Психология провокатора - Русская провокация - 2018-03-10
С.Белковский
―
Доброй субботы, дорогие друзья. Это специальный проект «Белковский ТВ» для радиостанции «Эхо Москвы». Программа «Русская провокация». С вами Станислав Белковский. Пожалуйста, смотрите и слушайте нашу программу на радиостанции «Эхо Москвы», сайте «Эхо Москвы» и YouTube-канале «Эхо Москвы».Вначале, как обычно, я расскажу краткую предысторию программы «Русская провокация». Осенью 2017 года главный редактор радиостанции Алексей Алексеевич Венедиктов приобрел на аукционе «Сотбис» за 12 миллионов долларов подшивку газеты «Известия» за 12 миллионов долларов. Эта операция была полностью профинансирована открытыми структурами открытого акционерного общества «Газпром». И недавно Генеральная прокуратура Российской Федерации, изучив запрос депутатов Государственной думы, пришла к выводу, что сделка была абсолютно законной, поэтому наша программа «Русская провокация» продолжается безо всяких рисков юридического свойства и идет вперед.
Мы читаем газету «Известия» за 1918 год, анализируем события той трагической революционной поры и находим взаимосвязь между ними и событиями 2018, текущего года, сто лет спустя. Эта взаимосвязь всегда обнаруживается, ибо такова логика или, выражаясь ленинскими словами «воля истории».
Сегодня мы читаем «Известия» за 7 марта 1918 года, статью под названием «Дело П.П. Деконского». Это очень длинная, пространная статья в отличие от небольших заметок, которые нам доводилось читать в некоторых наших предыдущий впусках, поэтому целиком, конечно, ее читать не буду: вы устанете. К тому же, я думаю, имя, П.П. Деконского вам почти ничего и не говорит, за исключением профессиональных историков и любителей изучения революционной поры.
Статья посвящена заседанию Революционного трибунала, марта 1918 года. Петр Петрович Деконский – это, в общем, второстепенный, если не третьестепенный, деятель Русской революции. По состоянию на март 1917 бывший член партии социалистов-революционеров, уже исключенный из нее еще в декабре 17-го, предшествующего года, который был разоблачен в качестве агента провокатора императорского департамента полиции.
И вот его судят Революционным трибуналом, и обвинителем выступает политико-юридический тяжеловес Николай Крыленко, известный большевик, который, кстати, имел партийную кличку «Абрам», но не потому, что был евреем – как раз нет, а потому, что он происходил из старообрядцев и отец его был Абрам Крыленков, впоследствии «В» было отброшено, Крыленков стал просто Крыленко.
И Николаю Крыленко суждено было стать сразу после Октябрьского переворота 1917 года Верховным главнокомандующим вместо генерала Духонина. Однако после Брестского мира и отставки Льва Троцкого с поста наркома иностранных дел России, собственно, сам Лев Давыдович Троцкий стал народным комиссаром по военным, а затем по военно-морским дела, и Крыленко ушел с позиций Верховного главнокомандующего, переместившись окончательно, будучи прапорщиком царской армии, в юридическую сферу.
Сначала он был организатором череды революционных трибуналов, потом министром юстиции РСФСР, прокурором РСФСР, и в конце 30-х годов XX века пал в неравной борьбе с более сильным аппаратным противником Андреем Януарьевичем Вышинским, конечно, в 1938 году был расстрелян за давнюю антипартийную деятельность и организацию заговора против партии.
Но сейчас, 7 марта 1918 года прапорщик Крыленко еще об этом не подозревает. Он не знает, что революция пожирает своих детей, а тем более своих отцов, сводных и двоюродных братьев, к числу которых Крыленко и относится.
Защиту подсудимого взял на себя студент Московского университета Сокольский. В качестве второго защитника выражает желание выступить помощник, присяжного поверенного Каплан. Мы сразу понимаем, что силы неравны: с одной стороны, всесильный Крыленко, с другой стороны – студент Сокольский и помощник присяжного Каплан.
Заседание революционного трибунала открывается в полвторого дня, в самое что ни на есть обеденное время. У собравшихся выделяется желудочный сок тоже, впрочем, с привкусом крови, видимо. Зал полон. Стража вводит подсудимого. Он бледен, но, видимо, спокоен. Оглашается обвинительный, акт. На вопрос председателя о виновности, Деконский отвечает: «Признаю себя виновным в том, что вступил в сношения с охранной полицией. Факта выдачи кого бы то ни было - не было, как и факт получения жалования, безусловно, отрицаю. Мною было получено 30 рублей от департамента полиции при начале работы в 1908 году».
Впоследствии, как говорится в статье, Деконский уехал на юг Франции, где был арестован за участие в разных беспорядках и, будучи выслан, некоторое время проживал в Италии, вернулся во Францию. С кружком анархистов задумал ряд экспроприаций, которые не были осуществлены вследствие ареста некоторых членов кружка.
Также Деконский утверждает, что не выдавал никаких революционеров никогда. Впрочем, история Петра Петрович Деконского об этом не свидетельствует. Действительно, как принято считать с 1908 по 1910 год он был постоянно действующим агентом департамента полиции, и получал сначала 30 рублей в месяц, потом 35, а на пике, карьеры – 45 рублей в месяц. Для серьезного провокатора очень мало. Это означает, видимо, что Петр Петрович первоклассным провокатором не был, первоклассным агентом.
Для сравнения: Роман Вацлович Малиновский, гораздо более крупный провокатор, лидер фракции большевиков в Государственной думе последнего IV, предреволюционного созыва, получал на пике карьеры 500 рублей в месяц. Самый главный провокатор Евно Фишелевич Азеф – 1000 рублей в месяц, то есть зарплата Азефа превосходила зарплату, собственно, начальника департамента полиции. Видимо, он был более цененным для Российской империи профессионалом, чем непосредственно полицейские.
Ну, а классик, Лев Толстой русской провокации священник Георгий Аполлонович Гапон вообще не мелочился. Он получил у премьер-министра графа Сергея Юрьевича Витте единовременно 30 тысяч рублей на реализацию своих амбициозных планов, правда, вскоре он был убит. Но вскоре мы о всех этих великих провокаторах еще поговорим. Все-таки у нас программа «Русская провокация» и, что называется, положение обязывает.
