Как научиться играть на сцене - Людмила Ханина - Открывашка - 2012-04-29

29 апреля 2012 года.

В эфире радиостанции «Эхо Москвы» - Людмила Ханина, руководитель детской музыкально-театральной студии Центрального Дома Актера.

Эфир ведёт – Сергей Бунтман.

С. БУНТМАН - Ну что ж, не забудем про Тоню, говорю я, и за кадром, и теперь в кадре. Не забудем про Тоню Сорокину, которая нам сейчас расскажет про метро. Тоня про удивительное. Ведь мне это очень приятно слышать, потому что мой папа много-много лет строил метро, и вот сейчас Тоня Сорокина нам расскажет про метро. Но в основной части «Открывашки» мы будем говорить с Людмилой Ханиной, с композитором. Мы её и услышим, вот, как раз в финале мы услышим финал о том, что это за музыка и что это за исполнение. Людмила, добрый день. Нам расскажет.

Л. ХАНИНА - Добрый день.

С. БУНТМАН - Руководит детской музыкально-театральной студией Центрального Дома Актёра. И сейчас у нас, ребята, с вами будет серьёзный разговор. Серьёзный разговор в том смысле, что я думаю, что нам надо понять, что нам надо сделать, что нам надо найти в себе, в других и как, для того чтоб сыграть даже маленькие спектакли. Ну, не такую головокружительную роль, вот, я Людмиле рассказывал здесь про роль падающего забора, была совершенно… Падающий забор – это замечательно. Сразу хочу, до того как мы услышим о метро, отдать диск «Конёк-горбунок», который мы не отдавали, да, ещё. Коля 9 лет нам пишет, что играл барона Мюнхгаузена. Вот, я надеюсь, Коля, что в этом случае ты говоришь правду, что играл барона Мюнхгаузена. И номер 479 у нас СМС-ка. «Для братика что-нибудь». Мультфильма нет, но что-нибудь для братика мы найдём Динаре, которая играла цветок в спектакле «Цветик-семицветик». «Очень был красивый костюм». Конечно, красивый костюм. «Цветик-семицветик». Вообще, это хорошая история «Цветик-семицветик», правда? Помните эту историю?

Л. ХАНИНА - Помню, конечно.

С. БУНТМАН - Да, «Лети-лети, лепесток…».

Л. ХАНИНА - У меня дочка очень любит эту сказку.

С. БУНТМАН - Она же хорошая сказка.

Л. ХАНИНА - Конечно.

С. БУНТМАН - И кончается очень хорошо и правильно. Это к вчерашней нашей ужасной истории, когда бедных детей не пустили, потому что они немножко не такие, не пустили в океанариум вместе со всеми. Нет, всё, а то сейчас начну злиться. Давайте мы лучше про метро послушаем Тоню, а потом, приехав уже сюда на метро, мы с вами поговорим о том, как научиться играть на сцене.

А. СОРОКИНА – История появления метро. Все, кто живут в Москве, рано или поздно попадают в метро. Ведь даже если у вас есть машина, в нашем городе, где почти всегда на дорогах пробки, гораздо быстрее добираться до цели в московской подземке. Мне-то кажется, что метро построили очень давно. Чуть ли не когда сам город основали. Но мама сказала, что Юрий Долгорукий метро не строил, что в его времена пробок не было, да и машин-то тоже. А ездили на лошадках и дышали чистым воздухом. Правда, добираться от одного места до другого приходилось очень долго.

И я стала узнавать, когда же и где люди придумали метро. Оказалось, что первое метро появилось в Лондоне в самом начале 1863 года. Компания, которая строила первые перегоны метро, называлась «Metropolitan railway», что означает «Столичная железная дорога». Название прижилось и сократилось в обиходе до «метро». Но в той же Великобритании только самая первая линия до сих пор называется «Метрополитен». Само же метро на английском языке называется «London underground», то есть «под землёй», «подземка». В разговорной же речи – tube, «труба». Между прочим, поезда метро не обязательно ходят под землёй. Они могут ходить и на поверхности. Что же отличает метро от других видов транспорта? Ну, во-первых, метро строится и используется только в больших городах, потому что строить его очень дорого, и предназначено оно для перевозки очень большого количества людей. Во-вторых, метро работает на электрической тяге. В-третьих, поезда ходят часто, и полностью отделены от любого другого движения. Например, если нужно переехать реку не под землёй, а по мосту, этот мост будет закрыт для всего остального транспорта и даже для пешехода. После Лондона метро построили и в Париже, и в Нью-Йорке, и во многих других мировых столицах. Русские инженеры тоже предлагали свой проект ещё в конце XIX века и в самом начале XX. Но до дела так и не дошло. Лишь в мае 1935 года в Москве была открыта первая линия метрополитена от Сокольников до Парка Культуры. Как тогда говорили, «чтобы разгрузить трамвайные пути».

Во время войны первые подземные станции использовались как надёжные бомбоубежища, спасавшие жизни тысячам москвичей. После войны строительство подземки продолжилось, и сегодня под нашим ногами под землёй существует ещё один огромный город. В этом подземном городе 185 станций, а железнодорожные пути проложены на протяжение более 300 километров. Многие станции очень красивые – отделаны мрамором, гранитом, украшены скульптурой и мозаикой.

