Александр Шелепин, видный советский партийно-государственный деятель - Константин Залесский, Олег Богомолов - Наше все - 2009-07-12
Е. КИСЕЛЁВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы». Это действительно программа «Наше всё», и я, её ведущий, Евгений Киселёв. Мы продолжаем наш проект «История Отечества в лицах», мы пишем её, начиная с буквы «А», дошли уже до буквы «Ш». На букву «Ш» у нас, как всегда, три героя. Одного героя выбираете вы, уважаемые слушатели, голосованием на сайте «Эха Москвы» в Интернете. Ещё одного вы выбираете во время специальной программы, посвящённой голосованию в прямом эфире, третьего героя выбираю я, это право предоставлено мне как автору и ведущему этого проекта.
И вот сегодня герой, которого я как раз и выбрал. Сегодня у нас советский партийный и государственный деятель, как гласят все биографические словари, Александр Николаевич Шелепин. И, как всегда, в начале программы краткая биография героя.
ПОРТРЕТ В ИНТЕРНЕТЕ ЭПОХИ.
Годы жизни Александра Николаевича Шелепина практически совпали с годами советской власти. Человек, которые в середине 60-х был вторым в партии после Брежнева, многими воспринимался, как будущий генсек, родился в августе 1918 года, когда не прошло ещё и года после большевистского переворота. А умер в октябре 1994 года, пережив советскую власть на три года.
Будущий член политбюро ЦК партии рабочего класса происхождения был не пролетарского. В анкете Шелепина в соответствующей графе значилось «из семьи железнодорожного служащего». В те годы такая запись обычно означала, что скрыть интеллигентское прошлое семьи было совершенно невозможно. Зато образование и воспитание, полученное в семье, давали о себе знать в учёбе. Школу окончил на «отлично», поступил в знаменитый ИФЛИ – Институт Философии, Литературы и Истории. В то время едва ли ни самый лучший гуманитарный ВУЗ страны, из стен которого вышли в будущем знаменитые писатели, поэты, учёные.
Окончить ИФЛИ Шелепину помешала война. Война же, точнее, две войны, направили его судьбу по иной стезе. В 1939 году Шелепин прервал учёбу, ушёл добровольцем на войну с Финляндией, а в 1941 году из-за обмороженных ног остался в тылу на комсомольской работе, которой занимался со студенческой скамьи. Умный, хорошо образованный, обаятельный молодой человек мгновенно сделал в комсомоле карьеру. Уже в 1943 году он стал одним из секретарей ЦК ВЛКСМ, а в 1952 году – руководителем всего комсомола страны.
В 1958 году Хрущёв неожиданно назначает Шелепина председателем КГБ СССР с задачей реформировать мрачную организацию. По аналогии с «железным Феликсом» Шелепин получает вскоре прозвище «железный Шурик», он отказывается от положенного ему генеральского звания, проводит чистку кадров, в том числе приводит на службу в органы безопасности немало бывших комсомольских работников. Реформы Шелепина не всегда и не во всём шли на пользу КГБ, впрочем, смотря что понимать под словом «польза».
На посту главы всемогущей Лубянки Шелепин пробыл недолго, уже в 1961 году он перешёл на работу ЦК КПСС на должность секретаря ЦК. А на посту председателя КГБ вместо Шелепина остался его человек – Владимир Семичастный, до этого тоже руководитель ВЛКСМ. Именно тогда в кулуарах заговорили о том, что в руководстве партии и государства складывается влиятельная группировка бывших комсомольских работников, которые рано или поздно возглавят страну. Вскоре Шелепин совместил пост секретаря ЦК КПСС с должностью председателя Комитета партийного государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР и одновременно заместителем председателя Совета Министров СССР,
Осенью 1964 года Шелепин, один из самых деятельных участников заговора с целью отстранения Хрущёва от власти. После избрания Брежнева новым первым секретарём ЦК КПСС Шелепин становится фактически его заместителем в партии, и сосредотачивает в своих руках огромную власть и влияние. Ещё несколько близких к Шелепину людей назначаются на ключевые посты в партии и государстве. Николай Егорычев возглавляет Московский Горком партии, Николай Месяцев руководит телевидением и радио СССР, Дмитрий Горюнов – ТАСС.
Однако, в 1967 году всё в одночасье меняется. Брежнев, при поддержке других членов политбюро старшего поколения, обеспокоенных усилением Шелепина и его более молодых единомышленников, добиваются перевода Шелепина на почётный, но политически вполне безвластный пост руководителя профсоюза. Тогда же, в 1967 году Семичастного отстраняют от должности руководителя КГБ, а Егорычева снимают с поста первого секретаря МГК КПСС.