Петр Петрович Деконский, будучи провокатором мелким, зашел в историю благодаря двум звездам. Первой звездой была одна из лидеров партии левых эсеров Мария Спиридонова, чьей любовников он считался. Мария Спиридонова, напомню, баллотировалась председателем Учредительного, собрания в январе 1918-го года от коалиции большевиков и левых эсеров, но проиграла представителю большинства правых эсеров Владимиру Михайловичу Чернову.
Другой важный контрагент Петра Петровича Деконского, который, как считается, и обрек его на мытарства и приговор революционного трибунала с обвинителем Николая Крыленко, - это Александр Федорович Керенский, министр-председатель Временного правительства с лета по октябрь 1917 года.
Дело в том, что господин Деконский, став после Февральской революции, главой одесской организации партии эсеров, - а мы помним, что Александр Федорович Керенский также принадлежал к этой партии, - на III съезде социалистов-революционеров, который проходил в конце мая, начале июня, неожиданно выступил против избрания Керенского в Центральный комитет партии, мотивировав это тем, что Керенский отдавал приказы о расстреле дезертиров, что противоречило генеральной линии эсеров.
Надо сказать, неожиданно, несмотря на скромный партийный вес товарища Деконского, III съезд эсеров его поддержал. Керенский не вошел в ЦК, что стало для министра-председателя большой травмой, о которой он рассуждал в различных письмах и мемуарах до самой своей смерти. Причем принято считать, что раскол между Временным правительством и партией эсеров, утрата со стороны партии эсеров если не возможности не контролировать, то каким-либо существенным образом влиять на Временное правительство, непосредственно министра-председателя Александра Федоровича Керенского, случились именно из-за этого. То есть Деконский невольно нанес существенный ущерб партии, ее отношениям с правительством, что опять же сыграло пусть и не ключевую, но заметную роль, предшествующую Октябрьскому перевороту 1917 года.
Александр Федорович этого не забыл товарищу Деконскому. Как известно, сразу после Октябрьской революции была создана временная Чрезвычайная следственная комиссия по расследованию деятельности различных лиц, которые могли быть связаны или были, связаны с департаментом полиции, охранным отделением и вообще Министерством внутренних дел и не только. Собственно, временная Чрезвычайная следственная комиссия изучала, дела императорских чиновников и даже лично императора Николая II и его супруги императрицы Александры Федоровны.
С.Белковский: Я вышел в публичное пространство в качестве человека, который якобы посадил Ходорковского
Надо сказать, что временная Чрезвычайная следственная комиссия, что и признал Александр Федорович Керенский, будучи главнй Временного правительства, в действиях императора и его супруги так и не нашла. Но зато она изучила много материалов о том, кто, выдавая себя за революционера, фактически работал на департамент полиции. И Петр Петрович Деконский оказался среди них. Так, Александр Федорович отомстил младшему товарищу по партии, который был приговорен революционным трибуналом, открывшемся, как мы уже знаем по газете «Известия» в начале, марта 1917 года, к 10 годам тюремного заключения. Но 10 лет тюремного заключения не случилось. В 1920 году Петр Петрович Деконский скончался.
Было установлено в ходе следствия еще при Керенском, а затем еще решением революционного трибунала, что он был агентом-провокатором царской охранки в Бердянске и Мелитополе и занимался там выдачей революционеров и предотвращением террористических актов и некоторых других активных действий со стороны в первую очередь, конечно, социалистов-революционеров впоследствии его собственной партии.
Так это или нет – не важно, поскольку наша задача изучить, собственно, сам феномен агента-провокатора и психологические аспекты провокаций, не провокатора. Петр Аркадьевич Столыпин незадолго до гибели – премьер-министр России, как мы помним, с 1907 по 1911 год – справедливо указал, что понятие провокатор трактовалось революционерами и революционными организациями весьма расширительно. В число провокаторов записывали всех, кто хоть как-то сотрудничал с полицией, с Министерством внутренних дел императорской России, в том числе, обычных осведомителей. В то время, как формально провокаторами считались люди, которые, внедрены в революционные организации, провоцировали эти организации на различного рода террористические акты и другие формы насилия, что было запрещено как законом, так и внутренними инструкциями Министерства, внутренних дел. То есть нельзя было внедрять провокаторов с целью организации террористических, актов. И ответственность за это должны были нести как и сами провокаторы, так и те, кто, их нанял в системе Министерства внутренних дел России. Впрочем, это было далеко не всегда так, поскольку интересы некоторых крупных полицейских чинов нередко совпадали ситуативно с интересами революционеров террористов.
В это смысле весьма красноречив портрет Евно Фишелевича Азефа, одного из самых известны провокаторов, как мы помним, начинал с 50 рублей в месяц свою карьеру в системе МВД России, а закончил тысячей рублей в месяц. Впрочем, карьера это не вполне сложилась, поскольку в определенный, самый неподходящий, момент Евно Фишелевич Азеф был разоблачен известным раскрывателем провокаторов и агентов департамента полиции в революционной среде, близким к эсерам публицистом Владимиром Львовичем Бурцевым. Он, собственно, и поставил крест на карьере Азефа, скончавшегося впоследствии уже в 1917 году.
Но надо сказать, что когда был партийный суд на Евно Фишелевичем Азефом, то даже некоторые столпы партии социалистов-революционеров, такие как Борис Савинков – напомню, в 1917 году губернатор Петрограда и один, из кандидатов сначала на пост диктатора России, а затем на пост члена директории, совместно с Александром Федоровичем Керенским и Лавром Георгиевичем Корниловым; это могло случиться в случае успеха корниловского выступления в конце лета, начале осени 1917 года, но выступление провалилось, поэтому Савинкову так и не удалось стать одним из соруководителей Российской республики – сказал, обращаясь, в том числе, а Владимиру Львовичу Бурцеву, разоблачителю Азефа: «Не кажется ли вам, что имя Евно Азефа стоит в одном ряду с главными звездами эсеров, такими как: Желябов, Перовская и Гершуни?» То есть Савинков был, в общем, эмоционально, сознательно или бессознательно, скорее, на стороне Азефа, чем его обвинителя Бурцева. На что Бурцев ответил: «Да, Евно Азеф, безусловно, звезд уровня Желябов, Перовского и Гершуни, если не больше, но если только не принимать во внимание, что он все-таки агент-провокатор».