Современные станции скромнее, но зато удобнее, светлее, как мне кажется. Ежедневно метро пользуются несколько миллионов человек. Больше ездят только в Токио. И каждый год появляются всё новые станции, потому что уже невозможно представить себе такой огромный и многолюдный город, как Москва, без метрополитена.

С. БУНТМАН - Тоня Сорокина. Дорогие родители вместе с детьми, обязательно посмотрите фильм про метро, который сняла в своё время Елизавета Листова, обязательно этот фильм найдите и посмотрите, и там, кстати, есть такая сцена, когда во время войны эвакуировали статуи со станции Площадь Революции. Кстати, если кто-нибудь мне умный может сказать, что означает какая примета обязательно потрогать нос у пограничной собаки, вот, я посмотрел… идёт девушка, и так раз, схватилась за нос и пошла садиться в вагон метро. Думаю – что это такое? Потом посмотрел – и нос уже такой блестящий, именно нос у собаки. Наверное, на счастье какой-нибудь… Так вот, в этом фильме прям показывают… Сделана такая анимация чудесная, показывают, как эти статуи увозят. И дочка Елизаветы Листовой, она потом спросила – мама, ты вернула потом эти статуи назад?

Вот, очень хорошо. Это чудесный фильм, обязательно посмотрите. Ну а сейчас мы вместе с Людмилой Ханиной мы поговорим всё-таки о студии Центрального Дома Актёра. Ну, там, наверное, какой-то конкурс, чтоб заниматься? Вы туда отбираете ребят или всех принимаете?

Л. ХАНИНА - Нет, конкурса нет никакого. Бывает такое, что студия возрастная уже заполнена, и тогда мы предлагаем подождать родителям немножечко. В принципе отбора никакого нет. По крайней мере, в своей студии, у меня 2 студии – 11-летних детей и 13-летних детей, отборы я никогда не проводила. Наоборот, ребята приходят, и, как правило, они либо приживаются, либо не приживаются. Они понимают – либо это их место, либо это не их место. Даже бывает такое, что переходят из одной студии в другую, потому что студий у нас театральных на сегодняшний день 6. Двумя руковожу я, двумя руководит Людмила Васильевна Кельми, ещё одна студия Ильи Александровича Денисова. И студия музыкально-театральная тоже, руководит Нина Викторовна Щукина. Есть возможность всегда выбрать то, что нравится больше ребёнку или больше нравится родителям, потому что студии немножечко отличаются по своей специфике. У Ильи Александровича…

С. БУНТМАН - То есть они играют, разным занимаются, да?

Л. ХАНИНА - Они… нет, они занимаются… Набор предметов приблизительно один и тот же, но немножечко по-другому расставлены приоритеты. Допустим, студия Людмилы Васильевны Кельми – это студия в основном занимающаяся постановками мюзиклов.

С. БУНТМАН - А, так.

Л. ХАНИНА - Студия Ильи Александровича Денисова – это театральная студия. А мои студии и Нины Викторовны – это студии музыкальные, но мы не занимаемся мюзиклами, мы занимаемся именно постановкой музыкальных спектаклей.

С. БУНТМАН - Угу. В чём разница для вас? Объясните нам с ребятами.

Л. ХАНИНА - Мюзикл – это скорее такая форма, в которой актёры в основном поют, чтобы выразить свои чувства. Музыкальный спектакль – это не обязательно пение и не обязательно танец, хотя это тоже очень часто присутствует, это значит, что в основном спектакль подчинён законам музыки, законам музыкальной драматургии.

С. БУНТМАН - А, вот. Но я думаю, что придти и практически узнать – это будет гораздо проще даже, чтобы… Так можно только ощутить. А вот что ребятам, вот, вы бы сказали, потому что существует и ваших студий несколько, существует много, существуют кружки, ребята постоянно… Я даже сейчас по СМС-кам вижу, что ребята ведь постоянно начинают, там, даже до первого класса, постоянно что-то играют. Постоянно что-то играют, постоянно что-то делают, постоянно на сцене – то на Новый Год, то на 8 марта, то ещё когда-нибудь, то просто так ставят спектакль, то для старшеклассников, то для учителей. Что с учителями… И редко кто становится актёрами. А вот для чего это? Вот, как вы думаете?

Л. ХАНИНА - Для чего играют? Или для чего этому нужно учить?

С. БУНТМАН - Нет, играют, конечно, это весело. И надо ли учиться? Просто вышел и сыграл – ну ни к чему не обязывающий школьный спектакль. Представил что-то.

Л. ХАНИНА - Ну, да, да. Ещё они иногда играют для родителей дома.

С. БУНТМАН - А для родителей дома – это упоительно.

Л. ХАНИНА - Да, да, да. Но, вы знаете, учиться, конечно, нужно, и наши студии – они в основном существуют не для того чтобы профессионально готовить детей к актёрской профессии, мы не готовим детей для поступления в театральные вузы. Если они к этому приходят рано или поздно, то они, естественно, потом выбирают этот путь и каким-то образом они готовятся, занимаются, может быть, с педагогами из вузов непосредственно. Наши занятия в основном рассчитаны на общее развитие, на то, чтобы дети научились общаться между собой, чтобы они научились работать в группе, что очень важно для их дальнейшей жизни, потому что в какой бы области ребёнок потом ни трудился, работа в коллективе – это всегда очень сложно, и этому нужно учить. Ну и самое главное, если так подробно говорить, то прежде всего это начинается с внимания к себе, с внимания к речи, к жесту.

