Андрей Макаревич - Андрей Макаревич, Тина Баркалаи, Ксения Теляковская - Доброй охоты! - 2007-02-23
АМАЛИЯ: Праздник сегодня военный. И охоту, следовательно, дОлжно нАчать настоящим образом стремительно, по-военному, без употребления лишних словесных выражений и витиеватых подходов. Охотники, равняйсь, смирно, перекличка. Баркалаи!
ТИНА БАРКАЛАИ: Здесь!
АМАЛИЯ: Ну, и фамилия не строевая какая-то. Теляковская!
КСЕНИЯ ТЕЛЯКОВСКАЯ: Есть.
АМАЛИЯ: Это лучше, по-военному. И Гордон!
ЕКАТЕРИНА ГОРДОН: Здесь!
АМАЛИЯ: Это даже не фамилия, это ругательство в неприличной форме. Зверя выпускай! Андрей Макаревич. Макаревич Андрей.
АНДРЕЙ МАКАРЕВИЧ: А что собственно такое?
АМАЛИЯ: Вот. Вы зверь, мы охотники. А Вы не знали?
А. МАКАРЕВИЧ: Вот оно что. А я не знал.
АМАЛИЯ: Девочки, отклоняясь от военной тематики охоты. Какая же у Теляковской шуба.
А. МАКАРЕВИЧ: Давайте охотиться уже.
АМАЛИЯ: Какие у Баркалаи глаза, и какие у нее кольца. Вот и какая же Гордон стройная. Все. Достаточно.
Т. БАРКАЛАИ: Спасибо. Все поняли, как выглядят все остальные.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нам уйти уже.
АМАЛИЯ: Я тоже здесь. И я все равно бью все рекорды по объему талии. Вот! Амалия&Амалия. Начнем. Андрей?
А. МАКАРЕВИЧ: Ау?
АМАЛИЯ: Вы были в армии?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
АМАЛИЯ: Почему?
А. МАКАРЕВИЧ: Во-первых, так получилось. Мне не позволило здоровье.
Т. БАРКАЛАИ: А я бы… отличный ответ.
А. МАКАРЕВИЧ: А, во-вторых, в общем, это вполне совпало с моим не особенным желанием туда идти. Потому что в те годы, когда мне выпал как раз возраст призывной, все мы были от части хиппи, а это совершенно не предполагало службы в армии.
АМАЛИЯ: А как Вы могли стать хиппи в СССР. Вот я, допустим, в СССР была октябренком, пионеркой и комсомолкой.
Т. БАРКАЛАИ: У тебя не было детства.
А. МАКАРЕВИЧ: А я Вам скажу, что так же, как и игра на электрических гитарах, это было абсолютно интернациональное поветрие, которое вот единовременно всю планету охватило, и так же довольно быстро закончилось.
АМАЛИЯ: И у Вас закончилось?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, в общем, да…
АМАЛИЯ: Срезали кудри.
А. МАКАРЕВИЧ: Я продолжаю разделять эти юношеские убеждения, но сегодня уже таковым не являюсь.
АМАЛИЯ: А что это за убеждения? Вот хиппи. Как вот учились, учились в советской школе. Вам говорили, что октябренок – это… Вам же говорили, что октябрята должны там, пионеры тоже должны всем.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, вот я как-то уже с пионерского возраста стал верить уже не целиком всему, что говорят.
АМАЛИЯ: Как это получить? Ну, вот как люди, ребенок же. Или у Вас дома говорили? Диссидентствовали.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, про диссидентство не говорили, но родители у меня были абсолютно вменяемые, нормальные люди, которые как бы правду от туфты, в общем, отличают, да. И это мимо моих ушей не проходило, конечно.
Т. БАРКАЛАИ: А как Вы закосили. Андрей?
А. МАКАРЕВИЧ: А я особенно не косил. Дело в том, что у меня действительно не вполне хороший позвоночник. Так получилось. Только косить-то мне не пришлось. А просто когда они посмотрели на снимок, они сказали, что да, действительно, служить не надо. Спустя, правда, 3 года, когда было указание, Никсон приезжал, по-моему, и надо было очистить от волосатых людей всю Москву, значит, нас с Лешкой Романовым быстро выгнали из института и прямо под набор в армию. Т.е. я должен был через 2 дня сразу туда и уехать. И вот я пришел с этим снимком. Сказали: нет, знаете, это у Вас снимочек старенький. Ну-ка быстренько давайте в ЦИТО. Отлично понимая, что нормальный студент 3 курса, да, вот сейчас прямо через всю Москву в ЦИТО, да, еще сфотографирует спину и вернуться. Ну, не сможет физически.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А Вы смогли.
А. МАКАРЕВИЧ: А я смог, да. Я смог. Потому что так получилось, что моя мама была медик. И там ее подруга просто работала. И я пулей туда на такси поехал. Мне сделали снимок. На меня посмотрели, как на марсианина, и сказали, ну, лечитесь.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А что такое было, если не секрет, следствие травмы?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, это называется кифосколиоз со смещением позвонков, все такое разное.
АМАЛИЯ: Вы учились сильно? Вот обычно всякие сколиозы и прочее бывают у детей, которые постоянно учатся. Ну, в смысле, их заставляют.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, это не связано.
АМАЛИЯ: Или скрипка, фортепьяно.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
АМАЛИЯ: А чем Вас мучили в детстве?
А. МАКАРЕВИЧ: Фортепьяной мучили недолго. Я победил. Мучили меня года три. И победа осталась за мной. Я придумал всяческие болезни невероятные. Симулировал сотрясение мозга, мне жутко не нравилась музыкальная школа.
Т. БАРКАЛАИ: Вам не нравилась именно музыкальная школа.
А. МАКАРЕВИЧ: Мне не нравилась музыкальная школа. Потому что мне очень нравилась музыка, я очень любил ее слушать, а вот учиться играть гаммы мне ужасно не нравилось.
Е. ГОРДОН: Особенно К. Черни.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А фактически у Вас нет образования музыкального?
А. МАКАРЕВИЧ: У меня музыкально незаконченное начальное.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Начальное.
А. МАКАРЕВИЧ: На этих трех классах и закончилось.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А соответственно, все-таки, поскольку Вы связали свою профессию с музыкой, у Вас не было желания все-таки как-то продолжить образование?
А. МАКАРЕВИЧ: Я довольно быстро все потом самоучкой наверстал, во всяком случае, в том объеме, который мне был необходим.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Т.е. соответственно нотная грамота, соответственно музыкальные какие-то теоретические знания.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, да. С листа мне не приходится. А разобрать ноты я могу.
АМАЛИЯ: А вот хорошо ли темперирован клавир у Баха?
А. МАКАРЕВИЧ: Ой, потрясающе. Я, пожалуй, более темперированого-то и в жизни не слышал.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Что это с ней такое то?
Е. ГОРДОН: Нет, ну, копила, копила и…
А. МАКАРЕВИЧ: У кого, у кого, а уж…
Е. ГОРДОН: А говорят, что самые страшненькие, непривлекательные мальчики пытаются привлечь внимание там гитарой или там какими-то другими проявлениями творческими. Вы были привлекательным мальчиков в школе?
А. МАКАРЕВИЧ: Вы знаете, а в то время все пытались привлечь внимание гитарой. И привлекательные мальчики и непривлекательные. Это абсолютно касалось всех. Это вот удивительно было. Массовое помешательство такое на электрических гитарах.
Е. ГОРДОН: А нравились Вы девушкам в школе?
А. МАКАРЕВИЧ: В школе, я думаю, не очень. Я был мелкий и не самый взрачный, скажем так. Может быть, стал нравится уже классу к 9-му. Где у нас группа появилась…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А перестали?
Е. ГОРДОН: В какое время?
А. МАКАРЕВИЧ: Пока не переставал. Если ты ведешь жизнь примерного семьянина, у тебя может возникнуть впечатление, что девушки тобой стали интересоваться меньше. Но если эта жизнь вдруг прерывается, оказывается, что это чушь собачья. Совершенно не меньше.
Т. БАРКАЛАИ: Поэтому она прерывается?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, вот тут не надо причину и следствие путать.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А кем интересуются, Макаревичем или вами? Брэндом или человеком?
А. МАКАРЕВИЧ: Я, честно говоря, одно от другого никогда не отделяю.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А вот я поэтому и спрашиваю.
А. МАКАРЕВИЧ: Вот тут как-то меня и в тупик поставили.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: За этим и сидим здесь.
А. МАКАРЕВИЧ: Это мне какую часть от себя оторвать? Чтобы одно было брэнд, а другое я сам…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, нет. Понимаете, о чем я говорю.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, не очень.
