Петр Подгородецкий - Петр Подгородецкий, Елена Новикова, Катя Гордон - Доброй охоты! - 2007-02-09
АМАЛИЯ: Ну, кто охотится в такую погоду, в такое время, да, еще в пятницу вечером? Да, и на кого тут можно охотиться? Попрятался зверь по уютным норкам. Вы не подумайте чего неприличного. Я имею в виду именно норки, а не что-нибудь скабрезное, в чем Вы могли бы меня заподозрить, в силу Вашей же, к слову сказать, испорченности. Ох, уж этот несовременный радиослушатель. Уж ему и не хлеба, и не зрелищ, а крови и сексу безудержного требует в ночи от запорошенных снегом охотниц. Ну, итак что ж. Будет Вам и то, и другое, ибо Гордон с нами Катерина естественно.
ЕКАТЕРИНА ГОРДОН: Здравствуйте.
АМАЛИЯ: Писатель, режиссер. И про умное тоже попытаемся, ибо Новикова подтянулась Елена, режиссер, однако, как и Катерина. А дичью будет он, Петр Подгородецкий. И через два ему полтешок.
ПЕТР ПОДГОРЕЦКИЙ: Ну, спасибо. Вы бы хоть бы предупредили, что я дичью то буду. А мне когда редактор звонила, так мило, так ласково приглашала на эфир. Сказала, что…
АМАЛИЯ: Ничего не будет.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Придите, такие три милых дамы.
АМАЛИЯ: Вот у нас редактор. Надо же. Некоторых приглашают на чаек.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Заманили. Помогите!
АМАЛИЯ: А некоторых приглашают на эфир. Ну, что так сказать, хлебнем эфирчику. Или чего там с ним делают? Нюхнем?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: В общем, погода мерзкая на улице.
АМАЛИЯ: Я Вас умоляю. Петр, прекратите. Погода всегда какая-то есть.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я могу сказать. В такую погоду ничего не хочется. Я тебе скажу точно. Ничего.
АМАЛИЯ: Помолчим.
ЕЛЕНА НОВИКОВА: Психология медведя. Хочет полежать и поспать.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да. Да… Подождите, это знаете, что не надо вот этих намеков про лапу.
АМАЛИЯ: Вы знаете, только что закончилась моя любимая программа про футбол. А Вы его любите вообще?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, так.
АМАЛИЯ: Я вот люблю только программу про футбол.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, на самом деле в данное время, учитывая то, как наши играют, лучше посмотреть программу про футбол. Сам футбол смотреть уже не интересно.
АМАЛИЯ: А почему они так играют?
Е. НОВИКОВА: Сколько мужчин ругают футбол бесконечно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А ты знаешь, вот мне самому интересно. Как бы вроде профессионалы все, вроде на хороших зарплатах сидят. Честно скажу, можно позавидовать.
АМАЛИЯ: А это именно и определяет профессионала? Что на зарплате.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, как бы они раньше говорили: вот если бы мы получали там как там на Западе. Они сейчас получают не меньше, чем на Западе. Извините, хрен ля толку.
АМАЛИЯ: Может, холодно как-то у нас?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Знаете…
АМАЛИЯ: Может, поля не те?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я думаю, дело не в этом. Я думаю, либо ты умеешь играть, либо ты не умеешь играть. Вот мне так кажется, что наши играть не умеют.
Е. ГОРДОН: А может, у них стимула нет?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да есть у них стимул. Дай Бог такой стимул, как у них, поверь мне, там по деньгам все нормально. Все в порядке со стимулом, с зарубежными поездками, со сборами там где-нибудь в теплых краях, там все нормально.
АМАЛИЯ: А я вот слышала, что нашим спортсменам вот не дают заниматься сексом перед какими-то ответственными соревнованиями. Это правда?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это было правдой раньше.
АМАЛИЯ: А сейчас дают.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это было правдой…
Е. ГОРДОН: Поэтому и играют плохо.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я в свое время дружил со спортсменами…
АМАЛИЯ: Может быть, им запретить заниматься сексом?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот! Вот!
Е. НОВИКОВА: На поле. С иностранными игроками, с темнокожими.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я боюсь, спортсмены обидятся, не поймут нас. Особенно их жены. Хотя нет, жены-то…
АМАЛИЯ: Вы знаете, спортсмены нас в любом случае не поймут.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, это да.
АМАЛИЯ: Они спят, будем надеяться. Или гуляют там где-нибудь. Ха, ха. С женами. Итак, хорошо, значит, футбол мы с Вами обсудили. Коротенечко так.
Е. ГОРДОН: Как смогли.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Есть еще много видов спорта. Вы знаете?
АМАЛИЯ: Какой Вам нравится?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, биатлон можем обсудить.
АМАЛИЯ: А Вам нравится биатлон?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ты знаешь, мне нравится биатлон, но дело в том, что…
АМАЛИЯ: Какая разница….
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, я Вам скажу, кто мне больше всего нравится. Я Вам скажу. Мне больше всего нравится один наш комментатор очень известный. И его по телевизору…
АМАЛИЯ: Уткин?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, нет, нет.
Е. НОВИКОВА: Губернеев?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Губернеев. Я обожаю Губернеева.
АМАЛИЯ: Женат?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я не знаю. Меня этот вопрос как раз особо не интересовал, поэтому…
АМАЛИЯ: Вы сейчас одну охотницу, Елену Новикову взяли просто голыми руками.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, да, да. Но мне очень нравится, как Губернеев, он, знаешь вот: первая гонка сезона. Выигрывает Мальгина, которая до этого, в общем, ну никак, никто, вообще, нигде. Все, королева! Королева Мальгина, все. Значит, весь репортаж идет, какая Мальгина королева. Все, что она сейчас всех вообще порвет. Все. Где Мальгина? Извините, в одном месте. Понимаешь, вот она одну гонку выиграла и все.
АМАЛИЯ: И все?
П. ПОДГОРОДЕЦ КИЙ: И до свидания. Вот сегодня, или вчера была смешанная эстафета у биотлонистов. Две девочки, два мальчика. Значит, девочки по 6 км бегут, с двумя (НЕ РАЗБОРЧИВО), мальчики…
АМАЛИЯ: У нас бегут? Или где-то бегут?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, там бегут. В Италии чемпионат мира.
АМАЛИЯ: Есть стимул. Стимул есть.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, стимул есть. Ну, чемпионат мира, призовые, стимул, все дела.
АМАЛИЯ: Ну, на минуточку.
Е. НОВИКОВА: Я бы все равно не побежала.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Наши девочки любимые, уважаемые, причем при этом их зовут по имени отчеству, знаешь, как будто они там чемпионки мира, там олимпийских игр, все дела вообще, что они и неоднократные. Но понимаешь Богалий Анна Ивановна. Извините, сколько, во-первых, лет Богалий, чтобы ее еще звать Анной. И чем она это еще заслужила, что она уже по имени отчеству, объясните?
АМАЛИЯ: Ну, ладно можно с детства ребенка по имени отчеству. Что значит, заслужила. У нее папа есть. Вот и все. Вот и заслужила. Извините.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А тогда остальных надо звать по имени отчеству.
Е. НОВИКОВА: Что Вы так волнуетесь и заводитесь на эту тему?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, тогда надо остальных. Чего ей-то такое предпочтение, почет и уважение, а остальные, которые, вроде, как и олимпийские игры выигрывали, просто Оля Пылева, например.
АМАЛИЯ: Он может ей симпатизирует, этот вот комментатор.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А!
Е. НОВИКОВА: Губернеев-то?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет. Губернеев, мне кажется, симпатизирует всем. Тут его упрекать нельзя, в какой-то излишней. Нашим он симпатизирует всем. Если наш, значит, хорошо.
Е. ГОРДОН: Первый этап охоты на зверя под названием "ни к чему не обязывающая болтовня" пройден!
