Выпускник 2009: как выбрать профессию и найти работу в условиях кризиса - Павел Теплухин, Сергей Воробьев, Мирон Гольдман - Полный Альбац - 2009-06-21

Е.АЛЬБАЦ: Добрый вечер. 21 час и 8 минут, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» у микрофона Евгения Альбац, я второй час с вами. И сейчас мы будем говорить на очень практическую тему, а именно, как быть выпускникам и школ, и вузов в этом году, когда в условиях экономического кризиса сокращаются рабочие места, у предприятий растут задолженности по зарплатам. Собственно, вот последние данные Росстата очень неприятные с этой точки зрения. И по некоторым прогнозам, до 30% выпускников вузов могут не найти работу. Поэтому я пригласила сегодня в студию людей, которые, с одной стороны, профессионально занимаются вопросами работы, с другой стороны, вот здесь у нас Павел Теплухин, председатель совета директоров управляющей компании «Тройка Диалог».

П.ТЕПЛУХИН: Добрый вечер.

Е.АЛЬБАЦ: Добрый вечер. Спасибо, Паш, что пришли. Один из тех, кто может быть работодателем для вас, слушатели «Эха Москвы». У нас также в студии Мирон Маркович Гольдман, управляющий партнер компании Huntexpert. Здравствуйте, Мирон Маркович.

М.ГОЛЬДМАН: Добрый вечер.

Е.АЛЬБАЦ: И Сергей... Сергей, как ваше отчество?

С.ВОРОБЬЕВ: Ильич.

Е.АЛЬБАЦ: Сергей Ильич Воробьев, председатель совета директоров компании «Ward Howell International» - это очень известная хедхантеровская компания, которая набирает руководителей предприятий. Правильно я вас представила?

С.ВОРОБЬЕВ: Более или менее.

Е.АЛЬБАЦ: А где я не так сказала?

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, мы не только этим занимаемся. Ну, хорошо.

Е.АЛЬБАЦ: Но еще должна вам сказать, что и Павел Теплухин, и Сергей Воробьев – они входят в любимый мною клуб обеспокоенных бизнесменов, Клуб-2015, где проводятся всякие сценарные игры, что будет, как будет и чего будет с отечеством дальше. Вот такие сегодня гости в студии. Я напоминаю вам, что у нас работает SMS-связь, и вы можете посылать свои вопросы и сообщения по телефону 7985 970-45-45, еще раз повторяю – 7985 970-45-45. И если у нас останется время, мы возьмем ваши звонки в прямой эфир, телефон – 363-36-59. И оператор-звукорежиссер сегодня на этой программе – Алексей Нарышкин.

Итак, у меня к вам первый вопрос. Вот есть такой американский журнал «U.S. News & World Report» – они регулярно публикуют данные каждый год самых востребованных профессий, самых популярных профессий и так далее. Вот данные на май 2009-го года: в Соединенных Штатах самые востребованные профессии – это сурдолог, специалист в области нарушений слуха, наладчик биомедицинского оборудования. Третьим местом идет священник, четвертым – консультант по составлению резюме, дальше инженер, пожарный, фандрайзер, консультант-генетик, специалист по составлению резюме и чиновник среднего звена. Вот такой вот лист, как ни странно может показаться. Совершенно другой список – потом я об этом скажу – профессий, которые наиболее популярны. А вот это – то, что востребовано.

Вот у нас в стране? Во всяком случае, у вас есть представление, куда людям, которые сегодня заканчивают школу или заканчивают сегодня вуз, вот что, действительно, востребовано? Вот еще год назад до экономического кризиса можно было говорить о том, что там экономисты и юристы, да? Или, там, вот, Паш, вы же, по-моему, «Тройка Диалог» даже делали факультет или отделение в Высшей Школе Экономике готовить для своих отделений.

П.ТЕПЛУХИН: Пытались зарегистрировать новую профессию.

Е.АЛЬБАЦ: Какую?

П.ТЕПЛУХИН: Финансовый консультант.

Е.АЛЬБАЦ: Финансовый консультант. И что?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, пока в процессе. Вот, уже 3-й год.

Е.АЛЬБАЦ: Чего? Не удается зарегистрировать?

П.ТЕПЛУХИН: Сложности есть.

Е.АЛЬБАЦ: А почему?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, это процедура очень сложная. Вот вы назвали, например, несколько профессий, которые популярны в США. Я уверен, что таких названий даже нет в российском классификаторе профессий. И это само по себе, чтобы, например, включить в этот самый классификатор профессию, специальность, на которую в высшем учебном заведении готовят. Или какое-то учебное заведение, которое разработало программу, там, кафедру, возможно или еще какое-то. В общем, это целый многоступенчатый процесс. Я думаю, что вам пока ничего не удастся.

Е.АЛЬБАЦ: Секундочку. Вы хотите сказать, что у нас нет такой профессии как «финансовый консультант»?

П.ТЕПЛУХИН: Нет.

Е.АЛЬБАЦ: Вообще нет?

П.ТЕПЛУХИН: У нас...

Е.АЛЬБАЦ: Финансовые консультанты есть, а профессии нет?

П.ТЕПЛУХИН: Профессии нет. Ну, профессия – это имеет очень много под собой. Это имеет и статистическую какую-то основу, и это имеет под собой еще некую систему подготовки для этой профессии. У нас нет ничего – ни того, ни другого, ни третьего. Поэтому прежде чем, например, высшее учебное заведение будет готовить специалиста по какой-то профессии, надо, чтобы эта профессия была. Но была не абстрактно, так сказать, в умах, а в документах соответствующих министерств и ведомств. Она должна быть зарегистрирована, должно быть описание этой профессии – чего там люди должны знать.

Е.АЛЬБАЦ: А какое дело министерству, если на рынке есть потребность в финансовых консультантах?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, вы знаете, нет. Я сейчас не буду вдаваться – наверное, это не совсем по адресу вопрос. Но ведь мы-то начали с того, что мы хотели бы, чтобы вот тем навыкам и знаниям, которыми необходим, чтобы обладали финансовые консультанты наши, которые приходят на работу в «Тройку Диалог», чтобы их готовили не в «Тройке Диалог», а, собственно, на университетской скамье, что более логично. Соответствующий курс читали по финансам, по финансовому анализу, по каким-то продуктам страховым, банковским и так далее. Чтобы их готовили, чтобы они сдавали соответствующие профессиональные какие-то экзамены, какие-то тесты и так далее, и тому подобное.

Когда мы пришли, нам сказали: «Да нет проблем, конечно. Но вы сначала должны специальность зарегистрировать, чтобы мы могли по этой специальности готовить соответствующих людей». Но для того чтобы готовить по специальности, необходимо, чтобы был другой документ – чтобы вот это название вошло в классификатор российских профессий. Ну, это... То есть это многоступенчатый процесс.