С. БУНТМАН - То есть обращать внимание, как ты говоришь и как ты двигаешься, да?

Л. ХАНИНА - Конечно.

С. БУНТМАН - А не получится здесь, как проблема сороконожки, которая начинает думать, с какой ей – с двадцать шестой или с тридцать восьмой пойти… и падает.

Л. ХАНИНА - И падает. Нет, ну задания думай, как ты сейчас пойдёшь… это, конечно…

С. БУНТМАН - Думай, думай.

Л. ХАНИНА - Нет. Внимание. Конечно, в основном это игры. Конечно, больше всего мы играем, и даже одна из моих студий называется «игра». Это игры, это командные игры, это игры на внимание. Дети даже порой не понимают, что они чему-то учатся в этой игре. Это мы понимаем, это мы ставим такие задачи, но, тем не менее, есть игры на очень, ну, достаточно сложные задачи ставятся для ребят, они просто этого не очень понимают в тот момент. Например, есть игра на периферическое зрение, например, на боковое зрение.

С. БУНТМАН - А, это, знаете, когда мы учимся водить машину и нас проверяют, мы делаем, вот, и мы… если кто-то в «Сетевизоре» смотрит, вот, расставляем вот так большие пальцы и начинаем… и когда это мы их начинаем замечать, когда мы их начинаем замечать справа и слева. А тут ведь предметы можно замечать.

Л. ХАНИНА - Конечно. Предметы и движения соседа, и смену обстановку – всё можно замечать. Это же игра на внимание.

С. БУНТМАН - Ну, конечно.

Л. ХАНИНА - Но, с другой стороны, это забавная игра такая. Очень много игр и ритмических, и музыкальных, и речевых, и, как правило, первая часть полугодия, это самая интересная часть полугодия, когда мы разминаем материал и играем в это, когда детям даётся возможность попробовать очень многое на сцене, попробовать предложить что-то, потому что они же являются и режиссёрами постановок, которые мы выпускаем в результате. А вторая часть полугодия – это, конечно, уже более напряжённая работа, потому что мы собираем спектакль и в конце года его показываем.

С. БУНТМАН - То есть уже начинается собственно театральная работа у вас, да?

Л. ХАНИНА - Да.

С. БУНТМАН - Собрать спектакль. А вот Татьяна спрашивает: «Учителям литературы часто приходится заниматься инсценировками». Татьяна, я надеюсь, что я неправильно читаю вашу интонацию. Вы это любите, а не думаете, что это так ужасно. «Что почитать, чтобы научиться это делать правильно?». А что такое «правильно»? Мне кажется, что, вот, одна из ошибок – это делать правильно, да? Вот, что такое правильно? Это поставить в каком-нибудь театре, который вам нравится?

Л. ХАНИНА - Это не получится никогда.

С. БУНТМАН - Конечно, не получится никогда.

Л. ХАНИНА - Мне кажется, самое главное – это ориентироваться на тех конкретно детей, которые у вас учатся, потому что дети все разные, и инсценировки приходится писать…

С. БУНТМАН - Ребята, и вы поймите, что вы разные и такие, какие есть. А какие вы, вот это, кстати, большая загадка. Вы и сами можете не знать.

Л. ХАНИНА - Конечно. Потому что это проявляется всегда очень неожиданно.

С. БУНТМАН - Конечно, да.

Л. ХАНИНА - Неожиданно проявляется.

С. БУНТМАН - А вот ещё такая вещь. Вот, самим ребятам… Так что, Татьяна, вы придумайте, вы придумайте… Да, можно почитать горы литературы, каких-нибудь чудесных книжек – и про театр, и про всё, вплоть до сценического фехтования или чего-нибудь ещё. Они впрок не пойдут, если у вас нет какого-то, вот, хочется сделать, вот, с этими конкретно детьми, вот этот стишок, да? Вот эту «Репку» или вот этого «Евгения Онегина».

Л. ХАНИНА - Да.

С. БУНТМАН - Потому что у вас получится именно этот «Евгений Онегин» и эта «Репка». С этой репкой и с этой бабкой.

Л. ХАНИНА - С этой бабкой. Придёт другой класс или другая группа – и получится совершенно другая «Репка» и другая бабка.

С. БУНТМАН - Да. Никогда вы… 20 раз… Кстати говоря, вот, наверное, я не знаю, Людмила, это большая такая, вот, ошибка, может быть. По многу раз получается играть спектакли?

Л. ХАНИНА - Нет. У нас, к сожалению, нет.

С. БУНТМАН - Вот.

Л. ХАНИНА - Это и временное ограничение, конечно же, и, потом, задачи другие. Задачи другие. Потому что мы же не репертуарный театр.

С. БУНТМАН - Ну, конечно.

Л. ХАНИНА - Самое главное – процесс.