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А я Вас просто сбиваю…
Е. ГОРДОН: Значит, самое время запулить в него чем-нибудь.
АМАЛИЯ: Сообщение: "Футбол – это мудизм… (смех)". Ой, это интеллегентнейшие слушатели "Эхо Москвы"?! Кто это пишет?
Е. НОВИКОВА: Это нудизм.
Е. ГОРДОН: Ну, потому что они полуголые бегают.
АМАЛИЯ: Ты представляешь, Футбол нудистов?
Е. ГОРДОН: Вот тогда бы они…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А зачастую бывают голые мужики на поле…
Е. ГОРДОН: Очень, кстати, опасно.
АМАЛИЯ: Ну, это мужики выскакивают. А футбол в голом виде… У нас, правда, был еще в стрингах.
Е. НОВИКОВА: Ужасно.
АМАЛИЯ: Да. Итак "В словаре молодежного стринга написано, что биатлон – это секс в подъезде. Не знаю почему. Губернеев женат". Наташа пишет.
Е. ГОРДОН: Ну и что? Кому это мешало?
Е. НОВИКОВА: Жена не стена.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Облом.
Е. ГОРДОН: Скажите, пожалуйста, у многих слушателей осталась фрустрация, незавершенный гештальт, потому что все мы пытаемся понять, почему же Вы ушли из "Машины времени". Не бейте меня за этот вопрос, которым Вас уже, наверное, задолбали. или Вас ушли? Поговаривают, что Вас погнали. Кидались в Вас тапками, когда…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Погнали, да. Но дело было 7 лет назад. И я до сих пор удивляюсь, почему этот вопрос вызывает такой неподдельный, искренний интерес у людей в нашей стране. На самом деле, чтобы ответить на все вопросы, я сразу могу сказать по поводу "Машины времени". Я сейчас, во-первых, книжку написал…
Е. НОВИКОВА: "Машина с евреями".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: "Машина с евреями". Да, она уже в продаже. Стоит она в магазинах всего там 205 рублей, насколько я знаю. В Москве во всяком случае.
АМАЛИЯ: Легкая рекламка (поет).
Е. НОВИКОВА: Правильно, правильно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я же написал. Не кто-то. (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ). Ну, называется "Машина с евреями". Так, кстати, описано, и как бы и сам процесс моего выгоняния из "Машины времени". Как это было. И много чего и про меня, и про других. Поэтому, наверное, там будет понятнее.
Е. ГОРДОН: Т.е. читайте книжки.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Читайте книжки, да и все. И все будет ясно, почему меня выгнали из "Машины времени".
Е. НОВИКОВА: Хорошо, а как Вы сами себя представляете в этой книге? Вы там положительный персонаж?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, я себя самого любимого, конечно же, хорошо представляю. Конечно.
АМАЛИЯ: Музыкант я получше, чем они.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, музыкант я получше, человек я гораздо лучше.
Е. НОВИКОВА: И не еврей к тому же.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, вот тут сложно, понимаете, вот тут сложно. Я конечно, не чистокровный, но часть есть, там доля какая-то небольшая.
Е. ГОРДОН: Капнули.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Капнули, да. Папочка отличился. Капнул, сволочь.
АМАЛИЯ: Не обошлось без водолаза.
Е. ГОРДОН: Традиционный вопрос: во сколько лет Вы начали Вашу половую жизнь?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я поздно начал.
Е. ГОРДОН: Это во сколько?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Честно могу сказать. Я начал в 19 лет.
Е. ГОРДОН: Были экземпляры хужее.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А, стоп, подождите.
АМАЛИЯ: Кто-то не начал вообще.
Е. НОВИКОВА: Ну, имеется в виду с женщинами.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Спасибо! А я-то думал, с кем я начал. Я начал вспоминать как раз…
Е. ГОРДОН: Мальчики не в счет
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, ну, понятно, что с женщинами.
АМАЛИЯ: Не с животными же.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, 18, по-моему. То ли 18, то ли 19. Ну, где-то вот…
Е. ГОРДОН: Как-то Вы путаетесь в показаниях.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, ну, настолько не важно.
Е. ГОРДОН: А первую девушку помните?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Первую девушку, она потом стала моей первой женой.
Е. ГОРДОН: Погорячились как.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Поэтому, конечно, я ее…
АМАЛИЯ: Единственной или первой?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, нет, первой, но далеко не единственной.
Е. НОВИКОВА: Ой, а, сколько было жен?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, на сегодняшний день уже четвертая официальная.
Е. НОВИКОВА: Да, это мало.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, это нет, я говорю, это скромно.
Е. НОВИКОВА: Если 50 лет разделить на 4…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я исключительно, да…
Е. ГОРДОН: Т.е. Вы из тех быков, которые медленно с горки, но…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, но всех. Предпочитаю. А кто из них потом согласиться стать женой, это уже…
Е. НОВИКОВА: Охотницы, охотницы, про секс, про секс.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Про секс.
Е. ГОРДОН: Новикова требует.
Е. НОВИКОВА: В 18 лет как это было?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: В 18 лет моя первая женщина, которой было тогда 22…
АМАЛИЯ: Старушка.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Старушка, да, по тем временам для меня, да, она была гораздо опытнее меня. И она мне не поверила, что она у меня первая. И она мне, по-моему, не верит до сих пор.
Е. ГОРДОН: Не дала просто.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, просто было так все вообще с такими изысками, что… она сказала, нет, нет, ты меня гонишь вообще. Не может такого быть, что я у тебя первая. У тебя есть опыт.
Е. НОВИКОВА: А Вы пользовались какой-то образовательной литературой в плане секса, прежде чем вступить в…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Милая моя, я в 14 уже "Камасутру" прочел.
АМАЛИЯ: А где ж Вы ее взяли то?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А я сейчас расскажу. Вот это самое смешное. "Камасутру" притащил в класс мой товарищ. Причем мало, что товарищ, еще и сосед по двору. Значит, он ее скоммуниздил у родителей, которые ее привезли естественно из зарубежной коммандировки.
АМАЛИЯ: На каком языке?
Е. ГОРДОН: Зачем там язык? Там картинки.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Картинки само собой, но она была на английском. Значит, у нас было три дня, чтобы…
АМАЛИЯ: На изучение английского и на прочтение "Камасутры".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, три дня, значит, они на три дня уехали, и он на три дня эту книжку у них взял. И надо было три дня, чтобы вернуть ее на место. Надо было все перевести…
Е. ГОРДОН: Отмыть от слюней.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Отмыть от слюней, да, и от прочего.
Е. НОВИКОВА: Двух зайцев убили сразу. И английский учили…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот, значит, мы ее перевели. Мало того, ладно, ну, поделил там по главам, естественно не вдвоем, а там целый класс был, который естественно этим занялся. Самое смешное было потом. Потом мой товарищ в целях конспирации всю ее зашифровал.
Е. ГОРДОН: Как это?
АМАЛИЯ: И забыл шифр (смех).
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А вот придумал какой-то шифр, зашифровал ее всю. И она была в шифровке в толстых клеенчатых тетрадях по 44 копейки. Понять, что там, ну, там ересь такая ну совершенная. Было, т.е. человеку непосвященному было вообще непонятно, чего там написано. Несколько тетрадей толстых.
Е. НОВИКОВА: Какие Вы непростые парни то.
Е. ГОРДОН: А вдруг кто-то неверно расшифровал?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, нет, нет, не волнуйся…
Е. ГОРДОН: Как это повлияло на половую жизнь…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, нет, нет, не волнуйся. Расшифровывали верно, все нормально.
АМАЛИЯ: Там же все сопровождалось картинками.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Потом естественно помимо, ну, это самое такое глобальное да. "Камасутра", естественно. Но были и сочинения других авторов. Таких там как доктор Чессер, ну, я думаю, что…
Е. ГОРДОН: Писатели-фантасты.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, такие, да, типа писателей фантастов. Да. Которые долго рассказывали про точку джи, которую потом долго искали, но никак не могли долго найти эту точку. И так и так…
Е. ГОРДОН: Да нет ее.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: И так и сяк. Блин, все врут они сволочи.
