Российское военное судостроение-перспективы развития - Владимир Поспелов - Арсенал - 2013-07-01

С.БУНТМАН: Добрый вечер. Сегодня мы в несколько усеченном составе ведущих - Александр Куренной, Сергей Бунтман, Анатолий Ермолин в командировке – ему же хуже, не услышит Владимира Поспелова, члена Военно-промышленной комиссии при правительстве РФ. Мы говорили о флоте в отдельных деталях – с компаниями, верфями судостроительными, сейчас на флот 21 века российский попытаемся бросить обобщающий вэгляд и понять принципы, на которых будет строиться флот в ближайшие десятилетия. Корабли живут долго, если их не топят, усовершенствуются, и каждый раз мы закладываем основы надолго. Я прав?

А.ПОСПЕЛОВ: Я с этим абсолютно согласен. Потому что жизненный цикл корабля - любого, большой он или маленький по водоизмещению, это десятки лет. Сегодня мы для подводных как атомных, так и дизельных лодок, закладываем жизненный цикл с точки зрения его запуска в разработку и производство – это более 40 лет. Это было и по третьему поколению кораблей, которые мы строили с 70-80 гг., и этот подход сохраняется, поскольку это достаточно дорогое удовольствие – иметь сильный военно-морской флот, и он требует длительного жизненного цикла.

С.БУНТМАН: При этом надо начать жизненных цикл новых кораблей.

А.КУРЕННОЙ: Чтобы они не устарели. Технологии развиваются стремительно, наверное, за последние 10 лет сделано столько же, сколько за предыдущие 40 лет. Каким образом делаются прогнозы?

А.ПОСПЕЛОВ: Прогноз в целом развития ВС строится на базе ряда документов политических, утвержденных руководством страны. Это Военная доктрина, дальше ряд документов, которые из нее вытекают. Но в конечном итоге сегодня мы работаем в рамках мероприятий Госпрограммы вооружения до 2020 г., в которой очень серьезный раздел отведен ВМФ РФ. И этот раздел касается не только создания новых кораблей различны классов, которые должны приходить и уже приходят на замену выбывающего состава, этот раздел определяет в том числе поддержание действующего корабельного состава - это те корабли, которые сегодня находятся в составе ВМФ РФ.

По крупному могу сказать, что если говорить о вымпелах, которые несут атрибутику ВМФ, это более 800 кораблей и судов. Надо понимать, что это суда обеспечения, вспомогательный флот и боевое ядро. Которое определяет решение боевых задач, ближней и дальней морской зоне и в океане, это более 250 кораблей различных классов.

С.БУНТМАН: Это в целом флот?

А.ПОСПЕЛОВ: В целом. То, что мы имеем. И именно госпрограмма вооружений, которая была утверждена в установленном порядке в декабре 2010 г., указом президента и имеет свое развитие в рамках мероприятий, которые определяются постановлением правительства по гособоронзаказу – эти мероприятия проходят в соответствии с этим программным документом.

А.КУРЕННОЙ: Чуть конкретнее?

А.ПОСПЕЛОВ: Приведу пример – если мы говорим о поддержании боеготовности. Если еще три года назад у нас те корабли, которые находились в заводском ремонте или сервисном обслуживании, их число считали десятками, то в прошлом году более 500 кораблей и судов проходили соответствующие виды ремонтов – доковые, средние ремонты, средние ремонты с модернизацией и сервисное обслуживание. Этим я хочу сказать только одно – именно с 2012 г. мы вошли в ситуацию, когда мы проводим все виды технического обслуживания корабельного состава в соответствии со спецификациями, утвержденными на этапе проектирования кораблей. Это принципиальная вещь, и касается, в первую очередь, кораблей с ядерной энергетической установкой, учитывая все риски, связанные с их эксплуатацией. Я даже не трогаю составляющую морских стратегических ядерных сил. При любых финансовых возможностях страны именно эта составляющая и в 90-е гг., и особенно в начале 21 века и сегодня имеют гарантированное финансирование и очень жесткие требования по безопасности, поддержанию всех атрибутов, особенно атомных подводных лодок, в соответствии с ее спецификацией и решением боевых задач.

А.КУРЕННОЙ: А чего у нас не хватает? Основные векторы развития вы можете назвать?