Е. ГОРДОН: Ну, пуля была первая выстреляна, мне кажется.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну можно интересоваться Вами, как личностью, а можно: круто, я с Макаревичем…
А. МАКАРЕВИЧ: А хрен их знает. Они такие разные, такие непредсказуемые. Внезапные такие.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Даже так?
А. МАКАРЕВИЧ: Конечно.
АМАЛИЯ: А вот как? Ну все в личных отношениях… Я говорю про все, но, может быть, это и не все. Может быть. Вы этого и не ищите вовсе. Но в личных отношениях ищут какой-то правды.
Т. БАРКАЛАИ: Тихую гавань.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Матки.
АМАЛИЯ: Да, правды-матки. Да, извините, за выражение. Т.е. как реально она ко мне относится. Т.е. или Вам никогда об этом и не думалось?
А. МАКАРЕВИЧ: Вы знаете, я 3 с лишним года женат, поэтому вот эти мысли сейчас от меня безнадежно далеки. Я как-то не умею совмещать супружескую жизнь с вольной охотой такой. У меня либо одно, либо другое.
Т. БАРКАЛАИ: Уважение вызывает.
А. МАКАРЕВИЧ: Скорее недостаток, потому что я знаю большое количество людей, которые это с успехом совмещают. И как-то у них все это проходит.
Т. БАРКАЛАИ: А вот скажите, пожалуйста. Вот Вы говорите 3 с лишним года. Какой по счету это брак?
А. МАКАРЕВИЧ: Третий.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Третий брак.
Т. БАРКАЛАИ: А самый долгий сколько?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, вот, пожалуй, этот самый долгий и будет. Потому что обычно 3 года где-то был критический срок, насколько я помню.
Т. БАРКАЛАИ: Т.е. полгода.
Е. ГОРДОН: Любовь живет три года.
Т. БАРКАЛАИ: Это да.
АМАЛИЯ: Да, 8 месяцев, говорят, живет. И все, и желание пропадает. У Вас желание на каком месяце пропадает?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, у меня ничего не пропадало.
Е. ГОРДОН: Не возникало.
А. МАКАРЕВИЧ: Пока.
АМАЛИЯ: А, нет, ну, вот говорят, что вот эта вот страсть, пылкость и всякое разное. Ну, вот когда типа вот она! А вообще, она у Вас как? Страсть-пылкость или "вот хорошая девушка"...
А. МАКАРЕВИЧ: Мне не с чем сравнивать. Нет, я могу сказать, что в браках это все было достаточно спокойно. И как бы самоконтроля я не терял.
Т. БАРКАЛАИ: А вот немножечко можно я сейчас уйду от темы личной жизни. Немножечко хотела поговорить по поводу "Машины времени". Потому что вот у меня создавалось ощущение, тем не менее, что Андрей Макаревич был как-то так вот все-таки обласкан всеми властями. Вот все-таки, тем не менее, в то тяжелое, безусловно, наверняка, это не так. Но сейчас я понимаю, что да, в Советском Союзе это происходило как-то, всегда знали "Машину времени". Вот я уверена, что я ошибаюсь, но впечатление такое создавалось. Потому что про Ваши гонения мы знаем меньше всего.
А. МАКАРЕВИЧ: Друг мой, можно я Вас перебью?
Т. БАРКАЛАИ: Чем, может быть, остальные ребята.
А. МАКАРЕВИЧ: Скажите, Вам сколько лет?
Т. БАРКАЛАИ: 35 будет.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Не корректно.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, корректно. Потому что достаточно молодая девушка.
Т. БАРКАЛАИ: Уже успела сказать.
А. МАКАРЕВИЧ: Значит, при рассвете брежневской эпохи, сколько Вам было?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: 2 года
Т. БАРКАЛАИ: Нет, нет. Я заканчивала школу, ну, наверное, когда расцвет, в 80-е годы я училась в школе.
Е. ГОРДОН: В 15.
А. МАКАРЕВИЧ: Довольно сложно вот запах того времени объяснить человеку, который в нем не жил. И я очень не люблю, когда кто-то бренчит медальками и рассказывает, какой он был герой и борец с советской властью…
Т. БАРКАЛАИ: Вот я к этому и веду.
А. МАКАРЕВИЧ: И не хочу я этого рассказывать. Ибо те, кто в этом принимал участие и был рядом со мной, помнят это и так. А те, кто этого не нюхал, им объяснить этого невозможно. И, слава Богу. Это уже другие люди. Они гораздо более свободны.
Т. БАРКАЛАИ: Мы можем хотя бы понять.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, это словами не расскажешь.
АМАЛИЯ: А Вы спойте.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А пример?
Т. БАРКАЛАИ: Я, может быть, не совсем правильно сформулировала... Но просто ощущение, по воспоминаниям Ваших коллег того времени: просто там гонения за гонениями. Одно, другое…
А. МАКАРЕВИЧ: Да, разное бывало.
Т. БАРКАЛАИ: Одно, другое, там соответственно…
А. МАКАРЕВИЧ: Гонение гонению рознь. В лагерях не сидели. Ну, вязали на сутки - на двое. Потом выпускали. Тоже противно. Из института выгоняли по идеологическим соображениям. Неприятно, особенно, когда это начало 4 курса.
Т. БАРКАЛАИ: Но в кино, тем не менее, снимали.
А. МАКАРЕВИЧ: А в кино снимали. Было очень странное время. В кино снимали на свой страх и риск. И Саша Стефанович, будучи молодым авантюристом еще тогда, он понимал, чем он рискует. Но он выиграл. Потому что невероятно ловкий человек. Сумел обмануть…
Т. БАРКАЛАИ: Про девочек-моряков, я что-то такое помню.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, это уже было позже. Это уже был год 82-й. А второй фильм был в 85-м. Вообще, после Олимпиады, значит, чуть-чуть что-то все-таки изменилось, после 80-го года.
Т. БАРКАЛАИ: А Вы считаете, что Олимпиада – это все-таки был какой-то прорыв для советского человека?
А. МАКАРЕВИЧ: Он был прорыв, все понимали, что обязательно все-таки какие-то послабления будут. Приедут же иностранцы. Им же надо показать, что мы тоже цивилизованный народ.
АМАЛИЯ: Появились соки с трубочками в маленьких коробочках.
А. МАКАРЕВИЧ: Соки с трубочками появилось…
Т. БАРКАЛАИ: И салями, салями…
А. МАКАРЕВИЧ: Появилось Рэдио Москоу Ворлдс Офис, которое с утра до ночи гоняло наши песни, потому что им разрешили.
Т. БАРКАЛАИ: А потому что им надо было показать…
А. МАКАРЕВИЧ: Даже не это. Потому что там сидели в руководстве, извините, настолько недалекие люди, что они думали, что если это на заграницу, то у нас это не слышно. А у нас это на средних волнах ловил каждый таксист. И на протяжении года нас играли с утра до вечера. Потом спохватились. Диму Линника, который там работал, уволили. Он сейчас живет за границей. Но он это делал, потому что он очень любил "Машину времени". Вот так вот и жили.
Т. БАРКАЛАИ: Неплохо.
Е. ГОРДОН: А вот говорят…
АМАЛИЯ: Ни слова о сексе!
Е. ГОРДОН: Хорошо.
А. МАКАРЕВИЧ: По интонации догадалась?
Е. ГОРДОН: Ну, вот говорят, последняя песня, хит, как говорят, вот "Улетай", которую мы прослушали в начале уже. Ну, правда, ведь уже такой повтор пошел. Очень красиво, но уже было, нет?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, вообще говоря, нот 12, да?
Е. ГОРДОН: Да.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Уже?
А. МАКАРЕВИЧ: А букв 30 с небольшим. Я не считаю, что это повтор. Это с новой пластинки, пожалуй, такая самая традиционная, самая "машинская" песня. И еще это делается вполне сознательно. Я никак не могу сказать, что она похожа на какую-то из наших песен. А если она похожа на много наших песен, значит, она написана просто в каком-то ключе…
Е. ГОРДОН: В стиле, да?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, того, что у нас присутствовало. Все остальные весьма и весьма сильно отличаются.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Скажите. Андрей, у Вас до сих пор есть желание и потребность писать? Или это по инерции. Так сказать, чтобы дальше выходить…
А. МАКАРЕВИЧ: По инерции не получается.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А почему. Ну, вот знаете, когда всю жизнь только этим и занимаешься. (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).
АМАЛИЯ: Ну, Андрей не только этим занимается.
А. МАКАРЕВИЧ: Опять что-то написал. Ну, надо же по инерции.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Я поэтому и спрашиваю. Или, действительно, есть потребность что-то сказать.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, меня же никто не заставляет это делать, ведь правда? Денег за это не платят. Поэтому это происходит, когда это происходит.
