, и он действительно их очень боится. Мне это. Как родителю, категорически не нравится, потому, что я хочу, чтобы учитель думал не об отчёте, а о том, чтобы он пришёл в класс с хорошим настроением, с каким-то творческим настроением, не побоюсь этого слова, ведь творчество, и наш обычный учитель в нашей обычной школе – это две вещи, абсолютно несовместные. Сочувствую, но ничего сделать не могу. В нашем государстве много чиновников, в том числе и в сфере образования.

К. ЛАРИНА: Вера, вот почему учителя так боятся чиновников? Вот вопрос, как мне кажется, очень важный. Мне кажется, здесь есть ещё один такой момент, связанный с разобщённостью педагогического сообщества. Я вот всегда, когда собираю программу, позвать какого-нибудь учителя-лидера. У нас приходят хорошие учителя в нашу передачу, но всё равно, человека, который возглавил бы какое-то движение, если не профсоюзное, то какое-то профессиональное общественное движение, которое может противостоять этой бюрократии бесконечной и вот этому бесконечному прессингу со стороны чиновников, со стороны руководящих органов министерства образования. Такое движение, на мой взгляд, сегодня необходимо. Иначе это противостояние будет всё время увеличиваться, эта пропасть будет расти, но всё равно виноваты будут учителя. Эта дискуссия кроме озлобленности ничего не вызовет.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Всё сразу сломать невозможно. Менталитет российского учителя остался до сих пор. Вот эта покорность что ли, она существует и в настоящее время. Что касается противостояния учительского, то есть и лидеры, которые противостоят чиновникам, и прочее. Вообще, странно, ведь мы же все учителя. Какая разница, какую должность впоследствии ты потом будешь занимать. Но власть людей портит, и не только среди учителей. Казалось бы, приходят проверяющие, но ты сам учитель, завуч, директор школы. В конце концов, ты варишься в образовательном процессе, и понимаешь прекрасно, что может быть, какие негативные и позитивные стороны. Одни приходят и совершенно нормально проверяют, у нас даже есть положение о том, как должны себя вести те, которые проверяют учителей во время аттестации. Потому что у меня такое было в моей практике, когда пришла одна из завучей, школа там вообще была два класса параллели начальной школы, но настолько она вела себя, я бы сказала, что агрессивно, по отношению к учителям, что довела двоих учителей до слёз, то есть. Понимаете, были какие-то претензии, совершенно необоснованные. Сейчас, слава богу, методический центр, и служба аттестации у нас в юго-западном округе, у нас школа городского подчинения, хотя бы свели к тому, что бумаги меньше стало, портфолио учителя может быть уменьшено. Но, слава богу, сведены могут быть отчёты до одной – двух страниц. Это уже неплохо. А вот возвращаясь к школе, мне хотелось бы сказать, что взаимодействия между родителями и учителями возможно тогда, когда учитель более менее знаком с семьёй ученика. Это очень важно. Ещё великий Сухомлинский говорил о том, что чем больше мы будем знать семью…

К. ЛАРИНА: А вы успеваете?

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Вот я и хочу сказать. Например, в моих условиях, школы же разные есть. Вот в центральном округе, я так думаю, что классов поменьше, и детей поменьше, или школы негосударственного типа. А у меня в классах по 30 человек детей. И это невозможно. И понимаете, семьи часто закрыты от нас, мы не знаем, что происходит в семье. То есть, ребёнок приходит, и часто конфликты возникают от того, что происходит такое раздвоение в семье, и непонятно, что несёт ребёнок. Поэтому говорить о том, что только виноваты учителя, или только родители, я не могу. И хотелось бы, конечно, это го сближения, но для этого надо изучать семью. А говорить, вот я согласна с Марком, он правильно сказал: «Я не знаю, я боюсь родителей». Всё правильно, прямо действует по Сухомлинскому. Зачем говорить и давать какие-то рекомендации, если ты не знаешь эту семью, если ты не знаешь самого ребёнка.

К. ЛАРИНА: Так для этого нужно познакомиться. Я не знаю, Марк успевает знакомиться с родителями своих учеников, и с тем, что в семье происходит? А у вас старшие классы?

