Средства радиоэлектронной борьбы - оружие будущего - Владимир Михеев - Арсенал - 2015-08-31
А.Нарышкин
―
Добрый вечер, программа «Арсенал», сегодня ведем ее все втроем - Александр Куренной, Анатолий Ермолин. Алексей Нарышкин. Напротив нас – советник первого Генерального директора Концерна «Радиоэлектронные технологии» Владимир Михеев. Говорим, по традиции, о средствах радиоэлектронной борьбы - оружии будущего. Начнем с итогов авиакосмического салона, который завершился в выходные – очень много видел новостей, именно связанных с КРЭТом. Может быть, какие-то итоги для концерна подведете? Довольны сами?
В.Михеев
―
На самом деле мне хотелось сказать, что КРЭТ впервые на МАКСе, мы участники трех МАКСов на сегодня, и эта экспозиция отличается, наверное, от остальных экспозиций принципиально. Практически мы показали всю номенклатуру своей продукции. У нас был не только целиком оформлен отдельный павильон, оформленный в самом высокотехнологическом стиле, но мы показали и большую статическую экспозицию. То есть, мы впервые показали авиационные комплексы и средства радиоэлектронной борьбы, в частности, вертолетный комплекс «Рычаг», самый современный на сегодня, и показали целую плеяду наземных систем и комплексов радиоэлектронной борьбы, разведки, радиолокации, которые разработаны и производятся на предприятиях концерна.
А.Нарышкин
―
Это все инновационное?
В.Михеев
―
Это все инновационное. И новинкой является то, что практически вся эта техника после окончания МАКСа, прямо с выставки, в первый день подписали акты приема-передачи, и она ушла в Вооруженные силы России, была передана, и является уже собственностью Минобороны – прямо с выставки она уйдет в части. Авиация улетит на свои аэродромы, а наземная техника…
А.Нарышкин
―
Уедет.
В.Михеев
―
Уедет, или уйдет своим ходом, или на тралах, - в зависимости от типа техники. Колесная техника уйдет своим ходом в части и будем уже эксплуатироваться. То есть, мы показали впервые ту, самую современную технику, которая будет эксплуатироваться в ближайшее время и которая составит основу вооружения частей и подразделений авиационных и наземных радиоэлектронной борьбы.
А.Куренной
―
Все из этих образцов могли посмотреть обычные зрители, или что-то все-таки грифованная вещь, секретная?
А.Нарышкин
―
Детишки подходили, а вы им по рукам: не трогай, сломаешь, нельзя?
В.Михеев
―
Наверное, для нас положительное, что вся эта техника имеет паспорта экспортного облика, рекламные паспорта, и это очень важно и для нас, для концерна и для нашей страны, что мы все-таки согласны продавать достаточно высокоэффективную технику за рубеж. Это не только обусловлено тем, что мы такие добрые, это обусловлено тем, что у нас на подходе находятся и в этом году выходят на государственные испытания принципиально новые системы и средства, которые будут иметь значительно более высокие характеристики, и мы начнем перевооружать со следующего года Вооруженные Силы России на них.
А.Нарышкин
―
Это вы говорите про доступность для иностранных экспертов, а Саша спросил, могли ли простые смертные все это увидеть, потрогать?
В.Михеев
―
Могли увидеть и потрогать внешне. Потому что внутренне это самые современные компьютеры, самая современная техника, и некоторая из них имеет до сих пор охраняемые параметры на сегодня. Поэтому те, кто допущен, они это дело посмотрели.
А.Нарышкин
―
То есть, сфотографироваться на МАКСе рядом можно было?
В.Михеев
―
Можно было сфотографироваться.
А.Нарышкин
―
И можно было внутри покопаться и порыться?
В.Михеев
―
Ну, это боевая техника, наверное, покопаться в ней мы не хотим, в нее уже введены боевые программы, применение ее в современной радиоэлектронной войне, потому что каждое лишнее участие, наверное, может быть чревато.
А.Нарышкин
―
Вы сказали, что часть техники потом отправилась в ВС. То есть, можно было на МАКСе развернуть какие-то радиокомплексы?
В.Михеев
―
Она была развернута.
А.Нарышкин
―
И работала?
В.Михеев
―
Она была приведена в рабочее состояние, стояла с поднятыми антеннами, с включенными системами. Только мы говори мо том, что те, кому по долгу службы положено заниматься этим, и уважаемый министр торговли Мантуров, и Сергей Викторович Чемезов знакомились в полном объеме с этой техникой, побывали внутри.
А.Нарышкин
―
Что сказал Мантуров?
