Роман Баданин - A-Team - 2017-05-03
03.05.2017
А.Соломин
―
20 часов, 5 минут. Самая сложная программа для наших гостей A-Team в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Всем здравствуйте! Меня зовут Алексей Соломин. Рядом со мной мои коллеги – четыре Алексея еще со мной: Алексей Голубев, Алексей Дурново, Алексей Гусаров. И вместе все против одного гостя. Сегодня это главный редактор «Дождя» Роман Баданин. Здравствуйте!
Р.Баданин
―
Здравствуйте!
А.Голубев
―
Главная «дождинка». А можно первый вопрос? Как вам быть главной дождинкой? Взрослые люди, сотрудники «Дождя» называют себя дождинками. Вот вам каково дождинкой быть? Роман Баданин – главная дождинка.
Р.Баданин
―
Да, здравствуйте, добрый вечер! Роман Баданин, главная дождинка. Да нормально.
А.Голубев
―
Да, не видите в этом ничего?
Р.Баданин
―
Подождите, давайте… я медленнее думаю, чем сотрудники радиостанции. Я, конечно, с этим сленгом не знаком, он для меня новость. Вы его только что напомнили, и опять, как в первый раз. Конечно, я не пользуюсь в быту… То есть не бывает, что я прихожу на вечеринку или с женой встречаюсь: «Привет, дождинка!» Нет такого, чепуха. Но я догадываюсь, какой семантический, прости господи, смысл за этим словом стоит. Ведь «Дождь» - это изначально некая семья. То есть неформальность, хайп, веселье и иногда в ущерб здравому смыслу – так тоже было. Но главное – это чувство единения, особенно, когда тебя трахают…
А.Голубев
―
Я хочу про ваше чувство единения... Кто кого?
Р.Баданин
―
Без сомнения спро̀сите… Когда кого-то трахают, я подозреваю: вот у той группы людей, которую трахают, у нее возникает чувство единения.
А.Голубев
―
А вы сейчас о чем, простите, про свинг-вечеринку? Я не совсем понимаю.
Р.Баданин
―
Были времена – вы наверняка это-то поймете, – когда «Дождь» трахали. Вы же про это знаете?
А.Голубев
―
Да, да.
А.Соломин
―
Было и такое.
Р.Баданин
―
Ну вот.
А.Соломин
―
А прекратилось это время разве?
Р.Баданин
―
В той извращенной форме, в которой это происходило тогда, я подозреваю, что закончилось.
А.Гусаров
―
НРЗБ или как?
А.Соломин
―
Или целибат?
Р.Баданин
―
Классные ребята! Приходи – поговорим…
А.Соломин
―
НРЗБ Роман не знал, куда он идет.
Р.Баданин
―
Да, да. Предупредите сразу, потому что я собирался про пятиэтажки поговорить. У меня, кстати, есть много чего сказать по этому поводу.Полюбовно… да нет, сейчас нет отношений, их и не было.
А.Гусаров -
―
Я хотел вас спросить, почему вы «Дождь» оставляете и уезжаете в Стэнфорд? Вы в двадцатку вошли журналистов-стипендиатов фонда имени Джона Найта.
Р.Баданин
―
18.
А.Гусаров
―
18. Ну обычно 20, в этом году – 18. Как и Елизавета Осетинская, ваша коллега по РБК год назад. Вам она помогала?
Р.Баданин
―
Мы же общаемся с ней постоянно.
А.Гусаров
―
А как она помогала?
Р.Баданин
―
Я не могу всего рассказать. Некоторыми советами.
А.Гусаров
―
То есть Елизавета Осетинская знает некую стратегию, благодаря которой можно попасть в число стипендиатов.
Р.Баданин
―
Да нет, стратегия простая: пиши заявку, если хочешь по-настоящему. Проходи интервью, приглашай рекомендателей – вот и вся стратегия.
А.Дурново
―
Роман, а если немножко вперед заглядывать. Вот с теми знаниями и багажами, которые вы получите в Стэнфорде, вы потом вернетесь в Россию или вы подумываете о статусе в США?
Р.Баданин: «Дождь» - это семья. Неформальность, хайп. Но главное – это чувство единения, особенно, когда тебя трахают
Р.Баданин
―
Такой, экзистенциально сложный, конечно, вопрос. Первая часть ответа – да, я собираюсь вернуться и не только на «Дождь» и даже, может быть, не столько на «Дождь», сколько в первую очередь в Россию. Объясню, что это значит. Во-первых, я умею быть журналистом в России, как мне кажется. У меня здесь аудитория, навыки, русский язык, бла-бла-бла – всё вот это. Это первое.Второе: у меня здесь сыновья, например. Они со мной не уезжают, поэтому я неминуемо вернусь. То есть это уже такой вопрос, кровный. Это первая часть. Вторая часть: я, как всякий нормальный человек, не будут здесь кривить душой, выпендриваться и говорить, что я все знаю наперед все, что будет через год. Нет, я нормальный человек: я понимаю, что история вариативна. Вот у вас главный редактор – историк. Вариативна, всякое может случиться.
А.Голубев
―
По-моему, вы себе цену набиваете. Вы уже говорили, что вы в России будете жить.
А.Соломин
―
Более того, насколько я знаю – я читал в новостях – вы ушли в академ отпуск, вы не увольняетесь с «Дождя», правильно? То есть у вас творческий…
Р.Баданин
―
Не очень знаю, что это словосочетание означает…
А.Соломин
―
Но это же создает обязательства определенные вернуться? А сейчас вы говорите, кто там знает, что получится. Вот Наталья Синдеева, допустим, нас сейчас слушает. Представлю на секунду, что она слушает это интервью. И она такая – опа! – а что это такое Роман: «То ли вернусь, то ли не вернусь…».
А.Голубев
―
Надо ему жалованье-то это самое… повысить. И всё.
Р.Баданин
―
Да нет. Наталья Синдеева – я тоже надеюсь, что слушает – тоже же нормальный человек.
А.Дурново
―
Роман, а вы не боитесь такого, знаете, некоторого разрыва?
Р.Баданин
―
Боюсь.
А.Дурново
―
Вы год проучились в США. Вы вернулись работать в страну, где в общем – я даже использую близкую терминологию – где, в общем-то, журналистика изнасилована, причем радикально. Какие знания научные в Стэнфорде могут пригодиться здесь? Ведь не учат же наверняка там работать журналистом в стране, где изнасилована журналистика.