А.ПОСПЕЛОВ: Основные векторы развития определяются теми концептуальными документами, которые сегодня приняты. По отношению к ВМФ, перед ним поставлен ряд задач. Задачи эти формируются в установленном порядке, как я понимаю, генштабом ВС, исходя из поставленных задач – опять же, из Военной доктрины, флотское руководство, главнокомандующий и его Генштаб делают расчет сил и средств, которые необходимы для решения их задач. А исходя из этих расчетов формируется постановка задачи по соотношению корабельного состава, то есть, сколько кораблей у нас атомных подлодок – это морская стратегическая составляющая. Обязательное сопровождение их – корабли обеспечения. Мало поставить на боевое дежурство атомный подводный ракетоносец с точки зрения решения задачи ядерного сдерживания, принципиально важно обеспечить места базирования и вспомогательный флот, который обязан обеспечить транспортировку боекомплекта. Очень большое внимание сегодня уделяется инфраструктуре.

И практически по всем другим составляющим ВМФ, я имею в виду морские силы общего назначения, суда обеспечения, этот расчет был сделан на научной основе, с помощью военных институтов и институтов, которые определяют задачи судостроительной промышленности с точки зрения ее военно-морской составляющей, по этому плану мы и работаем.

Прямо хочу сказать, что есть вопросы, которые требуют уточнения, и они постоянно рассматриваются на ВПКомиссии.

С.БУНТМАН: Уточнения в составе?

А.ПОСПЕЛОВ: Не только. Одна из главных задач ВПКомиссии в том составе, в котором мы работаем с 20 марта 2006 г. – это выход указа президента, который сформировал ВПКОмиссию, были определены цели и главные задачи. И одна из главных задач – формирование концепции, планов строительства, связанных с военной составляющей. В том числе планов по развитию ВМФ. Но это не только формирование планов, но и их сопровождение и контроль. И по всем этим направлениям, - поддержание боеготовности, замена выбывающего корабельного состава новыми кораблями, - а реально мы сегодня перешли к серийному строительству как атомных подлодок, так и кораблей ближне-дальней морской зоны, - то есть, мы все, мы на пороге.

То есть период с начала 90-х гг., он закончился, на мой взгляд, в 2011 г.

С.БУНТМАН: Период под названием «дай бог сохранить»?

А.ПОСПЕЛОВ: Нет, не так. Мы сохраняем только то, что имеет право на жизнь с точки зрения эффективности вложенных средств и решения боевых задач. Если мы приступаем к модернизации, допустим, многоцелевых атомных подлодок третьего поколения, то это я уверяю, эти лодки с совершенно другими характеристиками, которые позволяют резко повысить их эффективность при решении боевых задач.

С.БУНТМАН: Влияет ли это на численный состав, когда появляются более мощные единицы?

А.ПОСПЕЛОВ: На численный состав влияют с точки зрения ввода новых кораблей. Мы в прошлом году подписали акт о приемке по боевому ракетоносцу 955-го проекта, это не военная тайна, мы ввели его в боевой состав, - были определенные трудности при его создании, в том числе, на этапе сдачи. НО хочу сказать, что потенциал, который позволяет – а немногие страны в мире могут обеспечить весь жизненный цикл – проектирования, замысла, строительства, первого ремонта заводского, второго, продления и утилизации. По сути, кто имеет сегодня в составе атомные подлодки? - Россия. США, Англия. Франция. К этому подошел Китай, поскольку они занимаются, по нашей информации, продвижением этой тематики и имеют в составе ракетные атомные подлодки. Этим активно занимаются еще ряд страны, но они стоят на пороге 1-2 поколения. Вот четыре страны, которые имеют прямое отношение к тематике стратегических морских ядерных сил.

С.БУНТМАН: Принимаются серьезные решения - выход в Средиземное море, появляются оборонные задачи – на севере ледовый флот должен быть серьезным. Как это влияет на темпы и качество строительство кораблей?