И Евно Фишелевич Азеф был провокатором на самом деле, он провоцировал насилие, он участвовал в организации актов насилия, в частности, в организации убийства министра внутренних дел Вячеслава Плеве и Московского губернатора, брата императора Николая II, великого князя Сергея Александровича, тоже, кстати, культовой фигурой гей-сообщества, но в данном случае это не имеет существенного значения.
Причем есть основания полагать, что убийство Вячеслава Плеве планировалось Евно Азефом не только совместно с товарищами по партии и боевой организацией партии эсеров, которую он возглавлял – он был главой боевой организации – но и совместно с Сергеем Зубатовым, видным чиновником департамента полиции. Мы все помним еще, по школьной программе термин «зубатовщина». Зубатов начинал тоже с простого осведомителя полиции, но выбился постепенно в крупные полицейские чины.
Впрочем Зубатов не ограничивался чисто полицейской активностью. Он был человек идеологически мотивированный, он считал, что стране нужны реформы, что нужно пойти на ослабление политического режима, что нужно стимулировать легальное рабочее движение для предотвращения нелегальных форм рабочего движения и революционной активности в целом. Эти инициативы не вызывали достаточного одобрения у Вячеслава Плеве, который, уволил Зубатова из департамента полиции. И вот вскоре после того, как это увольнение произошло, сам Вячеслав Плеве был убит боевой организацией эсеров. Играл ли в этом Сергей Зубатов какую-то роль, не доказано, впрочем, не доказано и обратное. Эта версия, на мой взгляд, по сей день имеет право на существование. Следующий министр внутренних дел князь Святополк Мирский вернул Зубатова в систему МВД и прижал его к любящей груди, хотя карьера Сергея Зубатова после этого была недолгой, хотя и по-прежнему яркой.
С.Белковский: Провокатор – это удел не для всех
Будучи разоблачен, Евно Азеф потерялся и скончался в Берлине в клинике Вестэнд и похоронен на Вильмерсдорфском кладбище, где могилу его можно видеть и сегодня. С тех пор Евно Азеф стал символом агента-провокатора. При этом, объясняясь уже с Владимиром Бурцевым уже после разоблачения партийным судом, Азеф пытался убедить своего разоблачителя в том, что его вклад в революционное дело существенно превосходил тот ущерб, который он партии нанес. А основной ущерб состоял в том, что он сдавал конкурентов своей боевой организации, в том числе, так называемый «Северный, летучий отряд» партии эсеров, потому что Азеф хотел быть главным террористом эсером на эксклюзивной основе.
И, действительно, история не дает нам прямого ответа, на кого работал Азеф: на эсеров, на МВД или нет?. И концептуальный вывод, связанный с этим, мы сделаем позже.
Другой известнейший провокатор Роман Вацлавович Малиновский. Это большевик, который пользовался особым доверием Владимира Ильича Ленина, защищавшего его до последнего, как я уже сказал, лидер фракции большевиков в последней, предреволюционной думе, то есть большой начальник по меркам большевистской партии, который пострадал, в общем, из-за негибкости нового начальника департамента полиции МВД Джунковского, который начал активно, избавляться от провокаторов метом их разоблачения. В результате никто иной, как известный монархист, близкий к черносотенным кругам Пуришкевич, один из убийц Распутина, фактически на заседании Государственной думы бросил Роману Вацлавовичу обвинение в работе на российскую полицию.
После этого Роман Вацлавовича имел встречу со своим куратором непосредственно ему было предложено со ссылкой на Джунковского предложено уйти из думы за гонорар в 5 тысяч рублей. Малиновский поднял на смех своего контрагента и сказал, что уйдет из Государственную думу, конечно, и тем самым как бы неявно признает себя провокатором, но за 25 тысяч рублей. Сторговаться не удалось. Малиновскому объяснили, что силы не равны, он хотя и влиятельный, но всего лишь агент, а ему противостоит вся полицейская машина – тогда еще императорской России, которая не собиралась разваливаться и рассыпаться в прах, что с ней случилось всего лишь через несколько лет – и на 5 тысячах рублей сошлись. Так закончилась бесславно политическая карьера Романа Влацлавовича.
Но лично я считаю, что провокаторские таланты и масштабы Евно Вишелевича Азефа и Романа Вацлавовича Малиновского, конечно, меркнут по сравнению с мегапровокатором начала века, одним из творцов Русской революции священником Георгием Аполлоновичем Гапоном, известным нам по советской историографией как поп Гапон. Георгий Аполлонович Гапон учился в Санкт-Петербургской духовной академии, которую покинул, потому что ему стало очень скучно. После этого думал уйти в монахи, после этого занялся активной политической деятельностью. Он создал Российский союз фабрично-заводских рабочих в городе Санкт-Петербурге. И начал вести социалистическую, практически пропаганду среди рабочих.
При этом в первые годы XX века влияние Георгия Гапона на рабочие среды многократно превосходило влияние любых, как бы сейчас сказали, оппозиционных организаций, тем более, революционных. Георгий Аполлонович Гапон обладал недюжинной харизмой. Его проповеди, а фактически агитационные выступления, завуалированные под проповеди стилистические неформально, завораживали. Он собирал тысячи людей. И в первый числах января 1905 года фактически Георгий Аполлонович Гапон организовал всеобщую забастовку в городе Санкт-Петербурге. Причем отказался участвовать в этой забастовке только Императорский фарфоровый завод. Но Георгий Аполлонович заявил, что он сейчас пришлет на Императорский фарфоровый завод тысячи бастующих рабочих с других заводов, и они, заставят это предприятие тоже примкнуть к стачке. В этот момент забастовал и Императорский фарфоровый завод.
