Вадим Казаченко - Аргентум - 2008-02-17

А.ПЛЮЩЕВ: Ужасно все время переживаю, честно говоря, когда голос Дмитрия Борисова заставляют врать. Вдвое больше переживаю, когда это заставляю делать я. Потому что эта наша заставка… надо что-то придумать – что-то с одной Ларисой Ясногородской или одним Александром Плющевым. Я сегодня, как вы догадались, в одиночестве в смысле ведущих. Потому что Лариса, к сожалению, приболела. И я, пользуясь случаем, передаю ей привет и пожелание скорейшего выздоровления. Точное московское время – 0 часов и уже почти 11 минут. А в гостях у нас сегодня Вадим Казаченко. Вадим, привет.

В.КАЗАЧЕНКО: Добрый вечер, Саша. И можно, я воспользуюсь случаем и сразу передам привет своей маме в Ивантеевку? Ведь она сейчас у радиоприемника и не спит в этот поздний час.

А.ПЛЮЩЕВ: А как зовут маму?

В.КАЗАЧЕНКО: Галина Васильевна. Галине Васильевне Пышной и всем моим родственникам там – в Ивантеевке, в Щелково, в Пушкино, во Фрязино. В общем, всему Подмосковью, в том числе и городе Королеву, который по дороге расположен. Это связано с тем, что и многие участники моего форума сейчас собрались и смотрят видео0трансляцию и слушают наш эфир. Итак, доброй ночи.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, действительно, если вы обладаете Интернетом, то вы можете еще и посмотреть, а не только послушать. Видеотрансляция идет на сайте plushev.com/video. Я пригласил сегодня Вадима не только потому, что у него есть новый диск. Вообще всегда есть о чем рассказать. И прошлый наш эфир два года назад не оставил никаких сомнений в этом. Я позвал его вот почему. У меня еще с того эфира была мысль о том, чтобы позвать Вадима как свидетеля эпохи – с одной стороны, мрачной, с другой стороны, потрясающе романтичной эпохи конца 80-х – начала 90-х, становления, зарождения и, может, некоторого расцвета отечественной поп-музыки, того, что мы сейчас называем попсой. Я начал перебирать в уме, когда стало понятно, что ты придешь и, может, даже будешь о чем-то рассказывать на эту тему, я стал перебирать, сколько вас осталось тогдашних. Пытался вспомнить. Значит, кто? Юра Шатунов, осколки «Миража» многочисленные, Татьяна Буланова, Олег Газманов, вот и все, тут я и затормозил. Есть еще-то кто-то?

В.КАЗАЧЕНКО: Таня Овсиенко. Ну, это осколки «Миража». О том речь и идет, что осколки. Ну что, Разин. Он ведь постоянно где-то появляется.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет-нет, он депутат Госдумы. И то, по-моему, сейчас уже нет. Или депутат?

В.КАЗАЧЕНКО: Депутат. Тем не менее, летом прошлым, полгода назад «Дискотека 80-х» в Туапсе на берегу Черного моря приезжал Разин и что-то пел.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, ну это, знаешь, как шахматисты, которые уже закончили играть, а потом приезжают я не знаю куда – в пионерский лагерь, в колонию, куда-то там и устраивают сеанс одновременной игры. Это же все…

