Международный экономический форум в Санкт-Петербурге: что в итоге? - Алексей Венедиктов - Полный Альбац - 2010-06-20

Е.АЛЬБАЦ: Добрый вечер, 20.07, в эфире радиостанция «Эхо Москвы» и телекомпания RTVi, и я, Евгения Альбац, начинаю нашу традиционную воскресную программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. Таким событием можно считать только что завершившийся в Санкт-Петербурге экономический форум, на котором выступал президент Медведев, на который съехались все, кто что-то значит в российской экономике. «Эхо Москвы» стало там и Эхо-ТВ, и Эхо-радио, - вело практически прямой репортаж с этого форума. Я не поехала туда, и мне было очень любопытно наблюдать по Эхо за тем, что там происходило. Сегодня я пригласила в студию единственного гостя – главного редактора «Эхо Москвы» Алексея Венедиктова, который там провел все эти дни с большой командой «Эхо Москвы», встречался с массой людей как в эфире, из студии «Эхо Москвы» на форуме в Санкт-Петербурге, так и в кулуарах. И сегодня мы будем говорить, собственно, зачем этот форум, что он дал, и какие интересные коллизии он там заметил. Алексей, добрый день.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Добрый день.

Е.АЛЬБАЦ: Мой первый вопрос - собственно, зачем этот Экономический форум? Вот два сообщения сайта нашей передачи. Влад, пенсионер из Чикаго: «Зарубежные и российские бизнесмены знают, что в России группа лиц, близких к власти, могут, с помощью судов и силовых органов, отобрать любую собственность. Дворкович сказал, что заключено инвестиционных соглашений на сумму 15 млрд. евро – что это за инвестиции?» И второе, от преподавателя из Санкт-Петербурга: «Кроме ваших друзей, чиновников и олигархов, вы еще кого-нибудь из россиян видели на форуме? Неужели вам неясно, что вся философия «тусовки» - распилы и откаты, а еще это вызов обществу, что было наглядно продемонстрировано отвратительной пьянкой на «Авроре» в прошлом году». Вот такие сообщения, что скажете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Отвечая Владу из Чикаго, хочу сказать, что, как и любой форум, петербургский не исключение, - это площадка для дискуссий. У нас, к сожалению, парламент это не площадка для дискуссий, а форум - площадка для дискуссий людей с разными пониманиями экономики. Приведу такой пример – когда президент Медведев сказал, что мы видим, наконец, свет в конце туннеля, - это было все публично, - один из выступавших, по-моему, председатель Лиги арабских стран, - может быть, какой-то инвест-банкир, сказал: да, только не тогда, когда поезд идет по туннелю вам навстречу. Это смысл дискуссии - что такое свет в конце туннеля, есть ли туннель, есть ли свет. Все равно где собираться - можем собираться в Лондоне, Давосе, Москве, Петербурге – где угодно, - это еще одна площадка. Конечно, любая площадка – это «ярмарка тщеславия» - чтобы у вас не было сомнений. Здесь это больше, в Давосе много меньше – ничего страшного. Для нас форум это то место, где мы можем увидеть массу людей, принимающих решения. Я к слову «друг» отношусь очень трепетно, поэтому, когда вы называете «друзьями» всех тех, у кого я беру интервью, то вы глубоко заблуждаетесь – это моя профессиональная работа. И действительно, я там общался со всем, с кем мог. Для того чтобы мне можно было добраться до президента Карачаево-Черкесии Бориса Ибзеева.

Е.АЛЬБАЦ: Это бывший судья Конституционного суда.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно верно. И выслушать, что происходит не только в эфире, но и за эфиром, а затем выслушать другого человека, который считает, что Борис Ибзеев совершенно неэффективный президент – мне представляется важным сравнить разные точки зрения на то, что происходит там, на Северном Кавказе. За три дня форума мы получили четыре интервью людей, принимающих решения на Северном Кавказе – президента Осетии, Ингушетии. Карачаево-Черкесии, председателя правительства Южной Осетии – я считаю, что мы хорошо поработали. То есть, любые площадки, для меня это абсолютно все равно, мне кажется, что профессионализм работы журналиста – я там был как журналист, как главный редактор, - кстати, там были дискуссии по образованию, которые не очень были заметны, дискуссии, которые назывались «что после генома», - что тоже не очень заметно, будущее медиа -, в том числе, бумажных, - что тоже было не очень заметно. Все это очень профессионально и мне дико интересно.

