Наум Исаакович Эйтингон, генерал-майор НКВД - Никита Петров - Наше все - 2009-09-06

Е. КИСЕЛЁВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы», это действительно программа «Наше всё», и я её ведущий Евгений Киселёв. Мы продолжаем наш проект, мы пишем историю отечества в лицах, в XX веке, мы идём по алфавиту, и дошли уже до буквы «Э». Я напомню, что у нас три героя. Это писатель-публицист, мемуарист Илья Эренбург, это учёный-биолог Владимир Эфроимсон, и третий наш герой, о котором речь пойдёт сегодня, это Наум Эйтингон, человек, которого автор книги, один из авторов книг, посвящённых Эйтингону, назвал не иначе, как «Наум Эйтингон – карающий меч Сталина», это некто Шарапов, автор этой книги. На самом деле это человек, в судьбе которого отразилась, наверное, 30-летняя история советских органов безопасности.

Он занимался и разведкой, и террором, и организацией партизанского движения, борьбой с националистическим подпольем. Ну, не будем забегать вперёд, обо всём по порядку. В начале, как водится, краткая биография нашего героя.

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ЭПОХИ.

Наум Исаакович Эйтингон – разведчик, диверсант, один из организаторов и руководителей созданной при Сталине системы государственного терроризма. Генерал-майор госбезопасности и политический заключённый. Мало кто из сотрудников, даже самых секретных подразделений советских спецслужб мог похвастаться столь же авантюрной биографией. Впрочем, чтобы войти в историю, пусть с отрицательным знаком, Эйтингону было бы достаточно лишь одного эпизода. Он был главным организатором убийства Троцкого в Мексике в 1940 году. А таких эпизодов было множество.

Тут и война в Испании, во время которой он был одним из руководителей резентуры Н КВД в Мадриде. Тут и нелегальная работа в 20-30-х годах в Китае, Германии, Франции. Участие в знаменитых операциях по похищению руководителей РОВС генералов Кутепова и Миллера. Тут и организация диверсионных отрядов в немецком тылу во время Великой Отечественной войны. Тут и операция по борьбе с «Лесными братьями» в Литве и Западной Белоруссии после войны.

Как вспоминал многолетний непосредственный начальник Эйтингона генерал Павел Судоплатов, на Лубянке среди друзей его звали Леонид Александрович, ещё в 20-х годах практически все евреи-чекисты взяли себе русские имена, чтобы не подчёркивать своё национальное происхождение в глазах осведомителей и информаторов из кругов дворянства и бывшего офицерства, где были широко распространены антисемитские настроения.

К концу 40-х, началу 50-х антисемитская кампания развернулась в СССР с благословения самого Сталина. В её рамках было сфабриковано дело о сионистском заговоре в МГБ, по которому Эйтингон был арестован в октябре 1951 года. Его выпустили сразу после смерти Сталина. Но вскоре снова посадили. После ареста Берии в июле 1953 года Эйтингон был объявлен членом бериевской банды. Его приговорили к 12 годам заключения. Сидел Эйтингон во Владимирской тюрьме. В 1964 году его освободили.

После освобождения работал под чужой фамилией старшим редактором издательства «Международные отношения». Спустя 11 лет после смерти был реабилитирован. Многие историки-исследователи сталинских репрессий, правозащитники считают, что решение о реабилитации Эйтингона было поспешным. Он действительно не совершал ничего из того, что вменялось в вину Берии и другим арестованным по этому делу. Их обвиняли в измене родины, в шпионаже в пользу иностранных разведок, в подготовке государственного переворота и прочих мыслимых и немыслимых прегрешениях.

В то же время Эйтингон совершил немало тяжких преступлений, лично организовал и осуществил целый ряд операций по физической ликвидации без суда и следствия ни в чём не повинных советских и иностранных граждан.

Е. КИСЕЛЁВ: А теперь я хотел бы представить гостя сегодняшней программы. У меня в студии доктор философских наук Никита Васильевич Петров, заместитель председателя Совета Общества «Мемориал». Мы по привычке его называем Обществом, на самом деле это теперь Научно-Информационный и Просветительский Центр. Никита Васильевич частый гость наших передач, посвящённых разным аспектам нашей истории. Здравствуйте, Никита Васильевич.

Н. ПЕТРОВ: Добрый день.

Е. КИСЕЛЁВ: Наверное… с чего начнём? Всё-таки самое славное, как к этому ни относиться… я могу в кавычки взять, а может для кого-то и без кавычек, история в биографии Наума Эйтингона, это его участие в организации убийства Троцкого. Так?

Н. ПЕТРОВ: Да. Это главный эпизод, о котором и сам Эйтингон много писал в своих заявлениях, будучи привлечён к уголовной ответственности, ну и книги, и публицисты, конечно же, все обращают внимание, что за покушением стоял Эйтингон, который выезжал на место, готовил людей, который добился того, что Троцкий был убит.