В.КАЗАЧЕНКО: Михаила Муромова мы опять недавно увидели. Саш, ведь это была как раз та эпоха, это был, наверное, самый бурный расцвет, потому что все-таки 86-88 гг., когда еще была крепка та структура, которая называлась Советским Союзом, все-таки, наверное, «Яблоки на снегу» и «Белые розы» - эти песни остались каким-то таким символом. Потому что если вспомнить то, что выпадало уже на мою долю… август 91-го – в Москве путч, Горбачева арестовали в Фаросе, в это время в Полтаве записывалась песня «Больно мне, больно». И вот сейчас, когда на концертах вместе со зрителями мы иногда как грянем «Больно мне, больно», мне все время хочется после песни сказать – да, вот если бы тогда собрать вот эту массу в одном каком-то городе и спеть такой припевчик массовый, наверное, песня работала бы совершенно по-другому.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, ты понимаешь, а было же людей легион. Вот я сейчас тоже начал вспоминать – а кто не выжил. Конечно, всех не вспомнишь ни в жизнь. И я думаю, что все оставшееся время программы можно посвятить тому, чтобы просто вспоминать. Слушатели накидают здесь, я уверен, больше на смс - +7 985 970 45 45 – кого они вспомнят. Я кого вспомню – смотри: «Маленький принц», Рома Жуков, группа «Сталкер». Ну тоже я не стал долго свой мозг…

В.КАЗАЧЕНКО: Ну видишь, замечательно. Андрей Державин – это теперь «Машина времени», клавишник. Скажем так, очень необычный такой переход. Не знаю, мне Андрей всегда нравился, нравились его песни, и поэтому, собственно, я не очень даже был удивлен. Он настолько музыкален, что его появление в «Машине»…

А.ПЛЮЩЕВ: Дело-то даже не в этом. Я вот хотел спросить – как ты думаешь, почему так мало коллективов выжили с тех пор. Или ты не считаешь, что мало? Вот если ты согласен с моей посылкой, что на самом деле остались-то мастодонты, а все остальные…

В.КАЗАЧЕНКО: Видимо, вопрос философский.

А.ПЛЮЩЕВ: А сегодня весь эфир будет философский.

В.КАЗАЧЕНКО: Как часто я люблю повторять, отвечая на многие вопросы, в том числе и на вопрос – где я, почему не видно, почему на телевидении не слышно и на радио не видно, - я обычно говорю: «Ребят, всему свое время». Ведь то, о чем мы говорим - именно эпоха зарождения нашего российского, тогда был еще советский, потом зарождался советский шоу-бизнес, - все было совершенно по-другому, все было гораздо проще, все было гораздо доступнее, я бы сказал не так структурировано, наверное, не так инкорпорировано, потому что сейчас куда ни ткнись, ты упрешься в такое-то музыкальное издательство, в такой-то телевизионный канал, в такую-то радиостанцию, которые работают в интересах определенной группы акционеров или определенной группы лиц, и поэтому, в общем-то, вхождение в этот круг сегодня бывает иногда легким, но с тяжелыми последствиями. Тогда все это было как-то стихийно. Тогда все происходило стихийно. И поэтому почему не дожили или занялись чем-то другим многие из тех, кто тогда активно занимался этим, это вопрос, конечно, все-таки личный к каждому исполнителю. Ну вот, я думаю, что просто когда упорядочивались эти структуры, а происходило это примерно году в…

А.ПЛЮЩЕВ: А мы об этом отдельно поговорим, если ты не против. Это, мне кажется, отдельный пласт такой. Я хотел немножко забросить в конец 80-х – начало 90-х и спросить тебя, как все начиналось. Не столько даже, может, у тебя, сколько у отрасли в целом. Я, например, помню совершенно фантастические истории – лет 15 назад мне в частной беседе один из бывших солистов группы «Ласковый май» рассказал, что чуть ли не Олег Газманов занимался тогда – при том, что он был дико популярен, - вынужден был фактически заниматься продажей мебели. То есть привозили мебель из-за границы, ее еще здесь не было просто, и здесь по каким-то каналам сбывали. То есть люди зарабатывали кто чем мог помимо сцены еще к тому же. Это правда было?

В.КАЗАЧЕНКО: Я, кстати, об этом впервые слышу – по поводу Олега…

А.ПЛЮЩЕВ: Нет-нет, я все могу путать. Я имею в виду величина такая.

