Развитие российской радиоэлектроники - Владимир Михеев - Арсенал - 2016-03-21
21.03.2016
А.Соломин
―
Добрый вечер. Все сегодня немножко не так – Алексей Соломин вместо Алексея Нарышкина, который приболел, но рядом со мной коллега, Александр Костин, представитель экспертного совета Коллегии ВПКомиссии. Мы сегодня поговорим с представителями концерна радиоэлектронной технологии. В студии у нас Владимир Михеев, советник первого зам.главы КРЭТ, Концерна радиоэлектронной технологии. Понятно, о чем мы будем говорить. Сразу должен извиниться перед слушателями – был заявлен еще один гость, первый зам.главы КРЭТ Игорь Носенков, но его, к сожалению, по уважительной причине не будет.
А.Костин
―
Да. Владимир Геннадьевич, как так случилось? Насколько я понимаю, так случилось в последний момент?
В.Михеев
―
Сегодня вопрос был решен, и руководитель, к сожалению для радиостанции, поехал в командировку, потому что очень важные дела. У нас просто титаническое увеличение объема гособоронзаказа, именно в прошлый и этот год, поэтому просто-напросто нужно выправлять некоторые дела.
А.Костин
―
Расскажите в деталях, что случилось?
А.Соломин
―
Почему так экстренно?
В.Михеев
―
Хочу сказать, что здесь проблема сложилась именно в увеличении объемов той продукции, которую мы сейчас поставляем и для вооруженных сил РФ, и сейчас определенные серьезные наметились подвижки по увеличению поставок экспортной продукции – ну, в силу, наверное, всех причин мы видим, как в мире тревожно. И не только РФ, многие другие страны тоже начинают опасаться за свою обороноспособность и за свою самостоятельность. Поэтому реально есть серьезные предпосылки к увеличению экспортных поставок, особенно нашей продукции, которая является достаточно наукоемкой. Мы провели коллегию на прошлой неделе в Санкт-Петербурге, была коллегия концерна по итогам 2015 года, определенные были намечены рубежи, были планы приняты, и уже сегодня эти планы начали осуществляться. И просто-напросто Игорь Георгиевич сегодня, сразу после обеда, поехал на одно из наших предприятий, которые сейчас находятся как бы в призме серьезных вопросов по поставкам самой современной авионики на наши самолеты.
А.Костин
―
Давайте поконкретнее – что случилось?
В.Михеев
―
Да ничего не случилось, просто реально на сегодня по самолетам типа марки СУ-35 необходимо принять определенные решения. Принять для того, чтобы обеспечить вовремя, в сроки поставки авионики, то есть, той бортовой электроники, самой современной, которые делают его самолетом поколения 4++ и чтобы это все поступило в войска.
А.Соломин
―
Это определенные выводы из кампаний, которые мы ведем? Я имею в виду и сирийскую кампанию? Вы говорите о напряженности.
В.Михеев
―
В том числе. Потому что мы на самом деле получили там самый серьезный опыт, мы теперь еще дополнительно понимаем, что нам нужно модернизировать, куда нам развиваться.
А.Костин
―
Вы говорите о модернизации или о ремонте, или решении каких-то самых насущных проблем, потому что ясно, что техника пришла с опытом использования, может быть, с какими-то рекламациями и вопросами?
В.Михеев
―
Техника получила серьезный опыт участия именно в боевых операциях. До этого все это были учения и мы понимаем, что на учениях нельзя сымитировать полностью всю ту обстановку, ситуации, которые могут возникнуть в реальном бою.
А.Костин
―
Конечно.
В.Михеев
―
Вот сейчас возникли в реальном бою серьезные вещи, они не критичны, они просто позволят нам дальше развиваться. И по этому пути сейчас мы проводим регулярно встречи с нашими учеными, у нас 22 института, являющиеся разработчиками именно самых современных средств электроники. То есть, это и все, что есть на борту – локация, навигация, системы связи, управление оружием и средства защиты - радиоэлектронная борьба всевозможная, специализированные средства, государственное опознавание. Просто мы понимаем, что нам нужно это все выполнять. И даже хочу больше сказать, это, наверное, даже связано не с тем, что где-то мы опаздываем, а с определенным опережением графика. Мы за прошлый год достаточно большое количество техники поставили с опережением графиков. И в этом году мы тоже хотим, чтобы наша армия получила это оружие.
А.Соломин
―
Вы сказали, что одно дело на учениях проверять вашу технику, а другое дело в реальном бою. Какой вывод вы сделали сейчас, после того, как вы посмотрели на то, как это работает?
В.Михеев
―
Самое главное для современной радиоэлектроники, для тех цифровых устройств, которые находятся на борту, это обработка тех объемов, массивов информации, которые были, в том числе и нами там получены. Ни для кого не секрет, что и мы наблюдали за тем, что творится вокруг, то есть, в том эфире – мы специалисты по радиоэлектронике, мы смотрим эфир и понимаем, куда развиваются.
А.Соломин
―
В этом смысле Минобороны предоставляло достаточно много информации – я имею в виду видеокадры нанесения боевых ударов, постоянно подчеркивалась точность этих ударов. Я так понимаю, что это заслуга, в том числе, и КРЭТа?
В.Михеев
―
В том числе, и наше оборудование там использовалось.
А.Соломин
―
Просто чтобы наши слушатели понимали, - радиоэлектронные технологии это широкое понятие, что мы вкладываем на практике. Речь идет о том, как ведет себя боевая ракета.
