Никита Могутин - A-Team - 2019-04-24
А.Соломин
―
20 часов и 5 минут в российской столице, всем здравствуйте, в эфире радио «Эхо Москвы» и ютуб-канала «Эхо Москвы» самая сложная программа для наших гостей, она называется «A-Team», три Алексея, сегодня Соломин, Нарышкин и Голубев.
А.Голубев
―
Добрый вечер.
А.Нарышкин
―
Добрый вечер.
А.Соломин
―
И наш гость, сооснователь проекта Baza Никита Могутин.
Н.Могутин
―
Здравствуйте.
А.Соломин
―
Здравствуйте, Никита. Он же создатель проекта Mash, о котором, может быть, мы сегодня тоже поговорим. Может быть, в меньшей степени поговорим.
А.Нарышкин
―
Я хочу сразу про Mash спросить. Не обидно, когда вы открываете Mash, а потом Mash переходит к другим людям? Вы же сейчас к этому изданию не имеете никакого отношения? А Mash, по-моему, самое популярное, что есть вообще в Телеграме. Я не знаю, как в мировом Телеграме, в российском точно.
Н.Могутин
―
Нет, это прекрасно, что Mash развивается, растет. Мне пора было двигаться дальше, я и двигался.
А.Нарышкин
―
А деньги? Вы продали Mash или…
Н.Могутин
―
Я с деньгами двигался дальше, ребята строят свое будущее и очень классно строят. Открыли в Питере, я знаю, ездил, на Мойке, там все круто.
А.Нарышкин
―
Как выглядит редакция телеграм-канала такого масштаба, такого качества, контента как Mash? То есть, сколько людей? Сколько было людей, когда вы запускались?
Н.Могутин
―
Запускались с небольшим количеством…
А.Нарышкин
―
А можно сразу? Mash – это же Габрелянов? С подачи Габрелянова?
Н.Могутин
―
Нет.
Н.Могутин: Наверное, самое последнее в жизни, что может хотеться – это стать президентом России, вот честно
А.Нарышкин
―
А как?
Н.Могутин
―
Mash – название или Mash как явление?
А.Нарышкин
―
Mash как место, которое развивалось благодаря финансированию Габреляна.
Н.Могутин
―
Нет, это вообще не с его подачи. То есть, это такие долгие мучения, роды нас самих, на самом деле. Потому что мы оттарабанили на Лайфе приличное количество времени, некоторые к тому времени лет по семь-восемь уже работали в такой новостной очень жесткой журналистике, реальной, идеальной школе новостной журналистики именно жесткой. Собственно, мы работали на сайт и все время оглядывались на соцсети, а что там, а что там. Потом мы поняли, что часть нашего контента мы уже из соцсетей берем. Мы поняли, что не просто часть, а большую часть. Потом поняли, что сайт – это лишь небольшое последствие того, что мы делаем, а основной эффект в социальных сетях. Мы просто стали понимать, что мы зачем-то работаем на то, что вымрет, на новостной сайт. И вообще на самом деле пора переходить к самим людям. А Лайф – это колоссальная структура, колоссальная машина… Не может же Лайф отказаться от сайта. Life.ru есть же, он не откажется от него ради каких-то наших амбиций.Собственно, мне пора идти было, ряду ребят пора идти было. И вот мы сообразовались.
А.Нарышкин
―
Начальные инвестиции в Mash?
Н.Могутин
―
Начальные инвестиции… там был инвестор, плюс помогли наши хорошие знакомые…
А.Нарышкин
―
А вы сами? Восемь лет работы в Лайфе как-то НРЗБ…
Н.Могутин
―
Естественно, там и с моей стороны были какие-то инвестиции. Просто по точным суммам… Естественно, я понимаю, что здесь кто-то, сидя в этой студии, называет точные цифры какие-то, высчитанные до рубля… По разному. Вот я – то самое разное.
А.Нарышкин
―
Габреляновских денег нет в Mash?
Н.Могутин
―
На тот момент не было.
А.Нарышкин
―
А на какой момент было?
Н.Могутин
―
А я не могу сейчас судить, я ничего не знаю.
А.Нарышкин
―
В смысле?
Н.Могутин
―
Я сейчас не в Mash, я не знаю, что там сейчас.
А.Голубев
―
А вы сказали «инвестор», инвестор – это кто был?
Н.Могутин
―
Первоначальный инвестор был не Габрелянов. Собственно, его личность… Захочет, когда-нибудь сам расскажет, кто это был, первоначальный инвестор, на средства которого это запускалось.
А.Соломин
―
Вы работали в Лайфе. Как вы сейчас относитесь к той работе, к тому, что делал Лайф тогда?
Н.Могутин
―
Смотря в какие периоды времени, смотря, что именно.
А.Соломин
―
К чему вы относитесь негативно?
Н.Могутин
―
Скажем так, я попал на Лайф, когда там уже была лучшая в стране, в СНГ, одна из лучших в мире, наверное, таких новостных служб по добыче информации, я попал в нее, меня там научили всему. И какие-то моменты того, что мы делали тогда… Они меня там оббили, обстреляли, то есть, я понял, что я больше таким заниматься не хочу, такие темы делать не хочу.
А.Нарышкин
―
Например?
Н.Могутин
―
Все, что касается с людской болью. Я это не раз повторял. Я как-то стал очень близко воспринимать, в какой-то момент я стал понимать, что, возможно, какое-то наше лишнее слово принесет реальный вполне… Иногда физические, возможно, страдания живым людям.
А.Соломин
―
Вы можете вспомнить какой-нибудь такой, если такое было, гнусный поступок, который приходилось совершать, чтобы получить информацию?
Н.Могутин
―
Все мои гнусные поступки со мной, они со мной останутся и уйдут, поэтому я о них даже распространяться не буду. Главное, что о них знаю я.
А.Нарышкин
―
Но гнусь была, когда вы работали в Лайфе?
Н.Могутин
―
Я бы даже сказал, что это были личностные поступки. Вы просто себе не очень представляете идею лайфовцев. Вот Лайф в определенное время… Я не просто так говорю, что лучшая команда по добыче информации. Это – идея фикс. На самом деле, в первую очередь, Лайф – это была идея. Идея быть первыми, идея порвать всех, идея выстрелить…
А.Нарышкин
―
Любой ценой.
Н.Могутин
―
В какие-то моменты да. Главное, чтобы сделали. Главное, чтобы все смотрели, разинув рот: «Господи, как они это опять сделали, как они это опять достали?». Вот как… Никто не знает рецепт.