Е. КИСЕЛЁВ: Почему было принято решение убить Троцкого?

Н. ПЕТРОВ: Это скорее лежит в плоскости маниакальных и диктаторских устремлений Сталина. Он после того, как Троцкий многажды был заочно приговорён к расстрелу по результатам т.н. московских процессов, тех гласных и показательных судилищ, которые устраивали в 1936-1938 гг. Этого было недостаточно Сталину, что он ославил Троцкого таким образом, как убийцу, как террориста, который готовил против советской власти множественные покушения, вредительства, диверсии. Ему нужно было то, что называется на чекистском и на партийном сленге того времени, ему нужно было рассчитаться окончательно с врагом.

Е. КИСЕЛЁВ: Но убивали многих. Есть длинный список бывших сотрудников органов безопасности, которые были убиты. Те, которые оставались за границей, те, которые отказывались возвращаться.

Н. ПЕТРОВ: Конечно. В этом был некий элемент не только маниакально политической мстительности Сталина, в этом был элемент той советской системы и советского мировоззрения.

Е. КИСЕЛЁВ: Хотя не всегда доказано это было. В истории с Вальтером Кривицким доказано, что это было убийство?

Н. ПЕТРОВ: С Кривицким косвенное доказательство. И весьма шаткое. Хотя есть целая книга, которая вышла сравнительно недавно на английском языке, где подводится к этой мысли. Но таких явных, твёрдых, как я бы принял безоговорочно доказательств нет. А в отношении Игнатия Рейса, в отношении Агабекова такие доказательства есть. И известно, кто убивал.

Е. КИСЕЛЁВ: А Раскольников? Случайное совпадение – смерть Раскольникова?

Н. ПЕТРОВ: Возможно. Нет таких доказательств. Я не берусь утверждать. Могу только говорить о том, когда нам известно, как это было сделано и могу говорить о том, что сохранились такие-то документы в архивах, где есть имя исполнителя. Тогда с этим всё очевидно. С Эйтингоном было всё просто. И участники убийства Троцкого были щедро награждены в июне 1941 года. Сам Эйтингон получил орден, если не ошибаюсь, боевого Красного Знамени за эту операцию.

Е. КИСЕЛЁВ: При этом в операции…

Н. ПЕТРОВ: Нет, виноват. Он получил орден Ленина.

Е. КИСЕЛЁВ: А Рамон Меркадер…

Н. ПЕТРОВ: Ничего не получил, кроме 20 лет мексиканской тюрьмы, которые он благополучно отбыл. И когда его уже освобождали хитрым путём, через Чехословакию вывезли в СССР, и вот тут он в 1960 году только получил звания Героя Советского Союза.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, секретным указом ему не присвоили?

Н. ПЕТРОВ: Нет, Сталин не шёл на это. Это уже было сделано при Хрущёве. Практика присвоения званий секретным указом существует. Но мне не известны случаи, когда это делалось бы когда человек находится в тюрьме. Мало ли как оно ещё обернётся. Мы ему сегодня орден присвоили, а он завтра заговорил в мексиканской тюрьме и рассказал в конце-концов, кто он на самом деле.

Е. КИСЕЛЁВ: Здесь нужно пояснить тем, кто не помнит или не знает, что когда Троцкий был убит, официальная позиция Советского Союза сводилась к тому, что мы к этому никакого отношения не имеем.

Н. ПЕТРОВ: Разумеется. Это внутритроцкистские произошли конфликты, которые вылились в то, что часть разочаровавшихся троцкистов, и Жак Морнар, как тогда назвался и под этим именем сидел в мексиканской тюрьме Меркадер, убил Троцкого.

Е. КИСЕЛЁВ: А что это была за порода людей? Меркадер, который пошёл на убийство Троцкого?

Н. ПЕТРОВ: Я думаю, что это из серии…

Е. КИСЕЛЁВ: Наёмник, хладнокровный убийца?

Н. ПЕТРОВ: Нет, он на самом деле идейный человек. Такие люди воспитывались, выходили из горнила испанской Гражданской войны, где он и был найден. Он, вместе с матушкой Каридат Меркадер, был найден Эйтингоном, который долгое время работал в Испании и там проводил точно такие же безобразные акции убийства. Но там в условиях войны – это одна история. Даже для Эйтингона это было менее опасно. За Испанию он был награждён орденом Боевого Красного Знамени. Здесь у него возникла та самая сеть, которая потом только расширялась, эти отчаянных испанских головорезов, которые потом продолжали точно так же работать на т.н. красную идею.

В своё время, вернусь к одной истории, Эйтингон очень любил хвастаться тем, что впервые отправляя его на закордонную работу в 1925 году, Дзержинский его напутствовал такими словами: «Делайте всё, что полезно для революции». И тогда, отправившись в Китай в 1925 году, Эйтингон и стал делать всё, что полезно для революции. А тогда такой полезностью считался террор.