АМАЛИЯ: Ну, как это не платят? Подождите, а Вы что… ну, не то, что Вы не устраиваете, а Вас что, не приглашают на новогодние корпоративки?
А. МАКАРЕВИЧ: Это концертная работа. А мы говорим о написании песен. Нас приглашают не только на корпоративки, а на кассовые концерты.
АМАЛИЯ: Ну, кассовые концерты – хорошо, а вот эта концертная деятельность, что значит. не платят? Надо же и новые песни…
А. МАКАРЕВИЧ: Еще раз. Концертная деятельность: можно новое, а можно играть старое, например. Как говорил Костя Никольский, новые песни пишут те, у кого старые плохие.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: (Смех). Вот я примерно об этом.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет. Иногда возникает… А она сама пишется.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А любимая, какая Ваша песня?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет таких. Была бы одна любимая…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: У Вас заученный уже ответ, Андрей. Ну, как…
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, на заученные вопросы есть заученные ответы.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну, почему. Если Вы для себя поете…
А. МАКАРЕВИЧ: А хорош бы я был идиот, если бы я на один вопрос все время разные ответы давал.
Т. БАРКАЛАИ: А, кстати, хороший ход.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Кстати, это было бы неплохо.
Е. ГОРДОН: А это, кстати…
А. МАКАРЕВИЧ: Абсолютно непредсказуемый человек.
Т. БАРКАЛАИ: Хороший ход.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну, человеку нравится, если человек шьет, или что-то делает, все равно чего-то больше любишь.
А. МАКАРЕВИЧ: А я все время жду, когда меня спросят, что-нибудь, чего не спрашивали никогда. И вот не происходит это.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну, мы же не на конкурсе вопросов. Мы скорее хотим понять ответы.
А. МАКАРЕВИЧ: Так мы и не на конкурсе ответов.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Вот как раз на конкурсе ответов. Загоняем то мы Вас, а не нас.
А. МАКАРЕВИЧ: Ах, вот оно что.
АМАЛИЯ: (Смех). А это как получится.
А. МАКАРЕВИЧ: Сейчас буду по-китайски отвечать.
АМАЛИЯ: Хорошо. А Вы в смысле по-китайски…
Е. ГОРДОН: Парле?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, я знаю. Одну фразу научили. Да. Пуяу. Значит, отойди отсюда.
Е. ГОРДОН: Вот, кстати, к фразе "Отойди отсюда". Вы производите впечатление в последнее время очень не тер… терпимого человека. Вам все это так осточертело…
АМАЛИЯ: Так терпимого или не терпимого?
Е. ГОРДОН: Нет, нет. Нетерпимого.
А. МАКАРЕВИЧ: Вот те раз.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Да, это правда.
Е. ГОРДОН: Вы какой-то очень строгий и очень такой вот прямо, я, например, боюсь Вам свои традиционные вопросы задавать.
АМАЛИЯ: Давай я их задам.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, гнет. А у нас была рекламная кампания, сейчас, секунду. И мы перебирали, кого взять, "Макаревич?" - "Ой, нет. Он вынесет мозг". Ну, это же известная тема, б**.
А. МАКАРЕВИЧ: Красавицы мои, то, что я сюда пришел, невзирая на ночь и мороз, да, и сижу с Вами, по-моему, уже говорит о моей полнейшей толерантности.
Т. БАРКАЛАИ: Я полностью согласна. Мне кажется, ведем мы себя…
А. МАКАРЕВИЧ: А если Вы хотите веселых шуток и смех, зовите Подгородецкого.
Т. БАРКАЛАИ: Мы как-то ножки подставляем пока.
АМАЛИЯ: Так, значит, я напомнить хочу, кто у нас в эфире. У нас Гордон Катерина. Ксения Теляковская, Тина Баркалаи и Андрей Макаревич.
Е. ГОРДОН: И Амалия энд Амалия!
АМАЛИЯ: И говорим мы сегодня не о 23-м февраля. Не о дне защитника отечества, потому что никто из нас не является защитником отечества. Хотя, Андрей…
А. МАКАРЕВИЧ: Я считаю, что мы все являемся потенциальными защитниками отечества. Но если серьезно, две минутки на эту тему. Я хотел бы действительно поздравить тех, кто имеет к этому отношение, потому что это работа тяжелая и уважения заслуживающая. Но мне кажется, что времена "вставай, страна огромная", все-таки прошли. И мы с дубиной народной войны не будем у стен Москвы, я надеюсь, стоять. И мне кажется, что сегодня существуют специально обученные, профессиональные люди, которые должны защищать отечество и своих граждан, коими мы являемся. А мы за это платим налоги, иногда очень большие, чтобы они на эти налоги существовали.
Е. ГОРДОН: О!
Т. БАРКАЛАИ: Кстати, вот по поводу налогов…
А. МАКАРЕВИЧ: Хорошо вывернулась.
Т. БАРКАЛАИ: Нет, я просто все время думаю, что как же в нашей стране можно честно платить налоги. Вот я все время думаю, вот знаете, вот смотрю, да, понимаю. ну, я там о'кей, мы все свободные художники, так или сяк. Ну, я все время хочу понять, а за что же…
А. МАКАРЕВИЧ: Можно я расскажу.
Т. БАРКАЛАИ: Да, вот скажите. Вот нет. Это … Нет, Выплатите налоги?
А. МАКАРЕВИЧ: Я плачу налоги. Но мало того…
Т. БАРКАЛАИ: С каждого концерта?
А. МАКАРЕВИЧ: Послушайте. С каждого концерта. Значит, есть такая форма, как это называется? ПБОЮЛ, т.е. я должен платить 6%. Вы считаете, что это много?
Т. БАРКАЛАИ: Ну…
А. МАКАРЕВИЧ: Жалко, конечно, я понимаю, жалко. Нашему человеку и 3 назначат, он скажет: ой-ой-ой.
Т. БАРКАЛАИ: Нет, нет. Не в этом дело. 6%. Я прекрасно знаю эту систему. И мне как режиссеру тоже часто ПБОЮЛом вот этим…
А. МАКАРЕВИЧ: Меня эта система вполне устривает.
Т. БАРКАЛАИ: Да, т.е. вот это. Но я не чувствую себя, тем не менее, до конца человеком, у которого все как-то чисто.
А. МАКАРЕВИЧ: А это другое. Вот почему у нас массовая психология? Вот почему у нас 90% пластинок пиратских? Все кричат: да, потому что фирменные дорогие, а пиратские дешевые. Не глядя на то, что они давно уже одной цены. А все равно, покупать пиратское нормально. А почему? В потому что воспитание такое.
АМАЛИЯ: Нет, мне в магазине приятнее. Там тепло, светло и не в переходе.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Да, а потом на самом интересном месте и больше не показывает.
А. МАКАРЕВИЧ: Слушай, нас уже двое. Как приятно. Значит, не так все безнадежно.
АМАЛИЯ: А еще. Вы знаете, я должна признаться. Я решила больше не качать фильмы из интернета.
А. МАКАРЕВИЧ: Какой поступок, а!
АМАЛИЯ: Мне стало стыдно. Я подумала: "все!".
Т. БАРКАЛАИ: И ты умеешь это делать?
АМАЛИЯ: Да.
Т. БАРКАЛАИ: Да, ты просто компьютерный гений.
АМАЛИЯ: Хакер.
Т. БАРКАЛАИ: Научи. Если ты прекратила, мы начнем. (Смех).
АМАЛИЯ: Не надо, не делайте этого. Во-первых, они там плохого качества. А, во-вторых, в общем, авторское право. Вдруг мы снимем кино, в конце концов.
А. МАКАРЕВИЧ: А в-третьих, если говорить о кино, то кино лучше смотреть на киноэкране.
Т. БАРКАЛАИ: Изначально, если говорить о кино.
АМАЛИЯ: Да.
Т. БАРКАЛАИ: А вот у меня вопрос по поводу, тем не менее, я знаю, что Вы замечательно рисуете, что Вы путешествуете, что Вы готовите…
АМАЛИЯ: Откуда ты знаешь?
А. МАКАРЕВИЧ: Сейчас сразу воткнусь, между прочим. Второго числа…
Т. БАРКАЛАИ: Вот я хотела…
А. МАКАРЕВИЧ: У меня открывается выставка в ЦДХ. В галерее Аллы Булянской очень смешных маленьких рисуночков. Мы когда на "Ай би роуд", писали пластинку, и вот последние две недели уже шло сведение, и мы сидели, просто ушами слушали, что происходит, и с продюсером переговаривались. А руки были свободны. И я сидел и все время рисовал там. Брал бумажки и рисовал. А потом понял, что получилась целая папка этих рисунков. И я их в эту папку сложил и привез сюда. И потом думаю, чего их не выставить.
Т. БАРКАЛАИ: Второго числа?
