Рецепты счастливого праздника - Ирина Хакамада, Владимир Вишневский, Борис Грачевский - Доброй охоты! - 2005-12-23
АМАЛИЯ: Пятница после 23-х. Прекрасная шуточка – на территории Амалии сплошные персоналии. Одну персоналию не назвали – Владимир Вишневский, который согласился принять приглашение на…
ВЛАДИМИР ВИШНЕВСКИЙ: Любезно согласился.
АМАЛИЯ: Да, Да, любезно согласился принять приглашение на наш вечерний эфир на "Территорию…" буквально полчаса назад. И спасибо, Владимир Петрович, что Вы согласились к нам придти.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Спасибо Вам. Я готов быть необъявленным в этом кворуме замечательном.
БОРИС ГРАЧЕВСКИЙ: Видать близко живет. Видать живет рядом.
АМАЛИЯ: Итак, Владимир Вишневский, еще раз Владимир Вишневский на "Территории…" вместе с Ириной Хакамадой, лидером партии "Наш выбор" и Борисом Граческим, художественным руководителем киножурнала "Ералаш". Вот такие праздничные люди собрались, но говорить мы будем на серьезную тему. Это вот такую музычку дали – "Рецепты счастливого праздника" – на самом деле дело-то серьезное, потому что оказывается, что вот на Западе, на диком, на загнивающем в срок с 25 декабря по 1 января, вот когда эти два праздника случаются, а случается и основное количество вот таких новогодних самоубийств, я бы сказала. Потому что люди, плохо отметив и Рождество, и подведя какие-то страшные итоги, может быть, для себя года, может быть, как-то от самонеудовлетворения, или неудовлетворения жизнью в целом, близкими, зарплатой, шефом и т.д. и перспективами на Новый год, даже и таки и не доживают до счастливого Нового года. Поэтому мы будем говорить на серьезную тему: как не остаться у разбитого корыта вообще в Новый год. Вообще, какие для Вас важные праздники. Ну, вот об этом и будем сегодня говорить. Итак, Владимир, уж если Вы у нас последним пришли, то с первого Вас и начнем. Что для Вас вообще праздник, и какие у Вас вот семейные вообще традиции праздника?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Я должен сначала еще раз сказать, что вот эта "Территория…" – одно из немногих уцелевших, специально отведенных мест приятных, где можно оказаться в хорошем кворуме.
АМАЛИЯ: Ой, как хорошо.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Значит, после этого я, видимо, могу говорить все, что угодно.
АМАЛИЯ: (Смех). На свой счет я тоже приму.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, семейные традиции… Конечно, это словосочетание, конечно, адресует в детство ностальгически, потому что Новый год – это было самой длительной иллюзией детство советского, потому что до 13 лет я все-таки находил подарки под елкой. И вот эта вот религия родителей, в которой я живу с грустью, это, конечно, связана с Новым годом, с магией Нового года, потому что странным образом через родителей нечаянно оброненное пожелание, чтоб я хотел получить, в общем, достигало Деда Мороза, и всей этой мистической новогодней силой я получал подарки. Поэтому, видимо, с развенчанием этой иллюзии… Вот я сейчас, например, не наряжаю елку. Я понимаю, это неправильно, но это, видимо, такая реакция… по реакции. Отток сильный.
АМАЛИЯ: С 17 лет не наряжаете?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, нет, нет. Нет, я наряжал. И в армии я елку наряжал. Тем не менее, традиции какие? Да, я стараюсь короче говорить. Мы прошли стадии, когда кто-то… Мы понимали, что кто-то из наших друзей, когда было принято в шумной молодежной кампании встречать Новый год, где была нечаянная встреча, возможно, Борис меня, как никто понимает, потом постепенно люди, которые оказались не востребованы кампанией какой-то, они несли в свое оправдание вот это вот выражение: "Новый год? А что? Это домашний праздник. Куда ходить? Зачем куда-то ходить?" Вот однажды, я просто открою тайну, я оказался, не желая быть не в той, ни в этой кампании, ни там ни тут, я всем сказал, что я в этой, а этим я сказал, что я в той, а нас самом деле я получив ключи от пустой квартиры моей сестры, встретил Новый год один, и это было такое ощущение потерянности и свободы, что я вышел из под контроля…
АМАЛИЯ: Т.е. совсем не грустили?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Нет, я грустил.
АМАЛИЯ: Я думала, ну, неужели не окажется ни одного гостя, который один отмечал Новый год. Это интересно было бы.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Это было со мной однажды. Это был сложный период жизни, это было давно, на стыке времен.
АМАЛИЯ: И это плавно перешло в творческую встречу эту вот.
В. ВИШНЕВСКИЙ: И вот это вот считайте, что это откровение. Почти впервые его озвучил здесь. Одной страшной тайной стало меньше.
АМАЛИЯ: Спасибо, Владимир. Мы об этом потом поподробнее поговорим – о Новом годе, или о празднике в одиночестве.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Там что я в конце, когда все мои уважаемые собеседники выскажутся одно ноу-хау в конце, только вот напомните, я скажу.
АМАЛИЯ: Обязательно. Обязательно, ноу-хау.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я хотел сказать, что…
АМАЛИЯ: Это Борис Грачевский к нам подключился.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Что Новый год – это был какой-то совершенно фантастический для меня праздник в детстве, причем я все время себя ловлю на том, что мы достаточно бедно жили и сильно никаких подарков я и не ждал. Никаких. У меня не было. Но вот само ощущение вот этого праздника, перехода куда-то вперед, вот этой вот сказочности вокруг. При все при том, что мой папа все елки всегда работал. И эти деды Морозы меня окружали в огромных количествах, я продолжал искренне в них верить. Вы знаете, и только потом, когда уже пошло, как сначала посидишь с родителями, все вместе, потом уже пойдешь куда хочешь. И только последние где-то лет, наверное, 15 я стал более общественно справлять Новый год, я стал ходить и в Дом кино, потому что я делал новогодний капустник. Мне хотелось посмотреть, как он получается, как отреагируют. И потом я перестал встречать Новый год дома. Но Вы знаете, я вот недавно получил потрясающую SMS-ку. Сейчас я ее быстро прочту.
АМАЛИЯ: Поколение большого пальца.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Осторожно, видимо, это реклама.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, она очень хорошая.
АМАЛИЯ: У нас можно. На "Территории…" можно все.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: "Мне нужно с тобой срочно поговорить. У меня плохие новости. Будет лучше, если ты узнаешь это от меня. Я не хотел тебя расстраивать, беспокоить. Наверное, не легко будет это узнать, но деда Мороза нет". Потрясающе. Я просто...
АМАЛИЯ: Потрясающе.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я разыгрывал большое количество людей этим сейчас. Но на самом деле мы сделали такой сюжет в "Ералаше", который, мне кажется, просто потрясающий. Дед Мороз расстроенный сидит. Девочка подходит, спрашивает: "Что случилось?" Дедушка Мороз говорит: "Никто не верит в деда Мороза. Все говорят: "Давай подарки и уходи". А я есть, а они не верят. Как жить?" А девочка говорит: "А я верю. Не расстраивайся. Я, правда, верю. Вот ударьте посохом". "Ну, на", - он ударяет, и вдруг фонтаны, искры огня, все засверкало. И он так обрадовался, а девочка убежала, она бежала по улицам, потом она оказалась в лесу, она превратилась в Снегурочку, села в сани деда Мороза, и они улетели в небо. Вот такой сюжет "Ералаша". Ну, это будем показывать 2-го числа.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Я говорю, Снегурочка, Вы бы сняли спецодежду.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я просто хочу сказать, что все равно вот есть в этой замечательной сказке прелесть того, что… Не только то, что я говорю. Вообще, в сказке про деда Мороза. Наш дед Мороз совершенно намного добродушнее и лучше, чем Санта-Клаус. В нем есть добро и недаром с ним ходит Снегурочка. И вот эта вот теплота.
