Игорь Сечин и его империя: кто в прикупе? - Станислав Белковский, Ирина Резник, Тимофей Дзядко, Михаил Крутихин - Полный Альбац - 2016-12-12

12.12.2016

Игорь Сечин и его империя: кто в прикупе? - Станислав Белковский, Ирина Резник, Тимофей Дзядко, Михаил Крутихин - Полный Альбац - 2016-12-12 Скачать

Е. Альбац

―

Добрый вечер. В эфире радиостанция «Эхо Москвы» и я, Евгения Альбац как всегда в понедельник начинаю программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. Сегодня мы будем говорить о деньгах, об очень больших деньгах. Во-первых, сегодня в день Конституции Арбитражный суд Москвы частично удовлетворил иск самой крупной компании мира «Роснефть». К журналистам РБК за статью «Сечин попросил защитить «Роснефть» от Би-Пи». РБК должен будет удалить с сайта статью, опубликовать опровержение, и выплатить «Роснефти» 390 тысяч рублей. Поскольку иск был 3 миллиарда рублей, то можно сказать, что журналисты РБК практически выиграли процесс. Тимофей Дзядко один из главных героев истории. Руководитель отдела ТЭК холдинга РБК. Должен к нам подъехать, он опаздывает, его задержали в редакции. За что ему выговор и редакции его в том числе.

С. Белковский

―

В наши дни, если задержали в редакции, а не где-то в другом месте, это уже хорошо.

Е. Альбац

―

Это был Станислав Белковский, который сегодня будет представлять позитив. СМИ тем временем продолжают обсуждать сенсационную новость о покупке 19,5% пакета «Роснефти» за круглую сумму в 10,5 млрд. евро. Правильно?

И. Резник

―

Да.

Е. Альбац

―

Спрашиваю я Ирину Резник, корреспондента, журналиста агентства Блумберг. Вроде бы этот пакет был куплен компанией Glencore и с уверенным фондом Катара QIA. Вчера министр финансов Силуанов радостно сообщил на канале Россия-1, что в бюджет государства будет переведено «Роснефтью» аж один триллион рублей. За две свои покупки: «Башнефть», пакет «Роснефть». Вот я не понимаю, что такое один триллион. Мне что один миллиард, что сто миллиардов, что один триллион. Но российский ВВП сократился после Крыма и введения санкций на один триллион рублей. Теперь этот сократившийся ВВП будет пополнен, я конечно преувеличиваю. Тем не менее, бюджет получит очень много денег, что позволит, вероятно закрыть дыру в бюджете. Кто и что стоит за этой сделкой. Кто выиграл, кто проиграл. Об этом мы будем говорить в студии «Эхо Москвы». Где также находится Михаил Иванович Крутихин, партнер консалтинговой компании RusEnergy. Итак, прежде всего, вы понимаете все-таки, за что арбитраж присудил компании «Роснефть» 390 тысяч рублей, которые должны выплатить журналисты. Я пыталась честно разобраться в этой истории, не могла. Кто-то из вас разбирался?

М. Крутихин

―

Я сумму не могу оправдать. И три миллиарда…

С. Белковский

―

Сейчас я ее оправдаю как специалист по позитиву.

М. Крутихин

―

Потому что в принципе тут была вина некоторая издания, потому что они опубликовали утверждение, которое невозможно было доказать документально.

И. Резник

―

То есть возможно было доказать, но это было сделать практически невозможно.

М. Крутихин

―

Документы конечно были…

И. Резник

―

Они составляют тайну.

М. Крутихин

―

Эти документы показали, насколько я разговаривал с самими корреспондентами, эти документы им показали. Но источники, естественно, от начальства этот факт скрыли. И потом доказать что-то стало невозможно.

Е. Альбац

―

А первая поправка, которая говорит, что свобода слова важнейшая свобода.

С. Белковский

―

Но у нас все поправки начинаются со второй. Как положено в нашей стране. Сама архитектура этого иска мне понятна. Философия его такова: И. И. Сечин никогда не проигрывает. Он не может проиграть суд, потому что в тот момент, когда проиграет суд, рухнут кремлевские стены. А это нельзя допустить, поскольку Кремль, относящийся к реестру ЮНЕСКО. И конечно был обречен выиграть суд, но я с самого начала считал и даже говорил в этой студии, что целью не является банкротство холдинга РБК и переход его под контроль «Роснефти» как думали многие. Абсурдно высокая цифра была заявлена только для того чтобы снизить ее в 8 тысяч раз. Это было совершенно очевидно. И то, что вы так отреагировали, что это фактически победа журналистов это то, чего Игорь Иванович и добивался. Славьте великодушного Германа, смотрите, я мог вас обобрать как липку, учитывая мое влияние на суды, но какие-то жалкие 390 тысяч рублей вам присудил. А целью этого было получение прецедентного решения. В российском законодательстве есть принцип преюдиции, согласно которому судебное решение, вступившее в законную силу, может рассматриваться в любом суде как доказательство по делу.

Е. Альбац

―

Так Игорь Иванович уже выигрывал суды.

С. Белковский

―

Он выиграл еще одно и теперь, если кто-то посмеет повторить что-нибудь такое, немедленно вынимается это решение, и уже любой следующий суд будет проигран априори. Это и было целью это всей эпопеи. После чего журналистам дали расслабиться и понять, что сам холдинг РБК Сечину совершенно не нужен. Поэтому отдыхайте, коллеги.

Е. Альбац

―

Интересная гипотеза. Дзядко нам расскажет, если он до конца эфира к нам поспеет, чего они там у себя в РБК думают. У меня вопрос по поводу этой фантастической покупки. Вопрос первый. Насколько я помню, компания государственная «Роснефть» должна была перечислить деньги в бюджет за пакет 19,5% «Роснефти» по-моему с 5 по 15 число.

И. Резник

―

До 15-го.

Е. Альбац

―

Правильно ли я понимаю, что в эти сроки они уже не укладываются.