А. МАКАРЕВИЧ: Да.
Т. БАРКАЛАИ: Второго числа мы приглашаем всех прийти на эту выставку.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, второго числа открытие. Она будет еще потом какое-то время существовать. Так что второго ломиться не обязательно.
Т. БАРКАЛАИ: У меня вопрос заключается в следующем. Вот есть такой спор, во всяком случае, мы периодически спорим, человек может быть, ну, банально звучит, но талантлив во всем?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
Т. БАРКАЛАИ: Но, тем не менее, да, вот у Вас, по крайней мере, на мой взгляд, есть несколько талантов. И, на мой взгляд, то, что я вижу, мне кажется, что талант художника даже побеждает.
А. МАКАРЕВИЧ: Они связаны. Я считаю, что музыка, рисование, литература, поэзия – это вещи очень связанные. А вот, скажем, есть люди, талантливые в шахматах. Или в математике, или в квантовой механике. Вот тут я дуб совершенный. И никакого таланта за собой не наблюдаю.
Т. БАРКАЛАИ: Ну, вот я просто говорю, почему я говорю по поводу таланта художника. Мне вот… у меня странное ощущение. Я замечательно отношусь к "Машине времени", к творчеству "Машины времени", но вот когда Вы сказали фразу по поводу того, что у Вас не т академического образования, я вот мне кажется, все-таки, что я это слышу. Ну, вот так. Поскольку, наверное, я все-таки не Ваш поклонник. Я не поклонник Вашей музыки. Мне кажется…
А. МАКАРЕВИЧ: А у "Билтов" это тоже слышно?
Т. БАРКАЛАИ: А у "Битлов" нет, Вы знаете, они хорошо использовали, тем не менее, средневековую английскую музыку.
А. МАКАРЕВИЧ: Значит, они, собаки, талантливее.
Т. БАРКАЛАИ: Они в ней хорошо копались. И я это тоже помню.
А. МАКАРЕВИЧ: Да я умоляю. В чем они копались?
Т. БАРКАЛАИ: Средневековая английская музыка там слышна как-то хорошо. Вот у меня вопрос к Вам…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А Вы себя с "Битлами" сравниваете, Андрей?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, мы на них росли. Они на нас нет, а мы на них росли. Поэтому, конечно, мы вторые по отношению к ним.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Т.е. сначала "Битлы", а потом уже Вы.
Е. ГОРДОН: И Вы даже на студии их в этом году записывались. Да?
А. МАКАРЕВИЧ: Совершенно верно.
АМАЛИЯ: А что это был за такой за поступок, вот записаться на студии "Битлов"?
Т. БАРКАЛАИ: Алсу тоже там, по-моему, писалась.
АМАЛИЯ: И Алсу там писалась. Ну, вот Алсу и "Машина времени" почему-то…
А. МАКАРЕВИЧ: Насчет Алсу не знаю. Там Мазаев записал две песенки. Но мы там записали целый альбом. Записали и свели. Дело в том, что помимо всех наших пристрастий чисто субъективных, почти религиозных, юношеских, да, все-таки сегодня это объективно одна из лучших студий мира, вот был список такой недавно "100 лучших альбомов популярной музыки" с этих 100 70 записаны на "Ай би роуд". Это о чем-то говорит.
Т. БАРКАЛАИ: А Ваши песни кто-нибудь поет, кроме Вас?
Е. ГОРДОН: Открываю рот и говорит… Мне кажется, у нас общий голос.
Т. БАРКАЛАИ: Извините, я молчу, да.
Е. ГОРДОН: Нет, нет. Извини.
А. МАКАРЕВИЧ: Поют, наверное, очень немного. И я об этом узнаю случайно. Вдруг услышал, как Васильев из "Плена" спел там старую мою песенку. Очень забавно…
АМАЛИЯ: А чего это можно делать без разрешения? Минуточку! Васильев из "Плена", у него, кстати, сегодня был концерт. Наверняка, пел там Ваши песни.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, я умоляю. Да, пожалуйста. Вот если ты записываешь это куда-то на пластинку, тогда не мешает спросить. А если ты поешь на концерте и говоришь, чья это песня, песни для того и пишутся, чтобы их пели.
Т. БАРКАЛАИ: Не в коммерческих целях если используешь.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, ну как.
Т. БАРКАЛАИ: Тогда по авторскому праву имеешь право, если докажешь.
А. МАКАРЕВИЧ: Мне чем больше поют, тем приятнее, конечно.
Е. ГОРДОН: А вот есть среди вот тех, кто ныне что-то поет или пишет такие вот однозначные авторитеты для Вас живые?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ты задаешь банальный вопрос, Катерина, извини, конечно. Я видишь, молчу.
Е. ГОРДОН: Извини за банальный...
А. МАКАРЕВИЧ: Авторитет - это немножко не то слово.
Е. ГОРДОН: Ну, вот человек, который для Вас действительно на 100% талантлив. И может быть, более талантлив, чем Вы.
А. МАКАРЕВИЧ: Конечно, ну, тут количество трудно мерить, в каких единицах мы будем…
Т. БАРКАЛАИ: Пол Маккартни.
А. МАКАРЕВИЧ: Как пишут, мне очень многие нравятся. Нет, не очень. Я, конечно, вру. Но трех-четырех назову.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А Вы назовите.
АМАЛИЯ: Про Элтона Джона почему-то заладили…
А. МАКАРЕВИЧ: Гребенщиков, Кортнев… Мы о наших говорим, да?
АМАЛИЯ: Да, да, да. Ну, просто второй эфир идет вопрос про Элтона Джона.
А. МАКАРЕВИЧ: Группа "Ундервуд".
АМАЛИЯ: "Ундервуд"?
А. МАКАРЕВИЧ: Да. Блестящие пишут вещи совершенно.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Думала группа "Блестящие". Испугалась страшно.
А. МАКАРЕВИЧ: Невероятно были хорошие работы у "Пятницы" несколько лет назад.
АМАЛИЯ: Да, и взяли их как-то…
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, не надо уж так. Еще молодые ребята, еще посмотрим.
АМАЛИЯ: Да. А у Вас были провалы в творчестве прямо такие, что казалось, что все, уже не подняться?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
Е. ГОРДОН: А вот еще такая странная штука. Вот очень сложно общаться мне, например. с Вами, потому что есть образ уже такой…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Давите авторитетом.
Е. ГОРДОН: Да, давите авторитетом, что называется.
А. МАКАРЕВИЧ: Ужас какой. Я сижу мягкий, пушистый.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, Вы не мягкий и не пушистый.
А. МАКАРЕВИЧ: Четыре женщины, вы же меня разорвать можете при желании.
Е. ГОРДОН: Вы так вздыхаете после каждого…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: С абсолютным таким цинизмом, с налетом усталости на нас смотрите. Что эти клюшки опять мне сейчас зададут.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, значит, клюшками я Вас называть бы не стал.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ). Я согласна с Катей просто. Мне тоже тяжело.
А. МАКАРЕВИЧ: Что касается усталости, это отчасти правда. Я сегодня в 8 утра прилетел из другого города с гастролей.
АМАЛИЯ: Из Саратова?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, это был город… Слушай, я уже дожил до состояния, когда к середине дня я забываю, из какого города прилетел утром. Это был Краснодар. Это был Краснодар.
АМАЛИЯ: Вот, да. Прекрасный концерт, пишут, благодарят за Саратов и за Краснодар.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, после этого я ответил на кучу писем, потом я поехал, поздравил Колю Расторгуева с его юбилеем в Кремлевском дворце…
АМАЛИЯ: А Вам нравится его творчество?
А. МАКАРЕВИЧ: У Кольки, у него есть качество потрясающее. Он очень хороший артист. Вот чего он не поет, ему веришь, как на исповеди, абсолютно. И у него, он очень здорово поет по-русски…
Е. ГОРДОН: Животная органика такая.
А. МАКАРЕВИЧ: Кстати, у нас мало кто по-русски поет хорошо.
Т. БАРКАЛАИ: Абсолютно согласна.
А. МАКАРЕВИЧ: Он очень обаятельный.
Е. ГОРДОН: А вот Вы три года в браке сейчас, на очень обаятельной женщине. И, правда, Вам все три года никакие другие не нравятся вообще девушки?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, мне некогда на них смотреть.
АМАЛИЯ: Не морщи лоб тогда, задавая этот вопрос.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Браво, отлично.
Е. ГОРДОН: Никакие, никакие?
АМАЛИЯ: И глазами так хлоп, хлоп.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А заметь, он не отреагировал. Заметьте, Макаревич не просек. А вот Амалия…
А. МАКАРЕВИЧ: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) постепенно распускались.
АМАЛИЯ: А Вам нравятся беременные?