АМАЛИЯ: А в каких они взаимоотношениях? Где мама и папа вот меня стало интересовать с некоторых пор?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, я не знаю. А никто не мог выяснить, почему она оказалась для дочки она молодая, вообще какая-то загадочная история, там посередине прерваны какие-то взаимоотношения.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Сейчас родиться новая статья на глазах у …
И. ХАКАМАДА: (Смех). Нет, новое кино.
АМАЛИЯ: Новое кино. Ирина.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, правда, это очень теплый праздник, хоть я уже совсем стал большой. У меня все.
АМАЛИЯ: Хорошо. Ирина, а у Вас есть какие-то воспоминания о семейных праздниках, именно Новый год, ну, вот зимние. Тогда Рождество вроде как-то… У меня не отмечали.
И. ХАКАМАДА: Нет, ну, конечно, в Советском Союзе отмечали Новый год. Я хотела бы сказать, что для меня это любимый праздник. И выслушав моих коллег уважаемых, я поняла, почему он любимый. Потому что, наверное, из всех праздников это единственный праздник, когда взрослый человек может немножко вернуться в детство. Потому что дед Мороз - это действительно детство, это детская мечта, а когда взрослые становятся немножко детьми, только в этот момент они становятся немножко счастливыми. Потому что потом опять взрослые заботы. Поэтому у меня ноу-хау очень простое. Если мы хотим, чтобы этот праздник был совсем добрым, и чтобы потом он принес удачу, наверное, надо честно возвращаться в детство. Т.е. вот нужно выставлять валенки. В валенки нужно класть подарки. И чтобы даже взрослые…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Так и было.
И. ХАКАМАДА: Да, и чтобы взрослые находили в этих валенках подарки.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вообще-то в носки, откуда валенок взялся?
И. ХАКАМАДА: Нет, в валенки в России, причем не под елкой, а он должен стоять на крылечке. Очень важно купить золотую краску, кисточку и со своими детьми не только вот эти игрушки покупать готовые, а взять грецкие орехи и покрасить их золотой краской. Вот процесс, да, вот этот волшебный процесс, когда Вы сами делаете из ваты, из золотой бумажки и красите орешки, кладете их в корзиночки, корзиночки (НЕ РАЗБОРЧИВО) веревочки, со всей семьей.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Собственноручно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А прелесть-то в самой елке, когда наряжали.
И. ХАКАМАДА: Это уже волшебство. Да, и тогда елка становится более волшебная. А не такая формальная, что типа, действительно, давай игрушки и т.д. Очень важен маскарад, потому что когда Вы преображаетесь, и Ваши дети одевают другие наряды, они становятся волшебниками, а Вы становитесь неизвестно кем, кем хотите, и разыгрываете эти маскарады вместе с детьми и со взрослыми, это тоже волшебство. И обязательно играть, играть в те детские игры. Мы это забыли. Вот если на веревочку повесить пряники, конфеты и шоколадки, а потом завязать глаза и ножницами срезать кто сможет… Вот как взрослые будут становится детьми реально.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Мой папа всю жизнь, он был замечательный культработник Моссовета и столько всего придумал игрищ. Нет, я просто говорю к тому, что я вот вырос именно, что в большом-большом количестве мы очень долго своим детям всегда придумывали не просто дни какие-то праздников. И они умирали, приходили все, потому что это было самое большое счастье – выиграть, найти где-то спрятанную бумажку, прочесть, передать и т.д. и т.д. И это было замечательно.
И. ХАКАМАДА: Просто я предлагаю не только для детей. Взрослым попробовать…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, я понимаю, конечно.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Нет, конечно.
И. ХАКАМАДА: Сыграть в это все снова. Вернуться в детство. И одиночество, оно сразу уйдет даже у людей, которые его к этому моменту испытывали.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А помните, как не хотелось разряжать елку. Как она долго стояла. С каждым днем все печальнее опадая. Вот этот процесс разряжения елки.
И. ХАКАМАДА: Конечно. Иголки по всему дому, в шерстяных носках.
В. ВИШНЕВСКИЙ: И вот, наконец, ты ее выносишь. Есть непритязательный анекдот, там три стадии взросления, скажем так. Когда мужчина верит в деда Мороза, когда мужчина не верит в деда Мороза, и когда он сам – дед Мороз. И вот так получилось, если не искать излишней знаковости во всем, что с нами происходит, я в своих киноприключениях, когда вот за последние два года в разных фильмах там. Вашу профессию, заступи дилетант, сняться, получить массу восторга детского, при этом радуясь, что я от этого всецело не завишу. Первый раз я снялся у Аллы Суриковой как раз в роли деда Мороза. Когда он говорит строчку: " Нам скоро всем настанет Новый год". В общем, так и получится.
АМАЛИЯ: Хорошо, а вот какой самый запоминающийся из детства был подарок, и как он был подарен, есть какие-то воспоминания?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Можно я скажу, пока я не забыл, пока Ирочка вспоминает. У меня мама очень художественный человек была, это отдельная тема, и об этом я написал. В ту пору, когда я увлекался чтением разных альбомов о единоборствах, о борьбе, о советском боксе, она в новогоднюю пору, не в самую новогоднюю ночь, она отправила меня, она что-то там делала. И она сделал мне великолепное чучело для борьбы. Я помню, я вошел в комнату и сидел. Значит, камера, обтянутая, материей, нарисованная рожа смешная в тельняшке, в брюках, т.е. она сделала в человеческий рост. Чучело, которое сидело нога на ногу и читало книжку о борьбе, альбом. Это был такой подарок вообще, это просто был любимый предмет. Она мне сделала такой тренажер как бы.
АМАЛИЯ: Здорово.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Вот это был подарок под Новый год.
АМАЛИЯ: Ирина или Борис, кто первый вспомнит про детский подарок запоминающийся.
И. ХАКАМАДА: Ну, я вспомнила – это платье снежинки. Ну, что у женщины? Это всегда красивое платье. Мне сейчас дочка, кстати, по секрету она сказала, мне передали. Ой, платье, мечтает о платье. Вот такое платье, чтоб оно было…
В. ВИШЕВСКИЙ: Сколько Маше-то?
И. ХАКАМАДА: 7 лет. Такое, чтоб с ниточкой, с веревочкой под грудью и дальше вот такое все в кружевах, в кружевах, в кружевах. Вот мне такое платье подарили. У меня такая есть фотография, где я такой смешной, круглый, азиатский ребенок…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да, да, да, я помню.
И. ХАКАМАДА: С цветочками на голове. С веночком и снежинкой. И я танцую счастливая вообще около этой елкой. И в этот момент я ощущала себя ну почти Плисецкой.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Вам удалось в чем-то остаться снежинкой, в главном.
И. ХАКАМАДА: Ой, не верю.
В. ВИШНЕВСКИЙ: В чем-то главном Вам удалось остаться. Не будем углубляться.
АМАЛИЯ: Да, Борис.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, я подмосковное дите очень тяжелого времени, поэтому для меня Новый год – это вот открыть этот подарочек, который дадут на каком-нибудь… Причем меня же таскал отец на все елки, потому что где он работал, где ему давали. Ну, меня же проводили бесплатно, и поэтому подарок я не получал. И поэтому было большое горе. Наконец, где-то я все-таки этот подарок получал, и там лежала мандаринка, как правило, кислятина такая, что… Нормальной мандаринки не было никогда. Я потом через, наверное, дикое количество лет увидел, что, оказывается, наши мандарины, которые растут там в Сухуми, Батуми, где они там, когда они по-настоящему, они одной рукой чистятся. И они такие сладкие. Они самые сладкие и вкусные, вот эти грузинские, абхазские, как они там называются. Они самые вкусные. Но это была кислятина. Мы их жалели, мы с ними играли, их складывали. Понимаешь? Вот это потрясающая, удивительная вещь. Терпеть не мог ни конфеты, я их раздавал и отдавал их кому угодно, сестре в первую очередь, которая любила сладкое, старшей своей. Я просто говорил: ну, вот эту мандаринку, это святое. Никакого диатеза в жизни у нас не было. Да у нас и не с чего было. С этой мандаринки… (Смех).
