Валентин Гнеушев - Ольга Субботина, Валентин Гнеушев, Тина Баркалаи, Елена Новикова - Доброй охоты! - 2007-05-11
АМАЛИЯ: Итак, после 23-х это значит в эфире мы. Мы в эфире уже вот тут в ночи рядом с Вами. Кто же здесь с Вами рядом в этой уютной студии? А Вы там в ночной Москве в темноте. Ну, вот, Валентин Гнеушев, на него мы сегодня будем охотиться. Ольга Субботина, режиссер, Тина Баркалаи, режиссер, Елена Новикова, режиссер. Причем все, заметьте, режиссеры театра. И Валентин Гнеушев, режиссер цирка.
ТИНА БАРКАЛАИ: И кино.
АМАЛИЯ: Да, и кино. Вот так вот получилось.
Т. БАРКАЛАИ: Режиссер и режиссерши.
ОЛЬГА СУББОТИНА: Профессиональная немножко тут собралась такая тусовочка.
ВАЛЕНТИН ГНЕУШЕВ: Мне легко будет. Я ничего Вашего не видел.
АМАЛИЯ: Вот так вот.
В. ГНЕУШЕВ: Искусства Вашего я не видел.
О. СУББОТИНА: И нечем гордиться.
АМАЛИЯ: Вот именно.
Т. БАРКАЛАИ: Может быть, и хорошо.
В. ГНЕУШЕВ: Может быть, Вам легче будет со мной, что я не видел ничего, что Вы делали. Но зато, может быть, увижу.
О.СУББОТИНА: А что Вы сейчас делаете?
АМАЛИЯ: Ваши творческие планы?
В. ГНЕУШЕВ: У меня осознанный такой таймаут. Я имею возможность ничего не делать. И оглядеться, потому что столько много мишуры кругом. Столько много бутафорности. Такой в плохом смысле слова синтетической, что даже делается обидно. Обидно за время, как вот обидно за конструкцию города Москвы. Вот возьмешь, допустим, Посохина Москву. Ну, я имею в виду период Дайнеки. Москву, даже послевоенного периода, или Москву купеческую. Она имела такое лаконичное лицо. Резко больше похожа на плохой Гонконг до прихода китайцев.
АМАЛИЯ: Москве уже досталось.
В. ГНЕУШЕВ: Бессмысленные обменники на каждом углу.
Т. БАКАЛАИ: Простыни, висящие от дома к дому.
В. ГНЕУШЕВ: Простыни, кстати, могли бы быть.
Т. БАКАЛАИ: Я имею в виду рекламные объявления.
В. ГНЕУШЕВ: А, ну, растяжки, да. Я хочу сказать, что все города, ну, в мире, они, в общем, достойно, ну, мне так кажется, по крайней мере, развиваются, если не разрушаются. А Москва катастрофически идет к провинциальной агрессии и безвкусице. Потому что провинциальные люди, они очень сильные. Они очень верткие. Они вынуждены выживать. И они тем самым разрушают гармонию московского духа. Я не хочу сказать русского, а московского. Потому что Москва всегда была интернациональной, потому что город купеческий. И здесь всегда всего хватало эклектичного и разнородного. И татары в Москве замечательно жили на Сретенке. И Китайские кварталы.
АМАЛИЯ: Заслушались.
Т. БАКАЛАИ: Я просто очень хотела оговорить творческие планы.
В. ГНЕУШЕВ: А творческие планы я сказал. У меня сейчас такой осознанный таймаут. Я ничего не делаю. И в ближайшее время…
Т. БАКАЛАИ: Давно?
В. ГНЕУШЕВ: Да, давно. Уже года два. Я уже ничего не делаю.
О.СУББОТИНА: Хорошо.
В. ГНЕУШЕВ: И могу сказать смело, что не хочу даже ни в какой заходить театр. Хотя был, смотрел какие-то спектакли.
О.СУББОТИНА: Какие? Вы сказали мишуры столько. Столько много всего синтетического.
В. ГНЕУШЕВ: А я же вижу, так сказать, вижу как бы, встречаю актеров, встречаю художников. Я, в общем, со многими знаком. И я давно живу в мире искусства. Я имею в виду театра и кинематографа. Я думаю, что все-таки надо, я, на самом деле, очень много боролся с безвкусицей, Вы даже не можете себе представить, что такое бороться с цирком. Бороться с цирком советского периода. Невозможно. Люди были так научены всему. Они не понимали, что бывает даже встречное движение. Они просто сбивали. Идешь на встречу им, объясняешь, они тебя сбивают.
АМАЛИЯ: А то, что Никулин Вас туда допустил, вот в цирк, бороться с цирком. Это был гениальный продюсерский, прозренческий интеллект.
В. ГНЕУШЕВ: Во-первых. Никулин очень многосторонний и очень талантливый человек. Можно сказать, даже гениальный.
АМАЛИЯ: Спорить не станем сейчас.
В. ГНЕУШЕВ: Никулин, во-первых, был читателем. Многие люди, достигшие какого-то уровня, они даже не читают уже, они просто живут. А он, во-первых, читатель. Во-вторых, он меня не сразу принял, на самом деле. Он очень долго меня, ну, как бы осматривал. Потом он увидел ко мне отношение в том же Париже, в Монако, на фестивалях. И он видел много моих работ. И он подумал, что ему будет со мной удобнее. Потому что ему не стыдно за то, что я делал.
Т. БАКАЛАИ: Удобно, потому что не стыдно.
В. ГНЕУШЕВ: Да, понимаете. когда ты принимаешь кого-то в свою команду. И он мной гордился перед всякими там друзьями, чиновниками. Даже перед своей семье. Он считал, что я достоин как бы быть рядом с ним. Главным режиссером.
Т. БАКАЛАИ: Я хочу сказать, не смотря на то, что у нас охота. И мы с Валентином знакомы абсолютно светски, у меня не было возможности это сказать все-таки при встрече. Я хотела сказать сейчас, что вот те, я не была на Ваших спектаклях. Но я помню программу "Мотодор", если я не ошибаюсь…
В. ГНЕУШЕВ: Да…
Т. БАКАЛАИ: Которая была посвящена. И я до сих пор помню эти фрагменты. И помню то, как это было красиво. И мне очень не хватает Вас на сегодняшний день. И очень хочется, чтобы Вы в какой-то момент бросили отдыхать.
В. ГНЕУШЕВ: Нет, я не отдыхаю. Вы неправильно поняли меня.
АМАЛИЯ: Вы напряженно думаете?
В. ГНЕУШЕВ: Я, во-первых, на самом деле скажу, что это будет очень смешно звучать. Я, это совершенно честно я говорю, хотел сказать, что охота бывает, надо человека заманить, заманить, а потом его убить на охоте, или поймать.
Т. БАКАЛАИ: Не факт.
В. ГНЕУШЕВ: Я, на самом деле, меня вот мама в детстве научила заказывать сны. Я перед как бы тем, как лечь спать, я себе придумываю, что я буду сегодня смотреть.
Т. БАКАЛАИ: Получается?
В. ГНЕУШЕВ: Да на самом деле получается. Ну, это не так уж прямо программно. Но, в общем-то, меня беспокоит процесс моего творчества. Ну, или, по крайней мере, моего труда, моей эксплуатации. И я вот очень хотел сотрудничать с театром российской армии. Но, к сожалению, я понял, что вот эта запыленная звезда в центре Москвы, уставшая труппа, она меня не приняла.
