Нужно ли в школе учить говорить? - Ефим Рачевский, Алла Исканендрова, Елена Соловьева - Родительское собрание - 2006-08-06

В эфире радиостанции «Эхо Москвы» директор центра образования «Царицыно» номер 548

Ефим Рачевский, преподаватель французского языка Алла Искандерова, канд.педагогич.наук, психолог, вед.научный сотрудник федерального института развития образования Елена Соловьева.

Эфир ведет Ксения Ларина.

К.ЛАРИНА – 11 часов 10 минут, добрый день, доброе утро еще раз! У микрофона Ксения Ларина, мы начинаем наше традиционное воскресное «Родительское собрание». Несмотря на то, что каникулы вступили в свою завершающуюся фазу, август месяц начался, нам нужно подготовится к школе, и поэтому сегодня как вот и последние несколько недель мы выбираем темы, которые в первую очередь, интересуют родителей, но и учителей тоже. Тема сегодняшнего «Родительского собрания» обнаружилась на страницах нашего форума в Интернете, форума передачи «Родительское собрание». Я, пользуясь случаем, хочу пригласить всех, кто пользуется Интернетом, поучаствовать в этом форуме, я сама там ничего не пишу, в дискуссии не вступаю – дискуссии это дело эфирное. А вот, что касается тем, которые там возникают, мне это кажется интересным. В прошлый раз мы вновь говорили о престиже профессии учителя, а вот сегодня я хочу процитировать фрагмент одного форумного выступления: наша слушательница Татьяна обратила внимание на проблему, которая ей представляется очень важной: «Одна из застарелых школьных проблем, которая только усугубляется – неумение детей говорить, то есть рассуждать логично, формулировать свои мысли, даже пересказывать текст. Это было и раньше, но в последние годы ситуация только ухудшилась, видимо, из-за пришедшей моды на тесты и ЕГЭ. Я не против тестов, сама их использовала», - я так поняла, что Татьяна сама прежде в школе работала. – «Но тогда мы все-таки старались и имели возможность на уроках проводить дискуссии, учить анализировать и формулировать. Сегодня в школе этому не учат», - считает наша слушательница. Вот сегодня вот мы и решили поговорить на эту тему. Я представлю участников нашей программы: Ефим Рачевский – директор центра образования «Царицыно». Здравствуйте, Ефим Лазоревич!

Е.РАЧЕВСКИЙ – Добрый день!

К.ЛАРИНА – Алла Искандерова – преподаватель французского языка в Московском педагогическом государственном университете. Здравствуйте, Алла!

А.ИСКАНДЕРОВА – Здравствуйте!

К.ЛАРИНА – И Елена Соловьева – кандидат педагогических наук, психолог, ведущий научный сотрудник федерального Института развития образования. Здравствуйте, Елена!

Е.СОЛОВЬЕВА – Здравствуйте!

К.ЛАРИНА – Нашим слушателям напомню все наши средства связи. Пейджер: 7256633, и sms-ки можно отправлять по телефону 9704545. Телефон пока не объявляю, если у нас будет время, то, наверно, тогда несколько звонков мы послушаем, и я Вам об этом сообщу. Ну во-первых, первый вопрос, чтобы понимать Ваше отношение к этой теме. Является ли это проблемой на сегодняшний день, и стоит ли об этом отдельно говорить? Давайте мы начнем с Елены Соловьевой. Елена, на Ваш взгляд?

Е.СОЛОВЬЕВА – Да, на мой взгляд, это, безусловно, является проблемой. Это очень точно сформулировано в этом коротком сообщении, то, что происходит. Вот это происходит, конечно, в школе, но вот пока Вы говорили, я подумала, что это происходит вообще в жизни, потому что мы вообще говорим меньше. Мы меньше разговариваем, меньше говорим друг с другом, мы меньше общаемся. И школа - это та сфера жизни, где это тоже происходит.

К.ЛАРИНА – Отражается, понятно. Алла, Ваше мнение?

А.ИСКАНДЕРОВА – Вы знаете, вот эти средства массовой информации…

К.ЛАРИНА – Это Вы как бы про меня говорите. «Вот эти все ваши средства массовой информации»… Да?

А.ИСКАНДЕРОВА – Ну в том числе…

К.ЛАРИНА – Развращают…

А.ИСКАНДЕРОВА – Нет, конечно, бумажная пресса и телевидение в большей степени, они навязывают определенный стиль в разговоре, вот этот стиль sms. Это вот все постоянный юморок и сокращение – от этого трудно отвыкнуть и переключится. И, естественно, даже когда нужно излагать что-то такое по теме, они запинаются, заикаются, то есть развивать свою мысль нормальным русским языком, то если нет в семье культуры…

К.ЛАРИНА – Общения…

А.ИСКАНДЕРОВА – Не общения, а если родители целенаправленно этот навык не развивают, то он, конечно, выхолащивается, утрачивается. И если брать, допустим, в классе или в группе у меня, где они должны говорить на иностранном языке, но это то же самое. Что такое говорить? Это как-то прочувствовать тему, во-первых. А если все поверхностно, то и говорить не хочется. То если либо язык выученный, будь он русский, будь текст иностранный, а вот глубокого своего интереса к теме, его, как правило, и нету.

К.ЛАРИНА – То есть пересказ элементарный превращается просто в заучивание фраз наизусть из текста.

А.ИСКАНДЕРОВА – Понимаете, тема нашей беседы – «умение говорить» распадается как бы на два: говорить что и говорить как. Мы вот говорим о том, как говорить, но ведь и что говорить – нужно подвести к этому. Есть такое понятие, как сократический урок…

К.ЛАРИНА – Это беседы…

А.ИСКАНДЕРОВА – Да, то есть сначала нужно заронить какое-то зерно интереса, чтобы ребенку хотелось высказаться и он отвлекся бы от всего. А это очень трудно. Я как вузовский преподаватель, преподаю в школе, вот 2 четверти в прошлом учебном году я провела в школе, и что я наблюдала? Обычная школа, государственная, до этого посещения частных лицеев были еще хуже. 45 минут - а 15 минуте перемена и так все 6 уроков. 15 минут активной жизни, они обмениваются не только новостями, они перекидывают по мобильным телефонам, и не могут остановиться в этом процессе и на уроке, то есть все время там что-то звенит и возникает, так они просто не успевают за 45 минут потом успокоится. У них все время нога вот так стучит, когда истекут, наконец, эти скучные 45 минут, и можно будет продолжить.