Е.АЛЬБАЦ: А что говорилось на дискуссии по будущему медиа?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Опять разные точки зрения. Мы все знаем позицию Мэрдока, что газеты умирают, надо уходить в интернет, делать интернет платным – были сторонники и такой точки зрения, были и другой. Говорили, что если мы говорим о России, то газета – бумага, - станет предметом не массовым, а изысканным. Для того чтобы за завтраком развернуть любимую газету, которая будет печатать фотографию в 3-Д, иметь интерактивность – я боюсь даже таких слов, - это будет доступно людям консервативного мышления, которые хотят не еды на каждый день, а изыска. А еда на каждый день будет интернет – все наоборот. Очень интересный разговор – никаких решений не принимается, но сам факт дискуссии, разные точки зрения, которые в результате у нас в эфире оказались благодаря интервью Игоря Щеголева, министра связи и коммуникаций, который сказал – это моя личная точка зрения. Мне кажется, что это очень интересно. Это касается, между прочим, не только моих друзей – олигархов, депутатов, чиновников, это касается всех, кто читает газеты и журналы. Люди должны знать о том, что существуют разные взгляды на то, что этот продукт будет существовать еще какое-то недлительное время.

Е.АЛЬБАЦ: А ты книги где читаешь? В интернете?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я человек в этом очень консервативный - я читаю бумагу. Но прошлой зимой мне подарили планшетник, я туда загнал всего Эйдельмана, и когда я болел и не мог возить с собой много книг, я просто ставил планшетник на пузо, и прочитал всего Эйдельмана. Сейчас поеду в отпуск на две недели, я загоню туда то, что захочу - хотя обычно вожу с собой массу книг – это невозможно. Буду читать планшетник. Как бы еще соединяю, но мне уже на середине шестого десятка.

Е.АЛЬБАЦ: Да брось ты.

А.ВЕНЕДИКТОВ: да, дорогая. Поэтому я не показатель. Но должен сказать, что у огромного числа людей я видел планшетники, «ай-пады». Причем, у наших и у иностранцев. Вот Медведев выступает – это невозможно – сессия три часа, - так не бывает. «Пара» - это полтора часа, и люди – правда, там все это глушили, - но люди друг другу посылали через «ай-пад» послания, - хоть и с опозданием, но письма проходили. То есть, это инструмент. И поскольку приезжают люди технологически продвинутые - многие - они относятся к этим «гаджетам» как к инструменту – это деловые люди во всех смыслах этого слова. Они на этом «ай-паде» экономят время, силы, деньги. Это инструмент. Был телефон, теперь «ай-пад» - ну и хорошо, быстрее будем коммуницировать. Это интересное наблюдение за толпой людей, принимающих решения - не только российских – как они общаются, строят отношения, что говорят в кулуарах, нам, в эфире, а потом, сразу после эфира, говорят другое – это работа.

Е.АЛЬБАЦ: Мы еще поговорим о технологиях - мне любопытно, как «Эхо» вело оттуда телерепортажи. Но вернемся к главным дискуссиям, которые шли. Ты взял интервью у Чубайса, и он сказал, что категорически не согласен с теми, кто говорит: «пусть они сначала отменят нам Басманное правосудие, а потом мы будем думать о том, как сделать им модернизацию». Я никогда в жизни с этой позицией не соглашусь и не соглашаюсь, я считаю, что нет ничего выше для страны. Но я тут подумала, что мне понятно, почему Чубайс так говорит: потому что он тоже уже давно не мальчик, ему тоже недавно исполнилось 55 лет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Столько же, сколько и мне – мы погодки.

Е.АЛЬБАЦ: и для него осуществить все эти нанотехнологии – хочется здесь и сейчас. И он понимает, что политическая модернизация – это вопрос некоего отдаленного будущего. Тем не менее, мне любопытно – насколько на этом форуме вообще обсуждали модернизацию только техническую, или необходимость политической модернизации? Шли такие дискуссии в открытую?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Они шли не впрямую. Но могу сказать, что после речи президента, очень многие, в том числе и я, были разочарованы. Это была речь даже не премьер-министра. Это была речь министра экономики или министра транспорта - понятно, о чем я говорю. Потому что президентская речь – это речь лидера нации, по идее, который будет говорить о политических условиях – и все ждали от него этого - которые обеспечивают модернизацию в любом ее смысле – в социальном, политическом, технологическом. Это было для очень многих российских и иностранных инвест-банкиров глубоким разочарованием. Речь была банальной – прямо скажем – кроме некоторых красивых фраз. Надо признаться, что спичрайтеры президента состорожничали. Потому что от президента ждут политических прорывов – любого президента, неважно, президент Зимбабве. США или России - президент не должен рассказывать, на сколько процентов ВВП ушло туда, или сюда. Но на самом деле, что очень важно, вторым элементом, очень громким, было интервью Ходорковского газете «Эко», - это в кулуарах обсуждали все. Где он как раз и говорил, какие инвестиции и модернизация, - если, - как писал один наш слушателей, - правоохранительные органы через суд, властная группа может в любой момент, если им покажется привлекательным ваш бизнес, - забрать его у вас. Вот вы пришли, сделали притягательный бизнес, хороший, функционирующий, - решение суда, и российский бизнесмен, интегрированный во власть, у вас его забирает. Это про то же, про модернизацию, на которую нужны деньги. Естественно, я, взяв интервью у министра экономики Франции Кристин Лагарт, которая предваряла Саркози, естественно, мой вопрос был – читала ли она свою французскую газету «Эко». Она ушла от этого вопроса, ушла от этого ответа. Но при этом я понял, что они это обсуждали – она об этом чуть-чуть говорит. То есть, на самом деле вопрос, должна ли технологическая модернизация сопровождаться или опережаться политической модернизацией общества, - он все время в воздухе витал, в тех или иных словах, витал. Когда я задал вопрос Чубайсу – это был день накануне речи Медведева, он мне сказал: спросите у президента. Я сказал – спрошу. Я имел в виду, что если бы президент подошел к стенду «Эхо Москвы», я бы ему задал тот же вопрос, про две модернизации - технологической и политической, - каким образом они совмещаются, или это не имеет никакого отношения друг к другу, и можно проводить технологическую модернизацию, не проводя политической. И эти 15 млрд. евро, о которых говорит Дворкович, он сам о них говорит: «я говорю не очень корректно» - мы все понимаем, что эти соглашения готовятся за много месяцев. Кстати, большая часть соглашений подписана с Францией именно потому, что Саркози привез два самолета министров, банкиров. Но все это готовилось 3-4-6 месяцев. Здесь - факт подписания, поэтому я бы не стал все это собирать в одну кучу – не в этом задача форума. Но я могу сказать, что очень серьезные люди, которые там были, задавали главный вопрос со своими коллегами - банкиры задавали его Костину, главе ВТБ, или Дмитриеву, главе «Межэкономбанка» - суды, гарантии безопасности. И говорили - вот Ходорковский, а наши юристы, а Магнитский? – это звучало на переговорах в переговорных комнатах. Это главный вопрос – безопасность для бизнеса. Вопрос, который ставили иностранные коллеги.

