Алексей Навальный - A-Team - 2016-10-05
05.10.2016
А. Соломин
―
20 часов и 7 минут в российской столице, в эфире «Эха Москвы» программа «A-Team», самая тяжелая передача для российских политиков. Ее ведут четыре Алексея: Алексеи Соломин, Дурново, Голубев и Нарышкин. И с нами пятый Алексей – такое происходит достаточно редко, но иногда происходит – Алексей Навальный в эфире «Эха Москвы». Здравствуйте.
А. Навальный
―
Добрый вечер. Мне уже тяжело.
А. Соломин
―
Ну, тяжелая не в смысле, знаете, давящего какого-то ощущения, а в том смысле, что вам нелегко должно быть. Такая сложная, так скажем, передача.Алексей Анатольевич, вот когда вы появились в политической жизни нашей страны, многие вас сравнивали с… ну, прямо вас называли вождем, что ваша группа, ваша политическая группа – это такая группа или партия, или еще не зарегистрированная партия вождистского типа, фюрерского типа. Вот образ вождя – это образ, который вам посоветовали ваши окружающие, ваши советники, или вам в таком образе комфортно самому?
А. Навальный
―
Ой, вот уж я не думал, что буду начинать программу со слов типа того, что: вы, ребята, еще молодые, многого не знаете. Вот я в соседней комнате, которая у вас там репортерская, в 2005 году записывал программу «Градостроительные хроники». Тогда уже мне казалось, я появился в политике, потому что в партию «Яблоко» я вступил аж в 2000 году. И не было никакой партии вождистского типа, и вообще никакой партии у меня не было.
А.Навальный: Я являюсь одним из тех политиков, которые всегда предлагают конкуренцию
А. Соломин
―
Да, ладно, бог с вами! Слушайте…
А. Навальный
―
Я долгие годы работал в «Яблоке», которая если и была партией вождистского типа, то явно не я там был вождем. Поэтому, в общем-то, мое становление как политика, оно довольно долго происходило.
А. Голубев
―
Но Алексей Анатольевич подрос и стал вождем. Сначала он пришел в «Яблоко» - там были другие вожди. Потом Алексей Навальный вырос и сам стал вождем – по-моему, все ясно, логично.
А. Навальный
―
Я пытаюсь быть лидером своей партии, я пытаюсь быть лидером того движения, которое я представляю в политике, и я борюсь за эти лидерские позиции. Обратите внимание, что я являюсь одним из тех политиков, которые всегда предлагают конкуренцию. Я долгие годы последовательно и всегда отстаиваю, например, праймериз, выборы и так далее. Я, безусловно, претендую на лидерскую позицию, но я всегда предлагаю всем остальным поконкурировать со мной. Я всегда рад конкурировать со всеми.
А. Голубев
―
Главный упрек ваших, может быть, бывших или не бывших коллег заключается в том, что Навальный не терпит конкуренции ни в каком виде, всех талантливых он от себя откалывает, отбрасывает, и именно поэтому вас сравнивают с Путиным. В чем наш вопрос заключается? В том, что Навальный – да он такой же Путин. Какого политолога ни возьми, он скажет: Навальный – это такой же Путин.
А. Навальный
―
Политологов не нужно ни в коем случае брать, как я уже много раз говорил, за что политологи на меня обижаются, большинство российских политологов нужно бросать в клетки московского зоопарка, чтобы их съели звери, потому что…
А. Голубев
―
Собчак – не политолог, она журналист, она вас сравнивает с Путиным.
А. Навальный
―
Собчак не будем бросать в клетку, так уж и быть. Но я вам хочу сказать, что это все абстрактный какой-то разговор: он, там, никого не терпит… Значит, всегда, если я получал лидерскую позицию в результате выборов, я выиграл выборы в Координационный совет оппозиции и возглавил его фактически. Даже в «Партии Прогресса»…
А. Голубев
―
Координационный совет – сейчас над ним только смеются все.
А. Навальный
―
Тем не менее, он был, я не знаю, над чем кто смеется. Когда Координационный совет существовал, мы знаем уже сейчас из вскрытой переписки Администрации президента по социологии, которую они же делали, за него были готовы голосовать 24% избирателей.
А. Голубев
―
Алексей…
А. Навальный
―
Дайте я договорю свою мысль. Даже в «Партии Прогресса», когда мы избираем председателя партии, это голосование не политсовета и не съезда, а голосование всех членов партии. Поэтому я всегда за конкуренцию, но я претендую на лидерскую позицию, безусловно.