А.Нарышкин
―
Чем за восемь лет в Лайфе вы гордитесь? Вот какой-то ваш материал или ваш ход?
Н.Могутин
―
Были несколько расследований, которые… Были несколько реальных расследований, которые привели к вполне конкретным изменениям в том числе по Северному Кавказу, когда я работал, мы там с ребятами делали несколько очень хороших материалов. Плюс там по Питеру были очень хорошие материалы. Плюс ребята из службы по Москве доставали реальнейший просто эксклюзивы… То есть, еще раз. В Лайфе очень сложно… В Лайфе того времени очень сложно было бы выделить себя одного из коллектива. Это как в классических журналистский коллективах, «вот я журналист, я провожу расследование». А там работает целиком команда, там над одной темой может работать 5-6 человек, каждый задействован, у каждого свой сектор работы, и это все собирает у себя вместе редактор. Вы планируетесь, брейнштормите, решаете, как что сделать, куда разогнать, кто сегодня поедет. Над одной темой можно работать несколько часов, а можно несколько недель. И в итоге она потом выстреливает и рвет все. Но себя одного очень сложно выделить. Ты можешь сказать, что «я в какой-то момент позвонил человеку, он мне сказал букву «а», а благодаря этой букве «а» другой человек узнал весь остальной алфавит. Чья работа важнее? Да черт его знает.
Н.Могутин: Первоначальный инвестор в Mash был не Габрелянов
А.Соломин
―
По поводу гнусностей. Вот я например по работе Лайфа знаю один пример, мы сами с этим столкнулись. Мы звонили одной чиновнице в некотором регионе. Условно, работает она в здравоохранении. Которая стала героем дня, потому что она Лайф Ньюс сказала, сделала вот это заявление. Мы стали ей звонить, спрашивать, типа, вот, вы сказали то-то и то-то… Она говорит: «Я не говорила никакому Лайф Ньюс. Мне звонили сегодня только из администрации президента. Они у меня спросили информацию. Я никакому СМИ ничего не говорила». И тут в принципе не надо было долго думать, чтобы понять, что звонил Лайф Ньюс и представлялся администрацией.
Н.Могутин
―
Скажем так, это – так называемые разводки, от них страдали все издания, добывающие информацию, до определенного времени. Сейчас кто-то продолжает этим заниматься, кто-то нет. Собственно… Не очень хорошая вещь, которой места в будущем просто нет.
А.Соломин
―
Почему, как вы думаете? Цинизм уходит?
Н.Могутин
―
Цинизм уходит по нескольким причинам. Сейчас я объясню, почему. Это не совсем… Не то, что нечистоплотно. За подобные вещи может браться молодой журналист. Условно, мне 20 лет, я в каком-то рвущем коллективе, вокруг все звезды, которые каждый день делают бомбы. А как мне делать бомбу? У меня ни контактов, никого, ничего нет. Попробую я так сделать, а вдруг у меня сработает. И сработало. Господи, сегодня я звезда дня. Условно. Но человек взрослеет и понимает, что, во-первых, он регулярно преступает закон. Во-вторых, это цинично, как вы сказали, и нечистоплотно. И просыпаются какие-то законы внутренней этики.Есть издания в России, которые поставили это просто на поток. Без названий…
А.Нарышкин
―
У меня просто издание, которое без принципов, сейчас Лайфа уже нет практически… Это как раз Лайф Ньюс. Вот такое вот года 11-го, 12-го…
Н.Могутин
―
НРЗБ когда.
А.Нарышкин
―
Что угодно: сливы, какие-то переписки, подслушанные разговоры, все в Лайфе. То есть, и я понимаю, что пипл это хавает, и с удовольствием, потом это тиражируют… Но ты открываешь, читаешь… эээ.
Н.Могутин
―
Вы не зря сказали – 11-12-й год. То есть, сколько, лет 7 назад, 8 назад? Это давно настолько, что дети, родившиеся в тот год, уже пошли во второй класс. Просто для сравнения масштабов. Это реально очень много воды утекло, во-первых. А во-вторых, рынок изменился просто колоссально. То есть, кто-то думает, что рынок остался прежним. Кто-то думает… Но на самом деле, вообще почему я у вас здесь сейчас сижу, потому что вам интересно пообщаться. Почему у вас Баданин был недавно? Потому что вам интересны небольшие стартапы, соцсетевые медиа, вот эти микрокоманды… И не замечаете, что именно они стали задавать вообще основной тренд? То есть, вспомните крупняков, реально монстров медиа, когда они в последний раз задавали какой-то тренд?
А.Соломин
―
Кстати, и время изменилось. Потому что очень много микротрендов, очень много точек, из которых идут эти тренды. Не факт, что это все выстроится в какую-то глобальную империю. Но движение, вот то, что произошел вот этот взрыв там какой-то, в медиапространстве, это заметно. И этих точек просто очень много.
Н.Могутин
―
Обратите внимание. Все эти коллективы в основной своей массе состоят из людей каких? Кто? Они как раз выходцы из больших империй. Это – люли, побившиеся как раз вот в этих самых больших империях, больших коллективах, посмотревшие на все и понявшие, когда у тебя целая армия вокруг тебя, в опен-спейсе сидят человек 300… Твой голос теряется, во-первых, любая идея теряется, мутирует, извращается. А сейчас реально правят балом коллективы до 30, до 40 человек прям максимум. Это такие условно, чтобы вы могли собраться в одной небольшой переговорке, и никому не пришлось бы стоять… «О чем они там говорят?». Все стоят, и у каждого есть право голоса. Вот это самое важное… Очень ключевой момент, кстати. В больших компаниях очень жесткая, строгая иерархия. Главный редактор, и он все отвечает, у него есть зам суровый, который ходит, флиртует с какими-нибудь молоденькими стажерками, каждый по своей части, еще кто-то… Не знаю, как у вас. Возможно, так же.В маленький стартапах, там все равны, все в одной плоскости. Любой человек, любой стажер может прийти и сказать: «Слушайте, а может вот так сделать?». «Блин, а как мы не подумали… А набросай, а как тебе кажется…».
А.Соломин
―
Горизонтальная структура.
