Илья Бер - A-Team - 2019-02-13
13.02.2019
А.Нарышкин
―
20:04 московское время, в эфире «Эха» программа «A-Team», здесь сегодня два Алексея, Нарышкин и Осин. А также Олег Овчаренко, тоже Алексей, на самом деле, добрый всем вечер. Наш гость – Илья Бер, главный редактор программы «Кто хочет стать миллионером», медиаэксперт, депутат района Преображенское города Москвы. Фигурант скандала с участием Александра Друзя.Давайте я сразу вас спрошу. Стыдно ли вам за то, что вы сделали?
И.Бер
―
Нет. Чувства стыда не испытываю.
А.Нарышкин
―
Тогда, может быть, с начала эту историю размотаем. Зачем вы Александра Друзя, человека уважаемого, обвиняете в таких нехороших вещах?
И.Бер
―
Потому что, на мой взгляд, он этого заслуживает. Поэтому обвиняю. Если бы он такими вещами не занимался, его бы никто и не обвинил.
А.Нарышкин
―
Константин Эрнст сказал, что у вас, возможно, какой-то личный конфликт. И у вас есть уникальная возможность рассказать об этом личном конфликте с Друзем нашим слушателям.
И.Бер
―
Боюсь вас разочаровать, никаких личных историй здесь не будет, личного конфликта нет с моей стороны точно. Кажется, с его стороны тоже.
О.Овчаренко
―
При этом вы говорили, что знаете о некоторых ситуациях не самых красивых, которые были связаны с Друзем на протяжении последних 15 лет. Можете тогда рассказать, что это были за ситуации.
И.Бер
―
Пока не могу. Более того, большинство из них – это слухи и подозрения, а слухами земля полнится. А если я какой-то слух не могу доказать документами…
А.Осин
―
А почему вы на веру принимаете тогда, мало ли про кого что говорят?
И.Бер: Я
―
такой же живой человек как и вы, какие-то вещи могу принимать на веру, где-то могу ошибаться. Я не могу их использовать для каких-то своих построений, целей, пока не могу их доказать.
О.Овчаренко
―
Это связано с телевизионными играми или со спортивным «Что? Где? Когда?»?
И.Бер
―
Я пока не отвечу на этот вопрос.
О.Овчаренко
―
Кстати, агентство ТАСС передает, что Александр Друзь не исключает обращения в суд в связи с вашими заявлениями. При этом он говорит, что еще не принял решения, но пока думает над этим вопрос. Если Друзь обратится в суд, как вы намерены доказывать свою правоту, как вы намерены защищаться в таком случае?
И.Бер
―
Если я правильно представляю себе законы суда, то если на меня подают в суд, то доказывать должен не я. А защищаться – я. В смысле, что мне нужно доказывать? Я все рассказал. Я предъявлю суду все то же самое, что предъявил общественности.
О.Овчаренко
―
Мне кажется, что вся вот эта ситуация, ее стороннему человеку можно трактовать двояко, потому что есть только разговор, где вы договариваетесь о том, что эти вопросы будут. И, получается, это можно воспринять как провокацию Друзя, так и вашу провокацию, потому что, мало ли, что он сказал. Знаете, как я к вам подойду. «Вы знаете, не исключено, давайте вы мне дадите тысячу долларов, какие-то дела решим с вами». Точно так же выглядит.
И.Бер
―
Я думаю, я уверен, что это выглядит не так, четыре разных записи. Говоря о первой записи – все люди разные, всем в мозги не влезешь. Я прекрасно понимал, что всех убедить не удастся. Я хочу убедить людей нормальных, умных и разумных. По моему убеждению, первое 40 секунд той записи №1, по ней… Когда люди это слышат, слышна еще интонация, не только текст.
И.Бер: Никаких личных историй здесь не будет, личного конфликта нет с моей стороны точно
А.Осин
―
То, что я читал – договариваются два человека нагреть Первый канал. Такое у меня восприятие.
О.Овчаренко
―
— Вы в нашем последнем разговоре чего-то сказали про полтора миллиона. Я вам ничего не ответил. Это шутка была такая?— Нет, ну, как. Шутка-не-шутка, но можно рассмотреть вариант.
И.Бер
―
Из этих двух цитат вы можете сделать однозначный вывод, что предыдущий разговор был? Можете. Номер раз.Я сказал, что там было в том разговоре, если бы я наврал, что в разговоре обсуждалось это и была такая примерно фраза, что бы мне любой человек сказал? «Нет, секунду, я ничего не говорил».
Следующая фраза. По-моему, уже достаточно. Если вы еще пару реплик дальше прочтете, все будет еще понятнее и очевиднее. Если человек в достаточной степени владеет русским языком и понимает, как строится внутривидовая коммуникация, то никакой другой трактовки здесь быть не может.