ЕЛЕНА НОВИКОВА: Ну, так Вы не так, как постановщик цирковых каких-то шоу…
В. ГНЕУШЕВ: Почему цирковых? Я вообще работал с оперой и работал с театром…
Е. НОВИКОВА: Нет, просто в театре Советской армии там вряд ли что-то можно придумать у нихна сцене не связанное с цирком…
В. ГНЕУШЕВ: Почему? Я придумал, я придумал очень интересное решение Вампилова "Дом окнами в поле". Это было придумано вот в этой большой, большой сцене стоит маленький домик, живет такая, в общем, сказать, ну, Вы знаете пьесу прекрасно, замечательная женщина.
АМАЛИЯ: Какая пьеса?
О.СУББОТИНА: "Дом окнами в поле".
В. ГНЕУШЕВ: Вампилов. Это очень красивый советский язык. Я имею виду…
АМАЛИЯ: Маленький домик на такой большой сцене.
В. ГНЕУШЕВ: Да так в этом есть противоречия между пространством и жизнью. Маленький принц тоже ведь на большой шаре. Ну, в общем, у меня была придумка, как задействовать всю труппу, как все пространство организовать, вокруг жители земли вот так по кругу должны были просто на лавках сидеть люди, это прямо, там должны были быть трансформация. Я сейчас не хочу коммерческие свои гэки продавать, и потом нет смысла в этом. Я же не театр у микрофона.
О.СУББОТИНА: Мы же все записываем, конечно, не стоит.
В. ГНЕУШЕВ: Это неплохо, кстати говоря, может, даже и послушаете. Вы знаете у меня очень много видеозаписей, которые я записывал. На видео снимал. Так никогда их и не смотрел. Потому что некогда, никогда нет времени. Это была моя придумка. Но пообщавшись с главным режиссером, пообщавшись…
АМАЛИЯ: Кто там сейчас?
О. СУББОТИНА: Морозов.
В. ГНЕУШЕВ: Замечательный партийный лидер нашего театра советского. Он до сих пор живет в забвении своего социализма. Ну, он не виноват…
Т. БАКАЛАИ: С Никулиным удалось, а здесь нет.
В. ГНЕУШЕВ: Понимаете. Никулин человек…
Т. БАКАЛАИ: В то время удалось.
В. ГНЕУШЕВ: Широкополярный. Он снимался у Таковского, он работал с Германом. Это тоже не так все просто. И вообще Никулин человек очень внимательный. И его социальное положение гораздо сильней, чем его талант даже в цирке и в театре. И он умел очень правильно поставить себя в обществе. Чего-то у нас лекция получается. Чего-то неохота.
О.СУББОТИНА: А Вы знаете, вот, кстати говоря, в Вашей биографической справке, в Вашем досье меня так зацепила эта строчка, что Вы закончили МГУЦЭИ и сразу же стали в нем преподавать. Мы как раз сейчас…
В. ГНЕУШЕВ: Я всегда преподавал…
АМАЛИЯ: Простите, тут про приезжих. Тут приезжие дико обиделись, сразу же в SMSках. Я хочу спросить, а Вы сами москвич?
В. ГНЕУШЕВ: Да, я не москвич. Я приехал из нижнего Тагила. В 71-м году. Работал поваром в ресторане. Закончил до этого кулинарный техникум. И только в 23 года я поступил в цирковое училище.
АМАЛИЯ: Вас не брали, или Вы не поступали?
В. ГНЕУШЕВ: Я стеснялся, потому что я думал, что там очень… Потому что я думал, что там очень… Ну, понимаете, я думал, что там одно в мире цирковое училище во всем было тогда. А потом …
АМАЛИЯ: А что больше нигде нет?
В. ГНЕУШЕВ: Нет, сейчас уже есть. В Киеве, потом…
АМАЛИЯ: Наташа Королева его заканчивала.
В. ГНЕУШЕВ: Да, да, да. И не только. Как он? Ну, который поет женщиной переодетой?
Е. НОВИКОВА: А Данилка.
В. ГНЕУШЕВ: Да, Данилка. И он тоже закончил.
О.СУББОТИНА: А в мире нет. Т.е. практики такой…
В. ГНЕУШЕВ: Сейчас есть уже. В Париже есть школа Фрутелини. Я, кстати, посетил се эти школы. И даже… В Брюсселе есть, в Монреале целый город. Они, кстати, базировались, там очень много моих бывших артистов и учеников работает.
Т. БАКАЛАИ: Расскажите о том, как Вы поступили и вообще об учебе.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, я поступил в цирковое училище, и у меня была мысль. Я хотел очень быть клоуном. Я был поклонником Ингибарова по-настоящему. Таким приверженцем, скажем, меня, например, никогда вот этот цирк, где бьют животных, или там акробаты друг на друга залазят, меня это меня не очень интересовало как бы. Но меня интересовала вот эта вот веточка, если Вы знаете, такой был Мадлен Рено, и как же звали то его? И Жан Луи Баро. Меня интересовало больше. Меня интересовал больше Марсель Марсо, скажем, там культура. Скажем, Серебряного века.
Т. БАКАЛАИ: Это Вас еще до поступления интересовало?
В. ГНЕУШЕВ: Да, я как бы с детства…
О.СУББОТИНА: В Нижнем Тагиле, да?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, что в Нижнем Тагиле, между прочим, очень многое живет…
О.СУББОТИНА: Это просто очень трогательно. Маленький мальчик живет в Нижнем Тагиле, интересуется Марселем Марсо…
В. ГНЕУШЕВ: Ничего трогательного. Я Вам объясню. Во-первых, потому что телевидение уже во всю работало. Во-вторых, потому что очень много было таких выездных лекториев. Был вот этот Политехнический институт, да, они выезжали с лекциями. И приезжали очень приличные люди. Я помню очень хорошо гастроли Ростроповича, приезжал Ростропович. Тогда в общем была гастрольная система. Приезжала такая Гюлича Хель. певица, кстати, грузинская. Арбелян, Кролл, ну, все люди, Пьеха, все приезжали на гастроли. Потом у нас был еще такой большой дворец культуры. Кстати, он чуть меньше, чем театр советской армии.
АМАЛИЯ: А я только на Эдуард Хиля попала.
В. ГНЕУШЕВ: И Хиля я тоже видел. Я думаю, что момент творческой чистоты, эстетической чистоты, он, наверное, присущ от рождения, или от рождения его не бывает.
О.СУББОТИНА: Вот. Очень важно, мне кажется, сейчас.
В. ГНЕУШЕВ: Беспринципное восприятие Модельяни не может быть. Оно принципиальное восприятие.
Е. НОВИКОВА: Скажите, пожалуйста, а вот сейчас, извините. что перебиваю. Как можно охарактеризовать круг Вашего творчества, чем Вы занимаетесь сейчас? Хорошо, не ставите спектакли…
В. ГНЕУШЕВ: Я сказал: ничего не делаю.
Е. НОВИКОВА: Вообще ничего не делаете. На что же Вы живете? Как Вы зарабатываете?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, во-первых, я всегда очень много зарабатывал. И я…
Е. НОВИКОВА: Т.е. осталось. Накопления остались.