И потом уже с гордостью Эйтингон во многих своих письмах писал, что «я всю жизнь жил под этим лозунгом и боролся с врагами внешними и врагами внутренними».

Е. КИСЕЛЁВ: Он был человек твердокаменный, большевик, человек абсолютно идейный, который не сомневался в том, что всё, что он делал, было правильным?

Н. ПЕТРОВ: Нет, я не думаю так. Он не похож на такого идейного человека, такие могли бы погибнуть гораздо раньше. Эйтингон был ремесленник чекистского дела, ремесленник терроризма, и это истоки тоже в его биографии есть, он начинал в партии социалистов-революционеров, партии, которая тяготела к террористическим методам. И именно с этим багажом он влился в ряды работников ЧК.

Е. КИСЕЛЁВ: Он был совсем юный тогда, когда он вступил в партию. Сколько ему было лет, 16?

Н. ПЕТРОВ: Да, конечно, 16-17 лет. Но закладываются основы будущего мировоззрения.

Е. КИСЕЛЁВ: Это скорее уже легенда, потому что в то время партия социалистов-революционеров уже не занималась индивидуальным террором.

Н. ПЕТРОВ: Но груз-то этот был.

Е. КИСЕЛЁВ: Традиция, груз, легенда о Каляеве, о других террористах. Шли на жертвенные теракты.

Н. ПЕТРОВ: Я хочу сказать, что такой же багаж был и у большевиков. И экспроприации, и убийства тех, кого они подозревали в связи с царской охранкой. Это всё есть элемент не просто обострённой политической борьбы, а элемент политического подполья в стране, в которой есть полицейский террор. Террорист – это оружие слабых. И с этим багажом поступать на работу в ВЧК, это значит и в ВЧК специализироваться именно в этой области.

Е. КИСЕЛЁВ: Но тем не менее, в том самом 1960 году, когда Рамон Меркадер был освобождён из тюрьмы и вскоре оказался в Москве, не будем вдаваться в подробности этой истории, как он из Мексики добрался до Москвы, но, если мне память не изменяет, лично товарищ Шелепин, который тогда возглавлял органы Госбезопасности, был председателем КГБ при Совете Министров СССР, он вручил ему Звезду Героя. Так?

Н. ПЕТРОВ: Я не знаю, лично ли Шелепин вручал…

Е. КИСЕЛЁВ: Ну, вроде бы… Когда говорили о Шелепине, я смотрел разные источники, говорилось о том, что он его принимал и вручал. Может не он вручал, но принимать принимал. А Эйтингон был в тюрьме в этот момент.

Н. ПЕТРОВ: Эйтингон был в тюрьме. Да, есть такая история. И встретиться Меркадер хотел, он же Лопес, он же Марнар, хотел с Эйтингоном. Его как-то ласково и деликатно увели от этой темы, объяснив, что генерал Котов встретиться с ним никак не сможет. Кстати, было бы забавно…

Е. КИСЕЛЁВ: И так они не встретились?

Н. ПЕТРОВ: Нет, когда Эйтингон вышел из тюрьмы в 1964 году, я думаю, их встреча состоялась. Потому что Лопес умер в 1978 году и, как мне рассказывали очевидцы, он работал в Институте Марксизма-Ленинизма, очень часто его видели в буфете, стоящим в очереди за сосисками. Сосисечки завезли. Не во всех магазинам можно было с лёгкостью купить любимые москвичами сосиски, которые москвичи ласково называли сосисечками. Вот сосисечки в буфете дают, и стоит Герой Советского Союза, хотя мог бы знать, что там обслуживание вне очереди. Но, по-моему, он вне очереди не брал эти сосиски.

Е. КИСЕЛЁВ: Ну что ж, давайте мы здесь поставим точку с запятой. А о том, почему оказался в тюрьме, кстати, второй раз в своей жизни, Наум Исаакович Эйтингон, об этом мы поговорим после Новостей середины часа. Мы сейчас прервёмся на эти Новости, а потом продолжим наш разговор. Оставайтесь с нами.

НОВОСТИ

Е. КИСЕЛЁВ: Мы продолжаем очередной выпуск программы «Наше всё» из серии портретов наших самых знаменитых, самых выдающихся в том или ином отношении соотечественников, живших в ХХ веке. Мы в этом проекте дошли до буквы «Э», и сегодняшний наш герой – Наум Эйтингон, знаменитый разведчик, террорист, организатор партизанского движения, политический заключённый дважды, о нём мы сегодня говорим с доктором философии, я хочу поправиться, в первой части я неправильно представил моего собеседника, сказав, что он доктор философских наук, он доктор философии – Никита Васильевич Петров, историк, заместитель председателя Совета, Центра «Мемориал».