С. БУНТМАН - Конечно. И процесс, и показать, что получилось.

Л. ХАНИНА - Что получилось, конечно.

С. БУНТМАН - А потом начинает так… ребята, мы с вами не актёры, то мы не можем это всё держать… мы начинаем… простите, выкаблучиваться, начинаем наигрывать, начинаем уже толстые какие-нибудь приёмы, которые нравились нашим родителям, 20 раз повторять. Жизнь уходит.

Л. ХАНИНА - Самое главное, что интерес к этому теряется.

С. БУНТМАН - Конечно, да.

Л. ХАНИНА - Мы пробовали, например, в мае показать спектакль, а потом в сентябре его восстановить и попробовать сыграть. Они после лета приходят совершенно другие. Им уже хочется чего-то нового, они уже выросли за лето, поэтому, к сожалению, пока не получалось у меня, например.

С. БУНТМАН - Смотрите, вот, Людмила сказала очень важную… что мы такие, какие есть, и совершенно не мешает… вот здесь мне Женя написала: «В школе для 9-ых классов ставили сценку. Играла Петра I. Ростом в 2 раза меньше, но в шикарном камзоле и с усами». Может Женя, которая в 2 раза меньше, 1 метр, да, может сыграть Петра I и кого угодно, вот, если захотеть?

Л. ХАНИНА - Ну, наверное, конечно, если захочет, может сыграть.

С. БУНТМАН - Уже засомневались. А есть ли такие ситуации, когда вам нужно отговаривать детей от чего-нибудь? Не того хотят.

Л. ХАНИНА - Не того хотят? Да, бывает, конечно. Бывает, что дети хотят играть прежде всего героев. Они себя ощущают всегда, ну, большинство детей, да, ощущают себя героями и героинями, и им не хочется играть характерные роли, например, хотя это самое интересное, на мой взгляд. И приходится, да, объяснять им, что театр и площадка эта театральная – это как раз возможность попробовать то, чего в жизни вам, возможно, не придётся попробовать. Это же безумно интересно. Попробовать себя в роли Бабы-Яги, попробовать…

С. БУНТМАН - Я чувствую, Людмила, у вас Баба-Яга вот так вот… Вы мне признались, что вы Бабу-Ягу играли.

Л. ХАНИНА - В школьной постановке было дело, да, такое. Это очень было симпатично, это было очень приятно. И, может быть, где-то во мне это сидит внутри.

С. БУНТМАН - Да, ну лучше пусть это будет в спектакле, чем…

Л. ХАНИНА - Конечно, конечно, лучше пройти на сцене через это, чем…

С. БУНТМАН - А вот, что, например, хотят играть героев… Вы предлагаете, как здесь играла с удовольствием злую сестру в «Золушке» играла с удовольствием, и получилось. Но, наверное, не просто на это было решиться. А что вы говорите… Ребята, вы слышите, вы же иногда и обижаетесь, что почему мне дали Бабу-Ягу? Значит, я некрасивая.

Л. ХАНИНА - А вы знаете, у нас не бывает такого, чтоб мы распределяли роли, по крайней мере, вот, опять же, внутри студий, которыми я руковожу, у нас есть момент, когда мы материал разминаем, играем в него, и дети пробуют. Есть такая форма работы, когда дети делятся на группы, мы берём определённую сцену, вполне возможно, что эта сцена только из отрицательных персонажей, и им деваться некуда просто.

С. БУНТМАН - Угу.

Л. ХАНИНА - И они пробуют это на сцене. А когда они уже попробовали это, они уже понимают, насколько это здорово, насколько он вдруг показался себе таким, каким он себя никогда не видел. Он видит реакцию детей, потому что остальные дети в этот момент сидят и смотрят то, что показывает их товарищ. И когда они видят, что получилось, сейчас, например, мы занимаемся постановкой «Калле Блюмквист», есть такая сказка Астрид Линдгрен.

С. БУНТМАН - Да. Если не читали, почитайте обязательно.

Л. ХАНИНА - Ой, это замечательное произведение симпатичнейшее, и там есть два таких героя отрицательных, два, можно сказать, преступника. Один бледный, а другой противный. И вот сейчас у нас на бледного и противного просто…

С. БУНТМАН - Очередь.

Л. ХАНИНА - Очередь! Очередь, да. Потому что они попробовали это в процессе занятий, им это понравилось, и совсем не обязательно, что он действительно бледный и противный. Отрицательное обаяние – оно же тоже существует.

С. БУНТМАН - Ну, конечно.

Л. ХАНИНА - Его никто не отменял.

С. БУНТМАН - Конечно. А теперь, ребята, заткните уши, потому что сейчас непедагогичная вещь будет. Вопрос от мамы Белы будет: «В классе у дочки учительница вовлекала в спектакли не всех детей, а только тех, кто ей подходил». И дальше мама Бела просто кричит: «Ведь это же неправильно!».