Е.АЛЬБАЦ: То есть, все-таки, правильно я понимаю, что в кулуарах…

А.ВЕНЕДИКТОВ: не в кулуарах, в переговорах.

Е.АЛЬБАЦ: Вопрос политической модернизации, а суды это часть институциональной модернизации.

А.ВЕНЕДИКТОВ: женя, это наша с тобой трактовка. Но они ставили вопрос гарантий. Вы хотите наших денег? - гарантии безопасности, что вы их у нас не отнимите с помощью суда.

Е.АЛЬБАЦ: То, что Джоб спрашивал на встрече с Медведевым – какие гарантии прав собственности.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А почему должны быть другие вопросы? Они понимают, что в случае благоприятного развития - у России огромный потенциал. Об этом говорят все – куда ни вкладывай – хоть в химическую промышленность, хоть в строительство, судостроение – про энергетическую промышленность даже говорить не буду. Пожалуйста, вкладываем. Но где гарантия, что вы не заберете наши деньги и наш бизнес, когда он станет прекрасным? Это то, что называется бандитский перехват собственности: вы даете бизнесу вырасти, а потом его забираете. И эти вопросы постоянно звучали на переговорных позициях. Конечно, в лицо хозяевам не грубили - это надо понимать.

Е.АЛЬБАЦ: Я вспомнила свое интервью с Чубайсом в декабре 1999 года, когда стало известно, что преемником назван Путин. И в этом интервью Чубайс говорил, что главный вопрос для будущего президента – это проблема судебной системы. Так что я не сомневаюсь, что Анатолий Борисович это все понимает, но видимо, он человек увлекающийся. Вопрос - как ты объясняешь, почему была такая слабая, какая-то немножко позерская речь Медведева?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Она была позерская. Но любая речь на таком форуме, - вспоминаю Клинтона в Давосе – позерская. В данном случае слово «позерская» не несет негативного оттенка. На мой взгляд, ее недостаток в том, что она была банальная. Конечно, там было объявлено, что будет очередная налоговая реформа, будет снижение налогов, - мы должны подумать об этом, пример Сколкова понятен. Но мне кажется, что перевалив пик, середину своего первого президентского срока, он почувствовал на себе, что такое «хромая утка». Потому что большинство населения и большинство элиты, в том числе, присутствующие - там же вопросы задают: «Алексей, так кто у нас следующий президент?». Я говорю: у «нас»? - Ну, хорошо - у вас. Но он-то тоже не знает, и осторожничает. Потому что реформу мощную, как известно, можно запускать, когда у тебя есть время.

Е.АЛЬБАЦ: А когда он писал статью – или ему писали – о модернизации?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы же понимаем, что четыре года не срок.