А.Нарышкин
―
Вы Александра Друзя хотите вывести на чистую воду?
И.Бер
―
Абсолютно точно.
А.Нарышкин
―
Основываясь на некоем бэкграунде, слухах, вы провели следственный эксперимент?
И.Бер
―
Я не могу провести следственный эксперимент, потому что я – не органы, меня никто не уполномачивал… Меня многие за это осуждают, я понимаю, почему. Это – дело каждого.
А.Осин
―
Что стало спусковым крючком, когда вы решили это обнародовать?
И.Бер
―
Я решил это обнародовать, и, предвосхищая некоторые ваши вопросы, почему я так долго тянул. Потому что я очень не хотел публиковать эту историю, я не хотел становиться медиазвездой… Вот этого скандала я не хотел, у меня были четкие цели, я это проговорил на записи №2. 22 числа, ночью. С тех пор мои желания не изменились ни на йоту. Я говорил, что я хочу очистить от Друзя пространство интеллектуальных игр на русском языке.
А.Нарышкин
―
Это вы Друзю говорили?
И.Бер
―
Я записывал до съемок, чтобы была четкая запись, чтобы я не постфактум, а чтобы все было с таймкодом, у меня этот файл есть в отправленных письмах, чтобы никто мне не сообщал, что я химичил с метаданными, вот это все. Я про это подумал. Я хотел, чтобы Друзь перестал участвовать, как игрок в телевизионном ЧГК, и второе, чтобы Друзь перестал быть членом правления и любым функционером Международной ассоциации клубов ЧГК. И чтобы он не играл в спортивное ЧГК, но это – относительная мелочь.
А.Осин
―
Вы ему это сказали, он вам отказал?
И.Бер
―
Я сначала думал пойти с этим к Друзю, дальше мои друзья близкие, с которыми я советовался, мне сказали, что абсолютно бессмысленное действие. Не надо ходить к Друзю, ничего не добьешься. Давайте попробуем решить вопрос без публичного скандала с помощью руководства телекомпании «Игра». И после Нового года, а эфир был 22 декабря выяснилось, что руководитель телекомпании находится не в России, а отдыхает. Поэтому наша встреча состоялась только в конце января. И встреча была не тет-а-тет, а при одном свидетеле. И на этой встрече я все предъявил, дал послушать. Половину моей второй записи. И точно рассказал все то же самое, чего я хочу, чего я добиваюсь. Что я не хочу громкого скандала, я не хочу публикаций, я понимаю возможные издержки, потому что не факт, что эти издержки не случатся со мной.Я это все понимаю, я предлагаю сделать то, что от нее зависит, а это от нее и зависит при желании, чтобы этого не было. Значит, на что я получил довольно невежливый ответ, но это неважно.
О.Овчаренко
―
Он совпадает с заявлением… Напомню, что на официальном сайте ЧГК опубликовано заявление, в котором, по сути, не поддерживают ни Илью Бера, ни Друзя, но говорится о том, что сейчас модны методы пиара такого.
И.Бер
―
Про пиар – не мой случай. Заканчивая отвечать на ваш вопрос. Все-таки был человек, который убедил меня, что я для очистки совести должен позвонить Друзю и предупредить его, попробовать решить это таким образом. Я позвонил Друзю ночью уже 12 числа, в ночь на 12. Позвонил по Скайпу, у меня этот разговор записан, я его пока не выкладывал, могу выложить. Я его сразу предупредил, что я разговор этот записываю. И предупредил, что завтра я буду публиковать всю историю, предлагаю ему этого избежать и выполнить мои условия.К сожалению, там была очень плохая связь, его было очень плохо слышно, я буквально угадывал его ответы, но какие-то слышны. Я даже на этой записи, получилось, не проговорил, чего я хочу, потому что он знает, чего я хочу. И он сказал, что нет, он на шантаж не ведется. И что провокатор – я, я во всем виноват, а он наоборот сжалился надо мной и хотел поправить мое материальное положение.
А.Нарышкин
―
Вы с него денег требовали за неразглашение? Я мотив не понимаю… Ваш мотив. Если бы Друзь увел бы у вас жену, обворовал бы квартиру, написал бы в подъезде, и вы ему мстите – это одна история. А просто так что-то там, проводить собственное расследование, играть в детектива, человека прижимать… Вы это вываливаете, и что? Что мы на выходе-то получаем?