Р.Баданин
―
Давайте по чесноку. Заведомо ни я, ни вы ни знают, чему там учат. Хочется, кстати, посмотреть. Это один из главных мотивов – хочется посмотреть, чему они там учат с точки зрения журналистики.Во вторых - это самое важное в этой попытке – это способ перезагрузить мозги вообще, то есть отключиться от тактического, подумать о стратегическом. Может быть, само обучение, сам процесс этому поможет. Может быть, нет. Хотя о Стэнфорде очень хорошего мнения: полагаю, что должно быть помочь. И вот это состояние перезагруженности, оно поможет в первую очередь.
А.Соломин
―
Нет опасения, что полученный вами опыт в течение этого года потеряет смыл в течение года следующего? Потому что технологии очень быстро меняются. Вот я начинал свою работу в журналистике в 2008. По сравнению с сегодняшним это небо и земля. И то образование, которое получали журналисты тогда, оно сейчас сильно должно быть пересмотрено.
Р.Баданин
―
Ну ладно вы, Алексей. Мы сидим в студии, и я подозреваю, в ней Жак Ширак в 96-м году сидел и ничего не изменилось.
А.Соломин
―
Не совсем в ней, но да, приходил на «Эхо Москвы». Но когда приходил сюда Жак Ширак, не было ни трансляции в Фейсбуке, не было трансляции в Сетевизоре. А информация по-другому совершенно приходила. Исходила и от Жака Ширака и приходила к Жаку Шираку.
Р.Баданин
―
Я понял вас. Так и в этом же смысл. Я как раз и еду слушать… Этот университет находится в Пало-Альто. Там читают сотрудники соседних корпораций.
А.Соломин
―
Те, кто делает будущее.
Р.Баданин
―
Те, кто делает будущее – люблю такие фразы.
А.Соломин
―
Ну они сами про себя так говорят, слушайте.
Р.Баданин
―
По всей видимости. Те, кто делает будущее, читают там лекции. И я еду ровно за тем, чтобы изучить, например, модели… Я вам подкину, может быть, дровишек для следующих каверзных вопросов. Я недавно думал – так бывает – про нашу модель. Вы знаете, как «Дождь» - я не ненавижу это слово – дистрибутируется, прости господи?
А.Гусаров
―
По-моему, у вас 70% дохода – подписка, 20% - кабельные сети, 10% - реклама.
Р.Баданин
―
Примерно так, в общем. Там растет чуть-чуть дистрибуция, что называется, распространение кабельное за границей, чуть-чуть растет реклама, но, в общем, кор – это, конечно, подписка. Но дело не в этом.
А.Гусаров
―
А сколько у вас сейчас подписчиков.
Р.Баданин
―
Сейчас объясню. От 60 до 70 тысяч этот показатель колеблется.
А.Гусаров
―
Извините, а выросло за год?
Р.Баданин
―
Да.
А.Гусаров
―
На сколько?
Р.Баданин
―
Тут тоже есть нюанс… Обязательно запишите этот вопрос. Я отвечу на него целиком, потому что вы меня с мысли чуть-чуть сбили. Никаких секретов, все отвечу. Так вот, как эти 70% подписки покупаются. Они покупаются на единицу контента. То есть, грубо говоря, мы телеканал, который производит видео и продает его единичными, дисперсными кусками контента через сайт, через соцсети. Я думаю: а есть в мире какой-нибудь другой такой видеопроизводитель, которые делает все по той же модели? Ни хрена. Не нашел, не вспомнил. Полным полно крупных, средних, мелких западных видеопрозиводителей телеканалов, но они продаются, что называется а ля карт. Они предлагают себя дистрибутору: «Вот у нас есть такой контент. Давай вставляй нас в свои сети и продавай – в кабельные».
А.Голубев
―
Слушайте, а толку-то? «Дождь», как ни взглянешь, всегда с протянутой рукой стоит. Толку никакого что-то.
Р.Баданин
―
Я понял. Я вот у вас в начале спросил, какие роли у кого, а сейчас я начинаю понимать. Стоит… Ну я вам так же резко отвечу. Мне унизительно стоять с протянутой рукой. В этом как раз состояла суть тех, по крайней мере, на идеологическом уровне изменений, которые мне бы хотелось сделать, чтобы не стоять с протянутой рукой, а зарабатывать, апеллировать к рационально мыслящей аудиторией, которая хочет потратить деньги на то, чтобы купить какой-нибудь контент: новость на сайте, видео, целиковый выпуск, подписку на год.
А.Голубев
―
Но вас же не смотрят… Вы понимаете, как Варламов про вас очень метко сказал - это абсолютно правда: все телеканалы «Дождь» либо любят, либо ненавидят, но его никто не смотрит. У вас по количеству подписчиков даже видно.
Р.Баданин
―
А что количеству подписчиков?
Р.Баданин: Мне унизительно стоять с протянутой рукой
А.Голубев
―
Что их мало.
Р.Баданин
―
Ну 60 тысяч. Это мало или много?
А.Голубев
―
Я думаю, мало.
Р.Баданин
―
А назовите другое СМИ, которое продает за деньги свой контент хотя бы 60 тысячам человек? Что вы мне только вопросы задаете?
А.Голубев
―
А здесь такой формат, простите.
Р.Баданин
―
Я же могу не отвечать в таком случае.
А.Гусаров
―
А вы хотели встречный вопрос ему задать.
Р.Баданин
―
Я даже его задал. Назовите мне другое СМИ, которое 60 тысячам человек в России за деньги реальные…
А.Дурново
―
Можно я помогу немножко Алексею Голубеву с твоего позволения, Соломин? Просто, насколько я знаю, на Западе в таком формате существуют не СМИ, а, например, всякие структуры типа спортивных лиг. Вот именно подписки – это где-то 70% дохода, скажем, NBA - Национальная баскетбольная ассоциация – это покупка подписки.
Р.Баданин
―
Друзья, раз уж мы так заговорили глубоко про монетизацию – еще одно хорошее слово, - еще раз повторю: за подписку много кто где в мире живет. И даже в России, например, живет газета «Ведомости». Там, конечно, доля совсем другая, там рекламы больше.
А.Голубев
―
Не только. Есть еще издания. Почему? Типа что там – «Сноб» платный или кто там?
А.Соломин
―
Republic.