А.ПОСПЕЛОВ: Вопрос многогранный. Немножко истории – на наш взгляд, взгляд судостроителей, корабелов, которые на протяжении десятков лет создавали на разных заводах, - мы четко понимаем, что конец 80-х гг. был в некотором роде золотой эпохой развития ВМФ ССССР. Да, была битва за океан в 60-70 гг., был брошен вызов, «холодная война», естественно, от государства требовался какой-то адекватный ответ. Я даже не говорю «симметричный», то есть, паритета мы, по большому счету, достигли только по некоторым направлениям. Мы не вышли на паритет с точки зрения авианесущих кораблей в том виде, в котором их сегодня имеют США. Франция, Англия реализует программу авианесущих группировок.

Но с другой стороны, мы решали задачу с точки зрения определенного противодействия в этом противостоянии. Это было реально, это сейчас озвучено в прессе. И тогда были развернуты группировки тех проектов, которые сегодня стоят на вооружении – были созданы атомные подлодки с ударным ракетным оружием, которые были в состоянии решить, при определенных условиях, в случае какого-то противостояния, боевые задачи.

И сегодня – да, мы не имеем сегодня полномасштабных авианесущих группировок, мы имеем «Адмирала Кузнецова», который несет боевую вахту. В тот период, в соответствии с заданиями руководства страны, шло массовое строительство и ракетных атомных подлодок, причем, реализовывались одновременно три проекта. Так получилось, что я участвовал в строительстве 941, его иногда называют «Акула» - это самая большая лодка с точки зрения ударно-ракетной мощи, с точки зрения водоизмещения – она вообще вошла в книгу рекордов Гиннеса – это был ответ, по сути, на тот вызов, который прозвучал с точки зрения морской составляющей.

Одновременно шли многоцелевые атомные подлодки – я помню 4 и до сих пор эти корабли стоят на вооружении, в том или ином количестве. А ряд из них подлежит ремонту и модернизации.

Вызов был брошен, и СССР адекватно отвечал. Были развернуты группировки с местами постоянного базирования на Средиземном море, это 7-я эскадра. Причем, она имела реально базы в ряде стран Северной Африки, в той же Сирии, были развернуты базы. Мы имели базу на кубе, куда могли заходить корабли дальнеокеанской зоны для обеспечения пополнения запасов и прочего. Атомным подлодкам не надо было заходить в эти базы, они имели практически неограниченную автономность с точки зрения обеспечения. Там все ограничивалось только запасами продовольствия, плюс физиологической возможностью человека ряд месяцев находиться в замкнутом пространстве и нести боевую службу. И вообще эти базы у нас были и в других странах Азии, той же Камрани - мы имели места, которые позволяли оперативно сопровождать и обеспечивать развертывание группировок.

Для каких задач? - начиная от мирных задач обеспечения безопасности мореплавания, а сегодня мы решаем задачи в Аденском заливе - борьба с терроризмом с пиратством, - это задача международная, между прочим. И там корабли и суда ряда стран – США, Англии, Франции работают и наши.

С.БУНТМАН: Наши проводят сформированные караваны, передают другим участникам операции.

А.ПОСПЕЛОВ: Эта задача поставлена президентом РФ, это международные взаимные договоренности, и эти задачи решаются. И насколько я знаю, наши российские моряки соответствуют тому уровню, который от них требуется. Это надводные корабли и это тяжелейшие условия. Я встречался с моряками, которые уходили с Тихого океана туда, с Балтики – это тяжелая служба, несколько месяцев в отрыве при определенных условиях, климатических воздействиях.

С.БУНТМАН: Насколько все это меняет перспективное строительство кораблей того или иного класса?

А.ПОСПЕЛОВ: Я понимаю, в чем суть вопроса - что мы должны увидеть в перспективе исходя из реалий, которые сложились в современном развитии науки, техники, морского дела.

А.КУРЕННОЙ: Меняете ли вы планы?

А.ПОСПЕЛОВ: Меняем. И это все отражается, конечно, на технических характеристиках кораблей, надводных и подводных. Сформирована задача на перспективу и на ближайшие годы, что изменилось в мире? Конечно, информационное пространство. Жизнь сегодня требует – появилось высокоточное оружие, и это принципиальный вопрос. Например, дальность высокоточного оружия требует четкого целеуказания. Ракета полетит туда, что ей вложат в мозги, а остальное дело техники. Так вот эта задача решена у нас на 4-м поколении многоцелевых подлодок и решается, завершается ее решение на надводных кораблях.