Я не говорю, что это плохо или хорошо – я не готов здесь это как-то оценивать, но это так. И уж точно у нас нету профессии «составитель резюме» или, как вы назвали. У нас нет профессии священника в России.

Е.АЛЬБАЦ: Как нету? У нас есть священники

П.ТЕПЛУХИН: Священники у нас есть, профессии такой нету. Но и так дальше. Так что я думаю, что тут есть над чем работать.

Е.АЛЬБАЦ: Но финансовые консультанты сейчас рынку нужны в условиях, когда, там, фондовый рынок держится ниже плинтуса?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, финансовые консультанты, наверное, нужны всегда, потому что и когда все хорошо, и когда все плохо, и когда денег много, и когда денег мало, все равно надо профессионально с ними работать. Всегда нужен профессиональный совет о том, где застраховать свое имущество. Слава Богу, в стране появилась частная собственность. А раз частная собственность, значит, нужно о ней заботиться. А раз заботиться, значит, нужно как минимум застраховать. Ну, такая, казалось бы, очевидная вещь, но а дальше нужно решать каким образом застраховать – это целая наука. Каким образом, где получить потребительский кредит, какую кредитную карточку взять, где разместить свои деньги, свободные накопления? Раз уж есть пенсионные фонды – они же разные – ну, совершенно очевидно, что не все 130 миллионов наших сограждан могут в этом разобраться. Кто-то должен об этом им что-то рассказать. Когда такой большой спрос, так много людей, нужно довольно много людей, которые могут это профессионально рассказывать. Ну, или с определенной степенью профессионализма.

Это новая область знаний, которой раньше не было, в советское время ее не было – не было частной собственности, не было сбережений, не было банков, не было финансовых продуктов. Ну вот, как-то это все и не было, и не нужно было. А теперь все это стало, а, вот, людей, которые могут это рассказать более-менее содержательно, нету.

Е.АЛЬБАЦ: Теперь у меня вопрос к хедхантерам. Сергей Воробьев, сначала к вам вопрос. Финансовые аналитики, финансовые консультанты сейчас рынку нужны? Потому что министр образования Фурсенко говорил о том, что сейчас перепроизводство экономистов, и в ближайшее время рынку ни юристы, ни экономисты не нужны. Вы бы посоветовали бы сегодняшним, тем, кто поступает сегодня, например, в университеты вот сейчас выпускники школ, идти на соответствующие факультеты, чтобы потом работать в области финансов?

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, если хочется, то посоветовал.

Е.АЛЬБАЦ: Что значит «если хочется»? Все-таки люди рациональны, они рассматривают альтернативы.

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, человек любит экономику, любит деньги и любит финансы, и пусть идет учится. А идти нужно, вообще-то, учиться туда, где будут тяжело учить. Угадывать сейчас заранее, на мой взгляд, дело бессмысленное. Если вот ты почему-то, какая у тебя школа не знаешь, кем ты хочешь быть, ну, нужно смотреть на свои способности и идти в максимально тяжелое учебное заведение, которое ты только можешь себе позволить, чтобы тебя учили учиться. Потому что самая главная беда, которая стоит перед российским образованием, да и, собственно, перед мировым, - это то, что мир очень быстро меняется, а образование – это же довольно долгий цикл, и соответственно вас учат все время немножко не тому, что будете делать на самом деле. Соответственно, самое главное, чему вас должны учить, это двум вещам. Первое – это учиться и учиться, ну, это худо-бедно остатки советского образования, которое теперь называется российским, делают. А второе – нужно учиться социальным знаниям, нужно учиться жить в обществе с товарищами. Вот этому нас традиционно не учили.

Е.АЛЬБАЦ: Вы знаете, я с вами не соглашусь, поскольку я некоторым образом еще занимаюсь преподавательской деятельностью в Высшей Школе Экономики. Так вот я вам скажу, что колледжи в Соединенных Штатах, то, что называется «Liberal Arts», они как раз не предполагают, что молодой человек в 18 лет знает, кем он хочет быть. Поэтому молодые люди, которые туда приходят, их, собственно, обучают, как находить знания.

С.ВОРОБЬЕВ: Так я и говорю, учиться и учиться.

Е.АЛЬБАЦ: Да, совершенно верно.

С.ВОРОБЬЕВ: А в чем же вы не соглашаетесь?

Е.АЛЬБАЦ: Вот у нас пока система образования построена совершенно по-другому. У нас, как бы, предполагается, хотя мы ушли, вроде бы, от системы специалистов, как мы в Высшей Школе Экономики, и, тем не менее, идет очень много предметов, которые должны, как бы, дать знания профессиональные. Понятно, что через 3 года эти знания никому не нужны будут.

С.ВОРОБЬЕВ: Так мы опять тащимся в хвосте. Потому что нашего – ну, я технарь бывший, поэтому я обижу сейчас гуманитариев, но что делать? – гуманитарного образования у нас вообще не было, оно было все насквозь идеологизировано. Ну, случайно всегда есть исключения, которые подтверждают правила. Техническое – было, учить учиться – оно учило. Но оно было слишком общим и избыточным. Соответственно, несмотря на все издевки над профессорами по гамбургерам, очевидно, решили, что нам теперь нужно учить поконкретнее, и опять плетемся в хвосте, потому что жизнь нас опять обманула и все стало еще гибче и еще быстрее. В результате теперь нету ни академических знаний, ни конкретных.

Ну, понимаете, что говорить-то про наше образование? Когда караван разворачивается, хромой верблюд становится первым. Караван развернулся, мы попали в другие обстоятельства. Поэтому образование было одно из лучших в мире, а теперь – далеко не лучшее.

Е.АЛЬБАЦ: Вы имеете в виду в естественнонаучных дисциплинах было одно из лучших в мире, да?

С.ВОРОБЬЕВ: Да, да. Не, ну и вообще. Вот, по умению загружать и двигаться от общего к частному, ну и, прежде всего, вокруг теоретических дисциплин – да, все было очень мощно. А сейчас оно не выходит на необходимый уровень гибкости и все ждет, что будут какие-то спасительные идеи. А спасительная идея должна быть одна – оно само по себе должно быть такое же гибкое, ну вот, как любая рыночная структура с тем, чтобы поспевать за рынком.

Е.АЛЬБАЦ: Мирон Маркович, у меня к вам вопрос. Вот люди, которые приходят к вам и через вас ищут работу, да? Вам кажется, их уровень образования соответствует сегодняшнему рынку?

М.ГОЛЬДМАН: Для нас уровень образования не столь важен. Даже не то, что уровень образования. Да, я смотрю обязательно, что закончил человек. Приоритет для меня, конечно, - это физики и математики, причем практически на любую позицию. Причем в начале 90-х я думал: «Куда такое количество? Физтех, МГУ, математиков, физиков вышло на рынок?» Все нашли себе применение – это факт. Я смотрю учебные заведения. А дальше...