А. МАКАРЕВИЧ: В каком смысле? Помидоры любите?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: В данном случае, в прямом.
АМАЛИЯ: "Андрей, есть ли у Вас дети? И если есть, то чем занимаются?" – спрашивают вас наши уважаемые радиослушатели.
А. МАКАРЕВИЧ: Старшая живет в Филадельфии, работает в большой инвестиционной компании уже двольно много лет. Средняя учится в ГИТИе, снимается в кине. На актерско-режиссерском она учится. Младшая готовится к поступлению в первый класс.
АМАЛИЯ: Ух, ты.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А какую школу пойдете?
А. МАКАРЕВИЧ: В обычную, наверное. Наверное, с английским. Я так думаю.
Т. БАРКАЛАИ: А у Вас была специальная школа с изучением английского или…
А. МАКАРЕВИЧ: Да.
Т. БАРКАЛАИ: А какая?
А. МАКАРЕВИЧ: 19-я.
Т. БАРКАЛАИ: А, я, конечно... у меня ребенок поступал в школу.
А. МАКАРЕВИЧ: Ой, она по тем временам была замечательная школа совершенно.
Т. БАРКАЛАИ: А Вы общаетесь со своими школьными какими-то друзьями?
А. МАКАРЕВИЧ: С одним, двумя.
Т. БАРКАЛАИ: Ну, это много.
Е. ГОРДОН: А какое воспоминание о детстве самое яркое?
А. МАКАРЕВИЧ: Я, наверное, одно то не назову. Их много.
Е. ГОРДОН: Ну, первое, которое.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, о детстве…
АМАЛИЯ: Яркое из отвратительных. Из страшных.
А. МАКАРЕВИЧ: Из отвратительных, как няня уронила меня мордой об асфальт с рук.
Е. ГОРДОН: Какой ужас.
АМАЛИЯ: Вы это помните прямо?
А. МАКАРЕВИЧ: Я помню вкус вот этот песка, асфальта. И губа разбитая, да.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А сколько Вам было?
А. МАКАРЕВИЧ: Мне было года 2.
Е. ГОРДОН: Ничего себе.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Вы помните это?
А. МАКАРЕВИЧ: Помню отлично, да.
Т. БАРКАЛАИ: Успели рассказать эту историю, или тогда еще не очень умели говорить?
А. МАКАРЕВИЧ: И она еще испугалась и родителям не сказала. Ну, сказала, что я споткнулся и упал. У меня через это дело погнулась носовая перегородка. Откуда у меня такой замечательный, гнусавый тембр голоса. Узнаваемый, говорят.
Е. ГОРДОН: А самое унизительное воспоминание из юности? Не знаю, там, может, перед классом отчитывали. Не было такого?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, с хода я ничего такого не вспомню.
Е. ГОРДОН: А вот Вы из тех людей, которые думают, что все в детстве закладывалось, или вот мы как там перестали шевелиться, так и сформировались…
А. МАКАРЕВИЧ: Абсолютно точно. Я думаю, что все закладывается на 70% генами, на 30% воспитанием. А воспитание – это общение с твоими родителями, на самом деле, ничего больше.
АМАЛИЯ: А гены, воспитание, а Бог есть, а Андрей?
А. МАКАРЕВИЧ: Давайте, генную систему назовем Божиим началом. Что от этого изменится?
АМАЛИЯ: Ну, что-нибудь да и изменится. Потом что все равно же интересно, а почему так а не иначе.
А. МАКАРЕВИЧ: А почему так, а не иначе, мы не знаем, пока не знаем.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А если не в России жить, то где?
А. МАКАРЕВИЧ: У меня не стоял так вопрос. Я привык решать проблемы по мере их поступления.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А я не про стоял. Я про сейчас. Если не в Москве, то где бы Вы хотели жить не в России?
А. МАКАРЕВИЧ: Масса мест.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну, например?
А. МАКАРЕВИЧ: Есть дивные острова океане, где можно великолепно жить в шортах на 50 долларов месяц, имея все, что ты хочешь.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, нет. Прямо жить, жить, или (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) приехать.
А. МАКАРЕВИЧ: Вот жить. Нет, жить, жить совершенно спокойно.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Т.е. Вас не пугает там отсутствие телевизора, телефона?
А. МАКАРЕВИЧ: Ой, нет, я только счастлив буду. Есть несколько городов, которые, может быть, от того, что они близки Москве, я понимаю, что я мог бы там жить. Скажем, Нью-Йорк или Лондон. Ну, по темпу, по динамике происходящего.
Т. БАРКАЛАИ: Париж, нет?
А. МАКАРЕВИЧ: Париж нет.
Е. ГОРДОН: А как Вы относитесь к слухам, что у нас многие роковые музыканты ходили, например, с Сурковым договариваться на поклон?
А. МАКАРЕВИЧ: Видите в чем дело? Я эту историю очень хорошо знаю. Поэтому слухи меня эти сильно раздражают.
Е. ГОРДОН: Вранье?
А. МАКАРЕВИЧ: Это вранье. Встреча действительно было, но никто на поклон ни к кому не ходил. И разговаривала они о вещах, которые меня заботят точно так же, и если бы я был в Москве я бы, наверное, пошел вместе с ними.
Е. ГОРДОН: Но все равно есть какая-то, это уже отдельный вопрос. Почему с сытостью у очень многих роковых музыкантов протестный дух куда-то девается?
А. МАКАРЕВИЧ: А кто вообще решил, какой идиот решил, что рок-музыка – это обязательно протест? Это Тема Троицкий решил или кто-то еще? Вот против чего протестовал Элвис Пресли, который придумал рок-н-ролл, расскажите мне? Против чего протестовали "Битлз", как бы нам не врала наша пресса?
Т. БАРКАЛАИ: Не против чего, безусловно.
А. МАКАРЕВИЧ: Откуда нам ввинтили в голову эту чушь? Художник должен быть голодный. Да, художник – художник должен быть. Желательно не голодный. Иначе он будет думать не о музыке, а жратве.
Т. БАРКАЛАИ: А вот скажите, Вы все время, несколько раз мы слышали про "Битлз", я понимаю, что это та же самая эпоха. Я понимаю, что Вы напрямую ассоциируете себя…
А. МАКАРЕВИЧ: Да, нет…
Т. БАРКАЛАИ: В России, да, в Советском Союзе…
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, еще раз.
Т. БАРКАЛАИ: Такая некая альтернатива.
А. МАКАРЕВИЧ: Упаси Бог. Нет. Просто для нас и как я считаю, вообще, лучше никого не было в этом жанре. Если бы не было их, не было бы нас. Вы можете их любить. Не любить это Ваше личное дело. Знаете, Мона Лиза сама выбирает, кому нравится.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А я и не претендую. Вы так не нервничайте, Андрей, пожалуйста.
А. МАКАРЕВИЧ: Я совершенно спокоен. Нет, упаси Бог, не ассоциируем ни с "Битлз", ни с "Роллинг Стоунс". Это было бы смешно. Мы себя ассоциируем с самими собой, нам 38 лет, так что просто для нас это был толчок, благодаря которому занялись именно музыкой, а не чем-то другим.
Т. БАРКАЛАИ: А скажите, вот скажем так, тем не менее, ну, я обыватель, и я знаю истории, тем не менее, про распад "Битлз", так, ну. Как бы они просуществовали какое-то количество времени. И там, скажем, смерть Леннона не была, тем не мене, той точкой, ну, Как бы финальной точкой в распаде "Битлз". Будем считать…
А. МАКАРЕВИЧ: Вообще-то. Леннон погиб лет через 15 спустя… Через 11.
Т. БАРКАЛАИ: Я про это и говорю. Поэтому я хотела узнать, а каков же секрет этих 38 лет.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Есть ли эти 38 лет.
Т. БАРКАЛАИ: Нет, вот 38 лет – это некий такой… Это как?
А. МАКАРЕВИЧ: Только один. Мы почему-то до сих пор друг другу не надоели. Отчасти, наверное, потому что у нас у каждого есть отдушина. У меня есть оркестр "Креольского танго". У Маргулиса есть своя блюзовая команда. У Кутикова есть "Синтез рекордс", студия, где он. Поэтому мы в какой-то момент, когда мы чувствуем, что мы уже друг друга начинаем душить немножко, можем разбежаться на неделю, на полторы, когда каждый займется своим делом, заскучает, чего-то сочинит. Опять соберемся. Ну, вот так вот мы удачно друг другу подошли. Так вышло.
Е. ГОРДОН: А собираетесь обратно. Потому что чувствуете необходимость физическую, или просто для того, чтобы концерты делать вместе?
АМАЛИЯ: Ну, или продолжалась "Машина времени". Все-таки до сороковника хорошо бы дотянуть.
А. МАКАРЕВИЧ: Ой, я к юбилеям отношусь предельно хладнокровно.