В.КАЗАЧЕНКО: Ты знаешь, имена даже неважны, потому что была часть людей, которые очень быстро сообразили, что находясь в центре событий в стране, которая начинает валиться, я бы так сказал, можно совершенно нормально начать заниматься бизнесом и чем-то помимо непосредственно исполнения песен. Потому что тогда легенды ходили разные. Например, можно было услышать легенду о том, как Миша Шуфутинский, будучи реэкспортирован из Америки опять в Россию, куда-то поехал, и это были тяжелые времена, с деньгами начинались с наличными напряги, да и куда девать целые мешки денег, которые тогда со стадионов собирались? И были такие басни, что артист выступал иногда за пару вагонов…

А.ПЛЮЩЕВ: Мармелада.

В.КАЗАЧЕНКО: Нет, нефти. Нет, мармелада как-то – нет. Или за контейнер холодильников каких-то, которые потом, естественно, куда-то пристраивались, реализовывались. А ведь потом пришла середина 90-х – бартерные эти расчеты, сделки. Я однажды был свидетелем такой сцены. Мы прилетели в Ноябрьск в 1992-м году – ну, правда, не конец 80-х, но самое начало 90-х, шел второй месяц моих самостоятельных гастролей, - встретились в аэропорту с Юрием Лозой, который вылетал из Ноябрьска. Рядом с Юрием в комплекте стояло два или три огромных холодильника, которые он оттуда вывозил. Ну, я так понимаю, конечно, наверное, это был не гонорар за концерты, но какая-то, может быть, часть этого гонорара, которую можно было увезти не теми деньгами, что вот ты сядешь в самолет в Ноябрьске, и пока долетишь до Москвы, половина этих денег обесценится. Тогда ведь были такие времена. А вот если ты уже взял холодильник, то тебе уже есть что взять, и есть что привезти. По крайней мере, это вещь, которую можно потом реализовать. Кстати, вот поэтому, я думаю, что именно поэтому тогда было очень модным – в том числе и я этим пользовался иногда – большое количество золота на шеях тогдашних поп-исполнителей.

А.ПЛЮЩЕВ: Это инвестиции.

В.КАЗАЧЕНКО: Да, своеобразные инвестиции, поскольку деньги иногда в течение пары дней просто испарялись, потому что курс постоянно падал, рубль куда-то падал, ну а потом приходили и «черные вторники» или как там они у нас назывались. И Павловскую реформу мы пережили, обмен рублей. И, в общем, времена были очень и очень интересные, потому что для многих из нас это все было впервые. Но времена, с другой стороны, были и сложные, потому что можно было собрать целый стадион и, казалось бы, что ты должен заработать каике-то деньги… сегодня время такое, что основным мерилом как раз и является - сколько человек зарабатывает, не то, что он стоит сам, а сколько он зарабатывает или крадет или в результате каких-то махинаций получает. А ты мог отработать концерт, а наутро уже узнать, что ты отработал его практически бесплатно. Вот такие были забавные тогда времена. Так что я не знаю по поводу мебели и Газманова. Олега Газманова я видел в первые зимой 90-го года вместе с Родионом. Мы встретились в Таллинне на съемках программы «50 на 50». Не помню о мебели. Родион пел о собачке, по-моему, о пропавшей, Олег – в папахе, в шинели. Это был– «Есаул, есаул, что ж ты бросил коня…» А по поводу мебели - не помню такого.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, ну за 15 лет все уже можно забыть. Может, речь как раз шла о гонорарах, которые выдавали какой-нибудь импортной мебелью. Я не знаю, ну неважно. Главное – дух эпохи. Я тут сообразил, что я немножко украл тему другой нашей программы. У нас как раз зародилась программа про 90-е годы, и вот выяснилось, что я неожиданно плагиатом занялся. Ну ничего, ничего. Сами-то ничего придумать не можем – остается воровать, что делать… Мы сегодня вот что сделаем – мы сегодня еще упомянем и поговорим обязательно о новом диске Вадима Казаченко. Вадим Казаченко расскажет о новом диске Вадима Казаченко. Но мы будем сегодня его слушать всю дорогу. Поэтому я предлагаю прямо сейчас с него и начать.