Е.АЛЬБАЦ: Ну, математики – мне понятно. Весь у нас с вами Wall Street – это математики, да? Большой частью, да? MIT, Массачусетский технологический институт, знаменитый Бостонский – огромное количество математиков оттуда идут именно на Wall Street. А физики почему?

С.ВОРОБЬЕВ: А что это за физики без математики? Таких не бывает.

М.ГОЛЬДМАН: Я не знаю, это факт. МВТУ – это, в общем-то, технический университет, но тоже очень востребованы люди, причем везде – в продажах, в маркетинге, в финансах, где хотите.

Е.АЛЬБАЦ: То есть вас гуманитарий совершенно не интересует?

М.ГОЛЬДМАН: Нет, есть пара хороших примеров. Например, Психфак МГУ, но только отчасти. Вообще, HR’ы с гуманитарным образованием...

Е.АЛЬБАЦ: Что такое HR’ы?

М.ГОЛЬДМАН: Это директор по персоналу.

Е.АЛЬБАЦ: Так?

М.ГОЛЬДМАН: С гуманитарным образованием как-то не очень идут, их не очень-то хотят и не очень-то они структурированные все какие-то. Но как-то мне попался очень сильный человек, я узнал, что он закончил – МГУ, Психфак.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, вообще это нормально, что те, кто получают степень психологии – они, как правило, идут заниматься как раз вот то, что называется Personal Departments.

М.ГОЛЬДМАН: Так бы это было так, если бы чуть позже я не узнал, что на входе они сдавали экзамен по математике. И статистическая составляющая в образовании была очень такая, серьезная. Что еще могу упомянуть? Иняз – очень востребованы. Военный институт, военных переводчиков – очень интересные люди.

Е.АЛЬБАЦ: А востребованы на что?

М.ГОЛЬДМАН: На все.

Е.АЛЬБАЦ: Ну а чего они там узнают? Ну, они получают знание языка.

М.ГОЛЬДМАН: Не вопрос знаний, вопрос природных качеств, по которым их отбирали в этот институт.

Е.АЛЬБАЦ: В Институт военных переводчиков или в Иняз?

М.ГОЛЬДМАН: В Институт военных переводчиков, в Иняз – критерии отбора, уже отобрали людей, которые сейчас... Я же вам говорю о симптомах, которые хорошо, как бы, коррелируются с практикой. То есть я на эти симптомы обращаю внимание и, в общем, не ошибаюсь. Почему это происходит? Я не могу объяснить. Но это факт.

Е.АЛЬБАЦ: А вот вы сейчас видите, куда, где, все-таки, есть потребность рынка? К вам же, как я понимаю, что ваша компания, вот эта HuntExpert – к вам присылают запросы, да? И вы удовлетворяете их кадрами?

М.ГОЛЬДМАН: Да.

Е.АЛЬБАЦ: Вот на что есть запрос?

М.ГОЛЬДМАН: Значит, во-первых, я знаю, что есть, реальный запрос есть, и будет дальше усиливаться – это на менеджеров. Менеджеров очень не хватает.

Е.АЛЬБАЦ: Что, менеджеров среднего звена?

М.ГОЛЬДМАН: Любого звена. Менеджером надо родиться.

П.ТЕПЛУХИН: Я хотел бы в подтверждение. У нас, ведь, интересно очень. У нас управленцев вообще не готовят. Вы знаете, управленцы – это профессия, на самом деле. И хороший управленец – он, может быть, довольно хорошо управляет там металлургическим заводом или компанией сотовой связи, и даже не разбираясь, собственно, в деталях металлургического производства или, собственно, связи. А если уж он менеджер, то он менеджер – он умеет управлять крупными коллективами, умеет управлять процессами, умеет управлять мотивацией и другими важными вещами, которые гораздо более важны, чем, собственно, техническая часть этой составляющей.

Вот, к сожалению, с менеджерами у нас, действительно, беда в стране. Потому что, ну, во-первых, культура еще не сформировалась, управленческая культура – у нас еще учебники не написаны, кейсы русские не написаны, которые можно было бы использовать. Американские не совсем подходят, совсем не подходят. И уж тем более не сформировалась группа преподавателей, которая могла бы учить новое поколение вот этим самым управленческим навыкам. Вот здесь большой дефицит. Я не думаю, что мы сможем это заполнить в течение ближайшего года – наверное, это уйдет целое поколение, но стремится к этому мало.

Е.АЛЬБАЦ: Сергей Воробьев, мне всегда показалось, что Ward Howell International как раз набирает для рынка именно управленцев. А какого рода образование вы полагаете необходимо? Ведь для того, чтобы стать управленцем, это надо не только MBA, наверное, закончить? Но это надо получить какое-то общее еще образование или нет?

С.ВОРОБЬЕВ: Я хотел бы подтвердить, во-первых, что несмотря ни на какой кризис, дефицит первых лиц у нас колоссальный, и такого спроса на генеральных директоров, как мы сейчас испытываем, не было никогда.

Е.АЛЬБАЦ: В смысле, никогда за последние 18 лет?

С.ВОРОБЬЕВ: Никогда. Потому что при всей любви к финансовым аналитикам, мне кажется... Ну, может быть, потому что у Паши экономическое образование, у меня его нет. Мне кажется, что сначала лучше бы научиться производить получше то, что потом экономисты будут обсчитывать. У нас совсем беда с производством, мы в среднем имеем пятикратный разрыв производительности труда с нормальными странами. При этом я думаю, что в частном секторе, включая самые передовые компании, этот разрыв будет раза в 2, а в государственном, соответственно, раз в 10. Это близко к уровню патологии. Потому что последние 2-3 года пар уходил в свисток, в экстенсивное расширение, что, в общем, не очень даже вина менеджмента. Это беда, потому что вы не можете одновременно расти вширь и вглубь. Но вот сейчас нужно расти вглубь, нужно все научиться делать намного эффективнее. Потому что с такой производительностью труда – ну, ни в какие ворота. Поэтому мне кажется, пока там разные страны рассуждают о своих путях в кризис, у нас есть одна совершенно понятная задача, на которой надо сосредоточиться, - это внутренняя эффективность.

А это все восходит в конечном итоге к менеджменту, потому что мы патологически не умеем управлять свободными людьми, а это, действительно, отдельная профессия. И я категорически не согласен: этому, безусловно, можно и нужно учиться, там есть врожденное качество, но это как раз и есть та вторая деятельность, который мы начали заниматься, - это развитие лидеров. Это тяжелая история. А соответственно если говорить про образование, то еще раз повторюсь: ситуация... Ну, на Западе ж давно имеют дело со свободными людьми, которые, понимаете, как-то могут выбирать, могут себе позволить. Соответственно, еще раз: если вы точно знаете чего хотите, идите и делайте это, даже если это ошибка. Потому что как меня учил один умный друг, главное в жизни – это ошибиться правильно, а не бояться этого. А если вы не очень хорошо знаете, еще раз: получайте самое тяжелое, возможное для вас в данных условиях образование, исходя из вашего интеллекта и денег.