16 мая мы подписали приемный акт и передали флоту корвет проекта 20380, - это третий корабль. Он с системами высокоточного ударного оружия, имеет атрибуты приема соответствующего целеуказания – одним словом, этот корабль позволяет решать задачи, которые требует время, реальная обстановка, реальные вызовы. Поскольку корабль не появляется в таком виде, потому что кому-то что-то хочется – военным морякам или промышленности. Его тактико-технические характеристики формируются исходя из принципиальных вопросов конкретного противодействия на конкретную возможную угрозу.

Но при этом мы должны смотреть дальше, за горизонт. Рогозин всегда употребляет эти слова на рабочих совещаниях, - за последнее время в рамках судостроительной промышленности прошло около 5-6 совещаний. Это и руководство страны в мае собиралось, смотрело вопросы развития ВМФ. В чем они заключаются? Мы видим тенденции развития мирового военно-морского флота, видим появление бесконтактных технологий и это отрабатывается в тех локальных, по сути даже не локальных конфликтах. Мы видим, как это происходило в Югославии, как это происходит в Ливии, некоторые вещи происходят - в октябре мы встречались с французскими военными моряками в рамках работы военно-морского салона во Францию

Более того, мы посещали корабли Средиземноморской эскадры, включая даже тот большой десантный корабль, который у них называется «Мистраль», а у нас было принято решение два приобрести. Они нам все эти вещи популярно объясняли. То есть, мир идет к тому и скорее всего, военно-морское дело, что мы увидим войны, когда будет работать не просто дуэльная ситуация – корабль против корабля или эскадра против эскадры, а когда речь идет о появлении тех видов – ну, беспилотники в верхней полусфере. Да, отработана техника, но что мы видим? - мы видим не просто в мире эту тенденцию, мы видим ударные беспилотные летательные аппараты, которые решают задачи, неся на себе ударное оружие. Причем, оно может быть как ракетным, так и на других физических принципах. Мы видим отработку лазерных технологий реально.

Если в сове время президент США Рейган пообещал – не буду называть то слово, которое он произнес по отношению к СССР, - что мы должны, и развернул¸ скажем, придуманную теорию звездных войск - помните, эта страшилка звучала? Кстати, они пытались это сделать, но сегодня новый физический принцип: мы видим реально отработку боевых лазеров, как в воздушном исполнении, так и в морском – это реально происходит.

Мы видим разработки, которые касаются беспилотных подводных аппаратов. Причем, это не аппараты поискового типа с точки зрения – мы должны мину, условно, по курсу корабля, увидеть.

С.БУНТМАН: Сейчас мы прервемся и продолжим через 3 минуты.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Продолжаем программу. Мы вас прервали, пожалуйста, продолжайте.

А.ПОСПЕЛОВ: Спасибо, коллеги. Продолжу свою мысль о тех направлениях, которые не просто требуют осмысления, а это те задачи, которые сформированы и начинают решаться сегодня. То есть, развитие ВМФ, направления. Это высокоточное оружие, система военно-воздушной космической обороны, и реально в США проходят испытание этих комплексов. И мы понимаем, что такие задачи надо решать и нам. И подход к ним концептуально, в научно-исследовательских работах, НИИ и ОКРах будет реализован.

Я остановился на моментах, связанных с подводными дронами. Это направление тоже имеет свою серьезную перспективу, поскольку сегодня речь идет о создании подводных аппаратах с дальностью в тысячу морских миль. Способных решать, в том числе, боевые задачи, а не только информационные и разведывательные – то, что ранее решалось на кораблях, или мы пытаемся решать на кораблях 4-го поколения. Это общемировая тенденция.

Мы бываем на выставках и внимательно отслеживаем развитие ведущих стран, которые имеют серьезный современный флот. И развивают его.

С.БУНТМАН: Средства обороны от новых видов оружия?

А.ПОСПЕЛОВ: Любой вид вооружения - всегда есть воздействие и есть противодействие. Это и в бронетанковой технике мы видим, - не буду касаться этой техники, хотя вспомню историю - первый танк в советской России был сделан на заводе «Красное Сормово!», и ему дали название «Борись за свободу, товарищ Ленин». В этом плане судостроение России имеет богатые традиции, и мы с коллегами постоянно говорим, что это помогает нам взаимно обогащаться.