В.Михеев
―
Мы понимаем, что для того, чтобы запустить ракету, нужно проделать очень большую работу. Нужно понимать, где находится самолет, значит, нужно иметь его точные координаты, нужно понимать, какой тип ракеты подвешен.
А.Костин
―
Хотел задать уточняющий вопрос - скажите, в Сирии, какая конкретно ваша продукция была? Ракеты это «одно из», а что еще было? У вас очень большой список вашей продукции.
В.Михеев
―
Мы говорим, что воздушно-космические силы применялись. Все, что было у воздушно-космических силах, это продукция электроники КРЭТа. Те же самые СУ-30, Су-34, СУ-24, те же самые вертолеты.
А.Костин
―
А комплексы ПВО?
В.Михеев
―
В комплексах ПВО все-таки мы не являемся ведущей организацией, но в комплексах ПВО с точки зрения систем, например, радиоэлектронной борьбы, систем радиоэлектронной защиты, систем государственного опознавания, там наша техника активно использовалась. И даже можно по телевизору увидеть эти образцы – их никто не скрывал.
А.Костин
―
Крылатые ракеты?
В.Михеев
―
Крылатые ракеты, - все в полном объеме.
А.Костин
―
Накопили огромный опыт, получается.
В.Михеев
―
Конечно. Прежде всего, массивы информации и способность обработать огромное количество информации в определенное ограниченное время.
А.Соломин
―
Это интересная тема, потому что, как мне представляется, не только в России и в США - я читал мемуары министра обороны Роберта Гейтса, ВПК готовит себя все-таки в большей степени сейчас к войнам локальным. И в данном случае ваша роль насколько значительна? Локальным – я имею в виду не против профессиональных армий, а против повстанцев, к примеру.
В.Михеев
―
Мы сейчас четко понимаем, что те же самые повстанцы они себя, в общем, позиционируют как какое-то государство определенное, с наделением себя всех функций, включая вооруженные силы и их, конечно, первоочередная задача получить самое современное оружие, чтобы этого не произошло, если они его где-то случайно получат, какими-то путями праведными, или нет, - чтобы это оружие не выполнило своей роли, было заблокировано. Для этого мы и работаем, это наша профессия, в том числе у нас есть очень большой холдинг по системам и средствам радиоэлектронной борьбы во главе с генеральным конструктором системы средств РЭП Маевским Юрием Ивановичем. Который именно целью своей ставит, всех своих научно-исследовательских работ и серийных разработок, и мероприятий по боевому применению – сделать так, чтобы ни одно, даже самое современное оружие, не было применено против РФ, или против наших союзников.
А.Соломин
―
Прошу вас буквально на пальцах объяснить: боевой самолет в небе – чем, грубо говоря, он может похвастаться из ваших разработок?
В.Михеев
―
Боевой самолет в небе практически состоит, вся его электроника, из продукции радиоэлектронной технологии.
А.Соломин
―
Речь идет о системах поражения?
В.Михеев
―
Речь идет, прежде всего, о так называемых системах «технического зрения», - назовем их так.
А.Костин
―
То есть, навигации.
В.Михеев
―
Нет. Это системы радиолокации то есть, система, когда пилот видит своими глазами на расстоянии нескольких километров.
А.Соломин
―
Видит что?
В.Михеев
―
Видит обстановку из своего самолета. А у него оружие, которое подцеплено к самолету. Оно может летать на сотни километров, а иногда на тысячи, если это крылатые ракеты.
А.Соломин
―
То есть вне пределов видимости?
В.Михеев
―
Вне пределов всякой видимости. Для этого существует такое понятие, как техническое зрение, которое помогает летчику наделить его способностью видеть на десятки, сотни километров вокруг, вперед, и так далее.
А.Соломин
―
А под обстановкой что вы подразумеваете?
В.Михеев
―
Мы подразумеваем под обстановкой те задачи, которые он должен выполнять.
А.Соломин
―
Объекты какие-то?
В.Михеев
―
Да, объекты. Он должен за сотни километров обнаружить танк в окопе. Подобрать к нему имеющееся на борту оружие наиболее эффективное, произвести определенный расчет и это оружие, высокоточное оружие, отправить, чтобы оно за несколько десятков сотен километров нашло объект поражения и его безоговорочно уничтожило.
А.Соломин
―
А он с самолета определяет, что там танк в окопе?
В.Михеев
―
В том числе. Система технического зрения это радиолокационная станция, это целый набор оптических всевозможных прицелов – лазерные локаторы и дальномеры, это еще достаточно большое количество навигационных систем и средств, это приемные каналы получения дополнительной информации во время полета. Это все обрабатывается в реальном масштабе времени и у летчика на его стеклянной кабине, на лобовом стекле, на шлеме эта вся информация высвечивается, и ему предлагаются различные варианты решения самолетом, который представляет из себя сейчас определенного робота, - скажем так. И летчик должен утвердить это решение, или опровергнуть, скорректировать, и так далее.И машина соответствующим образом на это отреагирует, заменит оружие, заменит цель, расскажет ему 2свой-чужой», и так далее.
А.Соломин
―
В автоматическом режиме?
В.Михеев
―
Полностью в автоматическом, разумеется, да.
А.Соломин
―
Это интересно. И второе – защита?
В.Михеев
―
Второе – это защита самого самолета. Конечно, мы понимаем, что самолет тоже объект, по которому все хотят поработать, как мы это называем, то есть, его тоже уничтожить сбить, повредить, заставить его отказаться от выполнения задачи. Для этого есть так называемые бортовые комплексы обороны этого вертолета или самолета, которые увеличивают его - мы называем это «живучесть», но скажем так - вероятность его остаться в небе и летать в несколько десятков раз. Это мы считаем, что 20-25 раз живучесть самолета оборудована современным бортовым комплексом обороны, который мы разрабатываем и производим, она увеличивается.