АМАЛИЯ: О, да, представляете, как отметят.
А. МАКАРЕВИЧ: Слушайте, нам доставляет дикое удовольствие, дикое удовольствие играть концерт…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Путин медаль даст.
АМАЛИЯ: Путина не будет уже.
А. МАКАРЕВИЧ: Что значит не будет?
АМАЛИЯ: Ну, в смысле, а чего? Третий срок?
Т. БАРКАЛАИ: Кстати, хороший ответ.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Заступился за президента, смотрите.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, не президентом будет.
АМАЛИЯ: Ну, другой президент, все равно даст.
А. МАКАРЕВИЧ: Не отклоняйтесь от темы, потому что…
Е. ГОРДОН: Т.е. Вы объединяетесь. Потому что приятно.
А. МАКАРЕВИЧ: Нам страшно приятно играть концерт. Вообще, когда ты приезжаешь в город. Тебя встречают. Ты видишь, что тебя ждут, и тебе рады. Мало того, ты знаешь, что первые полдня у тебя свободны. Ты можешь выключить телефон, никто тебя не будет дергать. И у тебя одна задача вечером отыграть концерт. Ты можешь отдохнуть почитать книжку, поиграть на бильярде. Потом ты идешь в хороший зал, где стоит хорошая аппаратура, которую уже настроили. И ты с диким кайфом играешь для этого полного зала концерт.
Е. ГОРДОН: Гедонист.
А. МАКАРЕВИЧ: А потом тебе еще за это дело платят деньги. И ты едешь либо домой, либо дальше. Мы от этого получаем дикий кайф.
Т. БАРКАЛАИ: А везде ли хорошо настроена аппаратура?
А. МАКАРЕВИЧ: Сейчас почти везде, потому что и уровень вырос, и уже знают, что требования у нас высокие и строгие.
АМАЛИЯ: Ну, райдер же высывается, правильно.
Е. ГОРДОН: А, кстати, райдер у Вас большой, требования?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, он не очень большой, и на девять десятых он состоит из требований технических.
Е. ГОРДОН: А есть там какая-нибудь необычная просьба, тире требование?
АМАЛИЯ: Массажистка в номер.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, это мы можем помимо райдера заказать, если очень понадобится.
АМАЛИЯ: Хорошо, а вот ладно. Можно, если позволишь?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Я молчу.
АМАЛИЯ: Вот кайф от концерта и раз и программа "Смак", зачем она Вам была?
А. МАКАРЕВИЧ: Во-первых, мне это было страшно интересно.
АМАЛИЯ: Что?
А. МАКАРЕВИЧ: Я придумал передачу. Вы, если вспомните, таких передач не было у нас на телевидении.
Т. БАРКАЛАИ: Тогда не было.
АМАЛИЯ: Но они были по всему миру.
А. МАКАРЕВИЧ: Потом мне показалось… Да, по всему миру, но, знаешь, а вот у нас в стране не было. Потом мне показалось, что это будет дико смешно, когда такой рок-музыкант, я в этом видел большой прикол. И то, что я переоценил чувство юмора нашей страны, так это беда страны, а не меня. Хозяйки все это восприняли всерьез. Стали записывать рецепты. Потом из этого выросла, кстати, телевизионная компания, которая сегодня производит около десятка передач разных, документальных фильмов и прочего.
Е. ГОРДОН: Ваша да?
А. МАКАРЕВИЧ: И если говорить о средствах к существованию, так основные мои средства существования, это там, а не музыка. Поэтому это мне еще и к музыке позволяет относиться, как к удовольствию. А когда я понял, что я больше не могу изображать из себя повара, я уговорил Ваню Урганта, причем это продолжалось года три. А он очень хотел, но просто был занят…
АМАЛИЯ: Отслужить с утреца, так сказать, службочку…
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, ему это было интересно, но он все время, то на МТВ, то еще где-то. И потом, наконец, случилось.
АМАЛИЯ: Что ему было интересно? Ну, вот подождите, ну, я все-таки не могу…
А. МАКАРЕВИЧ: А вот Вы позовите его сюда, и он расскажет, что ему было интересно.
АМАЛИЯ: Ой, ну, вдруг у него там служба, пост… всея Руси и т.д.
А. МАКАРЕВИЧ: Ваня, в отличие от меня абсолютно профессиональный, телевизионный человек. Это его основная профессия. Он артист, он шоумен. И ему интересно пробовать себя на телевидении в разных ипостасях. Он себя проверяет, как артист, и как человек, который импровизирует.
АМАЛИЯ: А вот не верится, а вот кажется, что…
А. МАКАРЕВИЧ: Но тут я за него говорить уже не могу.
АМАЛИЯ: Вот как теряется интерес, или нет других проектов, а тут раз и можно и … Ну, я сейчас говорю, допустим, про Ваню.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, я не думаю, что Вы правы. Не было бы ему интересно, он бы и не пошел. Он достаточно востребованный, хватает ему работы.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Более чем, и никак мы не можем…
Т. БАРКАЛАИ: Вы знаете, я от очень многих людей, на протяжении многих лет слышала примерно такие фразы. Вот правда, очень разные люди, некоторые из них ем-то стали, некоторые как-то вот пока остались те, кто они есть, но они очень любят, действительно периодически говорить фразу "сижу я как-то с Макаревичем, помню, росли мы с Макаревичем. Сидим мы как-то на даче у Макаревича". Ну, и т.д. и т.п.
Е. ГОРДОН: "С Макаром" они иногда говорят.
Т. БАРКАЛАИ: Никто даже не говорит фразу с Макаревичем, все говорят "с Макаром". Идем…
АМАЛИЯ: Да мы тут с Макаром как-то. А вот недавно…
Т. БАРКАЛАИ: Вот Макар звонит. Вот и т.д.
АМАЛИЯ: А я ему.
Т. БАРКАЛАИ: Много ли людей, тем не менее, которых Вы можете назвать своими друзьями?
А. МАКАРЕВИЧ: Много это сколько?
Т. БАРКАЛАИ: Нет, я задаю Вам вопрос.
А. МАКАРЕВИЧ: С какой цифры начинается много?
Т. БАРКАЛАИ: Ну, у меня с цифры 2. Там 3.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, тогда у меня много, конечно.
Е. ГОРДОН: А сколько?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, человек 7-8.
Е. ГОРДОН: Вот им можно говорить "мы с Макаром".
А. МАКАРЕВИЧ: Они не будут.
Т. БАРКАЛАИ: Я тоже так думаю, да.
АМАЛИЯ: А Макар это действительно не погонялово среди друзей? Это вот то, что придумали, так сказать…
Е. ГОРДОН: Молва народная.
А. МАКАРЕВИЧ: Оно само родилось, еще в школе, по-моему. Так что…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А Вас предавали когда-нибудь друзья серьезно? Друзья…
А. МАКАРЕВИЧ: Сейчас мне кажется, что нет.
Е. ГОРДОН: А Вы кого-нибудь?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А женщин?
АМАЛИЯ: Сколько было? А вот сколько было женщин?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Да, я и про друзей.
Е. ГОРДОН: Женщин не считова.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Про людей, а не про друзей.
АМАЛИЯ: Вот подожди. Женщин вот Вы считали?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, что я дурак?
АМАЛИЯ: Ну, хорошо…
А. МАКАРЕВИЧ: Зарубки делать что ли?
АМАЛИЯ: А помните вообще, сколько их было?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Десяток?
А. МАКАРЕВИЧ: Слушайте, голубушки, ведите себя прилично, а.
Е. ГОРДОН: А первую хотя бы помните.
АМАЛИЯ: Нет, мы здесь всегда себя ведем неприлично.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А Вы нам не говорите, как нам себя вести, что это такое?
А. МАКАРЕВИЧ: Первую помню. Ну, как, я Вас призываю к порядку. Вы на серьезной радиостанции работаете.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А мы в порядке.
А. МАКАРЕВИЧ: Я все Венедиктову скажу.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нам все. Нам все позволительно.
АМАЛИЯ: А он нам разрешает.
А. МАКАРЕВИЧ: А Вы, между прочим, побледнели сейчас.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Да, я покраснела, это у Вас проблемы с…
АМАЛИЯ: Хорошо, а когда? Ты спросила уже, когда первый опыт был?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, конечно, в детском саду, естественно.
АМАЛИЯ: Почему? Ну, ладно. В детском саду никто не может?
Е. ГОРДОН: Нет, Вы не поняли вопрос. У нас есть традиционный вопрос. А когда…
АМАЛИЯ: Не оправдывайся.
Е. ГОРДОН: А когда первый раз случился первый сексуальный опыт?
АМАЛИЯ: И упала в обморок.
Т. БАРКАЛАИ: Традиционный Катин вопрос.