В течение нескольких лет практически все ответственные партийные государственные работники в своей карьере, как-то связанные с Шелепиным, переводятся на второстепенные должности или отправляются в почётную ссылку – на дипломатическую работу за границу. Шелепин же ещё долгие восемь лет будет оставаться членом политбюро, при этом не играя никакой существенной роли в политике.
В 1975 году, тем не менее, наступает окончательная опала, Шелепину, ещё не достигшему пенсионного возраста, но просившему о пенсии, отказывают, выводят из состава политбюро, затем из ЦК, назначают зампредом комитета по профтехобразованию, где он работает почти до самых перестроечных времён, уйдя на покой в 1984 году, за 10 лет до смерти.
Е. КИСЕЛЁВ: А теперь позвольте мне представить участников сегодняшней программы. Здесь со мной в студии наши гости. Академик Олег Тимофеевич Богомолов. Здравствуйте.
О. БОГОМОЛОВ: Добрый день.
Е. КИСЕЛЁВ: И историк Константин Александрович Залесский.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Здравствуйте.
Е. КИСЕЛЁВ: Ну, историк – это понятно. Константин Александрович занимается как раз тем периодом, когда жил и занимался партийной и государственной деятельностью Александр Шелепин, а Олега Тимофеевича мы пригласили потому, что в своё время будущий академик Богомолов работал в ЦК КПСС, поправьте меня, если я что-то не так скажу. Это называлось группа консультантов отдела ЦК КПСС.
О. БОГОМОЛОВ: Который возглавлял Андропов.
Е. КИСЕЛЁВ: Он был такой один-единственный безымянный.
О. БОГОМОЛОВ: Нет, он назывался Отдел по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Но для краткости говорили просто отдел ЦК.
Е. КИСЕЛЁВ: Был международный отдел.
О. БОГОМОЛОВ: Это был второй международный отдел.
Е. КИСЕЛЁВ: А почему было два международных отдела?
О. БОГОМОЛОВ: Потому что была специфика взаимоотношений с партиями в странах Центральной и Восточной Европы, Китая, те, которые развивались уже по новым принципам, и старыми странами, которыми ведал Пономарёв в качестве секретаря ЦК. Андропов пришёл с должности после Венгрии после событий 1956 года.
Е. КИСЕЛЁВ: А Вы с какого года там работали?
О. БОГОМОЛОВ: Я работал там в течение шести или семи лет с 1962 по 1969 год, семь лет.
Е. КИСЕЛЁВ: Ну вот, как раз то самое время, когда Шелепин был в силе.
О. БОГОМОЛОВ: Да, это до пика и немножко после пика его карьеры.
Е. КИСЕЛЁВ: Давайте по порядку. Константин Александрович, это вопрос и к Вам, Олег Тимофеевич. Шелепин был человеком образованным?
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он был человеком, скажем так, врождённой образованности. То есть, он, по воспоминаниям современников, всё время занимался самообразованием. И поступил он после окончания школы, которую окончил блестяще, был в школе он был комсомольским работником, он сразу пошёл по комсомольской линии. Он поступил в ИФЛИ, что очень серьёзное учебное заведение.
Е. КИСЕЛЁВ: Я бы сказал, легендарное учебное заведение, кто только его ни оканчивал! На этой неделе по каналу «Россия» совершенно замечательное документальное кино показывают каждый вечер. Показ уже завершился, но понедельник, вторник, среду и четверг показывали документальный фильм «Подстрочник». Это по сути дела монолог ушедшей от нас, к сожалению, женщины, замечательной переводчицы Лилианы Лунгиной, которая мать знаменитого режиссёра Павла Лунгина. И вот она по два часа каждый вечер, уже можно сказать, из прошлого, потому что её уже нет сегодня с нами, эта съёмка сделала много лет назад, но совершенно потрясающе рассказывала о своём времени, о своей жизни, о своей учёбе в ИФЛИ,
Этот институт, из которого вышли знаменитые писатели, поэты, переводчики, литературные критики и не только, давал прекрасное образование.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Да, и он специализировался как раз не на литературе, а на философии. Он был по кафедре марксизма-ленинизма. И то, что он не окончил ИФЛИ, это по большому счёту не его вина. Это в данном случае не трагическая для него, а давшее ему путь в большую карьеру, стечение обстоятельств. Потому что он, как секретарь комитета комсомола в ИФЛИ, он тоже занял там выборную комсомольскую должность, он ушёл на Финскую войну в качестве политрука комсомольского лыжного батальона. Он не был ранен, он был обморожен, в общем, воевал некое время.