Е.АЛЬБАЦ: Правильно. Но он же понимал, что идея с модернизацией – не вопрос одного срока.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, может быть что-то изменилось? Мы не знаем. Я знаю, что все, что он сейчас говорил – это было чрезвычайно осторожно. Может быть, это и правильно. Но это не президентская речь. Президент – политический лидер нации, по должности. Он должен был ответить, на мой взгляд, на те вопросы, которые еще не успели задать выступающие. Их не волновало российское ВВП – они это прочитают в справочнике за 20 копеек, или в «Российской газете», где публикуются официальные документы. Он должен был сказать: реформа судов, дополнительные инициативы по защите частной собственности и инвестиций будут такие-то, я вношу проекты законов, которые будут рассмотрены в этом году – такие-то и такие-то. Вот реформа пенитенциарной системы. Потому что когда он говорил, что за экономические преступления не сажать – замечательно. Но суды не выполняют. Это мне говорили инвесторы, и говорили: тогда что значат его слова? Это мне говорили люди, которые возглавляют крупнейшие банки мира: да, он говорит правильные слова, мы поддерживаем это всячески, но Магнитский, - юрист был убит. Кто на нас будет работать, какие юристы, кто будет к вам приезжать, если они сядут в тюрьму и будут убиты в тюрьме? Это просто цитаты, и не одного человека, и не двух. Вот президент должен был ответить, на мой взгляд, если он хочет привлечь инвесторов, на эти обеспокоенности, а не о том, что ВВП растет. Потому что на следующей пленарной сессии Кудрин говорил совсем другое, говорил, что наоборот – есть проблемы, тяжелые проблемы, и будут тяжелые проблемы, - о чем Медведев не говорил в своей речи. Поэтому народ там смотрел, говорил - это министр финансов скажет, министр экономики, жалко, что нет премьер-министра, но ничего, мы с ним еще встретимся. Политическое обеспечение, инфраструктура – этого мы ждем от президента Медведева.

Е.АЛЬБАЦ: А что в кулуарах говорили по поводу дела Ходорковского? Что думают?

А.ВЕНЕДИКТОВ: В кулуарах раздавали газету «Эко», вернее, распечатки, вернее, смотрели на мобильных телефонах и «ай-падах». Знаешь, она не была в центре. Здесь шла речь о том, что говорит Ходорковский, а не где сидит Ходорковский. Вот такое наблюдение. Они ходили, смотрели, говорили – ну да, Ходорковский написал банальность: можно отнять собственность в России с помощью судов – банально, мы это знали. Ну, еще раз напечатали - отлично. Про дело не говорили. Но могу сказать – на прошлой неделе, на процессе Ходорковского, выступал Жак Костюшко - Моризе, который был когда-то членом Совета директоров ЮКОСа. Для того чтобы понять - член правительства Фиойна Натали Костюшко-Моризе, - больше ничего не скажу. Его мочили, прокурор Лахтин его обвинял в том, что он чуть ли не знаю, что сделал – но ребята, вы изучайте как-то. Потому что Натали Костюшко-Моризе сейчас занимает не очень большой пост, но входит в ближайший круг президента Саркози, - чтобы было понятно. Поэтому я не сомневаюсь, что в очередной раз на закрытых встречах этот вопрос поднимался. Потому что есть опыт теперь – как допрашивают в российских судах родственника члена правительства Франции – близкого.

Е.АЛЬБАЦ: Чтобы завершить эту тему – в кулуарах вопрос политической модернизации поднимался?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но мы задали эти вопросы – Грефу - придет ли он на суд, и Христенко. Завтра кто-то из них должен выступать в суде. Мы задавали эти вопросы, и это становилось новостью для тех, которых мы спрашивали потом: Да? Они пойдут на суд? Интересно.

Е.АЛЬБАЦ: Все-таки, в кулуарах как отвечали на вопрос - политическая модернизация, технологическая?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Политическая. Думаю, что если бы мы проводили анонимный опрос – не публичный, - звучало бы: обеспечьте безопасность бизнеса политическими средствами, а деньги мы без вас заработаем, - вот ответ.

Е.АЛЬБАЦ: Коротко – что, действительно говорилось о снижении налогов?

А.ВЕНЕДИКТОВ: действительно. Об изменении налогов, отложении налоговых выплат – некие идеи есть, они будут, видимо, внесены в сентябре.

Е.АЛЬБАЦ: Нам Евсей Гурвич говорил, что будет расти налоговое бремя из-за того, что очень большая дырка в бюджете.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Президент сказал: нам нужны в стране деньги, мы будем пересматривать налоговое законодательство в пользу облегчения.

Е.АЛЬБАЦ: Важная вещь. Сейчас мы уходим на новости и рекламу, потом вернемся обратно в студию.

НОВОСТИ

Е.АЛЬБАЦ: Продолжаем программу - в студии Алексей Венедиктов, главный редактор «Эхо Москвы», и он рассказывает о своих впечатлениях от Санкт-Петербургского Экономического форума. В частности, вопрос, который меня занимает – что «Эхо» выступило там в качестве не только радио, но и ТВ. И благодаря тому, что «Эхо» вело такую трансляцию, я могла увидеть, что там происходит. Алеша, что это за история?

А.ВЕНЕДИКТОВ: на самом деле мы тренировались на кошечках.

