Итоги учебного года - Олег Смолин, Александр Адамский, Петр Положевец - Родительское собрание - 2008-06-29

К. ЛАРИНА: 11 часов 10 минут. Добрый день еще раз, у микрофона Ксения Ларина. Мы начинаем наше традиционное воскресное «Родительское собрание». И сегодня, 29 июня вполне естественно, что мы посвящаем наше собрание подведению итогов учебного года. Поскольку выпускные вечера уже прошли, можно успокоиться, сесть и подсчитать убытки, что называется. Итак, наши сегодняшние гости. Депутат Государственной Думы, член думского Комитета по образованию – Олег Николаевич Смолин. Добрый день, Олег Николаевич, здравствуйте.

О. СМОЛИН: Добрый день. Добрый день, радиослушатели.

К. ЛАРИНА: Александр Адамский, ректор Института образовательной политики «Эврика». Добрый день, Александр Изотович.

А. АДАМСКИЙ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Петр Положевец, главный редактор «Учительской газеты». Добрый день, Петр, здравствуйте.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Нашим слушателям напомню номер телефона: 363-36-59, и номер СМС: +7-985-970-45-45. Год пролетел незаметно, доложу я вам. Я вот тут подводила итоги, пролистывала собственные программы за весь год, и темы, скажу честно, повторялись очень часто в нашем «Родительском собрании». Ну, потому что какие-то такие главные точки обозначились в течение этого учебного года. Я думаю, что мы о них поговорим сегодня. Ну, конечно, это в первую очередь ЕГЭ, и все, что вокруг этой формы экзаменационной творилось в течение года и особенно сконцентрировалось в финале учебного года. Это история с историей – раз, и история с литературой – это два, две истории предметных. История с историей – вы помните, наверное, – эта тема связана с тем самым скандальным учебником истории, который сначала был книгой для учителя, а к концу учебного года уже превратился во вполне себе реальный учебник, который даже отправился в некоторые школы российские. И тема литературная, она тоже связана с ЕГЭ, поскольку учителя литературы очень сильно протестовали и беспокоились по тому поводу, что экзамен по литературе уйдет из списка обязательных экзаменов. Таким образом, литература потеряет свой статус, привычный для российской, для русской школы. Так оно и случилось – литература перестала быть обязательным предметом для выпускных экзаменов. Дальше, если говорить о персоналиях, то я бы отметила уход Болотова из Рособрнадзора и, с другой стороны, уход Любовь Петровны Кезиной с должности главы Департамента образования московского. Но и последнее, наверное, что я скажу, а дальше наши гости уже будут говорить. По тенденциям. Это наблюдалось активное вмешательство государства в процесс воспитания в разных формах, в том числе и в политической, и в идеологической. И второе – активно параллельно вмешивалась в процесс воспитания и наша церковь, её официальная часть, то, что мы именуем аббревиатурой РПЦ. Споры вокруг основ православной культуры или духовно-нравственного воспитания, вот они продолжаются до сих пор. Ну и последнее. Возвращаясь к началу учебного года. В сентябре мы проводили программу о планах на новый учебный год. И на этой передаче присутствовал Олег Николаевич Смолин. Я программу полистала и посмотрела, что говорил Олег Николаевич, какие он высказывал планы, мечты, и вот чтобы хорошо бы решить проблему такую-то, говорил Смолин. Например: исключить из системы ЕГЭ гуманитарные предметы. И второе – сделать ЕГЭ добровольным. Ни того, ни другого не случилось, Олег Николаевич.

О. СМОЛИН: Не отрекаюсь. Не отрекаются любя, как известно. Я хочу сказать, что законопроект, который предусматривает то и другое, по-прежнему находится в Государственной Думе. И я думаю, что последние события только подтверждают правильность этого законопроекта. Я не уверен, что радиослушатели помнят, что я говорил тогда, но, чтобы не повториться, я хочу им напомнить только одно. Если в России в ближайшее время не будет изменено законодательство, в следующем году, когда ЕГЭ станет обязательным, с учетом того, что у нас литературу не сдали 25%, математику 23%, русский язык 11% и другие предметы от 6 до 13%, у нас половина детей получит двойки в аттестат. То есть вместо аттестата выйдут с «волчьим билетом» и не смогут продолжать образование. Повторяю, если не будут внесены изменения в законодательство. Возможны разные варианты, но лучший, по моему убеждению, прежний – сделать ЕГЭ добровольным и исключить из него гуманитарные предметы: историю, литературу и обществознание.

К. ЛАРИНА: Ну что же, я теперь обращаюсь к моим гостям с вопросом. Согласны ли вы с моими наблюдениями? Может, что-то добавите к тому списку, который я прочитала, такие вот беглые наброски. Петр, пожалуйста.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Ну, я бы добавил… На мой взгляд, еще очень важное событие произошло в прошлом учебном году – это принятие нового закона о стандартах. Как-то педагогическая общественность мало обратила на это внимания. Потому что абсолютно новый подход. Хорошие объявлены новые идеи, новая концепция о том, что стандарт – это три требования. Все об этом знают. Но как это реализуется на практике? Что касается содержания образования – здесь все понятно. Здесь работает группа Кондакова. Хорошо работает. Российская академия образования как-то в это включена. Может быть, не так, как хотелось бы. Но все, что связано с двумя другими – с результативностью, с требованиями к результативности, к результату образования, до сих пор никто не знает, как это должно быть. Потому, что есть один инструмент – ЕГЭ, он не может быть главным. Заявили о том, что оценивать личностные достижения каждого, личностный прогресс. К сожалению, нет методик. Кроме портфолио, который не всегда отражает в самом деле, прогресс ученика, этого нет. Вот над этим нужно работать. Точно так же, третий блок, который касается условий реализации процесса – кадровые, финансовые, материально-технические, – блок, за который отвечает государство. Не будет этого блока – не будет всего остального.