Н.Могутин
―
Абсолютно. Но здесь есть очень важный момент. Вот эта самая горизонтальная структура, она иногда, во-первых, в силу нашего российского менталитета может приводить к таким… К неустойчивости конструкции. Поэтому, все-таки, в подобных коллективах важно четкое понимание того, кто главный. Вот тот, кто главный, он задает некий темп. Но при этом все равно все могут принимать решения. Даже не так.Все могут советовать и рекомендовать. Конечное решение за человеком, но он очень четко… Условный там Роман Баданин, он четко понимает, что он не прислушается к мнению какого-то человека и решит, что «я буду давить до последнего»… И он может проиграть в конечном. Просто потому что у этого парня могут быть очень толковые, хорошие идеи.
А.Соломин
―
Мы сейчас сделаем перерыв буквально на одну минуту, исчезнем из эфира. В Ютубе он продолжится, в эфире программа «A-Team», сегодня наш гость – сооснователь проекта Baza Никита Могутин.РЕКЛАМА
А.Соломин
―
Продолжается эфир программы «A-Team», радио «Эхо Москвы», Ютуб-канал «Эхо Москвы», Алексей Соломин, Алексей Нарышкин и Алексей Голубев. Сегодня наш гость – сооснователь проекта Baza Никита Могутин. Мы до перерыва говорили о вашем периоде работы в Лайф Ньюс. И мне показалось из ваших слов, что и медиарынок изменился в том смысле… То, что делал Лайф Ньюс сейчас это на рынке неприемлемо, как я понял.
Н.Могутин
―
Не то, что неприемлемо. Скорее, не будет пользоваться каким-то спросом.
А.Соломин
―
А почему? Ведь просто казалось, что принцип работы Лайф Ньюс – это цель важнее. Быть первым, быть самым успешным и так далее. Почему не сработало?
Н.Могутин
―
Слушайте, вот давайте для начала. Вы говорите – Лайф Ньюс. Вот второе слово – Ньюс. Вот я считаю, уверен… Такое, может быть, достаточно общая мысль, но те самые ньюс, новости, они умирают. Они реально вымирают. Почему? Потому что людей перекормили информацией. То есть, в какой то момент люди, та самая аудитория, потребители получили доступ, узнали, что в Москве, оказывается, каждый день куча аварий, всевозможные убийства, суициды, упавшие откуда-то школьники, наркоманы… И в какой-то момент читали это взахлеб.
А.Нарышкин
―
Это России проблема или общемировая?
Н.Могутин
―
Я про общемировую не стану говорить, я думаю, мы всегда с опозданием идем… Поэтому я думаю, что этот процесс уже сильно завершился. А в России вот этот… скажем так, журналисты это почувствовали, новостники-журналисты это почувствовали, этот тренд, первыми, причем еще лет 5-6 назад. Вот я вспомнил вот это ощущение, когда я сижу, планерка, я темы какие-то обсуждаю, еще что-то. И вдруг у меня ощущение, что это все было. Было вообще все. Было это утро, были эти темы, были эти новости. Даже, по-моему, имя такое же было у главного героя какой-то трагедии. И журналисты, которые на острие, они это почувствовали. К населению, к людям это приходит сейчас. Это видно просто, насколько падают рейтинги у новостей, насколько это менее интересно становится. Почему? Потому что, если в новости нет истории… Если новость – не повод для истории, для стори. Если новость не повод для какого-то интересного рассказа, для чего-то большего.. Да видел уже человек это, видел эти массовые аварии условные, видел эти убийства.Если это не дай бог какое-то значимое убийство реально – это было. Эти трагедии были. Как я говорил, что я не хочу иметь больше дела с людской болью, просто не хочу, не интересно и тяжело это все. А у людей то же самое. Абсолютная перекормленность криминалов. Вот сейчас, в этот самый момент. Когда мы говорим «новость», в России в первую очередь мы что имеем в виду? Криминал и политика какая-то. В основной своей массе журналисты это как понимают? Новости, какие-то происшествия, еще что-то, и какие-то политические. Условная крутая классная история откуда-то из регионов про какого-нибудь чудом спасенного ребенка, еще что-то…
А.Голубев
―
Оно тоже хорошо заходит.
Н.Могутин
―
Офигенно заходит. Но в первую очередь люди ищут трагедию, журналисты. Трэш.
А.Голубев
―
Вот мы возвращаемся к тому, чтобы про удои рассказывать повсюду…
Н.Могутин
―
Про что?
А.Голубев
―
Удои, урожаи…
Н.Могутин
―
Я подумал – Удолье. Думаю, что за регион такой, что там произошло. Почему про удои-то? Вам интересно про удои?
А.Голубев
―
Ну вы говорите, что новости умирают. Криминал и политика всех достали, все наелись. Окей, тогда…
Н.Могутин
―
А что интересного в удоях?
А.Голубев
―
Вот как бабушка моя говорит: «Хочется что-то о хорошем».
А.Нарышкин
―
Две крайности, есть политика и удои.
А.Голубев
―
Просто вы говорите сейчас как моя бабушка, что вы бы отстали там со своими страстями. Нет бы рассказать про что-то хорошее людям. Про что?
Н.Могутин: В первую очередь, Лайф – это была идея. Идея быть первыми, идея порвать всех
Н.Могутин
―
Вот вы сейчас сказали как бабушка. На самом деле бабушка права невероятно, причем бабушка очень тонко выражает мнение большинства людей. Вот откройте сейчас телеграм-каналы… Давайте исключим всевозможные… тут запиканное матерное слово. Просто всех новостников. Откройте любых… Новостные.. Там их море. Что там будет? Новости криминала. Новости о том, как все жутко, как все страшно, кого похитили.
А.Нарышкин
―
Mash, кстати, последнее. «В Москве нападение со стрельбой».
Н.Могутин
―
Видите?
А.Нарышкин
―
«Питер, Северная Венеция снова превращается в филиал ада, реки раскаленной лавы прилагаются».
А.Голубев
―
Если не ньюс, то что в итоге должно прийти на замену?
Н.Могутин
―
Нет, ньюс должны быть. Но они лишь повод для. Вот это были годы новостного бешеного потребления. Новость, когда она… Сама как факт, просто знать первым о том, что происходит в городе. Все, это желание потребителя уходит. Мне достаточно того, что я знаю, что у моей семьи все хорошо, мне пофигу, что там в Звенигороде какая-то авария.