Вы, может, меня поправите, Эйтингон был политическим заключённым?

Н. ПЕТРОВ: Я думаю, что нет. По большому счёту, все, кто судился или привлекался к уголовной ответственности при Сталине по печально знаменитой ст. 58 – это всё политические заключённые, потому что измена родине была инкриминирована многим из них. Но по существу привлекали к ответственности Эйтингона по политическим мотивам, но за реально совершённые преступления.

Я оговорюсь сразу. Тот акт реабилитации, который состоялся в 1992 году, он был принят вопреки закону о реабилитации, который тогда существовал и существует поныне, который запрещает реабилитировать людей, совершивших преступление против правосудия. Деятельность Эйтингона не только за границей, о которой мы уже говорили, такая, как убийство Троцкого, но и внутри страны, когда речь шла об убийстве неугодных режиму лиц, и которые осуществлял Эйтингон, это есть грубейшее нарушение советского законодательства.

Е. КИСЕЛЁВ: А кого из неугодных режиму лиц Эйтингон убил на территории СССР?

Н. ПЕТРОВ: Эйтингон участвовал в убийстве Шумского, украинского националиста, который был тайно убит в поезде с помощи инъекции яда. Эйтингон участвовал в подготовке убийства Ромжи, греко-католического епископа на Западной Украине, который был так же тайно убит. Эйтингон участвовал в подготовке убийства Самита, польский инженер, который собирался выехать из СССР, но был тайно убит. И Эйтингон участвовал в убийстве непосредственно прямо Иса Огинса американского коммуниста, который был в СССР осуждён, как двурушник, его посчитали, что он не только на нас, но и на американскую разведку работает.

Был принят план ликвидировать его в тайной лаборатории, где испытывались яды на заключённых. И Эйтингон разработал и подготовил 30 июля 1947 года план, как это сделать. Огинс был доставлен в лабораторию доктора Майрановского, полковника медицинской службы, который проводил испытание ядов на заключённых, приговорённых к смерти. И был составлен фиктивный акт о его смерти, якобы в Пензе в январе 1947 года. Хотя это всё произошло летом 1947 года. Таким образом это тягчайшее уголовное преступление.

Е. КИСЕЛЁВ: А почему так сложно? Почему не вынести приговор и не расстрелять?

Н. ПЕТРОВ: Политически нецелесообразно было арестовывать епископа Ромжи, расстреливать Огинса, который свои уже 8 лет отсидел и должен был ехать в Америку. С ним неоднократно встречались представители американского посольства в Москве в годы войны, в заключении. А разведчики, такие, как Эйтингон и Судоплатов, полагали, как они писали в объяснении, что уедет в Америку, может разгласить, что на нас работал, американцы этого же не знали. Есть и объяснение Эйтингона, он на следствие это объяснял.

Что он, Эйтингон, лично знакомился с материалами на этих лиц, поэтому утверждает, что это были враги советской власти и другим путём рассчитаться с ними по ряду причин было нельзя. Вот это дословная цитата.

Е. КИСЕЛЁВ: Эти все, перечисленные Вами, убийства, они были во время следствия по делу Эйтингона были ему инкриминированы?

Н. ПЕТРОВ: Безусловно. И о них постоянно шла речь в обзорах комитета партийного контроля, когда возникал периодически вопрос о реабилитации Эйтингона. Ведь и Эйтингон, и Судоплатов после отбытия срока неоднократно обращались в Политбюро, по случаю годовщин Дня Победы с просьбой их реабилитировать. И постоянно и неизменно получали отказ. Эти документы, они сохранились в архиве, есть такие справки, где подробно описывается и про то, что Эйтингон присутствовал на человеконенавистнических и чудовищных опытах, когда испытывали яды, потому что разведке нужны яды, их надо испытать, Эйтингон должен сам это видеть.

Когда они готовили и проводили эти убийства, постоянно получал он таким образом отказ. И только в 1992 году, из чувства противоречия, раз ЦК КПСС был против реабилитации, сейчас ЦК КПСС нет, прокуратура решает – давайте реабилитируем. Это скорее явление аберрации и трансформации морали, когда люди ставят себя в позу государственников и говорят: «Для государства такие меры полезны. Вот этот разгул терроризма, который мы сегодня видим, он тоже имеет примиренческое отношения. Раз во имя государства полезно, значит хорошо.

Ведь в годы войны то же самое делалось по отношению к немецким оккупационным войскам, выкрадывались генералы, но их не в плен брали, вывозили в лес и убили. Генерал Ильген, группа Кузнецова. Или подсыпалась отрава в котлы немецких полевых кухонь. На самом деле недостойные методы борьбы. Терроризм – оружие слабых. Но такова история, мы это понимаем. Но оправдывать сегодня такие методы, по-моему, это аморально.