А.Голубев
―
И «Спутник и погром» тоже.
Р.Баданин
―
Не знаю про это СМИ ничего.
А.Голубев
―
Экономически успешный.
Р.Баданин
―
Так штука-то в другом: мы не продаем подписку. Вернее продаем подписку, но заставляем людей подписываться с помощью единиц контента разовых. Понимаете, о чем идет речь?
А.Дурново
―
Да.
Р.Баданин
―
Я не знаю, что там про лиги…
А.Гусаров
―
Давайте о вашей реформе. В одном интервью вы говорили, что цель вашей работы на «Дожде» -это приделать телевизору голову.
Р.Баданин
―
Да. Многим полюбилось это выражение. Я думал, что это будет первым вопросом.
А.Гусаров
―
Удалось это, нет?
Р.Баданин
―
Давайте сначала в понятиях разберемся. Вы как поняли эту фразу? Извините за встречный вопрос. Потому что все по-разному...
А.Гусаров
―
Я это понял, как попытку превратить общественно-политический дождь в такое деловое СМИ, в том числе, чтобы привлечь более богатых рекламодателей.
Р.Баданин
―
Про рекламодателей сразу забудьте. Еще раз: 10% выручки «Дождя» - это реклама.
А.Гусаров
―
Что меня и удивило.
Р.Баданин
―
Слушайте, а газету «Ведомости» люди же покупают тоже состоятельные, правильные?
А.Соломин
―
Я не очень состоятельный – покупаю. Но я, наверное, не представитель рекламы.
Р.Баданин
―
Ну да, мы искаженные немного тусовки. Отчасти лишь вы правы. Телеканал «Дождь» и был и останется все равно общественно-политическим. Он не станет деловым, не было попытки сделать его деловым, потому что это шаг немного не вперед, ни назад, а в сторону. Это первое.Второе: смысл этих слов состоял в другом. «Дождь», как бы к этом ни относиться, не был замечен сильно часто, скажем, в производстве собственного контента во всех смыслах этого слова: в узнавании собственных новостей, препарировании их в какие-то сюжеты, создании собственных репортажей больших, кровавых, после которых окна дрожат. Вот в этом. То есть смысл был – усилить именно эту составляющую. Почему – тоже могу легко сказать.
А.Гусаров
―
Ну это же Optimistic channel Какие окна дрожат?
Р.Баданин
―
Ну да. Что в этом? Где тут конфликт. Ну оptimistic, окна дрожат.
А.Гусаров
―
Потому что раньше «Дождь» был такой, скажем, легкий, развлекательный канал немножко оппозиционного формата. Вы пытаетесь из него сделать серьезное СМИ.
Р.Баданин
―
И причина, как и во всем, что мы обсуждаем – в экономике. Раньше «Дождь» был в кабеле и зарабатывал на рекламе, поэтому он был развлекательным и конкурировал со всеми телеканалами вокруг, прости господи – с «Пятницей», с «Четвергом» - что там есть еще? – со всем этим хозяйством он и конкурировал. Такая была бизнес-модель.Потом из сети его вышвырнули. Модель полностью поменялась. Мы подписочные. Мы продаемся через интернет, а не через эфир. Отсюда все изменение модели вообще. Мы конкурируем ни с «Пятницей» и НТВ и так дальше по списку. Мы конкурируем, пардон, с «Коммерсантом», «Ведомостями», РБК, «Медузой», «Интерфаксом», «Рейтером».
А.Соломин
―
НРЗБ. Они отбирают аудиторию органически. Алексей, теперь я понимаю, куда он клонил, когда говорил по поводу вашей аудитории, 60 тысяч подписок, что это мало. Речь не о том, что вы зарабатываете с этого мало, а в том, что охват аудитории у вас таким образом получается не самым большим. Это для вас упущение или нет?
Р.Баданин: Если кому-то нравиться приходить домой, садиться с бутылкой пива и клясть Баданина, - то мне похрен
Р.Баданин
―
Но мы не все продаем, кстати говоря. То есть нам важен трафик… Я вообще, не знаю, это интересно аудитории «Эха» в 9 вечера? Я без претензий, я-то с удовольствием про это могу говорить.
А.Гусаров
―
А кто еще про это может рассказать, если не главный редактор «Дождя»?
Р.Баданин
―
Ну хорошо. Рассказать-то могу, но вопрос, интересно ли.
А.Гусаров
―
Конечно, всем интересно, как выживает главный оппозиционный канал страны.
Р.Баданин
―
Не оппозиционный. Я только что ушедшему еще одному Алексею с бородой и большой седой кучерявой шевелюрой не раз говорил: «Не называй нас оппозиционным...».
А.Гусаров
―
Нас тоже называют оппозиционным СМИ.
А.Дурново
―
И он тоже просит не называть нас оппозиционными…
А.Голубев
―
«Эхо Москвы» еще отбрыкивается, потому что объективное СМИ. А вот телеканал «Дождь»… Помните… Вас тогда не было, но вы же теперь отвечаете за «Дождь», поэтому кому мне? Вот я вам расскажу. В 11-м году, когда были массовые протесты в Москве, все ведущие телеканала в день, когда эти протесты освещались, надели белые ленточки и в кадре появлялись с белыми ленточками на одежде. И после этого, мне кажется, невозможно уже отнекиваться…
А.Соломин
―
Роман, вы сказали, что это проблема. Какой у вас есть формат действий? Что вы можете с этим делать? Как ее решить?
Р.Баданин
―
Сейчас никто не надевает белые ленточки.
А.Гусаров
―
А что, уволить могут?
А.Соломин
―
По вашему указанию?
Р.Баданин
―
Что значит, по моему указанию? Сейчас никто вообще в стране белые ленточки не надевает.
А.Гусаров
―
НРЗБ с уточками.
Р.Баданин
―
С уточками – в смысле с реквизитом, символизирующем расследование Навального?
А.Гусаров
―
Да, например.
