Николай Юденич - Сергей Волков - Наше все - 2009-10-04
Е. КИСЕЛЁВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы». Это действительно программа «Наше всё», и я, её ведущий, Евгений Киселёв. Мы продолжаем наш проект, собственно можно сказать, уже завершаем наш проект «История отечества в лицах», в XX веке мы по алфавиту дошли уже до буквы Ю, и сегодня очередная передача на эту букву, она посвящена Николаю Николаевичу Юденичу. Я напомню, что мы выбираем на каждую букву как правило, 3-х героев, и вот одного из них мы выбираем голосованием на сайте «Эхо Москвы» в интернете, и из предложенного списка потенциальных героев передач, посетители сайта выбрали именно генерала Юденича. И как всегда, в начале программы, сначала чуточку подробнее, биография нашего героя. А теперь, позвольте представить сегодняшнего гостя нашей программы, со мной в студии, доктор исторических наук, Сергей Владимирович Волков, автор книг по истории русского офицерства белого движения, с ним мы сегодня будем говорить о Юдениче. Вам приходилось изучать биографию генерала?
С. ВОЛКОВ: Да, конечно, поскольку мне приходилось заниматься вообще историей русского офицерского корпуса, в том числе и его генералитета, то естественно, биография такого человека, как Юденич, не могла пройти…
Е. КИСЕЛЁВ: Чем он отличался? Вот есть несколько фигур знаковых, Деникин, Колчак, Юденич, Врангель. Вот предположим, в этом ряду. Можете продлить его, если хотите. Чем он выделялся, чем от отличался от остальных?
С. ВОЛКОВ: Прежде всего, Юденича характеризует та особенность его биографии, что он человек в общем, для армии совершенно посторонний. Это тот не очень частый случай, когда он был единственным военным в своей семье, в своём роду. Он был выходцем из совершенно гражданского круга. Отец его был директором Московского Земледельческого училища, колевским советником. Мать кстати приходилось двоюродной сестрой известному Далю, составителю известного словаря. И, в общем-то, в его происхождении не было ничего, что могло бы определить его жизненный путь, но так, как всё-таки это было у большинства людей одного с ним круга, ранга так сказать.
Е. КИСЕЛЁВ: То есть, он не принадлежал к военной касте?
С. ВОЛКОВ: Нет, не принадлежал совершенно. Но, причём, собственно генерал Врангель, тоже не был сыном военного. Его отец был директором страхового общества. И тоже по началу, его карьера не начиналась, как военная. Но всё-таки, Врангель принадлежал к известному роду, давшему очень много генералов, офицеров, и всё такое. У Юденича этого не было. Юденич это первый человек в своём семейном окружении, в своём роду, который сознательно выбрал военную карьеру. Это очень интересно именно потому, что во многих случаев, конечно, на выбор того или иного типа карьеры влияла наследственность, семейное окружение, а вот в этих случаях, это свидетельствует о таком его личном, личной его тяге к военному делу. И это, в общем-то, ярко и проявилось в его деятельности. То есть, он был военным, но по своему собственному убеждению. По своему, почему-то заложенному в нём самом, как в личности. Но и в общем-то, он свой выбор, заложенный в нём, оправдал блестяще. Это был один из самых прославленных полководцев мировой войны, который получил подряд 3 ордена святого Георгия, до II степени включительно.
Е. КИСЕЛЁВ: До II степени включительно?
С. ВОЛКОВ: Да. Он был одним из не очень многих людей, который имел II степень. И причём любопытно, что все 3 Георгия, он получил в течении одной войны. То есть, вот такой блестящей, чисто военной полководческой биографии, в общем, мы не можем привести другого такого случая, когда бы человек, в течении 2-х лет…
Е. КИСЕЛЁВ: Отличился он, насколько я помню, ещё в Японскую войну.
С. ВОЛКОВ: Да. Тогда он получил Георгиевское оружие, но, то ли оно называлось золотое оружие с надписью «За храбрость». Потом позже, оно получило наименование Георгиевского оружия. Это да, это он получил за японскую войну, потом случилось так, что он, будучи начальником штаба бригады, заменил вышедшего из строя командира бригады, и эту стрелковую бригаду он самолично водил в атаки, причём участвовал в рукопашных схватках, так сказать, даже с винтовкой в руке. То есть, он сумел отличиться уже в Японскую войну, и там себя показать.
Е. КИСЕЛЁВ: И стал генералом.