И. Резник

―

Осталось несколько дней. Но сомнительно, конечно, что можно в эти сроки уложиться. Но давайте попробуем им дать этот шанс. Но дело в том, что как мы увидели из пресс-релиза Glencore, сделка еще не закрыта. То есть все финальные документы еще не подписаны.

Е. Альбац

―

Это еще не решено? Вы хотите сказать, что 10,5 млрд. евро у меня еще нет?

И. Резник

―

Пока нет. Надо подождать несколько дней. Формальности все не завершены, для того чтобы можно было сказать, что сделка закрыта. По крайней мере, это следует из пресс-релиза Glencore, эта сделка с самого начала была очень запутанная. Не совсем понятная. До сих пор не все понятно с финансированием. Пресс-релизы частично друг другу противоречат.

Е. Альбац

―

Вы имеете в виду…

И. Резник

―

То, что заявила «Роснефть», потом пресс-релиз, который выпустил Glencore.

М. Крутихин

―

Потом был отредактированный пресс-релиз «Роснефти».

И. Резник

―

Сама сделка действительно странная. Что мы видим в сухом остатке. 19,5% акций «Роснефти», у «Роснефтегаза», который владеет акциями «Роснефти», госпакетом…

Е. Альбац

―

Государственная компания.

И. Резник

―

Это отдельная тема.

М. Крутихин

―

Это компания-прокладка.

И. Резник

―

Компания-кошелек скажем так.

М. Крутихин

―

Чей?

И. Резник

―

Государственный параллельный резервный фонд.

М. Крутихин

―

Не государственный, поскольку она отказывается отчитываться перед российским правительством.

Е. Альбац

―

Но сто процентов принадлежит…

М. Крутихин

―

Это явное нарушение статьи 114 Конституции. Сегодня у нас день Конституции кстати. С чем вас и поздравляю.

С. Белковский

―

Плавно переходящий в ночь Конституции.

И. Резник

―

Но соответственно за 10,2 млрд. евро покупают компанию, которая принадлежит в равных долях Glencore и Катарскому суверенному фонду. В эту компанию Glencore внес только 300 миллионов евро.

Е. Альбац

―

10,2 или 10,5?

И. Резник

―

10,2. Формально они должны перечислить 10,5. Как обещано было бюджету.

Е. Альбац

―

300 миллионов туда, 300 миллионов сюда.

И. Резник

―

Соответственно Glencore внес 300 миллионов евро собственных средств, Катарский фонд суверенный – 2,5 млрд. евро. Остальные 7,4 млрд. евро предоставил некий банковский синдикат. Который возглавляется Интезой.

Е. Альбац

―

Итальянский банк.

И. Резник

―

Который консультировал долгое время «Роснефть». Но вряд ли у Интезы есть такая сумма. В который как мы знаем из пресс-релиза Glencore вошли некие российские банки. О которых мы тоже ничего не знаем. Есть только разные мнения источников, которые публиковались в СМИ. Что это был «Газпром-банк», ВБРР банк, и «Открытие». Остальные 300 миллионов евро заплатит «Роснефтегаз», который возьмет эти деньги из тех дивидендов, которые он получает от «Роснефти» и «Газпрома»…

Е. Альбац

―

И должен был бы и так перевести в бюджет РФ.

И. Резник

―

То есть из одного кармана государства перекладывает в другой карман. Что касается этой части, которая банковская, 7,4 млрд. долларов, там тоже абсолютно не прозрачная ситуация. Потому что непонятно, откуда эти деньги. И каково тут участие российских банков. Мы только можем делать разные спекуляции, которые тоже уже писались в СМИ, что ВБРР, «роснефтевый» банк…

Е. Альбац

―

Что значит «роснефтевый» банк.

C.Белковский: В наши дни, если задержали в редакции, а не где-то в другом месте, это уже хорошо

М. Крутихин

―

Принадлежащий «Роснефти».

И. Резник

―

Был 7 декабря докапитализирован. Его капитал с 28,2 млрд. рублей был увеличен до 116 млрд. рублей.

Е. Альбац

―

То есть в пять раз.

И. Резник

―

В четыре. И обычно это делается перед крупными покупками. Или перед дачей кредита кому-либо. Соответственно «Газпром-банк» это тоже банк, на депозитах которого «Роснефтегаз» размещает огромные средства. И недавно правительство разрешило «Роснефтегазу» разместить на депозитах «Газпромбанка» 1,8 триллионов рублей. То есть мы можем наблюдать круговорот денег в природе. Что по сути если «Газпромбанк» и ВБРР действительно дали большую часть банковскому синдикату, то это те же государственные деньги и те же деньги по сути «Роснефтегаза». То есть можно предположить, что Игорь Иванович Сечин собственно сам купил, в смысле «Роснефть» сама купила свои акции за деньги «Роснефтегаза».

Е. Альбац

―

Михаил Иванович Крутихин, я думаю, что наши слушатели уже совершенно запутались в цифрах. Объясните все-таки, зачем нужна такая сложная схема. Ведь Игорь Иванович Сечин мог сам купить эти 19,5%…

И. Резник

―

«Роснефть» могла купить.

Е. Альбац

―

Извините ради бога. Что такое с языком просто.

С. Белковский

―

У нас с вами нет лишних 3 миллиардов нет. Будем аккуратны.

Е. Альбац

―

С утра не было. Все-таки зачем такая сложная схема.

М. Крутихин

―

Потому что та схема, которую вы описываете, чтобы они сами себя купили, она не проходила никак.

Е. Альбац

―

Почему?