О. СМОЛИН: Петр Григорьевич, вы «портфолио» для народа разъясните, пожалуйста.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Портфолио для народа… Портфолио для народа – это когда ученик собирает все, в чем он участвует, все свои разработки, все свои проекты, все свои достижения, то есть это все собирается, практически за это не ставится никаких оценок. Это очень сложный вопрос, точно так же, как теперь учителя начали делать свое портфолио. И в этом портфолио есть безумные документы, мы в «Учительской газете» это видели. Но я хочу вернуться вот к этому. Педагогическая общественность, к сожалению, не знает, что это совершенно новые подходы к стандартам. Для меня это очень важно. И если мы не поймем, что три эти элементы взаимосвязаны, сцеплены, как фундамент – если выдернуть один кирпичик, то посыпется все остальное, то ничего не получится. Второй момент – чисто событийный. Для меня очень важно то, что наши дети, заканчивающие четвертый класс, в международном сравнительном исследовании качества образования (не просто умение читать, но и умение анализировать текст, умение понимать этот текст, читать между строчек), оказались на первом месте среди трех… среди двух других стран. Математическая погрешность статистическая очень маленькая.

К. ЛАРИНА: Это где это, когда это, что это было?

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Это в прошлом году было.

О. СМОЛИН: Это PIRLS так называемый.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Да. Международное исследование. Это очень хороший показатель. Значит, начальная школа наша работает очень хорошо, но дальше проблема. Почему эти дети, которые так хорошо умеют читать, в 6, 7 и 8 классе все забывают и начинают терять мотивацию. У них плохие показатели по русскому языку и по русской литературе. Ну и еще третье важное, на мой взгляд, событие (к тому, что вы сказали, Ксения). Россия 10 лет назад участвовала в международном сравнительном исследовании качества гражданского образования. 99 год, очень тяжелое время, политическое, экономическое и т.д. В прошлом году было объявлено новое международное исследование, в котором участвовали 32 страны, и российские образовательные власти очень долго сомневались, надо ли в этом участвовать. Потому что для многих казалось, что это исследование политическое, а не столько качество гражданского образования – обществознание, обществоведение и другие, что преподается в 8-х классах. В прошлом году было проведено полевое исследование в 4-х регионах, в 50 школах. Подведены первые итоги. Наши дети демонстрируют потрясающие знания, потрясающее понимание того, что происходит в мире, и самое главное – своей роли в этом мире, как они могут себя реализовать. Вот в этом полевом исследовании кривая наших показателей выше средней. Это хороший показатель. Значит, проектная деятельность, которая была внедрена в школьную деятельность, дает свои результаты.

А. АДАМСКИЙ: Это тот самый случай, когда наши юношеские сборные некоторые выигрывали все подряд, а взрослая всегда проигрывала. Это я по поводу сравнения этих результатов с итогами выборов.

К. ЛАРИНА: Ну что же, это был взгляд Петра Положевца, и с комментариями Олега Николаевича Смолина. А теперь слово Александру Адамскому.

А. АДАМСКИЙ: Мне остается очень мало добавить. Все уже в основном сказано, и очень точно, на мой взгляд. У меня немножко иная шкала. Для меня главным результатом прошедшего учебного года является внедрение новой системы оплаты труда учителя. Эта система включает в себя оплату не только уроков, но и других видов деятельности.

К. ЛАРИНА: Т.е. реально стали больше получать учителя?

А. АДАМСКИЙ: Вот смотрите, я принципиально не хочу обсуждать среднюю зарплату учителя. Это не о чем, это средняя… по больнице, что называется. Новости по поводу оплаты труда: с одной стороны – все виды деятельности, с другой стороны – оплата за результативность. И в этом смысле в нашу жизнь входит глубокая дифференциация оплаты труда учителя. Некоторым это не нравится. Мне это нравится. Потому что возникает конкуренция между учителями. Многие обсуждают, за что и как, и так далее. Сейчас эта система отлаживается. Мы провели общественное обсуждение в 31-ном регионе, включая Чеченскую республику, за 3 месяца. Сейчас эта система формируется. И я очень надеюсь, что лучшие учителя будут получать очень большие деньги. По нашим данным, сейчас около 10% крупных регионов учителей имеют зарплату выше на 80%, чем она была, и она достигает 25-30 тысяч рублей.

О. СМОЛИН: Можно я откомментирую?

А. АДАМСКИЙ: Сейчас, секундочку. Можно я закончу?

О. СМОЛИН: Да.

А. АДАМСКИЙ: Второй сюжет – его Петр Григорьевич уже затронул, это, конечно, стандарты. Я вообще считаю, что изменения развития образования сегодня – это, как ни странно, стандартизация образования, во всех его видах, включая аттестацию. В этом смысле, мне кажется, ключевым психологическим итогом года является осознание того, что аттестация по академическим достижениям, включая ЕГЭ, не может быть единственной формой аттестации. Здесь весьма показательная история с литературой. Весьма показательная. Потому что сначала учителя литературы, при всем моем уважении, требовали отмены обязательного экзамена, а поскольку единственной формой итоговой аттестации является ЕГЭ, то значит и отмены. А потом часть учителей литературы и часть деятелей культуры очень активно встала на защиту обязательного экзамена.

К. ЛАРИНА: Потому что сразу мы же понимаем… Я просто хочу нашим слушателям объяснить, что это не просто, это не пустые слова, а что отмена обязательного экзамена – это сокращение часов. По всему. Это совершенно другой статус предмета, когда у него нет…

А. АДАМСКИЙ: Нет, к сокращению часов это не имеет никакого отношения…

К. ЛАРИНА: Ну почему же, имеет!

А. АДАМСКИЙ: Нет, не имеет! Это имеет отношение к другому. Все стали о чем говорить? Что отмените обязательный экзамен – дети перестанут читать книжки. Ну, тогда это что означает? Тогда учителя литературы принародно признаются, что ни мастерства методического, ни содержания книжного не хватает для того, чтобы ребята читали книжки. Подавай кнут. Это похоже на известный старый советский анекдот про "восстановите Рабиновича в партии". То есть для того, чтобы заставить детей, нужен такой жесткий кнут. И в этом смысле изменение…

К. ЛАРИНА: Это не кнут, а стимул.

А. АДАМСКИЙ: Вы знаете, что такое стимул? У Каменского в школе, там было 100 человек в классе, возле каждого десятка стоял человек с таким острым… ну, не копьем, а палкой с такой острой… Вот эта палка называлась стимул.

О. СМОЛИН: Ну, это с греческих времен известно, что палка. Другое дело, что мы переосмыслили это.