К.ЛАРИНА – Понятно. То есть к причинам, которые изложила в своем письме наша слушательница Татьяна на форуме: тесты и ЕГЭ, наша гостья Елена Соловьева добавила дефицит общения, когда мы словами просто перестали разговаривать, а Алла Искандерова вот нам привела в качестве причины еще и эти sms-ки различные, эти короткие обменивания сообщениями: «Как ты?», «Как я?» и сокращения, и из-за этого такой вот ужасный новояз возник, который перешел уже в уличную речь. Ну что же? Ефим Лазоревич, Ваше мнение?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Грустно стало, когда Вы сказали, что каникулы переходят в завершающуюся фазу. Я вспомнил, что у меня не докрашено 2 этажа еще…

К.ЛАРИНА – Да, вот – проблемы директора.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да. Вот Вы знаете, я прослушал коллег, и у меня возникло такое впечатление, что во времена, когда не было sms, не было Интернета, в школах и не только в школах каждый советский гражданин представлял собой мастера монологичной и диалогичной речи…

К.ЛАРИНА – Цицерона. /Смеется/

Е.РАЧЕВСКИЙ – Цицероны все были, и так далее. Я представил себе на минуточку, что какой-нибудь не очень высокий начальник, не Леонид Ильич Брежнев, а какой-нибудь маленький секретарь райкома, если бы у него перед началом выступления украли бы листки с записями выступления. Наверно это был бы для него полный крах, катастрофа!

К.ЛАРИНА – Но сегодня и такие есть политики…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Но их меньше стало. Их становится все меньше и меньше. Я категорически не согласен с коллегами. Я вспомнил, знаете что, когда вот в середине 60-х годов появились шариковые ручки, и с ужасом об их появлении говорили учительницы начальных школ, учительницы русского языка, что мы начинаем утрачивать культуру письма. Я предлагаю вспомнить, что ведь язык – это не мертвая субстанция, это – живое, и оно точно также развивается. Вспомним дискуссию в английском парламенте в прошлом году, когда парламентарии оспаривали право школьников вместо слова «two» («два») писать двойку в эти самых sms-сообщениях. Это другой мир, другая культура, поэтому я полагаю, что все идет потихонечку культуросообразно, вопреки школе, вопреки пединститутам и т.д. На самом деле я категорически не согласен с автором дискуссии на форуме: дело не в тестах и дело не в ЕГЭ абсолютно, потому что тесты занимают очень мало времени в школьной жизни. Дело в другом: у школьников… я вот с удовольствием послушал Вашу информацию, как они стучат ногами, с нетерпением ожидая перемены, когда они могут вернуться в русло родного диалога… потому что им не дают на уроках возможности говорить. У нас, к сожалению, действительно, редкостью стало учитель-диалог, все чаще и чаще мы получаем учителя-монолога. Естественно: монолог он проще, он легче, он продуктивнее кажется для учителя, хотя школьникам невтерпеж что-то делать. Я вот недавно послушал, у меня всегда есть такое подспудное желание подслушать, о чем разговаривают шестилетки, десятилетки…

К.ЛАРИНА – Между собой, да? У меня тоже. Моя мечта сокровенная.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я однажды подслушал.

К.ЛАРИНА – Так?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Девочки обсуждали проблему разглаживания морщин. Девочки второго класса. Они обсуждали программу, которую увидели. Я услышал такое обилие терминов, услышал культуру диалога, понимаете? Одна из моих учениц, если не ошибаюсь, Наташа Мухина как-то в сочинении написала такую фразу: «Не умеет говорить тот, кому нечего сказать».

К.ЛАРИНА – Она абсолютно права.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я потом понял, что она перефразировала Ницше немножечко, но вот видите, девочка написала «Не умеет говорить тот, кому нечего сказать». Поэтому я полагаю, что все идет культуросообразно. Помеха реально существует, и коллега только что ее обозначила: надо дать детям возможность говорить. Не умеет плавать тот, кто не плавает; не умеет говорить тот, кто не говорит, поэтому в школе, действительно, такая проблема есть.

К.ЛАРИНА – А можно Вам такой вопрос: а в педагогических вузах вообще есть занятия риторикой? Для будущих учителей?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я не знаю.

А.ИСКАНДЕРОВА – Ну Вы знаете, я не могу с определенностью сказать, но мне кажется, что будущих учителей заставляют говорить, как следует.

К.ЛАРИНА – Вы думаете? Потому что, мне кажется, что и с учителями большая проблема. Не всякий учитель способен держать внимание класса. А ведь это умение и есть умение говорить, наверное.

А.ИСКАНДЕРОВА – Вы знаете, мне кажется, это не всегда вопрос того, что человек не умеет, это вопрос того, что он не хочет. Он на это не настроен на диалог, он не настроен себя утруждать этим.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Вот перебью: не хочет – пошел вон! Правильно ведь, да?

/Все смеются/

А.ИСКАНДЕРОВА – Как Вы нежно…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Вот я веду целенаправленную борьбу с учителями-монологами. Я их так и называю, что это любовь себя в искусстве, кому Вы нафиг нужны!

К.ЛАРИНА – А как это можно определить?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Это очень просто. Это очень легко узнается. Ну во-первых, школа – это тоже самое, что и дом большой. Вот девочки очень хорошо знают, там тайн никаких не бывает. И когда дети выходят оттуда, где шел монолог о Пастернаке… красивый, умный, хороший монолог…

К.ЛАРИНА – Страстный…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Страстный. Он может длиться час – это замечательно, но когда это длится полгода, и там только имена меняются…

К.ЛАРИНА – То есть на штампах все построено?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да. Ну кому это надо? Детям ведь хочется действовать, они устают быть слушателями. Я прошу прощения, я перебил.