Е. ГОРДОН: Есть одна точка, пятая. Других точек нет.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, я согласен.
АМАЛИЯ: А пятая это где?
Е. ГОРДОН: Не знаю.
АМАЛИЯ: Понятно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Слушай, расскажите. Она уже который раз брюхатая, а до сих пор не знает.
Е. ГОРДОН: Вчера в шутку говорили, что при написании "Камасутры" пострадало 10 000 человек.
АМАЛИЯ: "Петр не прав. Богалий – олимпийская чемпионка в эстафете. Серж".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Когда-то, да, один раз и все.
АМАЛИЯ: Ну, так, ну, знаете, что мы с Вами ни разу, извините.
Е. ГОРДОН: Вот именно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, да, да.
АМАЛИЯ: Я имею в виду как раз олимпийское чемпионство. Вы завидуете, допустим. всяким чемпионам. например?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, ни в коем случае. Да, нет, нет, нет. Я в свое время занимался спортом, я знаю, что это такое. Тут завидовать нечему абсолютно. Можно даже посочувствовать.
Е. НОВИКОВА: Музыкантам каким-нибудь завидуете?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Музыкантам? Да я вообще никому не завидую, на самом деле. А чего завидовать? Если человек лучше тебя играет, здорово. Значит, ну, садись, занимайся, бери пример. Там снимай какие-то…
Е. НОВИКОВА: А что за Ваш друг лучше всех играет блюз?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это надо у Маргулиса спросить. Знаешь, вот самое смешное, мне почему-то все приписывают песню. Куда на гастроли приезжаю, мне все говорят, а спой "Лучший мой друг лучше всех играет блюз". А я говорю, ну, это не моя песня. Как не твоя? Ну, ты же пел.
Е. НОВИКОВА: Ну, петь-то Вы ее можете.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, ты же пел, говорят. Я говорю: нет. Маргулис пел. Да, ладно. Да, вообще с этим путаница постоянная. Потому что ну самая гениальная путаница у меня была в одном казино московском, когда, извините, за такую подробность…
Е. НОВИКОВА: С Шафутинским Вас перепутали.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, ключ. Проходил в туалет, и человек за крайним столом игровым вот такой хорошенький уже, вот такой тепленький, так, знаешь, глаза поднял на меня, вот так опа, протрезвел, раз меня за руку. И говорит: Миша. Я говорю: я не Миша. Он говорит: ну, ты же Маргулис. Я говорю: а Маргулиса зовут Женя, а меня зовут Петр. И он так руку отпустил. И он в абсолютной непонятке, кто же я, кто же я, понимаешь. Я же Миша Маргулис. А как-то и Маргулис не Миша, и я вроде как Петя. Кто я вообще, чего. И так он в недоумении остался.
Е. НОВИКОВА: Хорошо. Обидчивый ли Вы человек?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, нет. Уже нет.
Е. НОВИКОВА: Уже? Ну, что значит уже?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, уже вот уже.
Е. НОВИКОВА: Сошли с трассы, да?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Уже не обижаюсь. А чего обижаться-то?
Е. НОВИКОВА: Уже пенсия.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Уже пенсия да. Я уже спокойно думаю о пенсии. И думаю, чтобы куда-нибудь на пенсию в теплые страны, к морю, на песочек, море, солнце, тепло…
Е. ГОРДОН: И даже бабы не нужны.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Бабы. Есть же жена, чего, куда.
Е. ГОРДОН: А, правда, что, вот Жириновский мне сказал, что все бабы – это рыбы под разными соусами. В принципе рыба одна и та же. Как Вы думаете?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, смотря, как к этому относиться. Может быть, я еще не дорос до философии Владимира Вольфовича. Может быть…
АМАЛИЯ: Ну, мало кто дорос до философии.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, да. Это да.
АМАЛИЯ: Редкая, так сказать, рыба доплывет…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я думаю, что и рыба то сама по себе вся разная. Вот, скажем, нельзя же сравнить замечательную вот вкусную ледяную рыбу с…
АМАЛИЯ: С какой-нибудь тюлькой.
Е. ГОРДОН: Или с гуппи.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: С гуппи, да. Там и жрать-то нечего.
Е. ГОРДОН: Какой-нибудь девчонке группу можно назвать "Гуппи".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот хорошее, это, кстати, замечательное название. Это точно замечательное…
Е. ГОРДОН: Гуппи Вы, девчонки.
Е. НОВИКОВА: Где Вы выступать будете с таким названием?
Е. ГОРДОН: В аквариумах, по зоопаркам.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это же замечательное название.
Е. ГОРДОН: Да, не, вообще везде можно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Прекрасно, гуппи.
Е. ГОРДОН: Гуппи. Неоновые гуппи.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, да, да, да.
АМАЛИЯ: "Богами называют так во всей команде".
Е. НОВИКОВА: Да что же они не угомонятся.
АМАЛИЯ: Вот, слушайте, задело за живое. Да, что ж такое то. Да. Сережа, спокойной ночи.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Хорошо мы так. Задело всех.
АМАЛИЯ: Про секс…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Про секс никому ничего не интересно. Все все знают итак.
АМАЛИЯ: "В Саратове через неделю живьем играть будете? С уважением. Александр". Вот я понимаю. Александр, целуем Вас в обе щеки.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А, наверное, имеется в виду группа "Машина времени". Потому что я чего-то про Саратов слышу первый раз. У меня Саратов не стоит в плане как бы моих гастролей, так что это не ко мне. А если там кто-то повесил, что Петр Подгородецкий дает сольные концерты, не верьте, я туда не еду. И даже как бы и приглашения и не было.
Е. НОВИКОВА: А за что-то душа болит у Вас на пенсии сейчас?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А за что? За страну что ли?
Е. НОВИКОВА: Да.
АМАЛИЯ: Ну, например? Почему бы нет. Поэтом можешь ты не быть, а извините мне, пожалуйста.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я Вам скажу так. Моя душа уже устала болеть за страну, понимаете, скажем так.
АМАЛИЯ: А чего это?
Е. НОВИКОВА: А Вы боролись?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Потому что я 50 лет уже как бы живу в этой стране. И все надеюсь, что в этой стране когда-нибудь станет все-таки нормально. Не надо лучше, скажем, надо нормально. Как у всех хотя бы нормальных. А у нас все хуже и хуже.
АМАЛИЯ: А вот как, как у всех. Давайте уточним, где Вам нравится. Вот как, я не помню, по-моему, у Жванецкого это было. В Германии Вам нравится? Ну, постели себе в аптеке и живи.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, не скажу…
АМАЛИЯ: Что такое нормально?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Мне не нравится в Израиле, мне не нравится в Америке…
АМАЛИЯ: Не нравится Вам в Израиле?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Не нравится, не нравится.
АМАЛИЯ: В Израиле?! О Чем с Вами говорить после этого? Извините.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Не нравится, нет, ну, приехать туда отдохнуть, хорошо. Жить я бы там не смог.
Е. ГОРДОН: Ну, какой-то не резиновый просто.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, нельзя же жить в стране, которая постоянно в состоянии войны. Ну, постоянно в состоянии войны.
АМАЛИЯ: Ну, Вы же живете в нашей стране.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Живу. Но здесь как-то больше страна, понимаете.
АМАЛИЯ: А. ну, да, согласна.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Она намного больше. И есть куда свалить, если что. А там вот же фигушечка. Три квадратных метра. Ну, чего, куда.
АМАЛИЯ: В самом центре огромного, арабского мира.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, огромного арабского…
Е. НОВИКОВА: А что ж Вам в нашей стране то?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: В нашей стране, я не знаю ни одного правительства, наверное, ни в одном государстве, которое так бы не любило свой народ. Не то, что не любило, а ненавидело, наверное.