А.Соломин
―
Мне кажется, это может быть связано с тем, что то, что мы раньше воспринимали как новостную ленту на сайте, для пользователя в первоначальном виде – это лента в социальных сетях. И сами факты они получают…
Н.Могутин
―
Здесь как раз это все, вы очень правильно говорите, я вернусь к моменту новостей. Если не удои, то что? Еще раз. Новость – это, условно, вы чиркнули спичку и запалили костер. Вот новость – этот самый огонек на кончике спички. А самое главное – вытащить некое глобальное явление. То есть, условно…Я, например, как для себя. Я, когда думаю, интересная тема или нет.. «А я удивлюсь, если услышу завтра, как в очереди в магазине передо мной обсуждают это? Вот удивлюсь или нет?». И если я понимаю, что удивлюсь, что люди это обсуждают, я понимаю, ну все, значит, это фигня, значит, это не надо ни во что превращать, значит, это недостаточно. А если я понимаю, что если вполне закономерно, что люди завтра в очереди будут это обсуждать, значит, это нечто глобальное. Значит…Здесь очень важный момент. Новости очень редко задевают людские эмоции, людские чувства. Они где-то вот… Они где-то происходят, что-то еще. Это не имеет никакого соотношения с реальностью данного конкретного индивидуума. Он прочитал и забыл. А истории, вот такое нечто эмоциональное – это то, что он может… Как одежда, нацепил, посмотрел, вот как оно.
А.Нарышкин
―
Смотрите, на примере Baza вашей. Значит, сегодняшний пост, 17:26. «Видео с камер: полицейские догоняют и избивают двукратного чемпиона мира по ММА». Дальше, опять же, вот эта история с Петербургом – «В Питере снова льется кипяток, снова на людей». Это же не истории.
Н.Могутин
―
Еще раз говорю, новости…
А.Нарышкин
―
Без новостей, получается, нельзя обойтись?
Н.Могутин
―
Без новостей какого-то определенного рода. Просто все подряд шарашить – это время прошло абсолютно. Если мы говорим про тот же самый кипяток… Для Питера это абсолютно сверхважная проблема, это каждый питерец знает, что у них гниют трубы под землей, у них через день что-то топит кипятком, у них из-за этого гибнут реально люди. А теперь важный вопрос, то, что у нас в Орехово-Зуево двое, как я понимаю, пьяных полицейских, развлекаясь, как я понимаю, забили насмерть мужчину. Как, это не евсюковщина какая-то? Это не то, что для людей важно? То есть, можно не написать, что ок, новости, перекормили людей. Но вообще это важно. И вот это – то самое, что надо понимать. То, что вы хотите рассказать новостью – она важна для человека или нет? А если она неважна, ее можно превратить в нечто большее или нет? Если нет, то просто выкиньте это все, занимайтесь чем-то другим.
А.Соломин
―
Кстати, по поводу важных новостей. Когда вы работали в Лайф или позже в Mash, вам приходилось избегать ряда политических новостей и тем?
Н.Могутин
―
Мне, слава богу… Я настолько просто аполитичный человек, что ко мне… Я просто не переношу политику, мне это не интересно, ко мне было бы бессмысленно обращаться или ждать от меня каких-то политических, или обращаться с просьбой сделать какую-то политическую тему. Я просто не в состоянии это сделать. Поэтому, слава богу, мне ни заниматься ими не приходилось, ни избегать. Вы видели, например, Mash в те времена, когда я был, я категорически избегал политики. Мне это прям вообще не надо.
А.Соломин
―
А почему избегали, не интересно? Или потому что связываться не хочется.
Н.Могутин
―
Здесь… В России у всех все одинаковые проблемы. Здесь другое, как я для себя это представляю. Вот есть большая наша страна Россия, есть люди, которые, условно, за Владимира Владимировича. Есть люди, которые за условного Алексея Анатольевича. Эти люди никогда не договорятся между собой, мы прекрасно понимаем, что никогда между ними в данной конкретной существующей конструкции консенсуса не будет.
А.Соломин
―
Они не пытаются договориться. Им нужно друг друга поменять.
Н.Могутин
―
Да. Но основная масса людей существует где-то посередине. Процентов 80 населения России живут просто посередине. У них своя жизнь, свой быт. Политика для них – это где-то что-то там происходит. Кроме пенсионной реформы, какого-то реального влияния на их жизнь это не оказывает.
А.Соломин
―
Просто проблема в том, что люди, которые работают с условным Владимиром Владимировичем, они стремятся сделать так, чтобы эта часть людей, которой ничего не интересно, не стала на Владимира Владимировича за его политические решения злиться. Не разочаровалась в нем и не стала контингентом Алексея Анатольевича. И с помощью СМИ.
Н.Могутин
―
Это то самое… Неопределившиеся. Есть те, кто определились, за кого голосовать будут, а самый ценный ресурс – это те самые не определившиеся. Те, кто… Это в любой стране, в любой вообще политической системе это – самый важный, условно, в предвыборное время, в любое время человек. Перетащить его на любую сторону. Было бы странно, если бы команда Владимира Владимировича не билась за новых людей.
А.Соломин
―
Проблема в том, что у Путина есть ресурс административный. У Навального такого ресурса нет. Более того, они неравны изначально в этой схватке.
Н.Могутин
―
Во-первых, в любой политической системе тот, кто у власти, сильнее. Было бы алогично, если мы говорим: «Ну вот, у Алексея Анатольевича есть ресурс, а у Владимира Владимировича его нет, его Алексей Анатольевич жмет». Это было бы просто абсурдно.
А.Соломин
―
Немного другие вещи. Давайте мы с этого момента продолжим, мы должны прерваться на новости и рекламу. Вы слушаете программу «A-Team», сегодня в гостях сооснователь проекта Baza Никита Могутин.НОВОСТИ
А.Соломин: 20
―
33, программа «A-Team», Соломин, Нарышкин и Голубев, сегодня наш гость – сооснователь проекта Baza Никита Могутин. Когда я говорил об административном ресурсе, мне кажется, у нас здесь немного разное понимание. Конечно, у президента страны больше охват. Его больше людей знают, он чаще появляется в новостях как человек, принимающий конечные решения. А я говорю именно об административном ресурсе. То, что вопреки закону, вопреки демократическим порядкам он может сказать, что про этого человека… Про его конкурента, оппонента. Что в федеральных эфирах не должно быть ни слова. И вот этот административный ресурс как раз и ставит его вне конкуренции со своими оппонентами. Это, на мой взгляд, не очень правильно.