М. АНИСКИН: Я тут с коллегой немного не согласен. Да, у меня старшие классы, хотя в одной школе я работаю как раз в начальной школе. Я и с малышами работаю, и с большими. Я не соглашусь, что это обязательно, потому что я застал ещё те советские времена, когда я должен был. Я ходил по домам, и знакомился. Эта дурацкая идиотская ситуация, дискомфорт, неприличие для меня запомнилось это самым печальным образом. Но, я считаю, что учитель работает долго с детьми, и в ребёнке он видит семью. Если в начальной школе родители такие все дисциплинированные, смотрят в глаза учителю, стараются всем помочь, создают какие-то бригады скорой помощи. Но, чем старше становится ребёнок, то тем меньше родители ходят на родительские собрания. Я понимаю, что они неинтересные, что они рутинные, что там бывает много того, чего не надо. Но, человек не приходит, он не общается с учителем, и вот этого контакта, который нам помог бы не воевать, а делать доброе общее дело вместе, вот его не происходит. Я просто статистику приведу, что где-то 100 процентов приходили, и папы, и мамы приходили в начальную школу. Де-то после 5-го, 6-го класса на родительские собрания приходят 25 – 30 процентов от силы.

К. ЛАРИНА: Это в лучшем случае.

М. АНИСКИН: Да, это к вопросу о сотрудничестве.

К. ЛАРИНА: Вы рассказывали в «Живом Журнале» свою историю, смешную и грустную в начальной школе, как вы задели портфель мальчика, и он сказал: «Осторожнее, у меня портфель стоит 3 тысячи рублей. Вот вам сразу абсолютно многое понятно про семью.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Я ещё хочу сказать о грехах родителей. Я покаюсь. Конечно, я скажу, что ситуация сложилась сейчас такая, что многие родители, и я сама, бывает, этим грешу, а это делать нельзя, при ребёнке друг с другом обсуждаю учителя, школу, поведение учителя.

К. ЛАРИНА: Я сама этим грешу.

О. ПОКУШИНСКАЯ: И после этого у ребёнка складывается мнение, что учитель – это не авторитет для него, что это какой-то, как выговорите, обслуживающий персонал. Потому что родители очень часто обсуждают это в таком тоне: «А чего она, помолчала бы лучше». Вот тут нам нужно, конечно, аккуратнее.

К. ЛАРИНА: А если действительно: «Чего она, помолчала бы лучше».

О. ПОКУШИНСКАЯ: Тогда Ксения, надо идти в Ж», и обсуждать это друг с другом.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Мне хотелось просто дополнить изучение семьи. Ну почему же сразу надо бежать на квартиру людей, знакомиться, ломиться. Так не надо, это было давно, даже сейчас переписи нет в 1-й класс, мы не знаем, сколько пойдёт там людей, мы ни к кому не ходим, в редких случаях вместе с родителями. Я имею в виду используя другие формы. Сейчас Марк Максимович Поташник, великий управленец. Так вот он говорит о том, что учителей готовят дидактически, методически, и так далее. А где общая культура учителей. Я могла бы сказать, что надо готовить родителей с точки зрения педагогический культуры. Они недостаточно знакомы с педагогическими основами, дефектологическими, возрастными, и так далее, детей. Вот мы говорим, что двойки ставить, тройки. Да я ему покажу дома, и так далее. Начинают заниматься до одури с ребёнком по пять часов. А может быть, он не может. Извините, уровень обучаемости и обученности – это не одно и то же. Поэтому, сейчас острейшая проблема стоит по здоровью детей. В который раз я говорю. Вот мы ведём исследование, можно использовать анкетирование. Мы ведём исследование, и последние данные показывают, что 70 процентов, а то и больше, детей поступают в первый класс. И 15 – 20 – это отклонения в психике, это о чём-то говорит. И, конечно, обучая ребёнка, мы, безусловно, видим семью. Но, всё-таки, многие вещи, вы правильно сказали, в кулуарах ведут себя иначе. А может быть, сказали ребёночку: «ты ребёнок веди так, как нужно, по нормам, правилам». Мне кажется, очень важное, что если ребёнок поступает в школу, и родители, во-первых, должны выбирать школу, смотреть, в какую школу он идёт, изучить школу.

К. ЛАРИНА: Когда начальная школа, мы всё равно выбираем учителя, и Оля, я думаю, со мной согласится, мы смотрим уже на учителя. Когда ребёнок выходит за пределы начальной школы, и вот этот пасьянс перед ним раскладывается.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Там нужно дать образование.