В. ГНЕУШЕВ: Понимаете, чтоб прожить человеку сегодня, мне много не надо.
АМАЛИЯ: А детям? У Вас сын?
Е. НОВИКОВА: А женам?
В. ГНЕУШЕВ: У меня, во-первых, много детей.
АМАЛИЯ: Вот опять же.
В. ГНЕУШЕВ: У меня есть взрослая дочь, которой 30 лет.
АМАЛИЯ: Ну, сама, хорошо, девочка зарабатывает, наверняка.
В. ГНЕУШЕВ: Она не девочка. У нее есть дочь, которой 9 лет.
АМАЛИЯ: Т.е. Вы дедушка.
В. ГНЕУШЕВ: Да, дедушка.
АМАЛИЯ: А Вы с ними общаетесь тепло?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, конечно, общаюсь.
Е. НОВИКОВА: Они в Москве живут?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, да, да. Моя дочь работает в театре Моссовета.
Е. НОВИКОВА: Кем?
В. ГНЕУШЕВ: Главным администратором. Она довольно-таки земная, мне кажется, что она хорошая. Никто мне еще не говорил, что она плохая. Ну, мы все любим своих детей. Понимаете, у меня два сына в Париже. Одному 10,5 лет, другому 13,5. Они учатся. У них специализированное такое учебное заведение. Где они занимаются литературой. Они пишут, анализируют. Для меня это очень важно. Потому что я очень сожалею, что я не стал писать. А писать нужно вовремя. Сейчас уже поздно писать. А писать нужно вовремя. Потому что сейчас уже поздно писать.
Е. НОВИКОВА: Да, чего, глупости. Можно писать хоть в 70 лет.
В. ГНЕУШЕВ: Вообще, на самом деле, я откровенно говорю, вообще-то радио, кто-то слушает. Я на самом деле зашел в магазин "Библио глобус" и увидел эти все всяких артистов, ну, талантливых, и спортсменов, книги, которые вдруг они решили написать.
Т. БАКАЛАИ: Все сразу.
В. ГНЕУШЕВ: Причем я так подумал, ну, вот еще одна будет лежать среди них книжка, в которой я напишу. Хотя, на самом деле, и вчера мой товарищ сказал, что то, сколько я повидал, а действительно много видел. И у меня, на самом деле, досье гораздо больше. Я работал и в "Гершвин театр" с Гергиевым, работал на Бродвее. На Бродвее у меня было мое шоу, которое называлось "Цирк Валентин" в 91-м году. Это на 51-й улице очень большой театр 2000 мест. 2100, по-моему, мест. Это большой театр американский с паркингом внизу…
Т. БАКАЛАИ: А как так получилось, вот расскажите?
В. ГНЕУШЕВ: Меня пригласил продюсер Стив Либер. Он приехал в Москву. До этого эксплуатировал мои номера, которые работали в цирке. И ему захотелось сделать обособленную программу, которая покорила бы Америка. Но накануне был переворот, путч. И вот наш гастрольный план, американцы, они очень политизированы на самом деле, особенно губернаторы, мэры городов. Они после путча отказали туру. А мы должны были сделать тур по 50 штатам. А потом сесть на Бродвее. Но Стиф сделал так, что мы объехали два штата, и так как нам очень многие отказали, как русским. Мы сели на Бродвее. Но здесь у них был дефол в ноябре, в октябре месяце очень большой дефол. Это я не оправдываюсь, просто рассказываю о механике происходящего. А искусство цирка, скажем так, ну, в общем, шоу, оно фэмили. И билеты дорогие на Бродвеи. От 100 долларов, больше даже. И дороже. Там от 50 до 150. Но чтобы машину запарковать в центре Нью-Йорка, чтобы купить мерчендайз каждому по назначению, программку супруге, какие-то уши жене. Ну, я там условно говорю. Это очень большие расходы для среднего американца. Мы продержались буквально полтора месяца. Ну, продержались. Работали, все. Ну, Стив понял, что наступил дефол. А дефол мы только сейчас поняли, что это такое. Раньше мы даже не понимали, что это такое. Когда люди теряют очень много. Люди очень осторожно к деньгам относятся. Ну, это мы говорим как бы, я же не на охоте нахожусь…
АМАЛИЯ: Хорошо. Можно я все-таки начну охоту, а не то у нас какое-то такое теплое интервью. Такое, а скажите, Валентин.
О.СУББОТИНА: Потому что цеховщина. Я с самого начала сказала. Режиссеры, сейчас будут как-то. Цеховая солидарность.
В. ГНЕУШЕВ: Все режиссеры, это самая разная работа методологически.
АМАЛИЯ: А вот женщины-режиссеры это хорошо или плохо?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, есть женщины режиссеры.
АМАЛИЯ: Ну, например?
В. ГНЕУШЕВ: Есть Галина Борисовна Волчек. Но она, скорее, мама такая, знаете. Мама оставленных детей. Когда Ефремов ушел, она осталась мамой.
Е. НОВИКОВА: Кира Муротова.
В. ГНЕУШЕВ: Кира Муратова, да, она режиссер кино.
АМАЛИЯ: Вам нравится ее кино, вот как кино?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, странное, да.
АМАЛИЯ: Странное или не нравится?
Е. НОВИКОВА: Почему такие грустные глаза? Хорошо или плохо, не понятно?
В. ГНЕУШЕВ: Ну, я не могу сказать, плохо или хорошо.
Е. НОВИКОВА: Ничего не делаете, живете накоплениями.
АМАЛИЯ: Вам, Вам хорошо или плохо?
Е. НОВИКОВА: А как. Не может человек ничем заниматься. Не может.
АМАЛИЯ: И вдруг в прошлом году "Танцы со звездами", Валентин Гнеушев, допустим, судит и не любит Макарцева.
Т. БАКАЛАИ: А "Цирк со звездами" Почему-то нет. Хотя казалось бы…
Е. НОВИКОВА: Прямой профиль.
В. ГНЕУШЕВ: А я считаю, что "Цирк со звездами" это вообще ужасно…
Т. БАКАЛАИ: Вот, кстати, интересно Ваше мнение. Потому что я считаю, что цирк, опера и балет – это искусство высоких философских обобщений. Это моя формулировка, которая записана в моей диссертации. Это искусство высоких философских обобщений. И скажу еще, что нельзя пускать за кулисы к фокуснику посторонних.
Т. БАКАЛАИ: Да, это все-таки магия.
В. ГНЕУШЕВ: Звезды и танцы – это одно. Это культура танцовщиков и характерность артистов, которых мы любим. Или не любим. Это вопрос другой. Но, а танцы это культура. Даже на льду это говорит уже о том, что ресурс спорта нашего социалистического спорта, российского, он подчеркивает, что спортом занимались многие люди, которые удались там в телевидении Малахов. Или вот девушка, которая в стрелках. И там еще другие. Я, правда, не видел программу. Они выглядели достойно. И это говорит об их способностях. Но цирк люди, я считаю, что вообще это как бы нарушить герметичность этого эзотерического искусства, это преступление. Но так как это происходит в цирке на Цветном бульваре, откуда я ушел, как бы хлопнув дверью, грубо говоря. Почти хлопнув дверью. Я не хотел об этом, у меня спрашивали интервью, я никому не давал. Ну, сейчас просто я рассуждаю об этом. Безотносительно старый цирк, новый…
Т. БАКАЛАИ: А Вам не кажется, что это происходит, на мой взгляд. вот то, что я сейчас смотрю, хотя эта тенденция по всему миру, все эти шоу на льду…
АМАЛИЯ: Да, они все лицензионные, я так понимаю.