Н.Могутин
―
На самом деле, смешно даже… Сколько я представляю, как там все работает, насколько я себе представляю фигуру Владимира Владимировича, смешно думать даже… Мне кажется, что его эти вопросы вообще не волнуют. Вот если говорить про конкретную личность. Ему настолько равнодушно… У него вообще другие заботы и дела. И вот честно, просто там с ребятами даже обсуждали. Наверное, самое последнее в жизни, что может хотеться – это стать президентом России, вот честно. Вне зависимости от фигур каких-то.. Это, наверное, самая адская работа, которую можно себе представить в России. Самая просто невыносимая работа, быть руководителем этой страны.Помните, песня была у ребят, по-моему, из Камеди, «С Новым годом, президент России»? Медведеву они пели. Что мы опять устроим какой-то бардак, еще что-то… Россия – это вот регион, где постоянно происходит какой-то бардак, какие-то движения. И быть во всем этом – это ужас. Это с одной стороны. А когда мы говорим про какой-то админ-ресурс, давление, да. Это присутствует со стороны каких-то людей, команд, кланов. Мы прекрасно знаем, что там идет постоянная борьба и движение, люди, гигантские корпорации берут под себя какие-то…
Н.Могутин: В маленький стартапах любой стажер может прийти и сказать: «Слушайте, а может вот так сделать?»
А.Соломин
―
Так вы сталкивались с этим давлением?
Н.Могутин
―
Я непосредственно в своей работе на Лайфе – нет. В Mash были какие-то сложные моменты, в частности – в какой-то момент я решил поэтому, что хочется чего-то нового, заниматься чем-то другим…
А.Соломин
―
Вы стали слишком влиятельны, и на вас обратили внимание…
Н.Могутин
―
Да, вы повторяете фразу, которую я уже говорил. Естественно, когда ты получаешь аудиторию, работать с этой аудиторией начинают хотеть другие люди. Доносить какие-то импульсы и сигналы. Я не хочу доносить ничьи сигналы, не хотел точно. Поэтому вот и все для меня. Для меня с этим история закончилась. Собственно, сейчас на Baza у нас прекрасная ситуация в том плане, что… Скажем так, удивительно, но нам дают существовать. Видимо, реально дают. Я просто смотрю на других людей…
А.Нарышкин
―
Кто вам может помешать существовать? Вот смотрите. Вы – Baza. Вы же не ООО Baza, не ИП…
Н.Могутин
―
Телеграм вообще запрещен. Мы принципиально делим, что мы – не телеграм-канал, мы издание, медиа-проект. Это – самый важный проект. Я скорее про то, что мы делаем достаточно острые материалы, там значимые, которые выстреливают и привлекают достаточно большое количество… Вызывают большое количество откликов и большое внимание привлекают. Но какого-то… Это вопрос, который постоянно задают. Оказывалось ли на вас на Baza какое-то давление из-за ваших расследований. Например, из-за Магнитогорска. Нет, не оказывалось. Более того, такая странная ситуация. У меня такое ощущение, будто нас там где-то наверху…
А.Нарышкин
―
Покровитель у вас есть?
Н.Могутин
―
Нет, как будто игнорируют сам факт. То есть, такое ощущение…
А.Нарышкин
―
Не работает Телеграм у них.
Н.Могутин
―
Может, заблочили Телеграм, может, еще что-то… Но мы – не телеграм-канал, мы издание. Не знаю, может это до поры до времени, я не знаю просто.
А.Соломин
―
Смотрите, очень интересная история с Магниторгорском. Ваше расследование, действительно, такое очень громкое. Но оно же само собой говорило: «Власть не говорит вам правду».
Н.Могутин
―
Так.
А.Нарышкин
―
Мы напомним, что вы через несколько дней после взрыва дома сказали, что версия теракта вполне возможна.
Н.Могутин
―
Нет. Через несколько дней после взрыва дома об этом дали… Я просто принципиально придерживаюсь, это должно быть справедливо. Через несколько дней после взрыва дома об этом сообщили местные порталы. Мы вышли 17 января, через почти 3 недели после этого. Наши ребята, и стрингеры, работали 11 дней, по-моему, в Магнитогорске, собирали информацию. Собственно, мы написали и выкатили то, что мы узнали.
А.Соломин
―
После этого вам не прилетело?
Н.Могутин
―
Его как будто вообще не было. Для меня это было удивительно, учитывая, что просто за время работы в новостях есть огромное количество знакомых во всех ведомствах. В том числе и тех, у которых есть телефон, когда они могут позвонить и спросить: «Какого хрена, Никита?».
А.Нарышкин
―
Может, вы просто номер поменяли?
Н.Могутин
―
Нет, мой номер неизменен на протяжении последних 11 лет. Вообще как будто не было ничего, вот просто…
А.Нарышкин
―
Вы преданы забвению, все. Это грустно.
Н.Могутин
―
Это может быть очень классный момент на самом деле, а может быть мы прям реально умудрились как-то вывалиться из системы какой-то, и сама система не понимает, что делать… Вот они где-то на орбите, а что вообще происходит, а что с ними делать.
А.Соломин
―
Нет, смотрите. Это справедливо было бы, если бы это был анонимный телеграм-канал, о котором никто не знает, откуда там уши растут. Но если вы говорите, что ваш телефон есть у всех силовиков, которые могли бы быть этим недовольны, которые могли бы позвонить и наругаться…
Н.Могутин
―
Может быть, действуют по принципу «не тронь – не пахнет». Может быть и так.
А.Соломин
―
Чтобы не шевелить.
Н.Могутин
―
Чтобы не шевелить.
А.Соломин
―
А вы продолжаете это расследование?
Н.Могутин
―
на самом деле, насколько это возможно. Что-то мы узнаем, что-то мы уже знаем, но не выдаем это никуда, потому что у нас нет доскональных подтверждений. Просто каждый факт… По Магнитогорску мельчайший факт, которым мы располагаем, значит, в этом факте мы уверены досконально. То есть, если вы даже посмотрите последние сообщения, мы, например, знали, что задержали вот этих двух новых еще ребят маршруточников. Мы знали об этом несколько недель. Но у нас было просто то, что их задержали. И нас удивлял сам момент того, что почему-то в ФСБ, причем из главка области, задерживают людей за наркотики. Загадочная совершенно история для меня, просто в моем опыте такое бывает только в определенных ситуациях.
А.Соломин
―
Сегодня вы какой версии придерживаетесь? Взрыв в Магнитогорске – это теракт?