Е.АЛЬБАЦ: Что вы имеете в виду под «самым тяжелым»? Это где?

С.ВОРОБЬЕВ: Там, где вас будут больше всего насиловать. Там, где вы будете больше всего работать. Там, где будет самая конкурентная среда.

Е.АЛЬБАЦ: А что должно мотивировать студентов, у которых есть... Им надо там сдавать зачеты и экзамены. Поэтому если вы предложите им выбрать более легкий предмет и более сложный предмет, они выберут более легкий.

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, и этим вы начинаете проигрывать своим товарищам, вы сходите заранее из конкурентного забега. Вот и все. Их должно мотивировать знание. Ну, как спортсмены: будешь хорошо тренироваться, есть шанс установить мировой рекорд. Не будешь – пожалуйста. Ну, опять, надо разобраться, о ком мы говорим. У нас же очень часто когда говорят о проблеме рабочей силы, говорят о тех, кто, извиняюсь за грубость, хочет работать плохо и мало. А я говорю о тех, кто хочет работать много и хорошо. И те, кто хотят работать плохо и мало, это в другое место – там, где социальное обеспечение, благотворительность, забота и так далее. Меня волнуют те, кто могут работать много и хорошо. Только вот они должны очень тяжело учиться, и работу они должны искать, опять-таки, по 2-м простым критериям – там, где им будет у кого учиться, и там, где им дадут работать по 60-80 часов в неделю. Потому что тогда они смогут очень быстро прогрессировать. Вот. А, соответственно, мы так и смотрим на кандидатов. Если он выбрал самое тяжелое из доступных ему образований, хорошо учился – вот это хорошо. Но при этом желательно, чтобы это было, ну, поближе к понятным институтам. То есть, там, поближе к Московскому Университету, не знаю, там, к Гарварду, если это Америка, понимаете? Но если вы учились в Мухосранске и там был лучший чулочно-носочный техникум, значит, нужно было идти в него. Но если выбрали чулочно-носочный техникум в Москве – ну, это странно. Скорее всего, работодатель для начала не будет с вами разговаривать.

Е.АЛЬБАЦ: А какие учебные заведения у вас котируются? Или я задаю бестактный вопрос? Ну, я не знаю, там, есть МФТИ, есть Бауманский институт, где очень тяжелое обучение, да? Есть Экономфак МГУ, есть экономические факультеты разных других, Высшей Школы, например.

С.ВОРОБЬЕВ: Из бизнес-финансово-экономических котируется Высшая Школа Экономики, до сих пор котируется Экономический факультет МГУ, хотя он совсем не тот, какой он был, когда его заканчивал Павел Михайлович, к примеру – пусть сам скажет. Котируется Ленинградский, Питерский Университет. С трудом котируются все российские бизнес-школы – но это лучше, чем ничего. Из бизнес-школ – ну вот, наконец-то сделано хоть что-то приличное, это Сколково, но оно не имеет дела с первым высшим образованием, только со вторым высшим. Ну, вот есть Стокгольмская школа экономики, она преподает в Питере – ну это тоже не первое, это второе высшее. Ну, и из технических школ доживают свой век – да, Физтех, МИФИ, Политех, Физфак МГУ и ЛГУ, Новосибирск и так далее. Но вот они до сих пор еще хорошие. Ну, я слышал мнение... Мы, еще раз, мы меньше имеем дела с молодежью, мы имеем дело с теми, кто подрос. Но я слышал мнение, что до сих пор технические школы по, опять-таки, насилию над мозгом – они сильнее, чем даже любимая Высшая Школа Экономики. Ну, потому что там есть математика – она корежит.

Е.АЛЬБАЦ: Нет, я с вами совершенно согласна, я тоже считаю, что математика...

С.ВОРОБЬЕВ: Да, вот как вот...

Е.АЛЬБАЦ: Вот не важно, гуманитарный факультет или не гуманитарный, математика – это то, что структурирует мозги.

С.ВОРОБЬЕВ: Я вам могу сказать. Когда я учился в своем Политехе, у нас кафедра Высшей математики выполняла роль рынка. У нас не очень большой был конкурс, ну, поступали только те, кто хотел, экзамены были абсолютно бескомпромиссные, и кафедра Высшей математики на всякий случай за первые 3 курса выгнала еще 3 группы. Молча.

Е.АЛЬБАЦ: Я вам скажу, я преподаю на Факультете политологии. Вот когда студенты вступительный экзамен сдавали по математике, это были одни студенты. А сейчас, вот, студенты, которые пришли в школу и не сдавали именно на этот факультет экзамен по математике. И это то, что называется, 2 большие разницы. Потому что сегодня политической науки серьезной, ведь, не существует без количественных исследований, без статистики. А дети, которые не могут – они видят регрессию и не могут ее прочитать – это беда. А если нет математического образования, хотя бы даже на уровне того, что требуется для гуманитарных дисциплин, то это сразу очень заметно. Павел Михайлович Теплухин, к вам вопрос.

С.ВОРОБЬЕВ: Кстати говоря, Павел Михайлович – блестящий математик.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, так он же занимался эконометрикой, между прочим. Павел Михайлович.

П.ТЕПЛУХИН: Я хотел сказать, да, поддержать Женю. Потому что, действительно, наконец-таки мы дожили до ситуации, когда политологи у нас должны понимать о том, что вся политика – не более, чем теория игр и теория вероятности.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, это не совсем так – мы с вами можем поспорить.

П.ТЕПЛУХИН: И если... Ну, конечно, надо еще, хорошо об этом говорить при этом, но голова должна работать правильно.

Е.АЛЬБАЦ: Я вам скажу, нельзя все сводить ни к теории игр и к теории вероятности. Потому что с моей точки зрения, не менее важная вещь для политологов – это политическая философия. Я вам должна сказать, что, вот, в нашем отечестве Локка ведь не читают толком. Аристотеля – рассказывают об Аристотеле. Гоббса не знают совершенно, да? Историю философии Гегеля не знают.

М.ГОЛЬДМАН: Подряд несколько неприличных слов. (все смеются)

Е.АЛЬБАЦ: Да?

М.ГОЛЬДМАН: Да.

М.ГОЛЬДМАН: По-моему, мы отклонились немножко.