Е.АЛЬБАЦ: Греф, Христенко, Чубайс – кошечки?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Для нас в этом смысле кошечки. Стало понятно, как работать с крупных мероприятий - с мощных кинофестивалей, например. На самом деле это все равно: когда у тебя на пятачке масса людей, принимающих решения, или ньюсмейкеров, людей, обладающих какими-то знаниями – как разверзнуться так, чтобы тем людям, которые там не могут быть, это было видно, слышно, прочитано. И поскольку нам удалось договориться с «Фирмбук», которая у нас ведет трансляцию - там была смешная история – мы даем список аккредитации, - это президентское мероприятие, и его проверяет не только питерская милиция, но и ФСО, - это кто? Венедиктов, я у тебя знаю всех сотрудников - а это кто? У нас суммарно с техническими службами поехал 21 человек. Мы попытались для наших слушателей и зрителей передать атмосферу. Очень важно не интервью транслировать – это тоже интересно, но передать атмосферу – как люди проходят, разговаривают. Там была совершенно замечательная история, когда мы втолкнули под камеру Александра Починка, сенатора от Краснодара. Причем, разговор мы начали, когда мы с ним шли по лестнице, и я стал жаловаться, что в Краснодаре делают плохое вино, а продают «Гранд-Шато»-Восток, - светский разговор. И он мне с пылом и жаром начал доказывать, что это хорошее вино, что там будет все хорошо, что в Краснодарском крае есть все условия, мы поднимаемся по эскалатору, и я вижу нашу камеру. Я просто физически его впихиваю, говорю - спросите его про вино. И он 20 минут рассказывал про Краснодар. Это просто интересный разговор. Таким образом, был приведен Андреем Трапезниковым Чубайс – он проходил мимо, и мы его как в трубу затянули под камеру. Когда они видят камеру, они понимают, что это нечто большее. Микрофон – вещь необязательная для них. В эпоху телевидения они все думают о картинке, об имидже. А у нас стояла камера. Вопрос – твоя камера? - моя, «Эхо Москвы». Но ты же не телевидение? - а уже неважно. И стоим там – то Клебанова подтянули, поговорили про объединение, - это толпа. Взяли Клебанова, полпреда - вы за объединение, или против Петербурга и Ленинградской области? А что вы думаете про Охта-Центр?

Е.АЛЬБАЦ: Кстати, что сказал?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дипломатичный Илья Иосифович сказал, что башня красивая, вопрос, то ли место. И так далее. Потом тут же идет председатель Комитета по миграционной политике Ромодановский - затянули. Идет председатель правительства Южной Осетии, которого мы никогда в жизни не видели.

Е.АЛЬБАЦ: Кокойты?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, председатель правительства, которого нужно охранять от Кокойты, с моей точки зрения. И с ним поговорили о восстановлении. То есть, это микрокосм, мы показали, как люди общаются между собой, какие точечные вопросы они решают. Нам показалось это важным. Развернуть такую позицию можно на любом фестивале, форуме – лишь бы был общественный интерес.

Е.АЛЬБАЦ: Вы там построили студию?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, там очень многие строили. Мы очень годились, что рядом с нами – такой пул образовался – «Рейтер», буфет, «Интерфакс» и «Блумберг» - мы стояли рядом, и в буфет приходили все – тоже смешно, но мы их всех цепляли, потому что на первом этаже это был единственный буфет. То Лавров там сидит, пьет кофе, отмахиваясь от журналистов, Александр Жуков, Стэнли Фишер посидел-посидел - о, «Эхо Москвы» - и пошел к нам. Мы были у буфета - место солдата около кухни. Я очень благодарен - назову этого человека – это Ира Сухова, она одна из распорядителей форума, которая предложила нам это место. А когда я сказал – это далеко, в углу, она сказала: рядом - буфет. Я не понимал, а она понимала - Ира, спасибо.

Е.АЛЬБАЦ: От Дмитрия из Санкт-Петербурга: «Почему президент не подошел к вашему стенду? Он его обошел, или сделал вид, что его не заметил?».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Там было смешно. Существует такое правило - это не только на этом форуме – что внутри этого огромного павильона ставится еще внутренняя зона, которую президент обходит. Потому что 2,5 тысячи участников, и у каждого наверняка есть просьба – ноги оттопчут. Поэтому делается специальный вход, ставится ширма внутри павильона, и часть павильонов оказывается за этой ширмой, - президент просто этого не видит. Мы, к сожалению, оказались за этой ширмой. Вместе с «Блумбергом», «Рейтер».

Е.АЛЬБАЦ: Все СМИ?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не все. Но «Вести-24» тоже оказались отсечены, так что тут нет умысла. Там были «Раша-Туедй», РИА «Новости», журнал «Итоги» попали в зону, куда он входил. Но он на них тоже не останавливался. Кстати, он прошел быстро четырьмя павильонами, прошел ВТБ, поговорил с Андреем Костиным.