К. ЛАРИНА: О чём выговорите, здесь невозможно подобрать идеальный комплект. Если кто-то хороший по географии, то обязательно ужасный по физике, прекрасный по математике, и неудачный по литературе. Не бывает идеального комплекта, потому что это штучная профессия, и мы всё время об том забываем. Мы всё время говорим, что учитель – это вторая мама, учитель с большой буквы. Но это таких единицы, которые по призванию работают в школе, и вы сами об этом прекрасно знаете.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Вызнаете, к дополнению к старшим классам хочется сказать. Мне очень понравилось, я как раз была на презентации книги «Педагогический декамерон». И выступал наш известный Мельграм, народный учитель СССР. И он очень хорошо сказал, что надо изменять образование, то есть 9 классов обязательны, а всё остальное нужно делать профильное.

К. ЛАРИНА: Сейчас вас ещё заставят лет учить.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Это будет правильно.

М. АНИСКИН: Вот я хочу ещё добавить. Вот вы, как актриса и журналист.

К. ЛАРИНА: Я не актриса уже.

М. АНИСКИН: Вы должны понять, человек должен быть профессиональным, то есть он должен уметь свой предмет доносить до детей, то есть так объяснять, чтобы они всё понимали. Но, учителя, как и актёры, так и футболисты, как и журналисты, они разные. И один учитель подходит этим детям, а другой учитель им не подходит. Есть вопросы совместимости, как в космос подбирают экипажи. Это тоже такое, это жизнь и ты с этим уже ничего не сможешь поделать. Потому что кому-то я кажусь нормальной манерой, а кому – то кажется, что это безобразие, их надо гнать вон человека.

К. ЛАРИНА: Если говорить о каких-то претензиях, а о каких-то сожалениях, связанных с учительской практикой. Мне жалко, и всему опять находится оправдание, что учитель вообще не успевает заметить, что происходит. Не успевает. А покричать, или пошутить, а так большой мальчик, не понимая, что именно в этот момент ему нельзя это говорить, на сегодня это у него больное место. Очень хочется надеяться, что родители замечают, что с их родителями происходит. Но учитель. Мне кажется, что это входит в профессиональные обязанности замечать, что происходит в классе, замечать, кК выстраиваются отношения с одноклассниками, замечать, какие- проблемы мучают ребёнка, даже если он об этом и не говорит. Вы же профессиональные люди, и вы можете определить это намётанным взглядом сразу же, что происходит с ребёнком в 10 лет, в 7 лет, с мальчиком или с девочкой. Или я слишком много требую, скажите Марк, вот на ваш взгляд.

М. АНИСКИН: Я думаю, что вы слишком много требуете. Я хотел сказать абсолютно правильные вещи. Вот не хватает института освобождённого классного преподавания, и утром у вас была передача, когда-то я помню. Человека, который психолог который будет связующим звеном, потому что нельзя объять необъятное, и время, и уроки. Нельзя растянуть 24 часа до 50-ти. И поэтому, должен быть человек, который взял бы на себя роль медиатра, связующего звена.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: В любой школе всегда есть психолог.

М. АНИСКИН: Психолог один – это ещё человек – это ещё ничто. А в каждом классе классный руководитель школы…

К. ЛАРИНА: А разве учитель не должен иметь какие-то навыки психологической помощи, и обладать этим Ощущением, пониманием природы человека. Разве это не входит в профессиональные обязанности учителя-предметника.

М. АНИСКИН: Мои любимые Стругацкие создали образ наставника, и много у него этих детей было. Если я работаю только с одним классом, он у меня никуда не денется, он у меня, как на ладони, и я буду знать больше, чем знают родители. Но у меня много классов, и чтобы я накормил свой седьмой, я их должен взять побольше.

К. ЛАРИНА: Тогда давайте действительно разбираться в статусе. Либо то сфера услуг, либо это учитель в высоком смысле этого слова. Если не получается каждому учителю быть учителем, тогда давайте мы определимся действительно, и не будем тогда предъявлять друг другу претензии. Вы сфера услуг, вы предоставляете мне определённый набор услуг, за который вы отвечаете. Тогда у меня не будет претензий ни к кому. Тогда я буду сама заниматься воспитанием, я буду сама заниматься психологическими проблемами своего ребёнка. Но Вы же при этом обижаетесь, когда с вами разговаривают по-другому.

М. АНИСКИН: Ксюшечка, извините.

К. ЛАРИНА: Хоть с родителями встретиться на передаче «Родительское собрание».

М. АНИСКИН: Вот магазин гарантирует качество товара.

К. ЛАРИНА: Я могу придти туда с претензией.

М. АНИСКИН: А мы с вами делаем общий товар, и мы не с претензиями друг к другу должны обращаться. Я гарантирую, что я для вас сделаю всё, а вы должны помогать мне, чтобы это всё дошло до вашего ребёнка.