И.Бер
―
Тут вопрос некоего моего личностного внутреннего устройства, для каких-то людей это вообще может показаться какой-то фантастикой и ерундой, но так и есть. У меня есть моя собственная жизнь, моя собственная биография, она известна, есть очень много людей, которые меня знают, вы можете посмотреть, что они пишут. Для меня вообще вопрос честности и честности в игре, потому что к игре я отношусь серьезно, я 20 лет этим занимаюсь, он, возможно, гипертрофирован, да, я верю, у всех свои тараканы, каждый сходит с ума по-своему. Возможно, я схожу с ума таким способом. Для меня вопрос честности в играх и вообще честности в жизни стоит на одном из первых мест. Может быть даже на первом.
И.Бер: Я очень не хотел публиковать эту историю, я не хотел становиться медиазвездой
Больше того, я пять лет руководил дисциплинарной комиссией международных клубок ЧГК, в отличие от комиссии по этике, которой руководит Друзь и руководил, дисциплинарная комиссия занимается внутриигровыми нарушениями и манипуляциями, связанными как раз со сливами вопросов, с воровством вопрос. Только в спортивной ЧГК.
А.Осин
―
Возвращаясь к ситуации. Есть некий неясный случай, какие-то НРЗБ, и вы на этом основании решаете подставить Друзя?
И.Бер
―
Проверить. Как я написал в посте, в том случае, в котором я уверен и который я могу доказать, пока я его не опубличиваю, вероятно, я его скоро опубличу. Поскольку эта история вообще никак не связана с «Кто хочет стать миллионером?» даже близко, значит, там задействованы еще некоторые люди, далеко не все готовы быть фигурантами публичных скандалов. Когда я пойму, что я получил все разрешения, я смогу это сделать.
А.Осин
―
Это было по времени очень давно. Не очень давно. Годами измеряется?
И.Бер
―
Достаточно давно.
А.Осин
―
Там кто вам помешал? Влиятельные товарищи посоветовали тот случай…
И.Бер
―
Потому же, почему большинство скандалов не выносятся не всеобщее обозрение.
О.Овчаренко
―
Понимаете, получается такая ситуация, что, по сути, вы предлагаете наказать человека в определенной сфере за нарушение в другой сфере. Получается, это как, условно говоря, человек совершил уголовное правонарушение – уволить его с работы. Мне кажется, здесь какое-то противоречие, потому что это между собой абсолютно не связано.
И.Бер
―
Правомерный вопрос. Дело в том, что есть общая такая логика, которую вы сейчас озвучиваете. Но есть конкретная практика, работа конкретной организации и конкретной комиссии. И так у нас повелось, что комиссия по этике рассматривает дела шире, чем то, что непосредственно произошло на спортивном ЧГК, шире. И в практике этой комиссии есть решение, которое относится, условно говоря, к общему моральному облику того или иного знатока.Если это – вопрос между двумя участниками движения, двумя знатоками, вот это важно.
О.Овчаренко
―
А какие вы можете привести случаи? Потому что я знаю, что наказывали покойного Георгия Жаркова за мухлеж с вопросами. Это – дисциплинарная часть. Был случай, когда команда выиграла чемпионат Мира, в том числе и ваша команда…
И.Бер
―
Нет, такого никогда не было.
О.Овчаренко
―
Белкина тоже в этом обвиняли, что он знал вопросы. Это – внутренние вопросы. Какие были вопросы не внутренние в ЧГК, которые рассматривала комиссия по этике?
И.Бер
―
Например, есть известный случай… Я не помню точно, было ли это прям решение комиссии по этике. Но во всяком случае не в России был дисквалифицирован игрок на много лет, знаток, за то, что он взял у другого знатока деньги. И третий знаток за второго поручился перед банком. Деньги не были выплачены, банк пришел к поручителю. Деньги еще много лет не были выплачены… И движение приняло юридическое… «Юридическое» - это всегда в кавычках, у нас общественная организация, в этом ее большая прелесть. И этот человек был дисквалифицирован во всех играх в этой стране. И, насколько я понимаю, эта дисквалификация чуть ли не до сих пор не снята.
А.Осин
―
Вы знаете, я просто рассматриваю эту ситуацию… Мне кажется, что ситуацию с Друзем, если он действительно так поступил и вступил в эту мошенническую с моей точки зрения схему, но это определять не мне, должны с этим разбираться компетентные органы. Значит, вот, наверное, может быть неправильно говорить… Вы, получив это предложение, записав то, что вы записали, до игры… Вы же главный редактор. Фактически мы в течение часа потребляли туфту фактически, это было подложное что-то. То есть, ваш собственный продукт был не натуральным.Как бы я сделал. Получив эти данные – сразу бы их обнародовал и игру закрыть. Чтобы ее не было вообще. Вы принимаете другое решение. И вы в этой ситуации выглядите не соучастником, но, с моей точки зрения, с моральной стороны не очень красиво. Вот сама вся эта ситуация. Вы дали этому продолжиться, понаблюдали, поразмышляли. И потом только вынесли на суд общественности. А сомнительная игра… По сути, если мы сейчас сделаем какой-нибудь гнилой эфир передачи, выпустим его, а потом объясним это заботами о высшем моральном авторитете. Вот как вы это прокомментируете?