М. Крутихин

―

Сразу по нескольким причинам. Но главная была такая. Представьте себе, «Роснефть» покупает эту долю и распределяет даже часть акций среди своих дочек, чтобы избежать превращения их в так называемые казначейские. По российскому закону объем вот этих акций он все равно больше, и часть акций становится казначейскими. Это значит, что их надо продавать в течение года обязательно и второе – они перестают быть голосующими. А раз они перестали быть голосующими, общий объем голосующих акций естественно уменьшается у «Роснефти» и доля англо-американской компании Би-Пи, которая сейчас чуть меньше 20%, вдруг неожиданно становится блокирующим пакетом. У них голосующих акций становится больше. Это означает, что англо-американцы имеют право накладывать вето на стратегические решения господина Сечина и всего менеджмента. А это сначала была такая идея, когда они не продумали последствия. А когда вдруг поняли, боюсь, что с моей подсказки, поскольку я первый огласил такой вариант когда-то в печати. Спохватились, нельзя это делать. То есть нужно находить какой-то выход, чтобы все-таки и деньги переводить, может быть не столько, сколько просит бюджет, тем не менее, изобразить для всех, что смотрите, приватизация проведена. А что мы имеем, давайте с конца пойдем. Где деньги посмотреть, кто как. Я долго считал, на бумажке даже выписал. В результате из 10,5 млрд. евро, которые у нас в российский бюджет поступают, откуда. Иностранных денег получает 2 млрд. 800 миллионов. Только. Это Катарский фонд.

И. Резник

―

Давайте Интезе тоже дадим.

М. Крутихин

―

Подождите. Дальше. Остальные 300 миллионов они и так должны были быть в казне. То есть фактически казна получила…

Е. Альбац

―

Почему и так должны быть?

И. Резник

―

Это деньги «Роснефтегаза».

М. Крутихин

―

Часть дивидендов самой «Роснефти». И плюс вот это. Остается 7,4 млрд. Что это, откуда взялись эти деньги. Это не совсем Интеза свои деньги взяла вдруг и выложила за это все хозяйство. Вот тут как говорится, собака порылась. Откуда взялись эти деньги. Они взялись, нигде это невозможно доказать, поскольку компания в этом не признается…

Е. Альбац

―

Это ваше оценочное суждение.

М. Крутихин

―

Да. «Роснефть» 7 декабря всего за полчаса вдруг разместила выпуск своих облигаций неожиданно совершенно на 600 млрд. рублей. Парочка банков подписались на весь этот выпуск. Тут же они заложили эти облигации ЦБ нашему. Банку России. Под кредит. Банк включил печатный станок, выпустил денежную эмиссию…

Е. Альбац

―

Это повторение истории декабря 2014 года.

М. Крутихин

―

Примерно, несколько в другом варианте. И эта денежная эмиссия пошла на счет «Роснефти». На следующий день «Роснефть» выдала шести своим дочкам, включая банк свой замечательный 10-летний беспроцентный заем на 600 млрд. рублей. Эти дочки разместили займы на долгосрочных депозитах в российских банках. Вот тут вступает в силу эта группа банков, которые не называются никем. Эти в свою очередь взяли эти денежки и уложили их на депозит в банк итальянский Интеза. И в результате выписали ему пут-опционы и забрали доверенность на голосование…

Е. Альбац

―

Я вас умоляю. Это со слуху очень трудно воспринимать, человеку трудно…

С. Белковский

―

Можно сказать, что пут-опцион это не то самое, что колл-опцион. Сейчас все станет понятно.

М. Крутихин

―

То есть итальянский банк этот получил фактически деньги от эмиссии, которая была проведена российским ЦБ в пользу «Роснефти».

Е. Альбац

―

Короче в сухом остатке.

М. Крутихин

―

В сухом остатке сами себя профинансировали путем печатания новых денег. На семь с лишним млрд. евро.

Е. Альбац

―

А как если печатаются новые деньги, я помню, при этом появляется инфляция. Она растет. Нет?

М. Крутихин

―

Потому что выпущены были, не валюта, которая потом должна преобразовываться, а выпущены были рубли, которые никуда не ушли. Они были размещены на счетах этих компаний. А эти компании, там есть так называемая back to back, компенсационный, то есть они пользуются рублями, итальянский банк пользуется евро, и они как-то между собой расходятся…

Е. Альбац

―

То есть на рынок эти рубли не приходят.

М. Крутихин

―

Да, фактически они пришли в государственный бюджет.

Е. Альбац

―

Понятно. Спасибо большое и вам, Ирина, и вам, Михаил Иванович. Запутали окончательно.

И. Резник

―

Наши версии разные. Но глобально они сходятся в одном – что там государственные деньги в этой сделке…

Е. Альбац

―

Зачем тогда Силуанов говорил вчера по России-1, что российский бюджет счастлив, он просто лучился. Силуанов. Что сейчас российский бюджет получит целый триллион. Не получит я так понимаю.

С. Белковский

―

Если бы Силуанов не был счастлив, он не работал бы министром финансов. На этом месте может сидеть только счастливый человек. Особенно в наше время. Даже Владимир Владимирович Путин одобрил сделку, что же теперь Силуанов, не подав в отставку, будет ее критиковать. Нет, мы любим его не только за это.

Е. Альбац

―

Станислав, вы можете объяснить. И.И. Сечин приехал и мы видели, как…нам показал, как он радостно докладывал это Владимиру Владимировичу Путину. Владимир Владимирович Путин кивал и как-то со всем соглашался. Как вы думаете, Владимир Владимирович лучше знает про то, что за сделка произошла.

С. Белковский

―

Чем мы с вами, безусловно.

Е. Альбац

―

Чем Блумберг и знает RusEnergy. И второе. Он почему на это соглашается. В общем, для него принципиально, сегодня, по-моему, Голикова глава Счетной палаты сообщила, что в 17-м году Резервным фондам можно будет сказать «прости» и распрощались.

С. Белковский

―

Не с Резервными фондами, только с Резервным фондом. Еще остается Фонд национального благосостояния.

Е. Альбац

―

Он уже расписан. Поэтому считайте, что его уже нет.