Е.АЛЬБАЦ: О чем?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Расскажу. Затем он прошел на «Сбербанк», поговорил с Грефом – тоже расскажу, потом переговорил с Миллером на стенде «Газпрома», МТС – Евтушенко, «нано»-Чубайс, «Ай-Город» - Сколково - Вексельберг, и ушел. Вот все, что он обошел. А мы – поскольку у меня аккредитация была, а нашим принимающим на стенде я, как хитрый пиарщик, аккредитовал Юру Кобаладзе - потому что его все знают, и на него шли как на мед: Юра, что ты здесь? - а это наш стенд, заходите генералы, министры – Юра? - А это наш стенд, «Эхо Москвы», - говорил Кобаладзе - заходите. Это было правильно. Думаю, что если президент подойдет, он не на меня подойдет, а на него. Но неважно. У нас с Юрой аккредитации были, мы прошли внутрь, а что нам там делать? Юра говорит – давай встанем на стенд нашего акционера. «Газпрома». Я говорю - мы даже можем встать на стенде «Сбербанка», где у нас с тобой есть счета, куда мы платим наши ЖКХ. Юра говорит - можем стать на МТС - у меня МТС. Посмеялись, но решили по другому. Президент постоял на ВТБ, и мы тут же шли с Юрой к Костину, спрашивали - а что он говорил, о чем спрашивал? Например, на ВТБ, как нам рассказал Костин, президент спрашивал про конкретные проекты в регионы. Его интересовало, как регионально распределяются деньги ВТБ. У Грефа было смешно – там стоял мощный аппарат, которые сделали его программисты - там все услуги, без человека - там можно получить кредит, там сканируется паспорт, лицо, палец – такой аппарат. Президент задал такой же вопрос, который я задал до того - а если у человека отрезали палец и приложили – мы фильмы-то все насмотрелись. Оказывается, президент задал тот же вопрос Грефу, что и я. Ему сказали: только живая ткань. Очень интересен конфликт интересов – вот что такое форум, - до прихода президента Греф нам рассказывает - Кобаладзе, мне, Мише Комиссарову из «Интерфакса», Набиуллиной – он рассказывает про этот агрегат, показывает скан лица, палец, что можно получить кредит - тут же печатается договор. Греф с гордостью говорит: аппарат заменяет 53 человека. Набиуллина, министр экономики говорит - 20 тысяч в отделения - миллион безработных? У нас же в стране безработица. Понятно, что все это не сейчас - аппарат стоит 60 тысяч долларов, но он мощный. А когда президент ушел - а ему там все вводили, - я решил притвориться президентом, подбежал к этому теплому аппарату и начал запрашивать кредит – ему же показали всю процедуру. Соответственно, я брал карточку, которую президент оставил на панно – пытался взломать. Идет скан лица, говорит: не Медведев, - приложите палец – прикладываю палец: не Медведев. Введите пин-код – тут я понял, что будет сигнал, и отбежал. Он интересовался этим аппаратом. У Миллера он интересовался плавающими новыми судами, которые должны добывать газ на шельфе, и говорил про Мексиканский залив. То есть, мы с Кобаладзе по пятам шли за ним, узнавали, что интересует человеку.

Е.АЛЬБАЦ: А про Сколково его что интересовало?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Сроки. Но все только начинается. Думаю, - мы договорились с Вексельбергом, что он к нам придет отдельно по Сколково и ответит на один вопрос - он будет нам это целый час объяснять – зачем ему это надо, почему ему это интересно. Он начал было отвечать, но его как раз прервал приход президента – вот пусть придет в эфир и расскажет.

Е.АЛЬБАЦ: А какой смысл президенту смотреть стенд ВТБ и «Сбербанка»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Никакого. Это не президент. За ним ходили камеры – для того, чтобы показать, во-первых, достижения, а во-вторых – показать, что президент интересуется реальной экономикой.

Е.АЛЬБАЦ: А это правильно? Он итак все знает от Грефа – он с ним общается каждую неделю.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы расстроились, мы тоже маленькая компания – нет, извини, мы средний бизнес. Но здесь все понятно – этот обход был вполне «паблик-рилейшн», - общение с публикой. Вот есть жалобы к «Сбербанку» по поводу длинны очередей - вот вам чудо-аппарат. Это ответ на вопрос. Есть вопрос Мексиканского залива - вот вам корабль. Вопрос тарифов МТС - вот ответ: никаких картельных соглашений, зато новые услуги. Все понятно. Это не закрытая история.