Е.СОЛОВЬЕВА – Ничего страшного. Я вот вообще учителей люблю и считаю, что это профессия героическая, особенно сейчас. Она требует определенного подвижничества, если хотите, это не простая профессия. И для меня это вопрос, почему люди становятся монологами? На них ведь идет очень сильное давление программ, всяких методик, которые загоняют их в определенные часы, очень много есть условностей. Хорошо, когда у них такой директор, как сегодняшний гость в студии, у которого есть именно такая установка, но ведь во многих школах иная ситуация. И опять мне бы хотелось подчеркнуть, что это проблема не только учителей, это проблема каждого из нас. У нас мало времени: мы все время чем-то заняты, какими-то событиями, какими-то делами. Для того, чтобы поговорить надо иметь свободу времени и свободу внутреннего состояния, настрой на разговор. Вот как «служение муз не терпит суеты», так и настрой на разговор.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Знаете, я вспомнил, когда был студентом, снимал комнатенку с другом и нашим хозяином был дядя Саша, который работал на вертолетном заводе лекальщиком, он плоскости вычерчивал. Чтобы он четко проводил линию, ему утром надо было выпить стакан портвейна.

/Все смеются/

Е.РАЧЕВСКИЙ – За этим портвейном он приходил утром к нам. Мы говорили: «Дядя Саша, тебе пора на работу», он говорил: «Извини, а тра-та-та?» Вот я перевожу слово «а поговорить?», он другое слово употребил тогда. Понимаете, я с Вами абсолютно согласен, только знаете, с чем не согласен? Вот учитель-подвижник, вот государство эксплуатирует его подвижнечество, добавляя ему к зарплате 10-15 рублей в месяц. Но тут дело совершенно в другом: никто не загоняет сегодня учителя ни в какие рамки, методики, технологии…

Е.СОЛОВЬЕВА – Это у Вас.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Нет, это – везде. На самом деле…

К.ЛАРИНА – Ну правильно, поэтому мы и говорим, что есть учитель, а есть учитель. И как бы мы не возводили на пьедестал человека, который работает на алтаре школьном, все равно есть разные учителя. Я, кстати, хочу Вас сказать, обращаясь к аудитории, которая нас внимательно слушает и обсуждает каждую передачу на нашем форуме, что большинство претензий к нашей передаче, связано с тем, что мы говорим о каких-то удивительных уникальных школах, уникальных учителях, талантах, подвижниках, героях и прочее и прочее. И просят нас все время опуститься на землю и зайти в самую обычную школу даже в Москве, не говоря уже о школах на территории России, в регионах и маленьких городках. Дай Бог, чтобы там оказался хотя бы один человек, который может сказать спасибо, а все остальное построено на той же прежней советской системе, и никто ее менять, простите, не собирается. Я имею в виду, что психологическое состояние учителя на сегодняшний день таково, который дорабатывает либо до пенсии, либо которому некуда уйти, что ничего не надо трогать. Поэтому все эти клише, которые мы имели в советской школе, я имею в виду уроки литературы, истории и иностранного языка, вопрос-ответ по иностранному языку, вопросы к тексту по иностранному языку, пересказ текста по русскому языку. По литературе обязательно разбор литературного произведения с заранее заготовленными формами, которыми нас пичкали: критика там Писарев и все прочее, все это мы помним. Я думаю, что все присутствующие это помнят. Мне кажется, ничего в этом смысле в большинстве случаев не изменилось. Понимаете, вот мне кажется, что плюс к ЕГЭ, тестам, sms-кам, компьютерам, к чатам, ко всякой этой электронике добавляется эта проблема. Это – проблема, потому что мы живем в том же самом плену, поэтому и сказать никто ничего не может. Потому что как вот как, простите, я вот сейчас разразилась этой речью, я не понимаю, что такое, когда ставят оценки за сочинение две оценки. Мы к этому привыкли, сейчас они существуют, я не знаю, как у Рачевского в школе, 4 – за содержание, 5 – за грамотность. За содержание обязательно снижают оценки и пишут «не раскрыта тема». И мало этого, еще иногда красной ручкой дописывают вывод сочинения или перечеркивают какую-нибудь мысль и пишут «не правильно», «не верно», надо было вот так сказать. Это же все осталось!

Е.РАЧЕВСКИЙ - /Смеется/. Я вот знаете, что вспомнил, как-то иду по школьному двору, идет навстречу моя пожилая учительница смертельно уставшая, хохочет, я говорю: «Ты чего хохочешь?». Она отвечает: «Представляешь, он написал, что Печорин в современной России поселился бы в хрущовке».

К.ЛАРИНА – Прекрасно!

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну замечательно! Она хохочет.

К.ЛАРИНА – Прекрасно! Дайте детям свободу мысли! Вот что самое главное. А так мы их загоняем в эти рамки и клише,и возникает страх быть непонятым. Он же возникает в детстве, эти комплексы, я думаю, психолог со мной согласится, а вдруг я сейчас скажу глупость, а вдруг я сейчас скажу такое, что нельзя говорить? А вдруг я не прав?

Е.СОЛОВЬЕВА – Вы знаете, сейчас иногда возникает проблема, что мыслей нет.

К.ЛАРИНА – А почему их нет? Куда они делись?

Е.СОЛОВЬЕВА – А во-первых, они переключились на совершенно другие, вот если уж мы вспомнили русскую классику, то зачастую, если вот опустится на землю, детям современным это все не очень интересно…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну не правда! Зайдите на форумы! Извините, что перебивают, потому что меня переполняют эмоции, чувства. Я потом объясню, почему не правда.

Е.СОЛОВЬЕВА – Нет, о дело в том, что я не придумала это. Я вижу детей, достаточно много бываю и работают и в школах и в частных и в государственных, и в институтах тоже. Я это просто вижу. Они не потому что они там глупые или плохие – у них просто другие сферы интересов. У меня сын моей подруги коллеги-психолога дочитал честно, полностью, не в сокращении… не, я уже не говорю об этом появившихся «Анна Каренина» на 5 страницах, ведь это все издается и лежит на прилавках. Моя подруга актриса, мастер художественного слова, они считает, что это – государственное преступление такие вещи издавать.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Надо тоже подвести под антитеррористическую деятельность.

Е.СОЛОВЬЕВА – Да, вот, но дело-то в том, что они думают… Вот сын дочитал «Преступление и наказание» честно не в сокращении, после чего сказал: «Мам, давай следующее. Продолжение».

К.ЛАРИНА – А что дальше было…

Е.СОЛОВЬЕВА – Она говорит: «Все, тут больше ничего нет». Он отвечает: «А зачем я тогда все это читал?»

/Все смеются/

Е.СОЛОВЬЕВА – Они мыслят вообще о другом. Вот это то, о чем Алла говорила.

Е.РАЧЕВСКИЙ – О чем о другом?