Основные направления нам понятны. Видим задачи, состояние и те задачи, которые требуют поддержание развития ВМФ. Да, у нас есть проблемы сегодня, они связаны, в том числе, с возможностью судостроительной промышленности. Не секрет, что за последние 20 лет был в определенной степени потерян кадровый потенциал. Скорее даже профессионально подготовленных рабочих. Сохранен, на мой взгляд, и это подтверждается результатами проработок, потенциал научно-технологический, проектных бюро, - там меньше потерь. Но наука всегда была более - может быть, немножко не хватает научного задела, но и эта задача постоянно ставится руководством ВПКомиссии.

Последнее совещание, которое Рогозин проводил в Питере, в двух институтах, определяющих облик гидроакустических вооружений «Океанприбор» и «Гидроприбор», морское подводное оружие - это торпеды различных классов, минное вооружение, тральное, - все, что касается подводной части.

И мы считаем, что сегодня мы должны иметь и создавать тот научный задел, который позволит выйти на создание кораблей за горизонтом 20-го года. И вот тогда уже будут решаться задачи основных направлений.

С.БУНТМАН: Мы уже говорили о пока еще невозможности перейти на новые технологии и методики строительства кораблей. Так что, догонять, или решать задачу более остроумным способом?

А.ПОСПЕЛОВ: Есть вещи, которые объективно не перепрыгнуть, что сегодня мы четко понимаем? Мы ведем направление судовой ядерной энергетики. Мы резко повысили ресурс судовых ядерных реакторов, ушли от перезарядок, стоим на пороге до среднего ремонта – эти технологии отработаны, это шаг вперед с точки зрения жизненного цикла корабля – уйти от перезарядок, а это достаточно дорогие и трудоемкие операции, и ряд других вещей, которые определяют архитектуру и боевые возможности корабля - это радиоэлектронные комплексы, системы вооружения, которые напрямую повлияли, по большому счету, на водоизмещение кораблей.

Сегодня тот же корвет ближнеморской зоны, с водоизмещением чуть больше 2 тысяч тонн, 2.200, решает те задачи, которые раньше решались, тоже с ракетным оружием, эсминцами с водоизмещением более 6 тыс. тонн.

С.БУНТМАН: Получается, втрое?

А.ПОСПЕЛОВ: Да. За счет чего? Элементная база, по которой да, мы пока проигрываем, - надо признать. Мы проигрываем сегодня в радиоэлектронной компонентной базе - это напрямую сказывается на боевых возможностях радиоэлектронных комплексов. Поставлена задача. И она решается в рамках развития электронной компонентной базы. Там есть нюансы, которые касаются и космоса, и флота со всеми вытекающими последствиями. \Приведу простой пример: посещая «Океанприбор» мы показали руководителю ВПКомиссии Рогозину стенд, на котором стоял гидроакустический комплекс для наших российских подлодок. И был приведен пример: половина этой комнаты, предыдущий старый вариант этого комплекса, который мы ставили в начале 90-х гг. - сейчас стоила порядка 50, а раньше - 150, - понимает, что происходит?

С.БУНТМАН: А надо еще более компактный?

А.ПОСПЕЛОВ: Да, и мир к этому идет. Но мы проскочили период, когда мы ходили с телефоном, который весил как хороший ящик. Сегодня мы все ходим с другими аппаратами, и вопрос информационной связи для жителей земли решен реально.

И еще - вообще возможности ВМФ определяются не только корабельным составом, местами базирования, не только боевой подготовкой флотских экипажей. Они определяются совокупностью видов и родов войск, что сегодня корабль даже в ближнеморской зоне? Это орбитальная группировка, воздушная поддержка с точки зрения целеуказнаия, это системы связи, которые берут на себя и береговую часть и в принципе, мы отрабатываем – в прошлом году был ряд тренировок, когда мы при возврате кораблей с Аденского залива, где они несли боевое дежурство, - отрабатывали задачи. В масштабе реального времени отрабатывали прохождение, что происходит в реальности. И получали сигнал с точки зрения целеуказания тот пакет, который необходим для формирования предстартового полетного задания, предстартовой подготовки конкретного ракетного оружия.

А.КУРЕННОЙ: Вы сказали, что поставлены три новых корвета.