А. АДАМСКИЙ: Вот в этом смысле, если выделят главное, то введение новой системы оплаты труда, широкие полномочия общественных институтов, школьных советов (это тоже очень сложный вопрос) и введение стандартов. Но отдельно замечу (наверное, это будет поводом для дискуссии здесь). Меня очень сильно позабавило и продолжает забавлять бунт двоечников против результата ЕГЭ. То есть, когда я увидел на экране…

К. ЛАРИНА: Вы имеете в виду товарища Комкова?

А. АДАМСКИЙ: Я имею в виду тех, кто поддерживает это движение. Без имен. Когда я увидел на экране телевизора лозунг, который держали старшеклассники, что «Результаты ЕГЭ перекроют нам дорогу в ВУЗы», я сказал про себя: «Слава богу!». Слава богу, что начался такой жесткий… При этом, действительно, введение стандартов ужесточит ситуацию с получением аттестатов, я не думаю, что это половина… Потому что когда мы говорим о 25%... тут же есть элемент добровольности. Люди, надеявшиеся на тройку, просто не сдавали, не заполняли бланки. Они опускали, надеясь на то, что будет 2+1. Поэтому сейчас мы имеем реальные объективные результаты нашего образования. В этом смысле не столько менять законодательство надо, сколько надо учиться лучше. Надо лучше учиться, чтобы получать хорошие результаты.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Такие результаты были всегда. Просто их никто не обнародовал.

А. АДАМСКИЙ: Совершенно верно.

О. СМОЛИН: А можно поучаствовать?

К. ЛАРИНА: Да. Давайте, Олег Николаевич Смолин, вам слово.

О. СМОЛИН: Ну, во-первых, я не разделяю точи зрения, что протест против ЕГЭ – это бунт двоечников. У нас на «круглом столе» в Государственной Думе выступали, парень один из Кемерово, другой – из Подмосковья, оба если ни отличники, то очень близки к этому. Они настаивают на том, что ЕГЭ мешает им заниматься творческой работой. Это абсолютно правильно. Конечно, там есть и двоечники. Второе. Когда говорят, что ЕГЭ может перекрыть путь в институт, – это тоже чистая правда. Повторю еще раз. При данном законодательстве Александр Сергеевич Пушкин – (а): не смог бы получить аттестат, поскольку у него был ноль в математике, и (б): вместо того, чтобы читать Державину стихи на экзамене, он разбирал бы художественные особенности стихов Державина. Я думаю, Пушкин умер бы от тоски, а Державин не проснулся. Я думаю, многие наши радиослушатели помнят еще эту известную историю, как молодой поэт покорил сердце классика. Теперь что касается отраслевой системы оплаты труда новой системы. Я лично за то, чтобы хорошие учителя получали больше. И в этом смысле за новую систему. С двумя только серьезными оговорками. Оговорка первая заключается в том, что должны быть выработаны четкие критерии. При той вертикали, которая сейчас уже спущена и в школу, я, к сожалению, не исключаю того, что, наряду с хорошими учителями, большую зарплату будут получать просто те, кто ближе к телу. И второе. Когда мы обсуждали эти проблемы еще невесть сколько времени назад, и профсоюзы, и Министерство образования тогда еще доказывали, что вводить новую систему имеет смысл в одном случае – если резко увеличивается фонд заработной платы. Профсоюзы говорили – вдвое, Министерство говорило – на 70%. А теперь судите сами. В этом году заработная плата (я говорю о том, что идет из федерального бюджета, и то не везде) была увеличена с февраля на 14%. Цена продуктового набора продуктов питания за 5 месяцев – на 20%. Причем, Ксения, вот на счет того, стали получать больше или нет. Меня атакуют письмами, например, коллеги из Омской области (я думаю, что это не единственный случай), где на самом деле сделали не повышение заработной платы, а надбавку, и не ко всей заработной плате, а к окладу, и с надписью – до 14%.Поэтому насчет 14% с февраля по России – это еще большой вопрос.

К. ЛАРИНА: Ну и если говорить о главных событиях для вас, Олег Николаевич, этого учебного года?

О. СМОЛИН: Вы понимаете? Я вообще законодатель, поэтому, естественно, я должен говорить о тех законах, которые были приняты за это время.

К. ЛАРИНА: Или не были приняты.

О. СМОЛИН: Или не были приняты. Позволю себе некоторые позиции. Первое – бюджет. В прошлом году бюджет образования вырос значительно. В текущем году, в 2008-м, рост бюджетных расходов на образование ниже в два с лишним раза. И так же предполагается в 9-м и 10-м году. На 20% за 3 года. Второе. Про заработную плату я уже только что говорил. В прошлом году – на 15%, при этом прожиточный минимум и рост цен на товары первой необходимости – порядка 25%. Третье. Продолжается сокращение бюджетных мест для студентов. Дмитрий Медведев, в бытность избирательной кампании, сказал – государство против, мы должны наращивать бюджетные места. Рассказываю, что предполагается. Четвертый год подряд сокращать бюджетные места. Правда, на этот раз всего на 2% в общей сложности, но по гуманитарным дисциплинам там на 5-6%. Пятое – что касается закона об обязательном среднем образовании. Замечательная идея, ужасная реализация. Идея замечательная, нам, действительно, надо создать условия, чтобы каждый ребенок имел возможность получить полное среднее образование. Реализация ужасная. Потому что теперь предполагается, что если парень или девушка в 10-м классе получат годовую двойку, продолжить образование придется только в заочной или очно-заочной форме. Еще раз вспомню, Александра Сергеевича Пушкина при его математике пришлось бы переводить на заочку. Или в ПТУ. Далее, что касается стандарта. Абсолютно поддерживаю идею введения стандарта на образовательные условия, правда, пока не очень понятно, как она будет реализована. Но хотел бы напомнить, что в этом же законе о стандарте (а): из стандарта исключено содержание образования. В общество знания мы пойдем, не выставляя требования к знаниям. И (б): исключен так называемый национальный и национально-региональный компонент. Мне уже приходилось общаться в республиках Российской Федерации, собственно Татарстан, Башкортостан и некоторые другие вносят закон с требованием восстановить этот национальный, региональный компонент. Честно говоря, плохо понимаю, зачем в федеративном государстве убрали этот элемент федеративного государства – возможность для республики или региона часть стандарта, часть содержания образования реализовать по своему выбору. Я могу продолжить, но, думаю, общая тенденция более или менее понятна.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Если можно, я вернусь на одну минуту к ЕГЭ, к лозунгу, о котором говорил Александр Изотович – закрыть… Что двойки по ЕГЭ нам закроют дорогу в ВУЗ. Но никто не говорит о том, что ЕГЭ открыл очень многим ребятам дорогу в ВУЗ, тем, для кого дорога пять лет назад была закрыта, потому что у них просто не было возможности приехать в Москву и учиться в тех вузах, если бы они приезжали сюда и сдавали экзамены. Об этом все как-то забывают, об этом эффекте социального перемешивания. Что касается стандарта, то я думаю, что не законодатели должны определять содержание образования. Это должно определять родительское сообщество вместе с педагогическим сообществом.