В. ГНЕУШЕВ: Не все. Лицензионные только танцы и лед.
Т. БАКАЛАИ: Потому что у меня возникает ощущение, что это все-таки связано с беспомощностью именно не цирка, а наших звезд. Потому что…
В. ГНЕУШЕВ: Нет, я не думаю.
Т. БАКАЛАИ: А зачем?
В. ГНЕУШЕВ: Нет как раз так называемой доблести жанра. Вот Вы можете представить себе балет…
АМАЛИЯ: Со звездами.
Е. НОВИКОВА: Забавно.
АМАЛИЯ: Мы же шутили, что бокс со звездами.
Е. НОВИКОВА: Синхронное плавание со звездами.
В. ГНЕУШЕВ: Бокс. Хазанов неплохо…
О.СУББОТИНА: Вот, кстати, опять пошутили. Секс со звездами.
АМАЛИЯ: Будет, будет обязательно.
В. ГНЕУШЕВ: Хазанов пошутил жестче. Он говорит: хорошо, что звездами с хирургами, понимаете…
Е. НОВИКОВА: Звезды-хирурги.
О.СУББОТИНА: Космонавты.
Е. НОВИКОВА: Нет, наоборот. Звезды – пластические хирурги. Вот было бы здорово, да.
В. ГНЕУШЕВ: Мы сейчас не генераторы беспомощности телевидения, наверное. Я считаю, что на самом деле так называемая герметичность, она нарушена и в театральных вузах, и в театрах. Сейчас очень много мишуры.
О.СУББОТИНА: Плохо?
В. ГНЕУШЕВ: Конечно, плохо.
О.СУББОТИНА: А время то как? А время такое. Куда же дальше? Все тыкаются туда, сюда вслепую, чтобы развить.
В. ГНЕУШЕВ: А это бескультурье, я думаю. Потому что это связано с культурой. Допустим, существует немецкий театр, французский театр. Он может быть, он другой, но он театр. Допустим, даже Пино Бауш, она занимается театром танцевальным.
Т. БАКАЛАИ: Но это очень большая редкость для Европы Пино Бауш. Потому что, как правило…
В. ГНЕУШЕВ: Да что Вы говорите. А есть же Килиан, да море всего в Европе.
Т. БАКАЛАИ: Ну, не море.
О.СУББОТИНА: Море, море.
АМАЛИЯ: Очень много самодеятельных, правда.
Е. НОВИКОВА: Немецкий театр, да. Но все, что касается…
В. ГНЕУШЕВ: Итальянский театр. Пиколо де Милано.
Е. НОВИКОВА: Ну, это маленькие такие.
АМАЛИЯ: Я пока позволю себе напомнить о том, кто же находится в эфире. Тина Баркалаи, режиссер, Ольга Субботина, режиссер, Елена Новикова, режиссер, и Валентин Гнеушев, режиссер. Ну, и Амалия, Амалия…
О.СУББОТИНА: Я когда-то тоже пыталась ставить спектакли.
АМАЛИЯ: Ну, ладно, хорошо, забыто…
Е. НОВИКОВА: Актриса, гордись.
АМАЛИЯ: Да, да, да.
В. ГНЕУШЕВ: Гордись. Актриса и мать троих детей.
АМАЛИЯ: Стихи.
Т. БАКАЛАИ: Скажите, пожалуйста. У меня возникает, у каждой все равно сравниваем, когда мы приходим в институт, которых заканчивали. Прихожу я во ВГИК, и я помню, когда я туда только поступила, уже те люди, которые заканчивали, говорили, ну, сейчас-то что, а вот раньше было. И то же самое, когда я сама закончила институт и пришла и увидела там вывески "кока-кола" в нашем буфете вместо самовара. Ну, не важно. Мне кажется, все. Атмосфера ушла. И я вижу, что на режиссерском курсе уже учатся 10 девочек, а училось там одна, две.
В. ГНЕУШЕВ: Вы сейчас говорите об истине…
Т. БАКАЛАИ: Я про платное обучение, вот про что я хотела сказать.
В. ГНЕУШЕВ: А что? Оно может быть платное, оно может быть бесплатное.
Т. БАКАЛАИ: Вы знаете, тем не менее, у меня возникает ощущение, что в такого рода вузах все-таки есть такое понимание, ну, как талант, одаренность. Всегда был процент неких блатных людей и т.д. но когда возникает на сегодняшний день…
АМАЛИЯ: Да, по знакомству. Что, у всех же дети.
Т. БАКАЛАИ: И когда возникает на сегодняшний день процент и таких. Плюс еще человек идет платный факультет. Вот мне кажется, что сейчас все, кому не лень действительно это такая модная профессия режиссер. Это как дизайнер и фотограф. Очень много девушек…
АМАЛИЯ: Дизайнер… Даже стилистам надо же стричь уметь.
Т. БАКАЛАИ: Сейчас очень модно сказать: писатель и режиссер. В свое время это была редкость, это было сложно, это было, вот скажите мне, почему?
В. ГНЕУШЕВ: Скажу. Две истины вспомнил. Одну истину мне сказал мой педагог. У меня был педагог замечательный, Сергей Андреевич Коштелян. который создал вообще целое направление. Поколение взрослых как бы знает, Ингибаров был такой, Амарантов был такой. Театр на Таганке. Он "Десять дней, которые потрясли мир" заложил эстетическое направление театра. Заложил. Потому что до этого был студенческий спектакль "Человек из Сезуана". И после этого уже были (Не РАЗБОРЧИВО) и после этого Таганка нашла свой эстетический дирекшн. И он сказал потрясающе. Я говорю: ну, как же это ужасно. И это ужасно, то ужасно, се ужасно. Он: дорогой мой друг. Пока существуют эти люди, мы еще прилично выглядим.
О.СУББОТИНА: Прекрасно. Фон.
В. ГНЕУШЕВ: Поэтому это оправдание. И еще вторая есть, извините, Тиночка, я в пандам Вам говорю. Я спрашиваю одно японца: откуда Вы так хорошо… Ему лет 80. Откуда Вы знаете так хорошо русский язык? Он говорит: я 9 лет просидел ГУЛАГе. Я говорю: наверное, было ужасно. Он говорит: нет. Было замечательно. Мы были молодые. И поэтому все люди, которые говорят о прошлом, они говорят о своем прошлом. Вот тогда было кино. А посмотрите Вы эти фильмы, "Кубанские казаки", да любой фильм. Посмотрите, там, может быть, кроме Эйзенштейна "Броненосец Потемкин". Все это, в общем-то… Друзья мои. Вы об этом говорите.
О.СУББОТИНА: Нет, очень много почему. Молодые люди там ностальгируют, смотрят, я не знаю, сейчас второразрядные фильмы. Я сколько вот таких вижу.
АМАЛИЯ: Нет, ну, есть же такой эффект. Прикольно посмотреть, что было, что носили, как выглядели актрисы. Ой, смотри, какая пухленькая. Вот раньше все толстые были на экране. Вот смешно.