А.ПОСПЕЛОВ: 16 мая подписан приемный акт третьего. При этом этот корвет будет демонстрироваться 3 июля – наверное, он уже стоит у пирса, когда открывается 6-й военно-морской салон в Санкт-Петербурге - он будет демонстрироваться и российским посетителям и нашим иностранным партнерам.

А.КУРЕННОЙ: Это третий корабль какого класса?

А.ПОСПЕЛОВ: Я участвовал в церемонии закладки этих кораблей в 2002-2003 гг. Очень тяжело шло создание головного корабля. Там десятки прорывных ОКРов по ракетным комплексам, по всем корабельным системам. Которые определяют боевую и ударную мощь корабля. На первом этапе, учитывая ряд объективных обстоятельств, - конечно, финансирование кораблей, особенно головного, шло не теми темпами, которые соответствуют классической технологии судостроения. Это касается не только корвета, это коснулось и фрегата, даже наших стратегических подлодок. Сегодня у нас эти лодки уже серийные, класса «Борей», находятся на испытаниях в море. И я уверен, и это наша задача - ввести их в состав ВМФ. В соответствии со всеми требованиями спецификаций. Если в спецификации записан определенный набор требований ВМФ, которые выданы в тактико-техническом задании, он должен без всяких оговорок со стороны промышленности по всем аспектам быть решен. Это требование было высказано. Хотя головные корабли, бывали моменты, когда по ряду причин они сдавались, может быть, не на 100%. Это не значит, что корабль не боеготов. Почему это происходило? Мы вынуждены были с конца 90-х гг. немножко изменить классическую схему проектирования и строительства головных кораблей. Если раньше вся система СССР была построена на строительство атомной подлодки 3-го поколения, то перед тем, как этот комплекс попадал на головной – пусть это гидроакустический комплекс, навигационный или ударно-ракетный – он проходил практически полную отработку или на опытных кораблях, или отрабатывался на наземных стендах.

По ряду причин, - большую роль здесь сыграли объемы финансирования, - опытные образцы пошли на головной корабль. И мы были вынуждены на головном боевом корабле практически проводить приемку этих ОКРОв, которые раньше приходили на корабль в готовом виде. Это коснулось и подлодок, поскольку мы не смогли сдать головную многоцелевую лодку «Ясень». Но с другой стороны, прямо скажу, на том же «Ясене» более 30 ОКРов, определяющих весь комплекс корабля.

С.БУНТМАН: Хотелось бы, чтобы вы рассказали про морской салон.

А.ПОСПЕЛОВ: С 3 июля он открывается, это 6-й по счету. 4-го – официальное открытие. Экспозиция развернута, по нашей информации, и более того, я завтра туда выезжаю работать и готовлюсь к приезду Рогозина – и на выставку, и для проведения ряда совещаний, связанных, опять же, с судостроением.

А.КУРЕННОЙ: Есть ли нам там чем похвалиться?

А.ПОСПЕЛОВ: Немножко истории расскажу, с чего началось. Дея военно-морских салонов международных в России стала витать в умах корабелов, структур, которые отвечали за судостроительную отрасль, еще в середине 90-х. Но нужен был какой-то импульс. И этот импульс мы получили в 2000 г., когда началась подготовка к 300-летию Петербурга. В этот момент в этот формат очень четко вписался 1-й военно-морской салон, и тут сошлись несколько исторических моментов, что такое Санкт-Петербург? - город российской морской славы, город корабелов, практически всех наших проектно-конструкторских бюро, как подводных, так и надводных. Город разработчиков всех основных комплексов корабельных вооружений, в конце концов. Город даже ракетной отрасли.

Естественно, когда мы провели 1 салон, он перешел в плоскость постоянно действующего. И очень удачно получилось - еще формат географического положения. «Ленэкспо». Выставочный комплекс, все представители там, стенды развернуты. Рядом - территория Финского залива, Морского вокзала, корабли стоят в шаговой доступности. Ржевка – мы туда возим с 1-го салона иностранные делегации, и все с радостью едут. Я ни на одном из салонов не видел практически показа, отработки корабельных характеристик комплексов.

9 комплексов мы будем показывать в эти дни на Ржевке, и на первом салоне показали. Причем, не просто комплексы, созданные в 70-80 гг., - мы с первого салона практически стали показывать те орудия, которые даже еще у нас на вооружении не было - АК-100, корабельное орудие, которое пошло в серию на корабли, которые стратегическим партнерам поставили, сегодня мы эту серию запустили. То есть, мы показываем современное вооружение.