И.Бер
―
К сожалению, я совершенно точно уверен, что, если бы я поступил так, как вы говорите, то я бы вообще ничего никому не смог доказать, я абсолютно точно не достиг бы… Если даже сейчас, после выхода в эфир Друзь говорит, что все не так. Знаете, телевизионное правило, «нет эфира – нет ничего». Все, что не было в эфире, а снимается гораздо больше, чем выходит, того и не было.
А.Нарышкин
―
Он же сказал, что подыграл вам.
И.Бер
―
Он теперь может говорить все, что угодно. Но он не отрицает ни одного факта, согласитесь, которые я привел. Ни одного. Это значит, что человек, понимая, что он в эфире, играл на известных ему вопрос. И ни в какой момент времени не сделал то, что сделал бы человек, который хочет кого-то поймать. Например, он сыграл вопрос №6 и №7, которые он знает. Пошел вопрос №8, он говорит: «Секундочку», а это – запись, никаких проблем. «Секундочку, этот вопрос я знаю, ответ на него такой, а следующий вопрос будет такой – посмотрите там, пожалуйста».
А.Осин
―
Там подменили с какого-то вопроса.
И.Бер
―
С девятого. Я говорю, как бы он сделал, если бы он действительно хотел бы меня поймать. И это была быть только эфирная ситуация. А человек доиграл все вопросы, которые знал, дал на них ответ, все в порядке. И продолжил играть дальше. Я, как и собирался, поменял вопрос.
И.Бер: Он сказал, что нет, он на шантаж не ведется. И что провокатор – я
А.Нарышкин
―
Они с Сидневым решили ответить неправильно на последний вопрос.
И.Бер
―
А до этого почему-то надо было отвечать на те вопросы, которые они не знают. На мой взгляд, это – просто детский лепет.
А.Нарышкин
―
Откуда вы знаете, знали они ответы на эти вопросы или нет?
И.Бер
―
В смысле? Они не знали вопросы. То, что они не знали факты, видно по игре.
О.Овчаренко
―
У меня вопрос по подготовке к игре. Игра, которая еще называлась «О, счастливчик», та игра, которую мы сейчас все знаем под названием «Кто хочет стать миллионером?». И там главный редактор Александр Кузьмин рассказывал о том, как готовятся вопросы, что компьютер их выбирает случайным образом. И для того, чтобы набор сформировался, нужно нажать кнопку НРЗБ. Получается, за 20 лет вот эта вся схема, если я ее правильно описал, она не изменилась?
И.Бер
―
Некоторым образом изменилась. Еще раз, подробности нашей кухни я рассказывать не буду. Но то, что я говорил и говорю сейчас. Набор вопросов для конкретных игроков известен только за 15-20-10 минут до игры.
О.Овчаренко
―
Просто, исходя из того, что я услышал, я так понимаю, что формируется сразу набор. И метод изменения конкретных вопросов…
И.Бер
―
Мы работаем не так. Тогда работали так, потому что играли… Ну, не случайные люди. Из десяти человек занимал кресло тот, кто быстрее правильно нажмет последовательность определенную. Поэтому никак заранее готовить набор вопрос под игроков невозможно. А у нас теперь играют звезды, которые известны хотя бы за несколько часов. Соответственно, представляя себе примерно жизненный путь игроков, я подбираю таким образом, чтобы, как мне кажется, игра была интересной. Это не значит, что я заранее хочу кого-то завалить или пропихнуть наверх, мне важно, чтобы людям было интересно именно эти вопросы…
О.Овчаренко
―
Если звезда какая-нибудь, грубо говоря, никого не хочу обидеть, интеллектом чуть пониже, то вопросы могут быть более легкие?
И.Бер
―
Я говорю не про сложность, а про тематику. Сложность и простота мне не так важна. Никто не может делать слепые тесты, к сожалению. Но большой разницы именно по сложности, как я ее вижу, я считаю, что мои наборы в среднем примерно равноценны по сложности все.
А.Нарышкин
―
А вы как главный редактор этой программы что делаете? Вот вы приходите на рабочее место…
И.Бер
―
Вы очень хотите на «кухню», зачем?
А.Нарышкин
―
Я никогда не был главным редактором никакого проекта.
И.Бер
―
Я прихожу на работу, на съемки. У меня есть 20, допустим, заранее сформированных наборов вопросов. У меня есть редакторская группа, нас 6 человек, которые работают. И дальше они эти наборы проверены, собраны, тематические, чтобы не было вопросов про классическую музыку в одном наборе. Чтобы они были разнообразные. Я сижу за компьютером, с которого отправляются вопросы. Поэтому мимо меня никаких утечек вопросов быть просто не может.