С. ВОЛКОВ: Да, генералом он был произведён в 905-м году как раз, в том году, когда получил золотое оружие.
Е. КИСЕЛЁВ: Значит, ему, получается, было 43 года.
С. ВОЛКОВ: 62-го года рождения, да.
Е. КИСЕЛЁВ: Да, 43 года. Это рано или поздно?
С. ВОЛКОВ: Это не рано и не поздно. Это, в общем, скажем так…
Е. КИСЕЛЁВ: Генеральский возраст?
С. ВОЛКОВ: Это возраст перспективного генерала, скажем так. Потому, что генералами становились и позже, в некоторых случаях раньше, но в начале XX века, это, в общем-то, было уже…
Е. КИСЕЛЁВ: Раньше, это, наверное, свитские генералы, из окружения его величества.
С. ВОЛКОВ: Да, то есть, в отдельных случаях понимаете, было собственно два таких магистральных пути, к верному генеральскому чину. Один путь шёл через окончание академии генштаба, другой путь шёл через службу в гвардии. Гвардия обладала преимуществом в один чин до капитана, и человек, прослуживший долгое время в гвардии, дослуживший до чина капитана, получал полковника, с переводом командиром армейского полка. А командование строевой частью, в большинстве случаев, означало в дальнейшем назначение на бригаду, достаточно раннее командование полком началось.
Е. КИСЕЛЁВ: То есть, вот такая система воинских званий была, что следующим званием после капитана было уже полковника?
С. ВОЛКОВ: Да. Для гвардейского капитана. Потому, что полковник был равный и в гвардии, и в армии. Но капитан гвардии, произведённый в полковники, мог либо командовать батальоном в гвардейском полку, либо получал армейский полк, а достаточно рано получив армейский полк, он получал через какое-то время бригаду, с ней и генеральский чин, потому, что генерал-майор, это был штатный чин для командира бригады. Вот это такой был путь. И другой путь лежал через окончание академии генерального штаба, к окончанию…
Е. КИСЕЛЁВ: Которую Юденич так и окончил.
С. ВОЛКОВ: Да. Которую Юденич окончил в 87-м году, и успешное окончание академии генштаба с зачислением в генеральный штаб, в корпус офицеров генерального штаба. Потому, что не все, окончившие академию, зачислялись в корпус офицеров генерального штаба. Тоже было почти гарантированным, ну, если человек не уйдёт в отставку. Не умрёт, не будет убит, почти гарантированное генеральство тоже означало. И вот, Юденич собственно, был представителем как раз второго. Он тоже некоторое время служил в гвардии, как один из лучших выпускников Александровского военного училища, давалось некоторое количество вакансий в гвардию, он служил в гвардие-литовском полку, в одном из полков Варшавской гвардии.
Е. КИСЕЛЁВ: А потом, на много лет уезжает в Туркестан.
С. ВОЛКОВ: Да. Он после окончания академии генштаба, начинает с должности старшего адъютанта, корпусного штаба, и проводит действительно некоторое время в Туркестане. Причём, он имел некоторое отношение к присоединению по миру, поскольку участвовал в качестве начальника штаба Помирского отряда. Вот в этом походе Помирском в 94-м, после которого, в 95-м году, Помир вошёл в состав империи.
Е. КИСЕЛЁВ: Интересно, каково было тогда служить в Туркестане, в конце XIX, в начале XX века?
С. ВОЛКОВ: В общем, достаточно тяжело. Кондиционеров тогда не было. Очень многие кстати выдающиеся в дальнейшем полководцы, прошли через Туркестан, Корнилов в частности там служил, и вообще многие. Туркестан был в значительной мере, таким полем для обкатки. И это у него такая школа волевая осталась. Ну и потом, после штабных должностей, которые обычно проходили офицеры генерального штаба, он получал в командование полк, и соответственно в дальнейшем бригаду, и часть уже могла идти дальше по командной линии, часть работала в штабах, но до этого была такая уже карьера совершено верная.
Е. КИСЕЛЁВ: А на фронтах первой мировой войны, он в основном был в Закавказье, да?
С. ВОЛКОВ: Да. Вот его…
Е. КИСЕЛЁВ: На кавказском фронте?