Е. КИСЕЛЁВ: Уже несколько раз прозвучало имя непосредственного начальника Эйтингона Павла Судоплатова. Генерал Судоплатов, который возглавлял подразделение в разведке, занимающееся организацией терактов, диверсий. Он имел самое непосредственное отношение к организации убийства Троцкого, одного из лидеров украинских националистов Коновальца, в последствие к организации других терактов. Он был арестован в 1953 году по делу Берии. Но из его мемуаров следует, что ему никаких конкретных обвинений тогда не было предъявлено.

Н. ПЕТРОВ: Из мемуаров не следует. Они очень хитры, эти отставные чекисты.

Е. КИСЕЛЁВ: Обвинения в адрес Судоплатова были политические, что он был членом преступной группы Берии, работал на иностранные разведки. Это было?

Н. ПЕТРОВ: Это было. Но это полуправда. Он не пишет об этих эпизодах, которые на самом деле фигурируют в этом деле. И человеконенавистнические опыты в лаборатории Майрановского тоже фигурируют. Лаборатория подчинялась Судоплатову и его заместителю Эйтингону во время войны. Она входила в состав того самого Четвёртого Управления, которое организовывало зафронтовую работу. Более того, можно говорить о Судоплатове и Эйтингоне, как о нарушителях «социалистической» законности, когда они отправили на особое совещание группу немцев, которые прибыли спасать мифическую организацию Шерхорна, окружённую в лесах Белоруссии. Знаменитая операция «Березино».

Об этом много пишут, то никто не пишет, что стало с этими немцами, которых при слали на выручку.

Е. КИСЕЛЁВ: Чуть подробнее, что это было?

Н. ПЕТРОВ: Это была легендированная, окружённая группировка немцев, которая вышла на связь с руководством Вермахта и говорили: «Мы в лесах Белоруссии остались, мы должны пробиваться к своим. Это была псевдо-группа, организованная Судоплатовым. И вели такую радио-игру с немецким командованием. Те присылали самолёты, прислали врача для того, чтобы он спасал там раненых. Так эти все присланные люди, и пилоты, и врач Ешки, я обратил внимание, что они так в форме и остались на фотографиях расстрельных дел.

Они все были приговорены после окончания войны в конце 1945 года особым совещанием к расстрелу. Обоснование – записка Судоплатова о том, что их нельзя оставлять в живых, иначе они расконспирируют всю операцию. А что тут оставлять в живых, если говорить о том, что война кончилась. Какая операция, кому она интересна? Нет ни Вермахта, ни Гитлера.

Е. КИСЕЛЁВ: Это отдельная тема, когда начинаешь листать книги, посвящённые истории внешней разведке, выясняется. Что в 30-е годы кто-то работал в Турции, в Египте, в Латинской Америке, а чем занимался, об этом пока мы умолчим. Хотя все сроки давности вышли. У нас по закону сколько срок давности?

Н. ПЕТРОВ: Для разведки 50 лет. Можно допустить, что в отдельных случаях он может быть продлён, но именно в отдельных случаях. Как правило, этот срок существует – для гостайны – 30 лет, для разведки и атомных дел – 50 лет. И это вполне разумно.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, у нас всё, что было до 1959 года, должно быть рассекречено по большей части.

Н. ПЕТРОВ: Абсолютно. Внутренние дела целиком и до 1991 года можно рассекречивать, потому что продовольственные трудности, чего это скрывать-то теперь? Нет той власти уже. Н о даже в этих очерках внешней разведки России о враче Ешке не говорится, что он был расстрелян, а туманно пишут, что погиб, оказал сопротивление. В этом смысле то, что сделали Судоплатов и Эйтингон, а у них в Четвёртом Управлении было отделение, которое занималось следствием, и обвинительные заключения утверждал Эйтингон по делам этих арестованных людей. Это его ответственность перед законом. Более того, особые совещания – орган абсолютно незаконный.

В Конституции сказано, что каждый может быть осуждён судебным органов. А к судебным органам по законам 1938 года особое совещание не относилось. Его даже не упоминали. Это те самые механизмы тоталитарной власти. Доходило даже до смешного. Эйтингон, когда был арестован в первый раз в 1951 году, его обвиняли абсолютно надуманно, что это сионистский заговор в рядах.

Е. КИСЕЛЁВ: Это было в чистом виде политическое дело.

Н. ПЕТРОВ: Конечно. Там целый ряд генералов были арестованы. Это типичная сталинская затея чистки органов МГБ.

Е. КИСЕЛЁВ: Это было тогда же, когда был арестован руководитель органов Абакумов.

Н. ПЕТРОВ: Да. Это аресты, которые прошли сразу вслед за арестами Абакумова.

Е. КИСЕЛЁВ: Там были очень многие арестованы.

Н. ПЕТРОВ: Десятка два крупных генералов и начальников.

Е. КИСЕЛЁВ: Это была чистка органов МГБ от «лиц еврейской национальности».