А.Костин
―
От абстракции вернемся к суровой практике. Все знают, что в Сирии была большая вероятность столкновения с Турцией. Как вы оцениваете, например, шансы наших самолетов и шансы турецких самолетов? Чем они были, например, оснащены в данном плане, - вы же их должны, как минимум. Изучать. Мнение специалиста очень интересно.
В.Михеев
―
Я могу только сказать как эксперт по применению систем теоретически. Потому что реально, наверное, об этом скажут наши вооруженные силы российской армии, которая это оружие применяет. Она соответствующий набор этого вооружения готовит для развития любой ситуации, а мы это оружие разрабатываем и поставляем в Вооруженнные силы. То оружие, которое мы сейчас поставляем для российскийх вооруженных сил, оно на сегодня очень, по сравнению, например, с турецким - нельзя никогда недооценивать противника, - но это одно из самых современных вооружений в мире, хотя ни для кого не секрет, что мы там продемонстрировали не все, что мы имеем, а только то, что нам нужно было в данной ситуации.
А.Соломин
―
А как вы это сравниваете?
В.Михеев
―
Мы с вами четко понимаем, что самолет состоит из огромного количества рецепторов, которые оценивают ситуацию вокруг него. По простому это так называемые средства разведки. То есть, он летит и осматривает и воздушное, и наземное пространство, и морскую поверхность. И эфир, как мы уже говорили – он его слушает. Он эти все сигналы обрабатывает, записывает.
А.Соломин
―
Это тоже ваши устройства?
В.Михеев
―
Это все тоже наши устройства, наша техника. И она соответствующим образом оценивает, можно ли ему, например, продолжать дальше полет. А вдруг он попал в зону обстрела, например, чужой авиацией, чужых зенитно-ракетных комплексов есть ли у него на борту средства, которые могли бы противодействовать этому оружию. Вот исходя из той информации, которую мы сейчас почерпнули, и ни для кого не секрет, что мы там огромное количество информации почерпнули и продолжаем, не только мы, но и наши вероятные друзья это делают, - ну, там та ситуация, которую мы просчитывали, которую мы понимаем. И я так думаю, что для нас там на сегодняшний день ничего экстраординарного, ничего нового, нет.
А.Соломин
―
Вы помните неоднократные случаи, когда Турция нас обвиняла в нарушении границ, - правильно я понимаю, что ваша техника не позволяет упустить эту ситуацию из-под контроля?
В.Михеев
―
Мы с вами четко понимаем, что у нас кроме бесконечного количества систем разведки. Управления имеется достаточно большое количество систем анализа и записи информации – это и «черные ящики», которые мы разрабатываем и производим, это и еще достаточно большое количество аппаратуры, которая занимается точной навигацией и точностью определения местоположения самолета. На сегодня это единицы метров. Мы понимаем, что если нас обвиняют, что мы нарушили 3-10 километров, это на самом деле не так, потому что мы понимаем, что на самом деле мы находимся там, где мы должны быть.
А.Костин
―
Ну, много Сирии, да?
В.Михеев
―
Наверное, да.
А.Костин
―
Давайте вернемся. Хотел спросить.
А.Соломин
―
Просто это единственный пример боевого испытания этой техники Вы еж сами говорите, что до этого пробовали только на учениях, поэтому это очень интересно.
А.Костин
―
Тогда, говоря об опыте, какие главные все-таки уроки для себя и в каких сферах применения вы для себя нашли? Это самолеты, ПВО, разведка, РЭП? Где для вас получился наиболее объемный опыт?
В.Михеев
―
Он же не бывает ни от чего оторванным. Применялась авиация, прежде всего, то есть, воздушно-космические силы. Соответствующим образом мы почерпнули огромное количество информации, и мы себя скорректировали, определили, туда ли мы развиваемся. Применялось огромное количество электроники, применялись определенные системы разведки, целеуказания, различные системы радиоэлектронной борьбы. Мы еще раз определились в своих базах. Потому что современная цифровая техника она самообучающаяся. Наша и наземная техника в автоматическом режиме там обучалась – записывала себе базы данных. Это, в общем, и современная наземная техника и современные самолеты это в определенной степени, наверное, робот самообучающийся, который получил там боевое крещение, пополнил свои базы данных.
А.Соломин
―
И потом этот массив данных распространяется автоматически на всех?
В.Михеев
―
Конечно, распространяется на все типы летательных аппаратов, наземной техники. И это невосполнимый опыт на самом деле, очень серьезный, хороший.
А.Соломин
―
А беспилотными системами вы много занимаетесь сейчас?
В.Михеев
―
Беспилотными системами мы занимались и занимаемся постоянно, мы так же, как для пилотируемой авиации, также и для беспилотных самолетов, мы делаем бортовое радиоэлектронное оборудование. Отличие его – может быть, в несколько меньших габаритах, если это беспилотники, хотя сейчас идет строительство и серьезных беспилотников, больших, которые в полной мере отвечают авиационному оборудованию и куда ставятся наши системы управления, системы пилотирования, системы управления оружием, если это боевые беспилотники. Это первое. А второе – мы занимаемся, понимаем, что беспилотник, значит, нет пилота, другое его название, шуточное, «бесчеловечная авиация» - то есть, там нет человека, его нужно там чем-то заменить. Нужно заменить его соответствующим образом, наверное, каким-то суперкомпьютером, который бы в нужной ситуации принял бы нужное решение, обсчитав огромное количество тех массивов данных, которые имеет на борту беспилотник. Поэтому мы сейчас развиваемся, и по беспилотной авиации предлагаем полный комплект бортового радиоэлектронного оборудования для всех типов беспилотников, и достаточно серьезные вычислительные системы с серьезными защищенными оперативными базами данных и соответствующими системами.