О.СУББОТИНА: Нет, не совсем. Ушло, просто ушло определенное мировоззрение. В общем, достаточно такое сформулированное. А вместо него пока такое же сформулированное не пришло. Вам так не кажется? Поэтому есть еще такая уверенность в прошлом, а в настоящем нет ориентиров.
В. ГНЕУШЕВ: Во-первых, мы прошлое знаем не все. Мы знаем, что был такой режиссер Таиров.
О.СУББОТИНА: Портрет его висит в РАТИ. Да. 5 портретов, конечно.
В. ГНЕУШЕВ: Да, он замечательный режиссер был. Но мой педагог сказал гениальную вещь: никто не видел этих спектаклей. Это было ужасно все. Это все было ужасно. Всего было два нормальных спектакля. Это с Алисой Коонен была "Федра" Росина, и второй это была "Оптимистическая трагедия", где Рындин сделал замечательную декорацию вот этот винт. А все остальное это был такой кордетеатр. Это было все… И закрыли его, конечно, там были какие-то причины, наверное. Я сказать не могу сейчас заниматься историей. Это все было ужасно. Во-первых, было много всего ужасного. Поэтому Станиславский гениально выразился. Он сказал: я делаю, я просто все систематизирую, делаю все хорошо, качественно.
Т. БАКАЛАИ: А у меня сейчас такое, знаете, недавно, у меня просто небольшое внутреннее потрясение. Даже не хочу называть имен. Но прочитала книгу девушки, которая называется, ну, как бы она режиссер. Она кое-что делает и т.д. Ну, там фрагменты. Мне было просто интересно понять. И там, например, да я, грубо говоря, да, я не смотрела Феллини. Д. я не знаю, мне надо было вручать приз Ивана Духовичного, и я не знала, кто это. И что он снял. И такие какие-то вещи. Причем фраза начинается первая: да, я не закончила ВГИК, у меня нет режиссерского образования, да, ты дын, ты дын, а дальше идут такие прямо постулаты. Вот Вы говорите, Вы книгу не написали. Идут постулаты о режиссуре. Идут постулаты, где написано, ну, приблизительно, главное в режиссуру это декорации и костюмы. Ну, у меня возникает другой вопрос. Вы знаете, я думаю о том, что мне очень бы хотелось, чтобы книгу написали Вы для того, чтобы… Я Вам это говорю абсолютно искренне. Потому что пока Вы ее не пишите, пишут очень много других людей. И, к сожалению, если мы все-таки обращаемся к литературе какой-то, нам показывали…
В. ГНЕУШЕВ: Спасибо. Может быть, это охота меня к этому и приведет? Написать книгу.
Е. НОВИКОВА: Ты думаешь, что будет кому-то стыдно, как бы прочитав книгу Валентина, кому-то будет стыдно поднять перо и накопать свое?
Т. БАКАЛАИ: Хотя бы человек прочитает…
О.СУББОТИНА: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) делает деньги, никому не будет стыдно.
АМАЛИЯ: Конечно…
О.СУББОТИНА: Перед нами совестливый человек, который говорит: я, наверное….
АМАЛИЯ: Стреляй в него, стреляй. Совестливый, он не скрывается.
О.СУББОТИНА: Я хочу сказать, что Борис Поляков был здесь, и сказал, что существуют пипы, т.е. продюсерско-издательский проекты. Это не надо быть писателем. Могут ходить за тобой с диктофоном. Ты будешь что-нибудь наговаривать.
В. ГНЕУШЕВ: Нет, это будет неправильно. Потому что я считаю. что…
Т. БАКАЛАИ: Так видимо делают.
АМАЛИЯ: Правильно не правильно, спи, моя красавица.
В. ГНЕУШЕВ: Человек должен писать сам. Или он должен избирательно выбирать райтера, который будет…
Е. НОВИКОВА: Сейчас время проектов абсолютно. Ты можешь писать, он может писать, главное, что это появится в телевизоре. Мы не об этом сейчас говорим.
Т. БАКАЛАИ: Мы же говорим о том, то у нас охот. Но я сижу и каждое Ваше слово, как потенциальная жертва впитываю. Потому что мне интересно то, что Вы говорите. Потому что я понимаю, мне важно уважать своего… Я понимаю, что я не знаю многого из того, что знаете Вы.
В. ГНЕУШЕВ: Во-первых, я дольше прожил, это раз. Я намного старше Вас.
Е. НОВИКОВА: Ненамного. Вам 44 года, мы посчитали.
В. ГНЕУШЕВ: 55.
Е. НОВИКОВА: 53-й год.
В. ГНЕУШЕВ: 51-й. А там ошибка, между прочим.
Е. НОВИКОВА: Ошибочка.
О.СУББОТИНА: Два пункта сразу выбрасываем.
Е. НОВИКОВА: Я думаю, надо же как, 44…
В. ГНЕУШЕВ: Теперь я понял, почему Вы режиссер.
АМАЛИЯ: А вот когда Вы в "Танцах со звездами" сказали Макарскому: а вот не нравитесь Вы мне. Вот почему Вы так? Он молодой, красивый, начинающий.
В. ГНЕУШЕВ: "Танцы со звездами" это коммерческий проект. И я был там человек, который раскачивает лодку. Потому что иначе было бы скучно.
Т. БАКАЛАИ: А Вы распределяли роли в жюри?
В. ГНЕУШЕВ: Нет, мне было скучно. Что я сижу…
Т. БАКАЛАИ: Вы сами так срежиссировали.
Е. НОВИКОВА: Скучно было просто хлопать и говорить "прекрасно".
В. ГНЕУШЕВ: Я к Макарскому очень хорошо отношусь. Но он мне очень симпатичен. Человек поет. Бывают такие недуги у людей, поют. И там вообще много было смешных актеров. И танцовщиц.
Е. НОВИКОВА: Ситтель, Яковлев…
В. ГНЕУШЕВ: Ну, что, Ситтель, кстати, очень элегантная и красивая женщина. Яковлева сама не знала, куда она попала. Потому что очень тяжелая работа танцы. Там очень много было травматизма. Не только мышечно-суставного, но и психологического. Потому что у людей нет специфической памяти, метафизического действия. Это сложная вещь на самом деле хореография такого рода паркетная, она требует внутреннего лоска. А не у всех он есть. Поэтому это было очень. Я видел, как они нервничали, бедные. Но, тем не менее, нужно было все это дело немножко раскачать, но мне было скучновато. И я поэтому так баловался.
Е. НОВИКОВА: Скажите, пожалуйста, вот эта позиция, вернее позиция ли это…
АМАЛИЯ: Перестань говорить "пожалуйста", что это такое на охоте. "Скажите, пожалуйста".
Е. НОВИКОВА: Скажите.
В. ГНЕУШЕВ: Скажи. Значит. Вы знаете, я вообще в курсе дела, что Микельанджело много лет спал. Он 4 года вообще спал.
Т. БАКАЛАИ: Прежде чем что-то делать.
В. ГНЕУШЕВ: Нет, не прежде чем. Вот у него был такой период, когда он ушел…
АМАЛИЯ: В летаргический сон?
В. ГНЕУШЕВ: Просто отсыпался, ничего не делал. Выпивал, ел. Может быть, накапливая, а может быть, у меня просто кончился ресурс счастья.