В.КАЗАЧЕНКО: Хорошо. Но мы начнем не с первой композиции пластинки – мы начнем с номера 5 – это песня, которая называется «Ты – небо мое».

ПЕСНЯ

А.ПЛЮЩЕВ: Вадим Казаченко. Я сейчас читал, насколько это возможно, чат, который ведется на plushev.com/video. Мне понравилась там ужасно одна фраза – «Чтобы понимать, о чем он говорит, нужно было жить в то время». То есть многие люди уже не застали. Понимаешь, мы говорим с тобой фактически в междусобойчике. А есть целое поколение, которое этого не застало вообще. Напрочь.

В.КАЗАЧЕНКО: Да, ты знаешь, и с каждым днем, естественно, и ты и я, мы все больше понимаем, когда люди не знают, что это такое, вообще… Ты знаешь, с другой стороны, ведь все равно забавно приходя в который раз на радио или попадая в телевизионный эфир, давая интервью, вдруг рассказывать опять свою жизнь, спустя 20 лет практически, о занятиях эстрадой и вдруг начать отвечать сегодняшней молодежи, сегодняшним 20-летним о том, кто ты, откуда ты взялся. И, собственно, я сам себя очень часто ловлю на мысли, сколько бы в случайных журналах или где-то еще ты ни узнавал даже об известном тебе человеке каких-то неизвестных тебе фактов, все равно спустя годик или два ты опять наткнешься на его интервью и совершенно спокойно будешь опять читать те же ответы на те же вопросы, а потом даже можешь удивиться, что практически эти ответы не изменились. Я вчера буквально нашел в своем архиве журнал «Пульс» за 1994 или 95-й год, и если прочитать мое интервью, то, что я говорю сегодня, отвечая на многочисленные вопросы, ты знаешь, практически мои ответы за это время не изменились. То ли люди не меняются, на самом деле, то ли все принципы остаются теми же самыми. Ну, по крайней мере, понятия добра и зла, честности и искренности – эти вещи всегда остаются таковыми в любом веке, и поэтому главные ценности всегда будут одинаковыми.

А.ПЛЮЩЕВ: Шоу-бизнес поначалу создавал впечатление эдакого самопала, самодельные костюмы… Сейчас – небо и земля по сравнению с тем. Как ты думаешь, в какой момент, когда произошел перелом?

В.КАЗАЧЕНКО: Я думаю, что перелом произошел в той же середине 90-х годов, у меня впечатление такое, когда образовались первые большие структуры профессиональные, холдинги, которые разрастались, и, собственно, именно в то время произошел первый, более или менее качественный скачок, потому что пошли деньги. Они пошли, и наверняка ты сам должен помнить первую огромную предвыборную всероссийскую кампанию по выборам в Госдуму второго, по-моему, созыва – 95-й год, когда по всей стране поехали караваны артистов, которые призывали голосовать. Это из бюджета страны была вынута довольно крупная сумма денег, которая, собственно, без какого-то отчета вынималась из мешка…

А.ПЛЮЩЕВ: Из коробки из-под ксерокса.