А.Костин
―
А в Сирии был опыт использования беспилотных аппаратов?
В.Михеев
―
Вы же сами говорите, что то, что мы с вами смотрим по телевизору, это по-честному снималось с беспилотников.
А.Костин
―
Нашими?
В.Михеев
―
Ну, российскими – скажем так.
А.Костин
―
Интересно. Скажите, насколько сильно и как скорректировал опыт сирийской операции в реализации гособоронзаказа? Вы сами сказали, что накоплен опыт, произошла определенная работа, если не над ошибками. То над улучшением продукции. Реализация госзаказа как сейчас происходит и куда она пойдет, с условием накопленного массива, опыта?
В.Михеев
―
Реализация госзаказа, наверное, это все-таки относится к государственному заказчику, прежде всего, к Минобороны. Думаю, что оно, безусловно определенные выводы отсюда сделает, это однозначно. Но мы понимаем, что по результатам этих операций будет произведено мероприятие - скорректированные технические задания на НИРы и ОКРы, будут увеличены, насколько я понимаю, мероприятия по сервису. Потому что все-таки на самом деле авиация применялась серьезная и нужно восстановить все в сервисных контрактах – ресурсы и все остальное. И в этом мы тоже принимаем непосредственное участие.Здесь и институты и Минобороны и наши институты соответствующим образом в технических заданиях, которые мы получаем и выдаем, все это будет учтено.
А.Костин
―
Вы сейчас обозначили работу в ОКРах, я посмотрел некоторые данные и меня поразила, конечно, сумма, которая указана – более 27 миллиардов. Это по ОКРам. Это верно?
В.Михеев
―
Ну, 27 миллиардов – наверное, это вы посмотрели ОКРы по импортозамещению.
А.Костин
―
Скорее всего.
В.Михеев
―
Да, потому что…
А.Костин
―
А общая сумма?
В.Михеев
―
Общая сумма еще более впечатляющая, например, если мы считаем общую сумму от гособоронзаказа и военно-технического сотрудничества, по линии военной продукции, то мы концерн, компания, которая тратит на ОКРы порядка 14% своего валового продукта.
А.Костин
―
Сколько это примерно?
В.Михеев
―
Это на самом деле составляет - я сейчас даже посмотрю, эта цифра была у меня под руками, это серьезная цифра, это почти 13 млрд рублей в год мы тратим на опытно-конструкторские работы.
А.Соломин
―
Эта сумма откуда формируется?
В.Михеев
―
Эта сумма из гособоронзаказа. Именно для выполнения и разработки новых систем вооружений и военной техники.
А.Костин
―
То есть государство целевым образом само направляет вам на исследования.
В.Михеев
―
Да.
А.Костин
―
Расскажите, на какие, на чем акцент?
В.Михеев
―
Акцент на всем. Понимаете, за эти серьезные деньги мы проводим более 500 научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ каждый год. Более 500. В этом году у нас было около 540 научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по всем направления развития современного вооружения и военной техники.Единственно я хочу сказать, что это было всегда и во всех странах мира, что эти деньги не пропадают даром и для гражданской продукции. В дальнейшем все, что мы разрабатываем по военной линии, оно находит достаточно серьезное применение, в том числе, и в гражданской продукции. Так во всем мире: сначала делают для военки, а потом, потихонечку…
А.Костин
―
Согласен. Вы говорили про «особый путь» - вот этот особый путь в исследованиях на что опирается, куда он движется?
В.Михеев
―
ну, он движется по основным направлениям развития и получения научно-технических заделов – если мы говорим об ОКРах, которые могут быть использованы в новом вооружении, технике. Мы сейчас активно работаем над созданием и новых технологий, в области антенных систем, которые позволяют – как мы с вами говорили про техническое зрение – получить радары с активными инфазированными антенными решетками, с принципиально новыми характеристиками, превышающими все современные требования – это раз.
А.Соломин
―
Как они улучшают работу?
В.Михеев
―
Улучшается дальность, улучшается разрешающая способность, улучшается их помехозащищенность – целый большой ряд параметров используемых. Они становятся многофункциональными, мы идем по пути интегрированного бортового оборудования, когда один и тот же блок, как я утрированного говорю, может быть и утюгом и чайником, то есть, один и тот же блок может обрабатывать и радиолокационную информацию и информацию систем и средств помех, и разведка и применение оружия – одним и тем же прибором может выполняться в зависимости от той программы, которая в него записана, - я говорю утрированно.И еще целый ряд есть направлений. Например, мы активно работаем в направлении радиофотоники. То есть, те радары, которые будут в дальнейшем установлены на летательных аппаратах, они будут самыми современными.
А.Соломин
―
Мы сейчас ненадолго прервемся и буквально через несколько минут снова услышимся с вами. В студии у нас Владимир Михеев, советник первого зам.главы КРЭТа, Концерна радиоэлектронной технологииНОВОСТИ
А.Соломин
―
Продолжаем наш разговор. В студии у нас Владимир Михеев, советник первого зам.главы Концерна радиоэлектронной технологии. Наши слушатели – мы сказали о том, что защита, в том числе, входит в серу вашей деятельности, - спрашивают о том, почему в таком случае российский самолет получил турецкую ракету? Почему не сработала защита?