Р.Баданин
―
В сюжете если эта уточка каким-то образом иллюстрирует, конечно да, показываем. Но это совсем другое. Еще раз давайте отвечу коротко на ваш вопрос. Я понимаю, что иногда вопросы важнее ответов – как журналист понимаю телевизионный с некоторых пор. Все журналисты «Дождя» в конце августа подписали «Догму». Я не знаю, как на «Эхе». Исхожу из того, что, наверное, догма должна быть везде. Так вот на «Дожде» ее не было, и, видимо, это основание позволяло, в том числе, придерживаться необъективного взгляда на те или иные события в эфире. Я так осторожно назову описываемое. Я, кстати, про это не знал, потому что, как уже не раз признался, не был, во всяком случае, постоянным зрителем «Дождя». Так вот эта «Догма» прямо препятствует подобного рода освещению любых событий: ну этого нельзя, это харам…
А.Дурново
―
А это не самоцензура?
Р.Баданин
―
Нет.
А.Соломин
―
А были люди, которые выступили против и, может быть, затаили на вас обиду?
Р.Баданин
―
Наверняка.
А.Дурново
―
Я просто боюсь, что если мы еще продолжим про внутреннюю политику «Дождя», то часть нашей аудитории уснет.
А.Соломин
―
Давайте тогда закончим вот с чем. Вы человек, пришедший извне в структуру, которая сложилась определенным образом. Была определенная редакция, там работали определенные люди, которым поставили нового главного редактора. Так просто это пройти не может. Вы сейчас можете сказать, что у вас с редакцией отношения выстроились, что у вас нормальные рабочие отношения, и что против вас там никаких внутренних?..
А.Дурново
―
Внутренняя оппозиция…
Р.Баданин
―
Наверняка есть.
А.Дурново
―
Вот есть баданинский лагерь и антибаданинский лагерь?
Р.Баданин
―
Нет, это вы, конечно, загнули, я подозреваю. Оппозиция всегда есть.
А.Голубев
―
Журналистский мир, он тесный. Мы знаем о некоторых противоречиях. Вы же не просто пришли. Вы с командой пришли как Путин с питерскими, так и вы на «Дождь» со своими с РБК. И у вас там такой раскольчик образовался на «Дожде». Вот как эта ситуация?
Р.Баданин
―
Я подозреваю, что что-то до сих пор остается. Но слушайте, я же пришел дело делать в условиях лимита времени. Я, вообще, старюсь жить, помня про лимит времени. У нас он у всех есть. Видимо, в каждой авторской программе особенно важно это. Поэтому мне нужно делать ряд вещей. Частично для того, чтобы их делать, нужно сглаживать ради сглаживания человеческие противоречия, а частично не нужно. Если кому-то нравиться приходить домой, садиться с бутылкой пива и клясть Баданина за то, что он что-то там, - то мне похрен.
А.Соломин
―
Сколько людей вы уволили?
Р.Баданин
―
Не много. Давайте я вам про другую историю расскажу – из РБК уволил 300.
А.Соломин
―
А с «Дождя»?
А.Дурново
―
Меньше, больше?
Р.Баданин
―
НРЗБ
А.Гусаров
―
Какие главные причины увольнения?
Р.Баданин
―
Во-первых, никто уволен не был – давайте так. Все перешли на другую работу, причем в подавляющем большинстве, а может быть и во всех случаях на гораздо более оплачиваемую.
А.Дурново
―
Это не называется увольнением.
Р.Баданин
―
Ну тогда и не называйте увольнением.
А.Гусаров
―
Вы же сами сказали.
Р.Баданин
―
Просто я говорил с людьми и говорил, что меня качество работы не устраивает, отвечая на вопрос про причины – качество работы.
А.Соломин
―
Вы вывели их из своей команды?
Р.Баданин
―
Что такое «выел из своей команды»? Я подошел к человеку и говорю: «Мне не нравится качество твоей работы, дружище! Либо ты его меняешь, либо ты идешь на хрен».
А.Соломин
―
И человек шел на хрен.
Р.Баданин: РБК работало так, как, наверное, никто из нас не может представить, что так работает СМИ
Р.Баданин
―
Он уходил не на хрен, а уходил в хорошее СМИ или в нехорошее СМИ, но с хорошей зарплатой. Вот и всё.
А.Соломин
―
Роман, очень многие называют «Дождь» телеканалом хипстерским. Вот скажите, вы хипстеры?
Р.Баданин
―
Нет, конечно. Ну вот я хипстер?
А.Соломин
―
Вам виднее. Вы хипстер?
Р.Баданин
―
Я даже не знаю, что это значит.
А.Соломин
―
Вообще?
Р.Баданин
―
Мы сейчас будем рассказывать, кто такие хипстеры?
А.Дурново
―
Нет, тогда совсем уснет наша аудитория.
Р.Баданин
―
В 41 можно быть хипстером?
А.Соломин
―
Можно.
А.Дурново
―
Хипстером можно быть и в 81, я полагаю.
А.Голубев
―
А можно про семантику, вот про язык еще один вопрос? Optimistic channel. Вот правда, я не понимаю, зачем на русскоязычном канале, который вещает для русскоязычных - Optimistic channel. Какие-то там отдельные рубрики тоже. Хриплая тетя называется… вот их названия на английском языке.
Р.Баданин
―
Хороший, важный вопрос. Я сейчас буду в неожиданной роли. Я буду как раз защищать эту айдентику, которая была вообще не до меня, не мной и не при мне, без моего участия придумана, но я буду защищать розовый цвет, набор отличительных черт визуальных, графических звуковых – бла-бла-бла, - которые отвечают этот канал, СМИ от одно от другого.
А.Дурново
―
Вы сейчас защищаете по долгу службы, или вы сейчас полагаете, что розовый цвет для телеканала «Дождь» реально круто?
Р.Баданин
―
Первое: «Дождь» создавался как телеканал – еще раз – когда он был телеканалом и конкурировал с телеканалами и нужно было решительно отличаться во всем, то есть всей айдентикой. Английский язык – Optimistic. Розовый цвет. Что-то совершенно другое, не тяжелое, легкое, воздушное.Я не очень хорошо знаю, какие доводы были при создании телеканала за все за это, но, наверное, в том числе, и такие. То есть, несмотря на то, что я не розовый, не оptimistic. По своей журналистской карьере я совсем не оptimistic.
А.Дурново
―
Роман, а что сейчас на «Дожде» оptimistic? Какой сейчас элемент дождя соответствует определению оptimistic?
Р.Баданин
―
Да, я понял вопрос. Он, кстати, тоже хороший и важный. Когда-то этого оptimistic, то есть такого исключительно развлекательного…
А.Дурново
―
Было много, больше.
Р.Баданин
―
Сейчас его нет или очень мало. Но сейчас оptimistic в другом. Объясню.