В.КАЗАЧЕНКО: Это через год, Саша. А вот в 95-м это была вторая думская кампания, когда был первый вброс солидный больших денежных сумм. Ведь, понимаешь, все остальные суммы проходили через тех, кто это дело организовывал, дальше уже до артистов доходили их концертные гонорары, может, иногда удвоенные или утроенные, но не сравнимые все равно с тем потоком денег, который был спущен сверху, так сказать. Правильно, а потом через год – 96-й год, как это тогда, помнишь, называлось – «семибанкирщина» - как сделать так, чтобы вдруг все испугались Зюганова. Как будто можно было подумать, что Зюганов на самом деле собирался тогда выигрывать президентские выборы. В общем, я в это до сих пор не верю. Ну ничего – всех напугали, вот тогда и была коробка из-под ксерокса. Но понимаешь, я думаю, такие коробки ежедневно оттуда проходили. Именно после этого появилась возможность повышать профессиональный уровень чей угодно. Тогда уже появлялись офисы, мебель, машины, секретари. Соответственно, профессионализм начинал расти. Я считаю, что все равно это очень и очень хорошо, когда появлялись ребята, которые только вчера еще где-то набирались опыта – ну, например, рядом с Ваней Демидовым. Посмотришь сейчас – поколение тех, кто делал когда-то «МузОбоз», и тот же Андрей Болтенко, и тот же Саша Файфман, еще несколько человек, которые тогда кто корреспондентом был, кто оператором, - сегодня они уже такие люди маститые, продюсеры телеканалов, одни из тех, кто сегодня определяет лицо, например, Первого канала. Так что я думаю, что с середины 90-х.

А.ПЛЮЩЕВ: Кстати, как появились музыкальные продюсеры? Потому что по моим личным ощущениям, между самым первым ярким продюсером Андреем Разиным и последующей целой когортой – Айзеншписом, Матвиенко, кто там еще, - между ними прошла вечность, как мне кажется. И вот какая-то пустая вечность. Может, эти люди просто не светились, я не знаю. Как появились продюсеры?

В.КАЗАЧЕНКО: Как они появились… Я думаю, что они появились не без участия одного из самых информированных людей в нашем российском шоу-бизнесе. Все-таки не без участия Владимира Леонардовича Матецкого. То есть если мы проследим, что происходило в начале 90-х, то все знали в Москве, кто уже давно читает в оригинале английскую прессу – книги о шоу-бизнесе, журналы о шоу-бизнесе, кто в состоянии объясниться с иностранцами на ходу, кто в состоянии тут же перевести тебе статью или учебник какой-то по шоу-бизнесу. Это как раз был Владимир Леонардович. И поэтому, кстати, неслучайно один из первых именно продюсерских проектов Юрия Айзеншписа покойного – Влад Сташевский – он как раз появился в содружестве с Владимиром Матецким. Это была очень и очень плотная работа, и насколько я понимаю, довольно долгое время Матецкий и Айзеншпис плодотворно сотрудничали именно в области создания музыкальных проектов. Но, как говорится, все из шутки вырастает. Ведь легенда гласит о том, что проект и с участием Владика Сташевского появился как бы в шутку, когда Айзеншпис как бы в шутку кому-то сказал «Я кого угодно могу раскрутить».

А.ПЛЮЩЕВ: Любой, так сказать… возможны.

В.КАЗАЧЕНКО: Ну да. Хотя, ты знаешь, очень часто что происходило – ведь часто то, что пишут об артистах, то, что гласит иногда народная молва, это далеко находится от тех, кто принимает в этом участие. Я хочу что сказать – допустим, когда можно было и тогда, и сейчас прочитать массу ругательных слов каких-то по поводу того артиста или того – например, петь не умеет, еще там чего-то, что нам тут продюсер втюхивает… я тебе скажу, что общаясь с тем же Владиком Сташевским, - это совершенно нормальный парень с нормальной устойчивой психикой, правильного направления, который отдавал себе отчет, чем он занимается. Очень милый, нормальный в общении, без пафоса, без гонора. То есть совершенно не зазвездившийся или не звездный персонаж, что очень часто бывает у других людей вообще на совсем пустом месте. Ну, принимал парень участие вот в таком проекте, вот появился у нас такой продюсер, который создавал людей, работал с ними, очень многое вкладывал. И это был Юрий Айзеншпис. Да, хорошо, что такие люди стали тогда появляться. И ведь иногда узнавая, как работал тот же Айзеншпис со своими исполнителями, сколько души и сколько усилий он вкладывал во все это дело, я бы сказал, что многим его подопечным можно было бы просто по-хорошему позавидовать.