Е.АЛЬБАЦ: Да. Это, между прочим, вот тот базис, который, с моей точки зрения, абсолютно необходим. Я думаю, что и для вас, экономистов – вот вам необходимо читать политическую философию. Да, тогда вот этот финансовый детерминизм...

П.ТЕПЛУХИН: Лучше всего писать.

Е.АЛЬБАЦ: Детерминизм, который в вас существует, он бы немножко разбавлялся бы некоторым представлением о человеческих ценностях, между прочим, Павел Михайлович. Да! А с вашей точки зрения, вот для «Тройки» - какие вузы? У вас котируются какие-нибудь? Вы можете их не называть, говорите, вот, какие направления, все-таки?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, вы знаете, на самом деле, наверное, «Тройка Диалог» как и любая крупная структура, крупная организация – там есть, все-таки, разные направления деятельности, на которые нужны разные специалисты. Я не буду называть с точки зрения каких-то конкретных имен высших учебных заведений, но, например, те люди, которые занимаются анализом или работают в аналитическом управлении, они должны понимать бухгалтерский учет со всеми вытекающими отсюда последствиями, на хорошем уровне. Потому что иначе просто с предприятием не разберешься. Те люди, которые занимаются долговыми инструментами, они должны быть очень хорошими математиками. Потому что, ну, если не умеешь брать вторую производную в уме, ну, тебе делать на долговом рынке, в принципе, нечего – ты уже опоздал. Это было в прошлом веке, можно было себе позволить только с первой производной торговать на рынке долга.

Те люди, которые работают в подразделениях, связанных с клиентским обслуживанием, они должны иметь широкое университетское образование, потому что их главная роль – это общение.

Е.АЛЬБАЦ: Гуманитарное образование?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, университетское в старом понимании этого слова, широкое образование, нужно знать много всего.

Е.АЛЬБАЦ: То есть как Liberal Arts, как это понимается в Соединенных Штатах?

П.ТЕПЛУХИН: Да, нужно знать много всего, иначе очень сложно поддерживать отношения с людьми, которые, вообще говоря, очень разные. И твоя задача – не разбираться досконально в каждой конкретной детали, но, так сказать, по-хорошему, неплохо знать многие вещи. И так эти профессии они существуют. Тот же самый отдел по работе с персоналом, который у нас, - да, конечно, там важно быть и психологом, и так далее. Конечно, там люди, которые занимаются в административном управлении, а оно у нас очень большое, ну, там нужно знать и пожарное дело, и так дальше, иначе все, к чертовой матери, все сгорит.

То есть как бы разные специальности нужны, и по этому поводу разные вузы. Из тех, которые очевидны, ну, наверное, они у всех на слуху. И «Вышка» с точки зрения экономической подготовки, конечно, хороша, и РЭШ очень хорош.

Е.АЛЬБАЦ: Российская экономическая школа.

П.ТЕПЛУХИН: Российская экономическая школа, для более продвинутых каких-то вещей. Ну и, безусловно, если мы поговорим про экономистов, то и Лондонская школа экономики или, там, 2-3 американских высших учебных заведения. Если мы говорим про аналитиков, то MBA очень нужен. Конкуренция на места большая, по этому поводу, так сказать, надо набирать себе очки, и MBA здесь помогает. Хотя, конечно, не является обязательным условием. И я не могу выделить какие-то отдельные вузы, потому что, наверное, это было бы неправильно.

Е.АЛЬБАЦ: Вот мне интересно. Вы когда отсматриваете, ну, там, ваши сотрудники отсматривают резюме. Вот если вы видите человека, который учился за рубежом, да? Для вас это преимущество, то, что он сделал... Сейчас часто наши бакалавры заканчивают вуз и идут на магистерские программы за рубежом. Или вас интересует синтез, или вы предпочитаете только там London School of Economics?

П.ТЕПЛУХИН: Вы знаете, мы немножко по-другому поступаем. Потому что, вот мы набирали так называемый «летний класс» - вот те люди, которые сейчас будут проходить стажировку у нас летом.

Е.АЛЬБАЦ: «Летний класс» у вас в «Тройке»?

П.ТЕПЛУХИН: В «Тройке», да.

Е.АЛЬБАЦ: Это как? У вас Summer School?

П.ТЕПЛУХИН: Да. Мы в марте примерно собираем резюме, примерно 2000 заявок. Потом проводятся 2 волны тестов, деловых игр. И после этого отбираются 60 человек, которые будут проходить летнюю практику, и тех, кто из них выдержит ее, там тоже курс обучения, потом работа на местах – получат шанс остаться на работе. То есть конкурс довольно приличный, и здесь резюме – оно само по себе важно, конечно. Но, вот, прохождение этих тестов нескольких уровней – оно отсеивает всех ненужных, и там уже никто не смотрит, какой ты вуз закончил: тебе нужно в соответствующей деловой игре продемонстрировать свои качества, тебе нужно соответствующий экзамен сдать или тест сдать. И если ты сдал его, ты молодец, если ты не сдал, то до свидания. Тут конкурс большой.

Е.АЛЬБАЦ: Спасибо. Мирон Маркович, к вам вопрос. Вот ваши клиенты, которые набирают через вас людей, да? Их интересует, чтобы у человека было западное образование? Или, наоборот, они говорят: «Нет-нет-нет, чему их научат там на Западе, это к нам не имеет отношения. Нам надо именно тех, которые получили образование здесь в России».

М.ГОЛЬДМАН: Ни разу ни один клиент не сделал на этом акцент. Более того, если клиент ставит условие «Обязательно MBA», то у меня всегда подозрение, что с этим клиентом будет сложно работать.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, смотрите. Простых решений, мы, клиенты вам не предлагаем.

М.ГОЛЬДМАН: Нет, на самом деле к уровню образования, к виду образования, типу образования есть, в общем, некие указания, которым мы следуем. Но ни разу не было, чтобы клиент хотел именно с таким-то образованием, именно на Западе, именно в такой-то школе – ни разу не было.

Вообще, на самом деле, поскольку мы тоже занимаемся, в общем-то, людьми уже состоявшимся, то его бекграунд, предыдущие места работы говорят о многом. Я вообще считаю, что личные качества человека – это самое главное, что есть у человека, это необходимое. Это, конечно, недостаточное, но абсолютно необходимое условие для того, чтобы человек был реально востребован и реально имел большой потенциал.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, а как вы можете это проверить?