Н. ПЕТРОВ: Да, их практически всех уволили, а крупных даже арестовали. Более того, даже продолжали проводить аресты уже и пенсионеров, бывших чекистов, но евреев.

Е. КИСЕЛЁВ: Тогда жена Судоплатова была уволена из органов, или сама ушла.

Н. ПЕТРОВ: Тогда, когда Сталин умер, дело сразу же прекратилось. Пришёл Берия и решил, что эти чекисты все ему пригодятся. Он выпустил Эйтингона, причём, сразу же, как только Берия пришёл, он поинтересовался у одного из своих ближайших соратников Гоглидзе, который до прихода Берии работал первым заместителем Министра Госбезопасности, где Эйтингон. Тот ему сказал, что в больнице, в тюремной больнице, он болен.

Он послал Гоглидзе с доброй вестью, с фруктами, и с сообщением, что выплатят ему 35 тысяч рублей, это старыми, новыми 3,5 тысячи и скоро выпустят. Его тут же выпустили. И его, и Судоплатова назначили опять руководителем подразделения в мае 1953 года, которое должно было заниматься индивидуальным террором, и внутри страны, и за рубежом. Но, как только Берию сняли, конечно же, подобную близость к Берии посчитали криминальной, и арестовали и того, и другого. Теперь уже и Судоплатова, который раньше не арестовывался. Так что в августе второй раз сел Эйтингон.

Но теперь его следствие велось не только в направлении, что он доверенное лицо Берии и исполнял его поручения, но что он совершал эти террористические поступки.

Е. КИСЕЛЁВ: Арестован он был, как доверенное лицо Берии.

Н. ПЕТРОВ: Конечно. Подкладка политическая была.

Е. КИСЕЛЁВ: Всё-таки, избирательное было правосудие тогда, после смерти Сталина и ареста Берии, согласитесь.

Н. ПЕТРОВ: Конечно.

Е. КИСЕЛЁВ: Кто из крупных чинов КГБ, МГБ, нет, тогда ещё было МГБ, были арестованы после смерти Берии?

Н. ПЕТРОВ: На самом деле были арестованы помимо Судоплатова и Эйтингона, опять же, вторично был арестован Райхман. Это был такой крупный генерал. Были арестованы крупные работники МГБ Закавказья. И Власик остался в заключении, и абакумовская команда. Хотя многих выпустили.

Е. КИСЕЛЁВ: Но многие остались на свободе.

Н. ПЕТРОВ: На свободе, но генеральских званий лишилось около 40 человек, уволили с позором, с понижением пенсионного обеспечения чуть ли ни 1,5 тысячи, что-то около того, сейчас боюсь соврать, но порядок цифр такой. И в данном случае, может быть, сохранились такие люди, как Серов. Но на кого-то надо было делать ставку. То есть, элемент сведения политических счётов, безусловно, был. Но это не должно от нас заслон ять некой реальной составляющей их дел.

Очень хочется сказать о таком эпизоде, который был в обвинении Эйтингона. Как под его руководством, разумеется, с санкции Абакумова, была проведена операция по избиению советского литератора Соловьёва. Был такой Соловьёв Владимир Александрович, драматург, дважды лауреат Госпремии, автор пьесы «Кутузов». Его избили за его проамериканские настроения. Причём, Соловьёв был избит сотрудниками спецслужбы, которая занималась террористическими актами, при личном участии Эйтингона. Хорошая работа для генералах в погонах – поджидать у дома литератора и накидываться на него гурьбой.

Причём, они при избиении выдавали себя за сотрудников американской разведки. Гангстерский стиль. Понимаете, это, с одной стороны смешно. Но, слава богу, Соловьёва не убили. Но потом в своём окружении Соловьёв рассказывал: «Да, меня избили за проамериканские настроения». В 1947 году Соловьёв написал пьесу «Совесть», которая при обсуждении на секретариате Союза писателей была признана клеветнической и антисоветской. Абакумов даже предлагал арестовать Соловьёва Сталину. Но Сталин санкции не дал. Это был тот самый случай, когда Сталин говорил, что есть люди, которые нам мешают работать, но по ряду причин нам неудобно их арестовывать. Поэтому таких людей нужно похищать, избивать и бросать.

Это дословные слова Сталина, которые тоже фигурируют в деле и Судоплатова и Эйтингона.

Е. КИСЕЛЁВ: Какое отношение имел к атомному шпионажу?

Н. ПЕТРОВ: Прямого отношения не имел, но он входил в состав. Он был заместителем начальника отдела АС, который не занимался шпионажем, но занимался сбором и обработкой сведений по атомной проблематике. Просуществовал недолго, с 1945 по 1946 год, но возглавлялся Судоплатовым. Разведработы за границей им не разрешили, поэтому они пользовались теми данными, которые добывались Первым управлением НКГБ, а потом Первым Главным управлением МГБ.