Е.СОЛОВЬЕВА – Ну и их, знаете, как-то это более все…

А.ИСКАНДЕРОВА – Прагматично.

Е.СОЛОВЬЕВА – Они прагматики.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Может быть, слава Богу, что они прагматики?

А.ИСКАНДЕРОВА – Нет, не слава Богу.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Может быть хватит жить в романтизме…

К.ЛАРИНА – Но Вы же романтик?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я – нет.

К.ЛАРИНА – Ну Вы мне будете говорить…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Хватит жить в романтизме, с деревянным туалетом, в 5-10 метрах от дома, может быть лучше быть прагматиком с горячей водой в доме?

Е.СОЛОВЬЕВА – А Вы думаете, что обязательно романтик должен жить с туалетом на улице?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну Вы о романтизме говорите с ностальгией…

Е.СОЛОВЬЕВА – Нееет…

Е.РАЧЕВСКИЙ – … что когда-то они мыслили. Вот на форум зайдите когда-нибудь, я Вам дам адрес, замечательную фразу я прочитал. Она звучит примерно так: «Во, блин, дает!». Ниже: «Это ты о ком?». Ответ: «О Толстом». О чем речь? О войне и мире. Во, блин, дает!

Е.СОЛОВЬЕВА – Но это же ужасно, то, что Вы сейчас сказали.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я думаю, это замечательно!

А.ИСКАНДЕРОВА – Нет, это не замечательно. Вы говорили, что язык живой – это совершенно верно. То, что с ним сейчас происходит, это… его убивают!

Е.РАЧЕВСКИЙ – К вам как к лингвисту вопрос. Когда Вы были студенткой, слово «блин» употреблялось?

Е.СОЛОВЬЕВА – Нет, еще нет.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Нет еще. Вот видите. Это эвфемизм. А раньше другое слово употреблялось.

Е.СОЛОВЬЕВА – Но не надо заменять, что он недвусмысленно заменяют другое, более неприличное слово и все знаю, какое. И знают в момент произнесения этого эвфемизма.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Но это неприличное слово в великом русском языке выполняет функцию связки, поймите!

А.ИСКАНДЕРОВА – Вы знаете, вы говорите, как…

/Все говорят вместе/

А.ИСКАНДЕРОВА – Когда я говорила, я пишу в дневник, когда они ругались матом при мне на перемене. То есть они отдыхают, и если это происходит в моем присутствии…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Знаете, почему ругались?

А.ИСКАНДЕРОВА – Да?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Бедный словарный запас при высоком эмоциональном состоянии…

А.ИСКАНДЕРОВА – Ничего подобного. Вот Вы говорите, что школа консервативна. Она не консервативна. Она все это впустила. Знаете, добровольно открыла двери и все это впустила. И мат впустила. Как мне сказала завуч: «Ну детям же надо какой-то выход находить». То есть школа считает, что это нормально.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Наверно, в этой школе мало спорта.

К.ЛАРИНА – Давайте мы сейчас послушаем новости, дорогие друзья. Потом продолжим нашу острую дискуссию. И над нами продолжит издеваться директор школы Ефим Рачевский…

/Все смеются/

К.ЛАРИНА – А сейчас новости.

/Новости/

К.ЛАРИНА – Мне кажется, что мы с Вами все-таки немножечко упрощаем проблему, не случайно все-таки мы решили позвать еще и психолога на сегодняшнюю нашу программу, потому что, мне кажется, что все это очень взаимосвязано. Ведь умение говорить, это не просто умение правильно излагать свои мысли, это, извините меня, и уверенность в себе, и какое-то самоощущение. Это всегда публичное выступление. А то мы привыкли, школа, класс вышел к доске… Ведь что такое выйти к доске… для кого-то человек такие чувства испытывает! Даже если он знает урок. Согласитесь, есть такие дети. Вот я себя вспоминаю, у меня, когда меня вызывали к доске, а я училась очень хорошо и легко, у меня все холодело – не потому что я чего-то не знаю, а потому что я сейчас встану лицом к классу. И все буду слушать, как я говорю. Это же тоже очень важно. Наверно, здесь и семья важна. Безусловно. Мне, например, в школе очень не хватало таких уроков, когда меня бы обучили говорить свободно, раскованно, выражать свою точку зрения и никого не бояться. У меня, кстати, эти комплексы были до института – я всегда очень тихо отвечала. Даже я помню, был такой смешной случай по истории КПСС. У нас был такой смешной дядька, и вот я сдавал экзамен, взяла билет, села к его столу и так тихонько: «тю-тю-тю-тю», так интимно ему шептала. Он говорит: «Погромче, товарищ Баршева, мы еще не спим».

/Все смеются/

К.ЛАРИНА – Все просто легли. Ну вот Вы понимаете, о чем я говорю. Мне кажется, что все эти вещи очень взаимосвязаны.

Е.РАЧЕВСКИЙ – То есть Ваша профессия – это сублимация такая?

К.ЛАРИНА – Абсолютно. Я же пошла в театральный институт из-за этого. Я победила себя. Но это мои личные проблемы, я просто в качестве примера. Я думаю, мало что изменилось, человек-то не меняется с течением времени, правда же? Елена, я права? Есть здесь взаимосвязь некая?

Е.СОЛОВЬЕВА – Конечно. И речь человека – это отражение состояния его души. Мы об этом же, собственно, к этому возвращаемся. Поэтому я не уверена, что много спорта – и уйдет мат. Совершенно отборно матерятся… и не всегда это бедный словарный запас, потому что так как матерится высокая интеллигенция, тут улице просто не дотянутся.

К.ЛАРИНА – В школе это тоже момент самоутверждения, наверно.

Е.СОЛОВЬЕВА – Это, безусловно, момент самоутверждения, проявление темперамента человека. Да такого накала, который есть. Я знаю, что очень много людей актеров, писателей, которые в обиходе могут изъясняться и на этом языке. Но это все равно состояние души человека. И совершенно другая речь… иногда сейчас совершенно удивительные есть люди в церкви. И вот их речь – это такой бальзам для души, для слуха, для ума. Потому что она настолько… Ну мало того, что она красивая, богатая и осмысленная в первую очередь.

К.ЛАРИНА – Вы имеете в виду проповеди?