И по возвращении с Финской войны он приступил к своим обязанностям в комитете комсомола, он восстановился, потому что никто его и не отчислял. И тут получилось так, что на этот момент пришлось постановление, что образование будет платное высшее, и только тем, кто хорошо учится, тем будет положена стипендия. А у Шелепина не было средств для существования побочных. А человек, который какое-то время отсутствовал на войне, у него были просто «хвосты», никуда не денешься, просто тогда была такая ситуация.
И в этот момент его пригласили на работу в Московский комитет комсомола. И именно поэтому он не смог завершить образование. Сомневаться в том, что если бы он остался бы в институте, он бы его завершил, тут никаких не было. Все и позже отмечали очень высокий интеллектуальный уровень Шелепина. Уже позже, когда он был на высоких постах, его современники отмечали, что его интеллектуальный уровень по сравнению с людьми его ранга в то время в стране был самый высокий. Он был наиболее интеллектуальный из той когорты, с которой он был наравне.
Е. КИСЕЛЁВ: Даже более интеллектуальный, чем Ваш начальник? Я имею в виду Юрия Владимировича Андропова?
О. БОГОМОЛОВ: Они ведь почти ровесники, немножко старше Андропов. И их карьера очень схожа. Начиная по ступеням комсомольской лестницы, подниматься, затем попали в партийный аппарат и в конечном счёте достигли больших высот политической деятельности. Но Александр Николаевич Шелепин был, пожалуй, более успешным до пика своего, до начала 1965 года. У Андропова были сложности, были срывы, но я думаю, что они похожи и потому, что занимались самообразованием. Конечно, люди высокого интеллекта, и тот и другой, но с некоторыми различиями.
Шелепин, на мой взгляд, я могу судить больше по отзывам своих коллег, которые часто приходили в ЦК из комсомола, знали Шелепина и потом, по разговорам, который был в ту пору в самом аппарате ЦК. Шелепин был решительным, и иногда эта решительность граничила с жестокостью.
Е. КИСЕЛЁВ: Отсюда прозвище «железный Шурик»?
К. ЗАЛЕССКИЙ: Не совсем отсюда. Отсюда в том числе. «Железный Шурик» - это обобщающее прозвище.
О. БОГОМОЛОВ: Это её деятельность и в рамках КГБ.
Е. КИСЕЛЁВ: По аналогии с «Железным Феликсом».
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он же возродил культ Дзержинского, этого «честного рыцаря революции». Это дело Шелепина.
Е. КИСЕЛЁВ: А до Шелепина Дзержинский был забыт?
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он не был символом. При том же Берии он не был символом.
Е. КИСЕЛЁВ: Но памятник Дзержинскому поставили при Шелепине.
О. БОГОМОЛОВ: Я этого не помню.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Или попозже. Нет, не скажу.
Е. КИСЕЛЁВ: Или при Семичастном.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Но именно возродить рыцаря революции, как очищение органов государственной безопасности от функции ГУЛАГа и прочего.
О. БОГОМОЛОВ: Он это сделал по поручению Хрущёва. Но те только это, наверное. Всё-таки, его участие в событиях в Новочеркасске…
К. ЗАЛЕССКИЙ: И не только.
О. БОГОМОЛОВ: И применение там военной силы, хотя это было, наверное, по решению политбюро и, может быть, Хрущёва, но он, безусловно, был на месте в момент событий вместе с Кириленко. И наверное тоже имел позицию по этому вопросу. И с этой позиции ей считались. И с тех пор, очевидно, это привилось к нему прозвище «железный Шурик». В ЦК мы его звали Шуриком.
Е. КИСЕЛЁВ: А ещё было выражение, если я не ошибаюсь, младотурки.
О. БОГОМОЛОВ: Это больше к комсомольским выходцам из верхнего эшелона комсомола, которые попадали в партийный аппарат и другие структуры и отличались от остальных.
Е. КИСЕЛЁВ: А чем они отличались?