А. Нарышкин
―
Координационный совет, извини, что он сделал? Зачем вот это нужно было все – голосование на Цветном бульваре – я как сейчас помню, ходил даже корреспондентом освещать это.
А. Соломин
―
Трата времени, серьезно.
А. Навальный
―
Тогда была другая реальность, другая политическая ситуация и другая Россия. И вот в той России 2011-2012 года, когда были митинги по 100 тысяч человек, которые выходили на улицы, люди, которые ходили на эти митинги, они требовали нового способа оформления оппозиции, я в том числе его предложил, сказал, что, давайте выберем ее, не будет самоназначения как раз, которое многим не нравится – и вам, я думаю, не нравится – а давайте выбирать. Мы выбрали Координационный совет оппозиции, и, как и все тогдашнее протестное движение, он был разгромлен. Вот я вам хочу напомнить, что когда избрали 45 человек, а так или иначе к уголовной ответственности были привлечены больше 30-ти человек.
А. Нарышкин
―
Не говорите, что власть почувствовала опасность Координационного совета и поэтому решила всех пересажать.
А.Навальный: Большинство российских политологов нужно бросать в клетки московского зоопарка
А. Навальный
―
Я этого не говорю, вы можете прочитать это на сайте «Эха Москвы» - отсылаю вас туда, и там есть много достаточно сообщений про ту же самую взломанную переписку Администрации президента, которая просто с ужасом обсуждает вопрос того, как популярен Координационный совет.
А. Дурново
―
Когда говорят, что Навальный – это политик того же типа, что и Путин – вам приятно, лестно?
А. Навальный
―
Да кто это говорит-то? Это только вы вчетвером говорите.
А. Дурново
―
Да неправда, ну что вы!
А. Соломин
―
Наберите в Яндексе поиск…
А. Навальный
―
Навальный – политик путинского типа?
А. Соломин
―
Такой же как Путин.
А. Навальный
―
Я нормально отношусь к тому, что люди критикуют меня и критикуют мои действия, мой род деятельности.
А. Дурново
―
Для вас это критика, когда говорят: Навальный как Путин – это критика для вас?
А. Навальный
―
Ну, безусловно, это критика. Потому что кто такой Путин? Путин – это человек, который с помощью незаконных методов захватил власть в целой стране. Путин – это человек, который лжет и лицемерит. Поэтому, естественно…
А. Дурново
―
А есть у него какие-то черты, которые вы бы позаимствовали?
А. Навальный
―
В Путине?
А. Дурново
―
Да.
А. Навальный
―
Я не знаю, какие у него черты, в том-то и дело. Это одна из проблем с ним.
А. Голубев
―
Черный пояс по дзюдо.
А. Навальный
―
Никто знает, какие у него черты, потому что он бесконечно лжет и бесконечно обманывает. У меня нет ни малейшего представления…
А. Нарышкин
―
Вы хотите про Путина узнать? Вот вам чего не хватает? Если опустить эти всякие какие-нибудь коррупционные дела, ваши подозрения – то, о чем вы говорите в расследованиях – чего вам не хватает в Путине? В плане такой транспарентности?..
А. Навальный
―
Мне не хватает в Путине уважения к законам и уважения к народу Российской Федерации. Он этот народ оскорбляет своей ложью, оскорбляет своей коррупцией. Он этот народ унижает и ограбляет вместе со своими друзьями. Поэтому, конечно, мне не хватает просто верховенства закона. Я хочу, чтобы он подчинялся законам, как и все. Как и я готов подчиняться законам и подчиняюсь им.
А. Дурново
―
Может, вы просто недостаточно хорошо его знаете? Вы же сами сказали, что вы не знаете его черт?
А. Навальный
―
Я, как и 140 миллионов граждан России, достаточно хорошо изучил его за последние годы, как мне кажется.
А. Соломин
―
Оставим сейчас Путина на секундочку. Не знаю, удастся ли это до конца передачи сделать. Я к вам хотел вернуться все-таки. Навальный 2011-2012 года был по-настоящему, наверное, самым ярким лидером протестного движения, таким революционером, Робеспьером, который выходил на митинги, кричал громче всех, причем, с настоящей яростью. Многие даже побаивались вас тогда. Сейчас этого не происходит. Сейчас вы, такое ощущение, что, ну, сдулись, что ли, или поменялась манера поведения. Вот вы как это объясняете?