А.Костин
―
Или как это произошло, расскажите, с точки зрения технологии?
В.Михеев
―
Ну, мне бы хотелось все-таки дождаться выводов комиссии, но технология была самая простая, наверное, - скажем так. Мы немножко, наверное, передоверились. Потому что ни для кого не секрет, что было подписано соглашение с американской стороной, где она брала на себя обязательства соответствующие по неприменению друг против друга оружия. И определенные системы на наших самолетах, в соответствии с этим соглашением, в том числе и системы радиоэлектронной борьбы – ну, нельзя сказать, что они были выключены, но они были в определенных режимах работали, чтобы обезопасить потери от дружественного огня, как это называется. И получается, мы как бы передоверились и определенные системы защиты, в том числе, на Су-24 , были в то время…
А.Костин
―
Выключены?
В.Михеев
―
Да, выключены. Мы не ожидали.
А.Соломин
―
Не зря, когда впервые об этом говорилось, говорили о предательстве.
В.Михеев
―
На самом деле, наверное, так оно и было. Потому что в договоре напрямую было записано, что американская сторона обязуется обеспечить выполнение этого соглашения со всеми странами, которые выходят в эту коалицию.
А.Костин
―
И наш постоянный слушатель, Дмитрий Мезенцев, спрашивает, как у нас обстоят дела с импортозамещением. Вы сами правильно заметили, что более 27 миллиардов рублей ушло на ОКР по импортозамещению. Каковы дела, каковы успехи, расскажите, пожалуйста?
В.Михеев
―
Ну, всего у нас около 103 опытно-конструкторских работ ведется и планируется в этом направлении. Сейчас по большей части в некоторых из них заключены контракты по линии Минпромторга, часть работ, особенно по линии импортозамещения украинской продукции, она выполнена в прошлом году. Всего по Украине у нас 19 крупных ОКРов ведется, это примерно 6 млрд рублей.
А.Соломин
―
В смысле импортозамещения украинской составляющей?
В.Михеев
―
Да. Потому что это в основном - нельзя сказать, что это какая-то супер-продукция, это в основном разъемы, соединители, кабельная продукция.
А.Костин
―
Но без чего нельзя.
В.Михеев
―
Без чего нельзя, по идее, собрать ни самолет, ни вертолет, ни какой-то электронный блок.
А.Костин
―
Скажите, когда это началось, это импортозамещение, к4ак долго это длится?
В.Михеев
―
Это длится на самом деле – первые работы по импортозамещению мы начали примерно 4-5 лет назад.
А.Костин
―
То есть, соломку подстелили заранее.
В.Михеев
―
Соломку подстелили заранее, поэтому критических ситуаций у нас именно, в продукции КРЭТа не возникло, потому что вся наша продукция это продукция оборонного характера.
А.Костин
―
А чья это была инициатива, ваша?
В.Михеев
―
Это была наша инициатива. И мы огромное количество номенклатуры украинской продукции разместили на своих предприятиях, не дожидаясь еще ни ОКРов, ни НИРов, мы в инициативном порядке перевели на многие предприятия российские те, будем говорить разработки, ту продукцию, которая раньше традиционно была украинской. Хотя, наверное, над нами немножко даже иногда шутили и смеялись, но мы оказались, как вы правильно говорите, подстелившими соломку. У нас в этом году мы планируем, в 2016, практически полностью исключить всю номенклатуру украинскую. У нас еще есть отдельные позиции, но это те позиции, которые мы закупили давно, они у нас на складах нет, эта продукция, так называемые страховые запасы. Мы новой никакой продукции у них не закупаем, пользуемся в основном запчастями всевозможными.
А.Костин
―
Какие были наиболее острые моменты в украинском импортозамещении? Где приходилось срочным образом что-то решать, может быть, были какие-то сложные технологические задачи, и у вас не было заделов для оперативных решений?
В.Михеев
―
Нет, такого не было.
А.Костин
―
Все было великолепно?
В.Михеев
―
Ну, нельзя сказать «великолепно», потому что «великолепно» это когда мы бы не занимались этой проблемой, если бы было все великолепно. Это для различных самолетов достаточно большое количество аппаратуры выпускалось. И это, прежде всего, радиолокация, радиолокационные станции выпускались на Украине, выпускались на Украине системы и комплексы радиоэлектронной борьбы – по номенклатуре этой продукции мы это начали достаточно давно и практически на сегодня завершили.Ну, немножко ключевым для нас было разъемы и соединители, потому что электроника это огромное количество штекеров, разъемов, соединителей, проводочков. И вот без одного провода нельзя собрать, например, какой-то суперкомпьютер – если его не будет. Этот провод специфический, он не продается на Митинском рынке, его изготавливают в рамках именно определенных опытно-конструкторских работ, это такое «ноу-хау» для передачи - это всевозможные оптические провода бесконечного количества информации.
А.Костин
―
А не стоило ли, может быть, просто переделать схему и исключить из нее украинских поставщиков, которые, на самом деле, не особенно и развиваются технологически?
В.Михеев
―
Вы правильно говорите. Вот это понятие – импортозамещение - оно на самом деле значительно шире. Мы ничего слепо не копируем, что было седлано 20 лет назад. Мы сейчас в рамках программы импортозамещения реально делаем принципиально новую продукцию.
А.Костин
―
Например?
В.Михеев
―
Например, те же самые оптические разъемы – они уже сейчас не просто разъемы, это и усилители и устройства, которые позволяют обрабатывать информацию, одно устройство заменяет десятки, а иногда и даже сотни.