С. ВОЛКОВ: Да. На кавказском фронте. Он встретил войну начальником штаба отдельной кавказской армии, там ведь изначально этот кавказский фронт не именовался фронтом, а фронтом он стал в 17-м году, после февраля. Там была такая система: главным начальником во всём крае был главноначальствующий на Кавказе, наместник императора. Им тогда был граф Воронцов-Дашков, и ему же соответственно подчинялся кавказский округ, и воинская часть. И когда началась война, именовались эти действующие войска отдельной кавказской армией, с правами командующего фронта по награждениям, и прочим. И вот он, встретил войну на должности начальника штаба Кавказской армии, а командовал ей генерал Мышлоевский тогда.
Е. КИСЕЛЁВ: Генерал Мышлоевский?
С. ВОЛКОВ: Да. Мышлоевский.
Е. КИСЕЛЁВ: Не оттуда ли, Мышлоевский у Булгакова?
С. ВОЛКОВ: Не знаю, фамилию он написал такую. Ну, Мышлоевский, кстати сказать, это польская фамилия, но среди генералитета, один Мышлоевский был, и, кстати, возможно Булгакову эта фамилия на ум и пришла. Он один был, Мышлоевских других не было среди офицеров. Так вот Юденич проявил изначально присущее ему ещё очень такое свойство, не очень распространённое, он был человеком крайне таким амбициозным, и он отстаивал свою точку зрения до последнего. И он не боялся никогда ссориться с начальством, и высказывать. Собственно, это его первый успех, в общем-то, и обеспечила его непреклонная воля. Дело в том, что в начале войны создалась довольно тяжёлая ситуация на фронте. Турецкие войска, сбив ополченскую бригаду, в Сорокомыше, грозили окружением русской армии, и Мышлоевский потеряв душу, что называется, приказал двум корпусам отступать. А Юденич, помимо того, что он находился в должности начальника штаба армии кавказской, он командовал ещё временно и вторым кавказским корпусом. И вот при этом отходе, приказ о котором был отдан, этот его корпус оказывался в совершенно безнадёжном положении. И он тогда решительно воспротивился этому приказу, и когда начальник первого корпуса начал отход, он послал к нему своего представителя, и заявил, что он, воля как начальника штаба армии, этот приказ отменяет, и требует прекратить. И вот действительно, отход был прекращён, он добился отмены этого приказа, и одержал под Сорокомышской операции в декабре 14-го года, блестящую победу, за что и получил четвёртый Георгий.
Е. КИСЕЛЁВ: Я прошу прощения, здесь мы прервёмся, поскольку сейчас время новостей, середина часа, на радио «Эхо Москвы», и буквально через несколько минут, продолжим наш разговор, я напоминаю, что сегодня с историком русского офицерства историком белого движения, Сергеем Владимировичем Волковым, мы говорим с вами о Николае Юдениче.
Идут новости.
Е. КИСЕЛЁВ: Мы продолжаем очередной выпуск программы «Наше всё», которая сегодня посвящена одному из самых знаменитых генералов белой армии, генералов гражданской войны, героев гражданской войны, мне нравится, что сегодня мы можем говорить о лидерах белого движения, как о героях гражданской войны. Термин, который раньше был применим только к одной из двух сторон. Николай Юденич сегодня герой нашей программы, я напомню, его в этом качестве выбрали вы, уважаемые слушатели, когда голосовали на сайте «Эхо Москвы» в интернете, выбирали из длинных списков возможных героев наших программ на букву Ю, и выбрали Юденича. Я напомню, гость сегодняшней программы, доктор исторических наук Сергей Волков, автор книг по истории белого движения, по истории русского офицерства. Вот в первой части программы, мы дошли до побед, которые Юденич одерживал, будучи одним из самых успешных русских генералов первой мировой, одерживал на Кавказском фронте, и, в конце концов, случилось так, если мне память не изменяет, что Юденич был назначен командующим кавказским фронтом.
С. ВОЛКОВ: Да.
Е. КИСЕЛЁВ: Это было уже в 17-м году.
С. ВОЛКОВ: Нет, командующим фронтом – да, но командующим кавказской армии, то есть, фактически командующим этим так сказать… Но эта должность по другому стала с 17-м году называться. Потому, что здесь на пост наместника императора и главноначальствующего на Кавказе был упразднён, поэтому, командующий отдельной кавказской армии, стал именоваться командующим фронтом. А вот после Сорокомыша…
Е. КИСЕЛЁВ: Когда великий князь Николай Николаевич был, по-моему, последним наместником на Кавказе.