В.Михеев
―
Мантуров сказал, что это самая современная техника, и она заслуживает очень большого внимания. Тем более, он был не только на статической стоянке, он очень внимательно осмотрел и нашу экспозицию – это огромный павильон, там порядка двух тысяч метров, где было представлено свыше 450 различных, самых современных объектов, которые заслуживают внимания. Это и техника радиоэлектронной борьбы и огромное количество авионики, интерактивной, - скажем так. Техника самого различного назначения. Потому что концерн это достаточно серьезная организация, 94 крупных КБ, НИИ, серийных заводов, которые от разработки до полного воплощения в серии эту всю технику выпускают. Поэтому мы показали все, чем оборудованы самые современные наши самолеты и вертолеты. Мы показали шлемы летчиков, интерактивные, которые не только выводят информацию на экран этого же самого шлема, но также следят за состоянием летчика и как бы летчик включается в систему управления вертолетом.Я и на выставке говорил, что инновационные вещи в чем заключаются? – на самом деле уже самолет или вертолет учитывает психомоторное состояние каждого пилота. Один самолет будет выполнять кульбиты по одному, а если там будет летчик более сильно подготовленный, то это совершенно изменится. То же самое по применению оружия. То есть, это уже как бы такие интерактивные вещи, интерактивные машины.
Мы показали самое современное оборудование навигационное, самые современные прицелы, системы управления оружием на сегодняшний день. Показали так называемые «стеклянные кабины», то есть, рабочее место пилота, которая из себя представляет набор многофункциональных дисплеев, на которые выводится любая информация, - летчик ее может вывести. Показали ручки управления, так называемый штурвал, которым летчик управляет самолетом.
А.Нарышкин
―
И это все было уже конкретно установлено на самолетах? Не просто кабины?
В.Михеев
―
Это были и макеты кабин и самолеты, которые стояли на статической стоянке, на которой стоял полный комплект нашего оборудования, самые современные – те же самые ручки, которые стоят на ПКФ – можно было ее потрогать и понять, как тяжел труд пилота, когда на пять пальцев руки приходится более 10 различных органов управления, кнопок, и каждая кнопка это отдельная система компьютерная, которая снимает ошибки, подстраивается под летчика, управляет различными видами оружия одна и та же кнопка, средствами наведения.Сам штурвал, сами устройства являются интерактивным органом, через который летчик опосредованно включается в контур вертолета – кроме шлема это ручка, костюм летчика, и так далее, - это все делает его одной системой «человек-машина», и соответственно, значительно увеличивает возможности летательных аппаратов.
Мы показали оборудование для нескольких типов летательных аппаратов. Мы говорим, что один и тот же самолет, например, СУ-27, если сравнить СУЦ-27 какой-то одной итерации и Су-27 последней модификации, то боевые возможности этих машин отличаются в разы. То есть, современный самолет это современное оружие, современные системы управления, это совершенно принципиально новая вещь. То есть, самолет это как бы платформа базовая, а то электронное оборудование, которое в нем, определяет возможности этой машины.
А.Нарышкин
―
Мантуров и Чемезов наверняка были не самыми высокопоставленными гостями из российского руководства на вашем стенде. Путин тоже был в Жуковском?
В.Михеев: Наш концерн - 94 КБ, НИИ, заводов, которые выпускают технику от разработки до полного воплощения в серии
В.Михеев
―
Путин был в Жуковском.
А.Нарышкин
―
Но к вам не заходил?
В.Михеев
―
К нам не заходил.
А.Нарышкин
―
Почему вас проигнорировали, вы плохо рекламировали?
В.Михеев
―
Ну, наверное, нельзя так сказать. Наверное, есть какой-то план, согласно которому работает президент. Президент знает наше оборудование очень внимательно, о нем ему докладывалось не раз.
А.Нарышкин
―
А что бы вы Путину показали самое инновационное, что бы его точно порадовало?
В.Михеев
―
Наверное, Путину хотели бы показать, например, кабину самолета МС-21 и тот процесс импортозамещения, который там сейчас идет. Мы говорим, что мы начинали с 42-48% присутствия нашей авионики на борту МС-21, который в следующем году должен взлететь, но благодаря определенным санкциям мы надеемся дойти до 89% нашего оборудования.
А.Нарышкин
―
В каком году?
В.Михеев
―
Наверное, в следующем – мы так думаем.
А.Нарышкин: А 40%
―
это когда?
В.Михеев
―
На сегодняшний день 40% нашего оборудования на борту, наверное, в следующем году, мы думаем, до 80%, возможно. В силу того, что что-то по санкциям нельзя ставить, еще что-то. Наше оборудование одно из самых лучших в мире, мы концерн мирового уровня, это всеми признано. И не просто так. Были определенные – наверное, это нельзя назвать ошибками, - это движение, тренды, в том числе и в оснащении авионикой летательных аппаратов различных - и гражданских, в первую очередь, и военных, в том числе. Когда при предыдущем министре обороны на борт опадало оборудование французских, немецких фирм. Сейчас это оборудование естественным образом оттуда вытесняется нашей продукцией. Мы ставим свои прицелы, свои средства управления, свои навигационные системы, те же самые лазерные гироскопы, бесплатформенные, инерциальные навигационные системы – они стандартным образом заменяются. Причем, это всеми признано и самолетостроителями, что наши средства ничем не уступают этим аналогам, а некоторые средства, например, те же самые аварийные самописцы, они даже превосходят те средства, которые поставлялись, например, из-за рубежа.
А.Куренной
―
А ваши коллеги из США заходили к вам?
В.Михеев
―
Отличительная особенность этой выставки, наверное, что еще, - что все-таки предыдущие МАКС наши зарубежные партнеры представляли достаточно большое количество оборудования. Тетерь, наверное, в силу того, что по санкциям мы тоже запретили что-то привозить, они, на мой взгляд, представили какие-то голые стенды, достаточно неинтересные для специалистов, в том числе, для наших специалистов.