Для нас примером, когда мы готовились, - исторически это считается самой продвинутой военно-морской выставкой – «Евро-Новаль» в Ля Бурже. Там блестящая стендовая часть, - отработка, переговоры. Все отработано намного раньше, чем мы начали. Но чтобы посмотреть корабли Средиземноморской эскадры, нас сажали в самолеты и везли. Мы летали три раза. В Тулон лететь около 2 часов - расстояние.

А здесь уникальная возможность и мы ее здорово реализовали. Потому что вписаться в формат международного салона очень тяжело. Как только мы начинаем кому-то наступать на пятки с точки зрения сроков, мгновенно произойдет отток иностранных делегаций. Морской салон это укрепление традиций, - это не противостояние, это дружба, контакты с моряками, главами делегаций, приезжают и министры обороны ряда стран, главкомы.

Мы показываем судостроительные заводы, судостроительную мощность. Более того, мы проводим ряд научно-практических конференций с докладами о мировых тенденциях развития морских вооружений, тенденции развития корабельных вооружений, всего, что определяет, по сути, принципиальный инженерный облик корабля, который является сложнейшим инженерным сооружением в мире.

Несколько цифр о динамике, что было на первом салоне и что мы имеем сегодня. Участников: 319 на третий год, 449 - в этом году - и тех, кто подтвердил участие, и это четко выраженная тенденция. Но это не самое главное. Мы, начиная с 2000 г., несмотря на то, что было с точки зрения военно-технического сотрудничества, мы говорим - наши корабли конкурентоспособны, или нет. Если нет – значит, их никто не покупает. Так вот с момента 1 салона у нас были эпизоды поставки в Китай двух 956 эсминцев, отработанный вариант, мы поставили еще одну пару потом, а дальше пошли серийные поставки. Я даже не вспоминаю пакетную сделку, когда мы на авианосец закачиваем модернизацию с определенными трудностями - 3 июля у нас выходит из дока и идет на этап завершающих испытаний в Северодвинске.

Были подписаны серийные поставки дизель-электрических подлодок, и сегодня идет реализация контракта. Сначала мы поставили в Китай, сейчас поставляем во Вьетнам. Параллельно идет ремонт кораблей, которые были построены во времена СССР и отправлены в ряд стран. Сегодня на Северной верфи заканчивается ремонт с модернизацией третьей пары кораблей, которые были поставлены в свое время в Алжир, причем это ремонт с модернизацией. Параллельно идет поддержание корабельного состава тех же Индийских ВМС с точки зрения группировки дизельных подлодок 877АКМ, ремонт с модернизацией. Они получают сегодня в рамках действующих международных соглашений - а там есть серьезные ограничения: дальность ракетного оружия 300 километров, - они получают корабли с совершенно новыми боевыми возможностями и Россия не выходит за рамки международных обязательств: это наши стратегические партнеры, они имеют право на защиту национальных интересов с точки зрения конкретного военно-морского флота.

Мы занимались предметно салонами, под руководством тогда председателя Клебанова, а я был у него заместителем, - мы тогда очень плотно поработали, и я приезжаю каждые два года на салон и смотрю, что этот труд даром не пропал – по всем аспектам.

А.КУРЕННОЙ: Отлично. Вопрос по структуре отрасли в целом. У нас успешно функционирует Объединенная судостроительная корпорация. Планируется ли дальше развивать это дело, что-то еще туда включать?

А.ПОСПЕЛОВ: Докладываю: с конца 99-го года, - я припоминаю эту первую постановку задачи, вице-премьер руководителей пяти оборонных агентств, включая Российское агентство судостроения, которым я руководил 5 лет, с июня 1999 по март 2004 г., тогда функции оборонного агентства были переданы другому федеральному органу. Наверное, это было справедливое и правильное решение. И была поставлена задача реформирования. А до этого, с точки зрения федеральных органов, наверное, 9 организаций было до агентства с регулярным циклом год-полтора. Этот косяк шел, вымывались кадры. Но это история. Мы это дело пережили и была поставлена задача: соединить то, что осталось нам от СССР. И мы начали подготовку структур.