К. ЛАРИНА: Как родительское сообщество может определять содержание образования?

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: С педагогическим сообществом.

К. ЛАРИНА: Я вас умоляю… Я такое сообщество знаю! У нас приходило одно сообщество на это собрание, которое пропагандировало идею божественного происхождения мира и требовало внести это в список обязательных предметов. Вот вам родительское сообщество.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Но академик Гинзбург однозначно написал, как к этому относиться. А что касается содержания, то там есть прекрасный тезис о структуре программы. И в эту структуру программ можно включить все что угодно. И в том числе и региональные школьные компоненты.

О. СМОЛИН: Или не включить.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Или не включить. Это все зависит от школы и от желания родителей.

О. СМОЛИН: Это все зависит исключительно от воли министерских чиновников, которые будут формировать стандарт.

К. ЛАРИНА: В том-то все и дело, вот правильно говорит Петр Григорьевич, что должно определять содержание образования учительское сообщество, педагогическое сообщество, родительское сообщество. Но в итоге все равно чиновник это решает, что нужно, что не нужно. И вот вы меня не поддержали в моих наблюдениях, связанных с историей с историей. Мне кажется, это очень показательный момент. Потому что педагогическое сообщество говорит совсем полные противоположные вещи тому, что говорит сообщество чиновников, которое этот проект продвигало. Я имею в виду вот условно называемый филипповский, по-моему, так учебник называют. Да? И все, что связано с группой Леонида Полякова. Тут мы наблюдаем просто пропасть между тем, о чем говорят учителя, и что в итоге они получают на выходе.

О. СМОЛИН: Я сейчас заберу любимый конек Александра Изотовича о том, что учителя должны быть общественно активными, точно так же, как родители.

К. ЛАРИНА: Согласна.

О. СМОЛИН: Сегодня есть такой механизм. Если не хотят брать в эту школу этот учебник – они могут это не делать. Вопрос в том, что очень многие чиновники на региональном уровне коррумпированы. Все прекрасно знают, как издательства продвигают свои учебники. Иногда через звонок из Кремля, иногда через гонорары за консультации чиновникам, которые это определяют. Но если мы не вырастим гражданское активное общество, вот туда с низов, у нас ничего не получится. Мы так и будем топтаться еще 100 лет на месте.

К. ЛАРИНА: Прекрасно! Вот активность! Олег Николаевич, простите ради бога. Давайте дадим слово нашей коллеге, новости послушаем.

А. АДАМСКИЙ: Что касается учебника Филиппова, издательство уже ни при чем. Это продвижение со стороны власти.

К. ЛАРИНА: Конечно! Это абсолютно государственная директива. Новости, потом продолжим.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: 11 часов 35 минут. Продолжаем «Родительское собрание». Напомню, что сегодня мы подводим итоги завершившегося учебного года. Здесь, в студии «Эхо Москвы», депутат Госдумы, член думского Комитета по образованию Олег Смолин, главный редактор «Учительской газеты» Пётр Положевец и ректор Института образовательной политики «Эврика» Александр Адамский. Нашим слушателям я рекомендую уже активно принимать участие в нашей передаче, пока с помощью СМС-ок. Напомню номер, +7-985-970-45-45. Я знаю, что нас слушают все категории участников образовательного процесса. Я имею в виду и учителя, и родители, и учащиеся, и младшие, и старшие школьники, и бывшие школьники. Поэтому, если у вас есть вопросы и комментарии, или вам хотелось бы поделиться теми проблемами, которые вам показались самыми важными в течение этого года и не решёнными до сих пор, мы тоже будем рады. Обязательно процитирую вас в эфире. Ещё раз напомню СМС номер: +7-985-970-45-45. Остановились мы на пассивности педагогического сообщества. Я всё-таки хочу вернуться. Про ЕГЭ мы должны поговорить, естественно, куда без этого. Тем более что мы вал каких-то бесконечных событий, скандалов наблюдаем вокруг единого государственного экзамена, который стадию эксперимента, судя по всему, уже проходит, и с 1 сентября 2009 года он должен быть уже просто официально принятым единственным экзаменом. Что больше всего беспокоит про ЕГЭ? Вот мне бы хотелось, чтобы были какие-то варианты. Вот то, о чём говорил Олег Николаевич Смолин в начале учебного года, о том, что ЕГЭ – вещь добровольная, и не может быть принудительной. Мне бы тоже хотелось, чтобы наши дети имели какую-то вариативность, чтобы у них была возможность выбрать форму экзамена. Я не очень понимаю, почему это невозможно. АлександрИзотович, скажите, почему нужно обязательно единую форму?

А. АДАМСКИЙ: Я должен сказать, почему это невозможно?

К. ЛАРИНА: Да, объясните мне. Судя по всему, я так понимаю, что это невозможно. Будет только ЕГЭ и всё.

А. АДАМСКИЙ: Нет, всё зависит от законодателя. У нас принята форма итоговой аттестации. И единственной формой итоговой аттестации по закону, который вступит в силу в 2009 году, является ЕГЭ. Странно, что я это объясняю, потому что это законодатели должны объяснять.

О. СМОЛИН: Ну, вас спросили.

А. АДАМСКИЙ: В этом смысле изменения в законе, которые мы предлагаем, оно заключается в том, чтобы наряду с ЕГЭ, т.е. наряду с учётом академических учебных достижений, учитывались ещё два типа достижений. Это компетентность, социальная, информационная и другие. И социально-общественный полезный опыт. В этом смысле форма учёта этих достижений – это не столько портфолио… Потому что портфолио – это как журнал. Мы же не несём в ВУЗ журнал.