О. БОГОМОЛОВ: Ну, отличались, прежде всего, политическими амбициями многие. Известным опытом организаторской деятельности, что им помогало. И чаще всего недостатком профессиональных знаний, особенно, когда они занимались определённой отраслью в рамках партийного аппарата или какой-то сферы. Скажем, в международных отделах они уступали тем, кто пришёл из других институтов и учреждений.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Здесь можно добавить к этому, что на самом деле, говорилось с высокой трибуны, что комсомол – это кузница кадров, если посмотреть на высшее руководство комсомола, очень незначительное количество людей достигло высот партийных. То есть, из всех первых секретарей, начиная с Шелепина, только он один достиг поста членства в президиуме и в политбюро ЦК. Все остальные, последовавшие за ним Попов и Пастухов, они все закончили…
Е. КИСЕЛЁВ: Тяжельников – заведующий отделом ЦК, Пастухов – зам. Министра иностранных дел уже в российское время.
К. ЗАЛЕССКИЙ: А до российского – председатель госкомитета. В общем, второй уровень. А если брать людей, которые занимали в комсомоле высокие посты, руководителей республиканских организаций комсомольских, то их по пальцам можно пересчитать – Мазуров, Машеров, Андропов и Пуго. Четыре человека. Всего двое секретарей обкомов – Горбачёв и Лигачёв. Руководителей комсомола, занимавших высшие посты руководящие в комсомоле, в высшие партийные органы в политбюро и президиум не прошло. Вот такой парадокс. Это при том, что ротация комсомольских кадров на высоких постах была значительно быстрее, чем в партийных, особенно что касается времени Брежнева.
О. БОГОМОЛОВ: Это, наверное, свидетельство и личных данных, но и определённого стечения обстоятельств. Конечно, Шелепино, по-моему, это стечение обстоятельств помогло, особенно его роль в качестве главного организатора заговора по поводу смещения Хрущёва. И Брежнев это оценил, и политбюро, наверное, это оценило, сделав его сразу же после завершения процедуры смещения Хрущёва членом политбюро.
Е. КИСЕЛЁВ: Минуя статус кандидата.
О. БОГОМОЛОВ: Да, он был секретарём ЦК. Но не был кандидатом.
Е. КИСЕЛЁВ: Я прошу прощения. Здесь мы поставим точку с запятой, потому что нам надо прерваться на Новости середины часа на «Эхо Москвы». Затем продолжим разговор. Разговор у нас сегодня об Александре Николаевиче Шелепине, об одном из самых ярких и интересных политических деятелей времён Хрущёва и раннего Брежнева. Так что оставайтесь с нами.
НОВОСТИ
Е. КИСЕЛЁВ: Мы продолжаем очередной выпуск программы «Наше всё» на радио «Эхо Москвы». Сегодняшняя программа посвящена Александру Шелепину, политическому государственному деятелю нашей страны, который жил и работал в основном, пик его карьеры приходится на хрущёвское и брежневское, раннее, я бы сказал, брежневское время. Сегодня у нас в студии гости – академик Олег Тимофеевич Богомолов и историк Константин Александрович Залесский. Олег Тимофеевич в первой половине 60-х годов работал в ЦК КПСС в знаменитой группе консультантов Юрия Андропова, который возглавлял отдел ЦК по связям с братскими коммунистическими рабочими партиями социалистических стран. И наблюдал очень много из того, что происходило в ЦК КПСС, в кулуарах, в кабинетах власти и коридорах.
Перед тем, как мы прервались на Новости, Вы, Олег Тимофеевич, рассказали, что вскоре после прихода Шелепина на работу в ЦК КПСС, точнее, после перехода его на должность секретаря ЦК, в коридорах власти появилось много бывших чекистов с одной стороны, а с другой стороны бывших комсомольцев.
О. БОГОМОЛОВ: Бывшие комсомольцы и чекисты появились как раз в дни заговора, заседания ЦК, которое сместило Хрущёва, это октябрь 1964 года. Они как бы наблюдали за тем, что происходит в рамках этой организации. И это, конечно, делалось не случайно. Тем более, что в том отделе, где я работал, появился Месяцев, он был довольно видным деятелем в комсомоле, связан, конечно, и с Семичастным, и с Шелепиным. И после завершения всех событий, он остался некоторое время заместителем Андропова в этом отделе.
Е. КИСЕЛЁВ: А потом перешёл в работу в Гостелерадио.
О. БОГОМОЛОВ: Ну, это случилось тогда, когда карьера Шелепина стала постепенно угасать. Но это было не только в отделе Андропова, это было во всех других отделах, ЦК контролировалось в ходе заседаний пленума и всего этого процесса смещения Хрущёва. Причём, уже тогда среди работников аппарата было убеждение, что Шелепин может быть новым главой партии.
Е. КИСЕЛЁВ: То есть, считали, что Брежнев фигура временная?
О. БОГОМОЛОВ: Считали, что более ярким и способным деятелем и, может быть, более влиятельным мог быть Шелепин. И Шелепин на это рассчитывал, потому что у него амбиций было достаточно.