А.Нарышкин
―
Просто привезли рекламные буклеты, что ли?
В.Михеев
―
Ну, примерно. Наверное, обратный был тренд – специалисты многих фирм, в том числе и американские специалисты, журналисты, пришли на наши стенды знакомиться с нашим оборудованием.
А.Нарышкин
―
Шпионы?
В.Михеев
―
Ну, наварное, и такие тоже присутствовали. Отличительной чертой этого МАКСа является то, что на этом МАКСе нам разрешили, - это тоже процесс такой, вы же понимаете, государственные секреты никто не отменял – нам разрешили показать достаточно серьезное современное оборудование, в том числе и для того, чтобы показать, что мы являемся достаточно серьезной мирового уровня компанией. Поэтому мы показали ряд инновационных продуктов на этом МАКСе, поэтому многие американские ведущие – ну, обозреватели, представители прессы пришли познакомиться и на статическую стоянку и - ну, достаточно интересный интерактивный вариант беседы с иностранным журналистом, когда он задает вопросы, которые знает, наверное, только доктор и профессор, всю жизнь занимающийся этой тематикой. Конечно, можно понять, что он, кроме журналистики, наверное, еще является по совместительству специалистом какой-то более серьезной организации.
А.Нарышкин
―
Подрабатывает в разведке.
А.Куренной
―
В продолжение этой истории – говорят, что собирается в Черное море заходить американский корабль «Дональд Кук», недавно была история, когда они сильно удивились способностям наших самолетов в плане радиоэлектронной борьбы - глушилок. Помните такую историю?
В.Михеев
―
Да.
А.Куренной
―
Наверняка стояло ваше оборудование. Говорят, что мы сейчас практически лидеры в этом плане, в плане средств радиоэлектронной борьбы в мире. Так ли это? А если это так, в чем мы опережаем американцев?
В.Михеев
―
Ну, не хотелось бы говорить. Обычно хвалятся не на словах, а на делах.
А.Куренной
―
Но была история с этим кораблем – есть чем похвалиться.
В.Михеев
―
Здесь я хочу сказать на самом деле, что системы и средства радиоэлектронной борьбы традиционно в России развивались, им исполнилось аж 111 лет в этом году – мы отпраздновали такую дату, - со дня первого применения средства радиоэлектронной борьбы, и первым применил ее как раз Русский флот во время русско-японской войны, - как-то мы об этом уже с вами говорили. Но с тех пор мы привыкли себя в этой отрасли позиционировать очень серьезно по одной причине - потому что нам всю жизнь приходилось иметь дело с самым сильным в мире электронным противником. Мы говорили, что да, это наши американские коллеги, это наши европейские друзья, это Франция. Израиль, - то есть, ведущие государства, которые создают самые современные радиоэлектронные средства военного назначения, против которых на самом деле сложно чем-то воевать. А радиоэлектронная борьба, или системы и комплексы РЭП является тем самым, в том числе, несимметричным ответом. То есть, не нужно делать такое же количество оружия, не нужно строить такие же большие корабли, может быть, все-таки традиционно для нас наукоемкая отрасль, которой мы занимаемся – создать комплекс, который просто не даст возможности этим системам и средствам работать. И здесь на самом деле, поверьте мне, мы находимся на очень серьезному уровне и позиционируемся в мире хорошо.
А.Куренной
―
Мы еще всегда были славны тем, что давали не линейный ответ, и он часто был дешевым, казалось бы, лежащим на поверхности, а они до этого не додумывались. Сейчас что-то такое подобное есть?
В.Михеев
―
Мы уже говорили, упоминали о том, что на подходе является у нас целая плеяда новых систем и комплексов радиоэлектронной борьбы, которые будут работать по всем направлениям, в том числе, в области противоракетной обороны, воздушно-космической обороны – с точки зрения противодействия этим системам. Потому что, на самом деле, по большому счету мы находимся на пороге этой как бы электронной войны. И эта электронная война заключается в том, чтобы обеспечить информационное превосходство - неважно уже, у кого будет больше танков, самолетов. Главное – у кого эта техника будет работать по-настоящему. И, наверное, можно сделать так, что один комплекс или система радиоэлектронной борьбы просто не позволит работать ин одному, ни двум, ни терм самолетам и многим кораблям, которые у наших берегов окажутся.Поэтому у нас есть системы, средства, комплексы авиационные, вертолетные, наземные системы, средства корабельные, в том числе, самые современные, которые дадут, на мой взгляд, достаточно серьезный и адекватный ответ.
А.Ермолин
―
А не может так случиться, что - бац, у той и у другой стороны все зависло, и ничего не работает?