К. ЛАРИНА: Вырезки из газет

А. АДАМСКИЙ: Кстати, в некоторые ВУЗы несут.

К. ЛАРИНА: Серьёзно?

А. АДАМСКИЙ: Это те, кто поступал на журналистику.

К. ЛАРИНА: Публикации свои?

А. АДАМСКИЙ: Да.

К. ЛАРИНА: Ну, это понятно.

А. АДАМСКИЙ: Собственно, это некоторая форма свидетельства, характеристика, или то, на чём мы остановимся в результате. Я считаю, что тот комплексный проект, который сейчас должен завершаться, в 2008 году, он должен предложить какие-то формы этих итоговых аттестаций. Что касается добровольности ЕГЭ, то я готов на эту тему дискутировать. Я считаю, что он и сейчас почти добровольный. Потому что люди, которые не хотят задавать, они не будут. Только здесь надо принять следующую вещь. Всё-таки итоговым форматом является итоговая аттестация. Вот ты прошёл итоговую аттестацию, ты можешь претендовать на аттестат. Если не прошёл или не хочешь проходить, тогда ты не будешь получать аттестат. Кстати, мы единственная страна в мире, которая стремится всем 100 процентам выпускникам дать аттестат, такая вот максима. Что касается зарплаты. Учителя, которые пишут Олегу Николаевичу из Омской области. В Омской области не введена новая система оплаты труда. Омская область не входит в число регионов, которые реализуют комплексный проект. В этом, наверное, и причина. А те, кто реализуют, это и жёсткое правило новой системы оплаты труда, добавки в фонд оплаты труда денег. Но не потому, что просто жалко учителя, а потому что новая система оплаты труда, ещё раз подчёркиваю, подразумевает оплату других видов деятельности, кроме уроков. Раньше за это не платили, а теперь будем платить.

К. ЛАРИНА: А что имеется в виду, классное руководство?

А. АДАМСКИЙ: Классное руководство, проверка тетрадей, это само собой. Индивидуальная работа с детьми, индивидуальная работа с родителями.

К. ЛАРИНА: А что это значит? Вот меня пугает это, индивидуальная работа с детьми.

А. АДАМСКИЙ: А что вас пугает? А вас не пугает, что дети-двоечники остаются без внимания? А вас не пугает, что дети шляются по подворотням?

К. ЛАРИНА: Индивидуальная работа с детьми – это вымогательство денег из родителей.

А. АДАМСКИЙ: Это из бюджета будут деньги. Зарплата за это платится. Вы выходили, когда я про это говорил, нет?

К. ЛАРИНА: Что такое индивидуальная работа с детьми? Объясните мне, пожалуйста.

А. АДАМСКИЙ: Это когда платят учителю зарплату за то, что он либо с одарёнными, либо с двоечниками после уроков, либо по продвинутой программе занимается, либо наверстывает то, что они не успели.

К. ЛАРИНА: А вы знаете, что за это родители обычно платят?

А. АДАМСКИЙ: У нас какой-то странный диалог. Я вам говорю, что сейчас за это будут платить из бюджета.

К. ЛАРИНА: Из бюджета, и родители ещё платят.

А. АДАМСКИЙ: А вы мне говорите – за это платят родители. Так вот чтобы родители за это не платили, это надо включить в фонд оплаты труда.

К. ЛАРИНА: Нет, я думаю, что вряд ли теперь уже согласятся. Потому что учителя, избалованные этими деньгами, которые никем не учтённые, а в виде каких-то репетиторских гонораров они получают, они не будут от этого отказываться.

А. АДАМСКИЙ: Я исхожу из презумпции невиновности. Если вам хочется обвинять учителя заранее, в том, что он будет плохим, взяточником и так далее, то ради бога.

К. ЛАРИНА: Короче, за что учитель должен получать добавки к зарплате?

А. АДАМСКИЙ: Вот именно не добавки, а зарплату за уроки, за заведование кабинетом, классное руководство и проверку тетрадей, за индивидуальную работу с детьми, за индивидуальную работу с родителями.

К. ЛАРИНА: Это что значит?

А. АДАМСКИЙ: Все у нас говорят о воспитании, о семье и так далее. Но, на самом деле, те учителя продвинутые и энтузиасты своего дела, которые стремятся на семью влиять, ходят… Вот раньше я работал в школе, и нас директор обязывал ходить по семьям, встречаться с родителями.

К. ЛАРИНА: Без звонка приходить?

А. АДАМСКИЙ: Что?

К. ЛАРИНА: Я говорю, без звонка приходить?

А. АДАМСКИЙ: Я работал в селе, поэтому у нас со звонками были некоторые проблемы, как и с канализацией. В этом смысле огромный объём работы. Я уже не говорю о подготовке мероприятий, дежурства по школе.

К. ЛАРИНА: Каких?

А. АДАМСКИЙ: Те же дискотеки, тот же выпускной бал, те же вечера – огромное количество мероприятий. Хороший учитель после уроков домой не уходит. Он работает те 36 часов, которые надо, и даже больше.

К. ЛАРИНА: Учитель уходит не домой, а на другую работу после уроков.

А. АДАМСКИЙ: Вот чтобы этого не происходило…

О. СМОЛИН: Можно вмешаться в ваш диалог?

К. ЛАРИНА: Да, конечно. Я просто знаете, чего хочу? Объясняю, почему я так активно привязываюсь к вашему каждому слову. Чтобы наш разговор не носил такой характер междусобойчика, совершенно отдельно от родителей, прежде всего, от реальной жизни. Потому что я тут призвана защищать интересы школьников и их родителей. И иногда учителей, когда на них кто-нибудь наезжает, тогда я это тоже делаю. Олег Николаевич, пожалуйста.