А. МАКАРЕВИЧ: Идите Вы к черту.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Можно задать другой вопрос: а Вы боитесь чего-нибудь в жизни?
Е. ГОРДОН: Это первый раз нам не ответили на традиционный вопрос.
А. МАКАРЕВИЧ: Я боюсь, что я буду чем-то долго, тяжело и нудно болеть. И измотаю своих родных и близких.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Только этого?
А. МАКАРЕВИЧ: Только этого.
Е. ГОРДОН: А одна артистка, которая сделала пластическую операцию, и ее перестали узнавать в магазинах, она пришла домой и сказала: ужас, как Вы живете. Вы понимаете, что Вы живете вот в совершенно своем звездном мире, и, кстати, переживаете ли Вы, когда Вас вдруг кто-то не узнает?
А. МАКАРЕВИЧ: Я счастлив бываю. Я обожаю гулять пешком. И я имею такую возможность вот за границей. Кстати, и в Москве, между прочим люди стали себя вести значительно приличнее, да.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Стали делать, что не узнают, да.
А. МАКАРЕВИЧ: Но вот если выйти где-нибудь в Саратове на улице, или там в Новосибирске или в Томске, реакция очень интересная. Человек, который тебя увидел метров за 20, он почему-то считает своим долгом остановиться и громко сказать на всю улицу: Макаревич! Не понятно кому, в пространство.
Е. ГОРДОН: Потому что приятно. (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Итс э дрим, дрим.
Е. ГОРДОН: Нет, чтоб было приятно. Я узнал, мол. Потому что иногда простым людям кажется, что если они не покажут, что они узнали…
А. МАКАРЕВИЧ: То я обижусь.
Е. ГОРДОН: Да, то Вы обидитесь.
А. МАКАРЕВИЧ: Передайте им, что они заблуждаются.
АМАЛИЯ: Вот есть уникальная возможность.
Т. БАРКАЛАИ: Вот Амалия поскольку часто с ними общается, она передаст.
АМАЛИЯ: Да, да, да.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Вы передайте, пожалуйста, все вот этим, что Макаревич сказал: ну-ка, девочки…
Т. БАРКАЛАИ: Прочил не трогать.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Во-первых, ведите себя прилично, это раз. Нас сегодня как-то очень много поучают этим вечером, мне кажется. А Вы передайте, что бы они там это…
АМАЛИЯ: Да. А мы даже не дошли до вопроса, так сказать, имеет ли значение размер?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Сейчас Венедиктову звонок просто пойдет, в прямом эфире.
А. МАКАРЕВИЧ: Так вот Вы зачем Вы меня сюда позвали. Я то думал…
АМАЛИЯ: Да. Но это тоже наш традиционный вопрос. Ну, что…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, это уже назло называется.
А. МАКАРЕВИЧ: Значение имеет не размер, а количество.
Т. БАРКАЛАИ: Это, кстати, неожиданный ответ.
А. МАКАРЕВИЧ: Не размер мозга, а количество извилин.
АМАЛИЯ: Ну, например, да.
А. МАКАРЕВИЧ: Так же и глубина.
Е. ГОРДОН: А однажды количество переходит в размер.
Т. БАРКАЛАИ: Вы знаете, мне кажется, что мы сейчас начинаем переходить…
АМАЛИЯ: Переходить порог интимности.
Т. БАРКАЛАИ: Мы вообще какие-то пытаемся…
Е. ГОРДОН: Да, нет. Ну, это традиционные два вопроса. Мы их просто пытаемся…
А. МАКАРЕВИЧ: Давайте, ломать традиции… Кто мешает?
АМАЛИЯ: Давайте.
Е. ГОРДОН: Ладно. Все. С сегодняшнего дня ломаем.
АМАЛИЯ: Ломаем.
Е. ГОРДОН: Давай. Кх.
АМАЛИЯ: Поломали традиции и спрашиваем про… Про что мы спрашиваем-то?
Т. БАРКАЛАИ: Ну, я думаю, что у нас много есть про что спросить, посоветоваться.
АМАЛИЯ: А чем Вы берете женщин? Допустим…
А. МАКАРЕВИЧ: Да, не беру я их.
АМАЛИЯ: Ну, ладно. Ну, хорошо. Ну, до женитьбы. Они Вас? Ну, вот кто кого?
Т. БАРКАЛАИ: Например, любите ли Вы лесть?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет. Никуда лезть я не люблю. И слушать ее тоже.
Т. БАРКАЛАИ: Ответ, кстати, в духе нашем. (Смех).
Е. ГОРДОН: А есть что-то в женщине, что Вас раздражает на 100%? А что?
А. МАКАРЕВИЧ: Мерзкий тембр голоса. Глупость, связанная с самонадеянностью. Излишняя полнота. И неопрятность.
Т. БАРКАЛАИ: Все это очень четко. В Вас как-то очень четко определены все эти…
А. МАКАРЕВИЧ: А потому что их немного, все остальное устаивает.
Т. БАРКАЛАИ: Остальное устраивает.
Е. ГОРДОН: А женщины все равно дуры? По большому счету.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, в большей или в меньшей степени.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну, вот я, кстати, обратила внимание. Вам даже не интересно дослушать вопрос. Вы на все знаете ответ.
А. МАКАРЕВИЧ: Неправда, я внимательно дослушиваю вопрос.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, нет. Это совершенно…
А. МАКАРЕВИЧ: Просто Вы не замечаете, что Вы как бы задав свой вопрос, продолжаете свою мысль, она уходит в следующий вопрос.
Е. ГОРДОН: Мы же бабы.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, так я и говорю.
АМАЛИЯ: У нас мозг меньше, чем у белки. Нам можно. А память, как у рыбки.
А. МАКАРЕВИЧ: А никто не запрещает, между прочим.
АМАЛИЯ: А вот Вы над чем-то задумываетесь? Часто люди… А, кстати, Вы ведь книгу уже написали?
А. МАКАРЕВИЧ: И не одну.
АМАЛИЯ: Вот. А об чем? Извините, я не читала.
А. МАКАРЕВИЧ: Скажите, об чем Ваша песня? Об всем.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Объем.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, я не знаю, какая книга Вас интересует. Есть книга про дайвинг, есть книга про детство, есть книга про "Машину времени", есть книга, которая называется "Занимательная наркология", про употребление алкогольных напитков.
АМАЛИЯ: А вот Вы про употребление алкогольных напитков для чего написали? Чтобы предостеречь…
А. МАКАРЕВИЧ: Хотел поделиться своим опытом с человечеством.
АМАЛИЯ: Только опытом? Или предостеречь, допустим, уберечь.
А. МАКАРЕВИЧ: Нет. Я хотел написать смешную и познавательную книжку. Ну, вот вроде так и вышло.
АМАЛИЯ: А вот какое-то есть стремление что-то оставить там, ну, я не знаю, людям такое доброе, вечное, чистое…
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
АМАЛИЯ: Нет?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, я не настолько серьезно о себе думаю.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А цветы дарить любите женщинам? Дарили когда-нибудь?
Е. ГОРДОН: В концертах там, знаешь, сколько.
А. МАКАРЕВИЧ: Фу.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Нет, с концертов, наверное, на продажу идет. Зачем дарить.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, конечно. Я обычно стою у черного хода…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Бывало. Ну, так правда, дарили последний раз цветы то когда-нибудь? Помните когда?
А. МАКАРЕВИЧ: Да, не так уж давно.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Т.е. действительно приходится такое иногда.
А. МАКАРЕВИЧ: Да. Иногда бывает. Со всеми случается.
Т. БАРКАЛАИ: Т.е. Вы романтичный вообще изначально. Вы можете себя назвать романтичным?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, я не думаю, что я романтичный. Вряд ли.
АМАЛИЯ: А почему Вы не романтичный? Вы же из хиппи.
А. МАКАРЕВИЧ: Кто его знает…
Е. ГОРДОН: Хиппи – это самые прагматичные, на самом деле направление…
Т. БАРКАЛАИ: Это циники.
Е. ГОРДОН: Не надо в армии служить.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, нет, тут все дело в степени. Ну, как бы быть романтичными без предела, это быть идиотом. Все-таки, а с другой стороны, я не могу сказать, что я совершенно этого лишен, иначе бы я стихов не писал, наверное.
Е. ГОРДОН: А Вас устраивает, извините, за банальный вопрос, вот все, что происходит в политике у нас? Ну, основные такие поступки президента?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, меня не все устраивает далеко.
АМАЛИЯ: Что Вы делаете?
А. МАКАРЕВИЧ: Что я делаю? Иногда пишу про это песни.