С. ВОЛКОВ: Да. Вот как раз, после Воронцова-Дашкова, был великий князь Николай Николаевич, с 15-го года, и он…
Е. КИСЕЛЁВ: Его отстранили от должности верховного главнокомандующего, Николай II взял это на себя, одна из наверное трагических печальных ошибок последних лет его царствования, Николаша, Николай Николаевич младший, отправился на Кавказ. Потом он правда был назначен, по-моему, они буквально на день, или два, опять главнокомандующим, но выехал из Тифлиса, и, по-моему, далеко никуда и не доехал.
С. ВОЛКОВ: Да. Ну, в общем, все родственники императора, были уволены из армии абсолютно все великие князья, и даже младшее поколение, были уволены. В общем, пока был Сорокомыш, это ещё пока был Воронцов-Дашков. И Воронцов-Дашков оценил по достоинству поведение начальствующих лиц в этой операции, и после этой операции, Мышлецкий был отстранён как командир первого корпуса, и вот Юденич получает всю полноту власти на Кавказе над войсками. Причём, Воронцов-Дашков не вмешивался абсолютно. Он получил не только формальную полноту власти. Но и фактическую, потому, что Воронцов-Дашков вполне оценив его, абсолютно не вмешивался ни в какие его военные распоряжения. И вот будучи главным военным начальником на Кавказе, Юденич летом 15-го года одерживает ещё одну победу в Евфратской операции, тоже достаточно рискованно, тоже не (неразборчиво), потому, что он сознательно дал туркам верховья Евфрата, приблизиться к русской границе, и дал им зайти на перевал, и тогда начал обходное наступление, в результате которого турки были разбиты. За это он получает орден Георгия третьей степени, то есть буквально через пол года, и в декабре того же 15-го года, ещё одна блестящая операция на (неразборчиво) позициях, когда ему удалось разбить третью турецкую армию, до подхода свежих сил, с Галиполийского фронта. Дело в том, что 15-й год вообще трагический год для России, для союзников вообще тяжёлый, не только потому, что так называемый великий отход имел место весной-летом 15-го года, но и союзники потерпели большие неудачи на турецком фронте. Им пришлось оставить после неудавшейся попытки захвата проливов Галипли, на Галиполийском полуострове, и им пришлось уйти оттуда и вот пятая турецкая армия самое лучшее, что было у турок, она воодушевлённая свои победами, двигалась, перебрасывалась на русский фронт.
Е. КИСЕЛЁВ: Какую конечную цель она имела?
С. ВОЛКОВ: Нет, она имела в виду сокрушение русского кавказского фронта, продвижение в пределах России естественно.
Е. КИСЕЛЁВ: То есть, захват Тбилиси, Баку?
С. ВОЛКОВ: Да, конечно, но это стратегическими целями войны был выход в Закавказье, и турки уже вступив в приделы русского Закавказья, рассчитывали поднять восстание в Азербайджане, под знаменем ислама, поэтому в общем, цели у них были вполне определённые с самого начала. И вот, в декабре на Кириклийских позициях, не дожидаясь подхода свежих турецких сил, Юденич наносит поражение третьей турецкой армии, и, в общем, обессмысливает это её подкрепление. Здесь он получает орден Александра Невского с мечами, довольно редкая вещь, потому, что орден Александра Невского вообще мало давался, один из высших орденов, он не имел степеней, и с мечами редко кто имел. И вот, винцом полководческой карьеры Юденича на Кавказе, стала, конечно, знаменитая Зарумская операция, которая тоже. Как и Сорокомышская, была проведена в общем вопреки, на собственный страх и риск, вопреки воле начальства. Дело в том, что к этому времени уже Воронцова-Дашкова не было, а прибыл туда великий князь Николай Николаевич, после того, как император взял на себя верховное командование, и он, в отличии от Воронцова-Дашкова, очень даже вмешивался. А штурм (неразборчиво) позиций, был действительно очень рискованный. Почему? Перед Зарумом была мощная укреплённая линия, которая ещё в годы сразу после русско-турецкой войны 77-78 годов английские инженеры строили один из мощных фортов, и взять её представлялось очень сложно. И этого, и, в общем, Николай Николаевич настаивал на переходе к обороне, на Ундахино. Юденич, получив от опроса пленных данные о том, что части турецкие очень сильно перемешаны, и в некоторых местах, в общем, есть такие слабые места, почти незащищённые. Он горячо настаивал на наступлении, на взятии Резрума, что казалось совершенно немыслимым, и ему было решительно Николаем Николаевичем в этом отказано. Но он несколько раз возобновлял свой натиск, и, в общем, в конце концов, когда Николаю Николаевичу стало очевидно, что он скорей уйдёт в отставку, чем подчинится этому, ему было разрешено с тем, что возлагается на него вся полнота ответственности. Действительно, очень трудной была эта операция по взятию этой укреплённой линии. Но всё-таки в начале февраля она была преодолена, и Резрум был взят. При этом 9-й, один из корпусов, там было два корпуса, 9-й и 10-й, остатки 10-го корпуса ушли, потеряв всю артиллерию, обозы и прочее, а 9-й корпус весь целиком погиб, попав либо в плен, либо был истреблён, и Резрум достался русским войскам. Причём эта победа имела колоссальное значение, он был награждён высшими орденами, английскими и французскими, Юденич, и это была очень важная в таком стратегическом и политическом значении победа, потому, что именно после этого министр иностранных дел Сазонов написал свою известную памятную записку, в которой утверждались права России на Константинополь и проливы. Эта победа и занятие Резрума, продвижение вглубь азиатской Турции сделало возможным вот это требование, против которого никто не возражал.