О. СМОЛИН: Ксения, думаю, что ваши опасения могут быть справедливыми только в отношении наиболее богатых и крупных городов, где родительские деньги значительно больше бюджетных. В принципе, по отношению к России в целом, я думаю, мы не можем возражать против того, о чём говорит Александр Изотович. Как раз очень хорошо, если бы учителю стали платить не только за уроки, но и за всё, чем по-хорошему хороший учитель всегда занимался. Это очень правильно. Меня как раз тревожит другое. Извините, всё тот же самый вопрос – где деньги, Зин. Я по долгу службы читаю трёхлетний бюджет. А в трёхлетнем бюджете пока не приняты поправки на 2009 год. Пока написано, что за 3 года индексация заработной платы должна составить примерно 20 процентов. И ещё порядка 18 процентов можно получить в среднем за введение этой самой новой системы оплаты труда. Но даже если у нас за 3 года заработная плата повысится, в среднем, на 38 процентов, то я вынужден ещё раз напомнить: за 5 месяцев этого года продукты питания, по официальным данным, подорожали на 20 процентов. Поэтому угроза здесь другая – что учителю предложат заниматься всем, чем он действительно должен заниматься, но повышение зарплаты будет чисто символическим.

А. АДАМСКИЙ: Ксения, позволите?

К. ЛАРИНА: Да.

А. АДАМСКИЙ: С этим нельзя не согласиться. Но я ещё раз хочу вернуться к очень болезненной теме. Мне кажется, что сейчас её очень важно обсуждать. Вы меня извините, но вся эта история с ЕГЭ – это такая дымовая завеса. Мы разожжём дымовую завесу здесь, все обратят на нее внимание, а мимо сущностных вещей мы проскочим. Мне кажется, что сейчас ключевой момент отношения родителей и школы – это дифференциация оплаты труда учителя. Не средняя, а дифференциация. Какого учителя считать лучшим, как здесь задействован школьный совет, как избежать того… чтобы близость к телу была нивелирована. Я вам расскажу один случай. Мы проводили общественное обсуждение в одной южной республике. И когда мы обсуждали эту систему оплаты труда, то встал один директор и сказал: «Я никогда не смогу внедрить это в своей школе». Его спросили, почему? «А потому, что все учителя в моей школе мои родственники». Тогда я ему говорю: «Послушайте, могу ли я так понять, что все ученики в вашей школе родственники ваших учителей?». И он ответил гениально, показательно относительно нашей ситуации: «И в этом проблема качества». Проблема качества заключается в том, что выделить действительно лучших, современных, тех, которые дают и знания, и компетентность, и прививают необходимый воспитательный, социальный опыт, очень сложно. Для этого нужна действительно сложная система взаимодействия администрации с профсоюзами, с учебно-методическими объединениями, с экспертным сообществом, со школьным советом, который не распределяет (это глубокое заблуждение), но согласует. Вот где роль той самой родительской общественности.

К. ЛАРИНА: Александр Изотович так педалирует наше внимание именно на работе школьных советов. Не знаю, существует какая-нибудь статистика по активности этого?

А. АДАМСКИЙ: Конечно, в 31-ном регионе, где вводится новая система оплаты труда, обязательным условием является участие школьных советов в распределении стимулирующей части. Стимулирующая часть доходит до 30 процентов, в уставе школы определены полномочия. И, что самое важное, заново подписывается коллективный договор, чтобы профсоюзы тоже признали участие. Но я ещё раз говорю, не распределяет школьный совет деньги. Он не считает копейки и не обсуждает каждого учителя. Согласуется некий принцип. Например, вот сейчас большинство школьных советов придерживается следующего принципа: если 30 процентов стимулирующей части, то звёзды получают половину, второй слой хороших учителей получает вторую половину. И возникает третий слой, который не получает из стимулирующей части, но и зарплата им не понижается.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, Пётр Григорьевич.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Продолжая тему оплаты труда учителей, хотел сказать. Меня очень зацепило, вот Александр сказал про звёзды. Я столкнулся с таким примером. Майя Андреевна, учительница русского языка и литературы, взяла класс, в котором были и отличники, и середнячки, и двоечники. И к концу учебного года пятёрочники так и остались пятёрочниками, а середнячки так и остались середнячками. А несколько двоечников в диктанте вместо 40 ошибок стали делать 10. Но 10 ошибок – это всё равно двойка. И по всем сегодняшним требованиям она плохой учитель. Она не научила этого ребёнка писать на тройку, но по прогрессу это звезда. Точно так же, как звезда другая учительница математики в Тверской области, в маленькой сельской школе, где все дети единый государственный экзамен по математике сдают лучше, чем в среднем по Тверской области, практически приближаясь к 80-ти и больше баллам. Это тоже звезда.

К. ЛАРИНА: Здесь очень трудно выработать какие-то критерии. Это невозможно.

А. АДАМСКИЙ: Это не так трудно. Я Петра в этом смысле абсолютно хочу поддержать. Возможно. Это вопрос профессионализма.

К. ЛАРИНА: Ну, как можно здесь посчитать?

А. АДАМСКИЙ: Не надо считать. Вот именно здесь главная ошибка, не всё подвергается измерению. Есть момент оценивания. Но индивидуальный прогресс ребёнка в разных направлениях, не только по двойкам по математике... Если он стал более активно участвовать, если он стал более послушным, если он стал менее агрессивным, то это колоссальная заслуга. Сельский учитель и городской, который отвлёк ребёнка от улицы, в этом смысле заслуживает поощрения. Тут важно просто составить… не плакаться, как это трудно. Нужно просто работать.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Это задача для нового учебного года.

К. ЛАРИНА: Да, Олег Николаевич.

О. СМОЛИН: Я хочу вернуться к критериям оценки работы школы, и к тому самому ЕГЭ. Я абсолютно солидарен, что должна быть система. Я никогда не говорю, что мы должны чей-то опыт буквально заимствовать, но в Британии мне рассказывали, что критерии успешности детей, успешности работы с ними на уровне школы оценивается, если мне память не изменяет, по 198 показателям. А когда мы ввели ЕГЭ, многие думают, что ЕГЭ – это и есть главная оценка работы школы. Мало того, так думают не только верхи, так думают регионы. Поэтому будем говорить прямо – во многих, в особенности в сельских, школах по заданию сверху ребятам помогают. С одной стороны, это вроде бы выравнивает возможности. С другой стороны, это искажает картину. А на самом деле оцениваться работа школы по результатам ЕГЭ не может. Это только один из критериев, которых должно быть ну не 198, но, по крайней мере, ещё десяток.