Е. НОВИКОВА: Так они же и есть…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот кто? Они?
Е. НОВИКОВА: А Вы думаете кто?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, я не знаю, кто вообще…
Е. ГОРДОН: А мне кажется, меня любит Владимир Владимирович. Правда.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Зачем же об этом на всю страну.
АМАЛИЯ: И меня он любит.
Е. НОВИКОВА: Меня он любит больше.
Е. ГОРДОН: И Амальку он любит.
АМАЛИЯ: Но больше всего он любит Новикову.
Е. ГОРДОН: Новикову так вообще.
Е. НОВИКОВА: Да. Потому что он мне на моего ребенка дает целых 150 рублей в месяц. Спасибо большое.
Е. ГОРДОН: Вот ни хрена себе.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот и я об этой же любви, понимаешь. К своим гражданам.
Е. ГОРДОН: Так ты их еще не получаешь. А сколько у тебя подкопилось?
Е. НОВИКОВА: Тебе 250 должны дать за двоих.
АМАЛИЯ: 250 рублей в месяц?
Е. НОВИКОВА: Да, нет. В месяц не знаю. Тебе дадут единовременное пособие.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Но ты его не увидишь.
АМАЛИЯ: Почему?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Никогда.
АМАЛИЯ: А почему?
Е. НОВИКОВА: А ты должна будешь доказать, что они тебе необходимы. Вот так. Поди ка постой в очередке.
АМАЛИЯ: Да подаказывай.
Е. ГОРДОН: А есть у Вас какие-нибудь гавнючие черты характера?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А у кого их нет?
Е. ГОРДОН: А какие? Ну, которые очевидны.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, вот любимая тема в этой стране – о г*вне.
Е. ГОРДОН: Конечно, у нас такая передача такая "бич-клад", сучий клуб.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, наверное, есть. Наверное, я очень ленивый.
АМАЛИЯ: Ай, кокетка.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А не кокетка. Если бы я был кокетка, я бы не говорил, что я ленивый, зачем же.
АМАЛИЯ: Ой, я такой ленивый.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Но я ленивый действительно жутко.
АМАЛИЯ: Нет бы сказал: я, допустим, подлец.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, ну, подлец, наверное…
Е. ГОРДОН: Или подворовываю в супермаркетах, есть у меня такое хобби.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, вот такого хобби нет. В супермаркетах не подворовываю.
Е. ГОРДОН: А какое есть?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да вот такого плохого бичевского ничего…
Е. ГОРДОН: Злопамятный?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, не злопамятный.
Е. ГОРДОН: Ну, как это, 7 лет прошло, а Вы книжку написали, какие там в "Машине времени" вредные.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, я то написал, это же не зло память, а просто память. Просто пока не забылось…
Е. НОВИКОВА: А почему же Вы плохое только помните?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Почему? Там же не только плохое. Там много хорошего, много веселого.
Е. НОВИКОВА: Скажите что-нибудь хорошее про Макаревича прямо сейчас.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: На самом деле, он хорошо готовит иногда.
АМАЛИЯ: (Смех). Только иногда.
Е. ГОРДОН: Это почти такая женская подлость. Зато у нее красивые волосы. Дура дурой, но на ногах.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, вот, вот. Именно, именно.
АМАЛИЯ: "Скучаем без "Эхо". После того, как отключили "Эхо" в Нижнем Новгороде, у нас не осталось возможности услышать правду. Сергей. Нижний Новгород".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Правду о чем? О Нижнем Новгороде?
Е. ГОРДОН: Он просто ежедневно слушает, чтобы услышать правду. Он ее просто пытается…
АМАЛИЯ: Мы разберемся, Сергей, я обещаю Вам.
Е. НОВИКОВА: Так мы ничего не выяснили. Я вот не понимаю, девочки. Вы сами начинаете, потом, девочки, сами бросаете.
АМАЛИЯ: Мы не бросаем, не бросаем.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А с Вами легко, на самом деле.
Е. НОВИКОВА: А про Маргулиса скажите чего-нибудь хорошее.
Е. ГОРДОН: Вы попали в Солнечный город, по-моему.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот Вы меня врасплох то застали.
Е. ГОРДОН: А как Вам тот, которого взяли вместо Вас? А?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, Вы просто меня хотите ту закопать здесь.
Е. ГОРДОН: Чужая свадьба.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Очень неплохой композитор попцовой музыки. И исполнитель, да. Который был, между прочим, звездой намбер уан, вообще, собирал дворцы спорта, стадионы.
Е. ГОРДОН: Секс символом был? Символическим сексом?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Мне просто искренне интересно, на самом деле, до сих пор, т.е. я, конечно, догадываюсь, почему выбор пал именно на него.
Е. ГОРДОН: Почему?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, потому что там Маргулис с Кутиковым в друзья. Он помогал Кутикову писать свой альбом в свое время. Есть какие-то нити связывающие. Единственное, чем можно объяснить. Потому что, на самом деле, ну, менять Подгородецкого, как клавишника, на Державина, я бы не стал, вот если бы я был Макаречивем. Я бы либо взял совершенно неизвестного молодого, талантливого парня, коих, кстати, немало на российской сцене, и по ресторанам играет.
Е. НОВИКОВА: Ну, куда молодого парня ставить?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А туда же.
АМАЛИЯ: Он же красивее всех остальных.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А туда же, что Державин там стоит, что стоял бы там другой, ничего ровным счетом не изменилось бы. Только вопросов бы было бы меньше к "Машине времени", почему взяли Державина. Их 7 лет уже мучают этим вопросом. А так бы их не мучили. Так бы мучили вопросом, почему Подгородецкого выгнали. Это другое немножко. На это легче отвечать во всяком случае.
АМАЛИЯ: Я знаете над, чем смеюсь. Тут сообщение премилое: "Займитесь биатлоном, тогда Вас будут хотеть не только жиды". (Смех). Извините.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Хорошо. Да.
Е. ГОРДОН: И среди жидов есть вполне привлекательные мужчины. Ха, ха.
АМАЛИЯ: Привлекательные мужчины только среди них и есть.
Е. ГОРДОН: Вообще, да, это совпадает. А чувствуете Вы себя реализовавшейся личностью?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, не думаю.
Е. ГОРДОН: А чего надобно для того, чтобы так почувствовать.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: С ленью справиться.
Е. ГОРДОН: А, Вы лентяй.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я лентяй и об этом не устаю повторять. Дело в том, что куча материала, который так и не реализован именно по причине исключительно моей собственной лени. Материала хорошего и достойного, причем не только для этой страны, но вот реализовать его не удалось, потому что опять же, как бы, ну, приятнее на диване валяться, телевизор смотреть, тот же биатлон.
Е. НОВИКОВА: На спортсменов ругаетесь. Может, они такие же ленивые, как и Вы.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, да, я подозреваю, что все мы из одного, в общем, теста, на самом деле. Человек, он по природе своей ленив.
Е. НОВИКОВА: Конечно, поэтому ее уже не просто называют по имени, ее уже по имени отчеству называют. Иди, дорогая, бегом.
АМАЛИЯ: "Что бы Вы сделали, если бы у Вас была настоящая машина времени?" – спрашивает Вас наш постоянный слушатель Упырь.
Е. НОВИКОВА: А какое бы Вы время отправились?
Е. ГОРДОН: Это, наверное, впервые Вы слышите подобные вопросы оригинальные.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, впервые в 1585 раз.
Е. ГОРДОН: Уже не осталось того времени, в которое хочется вернуться…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: На самом деле, никуда не хотел бы вернуться. Наоборот, может быть, свалить подальше от этого времени куда-нибудь вперед. Посмотреть, чего там.