Е. КИСЕЛЁВ: А как к Эйтингону сегодня относятся в разведке?

Н. ПЕТРОВ: Мне довелось как-то разговаривать с ныне покойным Кирпиченко по поводу Судоплатова и Эйтингона. Он сказал удивительную вещь. Они не относятся к разведке.

Е. КИСЕЛЁВ: Давайте уточним, кто такой Кирпиченко.

Н. ПЕТРОВ: Это бывший первый заместитель начальника Первого Главного Управления КГБ СССР.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, первый заместитель начальника советской разведки.

Н. ПЕТРОВ: При Андропове, при Крючкове. Как раз в 1997 году, на одной из конференции, на одном из первых лубянских чтений, я специально говорил с ним о том, как понять этот террористический настрой и террористический метод в работе советской разведки. Он понимал это ,конечно, но сказал, что Судоплатов и Эйтингон никакого отношения к советской разведке не имеют. Не хотелось, чтобы они имели отношение к советской разведке. Конечно, это не так. Они формально были в рядах советской разведки, каждый, вплоть до 1943 года, пока они не образовали отдельное подразделение. А после войны они были не в рядах советской разведки.

Е. КИСЕЛЁВ: Я имею в виду, они канонизированные или нет.

Н. ПЕТРОВ: Сложный вопрос.

Е. КИСЕЛЁВ: Знаете, портреты их в клубе на Лубянке висят?

Н. ПЕТРОВ: В клубе на Лубянке не висят, но у разведчиков свой клуб в Ясенево. Не был, не видел, не могу сказать. Но публицисты, которые занимаются как раз раскручиванием темы, разведка, разведчики, героический период, они на самом деле не испытывают никакой идиосинкразии к этим фигурам, что меня и как-то смущает. Этот аморализм, на самом деле, меня смущает.

Е. КИСЕЛЁВ: Мне кажется, по-разному. Кто-то о них вспоминает через запятую, признавая, что были такие. Совсем вычеркнуть их из истории разведки, диверсионных операций, организации партизанского движения в годы войны, совершенно вычеркнуть ведь невозможно.

Н. ПЕТРОВ: Никто не предлагает историю иначе излагать.

Е. КИСЕЛЁВ: Я смотрел много разных книг на эту тему. В некоторых книгах, я сейчас не буду утомлять наших слушателей перечислением этих сборников, но их много, сборников, статей о разных персонажах в истории разведки. Где-то натыкаешься на отдельную статью об Эйтингоне, а где-то нет. У каждого автора такого сборника свой список.

Н. ПЕТРОВ: Список хрестоматийных и правильных героев.

Е. КИСЕЛЁВ: Филби есть везде.

Н. ПЕТРОВ: Ну, понятно.

Е. КИСЕЛЁВ: Фишер Абель есть везде.

Н. ПЕТРОВ: Есть две эти линии советской разведки. Они были разделены и формально. Линия, когда создавалась группа, которая нелегально должна была осуществлять акты диверсии и террора, к этому крылу советской разведки примыкают такие люди, как Судоплатов и Эйтингон. И политическая разведка, которая занималась исключительно сбором сведений, а не проведением диверсионных террористических актов. Нынешняя разведка старается от таких героев, как Судоплатов и Эйтингон дистанцироваться. Не открещивается, но дистанцируется.

Чем были характерны слова Кирпиченко? Тем, что не хочет он их принимать в свой клуб «чистых», это какой-то подсознательный элемент отторжения. А с другой стороны они понимают, что из списков личного состава их никуда не вычеркнут. И приходится как-то пытаться объяснить их деятельность, пытаться сделать нас более толерантными к подобным методам. В этом я вижу большую опасность, которая разрушает и государственный механизм управления, и мораль.

Е. КИСЕЛЁВ: Можно так сформулировать, это как гипотеза моя. Нежелание рассекречивать, придавать гласности многие документы, касающиеся далёкого прошлого деятельности органов Госбезопасности, на самом деле диктуются не желанием охранить государственную тайну, а пониманием того, что процесс рассекречивания позволит гражданам страны понять наконец, что героическое ведомство занималось не только обеспечиванием безопасности страны, не только ведением разведки, как мы представляем её по фильму «Семнадцать мгновений весны», а обычными уголовными преступлениями, причём, совершёнными с особой жестокостью.

Н. ПЕТРОВ: С особым цинизмом. Абсолютно согласен. В том-то и вся проблема, что если рассекречивать всё и в полном объёме, то выплывет такая цепь преступлений! Хотя сегодня мы уже много знаем. И за годы с 1991 и до конца 90-х годов, когда была архивная революция, очень многое выплыло наружу. И эти документы многие опубликованы. Но если мы составим подробно реестр этих документов, помимо того, что некоторые продолжают оставаться скрытыми, мы поймём, что цепь преступлений есть. И режим, который совершал эти преступления, не может быть признан иным, как преступным.