С. Белковский

―

Но потом же произойдут мощные изменения, я сейчас говорю не от своего имени, а как бы от имени верховных вождей. В смысле они мне не поручали говорить, я реконструирую их логику.

Е. Альбац

―

Вы мне реконструируйте логику, пожалуйста, Владимира Владимировича Путина.

С. Белковский

―

Вот я пытаюсь это сделать. Но будем более обтекаемы, поскольку трех миллиардов у нас нет. Произойдут в 2017 году по их прогнозу кардинально позитивные изменения в международной ситуации. Дело идет к снятию санкций, победы Франсуа Фийона во Франции. Приходу весьма значительных пророссийских фигур в США. Рекс Тиллерсон исполнительный директор компании Exxon Mobil и не просто исполнительный директор, а личный друг Игоря Ивановича Сечина. И кавалер ордена дружбы между прочим, РФ. Может стать государственным секретарем.

Е. Альбац

―

Скорее всего, нет.

С. Белковский

―

Тем не менее, это обсуждается.

И. Резник

―

Нет - секретарем или нет друг.

Е. Альбац

―

Секретарем. Уже Трамп заявил, что как бы ни закончилось, все равно он замечательный человек. И дал понять, что ну посмотрим. И потом еще конгресс должен утвердить.

С. Белковский

―

Поэтому в следующем году пойдет музыка не та, у нас запляшут лес и горы. Нефть вырастет, потому что как мы знаем, Владимир Владимирович лично выступил брокером между Саудовской Аравией и Ираном по поводу соглашения об ограничении добычи, как принято говорить у нас в отрасли. И сообщил об этом Рейтер, а не сам Путин. Поэтому мы можем в какой-то степени этому доверять. И так далее. Поэтому масса у нас поводов для оптимизма и в общем как-то прорвемся. Кроме того, терпение русского народа безгранично, а, по-моему, 70 или 80% россиян высоко оценили послание президента, которое я зуб даю, они никогда не читали и не слышали. То есть краткого экзамена на его содержание не прошли точно. Поэтому произошла покупка за государственный же счет. Главное было сохранить контроль над «Роснефтью».

Е. Альбац

―

Это ваше оценочное суждение.

С. Белковский

―

Абсолютно. Я подумал, что оценочное суждение прекрасное название для аудиторской фирмы. Конечно. Оценочное. И в России собственность вторична по отношению к идее контроля. Ты можешь быть владельцем контрольного пакета, и совершенно не управлять предприятием. А какой-нибудь топ-менеджер с одним процентом акций может прекрасно управлять вместо тебя и не пускать тебя никуда. Поэтому и вот само огосударствление тоже (неразборчиво), потому что оно осуществляется в интересах частных лиц и групп. И поэтому остается последнее. Надо было… контролю. Кстати такая же ситуация в «Сургутнефтегазе». Одной из причин конфликта с Ходорковским в 2003 году была попытка миноритариев «Сургутнефтегаза», связанных с ЮКОСом в части компании «Русские инвесторы»…

И. Резник

―

Разве они были связаны.

С. Белковский

―

Были, конечно. Не то что принадлежали ЮКОСу, но были как-то связаны на уровне оценочного суждения. Запретить голосование казначейским пакетом, о котором говорил Михаил Иванович, после чего миноритарии становились мажоритариями. Этого естественно Владимир Путин и Игорь Сечин допустить никак не могли.

И. Резник

―

А мне казалось, Браудер хотел такое сделать.

С. Белковский

―

Все хотели, пока не поняли, что не всего в жизни надо хотеть.

C.Белковский: Сечин не может проиграть суд, потому что в тот момент, когда проиграет суд, рухнут кремлевские стены

Е. Альбац

―

Но все-таки, Стас, я одного не могу понять. У Владимира Владимировича Путина есть некоторое количество проблем. У нас война в Сирии, в которую мы влезаем по самое не могу. Пальмиру сейчас ИГИЛовцы взяли. Мало было Алеппо, теперь надо освобождать Пальмиру. На нашем коште весь Донбасс, который весь работает за рубли. То есть мы полностью финансируем, судя по всему, юго-восток Украины. У нас 4 миллиона новых граждан РФ в Крыму, которым надо платить пенсии, социальные пакеты. Короче, в бюджете некоторое количество проблем. Нефть даже если она поднимется, она не поднимется до былых значений. Проблемы мы знаем, что тут же американцы просто выбросят нефть на рынок, потому что им нужен дешевый бензин и Трамп это сделает обязательно, потому что он не может себе позволить, если растет цена на бензин, то в Америке растут цены на все. Ему нужны деньги как главе государства хотя бы для того, чтобы воевать, повышать обороноспособность родины. И делать Россию снова великой. Как Трамп говорит. Почему он это позволяет? Такую сделку, в которой практически, если я правильно поняла госпожу Резник и господина Крутихина, большая часть сделки профинансирована собственно же российским государством.

С. Белковский

―

Потому что для Путина контроль значительно важнее эффективности. Потом можно будет продать акции кому-нибудь, но мы еще не знаем, а кто является бенефициаром этой сделки. Кому принадлежит Glencore, мы не знаем до сих пор.

И. Резник

―

Там много акционеров.

С. Белковский

―

Также мы не знаем роли Катарского фонда. Кстати, мой приятель Константин фон Эггерт международный обозреватель однажды чуть ни вызвал полицию, чтобы меня забрали, заявив, что надо говорить только КАтар, а никогда не КатАр. И не можем доверять тому эксперту, который говорит КатАр.

И. Резник

―

Так что мне можно не доверять.

С. Белковский

―

Поэтому, в конечном счете, как и «Сургутнефтегаз» тоже неизвестно кому принадлежит. Он принадлежит сам себе. Но самое главное кому подконтрольны эти десятки миллиардов долларов, которые находятся на различных счетах «Сургутнефтегаза» и аффилированных с ним компаний. Это уже относится к «Роснефти» и «Роснефтегазу». Нужно контролировать кэш. Что касается экономических проблем в части проблемы российского бюджета, то Владимир Владимирович ответил бы вам, я думаю следующее. Если бы он сидел вместо Тимофея Дзядко на последнем свободном стуле. Знаете, Евгения Марковна, мне тут 17 лет рассказывают, что сейчас все рухнет.