А.Костин
―
А украинскими поставщиками кто был? Хотя бы пару названий, чтобы понимать.
В.Михеев
―
На самом деле это практически все заводы радиопромышленности Украины - Ровно, Винницы.
А.Костин
―
Они все работали на российский рынок?
В.Михеев
―
Они все работали на российский рынок.
А.Костин
―
И что же с ними сейчас будет?
В.Михеев
―
Ничего не будет – они все уже закрылись, все практически.
А.Костин
―
ну ладно, это их проблемы.
А.Соломин
―
Но не только же с Украины замещаете продукцию?
В.Михеев
―
Конечно. У нас 784 опытно-конструкторские работы по импортозамещению продукции стран ЕС, НАТО.
А.Соломин
―
Это следствие наложенных ограничений наложенных, или это ваша инициатива?
В.Михеев
―
Ну вообще, я думаю, это и то и другое пересеклось. Вообще эта оборонная продукция должна быть отечественной по определению, чтобы не было никаких поползновений в этом направлении. Поэтому и по той продукции мы тоже заранее начали свои программы
А.Соломин
―
Но это затратное и не всегда эффективно
В.Михеев
―
Это на самом деле затратно. Эта работа нам обходится более 21 миллиарда рублей на самом деле на сегодня. Но это те затраты, которые, в общем, оправдаются. Это загрузка отечественных предприятий, это наши рабочие места.
А.Костин
―
Это все-таки двойные технологии - то, что мы закупали у Евросоюза. А нет ли у вашей продукции, которую вы сейчас импортозамещаете, какого-то гражданского сегмента?
В.Михеев
―
Конечно, есть. Огромное количество нашей продукции – ну, я просто утрированно вам говорю, - например, мы занимаемся топливными системами для всех современных самолетов и вертолетов. Это всевозможные системы перекачки топлива, это различные устройства, которые позволяют прекратить, или наоборот, возобновить подачу топлива под огромным давлением в определенных пределах.
А.Соломин
―
А где это используется?
В.Михеев
―
В ТЭКе, газово-энергетическом комплексе. Многие наши компании используют наше оборудование – это раз. Мы говорим, что тот же самый летчик на борту – мы видим, что на нем специальный костюм, шлем, там огромное количество всевозможных датчиков стоит, которые обеспечивают его дыхание, измерение его пульса, давления и так далее. Он так же, как любой прибор, все его данные участвуют в пилотировании. Потому что нужно сберечь здоровье летчика – это самое слабое звено на сегодня на борту летательного аппарата.Соответственно, на основе этих разработок достаточно большое количество мы выпускаем медицинского оборудования. Это аппараты искусственного дыхания, это определенные сердечные стимуляторы, это и приборы измерения медицинские - давления, и всего, что угодно. Такого большое количество, и в денежном исчислении тоже большое количество.
А.Костин
―
Прекрасно.
А.Соломин
―
А по поводу самолетов, гражданской авиации – можно ли оснастить их вашими системами?
В.Михеев
―
Почему «можно ли»? ДО 30% примерно всей авионики на борту наших самолетов производит концерн радиоэлектронной технологии, отечественных. Например, сейчас такой замечательный самолет разрабатывается, как МС-21. Соответствующим образом еще год назад там было 48% нашей продукции. Сейчас, с учетом того, что там на самом деле нужно импортозамещение производить, мы планируем довести это до примерно 78% и более процентов этой продукции.
А.Соломин
―
Я говорю о защите той же самой радиоэлектронной
В.Михеев
―
Ну, разумеется. Мы с вами четко понимаем, что бортовые комплексы обороны – они называются, скажем так, для вот этих бортов военных, а для гражданских самолетов это средства защиты. И ни для кого не секрет, и это все всегда прекрасно понимают, что существует целый ряд решений, в том числе, ИКАО о том, что, например, какой-то гражданский самолет, если ему нужно выполнить полет в какую-то горячую точку планеты, чтобы он туда полетел, его нужно застраховать, чтобы его застраховать ни одна страховая компания не возьмется этот самолет страховать, если на нем нет этих средств защиты бортового комплекса обороны. Он на самом деле присутствует.
А.Соломин
―
Гражданский, пассажирский самолет можно защитить?
В.Михеев
―
Не можно, а нужно защищать. На сегодняшний день нужно защищать. Может быть, не нужно всю авиацию защищать – та, которая выполняет внутренние рейсы, может быть и не нужно.
А.Костин
―
Спецборта.
В.Михеев
―
Спецборта по определению оснащены, уже ни для кого это не секрет. То же самое военно-транспортная авиация – какой-нибудь ИЛ-76 или ТУ-204, который используется Минобороны, он также используется и в гражданской авиации. Он оснащается этим бортовым комплексом обороны, для него разработана конструкторская документация.
А.Костин
―
Понятно.
В.Михеев
―
Мы можем ее также поставить и на гражданский самолет.
А.Костин
―
Вопрос от меня и от наших слушателей – думаю, сейчас, в краткие сроки, невозможно все импортозаместить. Размещается что-то на других рынках, на других производствах – в юго-восточной Азии, Китае. Сингапуре? Слушатель Таня спрашивает.
В.Михеев
―
Ну, конечно, разумеется. Мы с вами четко понимаем, что мы живем не в безвоздушном пространстве, не в изоляции. И мы понимаем, что, наверное, некоторые вещи нам сейчас с нуля начинать, может быть и поздно, а самое главное, наверное, экономически и финансово неэффективно. Значительно легче разместить например, достаточное количество продукции на других рынках, в том числе, на рынке Юго-Восточной Азии.Причем мы должны четко понимать, что рынок Юго-Восточной Азии на сегодняшний день, по некоторым показателям, превзошел и американский рынок и европейский.