А.Нарышкин
―
А редакторская группа ваша…
И.Бер
―
Один еще редактор обязательно присутствует вместе со мной.
А.Нарышкин
―
А ведущий, Дибров, он знает правильные ответы?
И.Бер
―
Нет.
А.Нарышкин
―
Спрашивают, почему не хотите про скелеты в шкафу рассказать у Диброва?
И.Бер
―
Я никогда не был в гостях, и шкаф его не открывал. И у Друзя не был. Хотя эта возможность была гораздо реалистичнее.
О.Овчаренко
―
Нам нужно делать перерыв. Илья Бер, главный редактор программы «Кто хочет стать миллионером?», медиаэксперт, депутат района Преображенское города Москвы в эфире программы «A-Team», делаем перерыв на новости.НОВОСТИ
А.Нарышкин: 20
―
33, это – вторая часть программы «A-Team», сегодня наш гость Илья Бер, главный редактор программы «Кто хочет стать миллионером?», медиаэксперт, депутат района Преображенское города Москвы.О политической вашей деятельности поговорим. Сначала, как вы высказались, в грязном белье вашем немного покопаемся.
О.Овчаренко
―
Да, готовы ли вы при определенных условиях покинуть пост главного редактора?
И.Бер
―
Например, при каких? Что должно произойти? С самого начала вы спросили, не стыдно ли мне…
А.Нарышкин
―
Сейчас не стыдно, а потом уйдете из нашего эфира и будете раскаиваться.
И.Бер
―
Это же не импульсивное было действие. Я считаю, что стыдиться мне нечего, что поступил я правильно. Поэтому я не понимаю, что должно произойти, чтобы сейчас как-то поменялась ситуация, чтобы я почувствовал…
А.Осин
―
Если вы в суде не выиграете, условно.
И.Бер
―
Я, честно говоря, про это не думал, потому что я не думаю, что такой вариант в реальности возможен. Но, зная особенности российского судопроизводства, конечно, исключать нельзя ничего. Тогда буду думать.
А.Нарышкин
―
Еще раз. Сами вы не увольняетесь?
И.Бер
―
Нет.
А.Нарышкин
―
Сигналы какие-то с Первого канала до вас уже доносились, что было бы неплохо… Или что со дня на день решится ваша судьба…
И.Бер
―
Мои взаимоотношения с моими заказчиками я обсуждать не буду.
А.Нарышкин
―
Почему, это же ваша ответственность за ваши поступки.
И.Бер: Друзь теперь может говорить все что угодно. Но он не отрицает ни одного факта, которые я привел
И.Бер
―
Я свою ответственность с вами обсуждаю, а о чем я разговариваю со своими заказчиками, я рассказывать не готов.
А.Нарышкин
―
Мне кажется, когда вас тихо уволят вам будет полезно кому-то кроме вашего блога рассказать, прийти и довериться.
И.Бер
―
Если меня уволят, я расскажу. Все интересующиеся про это узнают. Пока ничего такого не происходит. Как будут дальше развиваться события – я не знаю, я не пророк.
А.Нарышкин
―
Опять же, если бы вам поступали какие-то сигналы, что Эрнст говорит, что вам крышка, это бы интересным образом характеризовало российское телевидение. Или, по крайней мере, то, как принимаются решения на одном из каналов.
И.Бер
―
Давайте дождемся итогов.
А.Осин
―
Просто странная ситуация, стоило ли ради такой вещи рисковать карьерой. Возможно, вы ничего не получите, то, что вы декларировали. И Друзь останется там, где он есть…Может, «Что? Где? Когда?» тоже не захочет раздувать это дело, просто тихо затухнет.
О.Овчаренко
―
Развернем немножко тему. Вы – муниципальный депутат. Что сподвигло вас пойти в эту сферу?
И.Бер
―
Я довольном много отвечал на этот вопрос. Это был очень интересный жизненный опыт, мне было интересно посмотреть на российскую избирательную систему не только с точки зрения наблюдателя и члена избирательной комиссии, но и попробовать избраться, понять, есть ли такая возможность на низовом муниципальном уровне. Кроме того, мне очень понравилась система, которая впоследствии была названа политическим Убером. Проект Гудкова и Каца. Шел я от партии «Яблоко», но мог идти от другой демократической партии.В первую очередь, не скрою, мне была симпатична политическая фигура Дмитрия Гудкова, лично я с ним знаком не был. Еще некоторые события из моей жизни сподвигли меня попробовать это сделать, посмотреть, смогу ли я что-то к лучшему хотя бы на маленьком уровне.
О.Овчаренко
―
Какие достижения вы уже видите?