Е. НОВИКОВА: А ну вот Вы говорите такую какую-то странную причину. Морозов, это не его история. Да фиг бы с ним с Морозовым. Идите в другой театр…
В. ГНЕУШЕВ: Нет, а у меня вот придумано на это пространство…
Е. НОВИКОВА: Значит, арендуйте это отдельно…
В. ГНЕУШЕВ: Знаете, какая штука? Может быть, я испугался. Я ведь, понимаете, сейчас к себе отношусь очень так как бы созерцательно. Я себя очень люблю. Поэтому я так себе. У меня такая…
Е. НОВИКОВА: Вы предполагаете, какие-то ветряные мельницы появятся на пути Вашего проекта и Вам придется…
В. ГНЕУШЕВ: Не знаю, что появится… Я на самом деле я бы не хотел попасть в зависимость какую-то глупую. В следующий момент я не хотел бы пойти на компромисс. С другой стороны мне хочется чистоты.
Е. НОВИКОВА: Т.е. у Вас недостаточно характера для того, чтобы…
В. ГНЕУШЕВ: У меня характера хватит на 15 коллег.
Е. НОВИКОВА: Так чего же Вы тогда боитесь?
В. ГНЕУШЕВ: Испуг и характер это разные вещи.
Т. БАКАЛАИ: И потом все от Вас, может быть, очень многого ждут.
В. ГНЕУШЕВ: Может быть, наверное, я вижу, что ждут.
Т. БАКАЛАИ: Я понимаю, насколько это страшно.
В. ГНЕУШЕВ: Когда я первый раз получил гран при в Париже в 86 году за номер "Красный арлекин", мне рассказывали, я там не был. Что ногами там проламывали пол. Там ногами хлопали. И что дали специальный приз кроме золотой медали, тем денежного приза, ему дали специальный приз за развитие традиций цирка. И после этого меня как-то узнали. Там стали ко мне сюда приезжать, за мной, (Не РАЗБОРЧИВО). Я после этого испугался. Я подумал, надо, значит, за следующую работу? Не награду, хотя бы на этом уровне. Чтоб доказать, что это не случайность. А система, которую я разработал. И у меня получилось, в конце концов. Следующие номера. И ряд номеров. И потом вот "Мотодор", который Костя Эрнст. будучи продюсером "Мотодора" снял.
Т. БАКАЛАИ: Очень красивая была передача.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, это было, понимаете. А вот что будет, я еще сам не знаю. И я сейчас не держу камень, или фигу в кармане. Нет….
АМАЛИЯ: А вот на Вас не держат фиг в кармане ко мне. Вот когда Вы работали с людьми, Вы всегда бережно к ним относились? Потому что ходят слухи, что за словом в карман не то, что не лезли, а сразу доставали какой-нибудь камешок словесный и били по голове наотмаш.
В. ГНЕУШЕВ: Да, я вообще, на самом деле, не очень тактичный человек. Но результативный.
АМАЛИЯ: Мягко выражаясь.
В. ГНЕУШЕВ: Дело в том, что понимаете, что тот же самый Николай Николаевич Евреинов написал, что режиссер – это плантатор на плантации. Поэтому важно, чтобы все работали.
АМАЛИЯ: А, может быть, другими методами? Не обязательно же кнутом с нами. Может, пряником тоже было бы иногда хорошо.
В. ГНЕУШЕВ: По-разному можно, конечно, сказать. Дело в том, что Вы знаете, я думаю, что все режиссеры, начиная там, не знаю, от Станиславского…
Т. БАКАЛАИ: И кончая? Было бы очень интересно. От Станиславского и кончая.
В. ГНЕУШЕВ: Это нескончаемо. Марк Захаров.
О.СУББОТИНА: Я думала, Морозовым Вы скажите. Что-то его склоняли сегодня.
В. ГНЕУШЕВ: Я не склонял его. Просто я был разочарован его тактикой. Это так старомодно.
АМАЛИЯ: Ну, так Вы же и не ждали этого. Морозов же явно был не юный, трепещущий, молодой.
В. ГНЕУШЕВ: Мы с ним целый год разговаривали…
АМАЛИЯ: А, ну, любит поговорить на старости лет. Что же делать.
О.СУББОТИНА: А как до дела дошло, понятно. Бывает.
В. ГНЕУШЕВ: На самом деле, может быть, я и сам виноват. Надо быть повнимательнее. На охоте нужно быть повнимательнее. А то может волка задрать.
АМАЛИЯ: "Обычно я Вас ненавижу и стараюсь не слушать. Но сегодня, ура, самая лучшая Ваша передача? Это что зависит от гостя? Правда, очень интересно". Вот. В театральных училищах понятие "одаренность" есть. А за стенами? В реальной актерской жизни?
В. ГНЕУШЕВ: Да это очень просто все. Значит, когда человек поступает, поступил, на 1 курсе, это все народные артисты. На втором курсе заслуженные, потом просто артисты. А на 4-м это проф. непригодные.
Е. НОВИКОВА: Абсолютно все по-другому сейчас. Люди поступают, зная, что они будут существовать в жестких рыночных условиях. И они поступают уже рабами. Я это видела своими глазами. Сегодняшних студентов. Последний курс Козаковский, не побоюсь этого слова, это какие-то прекрасные, умные, культурные артисты, синтетические, манкие, харизматичные. Мы же об этом говорим. А все же зависит от педагога. От мастера.
О.СУББОТИНА: А Вы же преподавали, да? И преподаете?
В. ГНЕУШЕВ: Я преподавал в ГИТИСе целых 16 лет.
О.СУББОТИНА: А сейчас все? Завязали?
В. ГНЕУШЕВ: Там такая сложная…
О.СУББОТИНА: И чего Вам так нравилось там преподавать? Просто мне интересно. Потому что меня сразу тоже пригласили преподавать после ГИТИСа…
АМАЛИЯ: "Это не охота, это чай с тортиком". Тут Вам пишут.
О.СУББОТИНА: И так мне показалось ужасно, такие противные студенты, я так с ними как-то. Я думаю, ой, что же трачу время свое на других. А я как же? Когда я буду воплощать свои идеи?
В. ГНЕУШЕВ: Когда у Вас нет прибора придуманного. Допустим перед Вами арбуз, а его надо съесть, а у Вас нет ножа. Значит нужно найти прибор. Да, нужно прибор. И система его препарирования. Система препарирования арбуза, она тоже существует. Одна сторона, потом другая, потом делается надрез. Или допустим, все, что касается, ну, всего.
О.СУББОТИНА: Ну, т.е. Вы отрабатывали просто свою технику на малышах.
В. ГНЕУШЕВ: Нет, у меня система подхода. Нет, у меня был первый курс в цирковом училище, когда мне дали целый курс якутов. Вот это была засада. Ну, это надо делать отдельную передачу 24 часа. И я попался так сильно, а я такой как бы эстетствующий продолжатель Марселя Марсо, там Этьена Де Кру и там, не знаю, Гратовского и прочее. Для меня какие-то были ценности. А вот якуты. Дети охотников приехали. Они все, в общем, ножки кривые у них.
Т. БАКАЛАИ: Ну, гнутся хорошо.
В. ГНЕУШЕВ: Да, не очень.
Е. НОВИКОВА: Ну, уже смешно в принципе.