В.Михеев
―
Мы говорили, что система РЭП состоит из двух частей - радиоэлектронное подавление или поражение и радиоэлектронная защита. И в радиоэлектронной защите мы тоже занимаемся очень плотно. Вы понимаете, что если мы строим самолет, мы строим авионику, то есть, обеспечиваем самолет теми самыми органами чувств. То есть, современный летчик своими глазами видит поле боя на дальность в несколько километров. С большой высоты, наверное, можно рассмотреть 10 километров. А современное техническое зрение многоспектральное летательного аппарата видит вокруг себя на дальность 300-500, а иногда и более километров. Причем, видит в синтезированном диапазоне, где на фоне карты местности идет отображение от многих каналов, которые обеспечивают информацией летательный аппарат.Если мы будем подавлять радиолокационный канал, телевизионный, лазерный, оптический канал, у нас еще достаточно большое количество различных систем и средств, которые дублируют друг друга и работают в общем комплексе. Мы готовимся всерьез.
Например, те же самые навигационные системы – мы понимаем, что нужна высокоточная навигация, ни от чего не зависящая. Мы понимаем, что во время экстремальной ситуации не будет ни космической навигации, ни наземных ориентиров, и многие вопросы потребуют вообще автономности. Поэтому вся наша техника – на сегодняшний день авиационная, в ближайшей перспективе, есть уже у нас такие разработки, и установлены - это и наземная бронированная техника, которая будет обеспечена полностью автономными инерциальными системами, построенными, высокоточными, которые обеспечат применение в Арктике – Арктика тоже серьезное направление, где мы понимаем, что не будет там ни связи, ни ориентиров.
В.Михеев: Если сравнить СУ-27 одной итерации и последней модификации, то боевые возможности машин отличаются в разы
А.Нарышкин
―
А почему там связи не будет?
В.Михеев
―
Потому что там очень высокая напряженность естественного электромагнитного поля земли. Те же самые северные сияния – они практически выводят из строя аппаратуру, электромагнитные волны не распространяются в силу естественного возмущения атмосферы в этом высокой электромагнитной напряженности поле, - это раз. Второе – мы говорим, что там существует такое понятие, как озоновые дыры, это естественная космическая радиация, которая через какое-то время просто выжигает многие электронные устройства, они должны быть очень эффективные для этого. Поэтому практически все наше авиационное оборудование проходит тестирование и готово для употребления в Арктике. Потому что мы иногда летаем выше озонового слоя.
А.Нарышкин
―
Существовало мнение экспертов, может, это сомнительные эксперты, которые говорят, что если война будет между США и Россией, то она обязательно где-то в районе Арктики. А если мы там будем воевать, как мы это будем делать?
В.Михеев
―
Для этого мы и готовим то оружие со спецификой Арктики, которое позволит наши северные рубежи активно защищать.
А.Нарышкин
―
Готовы дать отпор американцам в Арктике?
В.Михеев
―
Наверное, нет, но мы всегда говорим, что держим всегда порох сухим и вся наша современная арктическая техника будет обеспечена, в том числе и нашими приборами, которые готовы работать в любых широтах.
А.Ермолин
―
Радиоэлектронный удар может привести к отказу систем не только навигационных, но основных, ключевых – управление механизмами, рулями высоты? Может такой удар привести к уничтожению воздушного судна, а не только лишить его зрения и слуха?
В.Михеев
―
Наверное, тогда мы говорим о каком-то СВЧ-оружии, то есть, какие-то снаряды, бомбы СВЧ, которые создают электромагнитный импульс, которые может вывести из строя аппаратуру. Ну, все страны над этим работают. Но опять же, это щит и меч - есть и защита и от этого, все современные летательные аппараты оборудуются средствами радиоэлектронной защиты, в том числе, от электромагнитного импульса достаточно серьезными. Требования все изложены в технических заданиях, мы их выполняем, вся эта техника проходит полный цикл испытаний, в том числе и от воздействия электромагнитного импульса.
А.Нарышкин
―
А что за история с российскими беспилотниками, которые сейчас разрабатываются, в том числе, КРЭТ принимает участие в их подготовке, которые смогут уничтожать американские Ф-35? СМИ некоторые ссылались на ваши заявления. Это что такое?
В.Михеев
―
Я так думаю, что, может быть, какая-то возникла путаница, но мир узок, поэтому специалистов в этой области много и каждый может себя каким-то образом возомнить в более широком смысле. Наверное, Ф-35 это новый самолет, достаточно серьезный – буквально первая база взяла его в полном вооружении. Для него испытывается только сейчас специальное оружие. Но говорить о том, что какой-то беспилотник разрабатываемый будет сражаться с этим самолетом – наверное, это, по крайней мере, некомпетентно и преждевременно.Но мы понимаем, что да, это наш потенциальный, скажем так, соперник в воздушно-космической сфере, и какие-то ответы, конечно, для этой машины мы просто готовим. По одной простой причине – мы должны работать и на перспективу. Так как весь мир все-таки стоит на пороге беспилотной авиации, то да, безусловно, с этим самолетом будут бороться, в том числе, и беспилотные летательные аппараты и боевые разведывательные, и радиоэлектронной борьбы. Потому что, в общем, век беспилотников настал – можно посмотреть в окно, и очень часто видеть какие-то летательные аппараты, всевозможные дроны народно-хозяйственного или игрушечного назначения.
А.Нарышкин
―
Я в Москве, честно говоря, не видел.
А.Ермолин
―
Есть, бытовые.
В.Михеев
―
Очень много.