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, Вы ели правильные мандарины.
И. ХАКАМАДА: Какой диатез, да, действительно.
АМАЛИЯ: Я просто помню, что какое-то у меня странное воспоминание, что я вот четко верила и ждала деда Мороза. А один раз, вот это ожидание я помню, потому что нам в детском саду очень четко объяснили, что нужно делать. Это была какая-то инструкция, причем, ну, естественно записывать мы не могли, но воспитатель очень как-то сказала, что, во-первых, надо лечь вовремя, во-вторых, надо обязательно оставить щелочку в занавеске. И вот когда мне очень четко все рассказали, что нужно делать, чтобы он приехал, я почему-то его очень яростно ждала. Я помню, что это был Новый год перед школой.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Дай деду Морозу шанс, да?
АМАЛИЯ: Да. И я дала деду Морозу шанс. Я помню даже занавески. Они зеленые были в полоску. Вот эта щелочка была оставлена. И дед Мороз принес школьную форму и два грейпфрута. Я, школьная форма – это все-таки сомнительной красоты. Платье снежинки, оно намного больше восторга может вызвать. И два грейпфрута. Я их сейчас очень люблю, а в детстве я их совсем не любила. Я помню, что я тогда расстроилась, но когда я поняла, что это единственное воспоминание. А вот подарки, наверное, были разные другие. И там всякие случаи. Но сейчас я как-то очень трогательно вспоминаю о родителях, когда я вспоминаю именно этот какой-то грустный и очень такой конкретный, и нужный подарок, и полезный во всех отношениях.
И. ХАКАМАДА: А у меня, знаете, у меня есть детское разочарование, уже, наверное, тогда это было связано все-таки с властью.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Это что же такое, Ир?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Кстати, о власти, да.
И. ХАКАМАДА: Знаете, у меня была детская мечта. Я была из обыкновенной семьи. И я мечтала попасть на кремлевскую елку.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А кто не мечтал? Конечно.
И. ХАКАМАДА: Все мечтали. А не было никаких возможностей.
АМАЛИЯ: Никаких.
И. ХАКАМАДА: И идея у меня была попасть туда. Вот у всех была елка, Кремль, а у меня подарок. Подарок, такая знаете, пластиковая башня…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А до того он был в роскошной металлической…
И. ХАКАМАДА: Нет, дайте дорасскажу. Вот при мне это была или пластиковая башня, или пластиковая звезда.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Звезда, звезда.
И. ХАКАМАДА: Это была пластиковая упаковка. А на всех других елках конфеты давали в картонных сумочках. И, ну, я готова была всю жизнь свою отдать за эту пластиковую звездочку на кремлевской елке. И вдруг мечта сбылась, и я попадаю на эту кремлевскую елку. Я не знаю, я не помню, как это было. Родителей туда не пускали. Я сидела на ковре, я, значит, видела эту елку, этого деда Мороза, все, Кремль. И я помню, что я думала, вот сейчас подарки, вот сейчас подарки. И, представляете, именно в эту смену, в этот год в Кремле давали картонные коробочки.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: И все.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Какие-то судьбоносные вещи.
И. ХАКАМАДА: И жизнь у меня обломалась вообще-то.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Вообще-то Ира правильно заметила. Вот когда я шел по улице в каникулы, и на встречу шли счастливые советские дети со звездой, вот это раннее ощущение изгойства, что я не допущен опять к этой кремлевской елке…
И. ХАКАМАДА: Да, не допущен вот опять у них вот…
В. ВИШНЕВСКИЙ: И они шли, дети, как дети, нормальные дети, а я шел изгой.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Сначала эта елка была в Георгиевском зале, а не в этом огромном. Нет, это же было потрясающе.
АМАЛИЯ: А, ну-ка, а, ну-ка, расскажите, вот кто был на этой елке вожделенной.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, а я же без подарка был, меня папа водил. Ну, все время подпихивали… к трагедии.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А было время, когда ты не делал этого в детстве?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, это было давно. И тогда подарочек-то был – металлический баульчик красоты неописуемой.
АМАЛИЯ: Точно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Сверху дырочка. Вспоминайте.
И. ХАКАМАДА: Точно, как сумочка. Такая сумочка кругленькая.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да, да, да. До звезды это было.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Да, потом были эти жутко неаккуратные из этого пластика, а вот те были, они были аккуратно разрисованы.
И. ХАКАМАДА: Расписаны.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Их хранили веками, потому что в них можно было все складывать. Это было о…!
В. ВИШНЕВСКИЙ: Предлагаю запатентовать.
И. ХАКАМАДА: Так секреты. Там можно было складывать секреты.
АМАЛИЯ: Конечно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: После этого это Ваше счастье от этих. Я помню вот этот металлический потрясающий. И вот эта мне пластмассовая, я прямо…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Старая елка о главном – предлагаю запатентовать воспоминание.
И. ХАКАМАДА: Ой, все ребята. Да.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, началось.
АМАЛИЯ: Хорошо.
И. ХАКАМАДА: Надо как-то более радостно.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Давайте к радостному. Вы имеете в виду нынешний год?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я хочу сказать, что самая хорошая елка в Москве была в колонном зале.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, конечно, да.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Самая яркая. Там было несколько действий сразу. И поэтому я все время забывал куда-то забежать, там были потрясающие, там можно было на заду ездить и т.д., вот это я помню очень хорошо. В колонном зале было.
И. ХАКАМАДА: Ну, я туда не попала. Вот я один раз попала вот куда-то и все.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вот у меня папа работал, он всех знал.
И. ХАКАМАДА: Это была такая трагедия. Вы понимаете, я сидела, я ждала, сейчас вот, сейчас…
АМАЛИЯ: Наконец это произойдет.
И. ХАКАМАДА: И я не знаю почему.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А эти родители ждущие с варежками, со сменной обувью…
АМАЛИЯ: А у меня. Папа умудрился привести меня на елку во дворец железнодорожников без костюма. Все, оказывается, в костюмах…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Комсомольская площадь.
АМАЛИЯ: А я в синих штанах с начесом и в зеленой вязанной кофте. Это я помню. И в валенках с галошами.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Сейчас бы Вы в этом зашли круче всего в маскарадном костюме. Сейчас бы.
АМАЛИЯ: Я прихожу и понимаю, что вот детей в лучших костюмах вызывают к елке. И т.е. и билет есть и подарок дают. А я в кофте и в начесе, ну, т.е. беда была жуткая, но я как бы умела построить родителей. Ну, вот единственное, что мне удавалось виртуозно. И они мне однажды тюбетейки шили всю ночь для всей группы, потому что я сказала, что у нас дома полно тюбетеек. Не знаю, откуда они в нашей семье.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, национальное.
АМАЛИЯ: А второе. Я пришла, это было, что делать, нужен костюм. Ну, т.е. папа маме уже донес, потому что я уже просто даже говорить не могла. Я уже даже осипла от горя. И значит, они мне за ночь сделали костюм веселой нотки. Они мне сделали, там юбочка была расписанная.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Оптимистическая нотка.
АМАЛИЯ: Ну, т.е. оптимистической нотки.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Аккордик такой.
АМАЛИЯ: И даже а следующий день мы туда как-то прорвались без билета, не получали подарок, но меня, по крайней мере вызвали к елке.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Видимо, это зарождение карьеры, артистической судьбы. Вот тогда, тогда, еще не осознанно. Да, да, с начесом.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я так просто не уйду.