В. ГНЕУШЕВ: Ничего смешного нет. Они плохо учились по общеобразовательным предметам. Меня все время ругали из-за них. Я нашел к нм подход. Ну, долго рассказывать.
Т. БАКАЛАИ: Что Вы с ними сделали?
АМАЛИЯ: Скажите, а Вы со студентками спали?
В. ГНЕУШЕВ: Да.
Т. БАКАЛАИ: С якутским курсом?
В. ГНЕУШЕВ: Нет, нет. Не с якутским курсом.
АМАЛИЯ: Да, ладно. Якутки бывают весьма милыми. Или у Вас только мальчики были?
В. ГНЕУШЕВ: У меня мальчиков никогда не было. Я так скажу Вам откровенно, я кроме женщин…
АМАЛИЯ: Ну, понятно. Женщины красивые.
В. ГНЕУШЕВ: Со мной не случалось. Ну, в общем, женщины разные, бывают хорошие.
АМАЛИЯ: Просто хорошие.
Е. НОВИКОВА: А бывают красивые.
АМАЛИЯ: А, кстати, красивые и хорошие, обязательно…
Т. БАКАЛАИ: Женщины?
АМАЛИЯ: Я не про то. Обязательно женщине быть красивой или нет?
В. ГНЕУШЕВ: Я думаю, что вот по этому поводу много всяких произведений есть.
АМАЛИЯ: Но вы же не написали ничего Нам же Ваше интересно мнение, а не то, что написано хорошее.
В. ГНЕУШЕВ: Вот допустим тот же самый, как его зовут? Которая в Лувре то висит?
Т. БАКАЛАИ: Джоконда?
О.СУББОТИНА: Мона Лиза.
В. ГНЕУШЕВ: Она же некрасивая. Но она очаровательная.
Т. БАКАЛАИ: Мне не нравится совсем.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, знаете, я тоже не всем нравлюсь. И ничего, живем как-то.
АМАЛИЯ: И она тоже как-то висит себе. И что? Т.е. не обязательно. Можно быть обаятельной. Это что вот подальше такие? Дурнушкам?
В. ГНЕУШЕВ: Это данность. Почему дурнушкам? Я думаю, что люди вообще бывают красивые всегда. В жизни у них бывают периоды, когда они красивые. Бывает женщина красивая, когда она беременна. Бывают женщины красивые, когда она одинокая.
Е. НОВИКОВА: Бывает старая женщина красивая?
В. ГНЕУШЕВ: Конечно, бывает, да.
АМАЛИЯ: Например? Из известных актрис.
Т. БАКАЛАИ: Только не надо на нас показывать.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, не старая, а взрослая, скажем так, женщина Вы знаете, самое смешное. что я видел актрису Алису Коонен в 71-м году, по-моему, это было, она читала там Чехова. Она была забавная.
Е. НОВИКОВА: Старые женщины бывают забавные.
АМАЛИЯ: Знаете что. Вот именно. Это очень грустное зрелище. Забавная старушка.
Е. НОВИКОВА: Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к такой версии, что возраст художника, ну, активность художника пропорциональна его сексуальной активности. Как Вы к этому относитесь? Что насколько он сохраняет мужскую активность, настолько он продуктивен в творчестве своем.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, наверное, какая-то взаимосвязь есть.
Е. НОВИКОВА: Ну, к Вам это относится? Как Вы думаете?
В. ГНЕУШЕВ: Еще не знаю. А! В смысле того, что я давно не работаю?
Т. БАКАЛАИ: Хитро.
В. ГНЕУШЕВ: Да, очень хитро ко мне подошли. Я. Вы знаете, конечно, когда я был моложе, я был бойчее, смелее, сейчас я стал аккуратнее, вежливее, и я не хотел бы девушку расстроить.
Е. НОВИКОВА: Такое качество в себе обнаружить. Аккуратность.
В. ГНЕУШЕВ: Не хотел бы девушку расстроить своими притязаниями. И не хотел бы сам себя подставить. Понимаете.
Е. НОВИКОВА: Понимаю.
В. ГНЕУШЕВ: Все-таки важный аспект в человеческом как бы бытии, вот я очень обеспокоен вопросом культуры.
Т. БАКАЛАИ: Ну, в жизни Вы можете спошлить. Т.е. как бы вот в эфире, обращаю внимание, нет, а в жизни вот так вот пару тройку шуточек…
В. ГНЕУШЕВ: Я могу больше Вам сказать. Но дело все в том, что Вы знаете, я очень хорошо понимаю аудиторию.
Т. БАКАЛАИ: Вот я понимаю, что я с Вами могу разговаривать только в эфире. Только вот так складывается…
В. ГНЕУШЕВ: Значит, это говорит о том, что у меня есть ассимиляционный разум.
Т. БАКАЛАИ: Уже второй эфир за этот месяц. Мне так интересно Вас слушать в эфире. А в жизни Вы как-то начинаете пошлятинку такую.
В. ГНЕУШЕВ: Вы можете даже ко мне на лекции прийти, и тоже я ничего плохого Вам не скажу. Потому что я понимаю задачи.
Е. НОВИКОВА: Ну, а к нашим баранам давайте вернемся все-таки.
В. ГНЕУШЕВ: А кто такие бараны?
Е. НОВИКОВА: Бараны? Ну, это такие отряда однопроходных, мне кажется.
В. ГНЕУШЕВ: Я не знаю, что это такое однопроходные. Какой вопрос?
Е. НОВИКОВА: Вопрос по поводу связи…
АМАЛИЯ: Режиссерской и мужской активности.
В. ГНЕУШЕВ: Почему мужской? И женской, наверное, тоже.
Е. НОВИКОВА: Женской. Да, да. Согласна, согласна.
В. ГНЕУШЕВ: Я думаю, в конце концов, на разном этапе есть разные предпосылки к работе. И одно дело есть страсть… Если Вы читали молодого Горького, Максима Горького и уже старого Горького. Ну, как старого? Взрослого Горького. Ну, и любого человека взять в молодости, если Вызнаете такого Татлина. Или…
АМАЛИЯ: Нет. Вы хотите сказать, что по-другому ставят. А мне кажется, просто скучно начинают ставить, просто режиссеры как только теряют потенцию. Ну, нет ни одного старичка из режиссеров, которые действительно прорывы какие-то совершал в театре.
В. ГНЕУШЕВ: Почему? Питер Брук.
АМАЛИЯ: И что? Что он там?
В. ГНЕУШЕВ: И Стрейлер тоже.
АМАЛИЯ: А у него уже позади все?
В. ГНЕУШЕВ: Ну…
Т. БАКАЛАИ: Мне кажется, это уже музей скорее, а не театр.
В. ГНЕУШЕВ: Все, нет людей бессмертных, нет людей не уходящих.
Т. БАКАЛАИ: Вот как бы у меня вопрос. Может быть, это будет к этому иметь отношение. Вы одинокий человек?
В. ГНЕУШЕВ: По-моему, да.
Т. БАКАЛАИ: Мне кажется, здесь просто более… вот у меня. к сожалению…
В. ГНЕУШЕВ: Почему к сожалению?
Т. БАКАЛАИ: Просто я все больше и больше понимаю, что когда я счастлива в личной жизни. Так ну как бы складывается, все, что касается творчества… т.е. все-таки ты отдаешь энергию любви. А когда ты не отдаешь энергию любви, ты отдаешь в какое-то другое место.