М.ГОЛЬДМАН: А вот в том-то и суть. Смотрите, что происходит. На рынке сложилась ситуация, то есть вот, до кризиса, что большинство работодателей хотели брать людей, абсолютно соответствующих тем должностям, которые у них есть в компании. Из-за этого им приходилось переманивать людей из других компаний, которые уже достигли этого уровня. Из-за этого рынок труда явно перегрет зарплатами. Потому что чем еще можно переманить человека? Из-за этого появлялись люди, которые не очень мотивированы, ну, поскольку заниматься в другой компании примерно тем же самым не очень интересно. И кризис, я считаю, штучка, в общем, полезная. Что сейчас, я уверен, что будет развиваться тенденция, когда будут набирать людей, еще не достигших уровня той позиции, которая есть в компании, но с хорошим потенциалом. И вот тут я вам скажу, мне как профессионалу, гораздо интереснее искать людей с потенциалом. Я думаю, что мы это умеем делать, это страшно интересно найти человека с хорошим потенциалом, человека с менеджерскими способностями, который еще пока не менеджер. Это, в принципе, это видно.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, давайте спросим Павла Михайловича. Павел Михайлович, вот вы в «Тройку»... Ну, я понимаю, что человеку, который еще вот то, что говорит Мирон Маркович, не достиг своего потенциала – ему можно предложить меньшие деньги. В принципе, вам это должно быть выгодно взять человека с потенцией, но на меньшие деньги, поскольку фонд заработной платы вы, наверное, сокращаете точно так же, как все остальные компании. Так вот, вы предпочтете взять твердого специалиста или человека с потенциалом?

П.ТЕПЛУХИН: Я думаю, что если мы ищем на какую-то конкретную позицию человека, я не готов брать человека, который еще через какое-то время подрастет до этой позиции. Нет уж: если он идет на эту позицию, он должен начинать работать с завтрашнего дня и никаких ему скидок не будет за незнание, за неопытность и так далее, и так дальше, и тому подобное, за перспективу. Нет, он должен в полный рост работать. Если это будет означать, что это чуть-чуть дороже стоит, ну, значит, это того стоит.

У меня по этому поводу с точки зрения... Потом, когда человек является сотрудником «Тройки Диалог» - у него есть целая программа развития, личного развития, корпоративного развития, повышения квалификации, он может двигаться внутри компании вбок или вверх, или наискосок, в другое подразделение. И это такие возможности карьерного и профессионального роста существуют, в том числе вместе с образованием, дополнительной квалификацией и так дальше. Это все так. Но если мы, еще раз, набираем на какую-то позицию человека, я никаких скидок делать не буду. И играть: «Давайте возьмем на вырост, потому что вот так» - нет уж, давайте будем так, чтобы у нас человек работал с самого начала.

Е.АЛЬБАЦ: Чего скажете по этому поводу, господин Воробьев? С.ВОРОБЬЕВ: По какому? Тут много поводов обсуждали.

Е.АЛЬБАЦ: Ну вот именно по поводу того, что брать людей с потенциалом развития или уже тех профессионалов? Вот я вам должна сказать, что мы в журнале «The New Times» опрашивали всяких разных людей, и нас интересовало: «Что сейчас выгоднее компаниям? Брать молодых, которым можно платить поменьше, или, наоборот?»

С.ВОРОБЬЕВ: Женя, у вас такой конфликт советской эпохи, знаете? Хорошего с замечательным или лучшего с изумительным. Естественно, надо стараться брать готового молодого дешевого, еще и с потенциалом развития. Вот когда такого удается найти, это прямо манна небесная. Потому что до бесконечности тасовать одну и ту же колоду, исходя из того, что... Понимаете, это специфическое свойство emerging markets – вот они на твои emerging markets, то есть растущие рынки все время, завтра значительно больше чем сегодня, плюс они тянутся к развитым рынкам и, соответственно, начинают делать то, чего раньше не делали. Соответственно, все время вбрасываются новые специальности, компании быстро растут, поэтому появляется большее количество менеджерских позиций. Поэтому хоть ты тресни, такова природа – все время будет менеджеров не хватать. Поэтому, с одной стороны, уже все время ставить тех, кто это не делал, да? А с другой стороны, вот вопрос: на что делать главную ставку? Ну вот, я для себя лет 5 назад сообразил, что, действительно, научить значительно проще чем изменить, поэтому, с одной стороны, я согласен со всеми. Вот я согласен с Павлом, что если вам нужен специалист здесь и сейчас, с технической точки зрения. Ну, короче, сказано знать финансовый анализ и говорить по-английски, и нельзя при этом говорить по-немецки и знать маркетинг, понимаете? Ну? вот надо это знать, иначе ты просто занимаешь чужое место и мешаешь всем остальным.

А вот с точки зрения лидерского потенциала и развития оказалось, к сожалению, что лидерство – это наука, для меня, для технаря оказалась с сожалением. Также как и гуманитарные науки оказались науками, и философия оказалась наукой, и религия, и теософия, и все что хочешь. Вот приходится это все учить. Выясняется, здесь есть большая не сермяжная, а сакральная правда, и это все так или иначе начинает трансформировать. Ну, короче, вот менеджер, тот который является большим начальником, он должен быть прежде всего лидером. И здесь есть что-то врожденное, что-то развиваемое, вот здесь нужен потенциал и вот это можно наращивать. Но если, еще раз, он здесь и сейчас функционально не готов, то дальше, вы понимаете, чем ближе к вершине пирамиды, тем сложнее становится задача. Это все очень многофункциональная задача. В чем беда-то бизнеса основная для бывшего советского человека и вообще для всех emerging markets, выходцев из тоталитарных обществ? Это свободное дело. Понимаете? Вы со своим частным предприятием никому ничего не должны, но и вам никто ничего не должен, делайте что хотите. В Библии не написано, какая у вас должна быть кадровая политика, сколько платить людям, сколько департаментов, как организовываться – хотите матрицу, хотите вертикаль, что хотите, то и делайте. И вот нужны люди, которые это все «что хотите» могут реализовывать, исходя из интересов кого? Правильно. Клиентов, чтобы победить конкурентов и еще отбиться от государства. И это все очень сложная задача. Соответственно наверху для того, чтобы вы с этой задачей справлялись, еще раз, нужно, чтобы у вас было очень мощное образование, потому что оно развивает мозги. При этом желательно еще и все время и учиться. Соответственно, кандидаты, которые последние 2-3-4 и 5 лет ничего не учили – а таких у нас кругом и рядом, вызывают у меня сожаление, это теперь надо мне все объяснять. Если вы до сих пор не говорите по-английски, объясните, почему? Если вы имели деньги, поехали в Штаты в какой-то зачмоханный университет типа в Огайо, объясните почему? Если, еще раз, вы имели возможность учиться в Университете в Москве и при этом выбрали что-то другое, объясните почему? Если вы это не объясняете, значит, что-то не так. Хорошее образование ничего не дает как хорошее происхождение, но очень сильно экономит время. Соответственно, ну, если вы хотите это дальше по жизни объяснять, ну, давайте. Не хотите? Ну, тогда как-то вот можно чего попроще. То есть я абсолютно согласен с Павлом: если вы все сдали, прошли все тесты и так далее. Но вас могут просто не допустить до этого до всего.