Вот это как раз пугает, я думаю. Нежелание разорвать эту пуповину с советской репрессивной доктриной, она, конечно же, приводит к тому, что по-прежнему секретятся подобные документы. Хотя, я думаю, пройдёт время и всё тайное станет явным.

Е. КИСЕЛЁВ: Мы ещё не сказали о том, что Эйтингон имел отношение к похищению руководителей РОВСа.

Н. ПЕТРОВ: На самом деле нет. Там он в качестве… он на самом деле помогал всем этим операциям. Но непосредственное участие в них не принимал, насколько мне известно. Он спасал Судоплатова, вывозил его после убийства Коновальца через Францию. Он занимался, по-моему, встречей Орлова, резидента в Испании, который был по совместительству во Франции, и они как раз убили Скоблина по дороге в Испанию, сбросили с самолёта. Но непосредственно при этом, по-моему, Эйтингон не присутствовал.

Е. КИСЕЛЁВ: А Скоблина сбросили с самолёта? Я не знал этого. Во многих книгах говорится, что дальнейшая судьба генерала Скоблина.

Н. ПЕТРОВ: Это так историки Ясенева.

Е. КИСЕЛЁВ: Надо пояснить нашим слушателям, что генерал Скоблин – это белогвардейский генерал, эмигрант, который был затем завербован, как многие эмигранты, советской разведкой в 30-е годы. И был ключевой фигурой в истории с похищением как Кутепова, так и Миллера.

Н. ПЕТРОВ: Без него Миллера бы и не похитили. Потому что встречу организовал он, и при этой встрече Миллер и был похищен. На Скоблина пало подозрение, ему пришлось спасаться. И вот тогда он некоторое время жил в советском посольстве, а потом куда его девать? И здесь Швед – псевдоним Орлова, резидента в Испании, и Яша – псевдоним Якова Серебрянского, они как раз и составили такой план, как его уничтожить. Из Москвы им пошла телеграмма, я когда-то даже публиковал.

Начальник разведки Слуцкий им писал: «Ваш план принимается. Хозяин просит, чтобы у жены 13-ого создалось впечатление, что с ним всё в порядке и он дома». То есть, на самом деле они зафрахтовали самолёт и по-моему, даже по ряду источников их сопровождал Андрей – это псевдоним Судоплатова, и по-моему, он-то и вытолкнул по дороге из самолёта. Об этом историки советской разведки стараются не писать. Но телеграмма же эта была.

Е. КИСЕЛЁВ: Кстати, Серебрянский потом был репрессирован.

Н. ПЕТРОВ: Точно так же в 1953 году был арестован, как Судоплатов и Эйтингон. Но умер в тюрьме, не дожил до суда. Но его реабилитировали раньше.

Е. КИСЕЛЁВ: А с Орловым другая история. У нас была отдельная передача про это.

Н. ПЕТРОВ: Орлов спасся бегством.

Е. КИСЕЛЁВ: И потом, уже живя, удивительным образом прожив нелегально в США 15 лет, потом всплыл на поверхность, сдался американским властям, опубликовал мемуары, которые до сих пор поражают воображение неискушённых читателей.

Н. ПЕТРОВ: Там есть элементы художественного вымысла, потому что в мемуарах он не написал о тех операциях, в которых он участвовал.

Е. КИСЕЛЁВ: Но его, Орлова, на Лубянке своим считают.

Н. ПЕТРОВ: Ну, я думаю, что тоже так, весьма и весьма…

Е. КИСЕЛЁВ: С некоторыми оговорками.

Н. ПЕТРОВ: Потому что тоже не метод, они считают – взял и не вернулся.

Е. КИСЕЛЁВ: Но никого не выдал.

Н. ПЕТРОВ: Да. Считается хрестоматийным, что в этих книгах, интервью и статьях он ничего не написал о тех кровавых операциях.

Е. КИСЕЛЁВ: А действительно, Эйтингону в путинское время… точнее, не ему, а его родне, вернули все награды?

Н. ПЕТРОВ: Да. Это произошло, по свидетельству ряда авторов, в 2000 году к 9 мая. Ему и Судоплатову.

Е. КИСЕЛЁВ: Говорит о многом.

Н. ПЕТРОВ: О многом говорит, действительно.

Е. КИСЕЛЁВ: На этом наше время подошло к концу. Я думаю, что сегодня было сказано много в нашей передаче, посвящённой Науму Эйтингону, знаменитому разведчику, террористу, диверсанту, организатору убийства Троцкого и многих других операций, который для кого-то является славными страницами в истории органов ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ, а для кого-то уголовными преступлениями. На этом всё. Я прощаюсь с вами. Напомню, что гостем сегодняшней программы был историк, доктор философии Никита Петров. До встречи в следующее воскресенье.