И вот 9 января в воскресенье 1905 года к 2 часам дня Георгий Аполлонович Гапон повел большую рабочую манифестацию к Зимнему дворцу. Императора Николая II в этот момент в Зимнем дворце не было. Он накануне уехал в Петергоф подобно тому, как, скажем, все президенты Украины во время украинских революций отсутствовали в здании администрации президента этой страны на Банковой улице в Киеве. Но символическое значение было все равно велико. Ясно, что нельзя было допустить никаких эксцессов, связанных с безопасностью Зимнего дворца. Целью же похода Георгий Аполлонович Гапон провозгласил вручение императору петиции, в которой содержался ряд достаточно, стандартных для тех времен социалистических требований, а также и призыв к созыву Учредительного собрания и ограничению власти императора.
Георгий Аполлонович прославился еще и тем, что сам император Николай II упомянул его в дневнике 8 января 1905 года, указал, что, действительно, ситуация в Санкт-Петербурге непростая, идут волнения, а за волнениями стоит какой-то священник Гапон. И вот «какой-то священник» к 2 часам дня повел народ на Зимний дворец.
С.Белковский: Он не знает, что революция пожирает своих детей, а тем более своих отцов
Я сейчас хочу прочитать небольшие цитаты, собственно, из петиции, воззвания, подготовленного Георгием Аполлоновичем. Итак, обращение Георгия Аполлоновича Гапона от имени тысяч рабочих города Санкт-Петербурга и членов их семей к императору Николаю II: «Не откажи в помощи твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнет чиновников. Разрушь стену между тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с тобой».
В кратком заключении Георгий Аполлонович Гапон выражал готовность умереть – ну, лично, конечно, не от имени всех участников манифестации, а лично – у стен Зимнего дворца, если эта петиция не будет принята к исполнению: «Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе… Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе! Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию счастливой и славной, а имя свое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовешься на нашу мольбу, — мы умрем здесь, на этой площади, пред твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем! У нас только два пути: — или к свободе и счастью, или в могилу. Укажи, государь, любой из них, мы пойдем по нему беспрекословно, хотя бы это и был путь к смерти. Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России! Нам не жалко этой жертвы, мы охотно приносим ее!»
Чем закончились события 9 января, мы знаем – собственно, расстрелом манифестации, что стало символическим началом первой русской революции. Георгий Гапон не пострадал. После расстрела, несмотря на то, что были убиты непосредственно сопровождающие его лица – его телохранитель и близкий к нему петербургский рабочий Васильев, - он отправился на квартиру Максима Горького, где его приняли триумфально. Авторитет Гапона в то время был высок в самых высоких средах.
Вскоре Георгий Аполлонович направился в Европу, например, в Швейцарию, где он познакомился с лидерами эсеров, социал-демократов, в частности, с Владимиром Ильичем Лениным. Причем по воспоминаниям Надежды Константиновны Крупской это был редкий случай, когда Ленин очень сильно волновался перед встречей, потому что авторитет Гапона был, действительно, огромен. Он был гораздо больше совокупного авторитета эсеровских лидеров и социал-демократических, включая Ленина, которые были на фоне Георгия Аполлоновича в то время фигурами достаточно маргинальными.
И там уже, в Швейцарии Георгий Аполлонович Гапон перестает быть умеренным оппозиционером промонархического толка, а становится уже настоящим революционером. Он начинает готовить революционное восстание в Санкт-Петербурге. Для этого был зафрахтован британский теплоход «Джон Графтон». Согласно плану Георгия Аполлоновича Гапона, который он реализовывал, кстати, совместно с находившемся тогда в Европе, Евно Фишелевичем Азефом. В «Джон Графтон» нужно было загрузить оружие, доставить это оружие в Санкт-Петербург, где 10-20 тысяч фабричных и заводских рабочих, лояльных Гапону, получив оружие, должны были взять власть. Таков был план восстания.
Я сейчас, поскольку запомнить это невозможно, по крайней мере, если не ставить перед собой такой специальной задачи, я прочитаю вам, чем именно был заполнен «Джон Графтон». На него было загружено 16 тысяч винтовок, 3 тысячи револьверов, 3 миллиона патронов, 3 тонны взрывчатых веществ – динамита и пироксилина, а также канадские винтовки Ross rifle, швейцарские винтовки Vetterli. Все это должно было достаться революционному народу имени Гапона.
Но все пошло не по плану. У берегов Финляндии «Джон Графтон» сел на мель, после чего к делу немедленно подключилась российская полиция, завладевшая всем арсеналом. После чего между Георгием Аполлоновичем и Евно Вишелевичем, двумя мегапровокаторми случилась небольшая ожесточенная полемика. Георгий Аполлонович обвинил Азефа в том, что он сдал план операции российским властям. Евно Азеф обвинил в этом Георгия Гапона. Вскоре Георгий Аполлонович возвращается в Россию и коррумпируется все тем же графом Сергеем Юльевичем Витте, которые неутомимо искал мирные пути разрешения противостояния между императором и императорским двором и, как сказали бы сейчас, гражданским, обществом, пусть и переполненным динамитом и пироксилином имени «Джона Графтона».
Сергей Юльевич Витте вручил Гапону непосредственно те 30 тысяч рублей, которые Евно Азеф и Роман Малиновский не заработали за всю свою провокаторскую жизнь, поручил ему возобновить деятельность рабочих организаций и продемонстрировать нежелание осуществлять какой бы то ни было государственный переворот, а просто подталкивать императорскую власть к мирным реформам сверху, с чем Георгий Аполлонович и согласился, поскольку в Европе он не чувствовал себя в своей тарелке. Там не было его паствы, там не было народных масс, которые шли по его слову, внимая его харизме.
Георгий Гапон был человеком чрезвычайно честолюбивым и даже в разговоры с одним из своих контрагентов примерно, в те годы в ответ на замечание контрагента, что всей России и русской революции нужен свой Наполеон – учитывая, что имя Наполеон рифмуется с фамилией Гапон – Георгий Аполлонович сказал, - я сейчас не могу процитировать это точно, к сожалению, по памяти, - что, в общем, где Гапон, там и Наполеон. В роли Наполеона Бонапарта и первого консула будущей постимперской России он видел себя, а сотрудничество с правительством Витте – как промежуточный этап к этому. Тут коса нашла на камень. В конце 1905 года было подавлено вооруженное восстание в Москве. И в правительстве, фактически в Совете министров ключевую роль начал играть министр внутренних дел Дурново, который был настроен крайне консервативно или в соответствии с терминологией советской историографии, реакционно. И реакционный Дурново совершенно не доверял Гапону. Он не был готов к сотрудничеству даже на вегетарианских основаниях, к которым был готов сам священник Георгий Аполлонович.