Н.Могутин
―
Это однозначно теракт, но здесь важный момент – я не знаю, и мы не можем судить, потому что у нас нет прямого доступа к самим экспертизам, у нас нет на руках материалов уголовного дела. Здесь такая безумная формулировка – преднамеренный теракт это или нет.
А.Соломин
―
Это как?
Н.Могутин
―
Мы не знаем, специально ли хотели взорвать этот жилой дом или взрывное устройство сработало в нем случайно, а взорвать хотели что-то иное. Конкретно этот момент мы не знаем. Мы уверены точно, что взрыв в этом жилом доме – это следствие целенаправленных действий. Но вот что дальше произошло именно в самой квартире – мы не знаем.
А.Нарышкин
―
А вы не хотите в Следственный комитет прийти и сказать: «Я – Никита Могутин, у меня есть такая информация, давайте вы меня допросите….».
Н.Могутин
―
Я для них не представляю никакого интереса, поскольку все то, что есть у нас, у них есть, я уверен, в гораздо большем объеме. Почему, например. Потому что мы несколько раз во время нашего расследования сталкивались с чем? Мы звоним человеку, был номер, свидетель, еще кто-то, говорим: «Можно мы сейчас к вам приедем, пообщаемся, поговорим, Bazа, вот это все». «Да, ну давайте, приезжайте». Буквально нам ехать минут 10, мы приезжаем, набираем его, все, спустился, встретил… «А вы знаете, мне позвонил следователь и сказал ни с кем не общаться». А… Десять минут. Вот как они узнали, что мы с ним сейчас связывались?
А.Соломин
―
Вас слушают наверняка.
Н.Могутин
―
Поэтому я более чем уверен, что все, что знаем мы, знают они.
А.Нарышкин
―
Нас сейчас тоже слушают, аккуратнее.
Н.Могутин
―
Знают они, причем в большем масштабе. На крайний случай вас заблокируют на Ютубе. Не моя беда, извините.
А.Голубев
―
А вот мы раньше, когда смотрели на результаты работы лайфовцев, мне кажется, во многих случаях там было понятно, что имел место подкуп журналистами определенных лиц. Сейчас вы прибегаете к таким методам?
Н.Могутин
―
На самом деле, чтобы понимать. Подкуп – это очень дорогая история. Поэтому в условиях стартапа прибегать к этому невозможно, поскольку никаких денег не хватит.
А.Нарышкин
―
«Дорогая» - это что, это сколько?
Н.Могутин: Новости реально вымирают. Почему? Потому что людей перекормили информацией
Н.Могутин
―
Просто выстреливают деньги в космос куда-то, просто честно. Тем более, это еще и устаревшая безумно история, потому что просто представьте себе, сколько времени с тех пор прошло. То есть, вы как думаете, работают УСБ в ведомствах? Управления собственной безопасности, службы собственной безопасности? Работают они со своим контингентом? Вот какова вероятность, что работая сейчас, пытаясь, условно, завербовать себе агента вы нарветесь на условного особиста, и вас посадят за подкуп, за взятку? Колоссальная. То есть, 90% и выше, потому что они все знает. Все уже особисты знают, как работали раньше журналисты. Все схемы эти 1000 раз уже известны. Поэтому сейчас так работать – это себе дороже. А во-вторых, мы сейчас пытаемся в другую сторону уйти.
А.Нарышкин
―
А какие сейчас принципы?
Н.Могутин
―
Нам в меньшей степени сейчас интересны новости…
А.Нарышкин
―
Люди-то помнят, что раньше можно было на информации заработать и покрыть какие-то свои издержки, а сейчас…
Н.Могутин
―
Раньше можно было на информации заработать. Сейчас тоже можно на информации заработать. Но если ты, условно, активный гражданин, сними, пришли нам, мы тебе… сними какое-то интересное видео на улице, предоставь еще какие-то интересные документы, ты можешь на этом заработать. Это так называемый пользовательский контент. Его пытаются монетизировать, и в мире пытаются. У нас уникальный в этом случае опыт, у нас один из четырех котов, «Четыре кота» - это наше юридическое лицо, там Анатолий Сулейманов, Рауль Смыр, Саша Потапов и я, Никита Могутин. Вот Рауль Смыр долгое время занимался тем самым UGC, пользовательским контентном. На самом деле это потрясающе и удивительно. Я когда узнал, я удивился, я знал только негативный опыт UGC, его монетизировать не смогли. Рауль смог. Он построил очень классную схему по поставке контента в различные.. Региональным изданиям. Когда он уходил из своей компании, когда мы все вместе собрались, у него оставалась очень хорошая сумма в компании. Чем не может похвастаться ни одно специальное издание, компания, которая работает с пользовательским контентом.
А.Соломин
―
У вас воровали его очень часто, я знаю.
Н.Могутин
―
Его воруют постоянно, и в этом плане моя позиция, мы очень сильно расходимся с остальными ребятами. Я считаю, что в интернете понятие воровства, во всяком случае, в современных, существующих сейчас реалиях, этого не избежать, во-первых. Во-вторых, с этим бессмысленно бороться. Можно плашками увешать весь свой контент сверху донизу, ухудшить читаемость материала, просматриваемость видео до нуля процентов… «Что за пиксели на заднем плане?». А можно просто дать контент. Если захотят – украдут. Захотят – замажут твои плашки. Захотят – обрежут все, что угодно.
А.Соломин
―
Мне кажется, раньше вы к этому критичнее относились.
Н.Могутин
―
Естественно. Да и сейчас. Мы даем какое-то видео, его через 20 минут всевозможные Двачи и тому подобные обрезали плашку, повесили у себя. Естественно, какой-то укол чувствуешь, когда ты видишь, как ребята старались, его доставались, сейчас какой-то админ кропнул экран, повесил у себя. Ноль усилий. И ты понимаешь, что ты ничего с этим сделать не можешь. И тут лишь один вопрос, ты ухудшишь картинку для своего собственного потребителя контента или нет? Будешь с этим как-то бороться во вред своему читателю, зрителю? Так вот, возвращусь к контенту, к подкупу, ко всему остальному, к UGC. Пример того, что у нас есть Рауль с его опытом, у нас есть колоссальная возможность развивать именно с помощью его опыта этот самый пользовательский контент. Просто завести бота… Знаете, очень многие завели телеграм-канал и сразу бота: «Кидайте нам сюда прикольные материалы».Хотите спойлер, что туда кидают? Ничего. В лучшем случае туда кидают фотографии половых органов. Личная история. Дикпики туда кидают. Это вечная история. Смешная история есть, на Лайфе еще было. Мы тогда только-только запустили Лайф-корра, я тогда еще сижу на ночном дежурстве. Пикает, типа пришло. А только-только запустили, и там каждая единица контента просто на вес золота. Господи, кто-то прислал! Пикнуло, пришло сообщение, открываю, а там невероятно… Я даже не знаю, как человек додумался прислать. Дикпик, но с попугайчиком сверху сидящим. То есть, что это вообще было такое? Я не стал человеку отвечать, может, он еще бы что-то прислал, не надо.