Л. ХАНИНА - Вовлекать детей нужно, конечно, всех. Есть просто дети, которые пока не готовы к тому, чтобы выйти на сцену. И некоторые родители реагируют на это именно так, как мама Белы. Я не знаю её истории, её ситуации, но, как правило, в наших студиях по 25 человек. Ролей, конечно же, меньше. Участвуют в спектакле всегда все. Но другое дело, что, конечно, кто-то участвует больше, кто-то меньше. Более того, как правило главных персонажей играют несколько сразу детей. Мы их меняем в зависимости от смены сцен, ну, чтобы показать каждого ребёнка. Но бывает такое, что ребёнок отказывается выходить на сцену даже в процессе занятий. При этом не значит, что ему не нравится заниматься. У меня была такая девочка, она сидела год, она просто сидела.

С. БУНТМАН - А что потом? Узнаем через 5 минут. После новостей

НОВОСТИ

С. БУНТМАН - Ну что же, мы сейчас продолжим разговор. Людмила Ханина у нас в гостях, руководитель детской музыкально-театральной студии Центрального Дома Актёра. +79859704545 – это СМС-ки вы можете присылать на этот номер с вопросами, с проблемами. И аккаунт vyzvon – это для тех, кто умеет пользоваться Twitter’ом. К рассказу Тони Сорокиной мы сейчас… и к моему вопросу про Площадь Революции… К чему, какие приметы со статуями связаны. Ну, вот, несколько Евгений нам приводит. Несколько у нас. «Потереть хохолок петушка – это к деньгам». Вот, «Потереть нос овчарки, - о которой я и говорил как раз, - к удаче», а «Пяточку ребёнку – к здоровью детей». Вот, я не знаю, знали ли вообще скульпторы, которые делали. Красноармейцев, вот, колхозниц, студентов, вот, для чего, что это будет. Но это, я вам скажу, симпатично. Так, друзья мои, так что же было дальше? Год сидела.

Л. ХАНИНА - Год сидела и вышла-таки на сцену. Поэтому очень часто…

С. БУНТМАН - Сама не хотела или что?

Л. ХАНИНА - Она сама не хотела. Она боялась, она присматривалась. Потому что все дети и взрослеют по-разному, и выполняют задачи они в разном темпе. Кому-то нужно посмотреть, кому-то нужно сразу выйти на сцену, поэтому у нас и формы работы разные. Я вам сказала уже об одной форме работы, когда дети делятся на группы во время занятия и предлагают свои варианты какой-то сцены. А есть дети, которым нужно подумать, поэтому у нас есть такая форма работы, как самостоятельная… Они дома готовят какой-то отрывок, подбирают музыку к этому отрывку, а потом приносят, и уже… на занятия… и вовлекая других детей или показывая сами этот отрывок, показывают свою готовую работу. А уже мы на месте её корректируем.

С. БУНТМАН - Но это тоже непросто, это очень непросто.

Л. ХАНИНА - Это непросто.

С. БУНТМАН - Ребята, я думаю, что все наши прекрасно знают, как это бывает непросто.

Л. ХАНИНА - Ну, вот.

С. БУНТМАН - Многие.

Л. ХАНИНА - Многие, да, именно так справляются с поставленной задачей, им нужно подумать и нужно, чтоб никто при этом не мешал. Потому что есть дети, которые они лидеры по натуре, и в процессе занятия они, конечно же, на себя тянут немножечко внимание.

С. БУНТМАН - Ну, да. Нет, вот, мама Белы нам сразу говорит, что «Я не из тщеславных родителей». Это просто получалось, что часть детей уходили с урока и брали с урока, а остальные просто болтались неизвестно где.

Л. ХАНИНА - М-м-м, понятно, да, это обидно.

С. БУНТМАН - Это минусик мы напишем, что значит просто организовано не совсем правильно. Вот, смотрите, Анна пишет нам: «В старших классах школы посещала театральную студию. То, чему там научилась, оказалось для жизни важнее многих школьных предметов». Да. «Рекомендую родителям приводить детей в такие студии, не насильно, конечно, а руководителям низкий поклон за их труд». Конечно, это полезно. Конечно, это полезно, и это нужно.

Л. ХАНИНА - Это нужно. И, вы знаете, мне кажется ещё, что очень важно. Каждый из нас учился в школе и у каждого из нас, наверное, был такой момент, когда в школе вдруг в школьном коллективе, в классе человек начинает себя чувствовать неуютно по каким-то причинам.

С. БУНТМАН - Ха-а, ребята… естественно, да.

Л. ХАНИНА - И в этом случае нужно, очень нужно, чтобы в этот момент существовал какой-то коллектив, второй коллектив, в котором ребёнок будет общаться с детьми, которые прежде всего разделяют его интересы, да и просто для того чтобы спрятаться, чтобы не чувствовать себя одиноким среди одноклассников, с которыми, может быть, на данный момент не складываются отношения, потому что потом может быть всё по-другому. Но я даже себя помню, хотя я себя достаточно уютно чувствовала в школе, но у меня был период, наверное, 5-6 класс, когда было такое ощущение одиночества в классе.

С. БУНТМАН - Конечно. Конечно. Сколько раз так было… И у нас, смотрите, есть наш класс, например. Но это довольно бывает, ведь вы же не сами подбирали себе товарищей под классу. Мало ли… И вы не печальтесь, я так думаю, что когда там одни группы, другие группы, и вас туда не принимают, или вы не принимаете кого-то, это так бывает. У меня, например, было много друзей в других классах просто.