Е. КИСЕЛЁВ: Во всяком случае, в 1967 году, когда он был снят с поста секретаря ЦК, вслед за ним, как утверждают, отправились все люди, которые какое либо отношение к нему в прошлом имели. Сам Семичастный был снят с должности председателя КГБ, упомянутый Месяцев вскоре был отстранён от работы, всё-таки, председатель Гостелерадио была не маленькая должность. И потом был сейчас почти забытый деятель, как Николай Егорычев, возглавлявший Московскую городскую организацию КПСС,
К. ЗАЛЕССКИЙ: Который как раз должен был входить, у него подходило, что он должен был переходить на более высокий…
Е. КИСЕЛЁВ: Получить статус кандидата в члены политбюро. А получил статус посла в Дании и просидел там чуть ли ни лет двадцать. Очень долго был послом в такой почётной ссылке.
К. ЗАЛЕССКИЙ: А Месяцев в Австралию уехал.
О. БОГОМОЛОВ: Ну, я не знаю, насколько соответствовали эти разговоры о лидерстве в партии в ту пору. Наверное, это, всё-таки, имело какое-то основание под собой. Но в начале уже следующего, 1965 года, Месяцев, который в ту пору был заместителем Андропова, но находился в Монголии с визитом, на приёме о Цэдэнбала сказал о том, что у Шелепина остаются эти амбиции, что он, скорее всего, возглавит партию. И это было, наверное, роковым заявлением, потому что после этого начался процесс смещения, медленного, но отстранения Шелепина от дел.
Но интересно, с какой бы программой мог придти Шелепин, если бы он оказался во главе партии? И здесь у меня какое-то есть подозрение, что они были в этот момент, может быть, единомышленниками с Андроповым. Потому что Андропов после пленума ЦК собрал своих консультантов, и сказал: «Теперь пойдём дорогой ХХ съезда». Зная тот состав политбюро, от кого могли исходить, кроме его собственных предположений эти мысли? Возможно, он всё-таки, Андропов, был, конечно, информирован гораздо раньше о планах заговорщиков и, может быть, имел контакты с Шелепиным. Но я не исключаю, что они эту мысль разделяли.
А на практике потом оказалось, что нет.
Е. КИСЕЛЁВ: На практике оказалось, по сути, движение не в обратном направлении, но с обратным знаком.
О. БОГОМОЛОВ: Потому что Андропов получил поручение от Брежнева подготовить ему инаугурационную речь 6 ноября 1964 года. И эту речь готовили консультанты андроповские. Она была написана именно в духе того, что пойдём путём ХХ съезда, дальше какие-то элементы реформирования, демократии, критика недостатков системы. Андропову эта речь понравилась, он её направил Брежневу. Но Брежнев, видимо, не читая, передал Суслову. И от Суслова пришёл экземпляр, весь исчёрканный красным карандашом и снимавший всё свежее, что только можно было там заметить, всё возвращалось на прежние кондовые формулировки, к которым мы привыкли, и которые мы не содержали.
И стало ясно, что курс не изменится.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Ну да. Потом был к делу подключён Кириленко, который начал тасовку кадров. Ведь комсомольцев не просто так снимали, взяли просто всех и сняли. Это была целенаправленная, продуманная работа, которой занимался Кириленко, как главный кадровик.
О. БОГОМОЛОВ: Между прочим, они были вместе, Шепилов и Кириленко, были в Новочеркасске вместе. И затем у меня была единственная встреча с Шелепиным, когда он приехал в группу, работавшую над материалами к пленуму ЦК, там были и учёные, и специалисты, и он приехал, чтобы высказать своё отношение к этому материалу. А речь шла о подготовке пленума по техническому прогрессу. И Брежнев был на стороне необходимости такого пленума, и собрал крупных специалистов, которые готовили материал. Аналитический материал, с многими интересными, свежими мыслями.
И когда этот материал был готов, приехал Кириленко вместе с Шелепиным для того, чтобы высказать своё суждение, хорошо ли или плохо мы сделали, выполнили поручение. Он начал разговор, мы сидели за столом все вместе. Он начал разговор с того, что «я прочёл ваш материал достаточно внимательно». Сделал большую паузу. Ну, мы думали, что сейчас последует очевидно достаточно жёсткий приговор. Но через минуту примерно этой длинной паузы, когда он молчал, - «Ваш материал очень хорош. Мне понравился». Это было тогда, когда он занимал пост главы профсоюзов, но оставался членом политбюро. Это было в начале 70-х годов.