А.Костин
―
А, например? Можете пример привести?
В.Михеев
―
Например, по разработке целого ряда полупроводниковых усилителей, полупроводников современных, так называемых твердотельных элементах, которые используются на антенных системах, в фазированных антенных решетках, этих системах технического зрения.
А.Костин
―
Возвращаясь к импортозамещению, скажите, эта задача глобальная заместить наиболее острые моменты, она решена, либо когда она будет решена?
В.Михеев
―
Ну, смотрите, мы с вами сказали, что по Украине мы находимся на завершающей стадии, в этом году мы полностью всю номенклатуру закроем.
А.Костин
―
И украинский вопрос будет снят у вас?
В.Михеев
―
Да. Ну, он не стоит так резко, но все равно нужно от него уходить. По рынку стран ЕС и НАТО нам понадобится еще, я так думаю, год-полтора для того, чтобы мы основные ключевые проблемы там решили и ушли. Причем, хочу еще раз подчеркнуть, что это не слепое копирование каких-то отдельных элементов, комплектующих, проводов, блоков.
А.Костин
―
Это понятно.
В.Михеев
―
Это создание, уже оборудование нового класса, следующего поколения на самом деле.
А.Костин
―
А по ОКРам можете сказать более предметно, на конкретных примерах?
В.Михеев
―
Очень просто, например.
А.Костин
―
От чего мы отказались и что мы получим?
В.Михеев
―
Например, наверное, это тоже ни для кого не секрет, может быть и секрет, но он не является образцово-показательным - на целой части современных самолетов, в том числе и боевых, стояло, например, французское оборудование, системы навигации на основе лазерных гироскопов экспортного производства.
А.Костин
―
Они же на экспорт шли, нет?
В.Михеев
―
Они шли и на экспорт и для отечественного рынка. Потому что мы где-то и не успевали по объему эту продукцию выполнить – проще было в то время купить. Мы понимали, что те французские фирмы это серьезные фирмы и, наверное, они тоже подверглись давлению. Но на сегодня мы полностью от этого отказались и полностью ставим туда отечественное оборудование. Мы эту технологию полностью освоили, получили, и сейчас никаких проблем у нас в этом нет.
А.Соломин
―
Хотел вернуться к вопросу денег - если до 2020 г. мы понимаем, что вам достаточно много денег выделяется на работы, - что будет после?
В.Михеев
―
Мы с вами четко должны…
А.Соломин
―
К чему вы готовитесь?
В.Михеев
―
Мы готовимся к тому, что, во-первых, есть такое слово – диверсификация производства.
А.Костин
―
Гражданские рынки.
В.Михеев
―
И не только гражданские. Мы понимаем, конечно, прежде всего, гражданские и мы сейчас говорим, что мы оборонный концерн и грубо говоря, 80% и даже более нашей продукции занимает так называемая военка, или продукция, прежде всего, оборонного значения. Мы говорим, что ближайшие несколько лет мы будем значительно увеличивать долю продукции гражданского назначения, она востребована – те же самые бортовые комплексы обороны, та же самая навигация на отечественных самолетах, вертолетах.
А.Костин
―
Внешние рынки, наверное?
В.Михеев
―
Внешние рынки очень серьезно у нас подрастают на сегодня, и на них у нас достаточно серьезные перспективы и стратегию развития мы закладываем.
А.Соломин
―
Речь о каких регионах?
А.Костин
―
Да, поподробнее.
В.Михеев
―
Это традиционные рынки.
А.Соломин
―
Традиционные для России?
В.Михеев
―
Для России, для ССССР – это Северная Африка, которая традиционно закупала оружие. Алжир, Египет опять возвращается в нашу гавань достаточно серьезно.
А.Костин
―
А разве мы что-то подписали? Мне кажется, это было на уровне политических заявлений?
В.Михеев
―
Нет, почему?
А.Костин
―
Что-то уже есть, подписано?
В.Михеев
―
Подписано, и у нас на днях начнутся отгрузки туда оборудования, техники.
А.Костин
―
А Юго-Восточная Азия?
В.Михеев
―
Юго-Восточная Азия. Достаточно серьезные заказы и в Индии, и мы работаем…
А.Костин
―
Малайзия.
В.Михеев
―
И Малайзия до сих пор, и китайские рынки на сегодняшний день интересны и китайцам и нам. И туда тоже определенные у нас есть, достаточно серьезные, крупные поставки и комплектующих…
А.Костин
―
А новые рынки есть? Что вы рассматриваете под новые рынки?
В.Михеев
―
Под новыми рынками? Наверное, рынок Ближнего Востока для нас новый - в том плане, что раньше там достаточно большое количество было американской продукции, сейчас, наверное, будут и наши.
А.Соломин
―
Можно поподробнее? Ближний Восток это интересно.
А.Костин
―
Да, кого, что вы имеете в виду?
В.Михеев
―
Можно даже говорить, наверное, об азиатских странах, которые на Аравийском полуострове находятся - они очень большое сейчас внимание уделяют нашей продукции.
А.Соломин
―
Допустим, если мы сейчас говорим про Саудовс4кую Аравию?
В.Михеев
―
Они сейчас очень внимательно смотрят за нашими вертолетами им то, что находится внутри этих вертолетов. То есть, они заказывают не просто какой-то вертолет, абстрактно, МИ-8, они заказывают тот, который нужен им в их комплектации для использования на их театре, в их местности. Поэтому тот соответствующий набор блоков и бортовое радиоэлектронное оборудование будет стоять там несколько отличающееся от того, что, например, для арктического вертолета.