Л. ХАНИНА - Да, такой тоже выход из положения.

С. БУНТМАН - Потом, у меня был, в конце концов, меня, слава богу, взяли в ансамбль, там мы пели всякие французские песни. Это было вообще… Там были от 10 до 6 класса. Так что… Вот здесь… это не то, что не «спрятаться от», а «спрятаться с».

Л. ХАНИНА - В.

С. БУНТМАН - В, да, вот это самое главное.

Л. ХАНИНА - Конечно.

С. БУНТМАН - Вот, здесь пишет Катя: «Когда мне было 5 лет, я занималась хореографией, выступала на сцене по-настоящему», - говорит Катя. Ну, это другое дело. Это совсем… вот. Так. Ну, смотрите. Вот, человек проходит… Вы играете, да? Вы учитесь чему-то… Вы учитесь понимать друг друга. Потом вы делаете, собираете спектакль. И самое главное его собрать, а не играть тысячу лет, да? А что потом делаете? Вот, как вы переходите из года в год, вот это интересно.

Л. ХАНИНА - Как правило, в конце года у нас бывает общий концерт, на котором все студии показывают отрывок из спектакля, либо номер. Это всегда очень радостно бывает, потому что очень разные студии и очень разные педагоги, хотя многие педагоги работают во всех студиях, так бывает, педагоги-хореографы, педагоги по вокалу, но, во-первых, благодаря тому, что у нас есть такой директор этих студий Анатолий Михайлович Данилов, руководитель этих студий, и он как-то так правильно организовал нашу жизнь в Доме Актёра, что между детьми и между педагогами нет никакого соперничества. Мы каждый занимаемся…

С. БУНТМАН - Ну, иногда это неплохо бывает, соперничество-то.

Л. ХАНИНА - Ну, вы знаете, здесь, постольку поскольку каждый занимается своим делом, мы просто с огромным интересом относимся к тому, что другие показывают. Это всегда интересно собраться на общем концерте и посмотреть, что у кого получилось к концу года. После этого заключительного концерта мы расстаёмся на лето. И тут для педагогов задача – подумать, чем бы они могли заняться, чем бы они могли увлечь детей на будущий год. Для детей задача – почитать, послушать, чем бы они хотели заняться на будущий год. Но, как правило, конечно, предлагают педагоги, потому что понятно, что дети, которые, например, 14-летние уходят летом и как-то погружаются в свою атмосферу, первое, что они приходят и говорят – ой, а давайте мы в этом году возьмём хип-хоп или рок-музыку.

С. БУНТМАН - То есть они приходят… Ребята, ведь лето длинное. Когда вам 12-13 лет, лето очень длинное, и вы очень за это время меняетесь. Раньше маленькие мальчики, а приходят такие дяденьки…

Л. ХАНИНА - Дяденьки и тётеньки.

С. БУНТМАН - Дяденьки и тётеньки, совсем другое… И тут надо, наверное… быстро понять.

Л. ХАНИНА - Здесь приходится объяснять. Вот, у нас была такая ситуация в прошлом году, когда мне пришлось объяснять ребятам, что есть некая молодёжная культура, мимо которой они не пройдут. Они, конечно, будут слушать эту музыку, они будут танцевать под неё, но есть мировая культура, мимо которой они могут пройти и с ней не успеть познакомиться. Вот, задача наша как педагогов – всё-таки познакомить их с лучшими образцами мировой культуры, будь то это музыка или литература, или… изобразительное искусство. И поэтому мы, конечно, стараемся им предлагать и увлечь их именно таким репертуаром. Хотя ничего не имею против рок-музыки. Очень люблю её.

С. БУНТМАН - Да нет, конечно, не против какой. Бывает хорошая и плохая. Это всё…

Л. ХАНИНА - Конечно, конечно.

С. БУНТМАН - Но дело в том… мне кажется, ребята, что важно понять, и хорошо, если взрослые помогают нам в этом, важно понять, что серьёзные вещи, те, что считаются серьёзными, будь то музыка, будь то живопись, будь то что угодно, это ничуть не менее интересные вещи.

Л. ХАНИНА - Конечно.

С. БУНТМАН - Это так весело. Это так же замечательно. Только здесь не верьте, когда вас заставляют сидеть с постным видом и слушать. Правда ведь можно слушать серьёзную музыку и при этом размахивать руками?

Л. ХАНИНА - Можно. Мы играли Моцарта на ложках.

С. БУНТМАН - Моцарта на ложках! Правильно. Правильно.

Л. ХАНИНА - Вообще, ребёнку самое главное действовать. Даже если он слушает музыку, все дети – они в основном кинестетики, и им очень важно включить тело в процесс.

С. БУНТМАН - Сейчас мы все обидимся и уйдём с детьми.

Л. ХАНИНА - Они воспринимают мир осязанием.

С. БУНТМАН - То есть потрогать надо, да?

Л. ХАНИНА - Потрогать надо, попрыгать надо, поползать надо. И поэтому, конечно, и серьёзная музыка, и слушать её можно серьёзно, и совсем это не исключает того, что в этот момент можно действовать.