И.Бер
―
Вот тут довольно ответ не оптимистичный, особенно хвастаться нечем. Так получилось, что у нас в районе независимых депутатов меньшинство, фактически мы не можем влиять на принятие никаких решений.
А.Нарышкин
―
Вы просто не на то силы тратите. Вынашивали много месяцев план против Друзя, а за вас голосовали люди. И не для того, чтобы вы потом Друзя записывали по ночам.
И.Бер
―
Это такая нормальная претензия. К сожалению, эта история началась 19 ноября, а муниципальный депутат я уже полтора года. В начале я много времени тратил на депутатскую деятельность после избрания, но, к сожалению, когда ты все время бьешься в разные точки стены, и стена никак не прогибается, никаких брешей нет… Мало того, мы в меньшинстве, у нас тут есть объективные проблемы. У нас есть общедепутатский чат независимых депутатов. Я смотрю еще за многими коллегами в других районах.Сейчас, может, мое частное мнение, часть коллег меня, может, осудит. Но правда состоит в том, что муниципальный уровень власти в Москве – это ширма. Чтобы разобраться, нужно залезть внутрь, потому что пока не влезешь, на своей шкуре не поймешь, как действуют механизмы, откуда что берется, где центр принятия решений, как деньги идут отсюда и отсюда… Дальше понимаешь, что серьезный контроль и все рычаги просто обходят этот уровень власти. Аккуратно огибают.
А.Осин
―
Тут, знаете, что важно понять. Что бы вы хотели на этом уровне решать и что у вас не получается, потому что центр принятия решений в другом месте.
И.Бер
―
Главное, что могут депутаты – у них должны быть на что-то полномочия, прописанные в законе. Даже те не самые широкие полномочия, которые были с начала 90-х, они постепенно вымывались. Последнее вымывание произошло, насколько я знаю, году в 2014-15. Формально депутаты от них добровольно отказывались.
А.Осин
―
Вам-то каких не хватает?
И.Бер
―
Просто нет никаких. Контроль бюджета на благоустройство, реальный контроль капитального ремонта, реальный контроль распределения бюджетов на местные праздники. Кроме того, есть в муниципалитетах даже в других городах муниципальная собственность. Нормально, согласитесь? В Москве ее за исключением нескольких муниципалитетов, которые ее не сдали сами. А все остальные сдали. У нас помимо помещения, где проходят заседания, которое находится в долгосрочной аренде, нет ничего. Ноль.
А.Осин
―
А кому принадлежит…
И.Бер
―
Городу. Всем распоряжается управа, которая действует по законам и указам префектуры, и префектура под контролем Московского правительства, департаментов профильных. И существует очень четко выстроенная вертикаль власти. Которая работает. С точки зрения принятия решений и приема сигналов работает достаточно хорошо. Другое дело, чем он руководствуется, этот механизм, чьими интересами. Это – другой вопрос.
О.Овчаренко
―
Вы разобрались в этой системе. Вы планируете оставаться, когда будут новые выборы, муниципальным депутатом? Или вы разочаровались и хотите покинуть пост?
И.Бер
―
Через три с половиной года. Дела довольно далекого будущего, я не готов так планировать. Но, если ситуация общеполитическая очень серьезно меняться не будет, то я, честно говоря, не вижу никаких перспектив сейчас на этом уровне власти.
О.Овчаренко
―
Когда вы в последний раз встречались со своими избирателями?
И.Бер
―
Прям вот… Избиратели периодически приходят к нам на заседания совета депутатов, это – самый простой способ увидеть сразу всех вместе, решить какие-то свои проблемы, если они есть. На каждое заседание кто-то приходит, не больше, чем 1-2 человека. Последнее заседание у нас было вчера.
О.Овчаренко
―
А чтобы вы сами именно приходили? Условно говоря, получили какую-то информацию, сходили и посмотрели, что творится.
И.Бер: Я считаю, что стыдиться мне нечего, что поступил я правильно
И.Бер
―
У нас была история неприятная с закрытием продухов в домах, там, где кошки живут и зимуют. Понятно, среди жителей есть большой раскол. Есть люди, которые обожают кошек и очень дорожат зоозащитники, я им сочувствую. А есть люди, которые считают, что от них грязь и всякие неприятные. И хотят эти продухи замуровать, чтобы никаких кошек не было. И вот нас прям вызывали, когда закон… да, по действующим нормативным актам один продух должен оставаться открытым. То есть, хотя бы для того, чтобы кошка могла пробраться. А кто-то начал замуровывать эти последние продухи. И мы ходили с рейдом и решали этот вопрос на совете депутатов. Если я ничего не путаю, это в декабре было.
