Барон Унгерн фон Штернберг - один из лидеров Белого движения - Леонид Юзефович, Борис Соколов - Наше все - 2009-01-11

Е. КИСЕЛЁВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту слушает радио «Эхо Москвы». Это действительно программа «Наше все», и я, ее ведущий Евгений Киселев. Мы продолжаем наш проект «История Отечества в лицах» в 20, начале 21 века. Мы берём за точку отсчёта 1905 год, и идём по алфавиту. На каждую букву, я напомню, мы выбираем нескольких героев. Как правило, три, иногда на некоторые буквы больше, например, на букву «К» у нас было 9 героев, так уж устроен русский алфавит, что на букву «К» и героев и фамилий больше всего. Сейчас мы дошли до буквы «У» и у нас три героя. Героев мы выбираем таким образом – одного мы выбираем на сайте «Эха Москвы», из предложенного списка выбираем одного в Интернете. Забегая вперед скажу, что одним из героев у нас будет Ульянов-Ленин. Он победил неожиданно для многих, на сайте «Эхо Москвы» при голосовании.

А во время голосования в прямом эфире выбрали барона Унгерна. Сегодня передача о бароне Унгерне, об одном из героев Гражданской войны. О героях Гражданской войны раньше было принято говорить исключительно применительно к лагерю красных. Но теперь мы говорим и о красных, и о белых, и как всегда, в начале программы мы чуть подробнее представим нашего очередного героя.

ПОРТРЕТ В ИНТЕРНЕТЕ ЭПОХИ

Один из последних лидеров Белого движения на восточных окраинах империи в Забайкалье, судьба которого затмевает любой приключенческий роман. Роберт Николай Максимилиян Унгерн фон Штернберг, в последствии ставший Романом Фёдоровичем, родился в 1885 году в родовом поместье на территории современной Эстонии. Он происходил из древнего рода остзейских баронов, которые вели свою родословную от тевтонских рыцарей 13 века. Унгерн фон Штернберг с детства был непоседой, а повзрослев, прославился как бретер, дуэлянт и авантюрист. За поступки его исключили из Николаевской гимназии. Потом он бросил учёбу в морском кадетском корпусе, куда его определила мать. И отправился добровольцем на русско-японскую войну. Но в боевых действиях участия принять не успел.

Вернувшись в Петербург, он окончил престижное Павловское военное училище и получил назначение в Забайкальское казачье войско. С тех пор его судьба оказалась связана с этим краем, хотя он и покинул его, когда началась Первая Мировая война. Воевал он храбро. Вот, что написал в аттестате на барона командир Первого Нерчинского казачьего полка, в составе которого он воевал, полковник Маковкин: «Есаул, Унгерн фон Штернберг известен как хороший товарищ, любимый офицерами, как начальник, всегда пользовавшийся обожанием своих подчинённых, и как офицер, корректный, честный и выше всяких похвал. В военных действиях получил пять ранений. В двух случаях, будучи раненным, оставался в строю. В остальных случаях лежал в госпитале, но каждый раз возвращался в полк с незажившими ранами».

Другой командир Первого Нерчинского полка, барон Пётр Николаевич Врангель, будучи последним главнокомандующим русской армии на юге России, охарактеризовал Унгерна не столь однозначно. «Он живёт войной. Он не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только не знает самых элементарных правил службы, но сплошь и рядом грешит против внешней дисциплины и против военного воспитания. Это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу среди казаков своей сотни, ест из общего котла и, будучи воспитанным в условиях культурного достатка, производит впечатление человека, совершенно от них оторвавшегося. Оригинальный, острый ум, и рядом с ним поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор. Поразительная застенчивость, не знающая пределов расточительность. Этот тип должен был найти свою стезю в условиях настоящей русской смуты. И с прекращением смуты он неизбежно должен был исчезнуть».

После начала Гражданской войны барон Унгерн фон Штернберг стал в войсках своего друга атамана Семёнова командиром знаменитой конно-азиатской дивизии из казаков, бурятов, монголов и целого десятка других народов Востока. Опираясь на её сабли, дикий барон, как его называли, произведённый Семёновым в генерал-майоры, установил в Даурии режим личной власти феодального типа. Системой жестоких наказаний и казней для всех, независимо от рода и звания. С точки зрения методов борьбы Унгерн фон Штернберг человек честный и бескорыстный, мало чем отличался от большевиков, т.к. по сути возвёл массовое насилие и убийство по национальному или политическому признаку в ранг официальной доктрины.