А.Соломин
―
20 секунд у нас до новостей.
Р.Баданин
―
Не успею тогда.
А.Соломин
―
Давайте тогда мы прервемся сейчас. Обязательно поговорим после и про знаменитую «двойную сплошную», о многом другом. Роман Баданин, главный редактор «Дождя» на радиостанции «Эхо Москвы». Программа A-Team. Четыре Алексея: Соломин, Голубев, Дурного и Гусаров. Буквально через несколько минут мы вернемсяНОВОСТИ
А.Соломин – 20
―
35. В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» программа A-Team, самая сложная программа для наших гостей. Сегодня Роман Баданин с нами. И четыре Алексея – Соломин, Голубев, Гусаров и… Дурново.
А.Дурново
―
Забыл, да? А я не забыл, что нужно напомнить Роману Баданину, что мы о становились на вопросе: что же все-таки сейчас на «Дожде» соответствует определению оptimistic?
Р.Баданин
―
Да. Я уже сказал, что раньше было оptimistic, сейчас оptimistic- это немного другое. Я вам так скажу: много ли в России СМИ, которые, например, посвятили день эфира освещению проблем детей и взрослых с синдромом дауна или дню бездомного, дню бомжа. Это то, что нам гарантировано не приносит денег, подписки, цитируемости – всего вот этого дерьма, за которое мы все работаем. Это приносит социальное удовлетворение, скажем так. Вот это осталось, и это будет – все эти марафоны, посвященные тем или иным разной важности социальным проблемам.
Р.Баданин: Ты должен пойти и проголосовать, если ты считаешь это правильным
А.Дурново
―
Ведь с точки зрения контента и его восприятия – это не оptimistic.
Р.Баданин
―
Да как посмотреть. Я вот тоже, знаете, врачей боюсь, крови боюсь. Про медицину… не могу слушать программу, прости господи, про рак. Мне страшно. Вот я такой человек психологически. И моя реакция – это же никакой не оптимизм. Но есть и другое мнение: именно потому, что про это говорят, это важно общество, то есть то, что про это говорят, это уже признак оптимизма и какой-то здоровости общества, которое по это говорит.
А.Дурново
―
А вот смотрите, Роман, я вот о чем подумал. Я вспомнил, что есть канал, по крайней мере, вещающий в России, имеющий русскоязычный контент, в общем, с розового цвета тоже логотипом
Р.Баданин
―
ТВі вы хотите сказать?
А.Дурново
―
Нет. Я хотел сказать TLC. Вы не приближаетесь к этому формату?
Р.Баданин
―
Я сейчас продемонстрирую катастрофическое невежество.
А.Дурново
―
Вы не знаете, что такое ТВі?
А.Гусаров
―
Я тоже не знаю, что это такое. Вопрос от нашего слушателя Николая. Николай хочет вернуться к Стэнфорду и спрашивает, кто оплачивает учебу – Госдеп, ФБР или ЦРУ.
Р.Баданин
―
Не знаю. Возможно, они все вместе скрыты за фондом… господи, я не помню имен этих замечательных, давно почивших американских людей.
А.Гусаров
―
НРЗБ.
Р.Баданин
―
Которые основали… Вы лучше меня знаете.
А.Гусаров
―
Это дорого – год в Стэнфорде?
Р.Баданин
―
Понятия не имею…
А.Гусаров
―
Но вам же там не придется…
Р.Баданин
―
Сколько мне платят, сказать не могу – коммерческая тайна.
А.Гусаров
―
Вы же не сможете там работать. То есть вам год придется жить без работы.
Р.Баданин
―
Я же про это написал даже в своем Фейсбуке. Конечно, я буду участвовать в стратегических вопросах. Это не запрещено полностью, тут не нужно как бы утрировать.
А.Гусаров
―
И вам будут за это платить?
Р.Баданин
―
Стэнфорд мне будет платить стипендию, да.
А.Гусаров
―
Не-не. Дождь?
Р.Баданин
―
Нет, нет.
А.Дурново
―
Ну, может быть, там вам заодно расскажут, что такое TOC…
Р.Баданин
―
Вот сейчас уже как бы моя часть отвечает на вопрос про Стэнфорд, а другая продолжает думать, что за T of C такое. Я что-то краешком мозга вспоминаю, есть такая…
А.Дурново
―
Мне, правда, странно, что крутой медиа-менеджер не знает, что такое TOC.
Р.Баданин
―
Ну значит, говно я, а не менеджер.
А.Дурново
―
Нет, я этого не утверждал.
А.Голубев
―
Вот не знаю, как говно, а многие сотрудники РБК жаловались на вас и даже увольнялись оттуда из-за того, что вы общались с ними нецензурно, ругались матом…
Р.Баданин
―
Люблю это дело…
А.Голубев
―
И я вот сегодня с вами познакомился, и я, в принципе, понимаю – да, это вполне могло такое быть – про мат и все такое. Чего же вы какой-то невоспитанный что ли?
Р.Баданин
―
Скорей всего, видимо, так. Но если вы хотите по существу а не несколько междометий в ответ. Я тоже помню эту историю. Фантастическая история. Это тоже писалось в каких-то сетях и даже в некоторых не очень внушающих доверие СМИ. Я же до этого признался – да, был грех – в РБК пришлось расстаться с огромным количеством людей. Среди них были по-человечески, наверное, и хорошие и плохие – разные люди. Но там была системная проблема: СМИ работало так, как, наверное, никто из нас не может представить, что так работает СМИ. Это другая планета, причем ее обратная, теневая, обращенная от солнца сторона.
А.Гусаров
―
Это что значит?
Р.Баданин
―
Что такое джинса̀, вы знаете?
А.Гусаров
―
Объясните нашим слушателям.
Р.Баданин
―
Это публикация материалов за деньги.
А.Соломин
―
Не являющихся рекламой материалов.
Р.Баданин
―
Что такое темники вы знаете?
А.Соломин
―
Нет, это даже не знаю.
А.Дурново
―
Темники – это были в монгольской армии, десятитысячным войском командовал…
Р.Баданин
―
Да, да, темник, руководитель тьмы, собственно говоря.
А.Соломин
―
Спущенные сверху какие-то надзиратели.