АМАЛИЯ: Я вот что хотела спросить. Сейчас мы повспоминали детство немножко счастливое, но в какой-то момент счастьем делается отметить Новый год вне дома. Вот этот первый выход. Когда родители, ну, может, требуют, чтобы в 12 был дома, а потом заходит веселая гурьба и говорит: нет, все будет нормально, там, папа, мама, все будет хорошо. Берем дочку с собой гулять. Вот эти вот воспоминания первого выхода в новогоднюю ночь самостоятельно.
И. ХАКАМАДА: Ой, а у меня это было классно!
АМАЛИЯ: Давайте, Ирина. Я была в 8 классе. Всегда справляла с родителями. И вообще, поскольку я была такая полуотличница. И всегда какая-то такая замкнутая и умная, за мной никто не ухаживал. Ну, никто за мной не ухаживал. У меня были подруги, но в меня никто не влюблялся. А у всех моих знакомых приятельниц у них были какие-то мальчики. Вот и они вместе проводили время, а я нет, у меня были книжки и все. И вдруг в меня, ну, не знаю, не влюбился, но за мной стал ухаживать на вечере, ну, какая-то шпана такая. Точно шпана.
АМАЛИЯ: Ну, это было круто.
И. ХАКАМАДА: Это было круто. Я помню, что они собирались группами во дворе. Он там был самым главным. Они что-то кричали, играли что-то на гитарах.
АМАЛИЯ: И курили, небось еще.
И. ХАКАМАДА: И, наверное, курили в подъезде. В общем, все было запрещено. И вдруг он меня приглашает встретить Новый год.
АМАЛИЯ: Где?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Они, да?
И. ХАКАМАДА: Нет, не они. Тогда бы я не пошла. Но он лично, как глава этой банды, приглашает меня встретить Новый год с его старшим братом…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Первое лицо.
И. ХАКАМАДА: Да. И с их студенческой кампанией. А он был на 2 года старше. Он был в 10 классе, а я была в 8. Тут меня расперло просто во все стороны. Я думала, как мне уговорить родителей, чтоб меня отпустили. Ну, в общем, я как-то поставила вопрос ребром, отец японский сказал: ну, иди. Ему вообще этот Новый год и все на свете…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Он так и не понял, что это. (Смех).
И. ХАКАМАДА: Он так и не понял, да, в какой стране живет.
АМАЛИЯ: Почему это в эту ночь дочь так жаждет уйти.
И. ХАКАМАДА: Да, а мама сказала: Ира, Христа ради, только это самое, приди хотя бы…
АМАЛИЯ: Ну, надо же японский папа и мама - "Христа ради".
И. ХАКАМАДА: В час ночи. И вот я помню, что я пришла, я была самая маленькая. Т.е. там был и старший брат, и студенты, да, им всем за 18, был мой кавалер такой, ух ты, вообще он был на 2 года старше, и я такая. Это вообще! И я помню, что мы что-то танцевали, что-то мы ели какой-то салат, это все было так круто вообще, я плыла от счастья только от того, что я не с родителями, и у меня есть кавалер, да еще какой крутой. Вот почти крестный отец нашего двора. И все. И я помню, что когда мы возвращались, естественно не в час ночи, а в 5 утра. Я все нарушила, но звонила все время. В 5 утра он меня провожал на трамвайной линии, это была такая романтика. Мне 14 лет, он, значит, на 2 года старше, и мы целовались. Это вообще.
В. ВИШНЕВСКИЙ: В новогоднюю ночь. Это правильно.
И. ХАКАМАДА: А потом мы разошлись, потому что я не поняла, ну, там как бы совсем не было никаких сильных мыслей в голове, т.е. говорить было больше не о чем, но это был мой первый выход вот самостоятельный.
АМАЛИЯ: Браво. Вот это история. Ну, для тех, кто думает, отпустить, или не отпустить – отпустить. Отпустить.
И. ХАКАМАДА: Отпустить.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вы знаете, я хочу сказать, что я, все, что мене запрещали, старался детям разрешать. Боролся, боролся, боролся и добивался. Мы с сыном свободу получали с боями, его, Максиминой. А дочка уже жила на этом принципе, просто сама уже освободила. Ну, я действительно, я считаю, что вот все, что мне не давали, правильно если трактовать, то давать.
АМАЛИЯ: А когда, отпустили, когда уже совсем студентом был?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, он просто там с 15 лет начал отвоевывать. Приходить не в 9, а в пол десятого, в 10, в пол одиннадцатого. Вот это я имею в виду. По кусочку, по кусочку.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А вообще это еще один традиционный вид этого многобория - отношения с родителями, когда действительно первый раз отпускают там на всю ночь, или там на выпускной…
АМАЛИЯ: Ну, Новый год – это знаковое что-то.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да, знаковое. Но всегда что-то есть определенное, традиционное ожидание родителей, что сын переберет…
АМАЛИЯ: Ну, естественно.
В. ВИШНЕВСКИЙ: И я однажды, не в Новый год, но все-таки по ассоциации. Я решил чуть раньше вернувшись родителей, из того места, откуда меня ожидали, надеясь, что я буду трезвый и о, ужас, перебравший, я решил разыграть их. И я живописную позу принял на софе лег, расстегнул там брюки, рубашку, вот я как будто сын пришел пьяный. Вот это просто статья в вечерке "Сын пришел домой пьяный". Они должны вот-вот придти. Я лежу – 2 минуты их нет, 3 минуты, 5. И я совершенно правдоподобно заснул и произвел очень правдоподобное впечатление. И разыграл больше, чем хотел.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Доигрался.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да.
АМАЛИЯ: А когда все-таки отмечать начали Новый год самостоятельно, есть такое воспоминание?
В. ВИШНЕВСКИЙ: 9-10-ые классы. Поцелуи, танцы с Ритой Огоньковой.
АМАЛИЯ: Танцы с Ритой Огоньковой. Это начало поэмы, я считаю.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Это имя… Рита, где ты? Я танцевал медленный кондак.
АМАЛИЯ: А фамилия? Придумали что ли?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Нет. Эта фамилия, если бы ее не было, ее надо было бы придумать. Рита Огонькова. Вот мой друг – Сережа Терентьев, если он меня слушает, не даст соврать.
АМАЛИЯ: Светлая должна быть девочка.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Рита Огонькова. Имя для сериала. Но она реальное существо. Она была, но она и есть где-то. Я уверен, что у нее и внуки уже.
АМАЛИЯ: Привет Рите Огоньковой передаем в эфире всей кампанией.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Рита Огонькова, привет, мы танцевали медленный кондак.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Жалеет теперь, что плохо танцевала с Володей. Была бы жена поэта, муза была бы.
И. ХАКАМАДА: А может она сейчас жена министра. Откуда Вы знаете? Сегодня, может быть, лучше быть женой министра.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, ладно, я прошу не полоскать моих одноклассниц. Вот так вот простодушно проговоришься. Ну, в общем, если Рита ценит пиар, то она его получила.
АМАЛИЯ: Итак, мы сейчас закончили. Если кто по голосам не узнает, то я, уважаемым радиослушателям хочу напомнить, что на "Территории Амалии" на "Эхе Москвы" сегодня Ирина Хакамада, лидер партии "Наш выбор", Борис Грачевский – художественный руководитель киножурнала "Ералаш" и Владимир Вишневский, поэт, иначе не скажешь.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Амалия, расскажи, что это ты, а то не удобно.
АМАЛИЯ: Да, и Амалия, естественно Амалия и Амалия вот здесь.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Нет, ну, слушатели знают, что такой кворум только ты можешь собрать в такую рань.
АМАЛИЯ: На своей же территории. Попробуй с ними поговори.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Накворумничать. Только она может так накворумничать.
АМАЛИЯ: У нас тут какие-то сообщения пришли. Да?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Выпады какие-то. Выпады.