А.Нарышкин
―
Это к которым камера прикреплена?
В.Михеев
―
Необязательно камера, туда можно прикрепить что угодно, потому что каналы управления существуют.
А.Нарышкин
―
Бомбу?
В.Михеев
―
А почему бы и нет?
А.Нарышкин
―
Замечательно. Продолжим программу после новостей и рекламы. Оставайтесь с нами.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Продолжаем программу. Интересный вопрос про Северную Корею: есть ли у Северной Кореи новейшее оружие, которым они угрожали, и если да, то примерно какого оно действия? нашим специалистам что-то известно про технический уровень оружия в Северной Корее? Они же периодически делают какие-то грозные заявления, не только про атомную бомбу.
В.Михеев
―
Единственное, что могу здесь сказать, что изолированное развитие никому не идет на пользу, в том числе, наверное, и Северной Корее. Поэтому иногда, когда специалисты долгое время развиваются в изолированном виде, то наверное, они делают заявления, потому что, наверное, многих вещей не знают, - ну, как из другого мира. Это раз. А второе – да, наварное, есть какое-то оружие, потому что неожиданность всегда должна существовать. Поэтому мы понимаем это. Они показали, что все-таки за это время они создали несколько принципиальных серьезных ракетных систем, которые способны доставлять оружие, в том числе, возможно, и массового поражения, на большие расстояния. Это на самом деле для такой небольшой страны, которая только недавно закончила – ну, в том историческом аспекте войну - достаточно серьезное продвижение в этом направлении. Поэтому, возможно, там и существует какая-то принципиальная возможность, ее никогда нельзя исключать. Поэтому мы, со своей стороны, наши специалисты, анализируют эту ситуацию и обязательно ведется разведка. Потому что хочу вам сказать, что система радиоэлектронной борьбы, которую вы анонсировали, она, в том числе, первая часть ее – это радиоэлектронная разведка, наличие или отсутствие тех или иных излучений в эфире, по которым определяется соответствующий тип или оружия, или систем наблюдения, связи, управления, против которых в дальнейшем и организуется радиоэлектронная борьба, радиоэлектронное подавление, теперь уже радиоэлектронное поражение.Поэтому я так думаю, что, конечно, мы не ждем каких-то таких – не хотелось бы дать каких-то неприятных сюрпризов, но здесь исключать ничего нельзя.
А.Нарышкин
―
Какие виды техники могут определить средства радиоэлектронной разведки, например?
В.Михеев
―
Любой вид техники. Потому что радиоэлектронная разведка это комплексная разведка, которая ведется по многим физическим полям практически во всем диапазоне радиоэлектронного спектра, начиная от оптики, самого верха и до ультра-сверхдлинных частот, где работают системы связи спецназначения. И работа в этом диапазоне каких-то средств, как правило, конкретно привязывается к конкретным устройствам, каким-то, которые используются для тех или иных функций связи, передачи данных, ведения наблюдения, управления оружием, ну, не будем широко, это будет слишком специфично для вашей аудитории, но это очень серьезно, практически это 100-процентное определение любого состояния экономики страны, вооруженных сил, боеготовности войск, наличие любого перспективного оружия, старого оружия – все это находится постоянно под таким радиоэлектронным колпаком, который позволяет соответственно готовиться и предпринимать адекватные меры.
А.Нарышкин
―
А наша радиоэлектронная разведка действует на какое расстояние от границ, на каком расстоянии мы можем что-то пощупать?
В.Михеев
―
Мы можем пощупать любого противника вокруг земного шара, или, как мы говорим, правой рукой почесать за левым ухом по одной простой причине – потому что волны распространяются вокруг земли, в том числе, и иногда легче послушать это по той волне, которая пришла к вам совершенно из другого направления, в силу особенностей распространения электромагнитных волн. Поэтому глобальная разведка всей территории земного шара и достаточно ближнего космоса.
А.Нарышкин
―
То есть, если мы хотим проследить, как американцы проводят военные учения у себя на полигоне, не обязательно к ним посылать самолет?
В.Михеев
―
Нет, конечно, не обязательно. Это можно выполнить и системами, средствами из любой точки.
А.Нарышкин
―
Из дома, из Москвы, на мониторчик?
В.Михеев
―
ну, утрированно, можно сказать и так.
А.Нарышкин
―
Прогресс – 21 век. Я в восхищении.
В.Михеев: Самолет – платформа базовая, а то электронное оборудование, которое в нем, определяет возможности машины
А.Ермолин
―
Капитан Колесников: «Насколько эффективна техника РЭП в контр-партизанской войне?» мы видим, что разные средства наведения, подрыва используют, я уж молчу про радиосигналы. У вас есть специализация для противодействия таким угрозам? И второй вопрос обратный: «Можно ли ожидать, что бандитские формирования современного типа в скором времени сами начнут применять такие средства, которыми вы владеете?»