Унгерн был с юности увлечён Востоком, буддизмом, одержим пан-азиатскими идеями. Осенью 1919 года он провёл войну против китайского экспедиционного корпуса за контроль над Монголией. В конце-концов, в начале 1921 года штурмом взял её столиц – Ургу, нынешний Улан-Батор. Захватил грандиозные трофеи, даже замышлял поход в Китай. Но этим планам не суждено было сбыться. Унгерн вернулся в Россию, пытался поднять партизанское движение в Забайкалье, был разбит, отступил обратно в Монголию, хотел оттуда бежать в Тибет, под крыло поддерживающего его Далай Ламы, но был предан своими же офицерами и выдан большевикам.

Его этапировали в Новониколаевск, нынешний Новосибирск и скоропалительно судили и тут же расстреляли. Но легенда о бесконечно храбром и жестоком самодержце пустыни, буддисте, мистике, посвященного в тайны в Востока, о несостоявшемся Чингисхане 20 века, грезившим о новой азиатской империи, которая поведёт очистительные походы в Европу и восстановит свергнутую монархию от Китая до Германии – эта легенда дожила до наших дней.

Е. КИСЕЛЁВ: А теперь позвольте мне познакомить вас с гостями сегодняшней программы. У нас в студии два историка, авторы двух разных биографий Унгерна фон Штернберга Борис Вадимович Соколов и Леонид Абрамович Юзефович. Я приветствую вас. И позвольте, прежде всего, поблагодарить вас за согласие принять участие в этой программе. Я так понимаю из того разговора, который состоялся перед началом программы, наверное, у вас разные взгляды на некоторые те или иные эпизоды, те или иные мифы или реальные истории, которые окружают личность барона Унгерна. И вот в начале я хотел бы вас спросить, что было главным в личности этого человека? Почему он вас так увлёк? Начнём с Вас, Леонид Абрамович.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Вы знаете, я свою книгу писал в конце 80-х годов, когда о Гражданской войне вообще было известно достаточно мало. Очень много источников оставалось скрыто не только от читателей, но и от исследователей. И фигура барона Унгерна меня привлекла знаете чем? Ведь это был единственный персонаж в истории Гражданской войны, который носил маску. И эта маска очень мощно приросла к его лицу. Это человек с явными актёрскими способностями. Это человек, бесконечно фанатичный. И недаром в белом лагере говорили, что если бы у белых были другие фигуры, подобные Унгерну, то может быть, война не окончилась для них так плачевно.

Ведь для белых генералов, для Колчака, Врангеля, Деникина, для них был очень важен принцип непредрешения. То есть, никто из них никогда не говорил о том, какой будет Россия после того, как они победят и возьмут Москву. Всегда этот вопрос откладывался и передоверялся будущему учредительному собранию. И вот это белое будущее плавало в тумане.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, это о нём пели «Белая армия чёрный барон снова готовят нам царский трон?»

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Я думаю, что это пели о Врангеле.

Е. КИСЕЛЁВ: А Врангель, оказывается, царский трон не готовил.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Конечно, не готовил. Но я думаю, что Унгерн был человеком, который чётко знал, чего он хочет. Это был человек со своей странной политической программой, выводившей его далеко за рамки Белого движения. И вот в этом качестве он мне был интересен. Это фигура, которую очень легко романтизировать. Эта фигура, как ни одна другая в истории Гражданской войны, обросшая мифами. Это человек, связанный с Востоком. Вообще, такие ориентальные устремления к белому генералитету были глубоко чужды. Ведь в то же время красные надеялись поднять Азию против старых колониальных держав. Они проводили съезды народов Востока в Баку, были разговоры о том, что если Деникин возьмёт Москву в 1919 году, то штаб пролетарского международного движения будут передвинут именно в Азию.

И вот Унгенр – это такая странная фигура, волнующая, необычная, которая воплотила в себе это тяготение на Восток. Ведь Унгерном интересовались на Западе в 20-30-е годы очень сильно. Например, интересовалась ЦРУ и составила гигантскую библиографию всего, что написано о бароне Унгерне.

Е. КИСЕЛЁВ: Подождите. ЦРУ было значительно позже. ЦРУ возникла в конце 40-х годов.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Да. После войны сразу.

Е. КИСЕЛЁВ: Потому, что Вы сказали 20-30 годы.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: В 20-х годах был написан об Унгерне роман Владимира Познера. Это Владимир Соломонович Познер, русский поэт, эмигрант, дядя нашего известного ведущего. Я ему в 90-х годах написал письмо, но как раз когда я его отправил, он умер. Он написал роман «Без узды». Я его читал по-английски, он просто называется «Барон Унгерн». Во Франции есть такой известный роман историка Жанна Мобира об Унгерне. Мне писали люди, у меня вышла моя книга по-французски, после чего я получил много писем от самых экзотических фигур. От румына, живущего в Испании, и пишущего об Унгерне.