Е. КИСЕЛЁВ: Сергей Владимирович, я предлагаю сейчас немножечко переместиться во времени и в пространстве, переместиться с Кавказа на северо-запад, и поговорить о Юдениче в годы революции и гражданской войны, поскольку времени у нас остаётся уже не так много. Вот скажите, пожалуйста, Юденич, будучи командующим фронта, входил ли он в число тех генералов, которых опрашивали об их отношении к отречению государя?
С. ВОЛКОВ: Нет, потому что над ним стоял тогда Николай Николаевич, был из первых лиц. А первым лицом на Кавказе был тогда главноначальствующий на Кавказе.
Е. КИСЕЛЁВ: Тем не менее, как он отнёсся к падению монархии?
С. ВОЛКОВ: Он отнёсся так же, как и весь (неразборчиво). Естественно с сожалением, он не одобрял, не мог одобрить этого, но, в общем-то, как и все, понимал, что на самом деле другого выхода нет.
Е. КИСЕЛЁВ: Ведь не все лидеры белого движения были монархисты?
С. ВОЛКОВ: Нет, не все. Понимаете, одно дело быть ярым монархистом. Понимаете, что значить быть монархистом. Пока монархия существовала, они были монархисты. Дело в том, что по-разному, понимаете… Это понятие быть монархистом…
Е. КИСЕЛЁВ: Я понимаю, что вы имеете в виду.
С. ВОЛКОВ: Быть монархистом до и быть монархистом после это несколько разные вещи.
Е. КИСЕЛЁВ: Верность присяге, все генералы, все офицеры давали присягу государю императору, и в этом смысле должны были быть, обязаны служить царю и отечеству. Но по личным политическим убеждениям, насколько я понимаю, не все были сторонниками абсолютизма, как системы управления, и как политического устройства России.
С. ВОЛКОВ: Речь шла о том, в какой мере. То есть среди русского генералитета практически не было лиц, которые бы сознательно были республиканцами. Другое дело, что ряд из них сочувствовал конституционным проектам.
Е. КИСЕЛЁВ: Колчак был монархистом?
С. ВОЛКОВ: Безусловно.
Е. КИСЕЛЁВ: Деникин был монархистом?
С. ВОЛКОВ: Был. Хотя особо рьяные монархисты это отрицают, им ставят в вину, что они были чуть ли не масоны, и так далее, но это, в общем, не так. После переворота, после всех этих событий, некоторые, как Корнилов, объявляли себя сторонниками республики и прочее. Но это было после того, и это было в достаточной мере вынужденно, потому что одно дело ситуация, кода монархии нет уже, и неизвестно, возможна ли она, и вообще в каком виде, и другое дело, когда она существовала, все эти лица её поддерживали, и не были по своим внутренним убеждениям принципиальными противниками.
Е. КИСЕЛЁВ: Юденич, как написано в его биографии, был вынужден уйти в отставку из-за того, что был обвинён в сопротивлении указаниям временного правительства?