Е. Альбац

―

А он держит бога за бороду.

С. Белковский

―

Совершенно верно.

Е. Альбац

―

Мы сейчас должны уйти на новости и рекламу. Потом вернемся в студию «Эхо Москвы».

НОВОСТИ

Е. Альбац

―

Еще раз добрый вечер. В студии «Эхо Москвы» мы говорим о сенсационной новости о том, что «Роснефть» сумела продать пакет 19,5, правда не совсем знаем, кому и за сколько и сколько получит бюджет. Тем не менее, новость замечательная. А сегодня журналисты РБК по сути выиграли процесс у «Роснефти», поскольку «Роснефть» предъявляла иск на 3 миллиарда рублей, им присудили всего 390 тысяч рублей. То есть мы практически разговариваем с миллиардером. И зовут его Тимофей Дзядко, который так удачно сумел сохранить свои миллиарды. Я ему сделала в перерыве предложение руки и сердца. Потому что как иначе, но он практически отказал. Что очень конечно расстраивает. Я шучу, Тимофей. Я хочу вас поздравить.

Т. Дзядко

―

Спасибо.

Е. Альбац

―

Потому что все очень волновались за вас и переживали и было страшно, что создастся прецедент с иском в три миллиарда рублей. Тимофей Дзядко редактор отдела ТЭК медиахолдинга РБК.

Т. Дзядко

―

ТЭК индустрия.

Е. Альбац

―

Расскажите, вы были сегодня на суде?

Т. Дзядко

―

Разумеется.

Е. Альбац

―

Как случилось, что вы практически выиграли больше двух миллиардов.

Т. Дзядко

―

Тут правильнее сказать, что не то что мы выиграли, а просто иск удовлетворен только частично. Но поскольку это был чуть ли ни первый иск «Роснефти» к СМИ с такими денежными требованиями, значит частично «Роснефть» проиграла. Я считаю, что просто у нас была очень хорошая, во-первых, мы по-прежнему уверены в своей правоте. Что мы написали в статье. Во-вторых, считаю, у нас были очень хорошие адвокаты. Внутренние адвокаты РБК, так и привлеченные из компании «Гриднев и партнеры». И вот мой адвокат Алексей Мельников.

Е. Альбац

―

И как вы теперь будете уничтожать эту статью, потому что мы понимаем, что Интернет помнит все.

Т. Дзядко

―

Это решение первой инстанции. Сегодня вечером Михаил Леонтьев сказал, что они обязательно будут его обжаловать. РБК пока не принял решение, мы должны изучить это решение, извините за тавтологию, суда. И пока речь не идет ни об уничтожении, ни о выплате этих денег.

Е. Альбац

―

Я поторопилась с предложением вам руки. То есть, еще вам может быть обратно присудят три миллиарда.

Т. Дзядко

―

В нашей стране может быть все, но в апелляции только 6% решений суда первой инстанции меняют. То есть большинство решений апелляций повторяет решение первой инстанции. Поэтому сегодняшнее решение очень важно.

Е. Альбац

―

Безусловно. Мы надеемся, что оно устоит. Мы просто хорошо помним, когда-то был такой мэр Москвы, вы, наверное, не помните, Юрий Михайлович Лужков.

Т. Дзядко

―

Помню.

Е. Альбац

―

Вы уже тогда да…

Т. Дзядко

―

Жил в городе Москва, в котором я родился.

Е. Альбац

―

У него и его жены Елены Батуриной выиграть иск в Москве было невозможно.

C.Белковский: В России собственность вторична по отношению к идее контроля

Т. Дзядко

―

Это известно.

Е. Альбац

―

И когда все ждали сегодняшнего решения, вспоминали о том, что И. И. Сечин у нас вполне, как бы это правильнее выразить, что приезжает федеральный министр к нему, а потом уезжает от него уже не совсем свободным человеком.

С. Белковский

―

Видимо, ему тоже предложили руку и сердце.

Е. Альбац

―

Тимофей, с этим понятно. Какая версия у вас, кто купил этот пакет «Роснефти».

Т. Дзядко

―

Сейчас главное не наговорить на новый иск. Но официальная позиция, что покупателей два. Это Glencore и Катарский фонд. При этом Glencore также официально сообщает, что ее экономический интерес пока составляет около половины процента. Соответственно…

Е. Альбац

―

Половины процента?

Т. Дзядко

―

Да, 0,54.

И. Резник

―

300 миллионов.

Т. Дзядко

―

Соответственно тут как судить. Формально покупатель это консорциум, состоящий из двух инвесторов. Это Катарский фонд и Glencore. При этом есть информация пока неофициальная, насколько я помню, что Glencore минимум половины своей косвенной доли, то есть консорциум купил 19,5, у каждого из инвесторов по половине.

И. Резник

―

9,75.

Т. Дзядко

―

У каждого по 9,75 косвенной доли. А Glencore половину своей доли, то есть около 5% заложил в банке по кредиту. Соответственно можно сказать, допустим, что Glencore плюс банки, которые дали Glencore деньги на покупку этих акций и становится акционером.

М. Крутихин

―

Нет, по-моему. Glencore очень честно сказал, он был первый, кто опубликовал свой пресс-релиз. Он сказал, что мы своих собственных средств потратим только 300 миллионов евро. Это свои собственные средства, не занятые. Все остальное придет от катарцев и от банковского финансирования. То есть через банки.

Т. Дзядко

―

Все верно, в следующем сообщении Glencore уточнил, что Катар участвует 2,5 млрд. евро.

Е. Альбац

―

А вот какой интерес у Катарского фонда?

С. Белковский

―

Он является акционером Glencore самого.