Е.АЛЬБАЦ: Когда мы были в Давосе, я не помню, чтобы, например, президенту США ставили какие-то стенки.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Это другая история. Все-таки это Экономический форум в Петербурге. А стенки? Могу сказать, что тут почувствуйте разницу: я понял разницу между ФСО и питерской. Когда-то мне один из людей президента, охранников Ширака объяснял, чем отличается профессиональная безопасность от непрофессиональной. Говорил - профессиональный охранник оттесняет тебя плечом и бедром - ты даже не заметишь, как отлетел на три метра. А непрофессиональный – локтем или коленом, - то есть, вызывает агрессию. Так вот эта история частично была локтем или коленом – если переводить на философский смысл. Но должен сказать, что меры безопасности – я знаю, какие меры безопасности принимались во время приезда президента Клинтона сюда, сточки зрения общего фона – у нас чуть похоже было, много милиции. Но это опять вопрос непрофессионализма: организовать движение по Питеру - раз плюнуть было. Но никакой логистики: чем больше перекроем, тем лучше. Мы дискутировали с одним милицейским начальником, я говорил: но это же вопрос технологический прочертить маршруты, закрыть одни улицы, открывать машины с пропуском, жителей домов, - это вопрос техники. А там: закроем три квартала, а лучше пять, а лучше - 10.

Е.АЛЬБАЦ: Ну да, там даже продуктовые магазины закрыли.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Всюду должен быть профессионализм. Когда Буш приезжал в Киев, там тоже закрывали - но закрывали на короткое время. Там тоже сидели снайперы, там тоже все закрывается, - но закрывается на 10 минут или на время проезда. А здесь – за три дня. У меня был яростный спор с Валентиной Ивановной - во-первых, мы с ней в очередной раз пособачились по поводу Охта-Центра – можете увидеть фотографии. Причем, она на меня налетела сама: Вот, критикуешь и критикуешь за Охта-Центр, - ты хоть был там? Надо сказать, что если честно, то мы давно «на ты». Я говорю: не был. – Приезжай, я тебя туда свожу, увидишь. Говорю: это должны решать петербуржцы, а не парень из Москвы, даже которому все понравится или не понравится. – Нет, приедешь, скажешь, - налетела. И ночью мы попали на острове в разведение мостов вне графика - шла репетиция «Алых парусов».

Е.АЛЬБАЦ: А ты ехал в машине?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Я ехал с концерта «Машины времени», сорвал там голос, устал - пели, плясали. Я проезжал - встали. Тучков мост разведен, Охтинский разведен, - стоим. Приехал только в три часа. А на следующий день - обход президента. Она подходит, спрашивает: ну, как город? Я говорю - Гримпендские трясины, сплошные собаки Баскервилей воют по ночам. Говорит: мы теперь туннель будем прокладывать под Невой. Говорю: представляю себе, сколько вы будете его прокладывать и сколько он будет стоить.

Е.АЛЬБАЦ: Что, действительно будут прокладывать?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.

Е.АЛЬБАЦ: А ты видел инсталляцию группы «Война»?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы приехали как раз в тот день, когда уже все было стерто. Но мне объясняли, что это не просто так, что это было сделано - мужской фаллос был нарисован на весь разводной мост, - когда мост сводится, то он выходит как раз на большой дом. Ребята сказали, что это было 10-12 минут видимо, они тренировались. Но в Петербурге все об этом в первый день говорили, и все видели, а кто не видел, все знали. По-моему, это добавляет перца в жизни всем.

Е.АЛЬБАЦ: Красиво было сделано.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Изящно.

Е.АЛЬБАЦ: «Что было на стенде «Эхо» на форуме» - Андрей

А.ВЕНЕДИКТОВ: На стенде был генерал Кобаладзе. Мы там сделали студию, которая нам позволяла впрямую выходить сюда или с хорошим звуком. Мы там поставили интернет-камеры. Но самое интересное, что мы сделали там – впервые за 10 лет, когда «Газпром» стал нашим акционерам, мы сделали совместную акцию – мы такого никогда не делали – седлали 28-минутный ролик о наших гостях - без звука, который крутился на нашем стенде, и внимание – на огромной плазме «Газпрома». В этом ролике были основные наши гости, был Михаил Ходорковский - минуту 17 секунд. И была сценка - я иду мимо стенда «Газпрома», вижу – стоят люди с такими лицами, смотрят наш ролик. Заглядываю - стоит два десятка людей, а на стенде «Газпрома» - Ходорковский. За что я им очень признателен. Собственно, и все. И всякие технологические штучки - мы об этом рассказывали.

Е.АЛЬБАЦ: Сергей из Барнаула: «Не думаете ли вы применять эти видеотехнологии в Госдуме, во время принятия важных законопроектов?»

А.ВЕНЕДИКТОВ: Пустой зал показывать, тратить?

Е.АЛЬБАЦ: Сейчас будет третье чтение по поправкам в закон о ФСБ.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Для этого показывать ничего не надо. Я читаю иногда стенограммы заседаний Госдумы, -- это неинтересно.

Е.АЛЬБАЦ: «Этот бы аппарат – в Госдуму для прогульщиков».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но они же говорят, что это все по закону. Знаете, я не участвую в неэффективных проектах – на это бессмысленно расходовать людские ресурсы. Можно я буду ставить эти вещи на площадках для дискуссий?

Е.АЛЬБАЦ: Пишут, что нет звука в Самаре и Питере.