Всё-таки, он был на стороне более трезвого и реалистичного взгляда на проблемы. И поддержал. Но пленум так и не состоялся, его потом «утопили», что называется, и материал этот оказался втуне. Но была такая реакция. Кириленко сидел при этом, но в основном молчал.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он занимался кадрами.
Е. КИСЕЛЁВ: А что произошло в 1967 году? Понятно, если обозначать ещё раз вехи жизненного пути, чтобы нам немножко сейчас привести в некую систему то, о чём мы немножечко сумбурно говорили до сих пор. Талантливый молодой человек с неплохим стартовым капиталом, в силу сложившихся обстоятельств, личных, исторических, попадает на комсомольскую работу, начинает двигаться. В конце-концов становится первым секретарём ЦК ВЛКСМ, затем его бросают неожиданно на такой ответственный участок, как руководство КГБ, Хрущёв делает на него…
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он там отделом полгодика руководил.
Е. КИСЕЛЁВ: Я сознательно сглаживаю промежуточные вехи. Успешная работа в качестве первого секретаря ЦК ВЛКСМ, затем сразу КГБ, потом секретарь ЦК и едва ли ни самый деятельный участник заговора с целью сместить Хрущёва в 1964 году, в период с 1964 по 1967 год человек, который ведёт некую сложную внутреннюю политическую борьбу, интригу за то, чтобы стать первым человеком в партии, а быть может и в государстве. Эту борьбу он проигрывает в 1967 году, он перемещается на второстепенную должность руководителя профсоюзов. И затем, это отдельная история, 1975 год, визит в Великобританию, скандал использован в качестве предлога для того, чтобы его вывести из политбюро. А потом и вообще из ЦК на пенсию. Что случилось в 1967 году?
К. ЗАЛЕССКИЙ: В 1967 году наконец завершился этот пасьянс, который раскладывали Брежнев с Кириленко, наконец добили эту комсомольскую группу, которая, по большому счёту, не существовало комсомольской группой, группой, которая проводила свою политику, имели между собой, как принято говорить, спайку. То есть, это была просто группа единомышленников, не связанных между собой организационными связями.
Е. КИСЕЛЁВ: Нет, но Семичастный был человеком Шелепина?
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он был его другом. Но не было какой-то группы, которая проводила совещания, определяла свою политику, т.е. внутрипартийная группа, как принято называть.
Е. КИСЕЛЁВ: То есть, не собирались, не проводили секретных встреч, переговоров.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Да. Было общее направление.
Е. КИСЕЛЁВ: Было ощущение, что есть Шелепин, и есть люди, которые на него ориентируются.
О. БОГОМОЛОВ: Какая-то корпоративность существовала.
Е. КИСЕЛЁВ: Ведь кого-то он тащил за собой, как любой партийный государственный руководитель, он проводил некую кадровую политику.
О. БОГОМОЛОВ: Он расставлял их на важные государственные посты, прежде всего, в ЦК КПСС.
Е. КИСЕЛЁВ: Просто так в жизни случилось, что один, давно покойный приятель моих родителей работал на ответственной работе в МК партии, и я видел, что огромное количество его друзей, это было во времена Егорычева, они все были родом из комсомольских работников МВТУ, Бауманского института. И когда сняли Егорычева, их всех практически попёрли ото всюду, откуда возможно. Единственный, кто там сумел потом подняться – это Пастухов.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Ну, Брежнев тоже днепропетровский клан, который шёл, тоже выдвиженцы. Любой человек, занимавший высокий пост, он продвигал тех, с кем он был связан либо по учёбе, либо по какой-то своей предыдущей партийной работе. То есть, выдвигал своих людей, так же, как тот же Андропов Крючкова, например.
Е. КИСЕЛЁВ: Ну да. Андропов продвигал по жизни.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Верного человека.
Е. КИСЕЛЁВ: Наверное, со времён работы в посольстве Венгрии.
О. БОГОМОЛОВ: Это может быть только один. Всё-таки, у Андропова был более широкий спектр интересов.
Е. КИСЕЛЁВ: Академик Богомолов, академик Арбатов, Бурлацкий, Бовин.
О. БОГОМОЛОВ: Да, это…
Е. КИСЕЛЁВ: В общем, в сухом остатке получается, что птенцы гнезда Андропова получились значительно более успешными.
О. БОГОМОЛОВ: Хотя амбиции у некоторых были большие.
Е. КИСЕЛЁВ: Больше, чем…
О. БОГОМОЛОВ: Были отношения довольно сложные между Андроповым и этими консультантами, руководителями консультантских групп…
Е. КИСЕЛЁВ: Что Вы имеете в виду?