Е. ГОРДОН: А Вам денег на жизнь хватает?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вполне.
Е. НОВИКОВА: А на пластические операции?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А что мне уже надо?
Е. НОВИКОВА: Ну, не знаю.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Но Вы же женщина.
Е. ГОРДОН: Ну, вот мне, Кате Гордон, не хватает.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Посмотрите на меня. Мне пора уже делать пластику какую-то?
АМАЛИЯ: Я говорю, кокетка.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вроде так чистый лоб, нет морщин, мешки под глазами не особо еще большие.
АМАЛИЯ: Убрали?
Е. ГОРДОН: Есть! Мешки есть у Вас!
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Мешки есть, это понятно. Куда их деть-то? В 50 лет уже они обязаны быть.
Е. ГОРДОН: Должны быть где-нибудь да мешки.
Е. НОВИКОВА: Подтянуться немножечко. Накачаться.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Меня женщины итак любят. Ну, зачем. Как сказала мне одна моя знакомая, давным-давно, когда я сидел так, знаете, от скуки. Типа, может, похудеть, там на диету сесть. Она говорит: зачем, ты, что, ты потеряешь сразу половину своего обаяния. А я решил, что итак хорошо.
АМАЛИЯ: Ох, эти женщины. В стране, где так сказать уже не на 10 девчонок 9 ребят. А уже на 10 девчонок там полтора, и то педо… эти.
Е. НОВИКОВА: Вот опять.
АМАЛИЯ: Поваров. так сказать. Из них половина повара.
Е. НОВИКОВА: А значит, мне кажется, постоянно появляются женщины, которые поощряют Вашу лень. А если бы женщина рядом с Вами Вас строила постоянно, говорила: ну-ка не лениться. Ну-ка музыку писать.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Она бы очень быстро покинула мой дом.
Е. НОВИКОВА: Да?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Конечно.
Е. НОВИКОВА: А каким образом? Как бы Вы от нее избавились?
АМАЛИЯ: Вот именно. А если она уже (НЕ РАЗБОРЧИВО).
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Грубо.
Е. НОВИКОВА: Как грубо? Да пошла ты.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да.
Е. НОВИКОВА: Прямо вот так?
Е. НОВИКОВА: Серьезно? И неравен час, ударили бы даже?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Могу. Я более скажу даже. Я третьей жене челюсть сломал даже. И сотрясение мозга ей наносил несколько раз.
Е. НОВИКОВА: За что же такое?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, было за что.
Е. НОВИКОВА: Я, пожалуй, отсяду.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А вообще, я тихий, смирный. Если меня не доводить то я очень тихий, спокойный.
АМАЛИЯ: Хорошо. Давайте-ка мы на этом заострим внимание. Ибо большинство наших гостей все-таки ни разу…
Е. ГОРДОН: Ни разу не получали в челюсть.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Девушки, ну, значит. Вы себя нормально вели. Понимаете. Что я Вам могу сказать.
АМАЛИЯ: Нет, я просто хотела. Поясните.
Е. ГОРДОН: Соберись.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Знаешь, Амалия, я в свое время был воспитан в таком ключе, знаешь, благородном, что на женщину ни в коем случае руку поднимать ни-ни вообще. Это вообще нельзя считать себя мужчиной.
АМАЛИЯ: Конечно, да, вот.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Но потом мне попалась по жизни одна женщина, с которой я прожил достаточно долго. И вот конец уже нашей совместной жизни, перед тем, как я уже понял, что я совсем уже, либо я оскотинюсь совсем, и убью ее на фиг.
Е. ГОРДОН: Ой.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Понимаешь просто до того, да. Либо надо уходить и как-то снимать квартиру, где-то, что я, в конце концов, и сделал. Так что она живет до сих пор. Ну, вот, ну, бывают такие ситуации, когда человек ну невменяемый. Он невменяемый, до него слова не доходят.
Е. ГОРДОН: Т.е. в истерике.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А в челюсть доходит.
Е. ГОРДОН: Т.е. в истерике какой-то если пребывает?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: В пьяной, да, в пьяной истерике. Когда женщина пьяная, ну Вы сами знаете, что это такое. Это хуже, чем мужик.
Е. НОВИКОВА: А Вы ее жалели, да? Поэтому с ней так долго не расставались?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, у нас дети общие и поэтому как бы не ее. Чего ее жалеть то.
АМАЛИЯ: Т.е. вот женский алкоголизм…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Без мазы, она как пила, так и пьет до сих пор.
АМАЛИЯ: Ой, дай Бог ей здоровья, все-таки.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Дай Бог ей здоровья.
АМАЛИЯ: Да, вот, пожалуйста. Хотя где-то, наверное, тогда согласна.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, что делать. Ну, бывают такие ситуации.
АМАЛИЯ: А что делать? А что делать вот, Кать?
Е. ГОРДОН: Я не знаю.
АМАЛИЯ: Вот напьешься иногда, никакого сладу с тобой нет.
Е. НОВИКОВА: А я вот думаю о чем. С одним человеком, человек пьет, когда живет. А с другим вот становится другим человеком.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А она с другим живет сейчас, и все равно пьет. И до меня пила.
Е. НОВИКОВА: А это что генетическое? Что это такое?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, а фиг его знает. Может, генетическое.
Е. НОВИКОВА: Вы когда познакомились, она пила?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: В общем, мне казалось. как все. Мы все в молодости, ну, а чего, мы все винца то.
Е. ГОРДОН: Нет, я только знаю, что есть бабы, которые реально любят, чтобы их подубасили. Вот есть такие. Нарываются специально. Истерики закатывают. Есть такие. Садомазы.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я могу сказать. Есть мазахистки девочки. У меня было даже в свое время две рабыни просто настоящих.
АМАЛИЯ: Можно я поясню радиослушателям просто, с кем мы. Потому что тут все про Макаревича говорят. Макаревич, Макаревич. Да, не Макаревич это. Петр Подгородецкий. Дорогой…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Д. у Макаревича рабынь не было, наверное.
АМАЛИЯ: Ну, кто ж его знает, мы в следующий раз узнаем. Значит, что я хочу сказать. Петр Подгородецкий у нас в эфире "Эхо Москвы" на нашей "Доброй охоте!". А также Елена Новиков и Катя Гордон. И опять же…
Е. ГОРДОН: Амалия!
АМАЛИЯ: Амалия! "Дорогой Петя, как по Вашему проект Макаревича и оркестра креольского танго? Талантливо это сделано, или просто отдых от кухни?" Андрей спрашивает.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, это отдых Макаревича от "Машины времени". Я Вам так скажу. Потому что когда он играет с оркестром креольского танго, где собраны хорошие, профессиональные, подчеркиваю, профессиональные музыканты, он сразу расцветает. Это по нему видно. У него появляется улыбка на лице. И видно, что ему приятно с ними играть. Поэтому я думаю, что это хороший проект независимо от того, что они записывают. В любом смысле хороший. Вот и все.
Е. ГОРДОН: А Вы жене последней изменяете?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Сейчас уже нет.
Е. ГОРДОН: Бывало, да.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Когда мы еще н были женаты, когда мы жили еще первые несколько лет, да, бывало.
Е. ГОРДОН: Сколько лет Вы в последнем браке?
АМАЛИЯ: Как женились, так и перестали изменять, правда?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, раньше, еще до женитьбы. Мы женились уже на 5-м году совместной жизни. Когда уже стало понятно, что уже все.
АМАЛИЯ: На пятом году совместной жизни начинают изменять, а не прекращают.
Е. НОВИКОВА: Я прочитала, что она Вас сняла в каком-то ночном клубе и переехала к Вам жить на следующий же день.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А она у меня сняла в гараже, да.
Е. НОВИКОВА: В гараже сняла? Как это она сняла?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А так, я сидел с двумя знакомыми, извините, как сказать…
Е. ГОРДОН: Женщинами.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, да.