С.Белковский: Все русские провокаторы кончили очень плохо
Опять же по просьбе департамента полиции Гапон написал письмо к Дурново, в котором декларировал свою достаточную лояльность для того, чтобы продолжать сотрудничество с царским правительством. В этом письме он, как было принято при советской власти в частности, сказал: «9 января – роковое недоразумение. В это, во всяком случае, не общество виновато со мной во главе – «общество со мной во главе) – это проговор по Фрейду – я с наивной верой шел к царю за правдой. И фраза: «Ценой нашей собственной жизни гарантируем неприкосновенность личности государя» не была пустой фразой».
Да, хочу заметить, что во время событий 9 января, этого похода к Зимнему дворцу в обеденное время Гапон выделил около тысячи рабочих, которые должны были гарантировать, что народ не ворвется в Зимний дворец. Впрочем, на войска, охранявшие Зимний дворец, эти гарантии не производили должного впечатления – они все равно начали стрелять.
«…Но если для меня и моих верных товарищей особа государя была священна, - в момент погрузки оружия на «Джона Графтона» Гапон так не думал, очевидно, - то благо русского народа для нас дороже всего. Вот почему я, уже зная накануне 9-го, что будут стрелять, - это новая информация, раньше Георгий Аполлонович никогда об этом не говорил, что он знал, что будут стрелять, - пошел в передних рядах во главе под пули и штыки солдатские, чтобы своей кровью засвидетельствовать истину – именно, неотложность обновления России на началах правды».
Письмо Георгия Аполлоновича Гапона не произвело на министра Дурново должного впечатления, не вызывав никакого доверия. Он расценил риторику священника как набор дешевых пафосных оправданий за старые дела и желание вписаться в новую политико-полицейскую реальность. Но русская революция уже шла ну убыль, и в этом смысле время работало не на Георгия Гапона. Кроме того не на Георгия Гапона работал и Евно Азеф, который организовал убийство Георгия Аполлоновича на даче в Озерках в 1906 году. Это убийство непосредственно исполнил близкий соратник Евно Фишелевича Азефа эсер, бывший инженер Петр (он же Пинхас) Рутенберг. Причем утверждалось, что Георгий Гапон казнен по приговору какого-то там партийного суда, который никакой партии не принадлежал, но адекватные исторические, изыскания показывали, что никакого суда не было. Просто Евно Азефу было очень важно избавиться от Георгия Гапона, все более убедительно доказывавшего окружающим, что именно Азеф сдал план вооруженного, восстания и маршрут путешествия теплохода «Джон Графтон», загруженного оружием. И такой свидетель Азефу был совершенно не нужен, тем более Азеф сам был человеком весьма амбициозным и не хотел, чтобы лавры нового вождя российской (в современных терминах) оппозиции доставались харизматичному священнику.
Вот так примерно выглядела история главных русских провокаторов в период между первой и второй русскими революциями. Все они кончили очень плохо.
И теперь я хотел порассуждать немного о психологии провокатора. Как известно, мои уважаемые оппоненты 2003 года, когда я вышел в публичное пространство в качестве человека, который якобы посадил олигарха Михаила Ходорковского, - впрочем, естественно, я не сажал Михаила Ходорковского, но убедить в этом никого невозможно, я предпочитаю на эту тему вообще отмалчиваться, потому что это единственная конструктивная позиция в этом вопросе, хотя смею вас уверить, дорогие слушатели и зрители, что три весьма информированных человека – Владимир Владимирович Путин и Игорь Иванович Сечин и Михаил Борисович Ходорковский – так, конечно, не считают, что я посадил Ходорковского. Еще я, в общем, если не горжусь, то, по крайней мере, удовлетворен, что за 15 лет, прошедшие с тех пор, никаких новых обвинений мне так и не было предъявлено. И если сегодня кто-то хочет обвинить меня, в чем-то страшным, звучит все та же формулировка: «Профессиональный провокатор, отправивший в тюрьму Михаила Ходорковского». Новых грехов не возникло за столь длительный исторический отрезок, длительный – по нынешним временам.
И я, собственно, спрашивал у моих уважаемых оппонентов: «А что такое профессиональный провокатор? Что, провокации где-то учат, выдают дипломы? Можно защитить диссертацию кандидата или доктора провокаторских наук? То есть чем профессиональный провокатор отличается от любителя?» Гробовое молчание было мне ответом и остается им по сей день.
Но, поскольку уж назывался груздем – продолжай лечиться, как гласит известная англо-саксонская пословиц, я лучше порассуждаю о психологии провокатора, потому что провокатор – это не специальность, это даже не род занятий. Провокатор – это психотип. Есть люди, которым свойственно осуществление провокации в своей обыденной жизни, причем провокация совершенно не означает революционные подъем, сотрудничество с правоохранительными органами или, наоборот, с террористическими организациями.
Нет, собственно, провокаторами по отношению друг к другу могут быть и мирные обыватели, например, муж и жена, то есть они постоянно занимаются психологическими операциями в духе провокации, то есть определенными играми, как это называл один из ведущих психиатров и психотерапевтов XX века швейцарец Эрик Берн. Из чего рождается сознание провокатора? Оно, как правило, присуще шизоидному типу личности, хотя, естественно, я не утверждаю, что только такому типу личности, поскольку шизоидный тип личности тяготеет, собственно, к раздвоению, к умножению собственной личности.
С.Белковский: Я просто наблюдатель, который комментирует то, что видит
Во-первых, сознание провокатора базируется на желании обретения новой субъектности в ситуации, когда объективно обретение субъектности невозможно. Ну, ясно, что ни Евно Азеф, ни Роман Малиновский, ни даже архихаризматичный Георгий Гапон не могли бы возглавить русскую революцию, просто так взять и возглавить подобно тому, как Наполеон взошел на Аркольский мост. Нет, это по массе объективных причин было невозможно. Собственно, не было никакой русской революции, по большому счету, пока ее не организовал сам себе царский режим во главе тоже с весьма амбициозным, но очень слабым – а нередко завышенные амбиции сочетаются с человеческой слабостью – Николаем Александровичем Романовым - императором Николаем II.