Е.СОЛОВЬЕВА – Проповеди и даже обычную беседу с этим человеком, потому что он не суетится. Он никуда не бежит и не опаздывает, и у него нет состояния какого-то внутреннего перегрева и завода, который порождает желание использовать всякие резкие речевые формы. Вот я думала, а в каком состоянии человек должен быть, чтобы ему говорилось, и чтобы эта речь была приятной для других людей? Ему нужна свобода, безусловно, состояние искренности и открытости. Это то, о чем говорили Вы. Должен уйти страх. Должны уйти амбиции, которые его душат. Ему нужно, действительно, освободится, и в этом смысле психолог может помочь. И работа с психологом может дать такой побочный результат, что человек обретен свою собственную речь. Не ту которую он получил, набор клише, а тут, который говорит он сам.

К.ЛАРИНА – Кстати, посмотрите эту передачу пресловутую, которую только ленивый не пинает «Дом 2». Я иногда смотрю просто ради того, чтобы понять, из чего состоят эти люди. Вот как они говорят? Они говорят так, как рассказывал Рачевский, когда он подслушал разговор второклассниц. Вот тут, по сути…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Нет-нет-нет. Мои второклассницы так не говорят, они говорят лучше.

К.ЛАРИНА – Лучше.

/Все смеются/

К.ЛАРИНА – Вот, пожалуйста, люди говорят так, как они говорят и без камеры, потому что они та давно живут уже под этим колпаком…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну я сомневаюсь, что это - лучшие представители этого возраста…

К.ЛАРИНА – Ну там же не было конкурса на худшего. Они такие, какие они есть.

Е.СОЛОВЬЕВА – Они не худшие. Это обычные. Средние.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Мне очень понравилось то, что Лена сказала. Действительно, это так.

Е.СОЛОВЬЕВА – И Вы знаете еще что мне кажется очень важным – доброжелательность. Отношение. Потому что речь обращена к кому-то. К людям. За ней стоит отношение к людям.

К.ЛАРИНА – Подождите. Простите, Вы опять говорите о монологе, как мне кажется. А дискуссия? А защищать свою точку зрения? А спорить? А слышать?

Е.СОЛОВЬЕВА – То же самое.

К.ЛАРИНА – А задавать правильно вопрос?

Е.СОЛОВЬЕВА – То же самое. Для того, чтобы Вас услышать, нужно быть настроенным на Вас. Чтобы задать Вам вопрос, нужно думать о Вас. И поэтому это, действительно, связано с тем, какой человек внутреннее. С его сутью. Вот то, о чем Алла говорит.

К.ЛАРИНА – Алл, пожалуйста, подключайтесь.

А.ИСКАНДЕРОВА – Вот мы как раз говорим совершенно об одном и том же. Для того, чтобы, говорить нужна система ценностей. А не просто что-то пересказывать. Я даже понимаю тех учителей, которые в режиме монолога работают: ведь если дети не читают, если они не готовятся, единственные способ дать им какое-то содержание – это рассказать. А, собственно, исковерканный язык – это своеобразная форма протеста этому гнету мира материальных ценностей, который нас захлестнул.

К.ЛАРИНА – Вы считаете, что это тоже можно в список причин отнести, да?

А.ИСКАНДЕРОВА – Это прямая связь, потому что столько мата это не то, что Вы говорите, внесено интеллигенцией, это – реакция всего общества на бедственное положение, на ситуацию, в которой…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я правильно понимаю, что лет 20 назад матерились меньше?

А.ИСКАНДЕРОВА – Вы знаете, были сдерживающие рамки.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да, на 15 суток.

А.ИСКАНДЕРОВА – Ну не совсем так.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Как? За мат на улице подходили люди в красных повязках…

К.ЛАРИНА – Нет, ну в школе запрещено было…

Е.РАЧЕВСКИЙ – И сейчас запрещено.

Е.СОЛОВЬЕВА – В троллейбусе, если кто-то матерился, тут же находился мужчина, который говорил: «Да как Вы можете? Здесь женщины и дети!»

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ксень, у меня есть предложение. Мне так жалко эфирного времени, которое мы уделяем мату, а?

К.ЛАРИНА – Нет, ну это как бы одна из составляющих сегодняшнего разговора.

А.ИСКАНДЕРОВА – Ну если вернутся к религиозной теме: сначала было слово. Вот при социализме что было? Заявляли, что жизнь должна быть нравственной. Другой вопрос, что не все это соблюдали, и была двойная мораль.

К.ЛАРИНА – Аллочка, при социализме даже в разговоре мы пользовались узаконенными формулами, как в школе, так и в институте, так и в телевизоре, так и в газетах, и даже при публичном общении. У нас были заготовленные формулы на все.

А.ИСКАНДЕРОВА – Ну не на все.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну и сейчас тоже заготавливают.

А.ИСКАНДЕРОВА – Общество держалось в рамках, потому что эти рамки были объявлены. А вот новое общество, которое на самом деле не демократическое, это слово тоже исковеркали, оно не заявляет рамок…

К.ЛАРИНА – Не согласна я… Начальники разговаривали матом с подчиненными, я Вас умоляю! В парткомах разговаривал матом друг с другом…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Девушки, я прошу прощения. Перебиваю всех!

А.ИСКАНДЕРОВА – Весь вопрос в системе ценностей…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Прошу прощения, перебиваю всех, как практик, как директор, далекий от науки… Вот сейчас люди слушают «Эхо Москвы». Воскресенье. Многие из них родители думают, а что мы должны сделать для того, чтобы наш ребенок заговорил. А мы говорим о каких-то там партийных ценностях, там и так далее… Осталось 15 минут времени. С нами великолепные профессионалы, удивительный психолог. Давайте сориентируемся немного, что делать надо, чтобы…

К.ЛАРИНА – Давайте…

Е.РАЧЕВСКИЙ – … дети заговорили.

К.ЛАРИНА – А у Вас есть дискуссии в школах?

Е.РАЧЕВСКИЙ – А как же! Конечно! Постоянно идут дискуссии…

А.ИСКАНДЕРОВА – В коридорах…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Почему? На уроках. Есть искусство дискуссии и этому надо учить. Учитель-монолог их этому научить не может. Занятые мамы и папы – тоже очень сложно. Вот давайте вспомним, базовые способности детей бурно формируются до 12 лет, потом поздновато… Родители… Счастлив Александр Сергеевич: у него были бабушки, дядя был, с которыми он разговаривал…

К.ЛАРИНА – И полуграмотная няня…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да, няня. Я няню имел в виду. Я ее бабушкой назвал. Она ближе, чем бабушка была. И бабушка была и т.к.