А.Нарышкин
―
Вы потеряли ценного осведомителя.
Н.Могутин
―
Да, попугайчика. Попугайчик видел многое, я уверен, что он мог бы рассказать, если бы мог говорить. У психиатра. Нет, вот этот самый пользовательский… Завести бота – это фигня. Завести бота, написать «кидайте нам что-то». Знаете, как этот вечный прикол, в Телеграме видите хэштег «Нам пишут». Это вообще знаете, что такое? Это такой внутренний значок заказухи. Это такой внутренний сигнал, что «у нас можно размещать».Хэштег «нам пишут» - это значит, что у них кто-то пришел и за бабки что-то разместил. Поэтому, если вы видите хэштег «нам пишут», канал дает сигнал: «Мы готовы. А еще мы хотим кушать, давайте скорее».
А.Нарышкин
―
А Baza размещает за бабки? Какие у вас расценки?
Н.Могутин
―
Скажем так, мы не заработали пока ни одного рубля, в первый год не собираемся зарабатывать ничего. Вообще ничего. Вот здесь очень важный момент. Мы… У нас сейчас, слава богу, хватает средств, чтобы существовать в первый год, при каких-то ужиманиях – полтора, реализуя то, что мы хотим. Естественно, не во дворцах, не в Версале, не нанимая поваров для сотрудников. Каждый со своим судочком приходит.Но… Очень многие проекты, очень многие стартапы умерли как раз на этом. Они начинают, у них есть какие-то небольшие деньги. Они начинают развиваться, выстреливают эти деньги. Новых денег не предвидится, инвестор отвернулся, господи, что делать. Давайте срочно коммерциализацию, давайте срочно монетизироваться. Реклама, здесь возьмем... Здесь вроде новостная ценность есть, тоже возьмем, давайте. Заодно зарплату заплатим, все хорошо. И в какой-то момент вы понимаете, что перед вами был отличнейший стартап, а сейчас перед вами просто какая-то хрень собачья, и это читать невозможно, он просто продался тысячу раз и все. Спасибо, до свидания.
А.Соломин
―
Смотрите, какая интересная вещь. Заказуха – это ведь не реклама. Это не рекламное сообщение, не рекламное размещение.
Н.Могутин
―
Да. «Нам пишут», я просто сказал.
А.Соломин
―
А как вы относитесь к этому типу размещений?
Н.Могутин
―
К рекламе?
А.Соломин
―
К заказухе.
Н.Могутин
―
А как можно к ней относиться?
А.Соломин
―
Это бизнес?
Н.Могутин
―
Тут этот момент очень важный. Заказуха и слив – это конкретная существующая бизнес-модель определенных медиа, определенных изданий, целых сеток телеграм-каналов, уверен, на некоторые из которых вы подписаны. Большинство из которых вы подписаны, все это читаете, все это видите. Видите это непрекращающееся мочилово, мы там с Mash попадали под эту волну мочилова, когда нас заказывали, нам там полоскали почем свет стоит. Я знаю там людей, которые стоят за этим, они на этом зарабатывают. Собственно, это их хлеб. Если ты…Давайте так. Когда ты делаешь какой-то продукт, тебе хочется… Ты что-то себе представляешь. Какую-то миссию, какую-то идею. Вот реально, еще один твой цифровой некий ребенок. Ты его не можешь понянчить, но НРЗБ. А вот представьте себе, что это ваше цифровое дитя заражается какой-то болезнью. И казалось бы, что эту болезнь можно вылечить. Один раз заплатил зарплату и все, больше не буду брать. А оно не излечивается. Ты один раз взял, потом возьмешь еще раз. И еще раз. И начнется у тебя вот это бесконечное размещалово.
Поэтому… Кто-то на этом зарабатывает. Не мы.
Н.Могутин: Новость – это вы чиркнули спичку и запалили костер. Вот новость – этот самый огонек на кончике спички
А.Голубев
―
А как вы собираетесь жить дальше?
Н.Могутин
―
Я же говорю, на год, на полтора нам хватает, а в дальнейшем классическяа схема, на которой мы изначально и в Mash зарабатывали, причем по уму… Такая, знаете, если ты делаешь уникальный продукт, если ты делаешь то, что не умеют делать другие, то клиент сам находит тебя. Вот только сегодня я к вам приехал, например, со встречи. Была встреча с потенциальным клиентом, который хочет себе спецпроект. То есть, когда я говорю, что мы не хотим себя коммерциализировать, я говорю, что мы не хотим коммерциализировать непосредственно наши площадки. Но при этом вовне мы спокойно работаем, спокойно придумываем проекты.То есть, если вы видели наше расследование по вице-спикеру Игорю Лебедеву. Там booking.com мы сделали, где можно найти его виллы… Посмотрите, если будет интересно. Или, например, про Горбенко, зама Собянина. Тоже делали про то, как он выдал свадьбу дочери за 23 февраля, чтобы фейерверк устроить в заповедной зоне. И мы это превращаем… Давайте, вот здесь очень классный момент, что перешли к этому.
Классические расследования, вот то самое, вот есть буква «а» в начале, и вот там 13 000 знаков вниз - это все удел очень узкой аудитории, на самом деле. Удел реально заинтересантов таких, максимально заинтересованных людей. Вот даже там Алексей Анатольевич Навальный. Вы посмотрите, у него основной упор идет именно на его видео. То есть, посмотрите….
А.Нарышкин
―
Не всегда так было.