Е. НОВИКОВА: С двумя рабынями своими.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: С двумя бичами знакомыми. И у меня было очень плохое настроение. У меня было депрессивное достаточно настроение. Как раз 2000 год. Меня до этого выгнали из "Машины времени". Еще через 2 месяца у меня угнали машину. И, в общем, совершено и все плохо. Бывают такие, ну, все плохо. А работы не было особенно много. И я как бы сидел и тихо, мирно напивался спокойно. В обществе двух своих знакомых. Которые меня все уговаривали, да,бросай ты все это дело, поехали к тебе и там развлечемся, как мы это всегда там делали типа.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А я чего-то как-то не охота было, надоело уже. И хочется чего-то новенького всегда. Ну, с этими то я как бы ни один раз. И вдруг такая подходит девица.
Е. ГОРДОН: Симпатичная?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Очень.
Е. ГОРДОН: А грудь большая?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Грудь нет, нормальная. Второй.
Е. ГОРДОН: А попка?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Попочка, да.
Е. НОВИКОВА: Все в порядке.
Е. ГОРДОН: А ноги?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Там глаза, там глаза такие.
Е. ГОРДОН: Конечно, когда больше нечего, говорят глаза.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, нет, там глазища действительно. Она на глаза меня сначала…
Е. НОВИКОВА: На ресницы попали.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот, значит, подходит и говорит: так, девочки, встали и ушли на…
Е. НОВИКОВА: Она сказала?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Она. Девочки мои встали и ушли.
Е. НОВИКОВА: Ой, трусишки.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, она нет. Она так сказала, что…
АМАЛИЯ: Харизматичная то есть.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Садится за стол. Просто фифа, представляешь. Я говорю: девушка, Вы с каких вообще сюда? Я Вас, что приглашал вообще сюда? Пришли, беспардонно, бесцеремонно выгнали моих знакомых из-за стола. Она говорит: да, расслабься, пацан, типа, чего я тебе не нравлюсь? Ты сегодня мой. Все. Ну, Люлечка, понимаешь. Люлечка полная. Знаешь, ну, я так посмотрел. Ну, ладно, вроде ничего. Хорошая девочка, нормальная, миленькая такая. Мелкая такая, вся компактненькая, удобненькая.
Е. НОВИКОВА: Как от нее пахло?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Вот. Вот запах, значит, два…
Е. НОВИКОВА: Двоечка?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет. Две вещи, на которые я клюнул. Это запах и глаза. Значит, парфюм, я попозже узнал, но самое смешное, что она теперь мучается. Потому что я ей запрещаю другим пользоваться, понимаешь.
Е. ГОРДОН: А какой?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: И она 7 лет уде бедная вот все…
Е. ГОРДОН: А что за парфюм?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, этот самый, как же его? Рубашечка такая. Флакон в виде рубашки.
Е. ГОРДОН: А этот Готье.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет? Рубашечка.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Какой Готье? Не Готье. Женщина, женщина.
АМАЛИЯ: Сони Рикель?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Сони Рикель. синенькая рубашечка.
АМАЛИЯ: Я Вас умоляю, ну, ладно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, ну, хорошо. А мне нравится.
АМАЛИЯ: Ну, я же не Вы.
Е. ГОРДОН: На разной коже по-разному играет.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А вот ей идет этот запах.
АМАЛИЯ: А ты не поддакивай.
Е. ГОРДОН: А чего, извините.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: И собственно как-то и приехали… Да, самое главное то забыл. Потом выходим, я говорю, ну, сейчас, я тут недалеко живу. Сейчас, такси поймаем, я же без машины. Она говорит: ну, зачем такси. Я на машине. Я думаю: вау. Телочка хороша собой, еще при машине. Вообще, вообще замечательно.
АМАЛИЯ: А что ж замечательного?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Мало того, что она на машине, еще и на иномарочке. Опелечек (НЕРАЗБОРЧИВО). Я думаю, первых раз хоть нашлась девочка…
АМАЛИЯ: Но Вы же уже, вам сколько было лет. Что ж Вы на такие бирюльки клюете.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Амалия, дело в том, что вот Вам, девочкам, хорошо. А нам мальчикам, понимаете, редко попадаются девочки, обеспеченные, скажем так. Не которые у тебя на шее сидят всю жизнь, которых не надо кормить. А которые сами еще зарабатывают. Сами на машинах, самостоятельно стоят как бы на своих ногах. Вот это большая редкость у нас, понимаете.
АМАЛИЯ: Девочек из разводящих.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Из разводящих, да, несомненно.
Е. ГОРДОН: Хочется сказать, что режиссер сейчас просто показал, что он "за". он понимает но пассаран.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Правильно, конечно, мужик все-таки, понимает.
Е. НОВИКОВА: Мне кажется, что для Вас, мальчиков, должно быть какой-то гордостью и долгом, что Вы такой сильный лев, зарабатываете, а рядом с Вами девочка.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да ну Вас на фиг, вообще Вас слабых. Ну, сколько можно то. Ну, всю жизнь этим занимаюсь. Я трех жен скормил, споил. Купил им там все, что надо. И с чем я остался на старости лет?
АМАЛИЯ: Во всем виноват фильм "Претти вумен". А так же весь остальной кинематограф, где героини они вот такие вот несчастные…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Еще "Интердевочку" можно вспомнить.
АМАЛИЯ: Ну, "Интердевочка", да, т.е. у нас даже принято. Особенно в российском кинематографе принято какие-то истории рассказывать про то, что, блин, когда же он придет такой раз принц, со всеми пирогами. Т.е…
Е. ГОРДОН: А он не приходит.
АМАЛИЯ: А он не приходит. Это ужасно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, представляешь. А мне тут попалась принцесса. Думаю, ну, все.
АМАЛИЯ: Ну, т.е. реально оказалась и зарабатывающая.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, сейчас, конечно, нет.
Е. ГОРДОН: Нет, принцессы сиськи на первом свидании не показывают.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Значит, так. Это было по пьяни… Можно простить.
АМАЛИЯ: А она прямо реально показала. Подождите. Она расстегнулась? Она была пьяна? И села за руль?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Она была пьяна в лохматье собственно. Как и я. Мы оба были вообще в такую люлечку.
Е. ГОРДОН: Неодобрительно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Она села за руль. Мы через две сплошных на Пушкинской. Представляешь, от гаража развернулись прямо здесь, направо ко мне, потом через... Не стали доезжать до площади Белорусского вокзала, чтоб развернуться там, а прямо через сплошную, через весь поток на Горького налево, красиво.
АМАЛИЯ: Хорошо, если бы нас слушали сейчас одни пенсионеры. Какую рекламу мы даем молодым. Вот эти две сплошные. Дети, пристегиваться. Ни в коем случае никаких вот этих вот в люлечку пьяны, сиськи показала, это что такое вообще.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ты понимаешь, зато 7 лет уже живем, душа в душу. Ни разу, между прочим, не ссорились и не скандалили.
Е. ГОРДОН: Так это она на Вас попала…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Первая женщина, с которой я ни разу еще за совместную жизнь не ссорился. Вот первая из четырех.
Е. ГОРДОН: Секрет в чем?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Человек замечательный.
Е. ГОРДОН: Молчит или что?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Человек золотой просто, вот и все.
Е. НОВИКОВА: А почему она к Вам подошла, она Вам объяснила?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Умный, мудрый и все. Я потом пытался это выяснить, самое смешное, девчонки, что она сказала, что я так много о тебе слышала в плане вот… того самого.
Е. НОВИКОВА: Монстрообразности.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, да, да. Монстрообразности. Что говорит, в общем, привлекло.
АМАЛИЯ: Вы такой хвастун, Подгородецкий!
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Когда, знаете, когда есть чем хвастаться, тогда легко.
АМАЛИЯ: А размер имеет значение?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, а дело не в размере. Размер не имеет значения никакого.