АМАЛИЯ: Ну, т.е. будем читать? Не будем?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, ну, что-то так сказать…
В. ВИШНЕВСКИЙ: "Господин Грачевский, не считаете ли Вы, что…" – традиционное начало. "Г-н Вишневский, уж не считаете ли Вы, что…" Дальше можно…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, я не читал эту книжку. Вот тут написано…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Но осуждаю, да?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, нет. Сейчас. Почему-то лично для меня. Это, значит, Акунин. Я не читал. У него есть такая книжка…
АМАЛИЯ: Но это же не про Новый год вопрос.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, про самоубийства.
АМАЛИЯ: Не будем, не будем.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, не надо. На самом деле это достаточно сложный путь суицидных всяких.
АМАЛИЯ: Мы не об этом.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Давайте на ночь что-нибудь теплое и доброе.
В. ВИШНЕВСКИЙ: У меня есть одно стихотворение, которое можно переносить на каждый год. Я с 2002 года переписываю первую строчку и делаю его то оптимистическим, то пессимистическим. Вот сейчас я делаю оптимистическим, вторую, я прошу прощения, не изменю, вот как есть, оно и напечатано. "2006. На выход, в строй, но ждет нас новый геморрой. Но я, представ перед народом в прямом эфире, как всегда, его поздравлю с Новым годом, не сомневайтесь, господа".
АМАЛИЯ: Да, понятно, но как бы еще надо интонацию еще менять.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Он угрожает еще нам. Вот заметьте.
И. ХАКАМАДА: Это не он угрожает.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Если я вдруг не успею, Вы знаете, конечно, можно было бы предложить нашим радиослушателям такой интерактив, но, может быть, нет времени, там дописать стихотворение, которую не могу дописать. "Если вдруг в новогоднюю ночь мы окажемся с Вами не вместе, я придумал, как делу помочь, надо просто…" А вот дальше я не могу, но тем не мене, есть ноу-хау, которое я несу по жизни…
АМАЛИЯ: Куда Вы, куда Вы? Подождите секунду, это еще не конец программы. Мы переходим к следующей…
В. ВИШНЕВСКИЙ: "Г-н Вишневский, уж не считаете ли Вы…" Я просто хочу, пока есть время, пока мои уважаемые партнеры по этому предновогоднему эфиру вспоминают какое-то яркое воспоминание о старой елке о главном, я хочу ноу-хау одно озвучить свое.
АМАЛИЯ: Хорошо, давайте.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Как встречать Новый год.
АМАЛИЯ: Стихотворно?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Нет, это методологически. Вот как встречать Новый год в кворуме, потому что любой кворум от Бога. Нужно обвести взглядом присутствующих. Вот Борис, Амалия, Ирина, все, что Бог послал, предположим такое застолье и сказать так: это полуторостишье, то что может Амалия в силах из Вишневского запомнить и, может быть, даже исполнять. Нужно сказать так. Вот смотри, как ты сможешь это сыграть. "Давай с тобой продлим еще на год вот это вот". Вот.
АМАЛИЯ: (Смех). Спасибо большое.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ты лаконичней себя оказался.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, когда-то надо.
АМАЛИЯ: Вот, прекрасно. Замечательно. Значит, мы сейчас поговорили о тех периодах жизни человека, когда он участвует, ну, я не скажу в чужом празднике, но в празднике, который устраивают родители, который устраивает какая-то кампания, в которую в первый раз приходишь. А вот свой праздник. И сразу же я почему-то заговорила грустно. Как сделать свой праздник счастливым? Когда Вы сами стали организовывать праздники какие-то? Или что друзья заявили, что Новый год встречаем, о, радуйся, у тебя. Не знаю.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Можно одно соображение. Вместо Ирины, пока она думает. Потому что я понимаю, ей придется.
И. ХАКАМАДА: Все бедные, думают.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ира, мы давно не виделись, и это не худшее место, не худшая территория, где можно столкнуться. Я вот вспомнил период, это даже не прошлая, а позапрошлая эпоха, когда в период с 99-го по 2000, 2001 с твоим именем было связано столько праздников, которые ты устраивала, день рождения 13 апреля, презентация книги всем нам дорогой, наконец мы у Деброва были, тоже твой день рождения был, все время были какие-то праздники. И все время ты, любящий человек, устраивала как-то красиво. Собирался красивый кворум. Неужели эта эпоха отошла безвозвратно?
И. ХАКАМАДА: Ну, я решила, что хватит заниматься пиаром.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Это не пиар. Это были нормальные, хорошие праздники и тут по соседству, по близости, и все было. И просто Ирина устраивала праздники хорошие. И были поводы не придуманные. День рождения, выход книги.
И. ХАКАМАДА: Ну, вот сейчас книжка выйдет новая, и что-нибудь устроим.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Новая?
И. ХАКАМАДА: Да. Выходит книжка "Секс в большой политике".
АМАЛИЯ: Ой! Как прекрасно.
И. ХАКАМАДА: Та самая.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Маленький секс в большой политике.
И. ХАКАМАДА: Нет. Не бывает секс ни маленьким, ни большим.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Как-то плохо чувствовать себя непричастным хотя бы в качестве героя этой книги. Непричастным. Теряю контроль над ситуацией.
И. ХАКАМАДА: Мы с подругой хотели "членами политбюро" написать, как книгу…
В. ВИШНЕВСКИЙ: А хорошее название для музыкальных джазовых программ? "Сакс в большом городе".
И. ХАКАМАДА: Нет, ну, подождите. Там секс с апострофом – перевод с английского "пол", о похождениях женщины в большой политике.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, понятно. Имена изменены.
И. ХАКАМАДА: А Вы сразу, да.
АМАЛИЯ: А мы про свое.
И. ХАКАМАДА: А Вы сразу каждый. Вот я проверила, о чем Вы.
АМАЛИЯ: Итак, Ваши праздники. Не знаю, свои какие-то, самый удачный Новый год, который сами придумали, который вот ближе уже к рецептам.
И. ХАКАМАДА: Ну, не знаю. У меня нет рецептов. Я, например, считаю, что должно быть два праздника.
АМАЛИЯ: Вот первый был, как же. Первый – это для взрослых устроить детские праздники.
И. ХАКАМАДА: Вот технологически, я взрослая уже. И у меня сыну 27 лет. У него двое детей.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да, ладно… Нет, я про тебя, я не про него.
И. ХАКАМАДА: И у него своя семья. Поэтому уже трудно все соединить. Потому что у него уже тоже какой-то круг своих людей. Поэтому я делю, я беру младшую, и мы встречаем с соседями, по-соседски, со всеми приятелями. У кого больше площадь, туда и наваливаемся и наваливаемся со своими детьми. И поэтому у нас там и дед Мороз…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: И он так рад, так рад.
И. ХАКАМАДА: Да, и у нас там и дед Мороз – это один из моих приятелей. У нас там Снегурочка – это тоже кто-то из нас. И там все по честному, и дети верят, что, потому что дед Мороз входит и подарки дарят и дальше концерт детский. И дальше кто во что горазд. И взрослый маскарад и вот эти вот золотые орешки и т.д. А вторая часть, это очень важно для взрослых мам, для взрослых…
АМАЛИЯ: А куда Вы их укладываете потом, детей? А, ну, по-соседски…
И. ХАКАМАДА: По-соседски всегда находится комната, где они валятся все. И причем они почему-то очень живучие все. Они с нами где-то до 4-х держатся. А потом…, т.е. полный разгул, никаких запретов, никаких режимов. А второй день, первое число, вот тогда я уже собираю семью. Т.е. мои отпраздновали, приезжают ко мне. И вот здесь самое главное, знаете, – это домашняя еда. Т.е. моя функция, чтобы праздник был добрым. Вот кормить их всех, кормить и кормить. Вот мне кажется, что это лучшее.
АМАЛИЯ: А чем кормите? Ну, так в ночи приятно поговорить.
И. ХАКАМАДА: Я почему-то ужасно люблю, мне кажется, в этом есть какой-то новогодний пафос, не знаю почему, я запекаю утку. И я ее фарширую черносливом и яблоками антоновка. И вот это все получается симпатично.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Тут главное истовость делания. То, что собственноручно делается, вот это вознаградится.