Н.Могутин
―
Он же тоже понимает, чувствует, смотрит на реакцию. У него очень толковый в этом плане контент. Смотрите, какой фан у него от видео идет. У него постоянно какое-то движение… Это прям конкретная работа с тем, чтобы глаз человека не НРЗБ. Когда перед вами гигантское полотнище текста, в какой-то момент вы уже не бегаете глазами, вы просто падаете со строчки на строчку от усталости. В какой-то момент докатываетесь до дна, если докатываетесь. Большинство не докатываются. А мы же хотим работать с вовлеченностью человека, мы хотим, чтобы человек взаимодействовал. То есть, даже не просто чтобы у него там бегали глаза по экрану, вспышки, прикольно, уточка проплыла, какой-то кренделечек всплыл, еще что-то, скафандр.Человек должен сам, условно… Мы даем человеку расследование, предлагаем человеку самому пройти расследование. Нет, если вы не хотите играть в нашу игру, проводить наше расследование, вы можете почитать текст, если вам так удобнее. Но мы приглашаем вас в нечто новое. Мы предлагаем вам раскрыть тайну вице-мэра Горбенко. Просто у вас будет время, почитайте, я вижу, что вы не смотрели…
А.Соломин
―
Пройти квест.
Н.Могутин
―
Да, пройдите квест, разгадайте загадку. Получите фан. То есть, не просто информацию, получите фан в процессе разгадки. То есть, сами порадуйтесь тому, что оп, вот как я шел. Пройдите с нами весь наш путь.
А.Соломин
―
На самом деле, у Навального это тоже используемый прием. Но служит он не для того, чтобы человек получил фан, а для того, чтобы он убедился, что выводы, которые сделал Навальный и его команда, что вы сделаете такие же выводы, если пройдете по тем же документам.
Н.Могутин
―
Здесь на самом деле и да, и нет. Для того, чтобы сделать те же самые выводы, достаточно… Аудитория Алексея Анатольевича достаточно верующая в него. Люди, которые…
А.Соломин
―
религиозная группа абсолютно.
Н.Могутин
―
В чем-то. Для того, чтобы люди, скептики верили, Алексею Анатольевичу достаточно вешать, прикреплять файлы все….
А.Соломин
―
Не все, НРЗБ называется.
Н.Могутин
―
А им достаточно. Вы что-то сломали, по-моему… У него, он точно так же затягивает людей в процесс. Вот вы, когда читаете книжку, у вас сюжет развивается, он во что-то вплетается. Вы в какой-то момент начинаете чувствовать сопричастность какую-то с этим, вы про себя: «Так, а убийца дворецкий или горничная? А, может быть, шофер?». То есть, вы читаете и сами разгадываете. Вот мы работаем именно с этим. То есть, мы недавно, буквально вчера, выпустили наше расследование про МиГ-31, который Минобороны, два года не рассказывали, что они сами сбили свой же собственный истребитель, потому что у них глючит вот эта древняя система «свой-чужой», основа этой системы «свой-чужой» - это еще советские разработки. Они на нее сверху новую наработку сделали свою. В итоге там совместимость не очень хорошая, и поэтому летчики привыкли это сами все уже делать. Иногда, естественно, происходит сбой. Вот что, собственно, и произошло тогда в Бурятии.
А.Голубев
―
А монетизировать-то это как все?
Н.Могутин
―
Вот. Мы производим уникальный контент. То есть, те же наши самые спецпроекты, игровые механики, дополненная реальность. В медиа с этим не работает сейчас никто. Поэтому у нас уже достаточно большой пул… Не заказов пока, но уже встреч по поводу того, что люди хотят себе… «А можно под нас сделать, под нашу тему, под наши нужды, под наши условные… Вот в диджитале можно нам сделать под нашу розницу? Чтобы люди там вот играли…».
А.Нарышкин
―
А вы будете как бюро, которое будет эти истории делать, и, с одной стороны….
Н.Могутин
―
Не расследования по заказу, нет. А условно, какой-нибудь компании ООО «Рога и копыта» крупной…
А.Нарышкин
―
«Расскажите о нас в форме квеста».
Н.Могутин
―
Да. «Вот нам нужно, чтобы повысить продажу билетов по направлению Уфа. Как нам это сделать?». Мы: «Хм, а давайте мы вам сделаем игру дополненной реальности».
А.Нарышкин
―
Но это вы не у себя будете…
Н.Могутин
―
Можем и у себя. Но не сейчас, нет. Вот в течение года мы у себя не размещаем это. В будущем – да, можем. Можем для вас сделать отдельное приложение. Можем сделать на сайте, чтобы это было красиво. У нас руки такие умелые, у нас хорошие ребята есть, хорошие ребята и на подряде есть. Мы уже в принципе поняли, более-менее поняли, как все работает за эти три месяца, оббились немножко об эти углы. Вот, собственно.
А.Соломин
―
Возвращаясь к вопросу о сливах. Вот расследования, о которых вы говорите, изначально они должны из-за чего-то появиться. Кто-то должен сказать, обратить внимание на то, что произошла такая история. Там Алексей Навальный говорил в свое время: «Вот черный ящик, велком, пишите, нам все равно, откуда брать информацию». Я интерпретирую, конечно. Вы пользуетесь сливами для того, чтобы стартовать расследование?
Н.Могутин
―
На самом деле, у нас сейчас вперед на несколько месяцев материалов для расследований. Мы вот все вместе собрались в начале октября, и вот с начала октября по январь мы непосредственно занимались тем, что забивали всю базу расследований. Это выглядит…
А.Нарышкин
―
То есть, у вас консервы.
А.Соломин
―
А откуда они берутся?
Н.Могутин
―
На самом деле, очень много. Ты читаешь повестку, и просто: «Кстати, там вот… Он заявил, что депутаты должны продавать всю зарубежную недвижимость. Слушай, а у него самого есть там что-нибудь? А давай-ка мы пробьем, посмотрим». И вот так это происходит. У этого не нашлось. А у этого нашлось. О, прикольно, интересно… И вот раз материал, два материал…
А.Нарышкин
―
Скорее вы сами, нежели вам это подсказывают.
Н.Могутин
―
Да нам подсказывать-то некому. То есть, у нас на тот момент, когда мы все это нарабатывали, у нас не присутствовало, чтобы нам кто-то это подсказал.
А.Соломин
―
Время передачи у нас заканчивается. Спасибо большое, что пришли, ответили на наши вопросы. Спасибо зрителям в Ютубе, обязательно поставьте лайк. Если посмотрели эфир, да и если не посмотрели – тоже поставьте. Алексей Соломин, Алексей Нарышкин, Алексей Голубев. У нас в гостях сооснователь проекта Baza Никита Могутин. Это была программа «A-Team», всего доброго.