А. Навальный
―
Вы рассматриваете человека в контексте времени.
А. Соломин
―
Абсолютно.
А. Навальный
―
Все что вы сказали, оно же связано с митингами. Если есть митинги, есть протестное движение, то люди смотрят на человека, который на трибуне, и перед стотысячной толпой говорит что-то, и вы воспринимаете это как яростное выступление. А если стотысячной демонстрации нет, то, кажется – уже сдулись. Это контекст времени.
А. Соломин
―
Так это маска была такая, роль?
А. Навальный
―
Я надеюсь, я стараюсь думать про себя, что, каким я был в 2000-м году, когда пришел в политику, ровно таким я и сейчас остаюсь. Просто время другое, обстоятельства другие, и что-то выглядит более веселым, интересным, привлекательным, а что-то выглядит менее интересным. Но на самом деле 90% моей работы как тогда заключалось, так и сейчас заключается в том, что я сижу в кабинете за компьютером, вот и все.
А. Соломин
―
Вы разочаровались в революции, в массовых выступлениях?
А. Навальный
―
Ну, конечно, нет! Я считаю, что массовые выступления являются самым эффективным способом политической борьбы.
А. Нарышкин
―
Почему их нет?
А.Навальный: Путин – это человек, который лжет и лицемерит
А. Навальный
―
Потому что Россия другая. Если вот в 2011 году или в 2012 году вы смело выходили на митинг и не боялись никого, сейчас вероятность попасть под уголовное преследование, она очень велика. В 2011 и 2012 году вы даже не знали ни одного человека, которого посадили бы на 15 суток за участие в митинге. А сейчас вы знаете десятки людей, которых посадили в тюрьму, и вы знаете человека, которого за одиночный пикет посадили…
А. Дурново
―
Немцова сажали неоднократно за 31-е числа.
А. Навальный
―
Немцова посадили, вместе с Яшиным, на 15 суток один раз, это было как раз в 2011 году. Я вам просто говорю, что сейчас в 2016 году вы знаете десятки людей, которые сидят в тюрьмах. Естественно, это пугает людей. Если в 2011-2012 году с проблемами, но можно было получить разрешение на митинг, или можно было пойти на несанкционированный, то сейчас на несанкционированный митинг готовы идти только самые отчаянные люди, потому что это реально стало опасно.
А. Соломин
―
То есть, получается, что вы работаете тогда, когда вам разрешают работать?
А. Навальный
―
Нет.
А. Соломин
―
И ваша аудитория, те ваши последователи, выходят тогда, когда им разрешают, а не разрешают – мы сидим дома.
А. Навальный
―
Если вы следили за моей деятельностью, вы видели, что я и на несанкционированные митинги выхожу достаточно часто, и выхожу, по крайней мере точно каждый раз, когда я к этому призываю. Это не является никакой заслугой и точно не является предметом гордости, но административных арестов этих самых за митинги 5 штук.Поэтому, я не изменился и я веду свою деятельность, я нормальный человек, у меня есть какие-то опасения, но я стараюсь никого не бояться, и писать, и говорить то, что я считаю правильным и нужным, и расследования веду в отношении тех, кого я считаю нужным преследовать прямо сейчас. Поэтому я не боюсь, но я не хочу требовать от всех ста тысяч людей и кричать: вы что, трусы? Немедленно выходите на улицу, и пусть вас изобьют…
А. Соломин
―
Раньше вы так говорили. Ровно именно такая была ваша риторика. Журналисты, сели! – вы помните?..
А. Голубев
―
Журналистам угрожать, да, все правильно. Здесь надо было бы поставить пленку, запись на Болотной.
А. Соломин
―
Рядом с «Ударником», когда была сидячая забастовка, вы кричали: журналисты, сели!
А. Голубев
―
Сели, я сказал!
А. Навальный
―
Безусловно, я кричал: сели, я сказал! Потому что, да, я хотел, и все хотели, чтобы мы сели, для того чтобы показать всем собравшимся, что не нужно двигаться. Если журналисты мешают, то в каких-то случаях я отдаю им команду, конечно.
А. Соломин
―
А с какой стати вы указываете журналистам, что им делать?
А. Навальный
―
Потому что на этой демонстрации все должны делать для общего блага что-то одно. Например, не нужно куда-то переть. Я же тоже должен заботиться о безопасности людей. Если одни сидят, а другие на них идут, кого-то могут и задавить.