О. БОГОМОЛОВ: Я имею в виду сложные отношения, которые были у Бурлацкого с Андроповым, и какой-то период у Бовина и Арбатова.
Е. КИСЕЛЁВ: А у Бовина даже ссора какая-то была, которую Арбатов пытался… долго пытался их помирить. Он описывает в своих мемуарах.
О. БОГОМОЛОВ: Мемуары немножко искажают действительность. Андропов, будучи избранным главой партии, он боялся, что консервативная часть партии его будет обвинять как раз в том, что он опирается на советы людей с очень ярко выраженной левой ориентацией. Поэтому на какой-то период он их просто отстранил от своей роли советчиков и помощников. Но затем уже, к концу своего пребывания на посту, будучи тяжело больным, он как–то пытался сгладить эти разночтения.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он был более, в отличие от Шелепина, человеком, который умел лавировать. Причём, на порядок более.
О. БОГОМОЛОВ: Вы знаете, и тот и другой прошли большую школу аппаратной работы. И овладели мудростью этой аппаратной деятельности, умели делать так, как…
К. ЗАЛЕССКИЙ: Ну, Шелепин, судя по всему, не очень.
О. БОГОМОЛОВ: Я думаю, что Шелепин, может быть, немножко поторопился. И первое время Брежнев продолжал на него опираться, конец 1964 года, начало 1965 года, потому что в интеллектуальном плане, конечно, Шелепин стоял намного выше, чем Брежнев. И обладал большим опытом. Потом Шелепин был публичной фигурой, его знала страна и с этим считались.
Е. КИСЕЛЁВ: Он был публичной фигурой?
О. БОГОМОЛОВ: Ну конечно. И некоторые другие члены политбюро, они выступали с докладами на пленумах, их портреты висели на фасаде ГУМа. Так что в отличие, может быть, от сегодняшнего времени, когда публичных таких фигур политических стало значительно меньше. Мы в основном видим президента и премьера.
Е. КИСЕЛЁВ: Ну почему? Мы ещё и Суркова знаем.
О. БОГОМОЛОВ: Мы знаем, но уже трудно сказать, что это политическая фигура.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Портрет на ГУМе не висит.
О. БОГОМОЛОВ: Он возник из ниоткуда, его предысторию мы не знаем.
Е. КИСЕЛЁВ: Мы очень хорошо знаем историю Владислава Юрьевича. Я, во всяком случае, помню его ещё в должности пресс-секретаря руководителя банка «Менатеп». А руководителем банка «Менатеп» был Михаил Борисович Ходорковский.
О. БОГОМОЛОВ: Это не политическая фигура в ту пору по крайней мере. А Андропов и Шелепин были известны, и своими выступлениями, и статьями, и доклады Шелепина производили впечатление на аудиторию. Я не слушал его в каких-то аудиториях, но мои коллеги и друзья говорили, что эти выступления производили впечатление. Так что Брежнев, конечно, боялся конкуренции. И консервативная часть политбюро тоже этого боялась. Может быть, в какой-то мере обосновано. Потому что эти чрезмерные политические амбиции, эта жёсткость, которая была у Шелепина, она пугала. И неизвестно, во что бы это превратилось в дальнейшем.
Он, как я вспоминаю, в общем, участвовал в какой-то реабилитации тех, кто подвергся преследованиям после ХХ съезда. Это наши разведчики, участвовавшие в ликвидации Троцкого.
Е. КИСЕЛЁВ: Вы имеете в виду Эйтингона?
О. БОГОМОЛОВ: Эйтингона, Судоплатова, а потом и Меркадера. Он вручал ему Звезду или орден.
Е. КИСЕЛЁВ: Нет, но у них разная судьба. Меркадер сидел в мексиканской тюрьме, а Эйтингон и Судоплатов…
К. ЗАЛЕССКИЙ: …сидели в нашей.
Е. КИСЕЛЁВ: Были узниками в тюрьме во Владимире. Одно время даже в одной камере сидели.
К. ЗАЛЕССКИЙ: После прихода Брежнева сначала ведь Шелепин, как уже абсолютно правильно сказали, он фактически стал вторым человеком в партии. То есть, на посту секретаря ему подчинили и кадры, и оргдела. Но это продолжалось очень недолго. Потом начался кадровый пасьянс. Когда у секретарей ЦК могли меняться обязанности, перераспределение обязанностей. Эти обязанности перераспределялись и в конце-концов у Шелепина их просто не осталось. Он был секретарём ЦК, был членом президиума, но фактически он остался без полномочий. И поэтому, когда его не избрали секретарём, его ведь не снимали с секретаря.