А.ПЛЮЩЕВ: Продолжаем слушать новый альбом Вадима Казаченко. Кстати, мы все-таки скажем название, да?

В.КАЗАЧЕНКО: Наконец-то мы сможем сказать, что в октябре 2007 года вышел альбом, который называется «Два берега одной судьбы».

А.ПЛЮЩЕВ: Я просто не хочу употреблять слово «последний», поэтому говорю «новый». Он новый относительно, но не последний.

В.КАЗАЧЕНКО: Да. Кстати, название альбома немножко перекликается с темой той песни, которую мы сейчас будем слушать как раз. Потому что это та песня, которая появилась самой первой в альбоме. Песня, написанная бывшим «фабрикантом» Александром Киреевым на стихи Ирины Семячкиной. Эта песня называется «Никто, кроме тебя».

ПЕСНЯ

А.ПЛЮЩЕВ: Это Вадим Казаченко в прямом эфире «Эха Москвы», и мы продолжаем о 90-х. Ваши вопросы на +7 985 970 45 45 продолжают поступать. Я вот что еще хотел спросить – какие нравы царили в поп-тусовке и есть ли разница сейчас? Ну, например, отношения между артистами, продюсерами, клановость – что-нибудь такое. Как все это развивалось и развилось?

В.КАЗАЧЕНКО: Как раз тогда, на мой взгляд, ничем особенным и не пахло. Ведь радость того, что мы все вдруг стали артистами, поехали на гастроли, нас вдруг стали показывать по телевизору, многих, - как-то мы ее делили между собой. Очень интересно и забавно было всегда наблюдать это на финале «Песни года» в кремлевском Дворце Съездов. Но, надо сказать, во-первых, тогда даже не было такого понятия, чтобы артисты или продюсеры ходили с двумя или тремя какими-то людьми угрюмого вида с наушниками и отталкивали коллег, чтобы нельзя было войти к кому-то в гримерку – просто подошел, постучал, вошел. Чтобы тебе вдруг кто-то дорогу прегради и сказал «Стой, нельзя! ну да, я вижу, что ты артист, но тебе туда нельзя» - вот этого всего, конечно же, не было. Самыми веселыми всегда были съемки финала «Песни года», поскольку кто попадал туда первый раз, тот практически ничего не помнил. Но радость от того, что ты попал в число тех, кого снимают в финале «Песни года», была таковой, что человек путешествовал по всем гримеркам, и настолько все было открыто, более радушно и… не знаю, как теперь сказать это… может, «демократично» - совсем не то слово, но все были гораздо ближе друг к другу. И вот человек проходил и всем наливал, и ему наливали, и я тебе скажу, что тот, кто первый раз попадал на съемки финала, он к концу первого и второго дня – обычно ведь два дня это происходило – практически ничего не помнил. Вот я, например, не помню, что там было в 93-м году. Зато я совершенно точно знаю, что на следующий год Леня Агутин ничего не помнил, потому что это была его первая «Песня года». Затем Валера Меладзе появился. Думаю, что у него тоже очень смутные воспоминания о тех годах. Ты знаешь, ничего такого – никакой клановости, все было гораздо более открыто, практически каждый мог подойти к каждому. Это не сегодняшнее время, когда… Да, иногда ты можешь подойти, но будешь чувствовать огромную дистанцию между собой и, допустим, если человек является владельцем крупного холдинга или крупным каким-то телевизионным чиновником. Вот в наше время эта дистанция чувствуется гораздо острее.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, мы заканчиваем уже обсуждение темы 90-х, есть и текущие вопросы. Но я все же хочу спросить вот о чем, тем более есть похожий вопрос от нашего слушателя Андрея из Реутова. Вот что хотел спросил я – ты не чувствуешь себя ретро-исполнителем, самое место которого в программе «Забытые имена»? а вот что хотел спросить Андрей: «Вадим, как вы относитесь к проекту – «Ты – суперстар» на НТВ? Хотели бы вы принять в нем участие?» Мне кажется, мы практически одно и то же спрашиваем.