А. Нарышкин
―
О какой безопасности?..
А. Навальный
―
Ради того, чтобы обеспечить безопасность…
А. Голубев
―
Вы хотели обеспечить сидячую забастовку – все должны были сесть. И вы указывали журналистам, что им делать. Я удивился, что журналисты ничего не предприняли. Если бы я там был, я бы написал на вас заявление, что вы мне угрожали. Что вы журналистам угрожали.
А. Навальный
―
Честно говоря, дорогой Алексей, мне все равно ваше заявление. Мы можете его написать кому угодно.
А. Голубев
―
Кто бы сомневался! У вас к журналистам своеобразное отношение.
А. Навальный
―
Если сейчас в этой студии будет пожар, я вам буду кричать, и, возможно, даже с использованием довольно жесткой лексики: журналисты, встали и вышли из этой студии немедленно! А если вы будете сопротивляться, я вас еще буду подталкивать.
А. Голубев
―
А причем здесь пожар? Вы хотели, чтобы журналисты в акции протеста приняли участие.
А. Навальный
―
Давайте вопросы по формату передачи. Нас здесь пятеро. Нужно говорить либо одновременно, либо по очереди.
А. Дурново
―
Давайте. Вы чувствуете свою ответственность за участников акции 6 мая, которые сели в тюрьму?
А.Навальный: Мне не хватает в Путине уважения к законам и уважения к народу Российской Федерации
А. Навальный
―
Я чувствую, безусловно, эту ответственность и ответственность за огромное количество других людей, которые сидят в тюрьме просто по причине того, что они имеют ко мне отношение. Например, мой брат. Или в Фонде борьбы с коррупцией есть куча людей, которые либо сидели, либо вынуждены уехать из страны, просто потому что они меня знают.И, безусловно, я понимаю, что те люди случайные, которые сидели по делу и сидят по делу 6 мая, они сидят, потому что я был в том числе одним из инициаторов этого политического движения. Поэтому моя ответственность за всех, кто сидит в тюрьме – это одна из вещей, которые я помню всегда.
А. Нарышкин
―
Почему Алексей Навальный не сел по Болотному делу?
А. Навальный
―
Как вы помните, у меня был первый обыск по Болотному делу, когда еще ничего не было, было возбуждено дело. Но насколько я понимаю – здесь есть только мои домыслы и спекуляции – Кремль решил, что нельзя меня сажать по политической такой статье, а нужно привлекать именно по экономическим делам, что впоследствии и было сделано. Поэтому это удивительная вещь. Я, наверное, единственный, кто по Болотному делу – меня пару раз допросили, после чего вообще… меня даже с большой неохотой вызвали в суд свидетелем, хотя всем было совершенно очевидно, что я являлся там главным организатором всех демонстраций.
А. Нарышкин
―
Кремль тогда вас боялся в 2011-2012 годах?
А. Навальный
―
Не знаю. Я думаю, что Кремль боялся, конечно, не меня, Кремль, безусловно, боялся людей, вышедших на улицу, но я не был причиной, почему люди вышли на улицу. Сам Кремль и был этой причиной. Люди вышли на улицу, потому что были выборы фальсифицированы, потому что коррупция, потому что несправедливость. Я просто был одним из людей, который призывал выходить на улицы. Поэтому Кремль боялся людей.
А. Нарышкин
―
Кремль сейчас боится вас?
А. Навальный
―
Тот же самый ответ: Кремль боится того, что какие-то люди, и я в том числе, мобилизуют людей. Ну, что меня бояться? Ну, вот у них достаточно большой силовой аппарат, чтобы зайти сюда и арестовать меня прямо в этой студии, и нет никаких проблем. Кремль боится людей, которые могут этим возмутиться.
А. Соломин
―
Сегодня вы сможете мобилизовать людей, с вашей точки зрения, по вашим ощущениям?
А. Навальный
―
Мобилизовать на что?
А. Соломин
―
На то, чтобы люди вышли на улицу.
А. Навальный
―
Если бы я понимал, что возможно провести завтра стотысячную демонстрацию, я бы ее завтра и проводил, конечно.
А. Соломин
―
То есть, нет?
А. Навальный
―
Я понимаю отлично, что сейчас на этом этапе развития авторитарного государства в России организовать большую демонстрацию довольно сложно, я отдаю себе в этом отчет, и я понимаю, что я ее завтра организовать не могу. Если бы мог – конечно, организовал бы.