А если вы хотите быть первым лицом компании с международными амбициями, и как это у вас может не быть западного образования? Ну, или какого-то, да? А как это у вас может не быть кросскультурного опыта? Ну, это вопрос не к русским, это и к американцам будет такой же. Там же большинство не выезжало за пределы страны. И какие из них колонизаторы сейчас? Ну вот мы и видим, какие из них колонизаторы – они не в курсе, как это делается, у них не хватает опыта.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, в хороших университетах есть обязательные правила, ну, почти обязательные, по которым на 3-м курсе они на полгода уезжают в другую страну.

С.ВОРОБЬЕВ: Так поэтому и надо идти в хорошие университеты. Потому что, что еще есть в хороших университетах, почему-то все кокетливо забывают, - это звериная конкуренция: ты поди туда попади, и потом поди попади еще в «Top 5 percent of the class». Потому что во все приличные места стараются брать Top-5, top-10, top-20 percent from the best top 20 university. Ну вот, верхние проценты из лучших университетов. Об этом не очень принято говорить, но это все знают, кому надо. Ну, опять-таки, если мы говорим про таланты и про чемпионов. Но мне кажется, что кризис-то, понимаете, такая уникальная возможность. Потому что у нас же тоже создавалось ощущение, что все подзаросло все тинкой, подзабюрократилось, миллиардеров уже немеренно, и как бы молодежи и не протыкнуться. А сейчас очень даже запросто, вот, как мы с Павлом Михайловичем там начинали в конце 80-х – начале 90-х. Ну, было у нас очень хорошее образование, в пояс можно было поклониться за то, что дали очень хорошее образование. Ну вот Павлу свезло – он занимается плюс-минус тем, чему его учили. Хотя, ну так, относительно.

Е.АЛЬБАЦ: Ну, он, между прочим, поехал в London School of Economics так, чуть-чуть поучиться.

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, там тоже не на управление деньгами учился. Ну, тем не менее, хоть как-то рядом. Я как секретный физик не состоялся. Ну, я, хотя, уже и к 3-му курсу знал, что особо не состоюсь. Но мне дали бесплатно так же, как и Паше, одно из лучших в мире образований: «Ну иди, пользуй как хочешь». Соответственно, какое может быть нытье? Какая безработица? А другому надо говорить: «Мобильности не хватает» – «Вот хочу сидеть в Пикалево и ждать, пока мне там обеспечат зарплату» - «Встань, уедь в Гатчину рядом – может, там есть работа». Никто тебе ничего не должен в твоем Пикалево, особенно если ты молодой – встал, уехал. Уж по крайней мере в Москве как была война за таланты, так и осталась.

И второе. Ну, конечно, если ты хочешь сразу первую зарплату иметь 5 тысяч долларов, у тебя будут сложности. Ничего – за тысячу можно поработать, вообще за хлеб и воду. Потому что нужно искать не там, где чище, а там где глубже. Еще раз: там, где будут учить, дадут много работать, потому что есть только одна корреляция, если кто не знает, устойчивая. Ну, я сомневаюсь, что у нас новые исследования между успехом молодого человека на работе и еще чем бы то ни было – количество часов в офисе, количество часов у станка. Все. Все остальное там сомнительная корреляция, понимаете? Короче, что нужно?

Е.АЛЬБАЦ: Чем больше работаешь...

С.ВОРОБЬЕВ: Чем больше работаешь, тем быстрее продвигаешься при прочих равных. Но при этом хорошо бы, чтобы у тебя была колоссальная обучаемость и работоспособность. Как я проверю твою обучаемость? Только по тому месту, где ты учился до того. Как я проверю твою работоспособность? Ну, правильно, физическое здоровье и высокая мотивация. Причем, она никак не связана с достатком. Теперь же есть дети из богатых семей, которые патологически не хотят работать, потому что нет привычки, держать вот это богатство легко. Знаешь, что люди не ради денег работают. Есть дети из бедных семей, которые почему-то, вот... И очень низкий уровень амбиций.

Е.АЛЬБАЦ: Я вам скажу. Вот мой опыт. Лучшие, самые мотивированные студенты...

С.ВОРОБЬЕВ: Никакой, короче, безработицы среди талантливой молодежи нет и быть не может. А молодежь, которая сразу хочет пополнить ряды пенсионеров или безработных, то есть быть захребетником для меня лично, у меня не вызывает никакого уважения.

Е.АЛЬБАЦ: То есть вы хотите сказать, что все разговоры о том, что в стране перепроизводство экономистов-юристов – это не так?

С.ВОРОБЬЕВ: Да есть, конечно, перепроизводство так же, как было перепроизводство физиков. Ничего страшного – пойдут в продавцы.

Е.АЛЬБАЦ: Вот Дмитрий из Оренбурга пишет: «Закончил тяжелый вуз с отличием, но особенностью трудоустройства в регионах является семейный подряд».

С.ВОРОБЬЕВ: Встал – уехал. Встал – уехал в Москву, все. За 24 часа решил вопрос. Собрал с родственников деньги на дорогу.

Е.АЛЬБАЦ: «Есть ли перспектива у специалиста из оборонки?» - Маша спрашивает.

С.ВОРОБЬЕВ: Есть. Вот мы работаем на концерн «Сухой» - не хорошо говорить про клиентов, нельзя, но не могу не погордиться. Вот феноменально заряженные люди. Хотите ехать в Комсомольск-на-Амуре? Езжайте, если вы что-то знаете про то, как строят самолеты. Их строят там.

Е.АЛЬБАЦ: Анатолий пишет: «У нас все равно все денежные должности будут по блату». Мирон Маркович. А вообще по блату получается сейчас?

М.ГОЛЬДМАН: Глупость полная. Вот, честно, глупость. Вот, может, где-то как-то у кого-то. Но, вообще говоря, хорошие должности там, где надо много работать, они, в общем, не по блату распространяются, а именно по трудолюбию и эффективности. И там, действительно, есть шанс много поработать и много заработать.

П.ТЕПЛУХИН: Там где конкурентная среда, там нет места блату.

С.ВОРОБЬЕВ: А там где монополия, конечно.

Е.АЛЬБАЦ: «Сын учится в Санкт-Петербургском университете на филологическом факультете, изучает испанский, французский языки. Со школы хорошо знает немецкий, английский. Сможет ли он работать в компании без экономического и юридического образования? Или надо получать дополнительное образование?» – Юлия спрашивает.

С.ВОРОБЬЕВ: Пора уже.

Е.АЛЬБАЦ: Чего пора?

С.ВОРОБЬЕВ: Языки теперь люди и так знают, без всяких университетов – это норма жизни. Если он хочет быть филологом, это хорошо. Если хочет быть еще кем-то, пора и этим еще кем-то озаботиться.