АМАЛИЯ: А в чем?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: На самом деле могу сказать, что я не гигант, но то, что есть …
АМАЛИЯ: То есть.
Е. НОВИКОВА: А у женщины размер имеет значение?
АМАЛИЯ: Чего?
Е. НОВИКОВА: Груди.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Для женщины? А для мужчины размер груди? Наверное, я не знаю. Конечно, хотелось бы, чтобы там был не второй, а, скажем, третий и упругий такой. Еще более упругий, чем есть сейчас.
Е. ГОРДОН: Это в магазин приходишь. Какой у Вас? У меня третий упругий.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это же не обязательно.
Е. ГОРДОН: Чашечки не обязательно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это же не главное.
АМАЛИЯ: А что главное в женщине?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Главное в женщине…
АМАЛИЯ: Должна быть в женщине какая-то загадка. Какая?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да черт его знает. Я даже не знаю. Это, наверное, чисто индивидуально для каждого мужчины. Так же, как для каждой женщины чисто индивидуально, какой должен быть мужчина, ее мужчина.
Е. ГОРДОН: А блондинки, брюнетки? По фигу, да?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Абсолютно по фигу. Очень нравятся брюнетки.
Е. ГОРДОН: Да. а мне блондинки.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, флаг тебе в руки.
АМАЛИЯ: Ты лесбиянка?
Е. ГОРДОН: Нет, причем здесь. Если я на диете, мне нельзя посмотреть меню?
АМАЛИЯ: А, пожалуйста, пожалуйста. "Ваше мнение о Саше Зайцеве, которого Вы заменили, где он сейчас?"
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Значит, я тут недавно встретил одного знакомого с тех лет, который сказал, что, к сожалению, Саша Зайцев окончательно спился. Ну, спился короче.
Е. ГОРДОН: Ой, ой.
АМАЛИЯ: Саша?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Увы.
АМАЛИЯ: Саша, что же Вы Саша. Ну, завязывайте, Саша, пожалуйста, Саша.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, не всем легко.
АМАЛИЯ: Ну, вот опять же Руслан из Махачкалы пишет: "Петр, жизнь не надоела? Мне надоело все". Что мы скажем Руслану сейчас вот.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, я с ним солидарен. Мне тоже надоело очень многое.
АМАЛИЯ: Да, ладно. Нет, ему надоело все.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Поэтому и хочется к морю, к солнцу и на песок, абсолютно все.
АМАЛИЯ: Нет, Вы знаете, Руслан пишет подробнее. Руслан тут до этого задавал вопрос о самоубийстве.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А, нет, раз настолько серьезно, я как бы это не ко мне. Я так далеко еще не зашел.
Е. ГОРДОН: Нет, ну, если надумал, Руслан, надо вешаться. Чего трендеть зря, идите и уже намыльте веревку.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Может, труппу попробовать сменить сначала?
АМАЛИЯ: Что ты такое говоришь? Как Руслан?
Е. ГОРДОН: Да, я капризных мужиков терпеть не могу. Может, повеситься?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, почему капризный? Может, у человека так все плохо, что, может, никак уже.
Е. ГОРДОН: Так надо идти и вешаться, не устраивать порнографию, не писать на радиостанцию. Идите и вешайтесь. Руслан, будьте мужиком хотя бы в этом.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, меня другое поразило. Меня вот поразило, например, даже если брать, вот опять о смерти. Хорошая тема философская.
АМАЛИЯ: Я молчу, потому что я в обмороке сейчас.
Е. ГОРДОН: Нет, ну, ладно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Если говорить о смерти, то понятно, что меня потрясла смерть Кормильцева, да, но он мне более, скажем, понятно, чем смерть Мурата Насырова, например. Вот этого я вообще понять не могу, когда молодой парень, у которого, все, в общем-то, все достаточно неплохо.
АМАЛИЯ: Да, которого поматросили и бросили на сам-то деле.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ты знаешь, а кого из нас не матросили и не бросали. Ну, это ты знаешь, это обычное явление. А сцена – это такая вещь. Сегодня ты на вершине, а завтра ты в выгребной яме бултыхаешься. Поэтому к этому надо быть готовым всегда. А завтра ты опять, послезавтра на вершине, а еще послезавтра опять там же внизу. И что теперь? Каждый раз их окна выпрыгивать? Так жизней не хватит никаких.
АМАЛИЯ: Ну, или надо поселиться на первом этаже.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Или да, вот я живу на первом этаже.
Е. ГОРДОН: Теперь понятно почему.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А так как лень подниматься выше… (смех).
АМАЛИЯ: Так. Значит так. "Как Вы относитесь к творчеству Элтона Джона?"
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, как можно относиться к творчеству Элтона Джона? Замечательно я отношусь к творчеству Элтона Джона. В свое время очень много пытался у него там снимать чего-то какие-то…
Е. ГОРДОН: Снимать – это тыбзить.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, снимать, да. Ну, нет, нет…
Е. ГОРДОН: Копировать, или чего, подражать?
Е. НОВИКОВА: Компилировать.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Это чисто музыкальный термин. Когда в то время, когда я начинал заниматься музыкой, тогда, к сожалению, не было ни нот, ни пластинок много. Т.е. все, что привозилось, это сразу переписывалось, ставилось и просто вот со слуха ты старался, это даже не то, что копирование, потому что потом это не так использовалось. Но это развивало твой потенциал, спектр твоих возможностей. Я и Питерсона тоже ставил себе джазового, т.е. ну это такая работочка. Маргулс боролся таким же образом со Стенли Кларком. Он ставил себе запись со Стенли Кларком, с басистом. И старался тоже все это.
АМАЛИЯ: А я Руслану все, извините.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Который из окна хочет.
АМАЛИЯ: Ну, да. "Что за глупости? Жизнь прекрасна", - Игорь из Махачкалы звонит. Значит, Руслан, таким образом, берем сейчас бумажку, ручку…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: И конспектируем.
АМАЛИЯ: И пишем телефон Игоря из Махачкалы.
Е. ГОРДОН: Он тогда точно повесится.
АМАЛИЯ: +7 928 939 09 58. Опять же 928 939 09 58. Вот так вот. Милости просим.
Е. НОВИКОВА: Может быть, это один и тот же человек, на самом деле.
АМАЛИЯ: Может быть, и у него шизофрения.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: И теперь его телефон знают все.
Е. ГОРДОН: Да, я тоже как-то… Легкость, с которой Амалия выдает телефоны слушателей, поражает.
Е. НОВИКОВА: А я видела, она последнюю цифру изменила специально.
Е. ГОРДОН: А, т.е. пусть дозванивается, да. Еще лучше. А последнюю цифру угадайте.
Е. НОВИКОВА: А вот отними у Вас творчество, что Вы будете делать?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Не думал об этом, честно скажу. Чего-нибудь найду. Найду, чем заняться.
Е. НОВИКОВА: Например, что? Что найдете?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, дело в том, что ну, ну творчество, ну, как отними. Ну, как его можно отнять.
Е. НОВИКОВА: Ну, вот запретят вообще.
АМАЛИЯ: Фантазерка ты моя.
Е. НОВИКОВА: В нашей стране. Ну, вот нельзя. Конкретно Вам скажут. Нельзя заниматься вообще.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, уеду, значит.
АМАЛИЯ: Куда?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: В другую страну.