В. ГНЕУШЕВ: Поэтому есть разный результат. Есть, допустим, результат человека влюбленного. А у него выход есть, как называется, резонанс у него есть в творчестве, или наоборот. Человек занимается любовью и на творчество забил.
Т. БАКАЛАИ: Бывает и так, да.
О.СУББОТИНА: А вот у меня вопрос немножечко иного характера, вот Ваше имя, конечно же, ассоциируется с каким-то невероятным направлением, то, что Вы делали…
АМАЛИЯ: И количеством любовниц.
О.СУББОТИНА: А я хотела про творчество спросить. А вот цирк Дю Солей, который Вы упомянули, да? Поподробнее хотелось бы на эту тему. Скажите, Вам не казалось, что не делая ничего здесь, сейчас, может быть, имеет смысл делать где-то там? На Западе? Где-то не в России… Где Вас так принимают, у Вас столько наград …
В. ГНЕУШЕВ: Нет, и до сих пор меня спрашивают: почему ты ничего не делаешь, т.е. я на фестивале был в Монако в феврале. И в Париже тоже был. Почему спрашивают, ты ничего не делаешь? А я говорю: я не хочу. И Вы знаете, дело все в том, что это отражается и на фестивале. Там нет новых работ.
Т. БАКАЛАИ: А вот такие новые, тем не менее, да, вот, ну, не знаю, к примеру, цирк "Кракатук", который в прошлое лето…
В. ГНЕУШЕВ: Ну, это неудачная вещь.
Т. БАКАЛАИ: Знаете, я, поскольку не являюсь таким все-таки знатоком цирка, я получила огромное удовольствие.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, это возбуждает, понимаете.
Т. БАКАЛАИ: Это было красиво, это было интересно, это было завораживающе.
В. ГНЕУШЕВ: Понимаете, какая штука. Есть такое понятие вкус. А есть понятие послевкусие. Есть продукт, после которого остается, ну, как бы по-русски память остается. Память вкуса. Вкусовая память. И есть чистота и полезность. Вот в этом очень много искусства. А я считаю, что "Кракатук" это неудачно. Во-первых, там очень плохой музыкальный вкус, там агрессивный свет, по крайней мере, есть цирки в этом отношении покруче.
Т. БАКАЛАИ: Во всяком случае, в Москве настолько это смогло за последние много лет порадовать. И Полунин с одной и той же программой, который приезжает…
АМАЛИЯ: Кстати, а почему у Полунина все время одна и та же программа, Вы не знаете?
О.СУББОТИНА: Как говорится, новые песни пусть пишут те, у кого старые плохие.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, есть новый спектакль, но он осторожничает с ним, потому что он хочет такого же успеха.
Т. БАКАЛАИ: 10 лет уже это здесь.
В. ГНЕУШЕВ: Больше уже.
Т. БАКАЛАИ: Нет, я просто в 98 году было показано здесь в первый раз.
В. ГНЕУШЕВ: В 82-м году весь этот ресурс уже был. В Ленинграде на мимпараде. В 82-м, можете представить себе. Но дело не в этом. Дело в том, что Слава замечательный художник. И то, что он не сделал больше, это только говорит о том, что он…
Т. БАКАЛАИ: Тоже боится.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, не боится, а осторожничает.
Т. БАКАЛАИ: Как и Вы.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, я то что. Я не Полунин.
Т. БАКАЛАИ: А Вы чувствуете сегодняшнее время? Вы что-то находите в нем? В своей душе какой-то отклик? В этом времени в сегодняшнем?
АМАЛИЯ: Вибрации?
Т. БАКАЛАИ: Свою культуру? Если Вы так оберегаете ее от "Кракатука"?
В. ГНЕУШЕВ: От "Кракатука", да, действительно.
Т. БАКАЛАИ: Хотя мне очень понравилось.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, ничего страшного…
Т. БАКАЛАИ: Мне казалось, у меня не такой плохой вкус.
В. ГНЕУШЕВ: Может, Вам нравится и Басков, я же не знаю.
Т. БАКАЛАИ: Нет. Может быть, только мы сейчас не будем обсуждать…
Е. НОВИКОВА: Только Билан. Вы что? Мы фанатки Билана. У нас фан клуб.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, не знаю. Я по отношению к художникам не иронизирую. Потому что им итак трудно.
Е. НОВИКОВА: Ну, так и что ж? Мало времени осталось.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, а что мало времени? Что мы за это время можем сделать? Полезного.
Е. НОВИКОВА: Ответить на мой вопрос хотя бы.
В. ГНЕУШЕВ: Сексуальность и…
Е. НОВИКОВА: Да почему же? Я второй уже задала? Где внимательность?
В. ГНЕУШЕВ: Мое внимание? Я чувствую свое время, да.
Е. НОВИКОВА: Что находите для себя сегодня?
В. ГНЕУШЕВ: Вот то, что сказали Вы о молодежи. Что приходят сегодня такие студенты, мне это очень нравится, но мне, Вы знаете, ….
Е. НОВИКОВА: Какое время сегодня? Как Вы его чувствуете? Как бы Вы его охарактеризовали? Что сегодня происходит в культурной жизни?
В. ГНЕУШЕВ: Охарактеризовать я не могу.
Е. НОВИКОВА: Ну, хорошо, что Вы находите? Ну, Вы же размышляете наверняка.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, во-первых, люди наконец-то начинают понимать, что такое экология. Эколоджи. Это меня сейчас уже очень интересует, потому что я хотел бы создать экологическое шоу, у меня есть такая идея. Но я боюсь, что…
Е. НОВИКОВА: Опять боюсь.
В. ГНЕУШЕВ: Что его сделают до меня, извратив суть.
Т. БАКАЛАИ: Ну, несколько раз расскажите про это, сделают, конечно.
В. ГНЕУШЕВ: Экологическое шоу, связанное с водой, связанное с растениями….
Т. БАКАЛАИ: Не надо, не рассказывайте.
В. ГНЕУШЕВ: Почему?
АМАЛИЯ: Форм (Не РАЗБОРЧИВО) у Красновой уже есть. Фонтаны на сцене.
Т. БАКАЛАИ: Не надо. Вы слишком щедро все это рассказываете.
В. ГНЕУШЕВ: Ну, когда вот я вижу захломление ресторанов ерундой всякой. Я понимаю, там есть всякие… Странно, почему я пришел есть и должен видеть всякие, не знаю, чучела.
АМАЛИЯ: Ну, да, есть такое. Вот осталось несколько секунд, пожелания ночной Москве от Валентина Гнеушева.
В. ГНЕУШЕВ: Я хочу, чтобы все спали спокойно. И передать моим друзьям большой привет. Особенно тем людям, которые мне помогают по жизни. Ну, в смысле помогают, со мной общаются, меня уважают и Вас тоже.
АМАЛИЯ: Скажите, мы Вас поймали?
В. ГНЕУШЕВ: А что меня ловить? Я никуда не убегал от Вас. Я с Вами.
АМАЛИЯ: Ну, да, в общем, хорошо чайку попили, тортику поели. Спасибо моим охотницам. Это были Ольга Субботина, Тина Баркалаи, Елена Новикова и Валентин Гнеушев. До следующей пятницы.
В. ГНЕУШЕВ: Спасибо.