К.ЛАРИНА – У него лицей был потрясающий…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Кто разговаривает с нашими детьми? Родителям некогда. Вот сейчас были в новостном блоке, что тайские 5 часов в неделю разговаривают, а японцы – только 3 часа в неделю. Этого мало! Надо разговаривать с ними больше. Хотя бы начинать надо чем раньше, тем лучше. Когда прекращать надо? Никогда не надо. Я опять возвращаюсь к этой истине, которую не помню, у кого прочитал, не умеет ходить тот, кто не ходит, не умеет говорить тот, кто не говорит. Дайте им возможность говорить! А не говорите им: «Заткнись!», «Ты не прав», «Это не в струю»… это слово такое есть и так далее… «Подумай, прежде, чем сказала» и т.д. Дайте ему больше степеней свободы! Школа может это сделать? Может! При одном условии, которое я уже обозначил. Я вспомнил, мой канадский коллега выдал образ современного урока. Я говорю: «Стив, а как это?» Отвечает: «А вот так – аудитория 30 душ, учитель и собака». Я спрашиваю: «Собака-то зачем?» Как только учитель заговорит, собака его должна укусить. Великое мастерство учительское сегодня, это когда дети говорят много, а учитель мало. Что касается мата, иной семантики, иного словарного запаса – это дело абсолютно вторичное. Кстати, сказать, я не согласен с тем, что интеллигенция она почему-то обильно украшает свою речь матом. Это неправда, это бывает у некоторых псевдоинтеллигентов в минуты самоутверждения.

А.ИСКАНДЕРОВА – Можно вмешаться?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да, конечно!

А.ИСКАНДЕРОВА – Вот Вы сказали про бабушку, бабушка-то была Арина Родионовна. А с кем говорят наши дети? Они читают молодежную прессу, которую им подсовывают.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Запретить!

А.ИСКАНДЕРОВА – Да. У меня радость…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Запретить?

А.ИСКАНДЕРОВА – Нет, у меня была маленькая радость, когда…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Вот «Молоток» запретили? Нет?

А.ИСКАНДЕРОВА – … я нашла информацию в Интернете. Две маленьких радости. Значит одна, это то, что Генпрокуратура подала в суд с требованием закрыть журналы «Молоток», «Cool» и «Cool-Girl»…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Мне так страшно, у меня там интервью опубликовано…

А.ИСКАНДЕРОВА – … с тем, что они не развращали… Я думаю, если Вы держали в руках эти журналы, Вы согласны. А вторая радость – это что мэр Нью-Йорка решил запретить ношение мобильных телефонов в школу. Потому что это отражается негативно на процессе образования. С чем вот я совершенно согласна…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Но это неправильно. Мэр не прав…

А.ИСКАНДЕРОВА – Я даже предлагала это сделать своему директору.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Вот Вы знаете, какую функцию выполняет мобильный телефон сегодня? Ребенок приходит в школу и звонит маме: «Мама, я нормально дошел». Другое дело, выключи его…

К.ЛАРИНА – На урок…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да. Выключи его на урок.

А.ИСКАНДЕРОВА – Совершенно верно. Я предлагала директору, давайте сделаем шкафчики, где дети будут…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Это мера безопасности сегодня…

А.ИСКАНДЕРОВА – … держать мобильный телефон. Вот они раздеваются…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Слушайте, вот вопрос такой. Хорошо, вот «Молоток» запретили. А как быть с программой «Время»? А как быть с монологами некоторых наших телевизионных работников, корреспондентов?

К.ЛАРИНА – А ньюс-мейкеры, которые…

Е.РАЧЕВСКИЙ – А ньюс-мейкеры, которые делают…

А.ИСКАНДЕРОВА – Ну запретить – это вообще не путь…

Е.РАЧЕВСКИЙ – А чиновники, допустим, регионального уровня…

А.ИСКАНДЕРОВА – А вот это, знаете, такое молодежное выражение «фильтруй базар», иначе говоря, цензура…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я Вам советую зайти на одни сайт, он называется, по-моему…

А.ИСКАНДЕРОВА – … нравственная цензура…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Нравственная цензура? Нет, конечно, она не должна быть.

А.ИСКАНДЕРОВА – Как это?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Это задача общества!

А.ИСКАНДЕРОВА – Она в голове у каждого… Задача общества, но этого цензора нужно заложить в головы детей…

К.ЛАРИНА – Так как же Вы заложите это в голову ребенка, если он не заложен в голову ни одного взрослого сегодня? Ведь недаром мы сейчас Вам перечисляем приметы окружающей жизни. Ну, извините, меня я не знаю, что больше развращает программа «Дом 2» или передача, там не знаю, с Евгением Петросяном, или выступление, извините за выражение, Владимира Вольфовича Жириновского…

А.ИСКАНДЕРОВА – Вот очень точный…

К.ЛАРИНА – Кто больше развращает?

А.ИСКАНДЕРОВА – Но, а кто будет дозировать, сколько у нас Петросяна, сколько у нас «Дома 2»…

К.ЛАРИНА – Никто.

А.ИСКАНДЕРОВА – Нет, кто-то должен дозировать.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Семья, девушки, семья! Мама, папа…

А.ИСКАНДЕРОВА – … умные люди, вот сядем мы вчетвером и будем дозировать…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Мама с папой, которые не должны ломать телевизор, выкидывать его на помойку… У меня есть друзья, семья Семеновых, он был у Вас в эфире, у них телевизора нет до сих пор. В семье 7 или 8 детей.

К.ЛАРИНА – Это ректор Академии открытого образования.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да-да-да. Но теперь у них появился телевизор, потому что там бывают толковые передачи. Семья, понимаете. Потому что когда ребенку 2 года он встречается не с директором школы и не с психологом, и не с ученым из НИИ… Он с мамой с папой встречается. Разговаривайте с ним! Выставляйте ему вот эту шкалу ценностей, что такое хорошо и что такое плохо. Помогайте ему, потому что дети, на самом деле, сами чувствуют, что такое хорошо и что – плохо. При одном условии, если они свободны в выборе. Если он не свободны… Ну вспомним… Я сегодня про Александра Сергеевича говорил, когда взрослые собирались в гостиной он тайно в кабинете у дядюшки слушал, брал запрещенные книги и читал. Вот я тоже, когда был маленьким, для меня самым сладким чтением был «Декамерон».