О.Овчаренко
―
Смотрите, если вы говорите, что, если не изменится общественно-политическая ситуация. По идее, ее можно изменить, попробовав пройти депутатом в Мосгордуму, вот сейчас как раз выборы. Вот что по таким политическим…
И.Бер
―
Это – хороший путь, я буду всячески помогать коллегам в этой кампании, сколько у меня будет возможностей, сил и так далее. Но сам я не пойду.
А.Осин
―
Ваша цитата, когда вы отвечали на вопрос «Зачем это вам надо», вы сказали, «Когда у меня сорвался проект с отъездом, я решил, что я тут укореняюсь, буду жить здесь. И пошел тогда в депутаты». Это правильно?
И.Бер
―
Да.
А.Осин
―
То есть, странная ситуация. С одной стороны, вы хотите бросить страну. Когда у вас это не получилось – ладно, пойду в депутаты тогда.
И.Бер
―
Чуть меньше пафоса. Бросить можно жену, но лучше не бросать. Я живу в свободном открытом мире, в котором, да, есть границы государств, но не что-то, что мне представляется какой-то священной коровой. Жить можно в одном месте, в другом месте: там, где нравится. Мне просто в Москве жить нравится, вот в чем дело. У меня был вариант, я думал попробовать поехать жить где-то еще. Потом был выбор между этим вариантом и другими вариантами, я выбрал другие варианты.
А.Осин
―
Не надо из меня сторонника железного занавеса делать, любой человек имеет право жить там, где он считает нужным. Просто слишком большая дистанция между «я, пожалуй, отсюда уеду» и «нет, я не уеду, я буду здесь решать какие-то вопросы».
И.Бер
―
Больше двух лет разницы между первым решением и вторым решением. Когда я решал, буду я уезжать или нет, это было лето 15-го года. В депутаты я пошел летом 17-го года. С тех пор я нашел жену, у меня родился ребенок, есть некоторая разница.
А.Осин
―
Я, например, не рассматриваю для себя возможности отъезда на постоянное место жительства и смены гражданства, в другую страну.
И.Бер
―
Про смену гражданства речи не было.
А.Осин
―
Вы просто хотели уехать на некоторое время?
И.Бер
―
Пожить, посмотреть, поработать…
А.Нарышкин
―
Вы в какой партии сейчас?
И.Бер
―
В Партии Перемен, которую как Партию Перемен Минюст пока по каким-то надуманным причинам отказывается регистрировать, поэтому она вопреки решению съезда партии, который прошел летом, называется «Гражданская инициатива».
А.Нарышкин
―
Это где Собчак?
И.Бер
―
Председатель партии – Дмитрий Гудков. Ксения Анатольевна Собачк – член федерального политсовета. Там 15 человек, и я тоже один из этих 15 людей.
А.Нарышкин
―
То есть, вы в партийной структуре на одном уровне с Ксенией Собчак? Вам каково с ней работается? Она много времени уделяет партстроительству?
И.Бер
―
Каждый из нас уделяет столько времени этому, сколько может.
А.Нарышкин
―
Выборы Петербурге будут, выборы в Мосгордуму здесь будут. Я просто вижу по Ютубу, что Собчак занимается интервью. Может быть, вы были бы той силой, за которую хотелось бы голосовать здесь. Но один из самых узнаваемых людей в этой партии занимается ни разу не политикой.
И.Бер
―
Возможно, вы следите за Ксенией Анатольевной больше, чем я. Я не могу никак прокомментировать, у меня нет такой информации.
А.Нарышкин
―
Она должна больше заниматься партией и политикой?
И.Бер
―
Она – взрослый человек… И каждый делает для общего дела столько, сколько он может.
А.Нарышкин
―
Что делает Собчак для общего дела?
И.Бер
―
Спросите у нее, правда. Спросите у меня, что я делаю. Я вам отвечу. Я стараюсь участвовать изнутри в обсуждении программы партии, которая по прежнему не утверждена, у нас идет активное строительство московского партийного отделения. Вот сейчас будет новый съезд.
А.Нарышкин
―
А зачем?
И.Бер
―
Затем, чтобы нас хотя бы зарегистрировали. На выборы ходить, зачем еще партии нужны.
А.Нарышкин
―
Я понял, вас зарегистрируют как политическую силу, у вас будет официальное новое название. И вы лично куда собираетесь, на какие выборы?
И.Бер
―
Я лично избираться? Не каждый член партии должен избираться. Я сейчас уже депутат, я никуда не обязан.
А.Нарышкин
―
Это – ваш потолок. Потолок ваших политических амбиций.
И.Бер
―
Я же вам ответил. Сейчас я в выборах как кандидат участвовать в этом году не планирую. Я планирую помогать, насколько в моих силах, делать это другим людям.
А.Нарышкин
―
Вы просто сказали, что были полны надежд каких-то накануне выборов муниципальных депутатов. Потом в это вот вошли и разочаровались. А теперь вы хотите, чтобы другие тоже все это попробовали.