Е. ГОРДОН: Кому Вы нужны.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Стоп. Стоп. Вот это я проверял практически каждую загранку. Каждый раз за границей находясь, чтобы проверить. Потому что в "Машине времени" проверить свой профессиональный уровень невозможно, то я просто делал. Я брал газеты местную, искал там объявления раздел, искал там в этом разделе объявление типа в пьяно бар требуется пианист. Ходил и прослушивался. В разных странах, начиная от Африке и кончая Штатами. И таким образом, мне было понятно, соответствую я не советскому или российскому уровню, мне на него вообще наплевать. А как бы вот планочка у меня нормальная, по сравнению с другими музыкантами, скажем, которые в этой стране играют. Ну, вот планочка оказывалась всегда нормальной. Последний вот опыт был с американцами, с американцами в Таиланде. Уровень американцев расскажу. Певица, которая пела на (НЕ РАЗБОРЧИВО), гитарист, который работал еще с "Джексон-файв", с командой, т.е. супер классные профессионалы, которые сейчас зовут меня просто переехать в Таиланд и работать с ними. В том числе и в студии. Вот это мой уровень. Мне с моим уровнем абсолютно наплевать, в какой стране жить. Я себе на хлеб заработаю везде. Поеду, потому что здесь живу. А кто еще из наших музыкантов еще обладает каким-нибудь уровнем?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, практически все классики.
АМАЛИЯ: Кто у нас классик? Чайковский?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, классики я имею в виду тех же там Кисина…
Е. ГОРДОН: Градский.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Градский несомненно. Несомненно.
АМАЛИЯ: Т.е. Градский может работать за границей.
Е. ГОРДОН: Ну, он действительно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А ты меня извините, а я такого голоса второго в мире не знаю.
Е. ГОРДОН: Голосина, правда.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Павароти, извините, отсосет.
АМАЛИЯ: Да, ладно.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Отсосет.
АМАЛИЯ: У кого?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: У Градского. По голосу – отсосет. По сожалению голосом, ты меня извини, когда Градский может взять верхнее "ре".
АМАЛИЯ: Опять молчу, опять в обмороке.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: На пьяниссимо раздуть его до фортиссимо и опять на пьяниссимо уйти. Понимаешь, это не каждый, не то, что тенор, не каждый вообще певец может сделать. Поэтому за Сашу я абсолютно. Ну, он тоже поспокойней, ленивый человек. Я думаю, что он вряд ли куда-то свалит. Хотя тоже у него поражает, Градский, у которого выходят пластинки в Японии, и пользуются вообще на ура…
АМАЛИЯ: Наряду с пластинками "Тату".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, наряду с пластинками, хорошо. "Тату", да. Но где Вы слышите Градского у нас на телевидении, на радио? Где он вообще, где? Ну, что делать? Убогие эфиры…
Е. ГОРДОН: А есть у профессии у музыканта возраст? Вот есть какой-то возраст, после которого руки не те?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Когда не хочется или руки не те?
Е. ГОРДОН: Руки не те.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, если не заниматься, руки не те становятся в любом возрасте. никакими через 2-3 года.
Е. ГОРДОН: А в день Вы сколько часов тратите?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Я сейчас вообще не занимаюсь практически. Если есть какой-то уровень, ниже которого уже не опустишься. И если появится стимул какой-то этот уровень подогнать под уровень мой, скажем, там 20-летней давности, который был выше, чем сейчас, например, то ну это займет, наверное, месяц занятий часа по 2, 3 в день.
Е. ГОРДОН: А в классической музыке не хотели себя попробовать?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, я себя пробовал в классической музыке и достаточно успешно. Лауреат международного конкурса.
Е. ГОРДОН: А, а мы не знали двоечники.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, мне было 17 лет тогда.
Е. ГОРДОН: А сейчас не тянет (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А сейчас как-то да, с сексом как раз…
Е. НОВИКОВА: с сексом как раз р-р-р.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Сейчас менять что-то уже тяжело, хотя это можно сделать элементарно, но зачем. Есть люди, которые гораздо лучше меня сыграют того же Бетховена или Чайковского.
АМАЛИЯ: Все-таки есть такие, попадаются.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Много. Любой студент консерватории сейчас сделает.
АМАЛИЯ: А вот скажите, пожалуйста, а как Вы относитесь к современному российскому кинематографу?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А я его не смотрю. Вы знаете, как это не обидно, может быть, будет звучать для современного российского кинематографа, смотреть его противно и скучно и тоскливо.
АМАЛИЯ: А вот что Вы из последнего?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Что я пытался посмотреть из последнего…
АМАЛИЯ: Ну, из нашумевшего?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А, из нашумевшего…
АМАЛИЯ: Ладно. "Турецкий гамбит"?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Жена заставила посмотреть "Турецкий гамбит".
АМАЛИЯ: Это вот Ваша Люлечка?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, нет.
Е. ГОРДОН: Опять напилась и, ну, смотреть "Турецкий гамбит".
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, нет. С этой то я уже все, с Люлечкой то уже давно как.
Е. НОВИКОВА: В смысле?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Разошелся с Люлечкой давно.
Е. ГОРДОН: Подождите. Люлечка, которая в гараже.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А, Люлечка, которая меня сняла.
Е. ГОРДОН: Да!
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Да, с ней, да, да.
Е. ГОРДОН: Мы лучше помним Ваших жен, чем Вы сами.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Она меня, да, она меня заставила посмотреть "Турецкий гамбит".
АМАЛИЯ: Ну, и?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну и что? Ну, да.
Е. ГОРДОН: Ну, гамбит, ну, турецкий.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Ну, гамбит, ну, турецкий гамбит. Ну, хорошо сделанное кино, не более того.
АМАЛИЯ: Ну, хорошо, а вот там Пилевин в литературе. Акунин, читывали?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Читывал. Ну, Пилевин очень смялся над "Дженерейшн Пи", потому что у меня как раз в то время был мой кокаиновый период, и я очень смеялся, потому что исключительно кокаиновая книга совершенно, абсолютно. От и до. Чапаев (НЕ РАЗБОРЧИВО) то же самое.
АМАЛИЯ: Это грибная книга.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Грибная, да.
Е. ГОРДОН: Такие этапы, знаешь. Неолит, палеолит.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: На самом деле нормальное наркоманское чтиво, написанное тоже наркоманом. Нормально абсолютно. Но вот что-то у меня не пошло Пилевина, что-то не пошло.
АМАЛИЯ: Периоды закончились.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, какая-то книга не пошла вообще. Акунин да, хороший слог. Ну, не знаю, ну, не интересно мне.
Е. ГОРДОН: Ну, глубины не хватает.
АМАЛИЯ: А можно, вот у меня осталось совсем немного. У меня просто вот совсем минута, ой. все…
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Уже нет минуты.
АМАЛИЯ: Ну, хорошо, а вот скажите, а почему у нас так принято всех хвалить друг друга. Почему все так бояться высказать свое мнение?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: А я не боюсь высказать свое мнение. У меня тут был случай замечательный. Значит, сидим мы в "Президент отеле" с двумя очень интересными дамами из администрации президента. Это нет. Меня просто там пригласили на один семинар. Не важно. Короче разговор идет там про музыку, про все. И я говорю: слушайте, девки, но Вы поймите, не знаю, может, Вам конечно, нравится, но я вот группу "Кино", например, терпеть не могу. Вот как не мог ее терпеть с самого начала, я и сейчас ее слушать не могу. И она, знаешь, так облегченно выдохнули. Слава Богу, хоть нашелся человек, который и не боится об этом сказать. А то говорят, все так восхваляются, группа "Кино", группа "Кино"., г*вно же полное.
Е. ГОРДОН: Группа крови на рукаве.
АМАЛИЯ: Царствие Небесное тем не менее.
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: На, на, на. Пение что ли?
Е. НОВИКОВА: Вы сегодняшнее поколение вообще не понимаете да музыкантов?
П. ПОДГОРОДЕЦКИЙ: Нет, я понимаю, когда это талантливо сделано. Когда г*вно, это г*овно.
АМАЛИЯ: А мы продолжаем нашу беседу с Петром Городецким.
Е. ГОРДОН: Уже вне эфира.
АМАЛИЯ: Да, ну, в общем, короче, возвращайтесь к нам в следующую пятницу, а мы с Макаревичем, может, о чем-нибудь поговорим.