А.Костин
―
Может быть, вопрос не совсем к вам, но интересно ваше мнение – зная уровень наших отношений, стоит ли продавать этим странам какую-то высокотехнологическую продукцию? На мой взгляд, это имеет определенные риски – как вы считаете? Или там есть какие-то системы защиты, например?
В.Михеев
―
Разумеется. Мы четко понимаем, что и мы и наши вероятные друзья, делая электронику, мы страхуемся. Во-первых, для современной электроники основным является не та железная часть, из чего делается, а тот программный продукт, который записывается в этих компьютерах. Потому что на сегодня вся обработка информации идет практически на тех частотах, на которых применяется оружие, техника. И соответствующим образом, - помните, как я вам уже сказал, - как мы запрограммируем этот блок этого устройства, этот локатор, тем он и будет. Он будет обладать тем набором функций, тем набором возможностей, какая у него будет записана программа. Вот для них мы запишем программу, в которой не будет это оружие применено против нас никогда. То есть, оно не сможет работать.
А.Костин
―
Есть ли страны или рынки, где вы поставляете услуги? На мой взгляд, это то, что приносит больше всего денег, это гарантированный спрос. Есть такие страны, где у вас многолетнее сотрудничество?
В.Михеев
―
Конечно.
А.Костин
―
Где вы продаете не технику, а именно сервис?
В.Михеев
―
Разумеется. Мы занимаемся модернизацией самолетов, оборудования в Индии, занимаемся модернизацией кораблей, делаем. В том числе, корабельное оборудование.
А.Костин
―
Какое именно?
В.Михеев
―
Например, корабельные средства радиоэлектронной борьбы, корабельные радиолокационные системы различные мы производим и обеспечиваем.
А.Костин
―
То есть, крейсер «Москва», который сейчас около Сирии, он на вашей технике?
В.Михеев
―
Там есть наше оборудование, достаточно большое количество различных систем.
А.Костин
―
Почаще об этом говорите, это будет хорошо. Воспринято. А Латинская Америка, например, - у вас там есть что-нибудь? В Бразилии?
В.Михеев
―
Разумеется, конечно. И Бразилия, Венесуэла, еще целый ряд стран они и эксплуатируют нашу технику и планируют ее модернизацию. И я так думаю, что дело не станет за закупками.
А.Соломин
―
Ваши наработки защищены от плагиата?
А.Костин
―
Авторские права есть у вас?
В.Михеев
―
Конечно, разумеется. Авторское право, если мы говорим о той технике, которую нам заказывает Минобороны, то тот интеллектуальный продукт он, прежде всего, принадлежит Минобороны.
А.Соломин
―
Это по документам. Но есть совершенно определенные китайцы, которые любят объявлять тендер, получать определенное количество техники и следующий тендер просто не объявлять, потому что делают сами и истребители…
А.Костин
―
Ну да, 10 лет им хватает времени копировать технологии. Были такие прецеденты.
В.Михеев
―
Да, вы правильно говорите, наверное, да. Но по некоторым направлениям они далеко не продвинулись. Потому что есть интенсивный и экстенсивный путь развития. Наиболее наукоемкие продукты, например, если мы возьмем ту же самую радиоэлектронную борьбу, то Китай, получив определенные самолеты с нашими комплексами РЭП бортовыми, изучив их, разобрав ее, получил большой опыт разборки и сборки. Но ничего нового не обрел.
А.Соломин
―
То есть, так просто не украсть?
В.Михеев
―
Так просто не украсть, нужно определенный исторический путь пройти и нужно, как мы говорим, поиметь это все по-взрослому.
А.Соломин
―
Вы упомянули, что занимаетесь софтом и программным обеспечением.
В.Михеев
―
Занимаемся. От начала и до конца разрабатываем свой программный продукт. Потому что понимаем, что на боевом самолете, который применяет различные типы оружия, в том числе и некоторые интересные типы оружия – мы понимаем, что там должен быть весь софт и все оперативные системы отечественные.
А.Костин
―
Замкнутый цикл? Это в рамках идеи кибербезопасности, часть какой-то общей идеи?
В.Михеев
―
В том числе, конечно, это и кибербезопасность.
А.Костин
―
Расскажите, что вы делаете в этом направлении? Софт это понятно, а что еще?
В.Михеев
―
Собственно, мы строим свой, по большому счету, специальный компьютер, который предназначен именно для применения, прежде всего, на летательных аппаратах, и основное его предназначение это пилотирование, это применение оружия, это обработка огромных массивов информации в очень короткие промежутки времени – это раз.
А.Костин
―
Это железо вы имеете в виду?
В.Михеев
―
И железо и программы – это раз. Второе мы что делаем? Мы делаем достаточно большое количество вещей по защите от вскрытия, то есть, аппаратура комплексного технического контроля и противодействия средствам разведки, чтобы нельзя было у нас ничего украсть. Целый комплекс делаем различных радиоизмерительных приемников, которые то же самое специализируются на защите этих секретов. Плюс мы делаем систему государственного опознавания, которая защищает, разрабатывает специальные, секретные коды, которые предназначены - ну, их нельзя никогда вскрыть.
А.Соломин
―
Понятно. Спасибо вам большое. Мы вынуждены заканчивать этот разговор. В студии у нас был гостем Владимир Михеев, советник первого зам.главы КРЭТ, Концерна радиоэлектронной технологии. Счастливо, всего доброго.
А.Костин
―
Спасибо вам большое.
В.Михеев
―
Спасибо вам.