Е. КИСЕЛЁВ: Интерес потрясающий. Извините, что обрываю Вас, но хочется предоставить слово Борису Вадимовичу Соколову. А Вы что скажете? Как Вы увлеклись Унгерном и что на Ваш взгляд наиболее интересно в этой личности?

Б. СОКОЛОВ: Мне кажется, что наиболее интересна в этой личности харизма. Это был человек, который мыслил некими политическими утопиями, но мог увлекать в какой-то момент за собой людей. То есть, он, наверное, не был полководцем на самом деле. Скорее все его победы были плодом в чисто тактическом плане, может быть, его помощников, Резухина, Ивановского, которые составляли директивы. Но именно людей увлекал как раз Унгерн. Что касается меня, то мой интерес к Унгерну связан, например, с фильмами о нём. Нельзя сказать, что в Советском Союзе о нём совсем не писали. Он был, в частности, героем такого советско-монгольского фильма «Исход», если кто помнит, 1967 года, сценарий писал Юлиан Семёнов.

Там, кстати, фигура Унгерна, играл его, по-моему, Павлов, латышский актёр. А советского чекиста, который маскировался под белого полковника, играл Заманский. Даже в этом фильме какая-то харизма Унгерна присутствовала. Там он был ещё в нескольких фильмах проходным персонажем. Что касается фигуры барона, действительно, здесь романтика такая, конфликт или взаимодействие культур. Человек с Запада, барон, и в сердце Азии. Конечно, Унгерн не был особо известен в Белом движении. Он был один из местных атаманов в Забайкалье, наряду с Семёновым, дальше Забайкалья его никто и не знал. Фотографий его почти не было. Основная иконография – его съемки после того, как его большевики захватили.

Этот человек стал известен потому, что он освободил Монголию от китайцев. И этим самым он, пожалуй, действительно гарантировал монгольскую независимость, сам того, может быть, и не желая, потому, что сам он мыслил гораздо большими категориями. Он мыслил категориями срединной империи, восстановление монархии по всему миру, а поход в Монголию мыслил, с одной стороны, он был вынужденным походом под натиском красных войск, а с другой стороны – попыткой положить первый камень в основу срединной империи.

Он вёл переписку с китайскими политиками, женился на маньчжурской принцессе. Но все его геополитческие планы не могли быть реализованы, и это был единственный белый генерал, против которого взбунтовались собственные офицеры, потому, что крах предприятия был вызван тем, что против него восстала азиатская дивизия, она ушла в Манчжурию, сам он бросился к своим монголам, формировал монгольские части. Но монгольский дивизион его выдал красным. Он попал в плен. Он действительно был, правильно сказал Леонид Абрамович, единственным из вождей Белого движения, который прямо выдвигал монархические лозунги, причём, в рамках вселенской монархии.

Первым белым генералом, который систематически проводил геноцид евреев. Он уничтожил всё еврейское население Урги, порядка ста человек, который проводил очень масштабный террор, из 3 тысяч жителей Урги, русских, он уничтожил 500-600. Он расстреливал собственных офицеров, не считал их вообще за людей, придумывал им издевательские наказания. Этим и было вызвано восстание.

Е. КИСЕЛЁВ: Надо уточнить, что Урга – это нынешний Улан-Батор.

Б. СОКОЛОВ: Да. Тогда она называлась в России Урга.

Е. КИСЕЛЁВ: А Монголия делилась на внешнюю и внутреннюю.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Она и сейчас делится. Монгольская республика – это внешняя.

Е. КИСЕЛЁВ: Внутренняя Монголия является частью Китайской Народной республики. Если по порядку, всё-таки, почему, как, каким образом немец и даже точнее, австриец….

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Уж никак не австриец. Он родился в Австрии, но это не делает его австрийцем. Он, всё-таки, из остзейских баронов. А имение у него было в Эстляндии.

Е. КИСЕЛЁВ: И шведского, и датского, и немецкого, и австрийского происхождения. Вы совершенно правы. Их всех, как правило, называли в России остзейскими баронами. Так вот, остзейский барон, который в некотором смысле, есть разные версии, едва ли не случайно оказался в российском империи, родители его приехали, по одной версии путешествуя…

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Да нет. Здесь какие-то ошибки. Он родился в Австрии, потому, что там его родители путешествовали, а родовое имение у них было в Эстляндии, на одном из островом.

Е. КИСЕЛЁВ: Так вот, как он оказался вообще одним из руководителей Белого движения на востоке страны?