С. ВОЛКОВ: Сопротивление заключалось собственно в том, что он считал, что цели войны на кавказском фронте после занятия (неразборчиво). Сам (неразборчиво) и Тропизундрию почти русские войска дошли. То есть освободили они всю западную Армению. И он считал, что цель достигнута, а временное правительство требовало от него наступления в духе той летней авантюры, которую оно предприняло на европейском театре. А он решительно воспротивился, как и всегда, когда он сопротивлялся тому, чему он лично не сочувствовал. Поэтому, (неразборчиво) как-то терпел, а когда Керинский пришёл, то он был смещён.
Е. КИСЕЛЁВ: Как он отнёсся к Корниловскому выступлению, Корниловскому мятежу, как его ещё называют?
С. ВОЛКОВ: Об этом трудно судить, он уже к тому времени оставался не у дел, хотя наверняка сочувствовал, как и все.
Е. КИСЕЛЁВ: Но активным участником не был?
С. ВОЛКОВ: Нет, он не был, но он и не мог, он был не у дел, и как такового мятежа ведь не было. Было заявление о декларации.
Е. КИСЕЛЁВ: А было наступление на Питер.
С. ВОЛКОВ: Была сдвинута дивизия, но совершенно это всем уже было понятно, что это уже было по инерции, потому что же изначально не так планировалось. Планировалось, что Корнилову почти удалось убедить Керинского в том, что необходима твёрдая власть, установить вот этот Двумвират. Но Керинский в последний момент испугался. Есть такая категория людей, которые всегда видят опасность справа, а по морде получают слева. И он в последний момент объявил Корнилова изменником, испугавшись того, что Корнилов сместит его самого. А в принципе это продвижение войск затевалось по согласованию с Керинским. Поэтому, когда такое произошло, в общем, у Корнилова не было возможности одному на самом деле осуществить какой-то переворот.
Е. КИСЕЛЁВ: А Юденич был не у дел, и, в конце концов, уехал в Финляндию в конце 18-го года.
С. ВОЛКОВ: Некоторое время он был в Москве, потом уехал в Петроград, и, между прочим, там довольно активно пытался создать некое антибольшевистское подполье. А когда начались серьёзные репрессии, когда разгорелся террор, в сентябре тогда он уехал, потому что ему бы тогда не миновать расстрела. Что ещё характерно для Юденича. Он был одним из немногих старых генералов, которые не сломались после всех этих событий. Потому что в основном конечно, за исключением ряда первых лиц в гражданской войне выдвинулись люди молодые. А большинство старшего офицерства, генералитета были морально сломлены, они не были готовы активно участвовать. Почти все они служили в каких-то белых учреждениях, частях и прочее. Но вот для того, чтобы играть там такую активную роль большинство из них не было способно. То есть человек подобно медузе в воде, представляет собой совершенное создание, но выброшенная на берег, представляет лишь кучку слизи, так и офицер, выброшенный из своей среды, оскорблённый солдатами.
Е. КИСЕЛЁВ: Многие же просто пошли на службу к большевикам, ведь в рядах красной армии было достаточно много и генералов, и офицеров.
С. ВОЛКОВ: Это уже другой вопрос, это они уже не от хорошей жизни пошли, за исключением нескольких честолюбцев. Речь о том, что многие из них были морально сломлены, и вот такую активную роль по собственной инициативе на себя взять не могли, а вот Юденич мог. И с первых дней он пытался создать подполье, и довольно активно он действовал. И вот уехав в Финляндию, он там стал думать, как с большевиками бороться, и основную свою ставку в то время он делал на то, чтобы убедить Менергейма нанести удар по Петрограду. Это была реальность вполне осуществимая.
Е. КИСЕЛЁВ: Не убедил?