А. АДАМСКИЙ: Мне кажется… Извините, Пётр, пожалуйста.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Мне кажется, что эффективность работы школы можно оценить через 10 лет, когда дети, которые закончили школу, оказались успешными или не успешными. Вот это и будет главный объективный показатель, как сработала школа.

О. СМОЛИН: 10 лет – слишком долго, я думаю.

К. ЛАРИНА: Давайте мы сделаем вот что. Давайте примем сейчас звонки.

А. АДАМСКИЙ: Замков когда-то пришёл к бывшему министру образования и просвещения и сказал: «Зачем вы внедряете мои учебники в школе? Дети, которые по ним работали, ещё не выросли. Пусть они доживут до 30-летнего возраста, тогда будет понятно, как работает система образования».

К. ЛАРИНА: Это про новых детей. А что мы со старыми будем делать? Их как считать?

О. СМОЛИН: А зарплату будем повышать через 10 лет?

К. ЛАРИНА: Да ну. Давайте мы послушаем несколько звонков, поскольку я вижу, что люди очень хотят поучаствовать в нашем разговоре. Пожалуйста, 363 36 59, телефон прямого эфира. И мы оставшиеся 10 минут посвятим вашим вопросам, вашему видению этих проблем, дорогие слушатели. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ1: Мне приходится часто заниматься школьными делами.

К. ЛАРИНА: А вы кто?

СЛУШАТЕЛЬ1: Я начинал работать в родительском комитете. Дочка закончила, а я продолжаю работать. Так вот могу сказать одно: слишком слабая активность родителей, незаинтересованность в конечном результате.

К ЛАРИНА: Согласна.

СЛУШАТЕЛЬ1: Я не поленился полазить по сайтам. Да, школьные советы есть. Но все сайты говорят о том, что это всё формально. Не будет родителей, заинтересованных в результате труда, то всё остальное, как в той басенке, когда собрались мышки кошку воспитывать, а кто будет вешать звонок? Вот как из этого выйти, не знаю.

К. ЛАРИНА: Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ1: Сергей.

К. ЛАРИНА: Огромное вам спасибо за этот очень важный звонок. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ2: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Добрый день, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ2: Валерий Фёдорович, Санкт-Петербург. У меня жена работает в школе, поэтому мне эта тема тоже близка. Мне кажется, что наше государство в лице правительства делает надбавку за внеклассную деятельность в районе тысячи – двух. У жены зарплата 10000 рублей. А каждый день, благодаря тому, что она ведёт учеников, она получает 1000 рублей. То есть, лишив её дополнительного заработка, правительство вновь поставит наших учителей перед трудным выбором поиска денег.

О. СМОЛИН: То есть, добавят рубль, а работать заставят на десятку.

К. ЛАРИНА: Да.

СЛУШАТЕЛЬ2: Да, спасибо.

К. ЛАРИНА: Спасибо, поняли. Ещё звонок. Пожалуйста, алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ3: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ3: Меня зовут Марина Григорьевна. Я выпустила в этом году 11-й класс. Хочу высказаться по поводу ЕГЭ.

К. ЛАРИНА: Давайте.

СЛУШАТЕЛЬ3: ЕГЭ по русскому языку нужен, но не в той форме, в какой он сейчас существует. Очень сильно нужно изменить содержание ЕГЭ. Вот тогда вопросы, которые будут направлены на практическую грамотность, будут иметь практическое значение. А сейчас теория, на которую я тратила огромное количество времени, и никому не нужная, отвлекала время от практической грамотности. Вот что я хочу сказать. Но ЕГЭ нужно.

К. ЛАРИНА: Именно вот эта форма нужна экзаменационная, единого государственного экзамена, которая у нас сегодня существует, тестовая?

СЛУШАТЕЛЬ3: Тестовая форма. Часть «С» тоже нужно очень здорово поменять, а вопросы части «А» и «B» тоже каким-то образом направить чисто на практическую грамотность. Дети сейчас её теряют. И, конечно, сочинение. Сочинение – это душевная боль. Его надо оставлять в любом случае. Бороться за сочинение.

К. ЛАРИНА: Марина Григорьевна, вот то, что касается спора вокруг экзамена по литературе?

СЛУШАТЕЛЬ3: Я категорически против ЕГЭ по литературе. Это не показатель. Я за эссе. Вот эссе, когда ребёнок не сможет купить эти жуткие сборники и списать сочинение. Вот сочинение в форме эссе, чтобы было самостоятельное мышление, чтобы мозги развивались. Вот за это я ратую двумя руками.

К. ЛАРИНА: А экзамен по литературе должен быть обязательным, на ваш взгляд, или нет?

СЛУШАТЕЛЬ3: Да, обязательным. Сейчас уже, при наличии обязательного сочинения, чтобы дети читали, я выворачиваюсь наизнанку. Читаю частично на уроках, заставляю, заинтересовываю. Извиваюсь, как уж на сковородке. Как только его не будет в обязательной форме, дети читать перестанут окончательно. Они и так перестают, а так перестанут совершенно.

О. СМОЛИН: Я только могу сказать спасибо за поддержку нашего законопроекта.

К. ЛАРИНА: Спасибо, Марина Григорьевна. Ещё мы успеем один звонок. Алло, добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ4: Доброе утро.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ4: Вадим из Санкт-Петербурга.

К. ЛАРИНА: Да, Вадим.

СЛУШАТЕЛЬ4: Я хотел сказать, что у меня жена учительница начальных классов. Больше всего меня поражает то, что при добавке зарплаты в 38 процентов за три года, запланированной, что все учителя ещё не ушли к Гарри Каспарову. Вот первое, что меня больше всего поражает, это долготерпение наших учителей. А второе, я хотел сказать по поводу Александра Сергеевича Пушкина, вы два раза говорили. Вы, наверное, не в курсе, но в 1811 году было принято государственное решение о том, что никаких Александров Сергеевичей Пушкиных этой стране не нужно. Потому что царскосельский лицей был разгромлен, все учителя получили до конца жизни «волчий билет», т.е. они не имели права преподавать, все они ушли в торговцы и в кассиры. Не слышали об этом?

О. СМОЛИН: Вряд ли нам нужно подражать этой практике.