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Вы знаете, когда его спросили на допросе, когда он попал в плен, как он вообще попал в Монголию, он объяснил всё случайностью и судьбой. На самом деле судьба играла в его жизни, как во всякой жизни, огромную роль. И случайность тоже. Вот я смотрел бумаги, переписку его двоюродных братьев в тартуском архиве. И я понял, как он попал в Забайкалье. Он служил в одном полку с атаманом Семёновым. Но он был уволен в резерв чинов за то, что он избил в пьяном виде одного адъютанта.

Е. КИСЕЛЁВ: Простите, уточняю, где и когда он служил?

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Это было в 1916 или начале 1917 году. Он избил в городе Черновцы, приехав с фронта и направляясь на слёт Георгиевских кавалеров в Петербург. Ему адъютант не отвёл номер в гостинице, он его избил, попал под суд. Его выгородил барон Врангель, будущий командующий русской армией. И он попал в резерв чинов. Но затем он из этого резерва чинов уехал в Закавказье. Тогда в Закавказье был персидский фронт. И он там служил, как я сейчас понимаю, в штабе ассирийских дружин. Тогда русское командование создало дружины из христиан-ассирийцев, эти дружины использовались в войне против турок, на месопотамском фронте. Он возглавлял одну из этих дружин.

Но сведений об этом периоде его жизни практически нет. Когда персидский фронт развалился, он там, кстати, был в одно время с Виктором Шкловским, который описал замечательно этот период жизни в своей книге «Сентиментальное путешествие», после этого он вернулся в родной Ревель. Но дело в том, что его родители развелись, когда ему было 5 лет, его мать была из гугенотского рода фон Винсен.

Е. КИСЕЛЁВ: Я смотрю, к вопросу о споре, который у нас возник. В Интернете одна из биографических справок. Я понимаю, что иногда в Интернете бывают самые разные ошибки, но вот Софи-Шарлотта фон Вимпфен. Немка, уроженка Штутгарта. Мать. А отец – Теодор-Леонгард-Рудольф, австриец.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Нет. Это ошибка. Он, конечно, не австриец. Родовое гнездо их было на острове Дага. Просто Унгерн родился в Австрии.

Е. КИСЕЛЁВ: По одним сведениям на острове Дага, по другим – в Австрии.

Б. СОКОЛОВ: Нет, в Австрии, всё-таки.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: В Австрии.

Е. КИСЕЛЁВ: Хорошо. Давайте не будем спорить.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Он в 1919 году, поругавшись с Семёновым, пытался получить визу. Специально поехал в Пекин, чтобы получить австрийскую визу, он говорил, что хочет поселиться у себя на родине. Он говорил об Австрии, как о месте рождения, и думал, что он будет натурализован там по праву рождения. Но визу ему не дали. И всё вернулось на круги своя. Так вот, он вернулся в Ревель в 1917 году после революции. Одна из его сводных сестёр вышла замуж за жандармского полковника Альфреда Мирбаха, который проходил по делу Сухомлинова, повешенного по обвинению в измене.

Б. СОКОЛОВ: Мясоедова. Полковник Мясоедов жандармский, которого повесили за измену, якобы, а он был близок к Сухомлинову.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Да, да. Виноват. Он был близок…

Е. КИСЕЛЁВ: Я прошу прощения. Леонид Абрамович, Борис Вадимович, нам сейчас надо прерваться. Настало время Новостей середины часа на «Эхе Москвы». Мы послушаем Новости минуту-другую. И затем продолжим нашу программу. Всех слушателей «Эха Москвы» призываю оставаться с нами. Это программа «Наше всё», сегодня мы говорим о бароне Унгерне фон Штернберге, одном из героев Гражданской войны.

НОВОСТИ

Е. КИСЕЛЁВ: Мы продолжаем очередной выпуск программы «Наше всё», которая сегодня посвящена одному из героев Гражданской войны, героев Белой гвардии, барону Унгерну фон Штернбергу. И о нём мы сегодня говорим с двумя писателями, историками Борисом Соколовым и Леонидом Юзефовичем, авторами двух разных книг о бароне Унгерне. Вот мы подошли в первой части нашей программы к такому, достаточно запутанному, моменту, когда в годы Гражданской войны, точнее накануне Гражданской войны, в 1917 году Унгерн возвращается в Европу, в Ревель, нынешний Таллин. Вы рассказывали об этом, Леонид Абрамович.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Да. Вот этот Мирбах, мир его единоутробной сестры, он был осуждён и находился в ссылке в Балаганске, это Иркутская губерния. Был 1917 год, а этот его родственник, я сейчас затрудняюсь определить степень родства сходу, был жандармом, ему много чего грозило летом 1917 года. И Унгерн вместе с другим своим братом выехал для того, чтобы его оттуда вызволить и вывезти в Прибалтику. Но, уже находясь в Иркутске, он узнал, что Семёнов формирует отряд для борьбы с большевиками. Это уже был самый конец 1917 года. И тогда все его родственники отбыли обратно в Эстляндию, а он через Владивосток попал на станцию Манчжурию, где формировал отряд.