Поэтому эта субъектность обретается на стыке несочетаемых сущностей, например, как у Евно Азефа руководство боевой организации эсеров и одновременно углубленным сотрудничеством с департаментом полиции. В рамках, собственно, этого сотрудничества, как я считаю, был убит министр внутренних дел Вячеслав Плеве, а не просто в интересах социалистов-революционеров и их террористического крыла. При этом департамент полиции считает, что, ты работаешь на него, партия эсеров считает, что ты работаешь на нее, а ты сам считаешь, что это они на тебя работают. Вот так и обретается на стыке несочетаемых сущностей эта новая субъектность, то есть из операнда, из объекта чьих-то манипуляций ты становишься субъектом манипуляции как минимум в собственных глазах.
Да, часто эта концепция терпит крах, но пока она не потерпела крах, это осознание того, что ты субъектен, что ты причастен к важнейшим событиям современной тебе истории, во многом отвечает уровню твоих амбиций и поддерживает тебя на плаву.
Хочу сразу заметить во избежание превентивной критики со стороны моих уважаемых оппонентов, все еще инкриминирующих мне арест Михаила Ходорковского в 2003 году, хотя, я говорю, любая несложная аналитическая работа, безусловно, приведет к пониманию, что к этому аресту я не имел отношения даже косвенного. Хочу сказать, что я не распространяю это на себя, потому что, понимаете, я давно уже занимаю высокую и почетную должность сторожа на кладбище собственных иллюзий. Да, я человек амбициозный, спору нет, но это в начале «нулевых» годов XXI века я мог, действительно, считать, что я способен стать политиком или прийти во власть.
Но к власти в России пришел другой человек, которому я бесконечно благодарен за то, что он меня от этих иллюзий избавил. Зовут этого человека Владимир Владимирович Путин. Если бы революционный хаос 90-х годов продолжался еще некоторое время, эти иллюзии во мне могли бы никогда и не развеяться, и я пошел бы «по неверному пути Паниковского», например, действительно, бы занялся политической активностью или претендовал бы на какой-нибудь чиновничий пост. Чем бы это закончилось, мне сегодня ретроспективно понятно – это закончилось бы тюрьмой в лучшем случае, а в худшем – чем-нибудь еще и похуже на каком-нибудь мосту через реку Москву.
И поэтому, поскольку я совершенно непригоден, как я сейчас понимаю, ни к публичной политике, ни к чиновничьему служению, и Путин, которая парализовал лифты вертикальной социальной мобильности и убил все надежды на то, что кто был никем, станет всем – надежды весьма популярные в 90-е годы среди миллионов людей, - он избавил меня от этих соблазнов и искушений. И как бы дальше не сложилась моя судьба и царственная судьба, венценосная судьба Владимира Владимировича, я буду всегда ему за это благодарен, хотя я никоим образом не являюсь его сторонником, не собираюсь голосовать за него ни на каких выборах, включая ближайшие выборы 18 марта 2018 года.
Теперь возвращаемся… Я не провокатор. Я человек, который, безусловно, осознает себя обывателем. Самоосознание и самоощущение обывателя, оно исключает миссию провокатора, поскольку оно предотвращает иллюзорные представления о том, что ты являешься субъектом важных исторических процессов наших дней. Я не субъект таких процессов, я никогда не смогу им стать. Я просто наблюдатель, который комментирует то, что видит в настоящем и прошлом и пытается моделировать, таким образом, некие представления о будущем, а верны они или нет, покажет это самое будущее, которое случится не раньше и не позже, а как всякое будущее – своевременно.
И второй аспект психологии провокатора – это поиск новой идентичности, которая отличала бы тебя от тебя же вчерашнего. Мы можем посмотреть на примеры Азефа, Георгия Гапона, Романа Малиновского. Это были люди, как сказал Владимир Владимирович Маяковский, должны были выйти из квартирного мирка, преодолеть ощущение обыденности собственной жизни, и поэтому им нужны были новые идентичности, в частности идентичности террористов, творцов истории, спасителей человечества…
Поиск новой идентичности может быть и гораздо более мирным, например, великий русский писатель Эдуард Вениаминович Лимонов, который, к сожалению, уже давно не выступает на «Эхе Москвы» по непонятным мне причинам, связанным с его старением не столько соматическим, сколько психологическим. После того, как его бросила его жена Елена Щапова, объявил себя геем, геем не будучи. Вот это тоже обретение новой идентичности. Лимонову стало очень прикольно оттого, что он гей. Правда, потом, как сказал поэт, «прошли года, речной воды быстрее», Лимонов снова ощутил себя гетеросексуалом и гей-мифология ушла в лимоновское прошлое, но этот инцидент был и занимал определенную часть жизни великого русского писателя. Тоже характерный пример обретения собственной идентичности.
Или опять же карьера и биография Эдуарда Лимонова дают нам представление о первом столпе психологии провокатора - сочетании несочетаемого. Писательская активность и создание революционной организации «Национал-большевистская партия» (НБП). Понятно, что НПБ была арт-проектом Эдуарда Лимонова. Это порождение его гения, и поэтому НБП не является партией в классическом понимании, она не может существовать без своего основателя и вождя. То есть даже организация с названием НБП хотя и запрещена Верховным Судом России – необходимо сказать, чтобы Роскомнадзор на нас не обиделся – еще может существовать, но без Лимонова это было бы уже совсем не то, ибо исчезло бы то артистическое, то художественное наполнение, которое было остовом, скелетом Национал-большевистской партии, заложенным в начале 90-х годов ее основателем.
С.Белковский: Я бы отнес Зюганова и Жириновского к серьезным провокаторам, чем к бизнесменам от политики
Если мы посмотрим на политический пейзаж современной России, мы увидим доминирование людей с психотипом провокатора, но при этом с ограниченными амбициями. Никто из провокаторов не собирается устраивать мировых революций, хотя представление о некой субъектности в историческом процессе у них есть. В первую очередь это лидеры известных всем старых партий.