И. ХАКАМАДА: И масштабность. Вот эта вот утка, она такая вся…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Теперь я расскажу. Все про еду, про еду. А Вы знаете, когда-то Москва зимой становилась беленькая, чистенькая. Эти тюхали дворники, так: тюх-тюх. Отковыривали. Сейчас поливают этой штуковиной, которая, с одной стороны, конечно, хорошо, мы уже не скользим по гололеду. Поэтому, я считаю, правдами и неправдами, уезжать в Подмосковье, растопить дачу и в самый классный момент где-нибудь в час, полпервого ночи выскочить на улицу, где все беленькое-беленькое и это потрясающе. Сесть на санки, потаскать детей, вот это здорово. Поставить сейчас этих всяких фейерверков подальше, тихо, подальше от дачи.
АМАЛИЯ: Да, вот подальше.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Застрахованную дачу растопить?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Растопить, чтобы была горяченькая, теплая и т.д. И вот это вот единение с природой, с зимой дает очень много.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Правильно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вот тогда это вот разбирает внутри. Понимаете? Когда вот белое все, когда елки.
И. ХАКАМАДА: И кстати, елочку можно наряжать на улице.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Елочку на даче и наряжать.
И. ХАКАМАДА: И чтобы она в ночи одна светилась. Да, не внутри дома, а на улице.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Вообще в нашем разговоре в ответ на вот это предложение рассказать л каком-то методе, не хватает какого-то, так сказать, стилистики, инструкции какой-то, ноу-хау.
АМАЛИЯ: Ну, конечно.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Поставьте елку на ширине плеч. Легким движением руки…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Помнишь, раньше была мода? Ложка как действует…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да, ложка столовая, гражданская.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я знаю только одно. Очень важно вообще, я вот для себя хожу по солнечной стороне жизни, чего и всем желаю. Когда вот на той стороне ходишь, где солнышко, что зимой, что летом, сразу легче и веселей.
АМАЛИЯ: Вы про праздник свой рассказывайте, Борис.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я про праздник и рассказал. С таким настроением, с таким отношением.
АМАЛИЯ: А еда, какая у Вас? Что обязательно в Новый год должно быть у Вас на столе?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ой, я когда-то без этого салата оливье жить не мог. Сейчас я его видеть не могу.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Чего-то вот Ирина про утку рассказала, у меня такой аппетит разыгрался.
АМАЛИЯ: Ну, еще бы.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А я сейчас так хорошо поел. Ирочка, я понимаю, но я так сейчас хорошо покушал.
АМАЛИЯ: Так, хорошо. Ну, оливье – это тема. Оливье, на самом деле, хотя бы немножко, хотя бы плошечку, но…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Это главный атрибут праздника.
АМАЛИЯ: Аромат дома, семьи, того детства, из которого мы собственно вылезли.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Только удары дун-дун-дун, режут, режут.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А вот это вот яйцо с икрой красной тоже.
И. ХАКАМАДА: Оливье, шампанское советское…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Которое, помнишь, трудно было добыть.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Шпроты! Это же потрясающее блюдо. Шпроты.
И. ХАКАМАДА: Можно еще кильку на яйце и в 12 часов обязательная речь президента.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Обязательно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Не обязательно президента. Первого секретаря.
И. ХАКАМАДА: Я говорю, или генерального секретаря.
АМАЛИЯ: Скажите, а что сейчас? Я понимаю, что это и сейчас тоже, но это какая-то традиция в стране, я не знаю, как в других странах. А есть вообще вот, кроме, как у нас в стране, в Новый год еще где-то президенты выступают? Вот такой вопрос?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А везде поздравляют все. Ну, там же…
АМАЛИЯ: И везде президенты?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет. Сейчас объясню. На самом деле для всего мира является главным-то праздником Рождество. Первое число они все как раз, с 31 на 1 общественные. Они по улицам болтаются, гуляют. Я был там в Барселоне. С 31 на 1 – все на улице.
В. ВИШНЕВСКИЙ: В Новый год прямо?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Да.
АМАЛИЯ: Интересно, а Рождество у них кто поздравляет? Президент?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А в Рождество они дома. В Рождество они сидят дома. Это абсолютно семейный праздник. Ну, как у нас вот…
И. ХАКАМАДА: Ну, он религиозный.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А у России особый путь новогодний.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А Вы знаете, да, когда пришли большевики, они первое, что сделали, запретили и деда Мороза, и елку. И сейчас скажу, и до 32-го, по-моему, года, была запрещена – и то, и другое.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Буржуазные проявления и пережитки.
И. ХАКАМАДА: Точно. Я читала.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Нет, Ира этого не помнит, я надеюсь.
И. ХАКАМАДА: Да, я не могу помнить, но вспомнила, я это где-то читала.
АМАЛИЯ: Ну, понимаете, пышно наряженная елка – это же еще символ богатства, которое должно быть в следующем году.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, вообще, конечно, магия запаха хвои вот этой елки, это, конечно, такая терпкая привязанность к детству.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: И мандарины. И мандаринов запах.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Открыл, а там всего лишь мандарины.
И. ХАКАМАДА: Мандарины еще вешали на веточки.
В. ВИШНЕВСКИЙ: У нас такой разговор, что хочется ведущей сказать, а что ж ты не уходишь на рекламу?
АМАЛИЯ: Да, нет, на "Территории…" рекламы…
В. ВИШНЕВСКИЙ: "Территория…" закрыта для рекламы, которая пройдет быстро.
АМАЛИЯ: Значит, вот есть же какие-то традиции, которые у всех своих. Вот допустим, я вот за эти 12 ударов в этом году 13-й…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Это бонусный.
АМАЛИЯ: Как хорошо. Это да, бонусный удар. Вы не слышали?
И. ХАКАМАДА: Нет.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Серьезно?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Оказывается, накапливается там за какой-то период времени с какого-то лохматого года, накопился 13-й бонусный удар.
И. ХАКАМАДА: И когда будет 13-й удар? В этом в 2006?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Високосный удар, да?
АМАЛИЯ: Да, вот в этот Новый год.
И. ХАКАМАДА: Нет, это не високосный.
АМАЛИЯ: Не високосный, но какой-то дополнительный. Вчера услышала, вот.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А вот это не кощунство?
И. ХАКАМАДА: И у нас будет 13 ударов?!
АМАЛИЯ: Прекрасно. Это же хорошее число. Замечательное. Праздничное.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Кстати, по поводу елки, господа. В старые времена на елке висели подарки, а не игрушки. И в конце праздника срезали и всем раздавали.
И. ХАКАМАДА: Да, там были пряники, конфеты.
АМАЛИЯ: Ну, это если маленькие. Школьную форму, как повесишь на елку?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, ну, это сейчас замашки. Тогда-то по-другому жили. Мой любимый рассказ "Ангелочек" Леонида Андреева…
АМАЛИЯ: Ой, ну, будем вспоминать, сейчас заплачу.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ой, ну, что ты это потрясающий рассказ, что ты, я…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Амалия его на вступительных читала. Извини...
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, ну он длинный, она не могла его читать… Скажи, какой грандиозный рассказ?
АМАЛИЯ: Грандиозный рассказ. Я что хочу сказать? Я за эти 12 ударов в этом году за 13 я обязательно на елку, даже если там на елке старые новогодние игрушки елочные висят, то обязательно новые повесить. И тут же и загадать желание.
И. ХАКАМАДА: Это когда? На 13-й удар?
АМАЛИЯ: Нет, не обязательно… во время этих 12-ти.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А давайте изобретем. Я предлагаю, давайте изобретем какой-нибудь…
И. ХАКАМАДА: Кто-то виноград ест.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Как только наступит, надо успеть между 12-м и 13-м что-то загадать и что-нибудь такое резко съесть. Давайте чего-нибудь изобретем.