Е. КИСЕЛЁВ: Давайте уточним, что такое Даурия.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Это станция Забайкальской железной дороги, в 60 верстах от китайской границы. А Манчжурия – это станция пограничная. Она принадлежала Китаю и сейчас принадлежит Китаю. И Семёнов формировал отряд именно там, поскольку красные не могли дотянуться через границу до него. После этого его карьера пошла своим чередом.

Е. КИСЕЛЁВ: Но с другой стороны ведь и в прошлом он был связан с Дальним Востоком. Он участвовал в русско-японской войне. Не так ли?

Б. СОКОЛОВ: В русско-японской войне он не участвовал. Он пошёл добровольцем во время этой войны, но не успел на фронт боевых действий. Потом он служил в Забайкалье, в Приамурье.

Е. КИСЕЛЁВ: Вот странно. В некоторых источниках упоминается, что даже медаль он получил за храбрость в боях.

Б. СОКОЛОВ: Это медаль, которую давали всем. Это медаль за участие в японском походе. В боевых действиях он не участвовал, что отражено в его послужных списках.

Е. КИСЕЛЁВ: Один из авторов, некто Веремеев, пишет о том, что он получил медаль, сделанную из светлой бронзы, которую давали только непосредственным участникам боевых действий.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Не верьте этому Веремееву. Он ничего не знает.

Б. СОКОЛОВ: Там указано, что он в боевых действиях участие не принимал. Что касается его попадания в Забайкалье в 1917 году…

Е. КИСЕЛЁВ: Он же в Забайкальское войско был распределён по окончании Павловского военного училища. Или это тоже не соответствует действительности?

Б. СОКОЛОВ: Это соответствует действительности.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Но он вызвался туда именно добровольцем. Он служил вначале в Даурии…

Б. СОКОЛОВ: По-моему, сначала в Приамурье.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Нет, сначала в Даурии. Там он был уволен, ему предложили покинуть полк после дуэли. И он перевёлся в амурское казачье войско, служил в Благовещенске. И в это время началась первая война монголов за независимость. Это был 1912 год. И он хотел попасть на войну. Ему хотелось воевать. Он читал Ницше постоянно. И как Леонтьев говорил, что он ужасно боялся, что при моей жизни не будет никакой большой войны. Унгерн постоянно этого боялся. На войну с Японией он не успел, ему хотелось попасть хотя бы на войну монголов с китайцами. На эту войну он тоже не успел.

Тем не менее, он полгода прожил в Кобда. Кобда – это самый западный монгольский город. И даже начал там изучать монгольский язык. Позднее он мог изъясняться по-монгольски и по-китайски. Китайский он изучал специально.

Е. КИСЕЛЁВ: А был ли он буддистом?

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Это вопрос такой… Ведь Борхес говорил о том, что для того, чтобы стать буддистом, не обязательно отрекаться от ислама, христианства и любой другой религии. Буддизм не требует никаких процедурных шагов. Не нужно совершать обрезание, принимать крещение. Это вопрос глубоко личный. И насколько Унгерн был буддистом, мы не знаем. Я думаю, что он был просто человеком с такой тягой к оккультизму и к мистике. И ему казалось, что буддизм – это вот такой способ овладения тайными силами, в существование которых он верил.

Он жертвовал монастырям деньги. Буддистским монастырям. При нём была большая группа лам. Он никаких шагов не предпринимал без консультации с ними. Известно, что когда он двинулся в поход на советскую Россию, то он очень долго медлил и не начинал наступление. Его все офицеры осуждали, потом выяснилось, что ламы рекомендовали ему до определённого числа не пускать в ход артиллерию. И он этих советов слушался беспрекословно. И, тем не менее, был ли он буддистом? Настоящим буддистом – конечно нет.

Б. СОКОЛОВ: И что такое настоящий буддист. Это тоже вопрос философский. Есть много направлений и сект в буддизме. Он был знаком с буддистскими обрядами, участвовал в них, знал литературу. Насколько он верил в учение Будды – вопрос очень сложный. Тут сказать… Хотя, даже судя по допросам, до какой-то степени верил. Я хочу сказать, что по другой версии, в Забайкалье он прибыл вслед за Семёновым именно с целью вербовать добровольческие части из монгол-бурятского населения. Монголы и буряты – это практически был тогда один народ.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Нет. Как человек, проживший много лет в этих краях, должен сказать, что нет.