В.КАЗАЧЕНКО: Практически одно и то же. И я уже много раз отвечал на этот вопрос. Да, я получал приглашение в августе-месяце поучаствовать в этом проекте, но поскольку у меня готовилась к выходу совершенно новая пластинка – 13 новых песен, ни одного римейка, ни одного ремикса, то как-то становиться под девиз этой программы – «Они забыты, а мы вам их сейчас покажем» - желания совершенно никакого не было, и я отказался. Тем более, что там среди героев программы был герой, которого мы слегка касались еще и в прошлый раз, в прошлую нашу встречу. Я имею в виду одного из наших известных якобы продюсеров, который был тоже якобы продюсером в этом проекте – я имею в виду не музыкального продюсера, как Доминик Джокер, а второго персонажа, напоминающего всем персонажа из мультфильма «Шрэк». Поэтому второй раз…

А.ПЛЮЩЕВ: Кто бы это мог быть?

В.КАЗАЧЕНКО: Да. Второй раз играть в наперстки опять совершенно желания не было. Вы знаете, еще раз повторюсь – главной причиной было то, что готовилась к выходу новая пластинка. Продолжается концертная работа. Я из тех странных артистов, которые до сих пор не так много работают на корпоративах, но с удовольствием стараются повесить в городе афишу и приехать с концертами. Поэтому недавно мы были в Ухте, выступали в мюзик-холле ленинградском, в начале марта нас ожидают встречи со зрителями в городе Кирове, затем мы поедем в Одессу. Так что мы продолжаем гастролировать. И, в общем-то, я продолжаю заниматься своей любимой работой – песни пою на концерте.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, пользуясь случаем, как раз расскажи об этом диске, который вышел в октябре, который я называю новым.

В.КАЗАЧЕНКО: Еще раз повторюсь – 13 совершенно новых песен, сделанных по забавному принципу. Мне всегда было любопытно поработать с т.н. нашими продюсерами. Поскольку работа с продюсером в том понимании, в каком существует в понимании нашего сегодняшнего шоу-бизнеса, не сложилась сразу, и мы закончили с ним сотрудничество через полгодика, то мы продолжили такой забавный творческий эксперимент – мы стали искать песни для альбома и договаривались с каждым композитором, что он будет выступать в роли музыкального продюсера, в роли продюсера, который есть нас самом деле. Что делает продюсер? Он что-то создает. Он не языком чешет, а он создает что-то, пусть не совсем материальное, но по крайней мере производит песни, нанимает автора, нанимает музыкантов, работает с аранжировщиками, с исполнителем. И поэтому эта пластинка получилась, я бы сказал продюсерской пластинкой, поскольку каждый композитор продюсировал свои песни. В альбоме есть песни Александра Лунева, здесь есть песни Алекса Прусова, песня Александра Киреева, Ильи Брылина, Кима Брейдбурга, Виктора Дробыша и Сергея Ревтова. Довольно известные имена, известные на российской эстраде. Каждый композитор отвечал за свою песню, поэтому, собственно, рецензии, которые начинают сейчас появляться на этот альбом… ну, я не знаю, как это сказать… хотелось бы иногда показать в сторону продюсера, быть может. Допустим, тот же Вадик Пономарев написал как-то в рецензии – пол-альбома современная, а пол-альбома откровенного ретро. Но это значит продюсеры. Если б назвал, правда, все песни, которые он считает несовременными, звучащими не по-современному, можно было бы понять, кто из продюсеров допустил промах. Хотя зачем считать это промахом, если это работа композитора с исполнителем. Вот, значит, в таком видении, образе, вот так вот продюсер увидел, услышал исполнителя. Были свои сложности, были свои трудности. Я не скажу, что работа давалась очень легко. Когда работаешь, всегда возникают какие-то сложности. Когда сидишь просто и ничего не делаешь, тогда и сложностей практически никаких не возникает. Но я очень рад тому, что удалось посотрудничать и с Кимом Брейдбургом, и найти – полтора года мы искали Сергея Ревтова, нашли потом. Так что я считаю, что песни, записанные с этими авторами, как раз были самыми беспроблемными, записанными в довольно легкой, доброжелательной и довольно простой, душевной обстановке. Потому что все-таки ситуации при записи альбома были очень и очень разными.