Е. Альбац

―

Я хорошо помню, что о Катаре в нашем отечестве люди, близкие к «Роснефти», говорили, что это практически подмышка США.

М. Крутихин

―

Катар, что в переводе с арабского означает просто страна.

Е. Альбац

―

Все-таки какой интерес у этого Катара в «Роснефти», ведь это…

Т. Дзядко

―

Дело в том, что люди не просто близкие, а представляющие «Роснефть», а именно пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев, иногда говорит вещи, которые потом…

С. Белковский

―

Оказываются правдой.

Т. Дзядко

―

Нет, иногда его позиция меняется на противоположную. В феврале он говорил нам и у нас есть статья, и комментарий согласованный записанный, что «Роснефть» не будет участвовать в приватизации «Башнефти», потому что одна госкомпания не может покупать другую. Потом позиция изменилась. «Роснефть» купила «Башнефть». И Михаил Леонтьев всячески доказывал, что это правильно. Иначе «Роснефти» не удастся хорошо продать свои акции. Вернее государству не удастся продать хорошо 19,5% акций. Поэтому то, что он говорил про Катар и то, о чем вспоминал например Алексей Навальный, это занятно, но совершенно не значит, что сейчас у «Роснефти» такая позиция. Вернее у «Роснефти» сейчас противоположная позиция.

Е. Альбац

―

Но почему вдруг Катар, я напомню, что в конце советской власти, когда готовилась операция «Буря в пустыне», у Советского Союза денег не было, то много говорилось о том, что Катар дал очень большой заем Советскому Союзу за то, что Советский Союз не заветировал «Бурю в пустыне». Операцию, которая освобождала Катара от Саддама Хусейна.

С. Белковский

―

Она освобождала Кувейт все-таки, а не Катар.

Е. Альбац

―

Ах, извините. Ой. Как нехорошо. Вы правы. Это прошу прощения, это я конечно обмишурилась. Но, тем не менее, почему вдруг, вот что за интерес Катара здесь.

М. Крутихин

―

Прежде всего, давайте вспомним, никто не хотел покупать этот пакет. То есть отказались японцы, китайцы, индийцы, корейцы. Вьетнамцам предлагали. Были длительные переговоры. Китайцы, например, говорят, раскрыли часть переговоров, извините у нас просят, чтобы мы заплатили за этот пакет, но обставляют это условиями. Чтобы наши представители голосовали солидарно с российским правительством.

Т. Дзядко

―

Не совсем все-таки так было. Просите, что перебиваю. В конце мая глава китайской компании Си-Эн-Пи-Си заявил, что они заинтересованы в увеличении своей доли в «Роснефти» у них там есть меньше процента, около процента. Но при условии, что они смогут участвовать в управлении этой компанией.

C.Белковский: Сечин в очередной раз показал, что есть только два человека, которые решают эти вопросы - он и Путин

С. Белковский

―

А естественно никто не даст им участвовать.

Т. Дзядко

―

А потом появилась директива Шувалова, в которой говорилось, что покупатель этих акций должен будет заключить акционерное соглашение с «Роснефтегазом», который владеет сейчас 69,5% «Роснефти» и продает эти 19,5, и что он должен будет голосовать за представителей государства в совет директоров «Роснефти».

М. Крутихин

―

Китайцы немедленно сказали, что не хотим.

И. Резник

―

Давайте посмотрим, что будет в следующем году. Может быть часть акций кому-то…

М. Крутихин

―

Нет.

Т. Дзядко

―

Китайцы официально после этой директивы не говорили, что мы не будем участвовать. И более того, в официальных заявлениях «Роснефти» говорится, что было 30 претендентов, среди них японские компании, китайские не помню. Но очевидно говорили со всеми. Наши источники рассказывали, что за несколько недель до объявления Игорь Сечин и вице-президент «Роснефти» по экономике и финансам Павел Федоров, они просто проводили что-то типа роуд-шоу, то есть они просто искали инвесторов, вели переговоры.

Е. Альбац

―

Понятно.

Т. Дзядко

―

То есть интерес был, мы не можем утверждать, что никому не нужны были эти акции. Это было бы странно.

С. Белковский

―

Они не нужны были на тех условиях, на которых они предлагались. Потому что совершенно очевидно, что для Юрия Сечина было важно сохранить тотальный контроль над компанией. И свой личный. Что не получилось бы…

Е. Альбац

―

А сейчас не получилось, что контрольный пакет окажется в руках Би-Пи…

Т. Дзядко

―

Нет, 50% плюс три акции остаются у «Роснефтегаза», совет директоров который возглавляет Игорь Сечин.

С. Белковский

―

Вот ваш вопрос о Катаре. Катар является сам акционером Glencore. Этот фонд. И поэтому он заинтересован в том, чтобы стоимость его инвестиций в Glencore нарастала. Она нарастает не только потому, что это достаточно выгодное вложение, где тратятся в основном деньги не Катара и не Glencore, а третьих лиц, но еще потому что Glencore в результате сделки получил новый контракт. На поставку очень крупных объемов нефти, добываемой «Роснефтью» по достаточно выгодной цене.

Т. Дзядко

―

11 миллионов тонн российской нефти будет ежегодно закупать Glencore в течение пяти лет.

Е. Альбац

―

По какой цене?

Т. Дзядко

―

Цена не названа.

С. Белковский

―

Исходя из цены в 50 долларов за баррель.

М. Крутихин

―

Нет, цена не называлась. Он будет получать комиссионные. Если будет покупать нефть по одной цене, продавать по другой. Обычные комиссионные за баррель один доллар можно в среднем сказать. Это получается, что в течение пяти лет Glencore получает 420 миллионов долларов просто так, в качестве комиссионных за перепродажу нефти.

Т. Дзядко

―

Не просто так. Он трейдер все-таки.