Б. СОКОЛОВ: Во всяком случае, ничем себя особенно замечательным до 1921 года Унгерн не проявил. Он находился в Даурии, где реквизировал часть поездов, которые шли на восточный фронт Колчака. Но, поскольку снабжения правильного у него всё равно не было, затем часть монголов у него восстало, перешло к красным. И он с остатками азиатской дивизии, это было не больше конного полка реально в тот момент, он ушёл в Монголию.

Е. КИСЕЛЁВ: Подождите. Я Вас перебиваю, Борис Вадимович. Это я обращаюсь к Борису Соколову, к одному из участников нашей передачи. В гостях у нас два историка, писателя, авторы книг о бароне Унгерне. Я хотел Вас спросить. Вы сказали, что он реквизировал поезда, которые шли с Дальнего Востока к Колчаку.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Из Китая.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, у него были сложные отношения с Колчаком. Известно, что до какого-то момента, по-моему, и атаман Семёнов не признавал Колчака верховным? Вообще, до какой степени можно говорить об Унгерне, вот мы говорим «герой Белого движения». В какой степени можно говорить о нём как об одном из белых генералов?

Б. СОКОЛОВ: Вопрос сложный. Отношения с Колчаком у Семёнова были непростые. Унгерн был подчинённым Семёнова, хотя тоже был достаточно самостоятелен, и далеко не всё согласовывал с Семёновым. И даже ругал Семёнова за то, что тот под влиянием своих любовниц делает какие-то, на его взгляд, неправильные вещи. Да, у Унгерна были сложные отношения с женщинами. Почти неизвестно, чтобы он с какими-то женщинами имел длительные связи. С этой китайской принцессой он довольно быстро расстался, где-то через полгода. Но, как будто бы, у них родился сын. Существуют разные легенды.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Таких сыновей очень много. И дочери есть.

Б. СОКОЛОВ: Да. То есть, по одной версии был сын, по другой дочь. Якобы, он воспитывался потом у Унгернов в Европе или в одной из китайских монастырей. Тут разные версии. Это всё ещё надо, наверное, исследовать. Тут почвы много. Что же касается Унгерна, Колчак о нём мало что знал. И помощи Унгерна и Семёнова практически никакой не было. Они ограничивались тем, что воевали с местными партизанами. Там, наверное, редко когда больше сотни в одном бою участвовало. А потом он прославился именно, и стал всемирно известен, почему о нём писали биографию в 20-30-е годы, на английский была переведена книга мемуаров его адъютанта Макеева «Бог войны Унгерн», Гитлер о нём знал. И фильм даже был снят в Германии, если память не изменяет.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Пьеса была.

Б. СОКОЛОВ: По-моему, и фильм был. Существует сценарий об Унгерне, он, по-моему, до сих пор не экранизирован. Именно поход в Монголию вывел его на сцену мировой политики, прославил как одного из вождей. До этого его мало кто знал. Но большевикам он тоже очень пригодился, когда попал в плен, потому, что устроили показательный процесс. Большевики в основном обвиняли белых в монархизме и антисемитизме. Унгерн идеально подходил для этого.

Е. КИСЕЛЁВ: А разве японским шпионом его не объявили тогда же?

Б. СОКОЛОВ: Это было. Но это было придатком.

Е. КИСЕЛЁВ: А он был на самом деле связан с японцами?

Б. СОКОЛОВ: Практически нет. Была у него одна рота добровольцев капитана Судзуки в его японской дивизии. Прямых связей с Японией не прослеживается. У Семёнова связь с Японией была. Даже с Семёновым точно ограниченные связи были у Унгерна во время монгольского похода. Была переписка, ездил Ивановский к Семёнову. Но когда он вернулся от Семёнова, больше он с Унгерном не встретился. Они уже больше никогда не встречались.

Е. КИСЕЛЁВ: Почему состоялся вообще этот поход? Почему Унгерн пошёл освобождать от китайских оккупационных войск внешнюю Монголию?

Б. СОКОЛОВ: Потому, что его теснили красные войска, ему отступать было некуда, кроме как в Монголию. В Монголию можно было вступить только под лозунгом освобождения её от китайских оккупантов.

Е. КИСЕЛЁВ: А что это были за китайские оккупанты, давайте уточним.

Б. СОКОЛОВ: Это были китайские республиканские войска. Китайские войска в основном формировались из авантюристов, бродяг, разбойников и прочего уголовного элемента, т.е. боевое качество у них было очень низкое. В общем, Унгерн со своей тысячью больше чем 10-тысячный гарнизон Урги смог уничтожить. Там были разногласия между китайскими генералами. Первый штурм они отбили, а после первого штурма один из китайских генералов с наиболее боеспособными 3 тысячами кавалеристов из Урги ушел. После этого Унгерн, подкреплённый монгольскими отрядами, смог Ургу захватить. Потом вся китайская армия была практически уничтожена в Монголии.