Р.Баданин
―
Ну не надзиратели, а набор… Без надзирателей там тоже не обходилось, я подозреваю. Набор тем, про которые можно, а которые в стоп-листе. Вот все это пышным цветом, да еще и с серыми зарплатами процветало…
Р.Баданин: Классический пример я вам приведу с блокадой. Можно ли задавать такие вопросы. Мое мнение: нужно и можно
А.Голубев
―
То есть они плохо работали. Вы их уволили – они обидели и стали гадости… Я так понимаю?
Р.Баданин
―
Нет, мой ответ… Если ответ состоит в том, писал ли я письма с обсценной лексикой – да. Если это интересовало. Более того, продолжаю это делать.
А.Гусаров
―
А это эффективно? Просто объясните.
Р.Баданин
―
Понятия не имею.
А.Гусаров
―
Или вам так проще общаться.
Р.Баданин
―
Ну слушайте, не делайте из меня enfant terrible…
А.Гусаров
―
Может быть, это просто стиль крутой журналистики.
Р.Баданин
―
А вы спросите у Алексея Алексеевича…
А.Гусаров
―
Никогда от него матерного слова на работе не слышал.
А.Голубев
―
Он вот не ругается.
Р.Баданин
―
Приходит с работы – и вне работы начинает…
А.Дурново
―
А вы ругаетесь матом, или говорите матом? Большая разница.
Р.Баданин
―
Вы историк?
А.Дурново
―
Да.
Р.Баданин
―
Я тоже. Вы где учились?
А.Дурново
―
В РГГУ.
Р.Баданин
―
А я в МГУ. У меня хороший диплом. Я умею разговаривать без применения матерных слов.
А.Дурново
―
Я тоже, но иногда я говорю…
Р.Баданин
―
И я иногда говорю…
А.Соломин
―
Слушайте, ребята, давайте от мата уйдем. А вот к проблеме цензуры придем. Термин «двойная сплошная», который появился на РБК уже после вашего ухода, он, в общем, сейчас выражает собой, в принципе, проблему очень серьезную. На «Дожде» есть темы, которые вы, можете сказать, что находятся за той самой двойной сплошной?
Р.Баданин
―
Да, с какой стороны – за? Давайте по-другому отвечу, а то вы как-то каверзно задали вопрос, потом будете придираться. Нет двойной сплошной, нет таких тем, про которые нельзя.
А.Гусаров
―
Семья Владимира Путина.
Р.Баданин
―
Классная тема, очень интересная. Меня она привлекают. Я знаю, что вы неспокойные на этот счет, можно так сказать.
А.Соломин
―
Когда вы приходили, у вас были разговоры с Натальей Синдеевой. Вы ставили для себя обязательным условием, что не должно быть никаких двойных сплошных? Это ваше было условие или вам сказали изначально, что «у нас этого нет».
Р.Баданин
―
Так разговор не строился. Я исхожу из того, что этого и раньше не было. Ну это, конечно, мое условие абсолютное.
А.Соломин
―
И ни разу оно не пресекалось ни коим образом? Вам не мешали, вам не говорили: «Ну, Роман НРЗБ».
Р.Баданин: Путин внедрил в стране принцип отсутствия конкуренции во всем. Что и стало причиной бед, которые происходят
Р.Баданин
―
А кто мне может сказать?
А.Соломин
―
Не знаю.
А.Гусаров
―
Акционеры, например.
Р.Баданин
―
Акционер, он же в данном случае гендиректор. Еще раз вернемся к вопросу о догме. Не знаю, как на «Эхо Москвы», но всякая догма, как в «Ведомостях», в «Форбсе», в РБК, теперь на «Дожде»? четко прописывает: акционер, гендиректор не имеет отношения к контенту. Он вправе в контент вмешаться один раз – уволить главного редактора, например. Вот какая форма вмешательства в контент существует. После этого всякое может быть: и двойные и тройные и пятерные сплошные. Не важно…
А.Гусаров
―
Гендиректор может сказать: «Вот есть такая тема. Мы ее делаем. После этого канала не будет»?
Р.Баданин
―
Такого не было. Если такое случиться, значит, и меня не будет. То есть тема выйдет… Меня не будет.
А.Дурново
―
Но все-таки, переходя к каким-то запретным темам, все-таки история с тем, что убрали с сайта слова Белковского про доктора Лизу, она исходила от вас – вот решение убрать.
Р.Баданин
―
Все по контенту исходит от меня, да.
А.Дурново
―
Так вы посмотрели, сказали – это нужно убрать?
Р.Баданин
―
Я не посмотрел. Все эфиры, все авторские программы и значительная часть информационного контента отсматривается, отслушивается, отчитывается юристами. Наверное, у вас эта тоже экспертиза. Ну, в большинстве СМИ такое происходит.
А.Дурново
―
То есть юристы посоветовали это сделать?
Р.Баданин
―
Конечно. Как и со всеми. Еще раз: в газете «Ведомости», например, на полосе «Мнения», где выходят авторские колонки, вычитываются все колонки сторонних авторов, как и Белковского в данном случае, юристами. Они рекомендуют. Но а) там всегда соблюдается правило, что мнение колумнистов может не совпадать с мнением реакции – это раз. Но если это переходит границу Уголовного кодекса, например, диффамация, оскорбление, бла-бла-бла, - то что-то может и вымарываться.
А.Дурново
―
А там где была перейдена эта граница, какая статья там была нарушена?
Р.Баданин
―
Про Белковского?
А.Дурново
―
Да.
Р.Баданин
―
Я не помню.
А.Соломин
―
А вы как-то объяснили это своим подписчикам – почему?
Р.Баданин
―
Не пост. Пардон, в описании программы всегда присутствует пометка… Последний раз едва ли не вчера выходила программа с небольшой купюрой, по-моему, тоже Белковский. И всегда пишется в таком случае, что полная версия публикуется с купюрами, но прямой эфир – это прямой эфир, собственно.
А.Соломин
―
А причины указываются, почему вы изъяли тот или иной фрагмент?
Р.Баданин
―
Нет. Ну, потому что это все равно, что опубликовать фактически сам… Ну, грубо говоря, если в отношении доктора Лизы присутствовала по моим воспоминаниям там просто неэтичная личная оценка.
А.Дурново
―
Я согласен, что неэтично, но это ведь неэтичность никак не затронута в законе.
А.Гусаров
―
Но это неэтичность конкретного Станислава Белковского.
Р.Баданин
―
Семья может подать в суд. Почему?