М. Крутихин

―

Естественно. Он потеснил других трейдеров, которые тоже хотели естественно такой же контракт заключить. У него раньше был уже контракт с «Роснефтью».

Т. Дзядко

―

Действующий до сих пор.

М. Крутихин

―

То есть он увеличивает свою долю российской нефти, которую он может продавать. То есть Glencore здесь в очень хорошем выигрыше.

С. Белковский

―

И Катар как акционер Glencore.

М. Крутихин

―

А Катар там очень интересно. Этот фонд, он вероятно получает гарантии выкупа этих акций, которые он тут формально приобрел. Да еще и с хорошей доходностью.

Е. Альбац

―

Ничего не поняла. Получает гарантию выкупа…

Т. Дзядко

―

В смысле, что он временный владелец.

C.Белковский: Только Сечин мог посадить Ходорковского в 2003 году. Вопреки сопротивлению Волошина, Касьянова

Е. Альбац

―

И?

М. Крутихин

―

И он получает гарантии выкупа с хорошей доходностью.

Е. Альбац

―

А почему он временный.

Т. Дзядко

―

Структура сделки очень сложная. И информации крайне мало. Есть выступление, беседа Игоря Ивановича Сечина с Владимиром Владимировичем Путиным в Кремле 7-о числа, есть пресс-релиз Glencore от 7-го же числа, за два часа после этой встречи. В котором говорилось, что сделка еще не завершена. Есть пресс-релиз «Роснефти», в субботу вечером, есть еще пресс-релиз Glencore. Фактически по крупицам если все официальные заявления взять, все равно полной картинки не получается. Но очевидно, что покупатели заложили эти акции и Михаил говорит, что может сложиться ощущение, что они могут каким-то образом потом их перепродать. Это, на мой взгляд, предположение всего-навсего, четко и этих официальных стейтментов не следует. Но то, что сказал Сечин Путину, он сказал, что это не портфельная инвестиция, то есть не то, что они купили и тут же продадут, а что это стратегическая инвестиция. Что у них есть с одной стороны контракт Glencore на поставку нефти, а с другой стороны они будут добывать какие-то, у них бы проект в области добычи нефти в России и за рубежом с этими инвесторами. Поэтому я бы не говорил, что они могут, возможно, могут, конечно, любой инвестор может заработать на перепродаже. Для этого они собственно покупают. Когда-то купил, когда-то продал, когда это дорого.

Е. Альбац

―

То есть там есть ограничение на время, когда ты должен держать акции…

Т. Дзядко

―

В директиве Шувалова, которая была опубликована, подписана 8 июля, помимо того, что покупатель акций «Роснефти» должен голосовать за представителя государства в совете директоров, также говорится, что минимум три года он не имеет права перепродавать эти акции.

М. Крутихин

―

Мало того Glencore в своем пресс-релизе указал, что эти акции приобретаются на условиях залога.

Т. Дзядко

―

То есть акции заложены в банке и соответственно, если Glencore не выплатит кредит, тогда этот банк в данном случае основной кредитор Интеза или какие-то российские банки, станут владельцами этих акций.

Е. Альбац

―

Тимофей, сколько все-таки бюджет получит.

Т. Дзядко

―

Там все очень четко написано в релизе «Роснефти». Особенно после нескольких правок, которые произошли в этом релизе. Там написано, что бюджет в результате этой сделки получит 710.8 млрд. рублей.

Е. Альбац

―

За эту сделку?

Т. Дзядко

―

В результате этой сделки. Причем из этих 710 млрд. и 700 миллионов рублей инвесторы…

Е. Альбац

―

Миллиардов рублей.

Т. Дзядко

―

710 миллиардов и 800 миллионов, инвесторы заплатят большую часть. Инвесторы в смысле консорциум это 692 млрд. рублей. А остальное 18 млрд. с копейками заплатит «Роснефтегаз» в качестве спецдивиденда.

И. Резник

―

Эти 300 миллионов.

Т. Дзядко

―

Там не хватало этой суммы для того, чтобы цена сделки была 10,5 млрд. евро. И соответственно чтобы выполнить директиву Шувалова того же, и распоряжение правительства, в котором говорят, что минимальная цена продажи этих акций это 710 и 8 млрд.

Е. Альбац

―

Кто выиграл от этой сделки?

М. Крутихин

―

Glencore выиграл. Катарский фонд выиграл. Интеза выиграла.

Е. Альбац

―

А почему вы российский бюджет не называете?

М. Крутихин

―

В российский бюджет в принципе проще всего было бы взять и без всякого «Роснефтегаза» перечислить дивиденды «Роснефти» за несколько лет, которые там должны были быть перечислены.

Т. Дзядко

―

Не совсем соглашусь. Вы имеете в виду из «Роснефтегаза»…

М. Крутихин

―

Да, в бюджет.

И. Резник

―

В «Роснефтегазе» осталось колоссальное количество денег… Мы считали, с 2005 по 2015 год «Роснефтегаз» только дивиденды и акций «Газпрома» и «Роснефти» около 600 млрд. рублей получил. А перечислил в бюджет 200 с чем-то миллиардов рублей. 220-230. Практически чуть больше трети. То есть это минимум. У него есть и другие компании. То есть несколько сотен миллиардов рублей просто копится в этой компании. И к тому же «Роснефтегаз» не перечислил в бюджет деньги от продажи акций «Роснефти» Би-Пи в 2013 году. Там около 5 млрд. долларов.

Е. Альбац

―

Ну чего там 5 млрд.

Т. Дзядко

―

В общем, сотни миллиардов рублей.

Е. Альбац

―

Вы когда-то, я скажу нашим слушателям, Ирина Резник написала потрясающее совершенно расследование-очерк об Игоре Ивановиче Сечине. Это было в газете «Ведомости». Вот никто лучше вас, как я сужу по тому, что я потом читала о Сечине, никогда не написал. Интереснее. Скажите, вы его знаете…

И. Резник

―

Я его не знаю.