После этого Унгерн хотел идти на север, в Россию. И надеялся, что большевики уже народу достаточно опротивели, что он будет воспринят, его лозунг восстановления законного царя Михаила Романова. Я не знаю, насколько Унгерн верил в то, что Михаил Романов действительно жив. О его смерти просто не было объявлено, его именем можно было как-то манипулировать. Но оказалось, что народ устал от войны, и Унгерна почти никто не поддержал. Да и до казачьих районов ему дойти не удалось. Но кончилось всё даже не от поражения от красных, потому, что в последнем своём походе в Россию он одержал ряд местных побед, а именно потому, что его офицеры восстали против него, и предпочли уйти в Манчжурию, потому, что он их собирался вести в Урянхайский край, по другой версии в Тибет.

Е. КИСЕЛЁВ: Так почему взбунтовались?

Б. СОКОЛОВ: Тут ряд причин. Во-первых, он с ними обходился явно не по-офицерски. Для него это был практически скот. Он и бил их ташуром, такой палкой большой. Сажал на крышу под солнцем, такой вид наказания. Телесное наказание в отношении к офицерам, это в русской армии не было принято.

Е. КИСЕЛЁВ: Именно русских офицеров?

Б. СОКОЛОВ: Русских. К монголам он вообще не имел особого отношения. Единственно, те, кто служил у него. А так, в управлении Монголией он не вмешивался.

Е. КИСЕЛЁВ: То есть, диктатором Монголии он не был?

Б. СОКОЛОВ: Не был. Там правило монгольское правительство. Унгерн оказывал определённое влияние, но в основном его интересовала Монголия, чтобы она его обеспечила материальными запасами для похода на север, в Россию. У него до этого была идея похода в Китай, восстановление в Пекине императора, но поскольку китайские генералы, которые действовали в Манчжурии, в северном Китае, они эту идею не поддерживали, вместе с ним идти, он от этой идеи отказался, пошёл в Россию, на север.

Е. КИСЕЛЁВ: Извините, я Вас перебью. Действительно, мне, готовясь к сегодняшней программе, пришлось прочитать много статей, фрагментов книг, в том числе и Ваших книг о бароне Унгерне. И кое-где проскальзывает такая мысль, что в действительности Унгерн после победы в Монголии, после того, как он взял Ургу, находился в 6 днях конного перехода от Пекина, реально нависал над Китаем в условиях, когда эта китайская армия была разгромлена. Действительно поход на Китай мог состояться?

Б. СОКОЛОВ: Да нет, конечно. У Унгерна тогда была 1 тысяча солдат. В Манчжурии были десятки тысяч китайских войск.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Тогда не было единого Китая. Он был поделен на зоны влияния разных генералов, маршалов. Это очень сложно. Был такой конгломерат полусамостоятельных образований.

Б. СОКОЛОВ: Нет, без китайских союзников никакой поход в Пекин, разумеется, не мог состояться.

Е. КИСЕЛЁВ: Унгерн, якобы, отказался от победы, которая чуть ли не падала ему в руки.

Б. СОКОЛОВ: Нет, конечно. Миф. Армию надо было снабжать. Допустим, мясо он мог в Монголии получить, а боеприпасе можно было покупать в том же Китае.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Тут нужно учесть гигантские монгольские расстояния. Которые нам отсюда, из Москвы, трудно представить. Но человек, бывавший в Монголии, а я там бывал не раз, я могу себе представить, что такое было снабжать даже 1 тысячу людей при этих расстояниях.

Б. СОКОЛОВ: А потом у него стало 5 тысяч, потому, что объединились русские эмигранты. Остатки колчаковских войск, которые ушли в Монголию, и во время последнего вторжения в Россию номинальным командованием Унгерна было около 5 тысяч солдат. Другое дело, что они были разбросаны по всей монгольской границе.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Но это же 5 тысяч солдат на расстоянии нескольких тысяч километров.

Е. КИСЕЛЁВ: Леонид Абрамович, я теперь обращаюсь к Леониду Юзефовичу, автору одной из биографий Унгерна. Вы в самом начале нашей программы сказали, что он чётко знал, чего он хочет. А чего он хотел?

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Он хотел изначально создать такой противовес. Это был человек антилиберальных. Не только антибольшевистских, но и антилиберальных взглядов. Он считал, что западная цивилизация приходит к своему упадку, что ничего хорошего западный мир породить не в состоянии уже, напротив, он несёт гибель и разложение Востоку. И нужно создать противовес на Востоке, против влияния белой расы, как он говорил. И он хотел, мечтал, скорее будет так правильно сказано, создать т.н. Центрально-Азиатскую федерацию кочевых народов. Так он сам её называл. Это государственное объединение, в которое должны были войти кочевники Центральной Азии, от казахов, с которыми он пытался связаться, до маньчжуров. Я имею в виду маньчжуры, которые населяют север КНР сейчас даже.