О. БОГОМОЛОВ: Нет, когда его вывели из политбюро, вот тогда это был для него огромный удар. Он писал покаянные письма Брежневу, в ЦК нашли их неуместными и он готов был отозвать своё письмо.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Он на пенсию просился.
О. БОГОМОЛОВ: Это был 1975 год.
Е. КИСЕЛЁВ: После истории с поездкой в Великобританию.
О. БОГОМОЛОВН: Но это был предлог.
Е. КИСЕЛЁВ: Надо пояснить, что случилось. Шелепин поехал в 1975 году в Великобританию.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Во главе советской профсоюзной организации.
О. БОГОМОЛОВ: Были протесты там.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Опять-таки, случайности и это был предлог. Ему в это время как раз в Англии прошла очередная пропагандистская кампания в прессе. Время от времени везде происходит, где имя Шелепина, прежде всего, было связано с убийством Бендеры, потому что он был официально судом признан организатором этого убийства, когда перебежал Сташинский, и был суд над Сташинским, и признали, что Шелепин является организатором убийства. То есть, это официально принятая точка зрения.
И английская пресса устроила кампанию, где Шелепину припомнили не только это. Шелепину припомнили ГУЛАГ.
Е. КИСЕЛЁВ: Хотя к нему он не имел отношения.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Возглавлял КГБ, значит ГУЛАГ, были проведены параллели. Приехал руководитель карательных органов Советского Союза, виновный во всех репрессиях, шум в прессе, акции протеста.
О. БОГОМОЛОВ: Но Новочеркасск уже был позже. И это у нас, может быть, было не очень известно широкой публике, на Западе это было известно, и жертвы, и кровь.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Новочеркасск был до 1975 года.
Е. КИСЕЛЁВ: Припомнили Шелепину Новочеркасск.
О. БОГОМОЛОВ: И это, конечно, довольно серьёзно.
Е. КИСЕЛЁВ: И что? С какой формулировкой его вывели?
К. ЗАЛЕССКИЙ: Я могу сослаться только на различные воспоминания, где указывается, что он вернулся после этого. Поездка прошла неудачно. То, зачем посылали советскую профсоюзную организацию, повестка была сорвана. Он вернулся, у него был с Брежневым резкий разговор. Сказали, что неудачная поездка. И что он сказал: «Ну, тогда я подам в отставку». И Брежнев сказал: «Пожалуйста». И он в кабинете Брежнева написал заявление. Существует такая версия развития событий.
Е. КИСЕЛЁВ: В итоге перевели его на должность запреда Госкомитета по профтехобразованию. Где он просидел почти 10 лет.
К. ЗАЛЕССКИЙ: Да, 10 лет, в 1984 году его отправили на пенсию, уже возраст был. Тут как раз в тот момент он написал письмо, что прошу меня отправить на пенсию раньше времени, до достижения пенсионного возраста, потом пытался отозвать письмо, и в конце-концов, получил унизительно незначительный пост.
Е. КИСЕЛЁВ: И на пенсию ушёл как раз значительно позже достижения пенсионного возраста. В 1984 году он ушёл в 66 лет. Дожил он уже до постсоветских времён, умер Александр Николаевич в конце 1994 года, даже уже будучи доступным журналистам. Мемуаров он не оставил, к сожалению, но интервью давал, и какими-то воспоминаниями о своей работе в ЦК, в комсомоле, в КГБ скупо, но делился. В отличие от его преемника на посту председателя Смичастного, который и мемуары написал и очень охотно, я ещё застал это время, в бытность мою на НТВ Семичастный интервью в прямом эфире – пожалуйста, под запись – пожалуйста, о свержении Хрущёва – пожалуйста, о Пастернаке – пожалуйста.
К. ЗАЛЕССКИЙ: У него последнее интервью вышло чуть ли ни за несколько дней до его смерти, в какой-то момент было опубликовано. И вдруг сообщение, что умер Семичастный.
Е. КИСЕЛЁВ: Ну что ж, я благодарю гостей сегодняшней программы, время наше подошло к концу. Сегодня в студии со мной об Александре Николаевиче Шелепине вспоминали историк Константин Александрович Залесский и академик Олег Тимофеевич Богомолов, который в 60-е годы, когда слава Шелепина была в зените, работал в ЦК КПСС. Я благодарю вас, спасибо. До встречи в следующее воскресенье.