И. ХАКАМАДА: Давайте, давайте.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вот, например, итальянцы, знаете что, испанцы, они пока бьют, они съедают по ягодке винограда.
АМАЛИЯ: Может кого-то поцеловать лучше? Вот между 12-м и 13-м ударом успеть поцеловаться.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Наброситься.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Предлагаю репетицию устроить.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я не буду целоваться с Вишневским.
В. ВИШНЕВСИЙ: Нет, об этом вообще речь не стоит.
И. ХАКАМАДА: А если не с кем?
АМАЛИЯ: Как не с кем? Ну, это если в одиночку.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Амалия, а вот предлагаю всем присутствующим, особенно с опытом работы культмасовой, сколько скопилось вот этого культмассового фольклора, вот этих попыток. Ведь уникальная коллекция была, нарочно не придумаешь. Я сейчас вспоминаю: "Пусть все на елке веселятся, пусть за здоровье не боятся, пусть жизнь светлеет с каждым днем, пусть все вокруг горит огнем". Пророческие стихи оказались. И эти стихи были всерьез рекомендованы в репертуар.
АМАЛИЯ: Ну, да, конечно: раз, два, три, елочка гори. После всех пожаров, которые случались.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Елочка зажглась и запылала на всю страну. Ну, где-то это было.
АМАЛИЯ: Да, да, да. Ну, и так. Давайте все-таки, если уж нам не удастся придумать, что нужно сделать между 12-м и 13-м ударом, я считаю, что мы не правы будем.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, ну, надо изобрести.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Давайте придумаем, да. Мало времени.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вот что происходит? Человек, надо, чтобы вот что-то такое придумали, и все сказали: вот кто погладит по головке вот этого-то там у кого скульптурка, у него эта скульптурка, аж горит, потому что все цапают…
АМАЛИЯ: Да, или эти копытца у осла в Бременских музыкантах там в Бремене. Тоже за копытца осла держат.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А Адам и Ева, где все время держат за пипиську. Она горит, бедная, огнем таким.
АМАЛИЯ: Да, да, да. В общем, если мы Вам не подскажем, то придумайте, что Вам нужно сделать между 12-м и 13-м ударом.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А что можно успеть сделать? Можно успеть дать какой-то обет выполнимый близкому человеку. Успеть быстро дать обет. И обещал, но выполнил. Может быть.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Или обед, или ужин.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Или открыть страшную тайну. Но это я не советовал бы делать.
АМАЛИЯ: Но открыть страшную тайну…
И. ХАКАМАДА: Не успеете.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, не надо. Это не серьезно. Ты не мать, ты отец.
АМАЛИЯ: А вот насчет Нового года и одиночества. Вот когда-нибудь была потребность? Я поняла, что вот у Владимира была.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Было у меня такое один раз.
АМАЛИЯ: Рассказывал, что было такое один раз. Борис, как насчет одинокого Нового года?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Никогда у меня одиночества не было. Я вот все время себя ловлю на том, что как бы окружение людей, которые меня радуют, которым я в радость мне очень помогает двигаться вперед. Я от них заряжаюсь и их заряжаю. Вот так параллельно. Поэтому у меня в одиночестве нет потребности, как в таковой, но я ее спокойно перенесу, но всегда приятно, чтобы кто-то был, люди хорошие и добрые, друзья – очень важно.
АМАЛИЯ: Да, очень важно. Ирина, а у Вас было когда-нибудь в одиночестве отпраздновать Новый год или так получалось?
И. ХАКАМАДА: Потребности не было, но факт такой был.
АМАЛИЯ: Как это случилось?
И. ХАКАМАДА: Ну, я не была одна, я была в какой-то кампании за границей, но я чувствовала себя абсолютно одинокой. Ну, это было накануне развода, это была нелегкая ситуация, там муж, в общем, предложил мне придумать, как я буду праздновать Новый год, потому что он его будет праздновать в другом месте. Ну, Вы понимаете, да, интересное состояние. И я помню, что это было тяжело. Но потом в результате все равно так…
АМАЛИЯ: Ну, главное что-нибудь такое загадать позитивное. Я помню, я еще загадывала на Новый год себе, что мне очень хотелось длинные волосы, а меня все время стригли, стригли и стригли. Вот в детстве вот вдруг вот эти кудри, еще мультфильмы, и там все Золушки и все в фильмах красавицы всегда с длинными волосами. Согласитесь, Ирина, красавиц в мультфильмах вообще, вот в детском фольклоре, вот ни одной стриженной красавицы никто не описывал. Всегда какие-то златокудрые они…
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, а в чем дело?
И. ХАКАМАДА: Многие же девочки мечтают, если их стригут, им же хочется.
АМАЛИЯ: Вот я помню на Новый год, я ждала, что, как-то было ощущение, что надо желание загадать. Мне мама сказала: ну, вот 12 ударов, загадывай желание. Я так посматривала, что вот уже растут или как? Вот желание-то загадала на первых ударах, а вот к 12-му я уже какого-то результата ждала. Вот чтобы это было поскорее, поскорее. Вот, какие желания сбылись? Вот по-настоящему загадывали вот без дураков прямо конкретное желание и вот на 12 ударов или как-то в Новый год загадывали, и чтобы точно-точно сбылось.
В. ВИШНЕВСКИЙ: У меня единственное желание сбылось, очень несерьезное, простодушное. Я готов подставиться под иронию просвещенных слушателей именно "Эхо Москвы". Я когда-то себе загадал, такой обет себе дал и желание. "Я тут ходил снимать усталость, а на прогулке думал: "Блин, не долго мне еще осталось вот так не узнанным гулять"". Ну, кстати, я хочу сказать, пока не забыл. У Вас сегодня программа рецептам посвящена. У меня есть один простодушный рецепт просто. И на праздник и на каждый день. "Чтоб Вас подготовить, наказ мой Вам люди. Живите, а то ведь эффекта не будет".
АМАЛИЯ: (Смех). Спасибо.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я по-прежнему настаиваю, что правильно, и поддержу Володю, что ходить надо по солнечной стороне.
В. ВИШНЕВСКИЙ: По солнечной.
АМАЛИЯ: Желание, желание. Вот что исполнил дед Мороз?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вы знаете, я никогда и ничего не прошу. И даже маленький не просил.
АМАЛИЯ: Даже у деда Мороза?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ну, не прошу я. Я все время хочу чего-то сам такое сделать, сам лобзиком пилю, делаю.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А я прошу, потом мучаюсь.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А я не прошу и все.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А я честно говорю. Знаете, хорошая версия. Нам поздно быть пессимистами, мы оптимисты. Вот именно российский оптимизм. Недавно хорошую слышал анекдотическую версию. Избегаю слова "анекдот". Возможно, даже Грачевский его не знает, хотя это невозможно. Такого анекдота нет. Что такое оптимист сегодня? Это тот, кто на кладбище видит не кресты, а плюсы.
АМАЛИЯ: (Смех). Замечательно.
И. ХАКАМАДА: (Смех). Это про нас.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Дальше, плюс в том, плюс нашей партии, рояля в том, что…
АМАЛИЯ: Значит, Борис ничего не просил. Ирина, что просили у деда Мороза в любом возрасте, и что действительно было?
И. ХАКАМАДА: Знаете, у меня проблема, у меня, когда 12 ударов бьет, со мной происходит то, что было с главным героем Сталкером у Стругацких. Помните, там же в конце, и у Стругацких это происходит. Он обнимает этот шар в отличие от фильма. Ему нужно загадать желание.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А у него уже нет желаний.
И. ХАКАМАДА: И он говорит, чтобы всем было хорошо, и никто не ушел обиженным. Он не может его сформулировать. Вот у меня то же самое происходит с мозгами. У меня они рассыпаются. У меня вот а… ну, вот, чтобы все было… Я не могу сформулировать, когда бьют вот эти куранты.