А.Дурново
―
Ну семья может подать в суд.
Р.Баданин
―
И на нас тоже вместе с Белковским.
А.Дурново
―
То есть это было сделано во избежание именно судебного разбирательства, а не уголовного преследования.
Р.Баданин
―
Я понял. Я переиначу ваш вопрос. Вы спрашиваете, делилось ли это и все подобное, исходя исключительно из юридических оснований или некий категорический императив живет внутри главного редактора и других редакторов, которые с этической точки зрения смотрят на те или иные материалы? Смотрим, в том числе, и с этической точкой зрения на те или иные материалы. Здесь как бы классический пример я вам приведу с блокадой. Можно ли задавать такие вопросы. Мое мнение: нужно и можно.
А.Дурново
―
Согласен.
Р.Баданин
―
Другое дело, что формулировки с этической точки зрения могут быть разные.
А.Гусаров
―
А та формулировка сейчас вам кажется удачной?
Р.Баданин
―
Там было без меня.
А.Гусаров
―
Но вы бы поставили сейчас? Какая была формулировка, Леша, напомни.
А.Дурново
―
Я тогда был главным редактором сайта, на котором задавался аналогичный вопрос в формате дуэли. Формулировка… я не уверен…
А.Соломин
―
Если не уверен, сейчас, зачем это нужно?
Р.Баданин
―
Короче, с точки зрения моей, как историка, исторически такой вопрос имеет право на жизнь.
Р.Баданин: Путину нужен «Дождь»? Да упаси вас боже!
А.Голубев
―
Но формулировка должна быть другой.
А.Соломин
―
Скажите, вы человек достаточно принципиальный, судя по тому, что…
Р.Баданин
―
Спасибо.
А.Соломин
―
Это хорошее качество, да?
А.Гусаров
―
Сейчас ударит.
А.Соломин
―
Нет. Зачем? Я хотел вас спросить вот о чем. Представим себе, что «Дождя» бы не было. У вас возникает эта конфликтная ситуация в БРК. Вам приходится уходить. И что вы делаете, у вас какой выбор?
Р.Баданин
―
Где бы я работал?
А.Соломин
―
Чем бы вы занимались?
Р.Баданин
―
Понятия не имеют. Но здесь же опять историков полно. Сослагательное наклонение. Понятия не имеют.
А.Соломин
―
То есть вы бы ушли из профессии?
Р.Баданин
―
То есть возможен ли такой сценарий? Да, возможен. Я вам вот что скажу. У меня есть друг – я так считаю, и надеюсь, он со мной согласиться – коллега бывший Максим Солюс, главный редактор нашей бумажной версии, которого тогда по какому-то хитрожопому замыслу и уволили. Мы с Осетинской курировали эту заметку, из-за которой все случилось – Максима. Видимо, понимая, что мы в течение 5-20 минут заявления сами принесем. Так вот Максим, насколько я знаю, к сожалению, без работы. Так что все под богом ходим.
А.Дурново
―
Не было тогда варианта у вас как-то тогда защититься и остаться, сохранить себя в РБК, сохранить тот формат РБК, который был, или уход был единственным?.. Ваше же детище Роман?
Р.Баданин
―
Да. Вы сейчас хотите побренчать на струнах…
А.Дурново
―
Я ни на каких струнах побренчать не хочу, но ваше детище. Неужели уход был единственных выходом?
Р.Баданин
―
Вы сейчас что имеете в виду: можно ли было каким-то профсоюзным образом защититься? Нет.
А.Гусаров
―
Любым другим.
Р.Баданин
―
Капитализм. Собственник имеет право – это раз. Любым другим можно было тоже. Не делать, например, вышедшее уже после нашего ухода расследование про валдайские дачи, не делать еще каких-то вещей. Всегда можно сохраниться. РБК же сейчас сохранился.
А.Соломин
―
Как вы относитесь к Владимиру Путину?
Р.Баданин
―
Он президент моей страны. Причем настолько долгое время, что даже я, повторяю, человек, которому уже сорок, мало помню, что было до него, что, на мой взгляд, плохо. Я отношусь к нему, как к человеку, который внедрил в моей стране, к которой я очень тепло и хорошо отношусь, принцип отсутствия конкуренции во всем – от уровня выборов президента и дальше - ниже по вертикали до какого-то насекомного уровня. Что, на мой взгляд, собственно говоря, и стало причиной тех бед, которые с нами происходят. Отсутствие конкуренции – это страх божий.
А.Соломин
―
Это делает Владимира Путина человеком, за которого вы никогда не проголосуете на выборах президента?
Р.Баданин
―
Ну да, я и не голосовал за него.
А.Соломин
―
А вы ходите на выборы?
Р.Баданин
―
Не на все, но хожу, да.
А.Соломин
―
Вы поддерживаете публично кого-то из тех, кто участвует в этих выборах.
Р.Баданин
―
Говорю где - на работе?
А.Соломин
―
Вообще.
Р.Баданин
―
Это мой выбор. Конечно, не скрываю, да.
А.Соломин
―
Как вы можете это разграничивать. У вас же есть, наверное, какое-то внутреннее желание, чтобы у этого человека что-то получилось. У вас есть медиа-ресурс, инструмент, который этому человеку очень нужен. Как заставить себя этому человеку не помогать.
Р.Баданин
―
Путину нужен «Дождь»? Да упаси вас боже!
А.Соломин
―
Вы же не Путина поддерживаете, вы сами сказали. Нет, есть человек, к которому у вас определенные симпатии политические. Вы бы, может быть, хотели его поддержать. Вы главные редактор медиа…
Р.Баданин: Я голосовал за Навального исходя из того, что в нем олицетворялась тогда та альтернатива
Р.Баданин
―
Кстати, таких людей практически нет. Я один единственный раз… если вы про реальную конкуренцию. Я понял сейчас, к чему вы ведете. Я медленный. Один единственный раз голосовал за конкретного человека в реальных выборах. Это были выборы мэра Москвы, когда я голосовал за Навального. Это может человек скрывать и у человека может быть на это право, я считаю, а может не скрывать, у него тоже есть на это право. Сейчас я не вижу оснований скрывать, что я голосовал за Навального не из стопроцентной, скажем так, симпатии к нему, как к кандидату – она далеко не стопроцентная, будем честны, я про это Алексею и самому говорил – но из того, что в нем олицетворялась тогда та альтернатива – вот по этой причине.