К.ЛАРИНА – Подождите, вот, значит, Вы опять же все на семью сваливаете?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Не все на семью сваливают, я просто…

К.ЛАРИНА – Но ведь основная жизнь школьника проходит в школе.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Нееет, ну начало, когда

А.ИСКАНДЕРОВА – Нет, зачем Вы «Декамерон», зачем Вы искажаете суть явления?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Это была моя любимая книга!

А.ИСКАНДЕРОВА – Вы рекомендуете всем детям, да?

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну там хороший перевод Лодзинского, по-моему…

К.ЛАРИНА – А что страшного в этой книге?

А.ИСКАНДЕРОВА – Вы знаете, а многие умные люди рекомендуют возвращение к своим корням. Вот основы православия, которые никак не могут ввести в школу, было бы очень полезно, потому что это…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Вы знаете, там очень хороший слог…

А.ИСКАНДЕРОВА – … не религиозная дисциплина…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Там очень хороший слог.

А.ИСКАНДЕРОВА – Это культурологическая дисциплина.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Очень высокая культура. Я с Вами согласен.

А.ИСКАНДЕРОВА – … нужно же знать, как жила наша Родина…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну ладно. В школах «Декамерона» нет. Договорились?

А.ИСКАНДЕРОВА – Там его очень много, к сожалению.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я к чему веду, понимаете, все закладывается до 7 лет – Лена подтвердит.

Е.СОЛОВЬЕВА – Подтверждаю. Ну не все, но очень многое…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Очень многое закладывается до 7 лет. Сегодня многие дети приходят в первый класс читающие и говорящие. Дети способные к диалогу. Способные работать в проблемном поле.

Е.СОЛОВЬЕВА – А сколько не говорящих детей приходит в школу…

К.ЛАРИНА – То есть тогда задача учителя не загонять опять ребенка…

Е.РАЧЕВСКИЙ – Ну конечно же!

К.ЛАРИНА – … в эту трубу: шаг вправо, шаг влево – упрешься. Нельзя! Тут нельзя, там нельзя. Я все время хочу к этому вернуть.

Е.СОЛОВЬЕВА – Для этого учитель должен понимать, как это важно.

К.ЛАРИНА – … учителю можно сделать замечание. Не хамить ему, не орать: «Пошел ты!», а говорить: «Мне кажется, Вы не правы». Я не знаю, вот в Вашей школе это возможно? Чтобы ученик на уроке истории или обществоведения, или литературы сказал бы: «Иван Иванович, а мне кажется, Вы не правы». «Мне кажется, нужно так-так и так»

Е.РАЧЕВСКИЙ – Да, это не то что возможно, это – культура школы. У меня есть одна учительница, у которой любимый писатель Булгаков, она на него тратит 90% учебного времени, и я ей не мешаю. Я знаю, что, если благодаря Булгакову они научатся читать, слушать и говорить, они потом сами прочитают все остальное. Ей сложно сказать, что «Вы не правы в толковании Булгакова», но можно сказать, что «Вы не правы в толковании Маяковского». Конечно же! Современная школа должна быть школой диалога. И я все время повторяю, что…

К.ЛАРИНА – Она должна быть современной.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Конечно же. И место, где ребенок имеет право на ошибку. Узаконенное право.

К.ЛАРИНА – Можно я Вам кое-что прочту, что приходит к нам на пейджер во время передачи, чтобы поняли, как воспринимается наш разговор сегодняшний. Аркадий пишет: «Мне кажется, что умение говорит и выражать свои мысли – это такя же способность, такой же талан, как музыкальный слух, способность к живописи, способность к конструированию и ни чем человека, не обладающего такими способностями невозможно научить».

Е.СОЛОВЬЕВА – Нет, это классический пример еще из Древней Греции, как Диогена, который был совершенно косноязычный и совсем ничего не мог, и хотел… Ну а сегодняшний пример – это Ваш пример. Этому можно научить, это известно, как это сделать, это все развивается – было бы желание!

Е.РАЧЕВСКИЙ – Лен, как вот можно научить человека плавать, но не обязательно все станут чемпионами мира.

Е.СОЛОВЬЕВА – Да конечно. Да и не нужно всем быть чемпионами мира, вот в чем дело-то…

Е.РАЧЕВСКИЙ – А что еще пишут?

К.ЛАРИНА – Начет мата… Это все не то… «Г-н директор школы, отсутствие телевизора дома – разве это не запрет и цензура, против которых Вы так горячо выступаете?»

Е.РАЧЕВСКИЙ - /Смеется/ Вы знаете, это выбор семьи, на самом деле. Вот они выбрали…

Е.СОЛОВЬЕВА – Просто другие интересы. Мы просто представить такое не можем. Вот я могу сказать, что у меня дома телевизор уже три года не работает. Он сломался, через недельку дети сказали: «А как здорово!», все стали вечером собираться, кушать вместе…

К.ЛАРИНА – Лен, прячься, не прячься – все равно это тебя настигнет рано или поздно.

Е.СОЛОВЬЕВА – Нет, никто от него не прячется.

А.ИСКАНДЕРОВА – Его нельзя исключать из жизни. Нужно просто уметь переключать программы. А вот это вкус ему нужно сформировать.

Е.СОЛОВЬЕВА – А вот что значит настигнет? Вот включаете Вы его… Это то, о чем мы с Вами говорим… Человек должен оставаться со свом выбором, со своей волей, он не должен плыть по течению всего того, что его окружает. Ну что значит должен? У него есть свобода!

Е.РАЧЕВСКИЙ – Я бы очень хотел воспользоваться тем, что с нами психолог. Дайте рекомендации молодым родителям, как сделать так, чтобы их дети говорили.

Е.СОЛОВЬЕВА – Прежде всего начать с ними разговаривать, когда они еще находятся в утробе. Вот начать с ними говорить. Вот сейчас можно прочитать, что говорить нужно даже с растениями, с животными, нужно говорить дому «Здравствуй», когда ты в него возвращаешься…

К.ЛАРИНА – Можно тогда сразу вопрос, Лен, как мать спрашиваю. Как у нас такая консультация здесь. А когда ребенок сам с собой разговаривает – это не страшно?