С. БУНТМАН - Ну, конечно! Там же интересно! Там масса интересных вещей. Не так вот «в этой музыке тра-тата».

Л. ХАНИНА - Да, рассуждать о музыке – это обычно…

С. БУНТМАН - В этой музыке… здесь хотим выразить… Да там же масса интересных вещей просто, которые бывают. Я уж не говорю о Моцарте, у которого всё там… Хулиганство на хулиганстве, и хулиганством погоняет, и всё по-другому. И всё по-другому. Через 5 минут всё по-другому. Всё меняется, всё взрывается. Конечно, здесь не одни игрушки, но не вечно угрюмый серьёз.

Л. ХАНИНА - Конечно, нет. На эту тему можно просто очень много фантазировать. И когда мы создавали спектакль о Моцарте, мы прочитали, что, оказывается, в детстве Моцарт придумал волшебную страну Рюкен, и в этой стране жили люди, и мы предложили просто ребятам – придумайте, пожалуйста, как вы думаете, что бы мог Моцарт, из каких областей состояла эта страна.

С. БУНТМАН - То есть додумайте дальше, да?

Л. ХАНИНА - Додумайте, дофантазируйте. Притом, на это их музыка обычно направляла. Они выбирали отрывки музыкальные, и под эти музыкальные отрывки фантазировали и придумали целую историю про страну Рюкен.

С. БУНТМАН - Придумали?

Л. ХАНИНА - Да.

С. БУНТМАН - Они как-то зафиксировали эту историю? Потому что это очень важно.

Л. ХАНИНА - Да, показывали. Ну, конечно, обычно родители снимают, но видеосъёмка, конечно, она не передаёт.

С. БУНТМАН - Нет, нет, нет.

Л. ХАНИНА - Той атмосферы, которая бывает на спектакле. Но это была очень симпатичная история, в ней было очень приятно находиться.

С. БУНТМАН - Людмила спрашивает – до какого возраста вы принимаете детей?

Л. ХАНИНА - Вы знаете, в этом году мы расширяемся. И у нас появятся новые студии, и, в частности, будет набор, добор, точнее, 14-15-летних мальчиков уже в существующие студии. И будет добор 11-летних мальчиков, ну, вот, как-то эти студии у нас грешат тем, что…

С. БУНТМАН - Мальчиков не хватает как всегда, да?

Л. ХАНИНА - Вы знаете, не как всегда. Есть студии, в которых мальчиков много.

С. БУНТМАН - Да?

Л. ХАНИНА - А вот в этих студиях как-то сразу так сложилось, что было мало мальчишек, и поэтому будет добор, и будет набор также в студии музыкального театра Людмилы Васильевны Кельми, будет набор в младшую студию 7-8 лет. Ну, как правило, конечно, это дети школьного возраста, потому что дальше у них уже возникают свои интересы – они возникают в вузы…

С. БУНТМАН - Ну, да.

Л. ХАНИНА - И это уже совсем другая история. У нас всё-таки история детская.

С. БУНТМАН - Но старшие школьники тоже начинают…

Л. ХАНИНА - Готовиться к ЕГЭ.

С. БУНТМАН - Готовиться, готовиться, готовиться. Кстати говоря, ребят, студия – такая помощь во всех экзаменах театральная. Когда такая помощь во всей работе. Вы же учитесь, не замечая этого, вы учитесь всё это осваивать. Между прочим, ЕГЭ – это такая игра. Такая игра… И в ней понять правила и понять логику и сразу отбросить ненужное. Ведь это же тоже упражнение такое. Ведь… Я пытался в нашем «Дилетанте» делать ЕГЭ по истории. Мы предложили ЕГЭ в журнале нашем «Дилетант» историческом. И сразу я пытался понять, какая здесь логика. Это же ведь та же самое… Отбросьте самое ненужное, отбросьте самое дикое, потом посмотрите, прикиньте здесь, где подвох, что было раньше, потому что это не зазубривание, не на… Ни в одном предмете. Это на соображение.

Л. ХАНИНА - Умение мыслить.

С. БУНТМАН - Конечно! Это расставляйте эти события в пространстве, а не во времени. И тот, который правильно стоит, вы это увидите это событие. Ведь это же тоже театр абсолютный.

Л. ХАНИНА - Возможно, возможно, да. У нас ещё есть дошкольные группы.

С. БУНТМАН - Дошкольные. Вот, мы сейчас поняли, что старших сейчас и добираете, и, вот, конечно, всё это школой ограничивается в основном. А маленькие, дошкольные – это что?

Л. ХАНИНА - Дошкольные группы – это тоже такие общеразвивающие группы, которые помогают ребёнку подготовиться к школе, но, опять же, в основном это направлено не на обучение, а на развитие. Состоит это из 4 предметов: это развивающие игры, занимается психолог с ними, это музыкальные занятия, это изобразительное искусство и английский язык. Но английский язык так же в форме игры.

С. БУНТМАН - Ну, конечно. Ничто из того, что вы говорили, это не предметы, а это такие области, в которых тоже и игра, и, в общем…

Л. ХАНИНА - Да. И учат их просто тому, как, опять же, насколько быть внимательными, как можно себя проявить, это такая адаптация.