Т. БАРКАЛАИ: Ну, вот Вам не кажется, это любимые мои вопросы. Поскольку пошла история политики. Вот у меня, например, впервые за последние, ну, скажем так, 35 лет возник вообще вопрос о том, что, может быть, вообще стоит уехать. Может быть, там пришел момент какого-то осознания того, что происходит. Мне как-то становится страшно жить сегодня в этой стране.
АМАЛИЯ: А ты грузинка потому что.
А. МАКАРЕВИЧ: Что держит?
АМАЛИЯ: Поэтому тебе и страшно.
Т. БАРКАЛАИ: Держит семья, родные, близкие.
А. МАКАРЕВИЧ: Уезжайте с семьей.
Т. БАРКАЛАИ: Не со всеми. Я не могу уехать со всеми с моими. Нет, держит, тем не менее, многое. Профессия держит.
А. МАКАРЕВИЧ: Меня никуда не тянет отсюда уезжать. На сегодняшний день, во всяком случае.
Т. БАРКАЛАИ: но, тем не менее, я понимаю, что у Вас одна дочка в Филадельфии.
А. МАКАРЕВИЧ: Дочка уехала учиться туда. И когда она закончила там колледж. Уехала она сама, между прочим. Сдав экзамены по почте. И когда она с отличием этот колледж закончила, она сначала там осталась поработать, не по распределению, как это у нас бывает, но там есть такое…
Т. БАРКАЛАИ: Да, это практика.
А. МАКАРЕВИЧ: А потом я ей сам посоветовал. Ну, что, она там уже была устроена. Она пошла вверх по службе. Она стала начальником отдела. Я говорю: ну, куда ты поедешь обратно. Поработай, вернуться всегда успеешь. Потом она вышла замуж.
Т. БАРКАЛАИ: Я просто к чему веду. Я веду вот 3,5 года это вот максимум Вашей семейной жизни…
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, почему, я думаю, что будет гораздо дольше…
Т. БАРКАЛАИ: Т.е. Вы одиночка, судя по всему. Я надеюсь, что будет. Вы одиночка. Потому что вот дочь там. У Вас не было желания, ну, вот чтоб все близкие были рядом? Чтоб был один большой дом, в котором собираются родственники, близкие, друзья? Я вот из-за этого не могу отсюда уехать. Потому что я не хочу разрозренности.
А. МАКАРЕВИЧ: Да, я как раз достаточно спокойно отношусь к тому, что нужно с родственниками видеться, ну, там раз в месяц, или раз в два месяца…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А здесь Вы часто общаетесь со старшей дочерью, с сыном?
А. МАКАРЕВИЧ: Когда я туда приезжаю, или она сюда приезжает.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А по телефону?
А. МАКАРЕВИЧ: С сыном чаще. По телефону чаще, конечно.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Каждый день?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, нет. Ну, что же мы сумасшедшие?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ну, я не знаю. Спрашиваю.
Т. БАРКАЛАИ: Почему нет?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Почему нет? В этом нет ничего странного.
А. МАКАРЕВИЧ: Она взрослый человек. У нее свои заботы, у меня свои заботы.
АМАЛИЯ: Вы холодный, презрительный, циничный…
А. МАКАРЕВИЧ: На этой радостной ноте мы и прощаемся с Вами, дорогие радиослушатели…
АМАЛИЯ: Ничего подобного. Еще 5 минут.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Потерпеть надо.
А. МАКАРЕВИЧ: А я Вам хочу сказать, поскольку осталось мало времени. И Вы думаете, что я просто так сюда пришел мордой торговать. Нет. Я сейчас буду использовать эфир в личных целях.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Голосом.
А. МАКАРЕВИЧ: Значит, дорогие радиослушатели. После всей этой бузни я Вам хочу сообщить несколько очень серьезных вещей. Во-первых, первого марта во всех магазинах появится наша последняя пластинка, которая записана на студии "Ай би роуд" называется "Тайм машин". Нам она очень нравится, поэтому я хочу, чтобы она понравилась и Вам. А 7 марта в "Олимпийском" в СКК, у нас будет ее презентации, т.е. большой, большой концерт. И насколько я знаю, еще чуть-чуть билетов осталось, причем, удивительное дело, там есть билеты дешевые и билеты дорогие, а там в (НЕ РАЗБОРЧИВО) самые дорогие. Мне казалось, что раскупят самые дешевые билеты, а дорогие останутся. Фиг то. В первый момент раскупили самые дорогие билеты.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А дорогие сколько стоят?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, я не знаю, ну, сто долларов там билет. Ну, дорогие, действительно. А билеты по 500 рублей пока еще, насколько я знаю, есть. Вот собственно все, что я хотел сообщить. А еще я знаю, что когда передача будет заканчиваться, Вам заведут еще маленький кусочек еще одной песенки с этой пластинки.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А еще коварный вопрос: Вы конъюнктурщик?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Он просто коммерсант хороший.
АМАЛИЯ: Вы какую-то фразу произнесли, типа, ну, не то , что… Ну Вас может что-нибудь разгневать?
Е. ГОРДОН: Может, конечно.
Т. БАРКАЛАИ: Кроме нас. Или только мы так раздражаем?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, Вы меня абсолютно не раздражаете.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Какой же Вы тогда, если Вас кто-то раздражает.
А. МАКАРЕВИЧ: Меня может ужасно вывести из себя хамство и тупость. Это вещи обычно рядом идущие.
Е. ГОРДОН: А можно я скажу, девчонки, не вопрос. Я хотела сказать Вам, что Вы относитесь к тому небольшому количеству мужчин и женщин, которым очень идет возраст.
А. МАКАРЕВИЧ: Особенно женщинам.
Е. ГОРДОН: У Вас действительно появился изысканный какой-то стиль. Но я думаю, что это благодаря последней жене в частности.
А. МАКАРЕВИЧ: Первый комплимент за весь вечер. Спасибо Вам…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Я же говорила, Вы любите лесть. (Смех).
А. МАКАРЕВИЧ: Минуточку. Это не лесть. Это чистая правда. Потому что я сам того же мнения.
Е. ГОРДОН: Нет, девчонки, правда…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: (Смех). По-моему, хорошая ловушка. Молодец, Гордон. Вывели его на чистую воду.
Е. ГОРДОН: Нет, на самом деле, я действительно так думаю.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: В два хода. Чик, чик.
А. МАКАРЕВИЧ: ( ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) в студии, они уже вдвоем.
Е. ГОРДОН: Как вот этот актер, который в "Красотке" играл. Помните. Вот он…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Ричард Гир.
Е. ГОРДОН: Такой для меня никакушный, такое мясо. А такой какой стал интересный с возрастом.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Филе. Ничего себе филейка.
Е. ГОРДОН: Нет, ну, вот это правда.
АМАЛИЯ: Вы знаете, у нас все-таки программа такая…
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Такая получилась.
АМАЛИЯ: Действительно, что Вас выводит из себя? Вот…
Е. ГОРДОН: Хамство и тупость.
АМАЛИЯ: Что нам надо сделать, чтобы Вы, в конце концов вот так вот взяли, перевернули этот стул…
А. МАКАРЕВИЧ: Да. Вы ничего не можете со мной сделать..
Е. ГОРДОН: Мы беспомощны.
А. МАКАРЕВИЧ: Вы молодые и в общем, симпатичные женщины.
Е. ГОРДОН: В общем.
А. МАКАРЕВИЧ: как может взрослый мужчина на Вас обижаться. Вы с ума сошли что ли.
АМАЛИЯ: А не на нас, ладно, а не на нас?
А. МАКАРЕВИЧ: А на кого? Здесь нет человека, на которого я могу….
АМАЛИЯ: А вообще? А в мире, в жизни?
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, бывают идиоты.
Е. ГОРДОН: А Кандолиза Райс мерзкая, скажите?
А. МАКАРЕВИЧ: Нет, она мне очень нравится.
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: А Хакамада?
А. МАКАРЕВИЧ: И Хакамада мне очень нравится.
АМАЛИЯ: А кто не нравится?
К. ТЕЛЯКОВСКАЯ: Из нас?
А. МАКАРЕВИЧ: Жириновский мне не нравится. Убейте.
Е. ГОРДОН: Как женщина.
АМАЛИЯ: Почему же это Жириновский, так сразу "Убейте". Не убейте. Зачем, что…
А. МАКАРЕВИЧ: Да, нет.
АМАЛИЯ: А, вот…
Е. ГОРДОН: А, музыка.
А. МАКАРЕВИЧ: Ну, давайте.
АМАЛИЯ: Ну, не знаю, не знаю. Вот такая охота. Андрей Макаревич и все мы поздравим Вас сейчас с 23-м, который сейчас уже заканчивается.
Е. ГОРДОН: Выстрелили сегодня…
АМАЛИЯ: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) военных действий закончился.
А. МАКАРЕВИЧ: Заводи, заводи…