А.Дурново
―
А вы проголосуете за Навального, например, на президентских выборах, если будет реальная перспектива его победы?
Р.Баданин
―
Зачем такое условие? Возможно, я просто проголосую за Навального.
А.Дурново
―
Одно дело – голосовать за человека, как альтернативу, понимая, что он, скорее всего, не победит, а другое дело, когда идет борьба, как говорят, голова в голову, как на скачках…
Р.Баданин
―
А какая разниц-то, я понять не могу?
А.Дурново
―
А смотрите, ведь у многих с либерального фланга есть опасение относительно Навального, что это человек, который со временем превратиться опять в Лукашенко, потому что он делает похожие вещи. Лукашенко когда-то тоже с коррупцией боролся. У вас таких опасений нет относительно Навального, что сейчас этот человек использует тему коррупцию, а завтра он здесь будет диктатором?
Р.Баданин
―
Не знаю, слушайте. Я не настолько, видимо, хорошо, как вы, знаком с его словами, делами и программой. Давайте так, по очереди. На первый вопрос отвечу. Я не очень, правда, понял, почему есть разница голосовать за Навального с условием его успеха и без условий его успеха. Как там у экзистенциалистов, простите: действие без надежды на успех. Но ты должен пойти и проголосовать, если ты считаешь это правильным. Если ты считаешь правильным уволиться, ты должен идти и уволиться, а не думать, какие шансы у тебя на то, что будет после. Первое.Второе: про Навального. Я могу сейчас просто сказать, что мне не нравится в общих словах в Навальном, вернее не в Навальном. Сам он, по всей видимости, очень достойный человек, смелый. То, что он делает в 18-м году, это большая смелость. Так вот, к идеям: у него незрелая, популистская экономическая программа – мое мнение. Раз.
У него… здесь я побоюсь сказать этих слов, потому что как бы среда у нас такая… Короче, у нас, вообще, зрелых, полноценных политиков в нормальном, западном, американском, допустим, смысле слова не до фига в стране, может быть, вообще, ноль. И Навальный, в том числе, не из них, как видится из некоторые его политических поступков. А, с другой стороны, начинаю думать, а где бы ему им стать, если в стране нет конкуренции, в том числе, и политической. Каким образом он им стал? Вот таковы мои претензии.
А.Гусаров
―
Когда вы читаете разные новости, вам как человеку, не профессионалу, вам страшно или весело и азартно?
Р.Баданин
―
Почему непрофессиональному? Это такой изящный был у вас?..
А.Гусаров
―
Нет. Просто вот я новостник, я новости воспринимаю, когда я на работе, одним образом. Когда я дома – немножко другим. Просто вот как человек – страшно или азартно от того, что происходит в стране?
Р.Баданин
―
Как профессионал азартно до сих пор. Сам себе удивляюсь: сорокет – до сих пор азартно. Как человеку – да, вы точно сказали, иногда страшно. Иногда хочется взять детей и увезти подальше.
А.Гусаров
―
А что удерживает?
Р.Баданин
―
Они маленькие.
А.Голубев
―
На Украине ваш канал запретили, в том числе, потому, что у вас на сайте - карта России с Крымом. Значит ли это, что канал признает Крым русским?
Р.Баданин
―
Канал признает российское законодательство. Российское законодательство признает Крым российским.
А.Гусаров
―
А вы сами?
Р.Баданин
―
Как я отношусь к аннексии Крыма?
А.Гусаров
―
Да.
Р.Баданин
―
Плохо. Я ненавижу слово «аннексия».
А.Дурново
―
Аннексия – это уже ответ на вопрос.
Р.Баданин
―
Я, тем не менее, его не люблю, это слово…
А.Соломин
―
Почему?
Р.Баданин
―
Да попахивает геополитикой в таком путинском значении, то есть Путин с удовольствием бы тоже применял слово аннексия, если бы это касалось чего-нибудь другого.
А.Дурново
―
Скажите, как историк, вы считаете корректным сравнение истории с Крымом и истории с аншлюсом?
Р.Баданин
―
Да нет.
А.Дурново
―
Почему?
Р.Баданин
―
Да потому что некорректно сравнение Путина с Гитлером. При всех моих взглядах на российскую действительность, Путин – совсем не Гитлер. Это, вообще, про другое.
А.Дурново
―
Вот сейчас вас половина аудитории «Эхо Москвы» прокляла.
Р.Баданин
―
А вторая?
А.Гусаров
―
Плохо думаешь об аудитории «Эхо Москвы».
Р.Баданин: При всех моих взглядах на российскую действительность, Путин – совсем не Гитлер. Это, вообще, про другое
А.Дурново
―
Ну хорошо, четверть.
А.Голубев
―
У нас есть время? В предвыборный период вы бы повесили на сайте «Дождя» баннер «Единой России»?
Р.Баданин
―
Что такое баннер – реклама?
А.Голубев
―
Ну да.
Р.Баданин
―
…Наверное.
А.Голубев
―
То есть это неправда – история о том, что вы ушли из «Газеты.ру» из-за того, что вы отказались вешать баннер «Едра»?
Р.Баданин
―
Это такие вопросы последними не задают, потому что там долго нужно рассказывать.
А.Голубев
―
Спасибо, буду знать.
Р.Баданин
―
Нет, это очень маленькая часть правды.
А.Голубев
―
То есть сегодня на «Дожде» вы бы повесили бы?
Р.Баданин
―
Да не я вешаю.
А.Голубев
―
Но вы же главред.
Р.Баданин
―
Нет. Я не знаю, может быть, на «Эхо Москвы» так происходит – я вам верну, так сказать, шарик. Главред не имеет отношения к рекламе. В некоторых случаях, когда она, например, неэтичная, с голыми жопами и так далее, рекламная служба может прийти и спросить мнение. Все-таки это СМИ, за которое отвечает главный редактор. Но стена проходит не там. Стена проходит между рекламной службой, которая делает все сама и редакцией, которая делает все сама. Поэтому большинство рекламы – я понятия не имею…
А.Гусаров
―
На «Эхо Москвы» то же самое: есть она…
А.Соломин
―
Роман Баданин, главный редактор телеканала «Дождь» в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Программа A-Team подошла к концу. Четыре Алексея – Соломин, Голубев, Дурново и Гусаров. Всем пока!