А.ВЕНЕДИКТОВ: По радио нет? Думаю, что это видео.

Е.АЛЬБАЦ: Из Ивано-Франковска, от Сергея Климова, юриста: «Живу в Западной Украине, из кабельной сети исключили ваш канал, заменили его на канал «Россия-РТР», который кроме Путина и Медведева ничего не транслирует – наверное, с этого и начинается свобода слова Януковича на Украине. Я читал ваше обширное интервью на сайте «Украинской правды» на тему свободы слова на Украине – все правильно и точно. Но что вы могли бы посоветовать людям, которым нравились ваши передачи?» Ты слышал про эту историю?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Не слышал, но это право кабельных операторов. Вот, что скажу точно: мне представляется, что в течение 2-3 лет новые технологии сделают это все ненужным. Вы будете на своем компьютере смотреть те каналы, которые вам нравятся. Вам очень повезло. Я действительно дал интервью «Украинской правде» как наблюдатель, мы его сегодня разместили на сайте - потому что там на украинском языке. Я просто считаю, что Украине очень повезло, потому что когда у нас начиналась «заморозка» - это был 2000-й год, - практически информационного интернета еще не было. У вас начинается заморозка, когда есть интернет-технологии, позволяющие в хорошем разреше6нии смотреть передачи, каналы – в то время, когда вам удобно. Конечно, крайне это неприятно для общей атмосферы, но если говорить о конкретных вещах – находите сайт, копируете, или смотрите прямо на сайте, и все. Придется развивать интернет – ничего не сделаешь, пасту в тюбик обратно не загонишь.

Е.АЛЬБАЦ: А на Украине заморозка начинается?

А.ВЕНЕДИКТОВ: С моей точки зрения, начинается заморозка – я ее вижу. Но есть простые вещи – есть статистика появления лидеров оппозиции. Есть лидер оппозиции Тимошенко – она собрала, извините, 45% голосов – нравится вам это или нет. А за несколько месяцев после выборов она на крупнейших каналах побывала один раз. Я говорил с ее людьми – пока она нам не дает интервью, - не приглашают. Или приглашают в такие форматы: она одна, и еще семеро. Я сказал коллегам – мы это все проходили с Касьяновым. Я понимаю, почему вы не зовете Каспарова - не согласен, но понимаю, почему не зовете - в шахматы играет. Понимаю, почему не зовете Лимонова - считаете экстремистом, - предположим, хотя я с этим не согласен. Еще раз: не согласен, - это для наших тугоухих слушателей, которые не всегда слышат, что я говорю. Но Касьянов – это премьер-министр Путина в течение четырех лет, премьер-министр, который дольше всех был при Путине, с именем которого вы связываете все реформы. Как можно называть его «маргиналом» и не звать? Или Илларионов, который дольше всех был экономическим советником? Это лицемерие. Вот с этого началась заморозка. И у них начинается заморозка - для меня это совершенно очевидно. Но это чужая страна, к сожалению.

Е.АЛЬБАЦ: Но это беда.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Беда.

Е.АЛЬБАЦ: «Вы на 5 минут исчезали в Екатеринбурге – сейчас вещание возобновилось»

А.ВЕНЕДИКТОВ: ну, что я могу сделать отсюда? Выйду, узнаю.

Е.АЛЬБАЦ: «Звук вновь появился. Самара».

А.ВЕНЕДИКТОВ: Бывает. Ребята, спасибо, что прислали – выйду, дам команду техникам.

Е.АЛЬБАЦ: Мне любопытно – вы сделали «Эхо»-ТВ - это потом, что думаешь, что уходит век радио?

А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет. Хочу сказать, что 2010 год на «Эхе» объявлен годом интернета. Может быть, слушатели заметили, что я больше занимаюсь интернетом, чем радио. Это связано с тем, что, в том числе, мы видим, как интернет начал оказывать влияние на политические решения. Видим, что в интернет приходит масса людей, которые раньше рассматривали интернет лишь как игрушку - серьезных людей. Мы точно знаем, что люди, принимающие решения, смотрят сайт «Эхо Москвы» и читают и слушают именно с сайта, а не напрямую. Кстати, об этом говорилось на форуме – хотя не так подробно, как мне хотелось бы, - что интернет как система будет оказывать все большее воздействие и влияние – внимание, - на принятие решений. И не только от медиа профессиональных - мы знаем несколько историй, связанных с беспределом в том или ином регионе, и я точно знаю, когда это было положено на стол - может быть, не положено, а Медведев сам это увидел – и давались распоряжения проверить ту или иную информацию. Для этого ему не нужно слушать радио или смотреть телевидение, или читать газеты. То же самое происходит с министрами, с депутатами, с простыми гражданами.

Е.АЛЬБАЦ: Спасибо большое. К сожалению, мы на этой ноте должны выйти из эфира. Спасибо Алексею Венедиктову, а мы услышимся через неделю – до свидания.