АМАЛИЯ: Ну, и…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Чтоб осталось желание желать, желать и формулировать. Желать и формулировать желание. Осталось желание желать.
АМАЛИЯ: Значит, вот так. Ну, что я понимаю, что Вас все этими просьбами в предновогоднее время, наверное, замучили, но, тем не менее, слушатели "Эхо Москвы" как-то придется "Территорию…"… рекомендации… Хотя хорошо. Пусть это будет не пожелание на Новый год, а вот рекомендация по празднику. Вот что еще не успели сказать, потому что времени у нас осталось не очень много.
В. ВИШНЕУСКИЙ: Ну, почти все успел сказать. Спасибо моим собеседникам, что дали мне сказать.
И. ХАКАМАДА: Я предлагаю взрослым сыграть в ручеек.
АМАЛИЯ: Вот. Взрослые, играйте в ручеек.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Чтобы они еще раз вспомнили, что такое ручеек.
И. ХАКАМАДА: Вспомнят, если взрослые.
АМАЛИЯ: Спросите у детей. Наверняка, все-таки хотя бы на школьный переменках, может, детей и выстраивают в эту замечательную игру. А это так интересно. Кто кого выберет. Это замечательно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Да, ручейки… Ручейки нашей жизни.
И. ХАКАМАДА: Еще бутылочка.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Бутылочка. Ну, это во второй части нашего уже не прямого эфира. Анонс.
АМАЛИЯ: Под утро. Рекомендации на праздник. Что приготовить, что сделать, там, ну, кроме того, что подарить друг другу книжки Вишневского.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я почти уже все сказал.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Да, книга Вишневского – не худший вариант. Я просто хотел перед тем, как Боря скажет о главном просто, я просто хотел сказать, я почти уже все сказал, я просто хотел сказать, может быть, в качестве такой легкой рекомендации, не претендующей на оригинальность, Вы постарайтесь, может быть, отметить именно этот Новый год чем-то неожиданным лично от вас исходящим, с чем-то неожиданным для Вас в глазах привычных, близких, любящих людей. Вот чтоб Вы их чем-то удивили, какой-то фишкой. Не люблю это слово.
АМАЛИЯ: Купите себе костюм собаки, даже если Вы очень большой человек.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, собака – это оригинально. Мы будем первыми.
И. ХАКАМАДА: А что, да. Год собаки. Собака – друг человека.
АМАЛИЯ: У меня есть только костюм мартышки.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Мы снимали новогоднюю программу спортивную, там в роли Снегурочки была собака, причем играл ее Винтик, избалованный пудель, он был Снегурочкой. Поэтому огненная собака.
И. ХАКАМАДА: Можно акцию провести перед годом собаки. Взять дворнягу и пригласить ее в дом и накормить.
АМАЛИЯ: Например. Например, да.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я Вам могу сказать. Это очень опасная затея. Мы в ответе за тех, кого приручили. Эта собака будет (НЕ РАЗБОРЧИВО).
АМАЛИЯ: Ну, хотя бы во дворе накормить.
И. ХАКАМАДА: И во дворе можно накормить.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А ведь собака дело говорит.
АМАЛИЯ: Да, конечно, собака дело говорит. Так, Борис, Ваши рекомендации.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Я рекомендую вот что. Вот все, что хочется, вот сесть так вот спокойно и пусть будет без конкретностей, вот хочется и будет. И пусть в этой потрясающей иллюзии Вы проживете этот Новый год, и слава Богу.
АМАЛИЯ: Я хотела спросить еще знаете что? Про вот сообщения, которые нам приходили. Борис, я всегда радиослушателям говорю: я гостям предоставляю читать или не читать те сообщения, которые от Вас приходят.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Нет, я такое открыл, что мне стыдно его читать. Хорошее очень. Мне не удобно.
АМАЛИЯ: Ладно, ну, как же.
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ну, ты с купюрами его прочитай.
АМАЛИЯ: "Я с большим уважением отношусь ко всем Вам, но желание может исполнить только один человек, это только Борис Грачевский, потому что Вы только словами оперируете. А он делает дело доброе, полезное для всех".
В. ВИШНЕВСКИЙ: Это его девушка прислала. Галя ее зовут. А точно, Галя. Я знаю эту Галю, она всегда ему пишет это.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Вовка, а я только хотел тебе сказать: ну, что Вы стихи, тоже очень хорошо действует.
В. ВИШНЕВСКИЙ: А теперь не скажу.
АМАЛИЯ: "Вы сколько угодно можете рассказывать о запрещенных елках, но у советских детей было детство, а вот сейчас представьте себе, сколько в нынешней демократической России обездоленных детей, что у них не только подарков, но и самого необходимого нет".
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Можно я скажу? А вот когда я был маленький, я вот так ходил и думал: почему по радио всех обманывают. Я вырасту большой и напишу всем заграницу, что это не так. Представляете, маленький диссидент был. Я уже засек, что это никакие не выборы. И меня так возмущало, что в магазинах ничего нет. Я им напишу, они не знают за границу.
АМАЛИЯ: Ирина, а Вы хотите прокомментировать?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Мы не знали, как мы плохо живем и все.
АМАЛИЯ: Вот. Хорошо. Ну, и теперь…
В. ВИШНЕВСКИЙ: За детство счастливое наше ответственных вряд ли накажем. Извини, Ирина хотела сказать.
АМАЛИЯ: Оно все равно же было счастливым. Все равно грейпфрукты-то уже…
В. ВИШНЕВСКИЙ: Одно слово: Макулатура и металлолом - все это мы сдавали понапрасну, но я готов настаивать на том, что детство и советское прекрасно.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: А я за 30 лет последний с "Ералашем" не отвечаю.
АМАЛИЯ: Прекрасно. Тогда вот просто чего себе желаете на год собаки?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Ирочка, чего Вы себе желаете? Я просто хотел по традиции у нас…
АМАЛИЯ: Пока не 12 часов, может, как раз самое время сформулировать?
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Ира, быстрее, а то нас сейчас вырубят с эфира.
И. ХАКАМАДА: Ну, у меня, я не могу говорить, у меня нету, еще не сформулировано, да, все.
АМАЛИЯ: Еще не сформулировано, но все равно, зато можно с этого момента, с этого числа задуматься.
И. ХАКАМАДА: Здоровья своей дочке, конечно.
АМАЛИЯ: Здоровье - самое важное все-таки. Без него нету. Владимир?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Я себе желаю быть сильным. Сильнее. Быть истинно независимым, выполнить, наконец, рекомендацию Воланда, кажется, ничего не просить. И желать себе, чтобы я сделал любимого человека счастливой по-настоящему, без дураков, т.е. возможно даже без себя.
АМАЛИЯ: Спасибо. А теперь новогодняя песня от Бориса Грачевского.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Песня! Да, что ты смеешься что ли?
В. ВИШНЕВСКИЙ: Пожалуйста, фонограмму.
Б. ГРАЧЕВСКИЙ: Собачьей выносливости я себе желаю. Потому что надо, вот столько интересного предстоит. Я начал активную борьбу и за детский канал, и много интересного. Самое главное, что мы хотим как можно больше сделать хорошего, нужного и полезного. Мне выдержать все это. Силы, силы. Чтобы все отдать, ибо, что оставил, то пропало, что отдал, то твое. Так говорили древние.
В. ВИШНЕВСКИЙ: И постскриптум. Замечательно сказал. Как поэт, а значит, крайний, я желаю Вам, живые, исполнения желаний, исполняется впервые.
АМАЛИЯ: (Смех). Спасибо. Спасибо моим гостям. Спасибо Вам, уважаемые радиослушатели, что были с нами и до встречи в следующую пятницу перед Новым годом.
В. ВИШНЕВСКИЙ: В том же составе.
АМАЛИЯ: Спокойной ночи.
И. ХАКАМАДА: Спокойной ночи.