А. Дурново
―
Скажите, вы на выборы ходили на последние?
А. Навальный
―
Нет, и я говорил об этом в студии «Эха Москвы». Я не могу пойти на выборы, на которых меня лишили избирательного права. Это означает просто признание факта того, что я согласен с этим.
А. Дурново
―
То есть, вы свой бюллетень подарили фальсификаторам, получается так?
А. Навальный
―
Нет, это не так устроено, у нас есть на эту тему заявление «Партии Прогресса». Мы не признаем эти выборы, и, в общем-то, результат этих выборов был абсолютно запрограммирован, и мы об этом писали, и было понятно, что будет статус-кво, и мы заявляли об этом до выборов. Поэтому все свои бюллетени подарили, но даже не фальсификатору, а подарили Элле Памфиловой, которая знала, какой результат она в итоге запишет в копию протокола финального, вот и все.
А. Дурново
―
Вы рады провалу «Яблока» и «ПАРНАСа»?
А. Навальный
―
Зачем мне радоваться провалу «Яблока» и «ПАРНАСа», особенно «ПАРНАСа», партии, которая… я вышел из демкоалиции, но тем не менее, я сочувствую «Яблоку» и «ПАРНАСу», эти люди являются моими политическими союзниками, я к ним ко всем отношусь. Радоваться тут абсолютно нечему.
А. Дурново
―
Вы же им не помогли, с вашим авторитетом, вы же не призывали голосовать ни за тех, ни за других…
А. Навальный
―
Потому что это было бесполезно, и я прямо об этом говорил до выборов. Несмотря на мои личные симпатии ко всем этим людям, партии и «Яблоко», и «ПАРНАС», которая практически бывшая СПС, они не могут преодолеть пятипроцентный барьер, и это было понятно, извиняюсь, с 2003 года.
А. Дурново
―
Надо было тогда дома сидеть, не ходить?
А. Навальный
―
Это зависит от того, например, был ли в вашем округе нормальный одномандатник. Если он был – нужно идти. А если одномандатного кандидата не было, то можно было и не ходить, потому что результат был запрограммирован и очевиден.
А. Соломин
―
С 2003 года?
А. Навальный
―
С 2003 года.
А. Соломин
―
Почему же тогда, зная прекрасно, что результат запрограммирован с 2003 года, вы проводили переговоры с участниками выборного процесса, сами при этом – нет у вас возможности избираться – почему, вот насколько мне известно…
А. Навальный
―
Какие переговоры вы имеете в виду?
А. Соломин
―
У вас была встреча с Явлинским…
А. Навальный
―
Но это же не с 2003 года, это было в этом году.
А.Навальный: Я считаю, что массовые выступления являются самым эффективным способом политической борьбы
А. Соломин
―
Да, но если с 2003 года все запрограммировано, то вообще какой смысл? На этой встрече – вот я просто хочу у вас узнать, правда это или нет – Явлинский (или «Яблоко») предложил вам два места в федеральной части списка партии и до трех выдвижений ваших людей по одномандатным округам – на выбор из девяти в Москве. Вы отклонили, насколько мне известно, это предложение, хотя ваши же соратники, ваши люди его бы поддержали. Почему?
А. Навальный
―
Это не так. Вы пригласите Григория Алексеевича, он об этом вам с удовольствием расскажет, он в этом смысле человек приличный. Григорий Алексеевич предложил нам два одномандатных округа, кроме Центрального. Ни о каких местах в списке речь не шла. И не потому, что он был прямо такой жадный – я же у него не просил, я не говорил: Григорий Алексеевич, отдай мне половину мест в списке. Просто потому, что, в общем-то, все довольно хорошо понимали, что результата никакого не будет, все это обречено, и ничего не получится. Я не собирался входить ни в какие списки. Если бы я хотел участвовать в партийных списках, так я бы вместе с «ПАРНАСом» шел в эти партийные списки, а не шел в «Яблоко». Извините, я все-таки не готов делать такие кульбиты: вчера в «ПАРНАСе», а сегодня в «Яблоке» - это было бы непорядочно, глупо и не соответствует нашим принципам.
А. Соломин
―
Хорошо. Тогда почему вы делаете такой кульбит: идете договариваться, потом говорите, что не пойдете на выборы? Это же тоже смена резкая позиции.