К. ЛАРИНА: Оля.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Это, конечно, всё очень хорошо в теории, но практически никогда так не бывает, чтобы учитель чуть-чуть заинтересовался психологическими проблемами ребёнка. Если ребёнок ведёт себя тихо, на уроках не шумит, поведение у него отличное, то никому его психологические проблемы не нужны. Психологические проблемы ребёнка встают на первый план, когда этот ребёнок начинает вести себя асоциально.

К. ЛАРИНА: Тогда вызывают родителей, и начинают на них кричать.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Пока ребёнок удобен учителю, а, на мой взгляд, пока самый лучший ученик в школе – это удобный ученик. Во всех смыслах удобный. У которого всегда выполнены домашние задания, который на уроках сидит тихо, поднимает ручку, говорит всё по программе, и ничего не выдумывает, не выпендривается. Потому что на выпендрёж, я прекрасно понимаю, у нашего обычного учителя, времени не разбираться с его выпендрёжем, и с тем, что он задачу решает правильно, но как-то наискосок. Тебе сказали, так вот и сделай так, вот чтобы все эти 30 человек сделали так в одно и то же время. Я прекрасно понимаю, в результате чего это вышло. Но разбираться с психологией моего ребёнка, я прекрасно понимаю, что уже если я не разобралась, то никто не будет.

К. ЛАРИНА: Оля, быстренько, права и обязанности сегодняшнего современного учителя в российской школе.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Как мне об этом мечтается?

К. ЛАРИНА: Да.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Я бы дала учителю все права, если бы я знала, что… как бы это сформулировать Ксения… Я бы хотела, чтобы учитель был похож на всех нас, сидящих в этой студии. Вот мы же понимаем друг друга, вот по одну сторону, и по другую сторону от меня сидят учителя. Я не знаю, как объяснить, какие у них качества, но это отличные учителя. И я просто хочу, чтобы все были просто такие, чтобы они подходили к каждому ребёнку индивидуально, чтобы они, по меньшей мере, не кричали, чтобы они понимали, что все дети разные, а я всё остальное сделаю. Я пойду на любое сотрудничество, просто я хочу, чтобы шли на сотрудничество со мной.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Домашнее задание будете готовить?

О. ПОКУШИНСКАЯ: Буду готовить домашнее задание, а куда же я денусь.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Вера, а Ваш образ родителя, вот права и обязанности родителей.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Вызнаете, мне кажется, что есть у меня в школе, я всё время говорю о своей школе, меня устраивают мои родители, потому что те правила, которые мы разработали.

К. ЛАРИНА: Быстренько скажите, какие правила?

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Приводить ребёнка вовремя, потому что у нас до занятий есть прекрасная зарядка. Дальше не опаздывать на уроки, хотя и опаздывают, и объективные причины, то машина застряла, или ещё что. Дальше, если ты захочешь пойти к учителю на урок, то есть такая возможность. Вот Шалва Аманашвили прекрасно говорит о том, что взаимодействие с учителем возможно и с родителем в том случае, если учитель тоже повернётся лицом к родителю.

К. ЛАРИНА: Извините, вам повезло. Потому что Евгений Ямбург проповедует открытость школы, это очень важный момент, открытость и для родителей в том числе.

В. МОГИЛЕВСКАЯ: Управление. Если будет автократ стоять, и власть будет в одних руках, то ничего не получится. Это, во-первых.

К. ЛАРИНА: Марк, давайте, ваш образ родителя.

М. АНИСКИН: Родитель должен знать, зачем ему нужна школа, и объяснить это ребёнку. И до тех пор, пока ребёнок, может быть, в 11-м классе только это поймёт, за него выполнять эту работу.

К. ЛАРИНА: Меня спросил ребёнок в начальной школе: «Мама, а зачем мне всё это надо». Я до сих пор пытаюсь сформулировать ответ.

О. ПОКУШИНСКАЯ: Я кстати тоже не знаю ответа на этот вопрос.

К. ЛАРИНА: Что же, большое спасибо. Я так понимаю, что разговор продолжится, хотя здесь мы нашли, как сказала Оля Покушинская, взаимопонимание, и с Верой Могилевской, и с Марком Анискиным дай бог, чтобы все такими были, но, к сожалению, учителя такие же разные, как и наши дети, поэтому тему мы продолжим, а я говорю спасибо моим сегодняшним гостям. Всем спасибо.

В. МОГИЛЕВСКАЯ, О. ПОКУШИНСКАЯ, М. АНИСКИН: И Вам спасибо.