Ну, например, Владимир Вольфович Жириновский. Ясно, что этот человек после того, как он выиграл парламентские выборы – именно он выиграл, потому что никакой организации ЛДПР без Жириновского так же не может существовать, как не может существовать НБП без Лимонова – 1993 года он ведь вполне мог стать президентом Российской Федерации, но они им не стал. И не стал им, мне кажется, именно потому, что он четко отдавал себе отчет в колоссальном бремени этой миссии. Он боялся не выдержать этого. Ведь быть президентом Российской Федерации в любые времена особенно в революционные 90-е, значит, в любой момент начать стрелять. Если раньше я критиковал Владимира Вольфовича за то, что так укротил свои собственные исторические амбиция, то сейчас – нет.
Если человек свернул свою политическую карьеру по большому счету именно потому, что не хотел стрелять, но, может быть, это заслуживает уважения и даже исторического оправдания? То же относится к Геннадию Андреевичу Зюганову, Главе все еще Коммунистической партии Российской Федерации, хотя ходят слухи, что скоро эта партия может быть передана под руководство нынешнего кандидата в президенты от КПРФ Павлу Николаевичу Грудинину, директору «Совхоза имени Ленина».
Геннадий Андреевич мог выиграть президентские выборы 1996 года или, по крайней мере, мог оспорить результаты этих выборов, официально объявленных ЦИК, разоблачив фальсификации, которые, как считают многие, совершались в интересах тогдашнего президента Бориса Николаевича Ельцина. Я, впрочем, этого не утверждаю. Есть прямо противоположная доктрина, согласно которой пресловутый «красный пояс» российских регионов, поддержавший Зюганова состоял из регионов, где определенные манипуляции делались в пользу коммунистического кандидата в то время, как за пределами «красного пояса» эти манипуляции были невозможно в силу отсутствия у коммунистов должного и соответствующего административного ресурса. Какая из этих версий верна – решит история.
Но Геннадий Зюганов поздравил Бориса Ельцина с победой, подчеркнув тем самым, что он отказывается от борьбы за власть, которая в начале 1996 года просто плыла ему в руки опять же после триумфа коммунистов на думских выборах Государственной думы, Федерального Собрания Российской Федерации в декабре 1995 года.
И Владимиру Жириновскому и Геннадию Зюганову, безусловно, присуще раздвоение сознания. Ясно, что в частной беседе, особенно если им ввести «сыворотку правды» предварительно хотя бы внутримышечно, они не подтвердят всего того, что говорят избирателям; они признают честно, что: а) они не борются за власть, б) что призывы голосовать за них на президентских выборах не имеют никакого значения, поскольку, победит Владимир Путин, как тогда в 90-е обречен уже в силу этого на победу был Борис Ельцин,- они, конечно, признаются, что не верят в две третьих декларируемых ими лозунгов, независимо даже от наличия или отсутствия президентских амбиций.
Теперь фактически роль Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского состоит в том, чтобы выхолостить ресурс вверенных их попечению политических организаций и тех избирателей, которых устраивает их риторика, их образ и способ общения с паствой.
Можно ли считать эту активность провокаторской? Да, конечно, потому что эти политики объединяют вокруг себя миллионы людей только для того, чтобы отправить общественно-политическую энергию в никуда, то есть на поддержку фактически нынешней власти. Все они играют согласованную с Кремлем игру, в рамках которой Кремль дает решать определенные проблемы, в основном материального свойства – они гарантируют Кремлю, что их собственные призывы к собственному электорату пойти во власть и взять власть никогда не зайдут за определенную, грань, где кукольный театр российского парламентаризма превратился бы в реальную политическую борьбу с жертвами и разрушениями. В данном случае под жертвами я не понимаю человеческие, жертвы, я понимаю политические жертвы.
Очень интересно, кстати, как оценивали современники, скажем, Евно Азефа и Георгия Гапона с точки зрения интереса этих людей к деньгам и другим, материальным ценностям. Эти оценки кардинально расходятся, то есть часть людей, которые, близко знали Азефа и Гапона считали, что эти люди были мотивированы, буржуазными благами, роскошью, комфортом; они любили, деньги, ставили их на первое место и поэтому стали провокаторами. Однако другая часть, не менее значительная, их близких знакомых утверждала ровно обратное, что они были люди аскетичные, в общем, абсолютно равнодушные к деньгам. Кто прав?
И те и другие. Да, Азеф и Гапон любили, комфорт и, роскошь и любили, деньги, которые им платило, в том числе, и царское правительство через департамент полиции или через правительство, как в случае Георгия Аполлоновича Гапона, я имею в виду последних песен… Но деньги были для них лишь инструмент. Они всегда были готовы отказаться от комфорта ради того, чтобы признать за собой статус реальных субъектов современной им истории – это есть так называемая мечта провокатора, вожделение провокатора.
В случае Геннадия Андреевич Зюганова и Владимира Вольфовича Жириновского, я думаю, деньги тоже не на первом месте. На первом месте – все-таки остаться в учебнике истории в качестве серьезных политиков. Я бы скорее отнес Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского к серьезным провокаторам, чем к бизнесменам от политики, хотя бизнесменами от политики они являются тоже.
С.Белковский: Политиком может быть тот, кто всегда внутренне готов принимать решение о жизни и смерти других
И если мы, посмотрим на путь Азефа и Гапона, то он, отличается от пути Зюганова и Жириновского, в общем, поправкой на эпоху. Лидеры КПРФ, ЛДПР действовали в эпоху, когда террористическая активность была уже невозможно, а любое влияние харизмы было ограничено наличием современной коммуникативной реальности, в которой ключевую роль играют СМИ, чего не было в начале XX века, когда непосредственный контакт с паствой был гораздо важнее любых СМИ. Ведь, не было же телевидения, тем более не было интернета. И поэтому не было той искажающей оптики, которая, может моделировать харизму для тех, у кого ее нет и, наоборот, нивелировать харизму тех, у кого она есть.