И до момента ликвидации по факту Агентства, сначала мы решили пойти по такому пути: любая реформа должна не навредить, что для нас было объективно в 2000 г. - формирование интегрированных структур на базе головных предприятий морского приборостроения. За основу мы взяли хорошо забытое старое: во времена СССР тоже были попытки реформ, включая и Оборонно-промышленный комплекс - в свое время действовали в СССР научно-производственные объединения, они были заряжены на свои направления – гидроакустика, «Океанприбор», и к нему были включены серийные заводы – разработчик, головной образец и кидали в серию, а серии были большие.

И мы решили немножко вернуться и создали, в первую очередь, Концерн морского приборостроения. Все они сегодня действуют, имеют довольно неплохие экономические и производственные результаты.

И дальше стали подходить, уже в 2006 г. другие федеральные органы – а что делать с судостроением? То частный капитал на Балтийском заводе – он уже реально был акционирован и там была только государственная акция, 20 или 18% северная верфь, тоже в основном частный капитал. То есть, практически процессы акционирования привели к тому, что судостроительный комплекс был растянут под свои задачи

Я абсолютно за принцип частно-государственного партнерства. Но тогда предыдущие владельцы ставили другую задачу - максимально быстрое получение прибыли. Осмотрелись и решили – пора создавать единый кулак сточки зрения судостроения, судоремонтных мощностей. В результате 20 марта появился указ президента. Главная задача: обеспечить поддержание и развитие научно-технического и производственного потенциала судостроительной отрасли. В этом указе оказались все судостроительные мощности, плюс мощности, которые находились на балансе Минобороны, судоремонтные заводы ВМФ вышел указ, пошла процедура.

По ряду причин мы пока не получили, но надеемся, что получим, - тут комплекс причин, почему мы не получили эффективности. Есть серьезная критика со стороны руководства – заменен руководитель и назначены новые руководители и президент Путин в Сочи жестко предупредил, что пора получать результат. Потому что это не просто механическое объединение мощностей. Туда пошли реально бюджетные средства на развитие производственного и другого потенциала.

С.БУНТМАН: В чем причина, что не удается достичь эффективности? Структурная или это менеджмент?

А.ПОСПЕЛОВ: Мне кажется, это люди. Принципиальный вопрос – люди. Любую идею, хорошую и плохую, можно по-разному реализовать. Можно в плохой идее нивелировать недостатки получить чуть лучше, чем хотелось. И можно хорошую идею - ну, скажем, определенными подходами свести «на нет» - человеческий фактор.

Но при этом сегодня что мы можем и не можем. Еще раз заявляю – мы сегодня можем реализовать разработку, строительство любого корабля - с точки зрения тоннажа. Эту задачу мы решили в рамках НИРа, а все остальные классы кораблей мы реально строим и реально видим – что по подводной составляющей, что по надводной.

Поставлена задача выйти на океанскую зону с новыми кораблями, она сформирована в рамках ГПВ. Слабые места - моральный и физический износ основных производственных комплексов судостроения. Это не только судостроения, это касается и авиации, - думаю, мои коллеги меня простят – это исторический факт.

Что в этом плане делается – начиная с 2010 г. по нарастающей идут финансово-бюджетные средства на техническое перевооружение. Задача резко сократить сроки строительства, - у нас есть оптимальные технологические графики и по подлодкам, и по надводным кораблям. Недопустимо сегодня стоить корвет 5-6 лет, - ему красная цена 36 месяцев. Но для этого надо перевооружить производство. Обеспечить соответствующую производительность.

На Северной верфи мы уже практически перешли на цифру, то есть, ведем проектирование в 3Д, но им проще - у них одна калитка между заводом и проектным бюро, практически это одно целое, хотя разные юридические лица. И это позволяет надеяться, что мы сократим скрои проектирования, строительства и, в конце концов, понимая, что мы сегодня абсолютно справедливо подвержены критике Минобороны по линии судостроения – правильно нас критикуют. Даже в прошлом году из более 500 кораблей, заявленных в судоремонт, 157 кораблей было в долгах. Конечно, министр обороны справедливо нам сказал: надо исправляться. Мы исправляемся.

С.БУНТМАН: Спасибо большое. Желаю успехов российскому флоту на многие десятилетия вперед.