С. ВОЛКОВ: Нет, не убедил. Дело в том, что собственно убедил, Менергейм и сам был сторонником этого, но он, находясь во главе независимого теперь государства, не мог не считаться ни с тем настроением, которое было в Финляндии, ни с судьбой самой Финляндии. И он медлил. Дело в том, что сначала вообще было трудно. Ведь когда Юденич туда прибыл, ситуация в Финляндии была совсем иной. Она была пронемецкой, а война ещё не кончилась, и они в сентябре королём Финляндии избрали Гессенского принца. И те вооружённые силы Финляндии, которые справились с внутренними большевиками, это были силы, сформированные немцами. Поэтому на низах финской армии очень было сильное влияние немецкое влияние. В генералитете, напротив, был Менергейм и целый ряд генералов, которые были духовно связаны с Россией, и настроены как Менергейм. Но Менергейм не мог пойти против мнения правительства Финляндии и вот этих политических кругов. Менергейм рассчитывал, когда Германия потерпела поражение, всё конечно очень сильно изменилось и Менергейм 12 декабря 1918-го года стал Регентом, фактически диктатором и главнокомандующим армии, и вот тогда Юденич собственно и начал эти активные переговоры, но требовалось признание безусловной независимости Финляндии, на что Юденич, в общем, был согласен, но он не был самостоятельной фигурой, потому что у него не было официального статуса. А Колчак решительно этому сопротивлялся. Менергейм, всё-таки, надеясь повести за собой большую часть армии и политического класса Финляндии ожидал чего, ожидал президентских выборов, которые прошли 25 июля 1919-го года, рассчитывая победить на них. То есть у него была альтернатива распустить парламент, начать эту военную операцию, и потом уже как победитель претендовать на президентство. Или вот дождаться выборов, и наоборот уже, как президент принять решение. Но получилось так, что выборы он проиграл, и на следующий же день Юденич Финляндию покинул, и эту идею пришлось оставить.
Е. КИСЕЛЁВ: И в итоге поход на Петроград он повёл не из Финляндии, а из Эстонии?
С. ВОЛКОВ: Да, причём тут он оказался тоже в очень трудном положении, и я думаю, что никому из руководителей белого движения не пришлось пережить таких унижений, которые пришлось пережить ему. Дело в том, что с одной стороны он был в ореоле славы, фигура популярная, Колчак его назначил главнокомандующим всем северо-западным фронтом, перевёл из своих сумм ему значительные средства. Но когда первый раз он побывал в Эстонии в армии, она уже была, но она была не его, во главе её стоял генерал Родзянка, который был одним из участников её формирования с первых дней. И вот тут возникла некая напряжённость, тем более, что у них были разные взгляды относительно того, как надо идти на Петроград, в каком направлении, и что делать. Юденич оказался в такой довольно сложной ситуации. С Розянка он потом как-то вышел, Розянка был назначен командующим армии при Юдениче, как главнокомандующем северо-западным фронтом. Но ещё более существенным было его политическое положение, неопределённость этого положения. Дело в том, что северо-западная армия находилась в этом смысле в самом плохом положении из всех армий, она не имела ни клочка собственной территории. Она была вынуждена базироваться на эстонской территории при таком достаточно враждебном и опасном отношении эстонского правительства, всецело поддерживаемого англичанами. В общем, было два похода, один поход ещё до него майско-июньский, в котором дошли почти до Гатчины, но армия была совершенно в лохмотьях, воевала трофейным оружием, пришлось отступить. И второй поход был в октябре, когда путём величайших унижений Юденичу удалось из англичан вытрясти какое-то оружие и обмундирование, и этот поход едва не увенчался успехом.
Е. КИСЕЛЁВ: Но опять-таки в октябре красная армия перехватила инициативу, прорвала оборону, и Юденич опять оказался прижатым к границе. Так?
С. ВОЛКОВ: Да. Что собственно произошло. План был не так плох, хотя северо-западная армия значительно уступала красным силам. Но если бы удалось выдержать тот темп наступления, который был взят изначально, который выдержала одна из дивизий, Ливинская 5-я дивизия, то Петроград мог бы быть взят. Но, к сожалению, генерал Ветренко, командующий, начальник 3-й дивизии повёл себя очень странно, не перерезав дорогу на Тосно, дорогу на Москву, и дав в течение 5-ти дней подвезти те резервы, которым большевики, создав преимущество очень большое, в течение нескольких недель оттеснили армию к границе, и она оказалась прижатой к эстонской границе в ноябре.
Е. КИСЕЛЁВ: К сожалению, наше время подходит к концу. Остаётся только сказать о том, что в январе 120-го года Юденич объявил о роспуске северо-западной армии, потом он был арестован эстонцами, эстонскими властями. После вмешательства английских военных моряков, которые стояли тогда Ревельском рейде, был освобождён, эмигрировал в Англию, потом перебрался во Францию, умер в Ницце, похоронен в Ницце на маленьком русском кладбище, где лежат очень многие люди с громкими именами. Это кладбище цело до сих пор. Я с сожалением прощаюсь сегодня с гостем нашей программы, с историком Сергеем Владимировичем Волковым, который рассказывал нам о Николае Николаевиче Юдениче. Спасибо вам большое, я прощаюсь с вами. До встречи в следующее воскресенье.
С. ВОЛКОВ: До свидания.