И включая сюда, естественно, области, населённые народами, как он говорил, монгольского корня. Это буряты, тувинцы, которые хотя и не монголы, а тюрки, но буддисты. Это первый этап. А второй – восстановление династии Цинн в Китае. И включение этой созданной им Центрально-Азиатской федерации в состав возрождённой Поднебесной империи. Он вообще говорил несколько раз, в его допросах, в его письмах проскальзывает такая фраза «Спасение мира произойдёт из Китая, но при условии реставрации там династии Цинн».

Е. КИСЕЛЁВ: Интересно, ведь у германских национал-социалистов были разного рода восточные поиски.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Восточные поиски связаны с теорией Хаусхофера о том, что прародиной Ариев является район Амдо, это такая область на границе между Монголией и Тибетом.

Е. КИСЕЛЁВ: Этот антилиберализм, поиски истины на Востоке, загнивание западной цивилизации… Что-то прослеживается, не кажется ли вам, между Унгерном и будущими германскими национал-социалистами.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Я бы так не сказал. Эти связи можно проследить между многими фигурами 20-х годов. Ведь национал-социализм тоже возник не на голом месте. Существовали определённые идейные течения в духовном поле Европы, из которых и вырос национал-социализм. Таких фигур, как Унгерн, было много. Но это всё были кабинетные мыслители. Унгерн – единственный человек, который попытался воплотить эти идеи, а масштабность их, при странности их, она вызывает странное уважение. И именно этим он и интересен. Буддист с мечом.

Е. КИСЕЛЁВ: А как вы относитесь, это последний наш вопрос, потому, что время подходит к концу. Как вы относитесь к версии о том что Унгерн бежал в Тибет или по другой версии куда-то дальше, в Китай, а в Новониколаевск привезли кого-то другого, и выдали его за Унгерна.

Б. СОКОЛОВ: Ну, эта версия практически ни на чём не основана. Процесс Унгерна документирован, равно как и приведение приговора в исполнение. Он был приведёт в исполнение 16 сентября 1921 года, где-то в районе Новониколаевска, но точное место его захоронения неизвестно.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Такие легенды существуют об очень многих фигурах. И Берию видели в Южной Америке, в Буэнос-Айресе. И существует… А что касается 19 века, воскресал постоянно расстрелянный маршал Нейтон.

Е. КИСЕЛЁВ: И Александр I появлялся в образе старца.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: А сколько мы знаем самозванцев! Это обычная история. И конечно, Унгерн был расстрелян. У него было два его халата. Один находится в музее города Минусинска, монгольском, а второй – в Центральном музее вооружённых сил в Москве. Все, кто сомневается в том, что это был Унген, могут пойти и их посмотреть. Вряд ли предусмотрительность большевиков простиралась так далеко, что они специально запаслись двумя разными халатами.

Б. СОКОЛОВ: А зачем большевикам было отпускать Унгерна?

Е. КИСЕЛЁВ: Нет, версия что он бежал. А большевики вынуждены были в этой ситуации кого-то предъявить.

Л. ЮЗЕФОВИЧ: Там есть такая версия, что в нём был заинтересован Блюхер, поскольку Унгерн готовил поход в Тибет. Он на допросах объяснял следователям, как нужно идти через Гоби. Он говорил, что нужно идти маленькими отрядами, в какое время, по каким маршрутам. И легенда говорит о том, что якобы Блюхер, который позднее станет представлять советские интересы в Китае, станет советником у Чан Кайши, что Блюхеру нужен был такой человек. Но это легенда.

Б. СОКОЛОВ: Это абсолютная ерунда, потому, что что же, они, под монархическими лозунгами будут поднимать Азию, как хотел Унгерн? Ясно, что это не имеет ничего общего с действительностью.

Е. КИСЕЛЁВ: Много легенд и мифов есть в нашей Истории. Сегодня мы говорили о герое многих таких мифов, легенд. И, всё-таки, абсолютно реальном персонаже нашей Истории, о бароне Унгерне, он одном из лидеров антибольшевистского движения на восточных окраинах империи, на Дальнем Востоке, в Забайкалье. И моими собеседниками сегодня были историки, авторы биографии барона Унгерна, Борис Соколов и Леонид Юзефович. Борис Вадимович, Леонид Абрамович, я благодарю вас, и прощаюсь с нашими слушателями. До встречи в следующее воскресенье.