В.Михеев
―
Наверное, всех секретов я раскрывать не буду, но всегда нельзя недооценивать потенциального вашего соперника, - не хотелось бы употреблять более серьезный термин. Поэтому мы всегда должны понимать, и мы всегда к этому готовы - что ваш визави, мы говорим, что он обладает всеми компетенциями во всех областях, которые представляют интерес для нас. Если мы говорим, например, о каких-то террористических угрозах, то да, современные террористические организации - и «Исламское государство», и любые другие, - они на сегодня обладают всеми видами оружия и авиацией, и бронетехникой и беспилотными летательными аппаратами, и флотом, - мы же видим, как это все происходит. Этот глобализм позволил им это применять, и многие специалисты переезжают туда и из Европы для применения какого-то оружия, которого у них нет, что-то делается за деньги, что-то за убеждения. Но, тем не менее, мы этого не исключаем.Поэтому мы говорим, что, наверное, настала пора, когда не только, например, тот же самый боевой самолет, СУ-34, должен быть оборудован полным комплексом бортового радиоэлектронного оборудования, комплексом обороны. Но на сегодняшний день, и мы уже это воплотили и работаем и дальше на этой тематике, говорим, что наверное, какие-то транспортные, военно-транспортные самолеты должны быть оборудованы. Потому что они могут выполнять работу где-то в районе границ, в районе каких-то неспокойных районов, оказывать помощь в каких-то миссиях международных, поэтому они тоже должны быть оборудованы защитой, например, от тех же самых ПЗРК, которые должны предотвратить трагедии подобные той, может быть, что случилась на Украине с этим самолетом, малазийским.
Поэтому однозначно мы такие средства разрабатываем, готовим, устанавливаем и предлагаем и для, в том числе, транспортных самолетов. Это объективно сегодня, просто это востребовано и мы такие комплексы показали, в том числе и на выставке, на МАКСе. Мы показали на МАКСе новейший вертолет, «Рычаг-кВ», постановщик помех, мы получили за него «Золотые крылья» МАКСа.
А.Нарышкин
―
А что такое «Золотые крылья»?
В.Михеев
―
Это номинация, которую определяет руководство выставки, присуждает различные премии. «Золотые крылья» это та оценка.
А.Ермолин
―
«Ника»?
В.Михеев
―
Ну, не «Ника».
А.Нарышкин
―
«Оскар»?
В.Михеев
―
Ну, скажем так – в этой области. Он так и назывался за инновационный продукт, который мы представили. И вторую «Нику», или второго «Оскара». Или вторые «Золотые крылья» мы тоже получили на этой выставке за инновационность, всецелостность экспозиции, где мы, грубо говоря, в нашем павильоне показали так называемый «глобальный борт», то есть, сам павильон представлял из себя внутренности самолета, где было установлено это радиоэлектронное оборудование, в том чисел оборудование, которое позволяет определить опасности для летательных аппаратов всех назначений, в том числе, для гражданского самолета мы предлагали оснащение, оно называется «Президент С», - мы понимаем, почему «президент», потому что все президенты всех стран оснащены подобным оборудованием. Думаю, не является исключением и наша страна. И это оборудование может устанавливаться на любые типы летательных аппаратов. И, наверное, не только на летательные аппараты, а в том числе, на тех же самых нефтяных платформах, наземных объектах, которые важны, которые нужно защитить от различных угроз, в том числе, террористических.Мы говорим, что если ИГИЛ имеет авиацию, значит, нужно защищать те же самые атомные электростанции от удара с воздуха, наверное, Если там имеются какие-то другие средства поражения, значит, надо защищать от этих средств. Борьба с этим оружием разрабатывается. То же самое, когда вы говорите про партизанские формирования, что они будут иметь? Они будут иметь некоторые подобные средства.
А.Ермолин
―
Типа ПЗРК. Какой физический принцип? В Афгане обстреливали тепловые ловушки.
В.Михеев
―
Мы же развиваемся, ничто не стоит на месте. Мы говорили о техническом зрении – любой современный самолет и вертолет российский оснащен этим техническим зрением, которое позволяет определить факт прицеливания по вам из любого типа оружия.
А.Ермолин
―
А отвести?
В.Михеев
―
Факт пуска ракеты, оповещение в автоматическом режиме полностью эту ракету отловит. Мы показывали на экранах, провели достаточно большое количество реальных пусков по реальному вертолету. Я всегда говорил и показывал – вы помните 42-й год, Т-34, конструктор Кошкин садится в танк и по нему стреляют снарядами? Точно так же и у нас, мы боевой вертолет привязывали на вышку, ставили во взлетный режим его, то есть, 80% максимала, и лучшие специалисты в области ПЗРК с разных сторон, из разных типов ПЗРК по этому вертолету стреляли реальными боевыми ракетами.Комплекс обнаруживал, включал противодействие, включались различные комплексы помех, в том числе, лазерная станция, оптические системы, радиотехнические, которые отводили эту голову и не давали ей подлететь ближе 200-300 метров, - ракета просто разворачивалась и уходила в обратном направлении, в сторону, на самоуничтожение.
А.Ермолин
―
Нам бы такие в Афгане.
В.Михеев
―
Да, были такие, но это было предыдущее поколение.
А.Куренной
―
Чем еще МАКС для КРЭТа запомнился, может быть, контракты интересные?