Е. Альбац

―

Вы много им занимались. Вы полагаете, Сечин удовлетворен этой сделкой. Он добился того, чего хотел?

И. Резник

―

Я полагаю, что да. Потому что он продемонстрировал всем, что несмотря ни на что он нашел иностранных инвесторов с известными именами. Внешне как это выглядит. Он продал, это крупнейшая сделка, несмотря на то, что всякие там либеральные министры путались под ногами, говорили, что это абсурд, и что ничего не получится. Он такой победитель, вот он провел две сделки, это две крупные победы и «Башнефть» купил и продал соответственно акции «Роснефти». Наверное, в следующем году рассчитывает купить Лукойл, так чтобы чувствовать себя окончательным победителем.

Т. Дзядко

―

Лукойл готов кстати продаться. По крайней мере, Леонид Федун нам сказал, что если предложат цену, от которой не смогу отказаться. Условно там сто миллиардов, то почему нет.

С. Белковский

―

Это дипломатическая фигура речи. Готов продаться, не готов, мы сейчас не знаем. А Игорь Иванович конечно победитель просто потому что он показал всему истеблишменту, что, несмотря на позицию значительной его части о том, что такая схема продажи «Роснефти» является абсурдной, а этой позиции придерживался…

Е. Альбац

―

Это ваше оценочное суждение.

С. Белковский

―

Да, можно цитатки подобрать. Люди говорили. Это не я. И «Башнефти» это касалось и «Роснефти». И такой позиции придерживался даже никто иной, как председатель совета директоров самой «Роснефти» Андрей Рэмович Белоусов, помощник президента по экономике. И бывший министр экономического развития, успев уйти с этой должности, еще не заехав в «Роснефть». Или заехав на других основаниях. Игорь Иванович в очередной раз показал, что есть только два человека, которые решают эти вопросы. Это он и Путин. Или Путин и он.

Е. Альбац

―

Но согласитесь, он человек, который способен из точки А пройти в точку В.

С. Белковский

―

Конечно.

Е. Альбац

―

И что конечно вызывает уважение.

С. Белковский

―

За что его Владимир Владимирович и ценит. Если я правильно понимаю ситуацию. Потому что только Сечин мог посадить Ходорковского в 2003 году. Вопреки сопротивлению Александра Волошина, Михаила Касьянова, еще значительной части лиц формально гораздо главнее Сечина.

C.Белковский: Контроль Путиным значительных объемов кэша лично - важнейшая часть философии приватизации «Роснефти»

И. Резник

―

Но все, что делает Сечин, совпадает с идеологией Путина. Давайте не забудем. То, что он строит Госнефть, это вполне совпадает со стратегией…

С. Белковский

―

Но как мы видим, для Путина важен контроль над кэшем, средства лежат в «Роснефтегазе». Который нельзя трогать, потому что бюджет это бездонная бочка. А тут нужно иметь их на счетах, которые непосредственно…

И. Резник

―

В бюджете разворуют, а здесь, если что, все в сохранности.

С. Белковский

―

В «Сургутнефтегазе». Где скопился кэш больший по объему, чем стоимость самого «Сургутнефтегаза».

И. Резник

―

Вдвое примерно.

С. Белковский

―

Это очень отражает стремление Владимира Владимировича Путина контролировать значительные объемы кэша лично и это важнейшая часть философии так называемой приватизации «Роснефти».

Т. Дзядко

―

Позвольте в защиту позиции Путина и Сечина сказать, что если посмотреть на другие нефтедобывающие страны, так получается, что там тоже все постепенно национализируется и все подконтрольно государству.

С. Белковский

―

Вот скостили вам штраф, вот вы уже за Путина и Сечина.

Т. Дзядко

―

Нет, просто это объективность.

Е. Альбац

―

А кому принадлежит Эксон.

Т. Дзядко

―

Это американская компания, я имел в виду, простите, надо оговориться. Страны ОПЕК и те, например, которые к ним примкнули…

Е. Альбац

―

Вы имеете в виду арабские Эмираты и Саудовскую Аравию.

Т. Дзядко

―

Я имею в виду все крупные нефтедобывающие страны за исключением США.

Е. Альбац

―

Венесуэла, сейчас как-то неловко про это говорить. Там есть нечего, там немножко Советский Союз.

Т. Дзядко

―

Тем не менее, там все под контролем.

М. Крутихин

―

Норвегия наоборот, начала продавать куски своего Statoil и продает.

Т. Дзядко

―

А это следующий этап просто. Сначала продавали частным и в том числе иностранным инвесторам, сначала все было частное, потом все стало национализировано, а сейчас вот если посмотреть пример Норвегии. Так что мне кажется, что в этом нет ничего совсем уж очень плохого. То есть, разумеется, монополия это ужасно, я считаю, это оценочное суждение, но если смотреть на траекторию развитию других более цивилизованных стран, у нас все впереди.

М. Крутихин

―

Если посмотреть на траекторию развития «Роснефти», давайте вспомним. Три приобретения: ЮКОС, ТНК-Би-Пи и «Башнефть». На это было потрачено где-то 123 млрд. долларов. Сколько сейчас стоит «Роснефть». 58 млрд. долларов. Это что она увеличила свою стоимость путем этих приобретений. Или как. Даже уже шутки появились. Плюс это, плюс это, плюс это, плюс Сечин. Сколько будет в результате. Притом, что Сечин это отрицательная величина в этом уравнении.

Е. Альбац

―

И это ваше оценочное суждение.

Т. Дзядко

―

Так можно посмотреть на другие сделки. Тоже сейчас цена нефти 50-60, тогда была 100.

М. Крутихин

―

Эксон потерял не столько, сколько «Роснефть».

Т. Дзядко

―

Но тоже потерял.

Е. Альбац

―

Итак, на этой ноте оценочного суждения мы уходим из эфира. Спасибо всем, кто принимал участие. Это было очень интересно. До свидания, услышимся, когда получится.