А.ПЛЮЩЕВ: Вадим Казаченко. Давай послушаем какую-нибудь еще песню с нового альбома.

В.КАЗАЧЕНКО: Вот мы и послушаем песню под номером 10. Песня написана Кимом Брейдбургом на стихи Сергея Сашина – наш замечательный российский сочинительский тандем. Песня называется «Просто знакомые».

ПЕСНЯ

А.ПЛЮЩЕВ: Это Вадим Казаченко. Еще несколько вопросов. Может, и не несколько успеем задать. Хороший вопрос, как мне кажется, прислал Руслан Муравецкий. Он представился как поэт. Не имеет никакого отношения ни к одной их тем, обсуждавшихся в программе, но мне понравился. «Случалось ли вам выступать перед иностранной публикой, а точнее сказать – перед людьми, которые не знают русского языка? Если да, то как происходило взаимопонимание с такими зрителями?»

В.КАЗАЧЕНКО: Ну, Руслан всегда отличается оригинальностью вопросов. Это один из завсегдатаев моего форума.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, подошли люди с форума, было.

В.КАЗАЧЕНКО: Знаешь, Руслан, было такое. В 1988-м году мы были на гастролях во Вьетнаме, когда я работал в ансамбле «Фестиваль» в Амурской филармонии. Ну вот и все, вот так сходу. Если бы сейчас я туда приехал, была бы вероятность того, что там часть вьетнамцев привезла бы из Советского Союза записи какие-нибудь там начала 90-х годов и мои песни могли бы просто знать. А тогда мы приехали в Ханой, и тут же, на следующий или через день мы выступали в городском Доме Культуры. Там поставили такие огромные вентиляторы, чтобы немножечко нас охладить в тропиках. Вот и была у нас публика – люди, вообще не понимающие по-русски. А мы им пели какие-то песни. И дали мы так во Вьетнаме пят концертов, объехали всю эту страну.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну и как взаимопонимание-то происходило?

В.КАЗАЧЕНКО: Ну как, взаимопонимание происходило на каком-то таком эмоциональном уровне. Все остальное объяснялось на улице, как обычно – Как поменять пару бутылок водки на пару джинсов или на десяток джинсов? – вот как-то на пальцах и все остальное. Я не помню. По-моему, тогда что-то говорил перед нашим выходом на сцену переводчик, что-то объяснял людям. По-моему, даже иногда перед какими-то песнями сообщалось краткое содержание песни, что было очень забавно. Но концерты были такие, любопытные, да. Было такое.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну и песню напоследок какую поставим?

В.КАЗАЧЕНКО: 13-я, конечно же.

А.ПЛЮЩЕВ: 13-я… Неожиданный выбор.

В.КАЗАЧЕНКО: Да, любимая цифра.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну давайте, да. Спасибо большое. Был у нас сегодня Вадим Казаченко…

В.КАЗАЧЕНКО: Как, вопросов нет больше?

А.ПЛЮЩЕВ: Нет. Иначе песня, знаешь ли, не влезет. Такая вот история. Спасибо. Я думаю, что о славных 90-х мы еще поговорим как-нибудь и неоднократно. Спасибо большое Вадиму за то, что поработал сегодня нашим экспертом.

В.КАЗАЧЕНКО: Спасибо, Саша. Ну и как всегда – до новой встречи.

А.ПЛЮЩЕВ: Пока, счастливо.

ПЕСНЯ