В.Михеев
―
Мое личное ощущение, что это был МАКС для специалистов. Раньше, предыдущие МАКСы, создавалось впечатление, что МАКС – ну, наверное, нельзя так говорить, это грубо, но какая-то такая «Ярмарка тщеславия», где все ходили и показывали/, какие они герои. А на этом МАКСе бросилось в глаза, что было очень много представителей таких серьезных стран, которые приехали и привезли с собой целую группу специалистов, или целый отряд специалистов, которые просто-напросто ходили и очень внимательнейшим образом, вооруженные техническими средствами – фотоаппаратами различными, ручками, блокнотами, просто собственными глазами и умом, и задавали массу вопросов, знакомились «до руды», хотели узнать, задавали вопросы и общались с нашими специалистами, конструкторами, заранее просили, чтобы мы осветили ту или иную тему. Запомнилось тем, что достаточно большое количество переговоров прошло на МАКСе, причем, не формальных переговоров, а именно переговоров специалистов в различных областях - радиолокации, авиационной радиоэлектронной борьбы, авиационных систем и средств навигации, управления, применения оружия. Вообще как бы самого широкого спектра.Вопросы были самые неожиданные. Большое количество было специалистов как раз из области радиоэлектронной борьбы. Приехали специалисты, на мой взгляд, мои беседы показали, которые каждый из них, наверное. Не один десяток лет занимался \этой тематикой. Задавались вопросы, которые не каждому специалисту понятны с первого взгляда. Видно, что на самом деле их заинтересовали те разработки, которые мы показывали, и они хотели, может быть сами уточнить для себя, туда ли они идут в своих исследованиях. Ну, это как бы это была больше работа ученых, чем «Ярмарка тщеславия».
А.Нарышкин
―
Вы говорите о представителях «серьезных стран» - это какие?
В.Михеев
―
Серьезные страны на сегодня это Индия. Китай, Иран, при всем уважении. Вьетнам. Это серьезные страны, которые развиваются в этом направлении активно.К.6 А результаты этих переговоров, может быть, контракты какие-то?
В.Михеев
―
Результаты этих переговоров, наверное, в ближайшее время будут каким-то образом анонсированы и объявлены в виде контрактов, заказов. Кто-то нам заказывает опытно-конструкторские работы, кто-то НИРы, кто-то серийные поставки, кто-то просит создать сервисные центры в их странах по обслуживанию техники, кто-то рассматривал вопросы модернизации ранее поставленной техники – я говорил, что начинка определяет эффективность современных средств, а не летающие платформы, все чаще и чаще.
А.Куренной
―
Но такие результаты есть?
В.Михеев
―
Конечно.
В.Михеев: Мы начинали с 42-48% присутствия нашей авионики на борту МС-21, которые в следующем году взлетят до 89%
А.Куренной
―
И в экономическом смысле это мероприятие для вас было интересно?
В.Михеев
―
Да, оно было очень показательное даже, я бы сказал.
А.Ермолин
―
Вы не испытываете неудобства - вот авиатехнику можно показать, как она летает. А вы не можете применить ваше радиоэлектронное оружие, чтобы его продемонстрировать?
В.Михеев
―
Честно говоря, мы над этим задумывались. И, наверное, на ближайшем в будущем МАКСе, мы всерьез подумываем, может быть сделать какую-то показательную вещь.
А.Нарышкин
―
Перформанс?
В.Михеев
―
Перформанс средств радиоэлектронной борьбы.
А.Нарышкин
―
Например, что это будет?
А.Ермолин
―
В Шереметьево у всех диспетчеров потухнут экраны.
В.Михеев
―
Ну, зачем, ну не надо. Наверное, это очень серьезно. Но различные системы и средства могут быть показаны, наверное.
А.Нарышкин
―
Но чтобы это было наглядно, для зрителей? Чем вы можете их удивить?
А.Ермолин
―
Зашел в салон – выкини «айфон».
В.Михеев
―
Мы показали, как работают системы защиты по телевизору. Мы подумываем, может быть, мы пустим какой-то боевой, грубо говоря, вертолет, оснащенный бортовым комплексом обороны и попытаемся его на МАКСе, когда он будет крутить свои бочки, обстрелять теми же самыми ПЗРК, о которых вы говорили.
А.Нарышкин
―
Ух, ты.
В.Михеев
―
Может быть реальными, может быть, электронными.
А.Нарышкин
―
А в идеале вертолет должен будет их всех отвести?
В.Михеев
―
Должен будет все отвести.
А.Нарышкин
―
Рискованно.
В.Михеев
―
Но эти ракеты могут быть радиоэлектронными. Но это будет достаточно интересно, потому что вертолет применит свой бортовой комплекс оборонный и видно будет.
А.Нарышкин
―
Зрителям понравится.
В.Михеев
―
Да, зрителем понравится. Он будет стрелять не просто тепловыми ловушками, которые сейчас отстреливаются ради эффекта, а он будет отстреливать их доопределенной программе и уводить электронную ракету в сторону.
А.Ермолин
―
Это было бы здорово.
А.Нарышкин
―
Слушатели спрашивают, а эти средства радиоэлектронной борьбы вредны для человека?
В.Михеев
―
Ну, жить вообще вредно.
А.Нарышкин
―
Импотентами не становятся?