Е.СОЛОВЬЕВА – Это зависит от того, о чем…

Е.РАЧЕВСКИЙ – И сколько ему лет…

К.ЛАРИНА – Ему 11. Он обсуждает вслух то, что он прочитал или посмотрел. Он продолжает рассказывать какие-то истории…

Е.СОЛОВЬЕВА – Это то, что называется внутренняя речь вслух. Собственно, мы ведь тоже разговариваем все время сами с собой, потому что мы думаем…

К.ЛАРИНА – А я и вслух разговариваю сама с собой.

Е.СОЛОВЬЕВА – Это могут быть какие-то фантазии. Этот разговор может быть продолжением игры. Потому что такое сюжетная игра? Ведь ребенок говорит за всех там, поэтому он все время говорит. Но это может быть и показателем того, что…

К.ЛАРИНА – Одиночество…

Е.СОЛОВЬЕВА – Ему не хватает общения. Но это не обязательно там.

К.ЛАРИНА – Ну хорошо. Мы начали с утробы, давайте поближе, когда ребенку 12-13 лет.

Е.СОЛОВЬЕВА – Когда ребенок рождается…

К.ЛАРИНА – Когда, как говорит Рачевский, уже поздно…

Е.СОЛОВЬЕВА – На самом деле никогда не поздно. Когда ребенок рождается есть дивные изумительный пласт культуры, обращенный маленьким детям. Это вот потешный пестовый фольклор, который изобилует совершенно восхитительными словесными формами. Очень много ласковых обращений. Ноженьки, рученьки, головушка – вот это вот… и все это раньше детям не проговаривалось, а напевалось. Вообще для формирования звуковой культуры речи очень полезно петь. И вот это соединение речи и музыки органическое естественное, оно чрезвычайно целительно для психо-эмоционального комфорта и для маленьких детей это то что им нужно… чтобы им много пели и пели протяжно. Вот как работает логопед хороший. Он начинает пропевать, он растягивает, и тогда этот звук формируется и становится на место. Потом ребенок становится более активным и родитель всегда должен чутко чувствовать, что ребенок может понять, потому что сначала у детей появляются существительные, названия предметов, и вот вот годовалый ребенок, мама ходит «Это лампа, это часы, это кошка, это стул, это чашка». Потом появляются глаголы, когда ребенок начинает ходить. Ванечка кушает, Ванечка спит… Потом только появляются более сложные лексические формы, прилагательные и все остальные части речи. То есть вот здесь есть вот эти сензитивные периоды. Где-то после 4 лет речь становится активным инструментом для передачи информации. Здесь очень важно, чтобы взрослый стал интересным источником информации для ребенка. Ребенок всегда… речь – это средство коммуникации… ребенок всегда пойдет к интересному взрослому, побежит, который готов с ним говорит, он оставит этот телевизор, которые не надо запрещать, это не путь. Мы уже этим путем ходили, мы никуда этим путем не придем. Всегда нужно давать альтернативу, которая лучше, которая вкуснее, которая интереснее…

К.ЛАРИНА – Чтобы у него была возможность выбора. Я бы еще добавила, что к тому, что Лена говорит, но на собственном опыте как дочка и как мама, мне кажется, что важно, что с самых первых дней жизни приучать к чувству юмора, природу смешного, чтобы ребенок чувствовал.

Е.СОЛОВЬЕВА – Это интеллектуальное развитие.

К.ЛАРИНА – Да. Это интеллектуальное развитие. Это прививает вкус, я в этом убедилась абсолютно. Это вот ощущение смешного. Я вот знаю, что точно не будет смеяться над шутками программы «Аншлаг». Будет в недоумении смотреть, а что здесь смешного? Мне кажется, это очень важно. И вообще месте смеяться, возвращаясь к родителям, мне кажется, это очень большое значение имеет для воспитания.

Е.РАЧЕВСКИЙ – У Аристотеля было такое чудное понятие «тезарусы» - это наполнение. Все помним ситуацию: сидят пятеро, рассказывают анекдот, четверо смеются, а пятый спрашивает, про что это?

/Все смеются/

Е.РАЧЕВСКИЙ – В семье идеальная ситуация, когда все смеются.

/Все говорят вместе/

Е.РАЧЕВСКИЙ – Вот гендерные различия. Правда ли, что женщины, действительно, любят ушами, что для них монолог мужчины…

К.ЛАРИНА – Это о чем-то о своем…

/Все смеются/

Е.СОЛОВЬЕВА – Сейчас я хотела закольцевать, а вот время для дискуссий, для диалога – это как раз где-то после 8-9лет. Для того, чтобы был диалог должны сформироваться, вот то, что называется формально-логические операции, определенные интеллектуальные структуры. И вот там такие учителя как в школе Рачевского нужны как воздух, именно учителя-диалоги. Подростку он нужен как воздух. И не только учитель. Родитель-диалог ему нужен. То есть нужен собеседник.

К.ЛАРИНА – Ну тогда рецепт тоже древний, как мир. Вместе обсуждать. Вместе прочитали книжку – обсудили. Мультфильм, фильм посмотрели – обсудили. Ну в конце концов, новости вместе посмотрели – обсудили, когда подрос.

/Говорят все вместе/

К.ЛАРИНА – Времени нету.

Е.РАЧЕВСКИЙ – Время на самом деле есть!

А.ИСКАНДЕРОВА – Ваш образ трубы он на самом деле очень подходит к школе. Школа – это такая своего рода волшебная труба. Как они туда гуськом заходят к своей учительнице первого класса, они готовы впитать все хорошее.

К.ЛАРИНА – И они очень доверчивые. Из них можно вылепить все, что угодно.

Е.РАЧЕВСКИЙ – А на выходе всех подводят к мясорубке такой…

/Говорят все вместе/

А.ИСКАНДЕРОВА – И вот наполнение этим волшебством – это наше сотворчество. Вуз очень много дает. Он дает очень много экспериментов, надо просто привлекать эти новые знания, которые… Мне кажется, что нужно каким-то таким образом организовать практику, чтобы студенты шли в школы, чтобы они разговаривал со старшеклассниками. А сами старшеклассники, в свою очередь, могут проводить уроки среди своих младших…

К.ЛАРИНА – Ну все, к сожалению, наше время истекло. Это было «Родительское собрание». В гостях у нас были директор центра образования «Царицыно» Ефим Рачевский, преподаватель французского языка Алла Искандерова и психолог, ведущий научный сотрудник федерального Института развития образования Елена Соловьева.

До встречи в следующий раз!