С. БУНТМАН - «А с какого возраста эти дошкольные?», - Дина спрашивает у нас.

Л. ХАНИНА - Сейчас набирают детей 4-5 лет. Вообще с 4, да.

С. БУНТМАН - С 4?

Л. ХАНИНА - Да, 4-5-6 у нас группы, хотя была у нас одна девочка, которая занималась чуть ли не с 2 лет, она начала ходить к нам ещё в памперсах, как она вспоминает.

С. БУНТМАН - Начала ходить, когда начала ходить.

Л. ХАНИНА - Да. И закончила, когда закончила школу.

С. БУНТМАН - Ух!

Л. ХАНИНА - Она перешла плавно из дошкольной группы в театральные студии.

С. БУНТМАН - То есть у девочки вся жизнь у вас там прошла? Вот, вся жизнь, вот, её. Так она себя не помнит без студии просто получается.

Л. ХАНИНА - Ну, в общем, да.

С. БУНТМАН - Хорошо. Дайте какой-нибудь совет вредный или полезный. Вот, ребята, которые или хотят чем-то заниматься, или боятся заниматься, вот, именно театром. Вот, скажите мне, театр – это… когда мы учимся играть вместе с другими, играть, представлять, вот, скажите, это не… не что-то. Вот, как вы думаете.

Л. ХАНИНА - Театр – это не… Да, трудно одним словом сказать, конечно.

С. БУНТМАН - Ну несколько скажите.

Л. ХАНИНА - Несколько. Ну, прежде всего, театр – это не работа только на себя. Это работа внутри коллектива. Это прежде всего. Театр – это ни в коем случае не умение дружить против. Это самое страшное, что есть в жизни, и с этим мы сталкиваемся всё время, и в театре бывает такое тоже, да. Театр – это умение дружить за. Это самое главное, мне кажется. И, конечно, это очень приятная игра, очень полезная игра, и мы все… мы занимаемся сейчас в основном по субботам. И дети и родители, и педагоги всегда очень ждут этих суббот. И всегда очень готовятся к этим субботам, несмотря на то что у каждого есть другая жизнь, у каждого… у детей есть школа и музыкальная школа, и школа изобразительного искусства, они очень многим занимаются. У педагогов есть другая работа и другие занятия. Ну, мы ждём суббот.

С. БУНТМАН - Девочка пишет, что занималась в студии, и очень ей нравилось, получалось, а потом пришлось её оттуда забрать, потому что она стала заниматься серьёзно языками. Конечно, выбор есть, но мне никогда не казалось, что игра мешает всему остальному. А потом я бы ещё сказал, может, я что-то неправильное скажу, никогда не пытайтесь сделать, как правильно или как… Конечно, вы будете подражать, конечно, вы будете подражать. И мы всегда все кому-то подражаем. Но когда у нас не получается, это лучше всего. Когда мы пытаемся, у нас не получается, не пугайтесь, что у вас не получается, как у великих или у кого-то. Кто знает, может быть, в какой-то своей области вы сами станете великим.

Л. ХАНИНА - Конечно.

С. БУНТМАН - Делайте так, как вы считаете… но умейте это доказать. Вам приходится… ребята доказывают вам?

Л. ХАНИНА - Да. Очень часто бывает такое. Конечно. Особенно когда они настаивают, допустим, на том отрывке, который они выбрали, или как было в прошлом году у нас, когда был спектакль по новеллам О’Генри и музыке кантри, и они настаивали на том, что я всё-таки хочу играть эту роль. Для этого есть возможность, но для этого нужно убедить всех вокруг.

С. БУНТМАН - Конечно. Сила, мужество и иногда хитрость.

Л. ХАНИНА - Труд. Хитрость.

С. БУНТМАН - Чтоб убедить, надо что-то придумать. Хорошо. Спасибо большое. Людмила Ханина. Мы сейчас послушаем музыку. Но до этого я бы хотел задать вопрос, ответ на который прозвучит в программе «Говорим по-русски». Первыми начали «разводить бодягу» театральные актёры, а вот что из неё делали. На выбор: кушанье, которое подавали на сцене, что-то вроде румян или средство для снятия грима. Выбирайте из трёх вариантов и присылайте потом Ольге Северской, Марине Королёве и Ксении Лариной. Присылайте +79859740545 СМС-ки. Будут вам призы, и расскажут вам о них ведущие программы. А у Людмилы Ханиной мы спросим, что мы сейчас послушаем.

Л. ХАНИНА - Мы послушаем песню… заключительную песню к спектаклю «Никто не поверит» по пьесе Георгия Полонского, которая была впервые поставлена режиссёром Еленой Салейковой на сцене Сургутского драматического театра, а потом перенесена в Театр кляксы и поставлена студийцами Дома Актёра и студией «Клякса+». Это финальная песня. Слова к ней написал Владислав Макин, замечательный поэт, а музыку написала я.

С. БУНТМАН - Музыка ваша. Хорошо, спасибо большое.

Л. ХАНИНА - Исполняют как раз студийцы.

С. БУНТМАН - Ребята, да? Студийцы. Слушаем. В конце мы хотим с вами попрощаться, всего вам доброго, до свидания.

Л. ХАНИНА - Спасибо. Всего хорошего.