В.Михеев
―
Все это заканчивается смертью – обычная жизнь. Понимаете, мы живем в такой век, когда у нас СВЧ-излучения находятся везде. Я тоже неоднократно говорил, что профессия летчика совсем вредная - приходится летать с перегрузками. Иногда, когда он петли крутит, его даже заставляют дышать различными воздушными составами, чтобы он не потерял сознание дольше. Иногда ему делают какой-то укол, чтобы он пришел в себя после «выпадения в осадок», как мы говорим – после очередной фигуры высшего пилотажа. Это с одной стороны. А с другой стороны, любой летательный аппарат это наличие огромного количества всевозможных СВЧ-излучений на борту. Ну, летчик защищен, у него специальный костюм, кабина оборудована соответствующим образом, стекла покрыты слоем золота токонепроводящего и он в этой капсуле летает.Да, хотелось бы, и мы стоим на пороге беспилотной авиации, - если мы уберем пилота с борта самолета, конечно, летательный аппарат приобретет совершенно новые функциональные качества, не надо будет обеспечить жизнедеятельность летчика, не надо беречь его от перегрузки, не надо думать, потеряет ли он сознание, сколько «ж» он может выдержать, и так далее. То есть, это значительно будет более продвинутая версия летательного аппарата, мы на этом пороге стоим. Сейчас уже есть беспилотники, но в ближайшее время их количество будет возрастать.
А.Нарышкин
―
Хочу вернуться к перформансам, о которых вы заговорили. Анатолий сказал про "айфон», который, возможно, будет выключен, если вы попытаетесь применить какую-то свою шутку. Есть такие разработки? Вот вы включаете какую-нибудь махину, установленную на КАМАЗе, и у всех ломаются «айфоны»?
А.Ермолин
―
Так Путин подходит, и у всех выключаются «айонфы» уже давным-давно.
В.Михеев
―
Ну, это ни для кого не секрет, конечно же, все это уже давно есть, и не обязательно это КАМАЗ. Это может быть просто…
А.Нарышкин
―
Путин?
А.Ермолин
―
Чемодан сотрудника личной охраны.
В.Михеев
―
Это может быть портсигар.
А.Нарышкин
―
Но это на время выводит из строя, а чтобы окончательно поломалось?
В.Михеев
―
Ну, мы же говорили об СВЧ-оружии, - наверное, да. Все наши современные средства готовы стрелять этим СВЧ-импульсом. Но зачем, мы же все человечны.
А.Нарышкин
―
В связи с МАКСом говорили про некие глушилки для «Аваксов» натовских - что это?
В.Михеев
―
Мы показали несколько типов таких глушилок, и для «Аваксов» и для других.
А.Нарышкин
―
Они летают?
В.Михеев
―
Они могут быть самыми различными. Мы показали автомобильный вариант, размещенный на одном автомобиле БАЗ, комплекс радиоэлектронной борьбы, который обеспечивает общение с «Аваксом» в интерактивном режиме. То есть, он разговаривает с ним и просит его не заглядывать за наши границы.
А.Нарышкин
―
И «Авакс» ничего не видит?
В.Михеев
―
Ничего не видит. Ну, мы его так создавали. Но он будет применен только тогда, когда возникнет в этом необходимость.
А.Нарышкин
―
То есть, он не в постоянном режиме защищает наши рубежи?
В.Михеев
―
Нет, это средство достаточно серьезное, которое стоит на дежурстве, им оснащены части и подразделения радиоэлектронной борьбы Российской армии.
А.Куренной
―
А кроме «Красухи» сейчас уже вторая есть?
В.Михеев
―
Есть вторая, четвертая «Красуха», комплексы «Москва», всевозможные.
А.Куренной
―
Вот об этом, пожалуйста.
В.Михеев
―
Каждый из этих комплексов выполняет свою функцию, которая ему предназначена. Например, комплекс «Ртуть-БМ» обеспечивает защиту личного состава на поле боя от снарядов и ракет с радиовзрывателями. Мы понимаем, что практически все современные боеприпасы оборудованы радоивзрывателем. Это тот взрыватель, который обеспечивает бесконтактный подрыв снаряда или ракеты на оптимальной высоте для максимального поражения какой-то земной поверхности, техники, живой силы, и так далее. И мы понимаем, что если снаряд с контактным взрывателем стандартно зароется в землю и взорвется, то у него будет радиус поражения 10 метров. Если он взорвется над окопом или над техникой на высоте 5-7 метров, то это будет тысячу метров квадратных. То есть, эффективность в сто и более раз может превышать. Для того, чтобы этот взрыватель выключить, соответствующая техника используется, которая обеспечивает дистанционный подрыв этих ракет и снарядов на безопасном расстоянии – они не долетают просто-напросто. И определённый радиус, порядка километра – этот радиус является недостижимым для этих ракет, они подрываются, не долетая.
А.Нарышкин
―
А о других средствах радиоэлектронной борьбы и Красухах» поговорим, думаю, в следующий раз, когда вы к нам придете в гости. Напомню, в студии был советник первого Генерального директора Концерна «Радиоэлектронные технологии» Владимир Михеев. Спасибо вам.
В.Михеев
―
Спасибо большое за внимание.