Владимир Жириновский, безусловно, является харизматическим лидером. Что касается Геннадия Зюганова, я бы здесь оценил его возможности скромнее, но в любому случае, Геннадий Андреевич был долгие годы лидером крупнейшей организации страны, причем сплоченной не административным ресурсом и финансовыми вливаниями, как, например, номинальная партия власти «Единая Россия» - номинальная, потому что не ей принадлежит власть, а она принадлежит власти, а, действительно, определенной идеологической сплоченностью или оппозиционными наклонностями ее основных членов и активистов.
Поэтому провокатор в любом случае играет и позитивную и негативную роль в истории. Причем негативная нередко оборачивается позитивной и наоборот. Скажем, в современной российской политике роль Зюганова и Жириновского позитивна или негативна?
С одной стороны, она негативна, потому что они своими усилиями уничтожили реальную политическую конкуренцию, сдав Кремлю те возможности, те козыри, которые, были у них на руках в 90-е годы XX века.
С другой стороны, они остановили разгул дикой стихии, которая могла выйти из берегов в те же 90-е годы и принести России огромный ущерб. Всякая революционная эпоха оборачивается, с одной стороны, как эпоха-провокатор – собственно, провокатором может быть не только человек, но и время, в которое мы живем на тех или иных отрезках собственного бытия. С одной стороны, эпоха открывает огромные возможности, с другой стороны, она создает гигантские, риски.
Сейчас, мы живем в эпоху, которая не создает никакие новые возможности, а единственным ее риском является постепенное отмирание самой системы. Нельзя сказать, что она создает гигантские риски в реальном времени. Да, она создает их для отдельных политиков, которые ведут себя бескомпромиссно, по крайней мере, с определенного момента своей биографии, скажем, Борис Немцов; для самых разных людей, которые по той или иной причине наступают этой власти на хвост, а самое главное – на финансовые интересы кланов и групп, играющих внутри путинской системы власти ключевую роль. Но это не система тотального риска и турбулентности, какой была российская политическая, общественная среда образца 1990-х годов.
Как известно, «блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, его призвали все благие, как собеседника на пир», - как сказал Федор Иванович Тютчев. И для кого-то, действительно, важны эти минуты роковые, когда можно в кратчайшие сроки добиться много и прыгнуть выше головы, а для кого-то важно стабильное существование НРЗБ обыденности.
Как человек, который сам прошел определенный путь от существенных – я бы не сказал, больших, - но существенных общественно-политических амбиций до очень четкого осмысления себя как обывателя, я могу сказать, что жизнь человека состоит из неоднородных этапов, разных отрезков. Знаменитая фраза о том, что в молодости не был левым, у того нет сердца, а тот, кто в зрелом возрасте не стал консерватором, у того нет мозгов – конечно, утрированная. Потому что левым и консерватором можно быть в любом возрасте, во многом это тоже зависит, от психотипа, а не просто от системы взглядов, благоприобретенных или врожденных ценностей. Нет.
Но когда все-таки ты занимаешь должность сторожа, не очень хорошо оплачиваемую, но очень почетную, на кладбище собственных иллюзией, ты понимаешь, в чем твое жизненное задание Я придерживаюсь той теории, согласно которой человек умирает в тот момент, когда его жизненное задание исчерпано. И жизненное задание не обязательно связано с присутствием в публичном пространстве, тем наипаче с политикой. Многие думают, что политиком может быть тот, кто умеет хорошо выступать. Это не так. Политиком может быть тот, кто всегда внутренне – не только сознательно, но и бессознательно – готов принимать решение о жизни и смерти других. А это гораздо сложнее, чем просто хорошо выступать. Это не значит, что эти решения принимаются каждый день, а это значит, что если ты настоящий политик, который хочет в полной мере реализовать себя в политике, обязательно настанет день и не один, когда тебе придется такие решения принимать. И прежде чем идти в политику, надо ответить себе на вопрос: Готов ли ты решать вопросы о жизни и смерти других?
«Если ты настоящий политик, то тогда, как говорил генерал де Голль, президент Франции после Второй мировой войны, - ты находишься на вершинах, где веют ледяные ветры государственной необходимости». И если ты и страдаешь по поводу, жизни и смертей других, то умеренно, в рамках ампула политика. Если же эти решения вычерпывают всю кровь твоего сердца – тебе не нужно заниматься политикой. Существует много других занятий, которые составили честь, славу и гордость человечества.
Собственно, ситуация, при которой совершенствование человека, его достижения интеллектуальные и духовные стали публичными и начали приносить человеку славу, собственно, начинается только с эпохой Возрождения. До этого такие достижения стяжались в основном в монастырях, где жили люди, не показываемые по телевизору, и не активные в, социальных сетях. И эти достижения стяжались в непосредственным общением с Господом Богом.
И мы тоже должны проанализировать эту ситуацию и понять, что пути у человека может быть, разные. И в минувшем году я сформулировал тезис о «коэффициенте Белковского» Базовый коэффициент Белковского БКБ – это число, дробь, в числителе которой уровень твоего присутствия в медиапространстве, а в знаменателе твой реальная общественная значимость. Вот очень важно. чтобы этот коэффициент Белковского был меньше единицы. Тогда ты можешь жить в гармонии с собой и с окружающим миром.
У очень многих людей, в том числе, считающих себя политиками, а в части и у вашего покорного слуги этот коэффициент больше единицы. То есть в определенный момент это начинает вызывать страдания. Когда, как сказал Борис Леонидович Пастернак, ты осознаешь, что «позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». Поэтому сознание провокатора, оно и позитивно и негативно, особенно в рамках знаменитого бакунинского утверждения: «Страсть к разрушению – есть творческая страсть». Провокатор – это классический разрушитель и созидатель через разрушение, но этот удел доступен немногим.
И этой системе образцов я никому не рекомендовал бы подражать. Провокатор – это удел не для всех. И судьбы упоминавшихся мной сегодня Евно Азефа, Романа Малиновского и Георгия Гапона, равно как и сходящих с политической арены России звезд недавнего прошлого Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского об этом красноречиво свидетельствуют.
Это была программа «Русская провокация», специальный проект «Белковский ТВ» для радиостанции «Эхо Москвы». С вами был Станислав Белковский. Смотрите и слушайте программу «Русская провокация» на радио «Эхо Москвы», сайте «Эхо Москвы» и YouTube-канале «Эхо Москвы». До скорой встречи в мировом эфире. Спасибо!