Е.АЛЬБАЦ: «МГУ последнее время стремительно превращается в филиал «Единой России». Александр, Саратов». Чего скажете? Это правда, там на многих факультетах и партия «Единая Россия» просто солирует.

С.ВОРОБЬЕВ: По поводу идеологизации образования, что происходит после этого с образованием, я уже высказался.

П.ТЕПЛУХИН: Я думаю, что когда-то МГУ было оплотом коммунистической партии Советского Союза. И я вот закончил университет марксизма-ленинизма, и ничуть не жалею.

Е.АЛЬБАЦ: Да ты что, Паш? А когда ты успел, а?

П.ТЕПЛУХИН: Успел. Ветераны, так сказать, да.

Е.АЛЬБАЦ: Работал над Марксом, Энгельсом и Лениным?

П.ТЕПЛУХИН: Во вторую смену. В третий раз переписывал «Капитал». Ну а как? И ничуть не жалею, вот, ни секундочки. Я не считаю, что это время у меня было потрачено. Потому что если там мозги работают, то и хорошо, и никакая идеология не помешает.

Е.АЛЬБАЦ: «Я как бизнес-тренер в учебном центре скажу: есть профессия «финансовый консультант» и сертификация», - Гарри пишет. Это вам, Павел Михайлович.

П.ТЕПЛУХИН: Поздравляю.

С.ВОРОБЬЕВ: Запиши телефончик, может, тебе объяснят.

Е.АЛЬБАЦ: Да. Андрей удивляется, что есть консультант по резюме – это профессия. Я вам должна сказать, Андрей. Вот человек, который умеет хорошо составить резюме, – это великая вещь. Равно как есть отдельные люди, которые знают как, например, для университетов получать гранты. Это тоже отдельные совершенно профессии – уметь написать заявку на получение гранта, между прочим. Это, вероятно, просто вам с этим не приходилось сталкиваться.

М.ГОЛЬДМАН: Да мы сами консультанты по написанию резюме.

Е.АЛЬБАЦ: Это в вашей компании, да?

М.ГОЛЬДМАН: Да вообще. Я думаю, и в вашей.

Е.АЛЬБАЦ: А я вам должна сказать, что это такое, непростое занятие. Для разных компаний, для разных областей нужно писать совершенно по-разному резюме.

С.ВОРОБЬЕВ: Это опять для тех, кто хочет работать мало и плохо, Жень. Это, я извиняюсь, для мексиканцев с 4-мя классами образования.

Е.АЛЬБАЦ: А чем вам не нравятся мексиканцы?

С.ВОРОБЬЕВ: Главное – чтобы вам было, что написать в резюме. А там уж как-нибудь напишете.

М.ГОЛЬДМАН: Нет, на самом деле, есть люди, которым достаточно объяснить каковы реальные требования в компании. Вот реальные требования именно в этой компании, и он сам хорошо напишет. А есть люди, которым объясняешь – они пишут, все-таки, криво, задом наперед и, в общем-то, толку от них как от кандидата тоже не будет.

Е.АЛЬБАЦ: Самое худшее – когда с грамматическими ошибками. У нас осталось 2 минуты, я сейчас хочу попросить каждого из вас ответить на следующий вопрос. Вот вы – школьник или ваш сын школьник, сейчас он заканчивает школу, собирается поступать. Какой бы вы совет ему дали. Мирон Маркович?

М.ГОЛЬДМАН: Ну, в общем, теперь, услышав Сергея, в общем, я согласен. Да, нужен, действительно, тяжелый вуз, где ему надо трудиться и самому, где больше самостоятельности.

Е.АЛЬБАЦ: Так. Павел Михайлович?

П.ТЕПЛУХИН: Я склонен к тому, чтобы поступать в вуз, где много математики, а все остальное – факультативно. Например, экономический или социологический, или геологический. Но и там, и там, и сям – везде много математики, а все остальное факультативно.

Е.АЛЬБАЦ: Сергей?

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, я уже высказался. Еще раз, максимально тяжелое, что может себе позволить. Вот как человек, получивший первое техническое образование, я с удовольствием узнаю, что есть места, где есть тяжелое гуманитарное образование, слава тебе Господи. Но вот не так, чтобы я уже был уверен и рекомендовал кому-то. А по поводу того, в России или заграницей, выбирайте сами – традиционно как-то вот пока то, что я вижу, в кругах считается, что как-то за первым высшим и заграницу – и не обязательно, можно, типа, в России. В идеале лучше получить 2, еще раз, на максимуме ваших возможностей.

Е.АЛЬБАЦ: Два – в смысле, бакалавриат и магистратуру, так?

С.ВОРОБЬЕВ: Ну, и здесь, и там, да.

Е.АЛЬБАЦ: И здесь, и там?

С.ВОРОБЬЕВ: Да. Чтобы не думать.

Е.АЛЬБАЦ: Что значит «чтобы не думать»?

П.ТЕПЛУХИН: Ну, в смысле, первое образование есть – второе там.

С.ВОРОБЬЕВ: Да. Чтобы не переживать потом по этому поводу.

Е.АЛЬБАЦ: Но вот, например, в Штатах считается, что магистратура – это все равно ничего не дает, надо делать PHD, то есть продвинутое высшее.

П.ТЕПЛУХИН: Ну, я так не согласен. Но это, я думаю, что мы отдельно можем поспорить.

Е.АЛЬБАЦ: То есть не обязательно PHD, все-таки?

П.ТЕПЛУХИН: PHD только для тех, кто собирается заниматься наукой, преподаванием. Собственно, это хорошо. А для всех остальных...

Е.АЛЬБАЦ: А MBA?

П.ТЕПЛУХИН: MBA – для тех, кто хочет заниматься бизнесом.

Е.АЛЬБАЦ: То есть нужно?

П.ТЕПЛУХИН: Нужно, да.

Е.АЛЬБАЦ: Хорошо. Мы, к сожалению, сейчас должны уже уходить из эфира. Если я правильно вижу, что мне написали здесь продюсеры, то в 21:59 мы выходим из эфира. Я благодарю тех, кто сегодня пришел к нам на нашу передачу. Это был Павел Теплухин, председатель совета директоров управляющей компании «Тройка Диалог», Мирон Гольдман, управляющий партнер компании Huntexpert, Сергей Воробьев, председатель совета директоров компании Ward Howell International. И удачи всем тем, кто сейчас получает дипломы и получает аттестаты. И, собственно, главный вывод из сегодняшнего разговора очень простой: учиться должно быть трудно, учиться надо хорошо, полагать, что можно проехать на шармачка и где-то списали, где-то такое, что-то услышали и выбирать что полегче, не имеет никакого смысла. Реальная жизнь поставит вам за это неудовлетворительную оценку. На этом все, до свидания, услышимся через неделю.