И.Бер: Мне была симпатична политическая фигура Дмитрия Гудкова, лично я с ним знаком не был
И.Бер
―
Речь идет об уровне Мосгордумы, у Мосгордумы принципиально больше полномочий. Если представить себе прекрасную картину, что независимые от действующей власти депутаты получают больше 23 мандатов, если я не ошибаюсь… То да, можно довольно много всего делать в законотворческом как минимум плане. Но даже если более реалистичная пока картина, проходит несколько независимых депутатов, все равно немного общий климат в Москве может поменяться, потому что сейчас независимых депутатов 0,5 я бы сказал.
А.Нарышкин
―
Вы считаете, сколько человек должно быть в Мосгордуме, сколько реально может войти…
И.Бер
―
Сколько реально может войти – я не знаю, но должно войти как можно больше.
А.Нарышкин
―
И что будет? И Собянин будет слушать депутатов от Гудкова?
И.Бер
―
Я этого не знаю.
А.Нарышкин
―
В вашем идеальном представлении.
И.Бер
―
В нашем идеальном представлении можно будет навязывать в большей степени свою политическую повестку. Это, собственно, в том числе задача политиков политических партий.
А.Нарышкин
―
Собянин с бюджетом Москвы в два триллиона вас будет внимательно слушать?
И.Бер
―
Такой уверенности у меня нет.
А.Нарышкин
―
По-вашему, Госдума – это тоже тот орган власти, куда нужно пробиваться и на кого-то влиять?
И.Бер
―
По-моему мнению, чем больше в разных органах власти независимых от действующей власти депутатов, тем, в среднем, лучше. Вероятность просто повышается чего-то хорошего, другого, не того, что следует в фарватере действующих руководителей.
А.Нарышкин
―
А можно независимым политиком в России быть?
И.Бер
―
Я все время добавляю «независимым от власти». Человек независимым сам по себе быть не может, он обязательно от кого-то зависит. Я, например, от жены завишу довольно сильно.
А.Нарышкин
―
Сильно? В финансовом плане?
И.Бер
―
В разных.
А.Нарышкин
―
Она вас шантажирует?
И.Бер
―
Нет, я просто ее очень люблю, поэтому я от нее завишу. И поэтому любой депутат зависит от своего окружения, от своих однопартийцев и так далее. И чем больше этих сил разных, это работает и в политике, и в медиа. Медиа – моя тема, которая для меня очень важна, я занимаюсь преподавательской работой в том числе, студентов учу. Я объясняю, что чем больше центров силы, тем для общества лучше, потому что общество имеет шанс быть здоровее.
А.Нарышкин
―
Почему вы не с Навальным? У Навального тоже есть своя политическая…
И.Бер
―
Я Навального поддерживал, давал его подпись, когда его не пустили на президентские выборы. Я вполне себе был депутатом. Я поддерживаю разных политиков демократической ориентации, конкретно мне ближе такая партийная структура под руководством Димы.
О.Овчаренко
―
Почему не Кац и не «Яблоко»?
И.Бер
―
Ну, потому что я посмотрел изнутри на один вариант и другой, и мне конкретно ближе этот партийный проект.
О.Овчаренко
―
А чем «Яблоко» дальше?
И.Бер
―
Сейчас могу сказать, мне очень не понравилось, как происходила ситуация перед выборами московского мэра внутри «Яблока» с выдвижением яблочного кандидата, которое, фактически, так и не состоялось. Вот этот момент, наверное, для меня стал решающим.
О.Овчаренко
―
Из нескольких вещей, которыми вы занимаетесь. Что для вас важнее?
И.Бер
―
Не могу сказать. Важно жить интересной и разнообразной жизнью, не хочется отказываться…
А.Осин
―
Что бы вы оставили, если бы можно было только одно оставить?
И.Бер
―
Не хочу даже мысленный эксперимент ставить, потому что не хочу оказываться в таком положении.
О.Овчаренко
―
В домик в Нескучном саду хотели бы попасть? Телевизионные игры «Что? Где? Когда?». Знатоком.
И.Бер
―
Я там играл, давайте начнем с этого, если вы не знаете. Это было в 2005 году, а с 2008 по 2012 я играл в украинском телевизионном клубе. Играть в этом формате очень круто, это – супер эмоции, которые получить больше нигде нельзя.
А.Нарышкин
―
Хотели бы, но не с Друзем в одной команде?
И.Бер
―
Да.
А.Нарышкин
―
Спасибо огромное, это был Илья Бер, главный редактор программы «Кто хочет стать миллионером», медиаэксперт, депутат района Преображенское города Москвы. И это была программа «A-Team», счастливо.