СЛУШАТЕЛЬ4: Дело в том, что это решение не отменено до сих пор. На самом высшем уровне было принято решение, что этой стране очень умные люди не нужны, они опасны государственной власти. Так вот, Царскосельский лицей был переведён на Каменноостровский проспект в Санкт-Петербурге, и из него сделали Военное суворовское училище. Людям перестали преподавать все эти «ненужные» предметы, типа… ну, вы поняли меня. Раньше в Царскосельском лицее у каждого ученика была своя комната, куда не имел права входить учитель. Это была его личная собственность. После этого их всех загнали в казарму. И вот с 1811 года это решение отменено не было. Пушкины этой стране не нужны.

К. ЛАРИНА: Спасибо вам, Вадим.

О. СМОЛИН: Я только думаю, что не надо путать страну и правительство. Как говорил Никита Богословский: «Очень люблю родину, намного меньше государство, и ещё меньше правительство, которое ей управляет».

К. ЛАРИНА: Что же, есть что прокомментировать. У каждого свой свод претензий. Но, тем не менее, хочу обратить ваше внимание на то, что один из наших слушателей сетовал на родительскую пассивность, о чём мы уже сегодня говорили. Вадим тут говорил про то, что удивительно, что учителя не ушли к Гарри Каспарову. Я так поняла, что он имеет в виду, что учителя должны встать в открытую оппозицию существующей власти. Вот у меня вопрос по поводу учительской пассивности и отсутствия какой-то самоорганизации. Такое понятие, как профсоюз, оно вообще отсутствует в нашей стране, вот в его первозданном виде? Скажите мне, пожалуйста.

А. АДАМСКИЙ: У Петра Григорьевича есть полоса такая

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: У нас не то, что полоса, у нас есть газета «мой профсоюз», которая таким тиражом растёт…

К. ЛАРИНА: Что это за профсоюз?

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Профсоюз объединяет всех работников образования и науки и делает, кстати, очень много. Сражается с правительством, отстаивает какие-то позиции учителей.

К. ЛАРИНА: Это такой реально независимый профсоюз.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Реально независимый профсоюз. Но когда дело доходит до профсоюзной деятельности на местах, то, конечно, очень часто региональные профсоюзные деятели работают в одной упряжке с региональным руководством – губернаторами, мэрами городов и так далее. Но то, что профсоюз есть, и он что-то делает, и то, что забастовки по стране прокатывались волнами, очень большими и мощными…

А. АДАМСКИЙ: Вы знаете, я сейчас работал более чем с 30-ю региональными профсоюзами. На каждом общественном обсуждении присутствует лидер, его команда. У профсоюза сложное положение, потому что он должен работать на всех, защищать всех учителей. Новая система оплаты труда выделяет лучших и вводит дифференциацию. В этом смысле я должен сказать, что профсоюз сейчас действительно вступил в новую свою фазу, может быть, даже реинкарнации какой-то. Он взял на себя ответственность за качество образования, и это дорогого стоит. Это сложно, это создаёт трудности для самого профсоюза.

К. ЛАРИНА: Это и ответственность какая-то другая, согласитесь. Потому что потом они не будут говорить: «вот нам сказали, а мы сделали, вот смотрите, что получилось».

А. АДАМСКИЙ: Да, это ответственность не только перед своими членами, но и перед обществом в целом.

К. ЛАРИНА: Да, Олег Николаевич, пожалуйста.

О. СМОЛИН: Я хотел подискутировать с Петром Григорьевичем и сказать, что бывает и наоборот. Например, Московский профсоюз работников образования и науки, с моей точки зрения, занимает позицию защиты образования более твёрдую, нежели федеральное руководство.

К. ЛАРИНА: Кстати, тут наши слушатели, которые работают в школах, учителя, представители преподавательской общественности, они сетуют ещё на чиновнический разгул, что очень много от них требуют и с районных управ образования. Без конца нужно присылать какой-то список документов, отчётов, бумаг, и по любому поводу. Мне кажется, что это тоже одна из тенденций этого учебного года, что давление со стороны чиновников на учителей очень усилилось.

О. СМОЛИН: Мой друг, директор сельской школы, который работал и тогда, и сейчас, убеждён (но, может, преувеличивает), что бумагооборот, по сравнению с годами двадцатилетней давности, вырос раз в 100.

А. АДАМСКИЙ: Это просто означает, что надо переходить на электронную форму отчётности.

О. СМОЛИН: Надо просто-напросто сокращать отчёты и чиновников.

А. АДАМСКИЙ: Нельзя сокращать отчеты чиновников, если растёт финансирование.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: С другой стороны, есть избыточные требования, от которых нужно избавляться. Но это инициатива местных начальников.

К. ЛАРИНА: Очень быстро, у нас очень мало времени совсем.

А. АДАМСКИЙ: Если подводить итог коротко, то сейчас медленно начинает повышаться ценность самого образования, а не корочек. И совершенно очевидной становится позиция лжезащитников образования. (НЕРАЗБОРЧИВО) Мне кажется, ложность этой позиции становится всё более очевидной.

К. ЛАРИНА: Главное тогда, Александр Изотович, на следующий год?

А. АДАМСКИЙ: Мне кажется, что главным является продвижение новой системы оплаты труда, добавление денег в фонд оплаты труда, не боязнь дифференциации, и выделение, действительно, самых лучших как образцов. Мне кажется, что это магнит, который притянет за собой других.

П. ПОЛОЖЕВЕЦ: Кто придёт в школу на смену тем учителям, которые доработали до пенсии и продолжают работать уже 20-й, 30-й год после неё? Без этого не решим проблем, без новых кадров в школе.

О. СМОЛИН: Главное в следующем году – приостановить законы, которые способны нанести вред образованию, серьёзно увеличить бюджет и, соответственно, статус учителя. И вместе с тем ввести хотя бы ещё один образовательный канал на телевидении.

К. ЛАРИНА: При этом составе Государственной Думы, Олег Николаевич возможно?

О. СМОЛИН: Если учителя объяснят депутатам, что им больше, при таких голосованиях, в Думе не быть никогда, тогда возможно.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое, на этом мы завершаем наш итоговый выпуск «Родительского собрания». Хотя, естественно, всё лето передача будет выходить в прямом эфире, как обычно. Спасибо моим гостям. Олег Смолин, Александр Адамский и Пётр Положевец. Спасибо.