А. Навальный
―
Это делается в интересах избирателей. Когда мы…
А. Соломин
―
Так выборы сфальсифицированные или несфальсифицированные, запрограммированные или нет?
А. Навальный
―
Вы спросили, сейчас я вам отвечу, и все станет понятно. Я действительно считал и считаю, что должна быть фактически создана новая сущность – демократическая коалиция, партия с новыми подходами. То есть, это не то, что с 2003 года существует, а новое демократическое движение, важнейшая часть которого именно конкуренция за места в списке, в первую очередь за первое место. В какой-то момент я действительно сделал ошибку, и мы все согласились на то, что Михаил Михайлович Касьянов займет это первое место. Я об этом говорил…
А. Дурново
―
Это было ошибкой?
А. Навальный
―
Это была ошибка, конечно. Потом, когда мы провели неоднократно социологию и увидели, что такой список просто провалится, Михаилу Михайловичу и я, и другие члены коалиции сказали, что, нет, мы должны вернуться к вопросу праймериз за первое место. Он отказался, после чего я вышел из коалиции, потому что сказал, что этот список не может ничего набрать.Я провел социологию, мы публиковали социологию, и наша социология Фонда борьбы с коррупцией вновь была самой правильной. И, как мы предсказывали, что ни один, ни другой не наберет 3%, так и было. И, кстати говоря, несмотря на то, что замечательный наш Алексей Алексеевич Венедиктов, сидящий за стенкой, рассказывал нам всем, что «Яблоко» набирает двузначные проценты в Москве – ничего этого не было. И социология четко это показала, что все наберут 2%. Потому что для избирателя…
А. Дурново
―
«Яблоко» - 12,9% по Москве, именно по Москве.
А. Навальный
―
Сколько-сколько? Вот у вас пока есть время, если есть подключение в интернет, вы зайдите и увидите, насколько вы ошибаетесь. Это не так.
А. Дурново
―
А сколько на самом деле?
А. Навальный
―
«Яблоко» в Москве около 9% получило. А в целом по стране даже 2% не набрало. И это было очевидно, потому что не могут партии, которые 15 лет не преодолевают барьер – и вдруг преодолеть барьер, потому что люди демократических убеждений, они хотят быть связаны с партией, они хотят сами список выбирать, в том числе через праймериз. И они не готовы просто верить партийным съездам.
А. Голубев
―
Да, я несколько сменю тему, сейчас с выборов уйду. Есть такой, знаете, каламбурчик, он называется «Навальный – националист». Вот что это за история с вашим национализмом, который?..
А. Навальный
―
Почему вы называете это каламбурчиком?
А. Голубев
―
Ну, не знаю, потому что на самом деле националисты – с кем бы из националистов мне ни приходилось разговаривать, но они не считают Навального националистом в том понимании, в котором они понимают национализм русский.
А. Нарышкин
―
А, вот видите? Вот это важное уточнение, что я вас спросил про каламбур. Потому что получается, одни считают меня националистом, другие не считают меня националистом. Это важная такая штука, что в кругу леволиберальном действительно многие говорят, что я националист. В кругу правоконсервативном многие говорят, что я не националист.
А. Дурново
―
Вы националист или нет?
А. Навальный
―
Это важная вещь, потому что этот лейбл связан просто с некоторыми положениями моей программы. Да, безусловно, вот миллион раз я в этой же студии это обсуждал. Я выступаю, например, за визовый режим со странами Средней Азии…
А. Дурново
―
Для вас национализм – это лейбл?
А. Навальный
―
Любое название идеологического течения – это лейбл. И в российской политической традиции, увы, принято клеить лейбл «националист» или даже «фашист», как некоторые так меня называют просто из-за того, что я выступаю за визовый режим со странами Средней Азии. Я действительно выступаю за такой визовый режим.И я критикую власти Чечни. Я считаю, что у русских, как у крупнейшего разделенного народа Европы, есть специфические проблемы, и эти вещи есть. Эти проблемы в основном табуируются в либеральной российской политической традиции. Но я об этом говорю. Это многим дискомфортно, поэтому меня обзывают националистом.
А. Соломин
―
Поскольку русских в России все-таки большинство численное, должны нации, которые обладают таким большинством, иметь большие права по сравнению с другими?
А. Навальный
―
Нет, конечно. Все люди равны. И русским не нужны никакие дополнительные права. Русским нужны дополнительные усилия по решению проблем: это деградация, алкоголизм, то же самое разделенное положение.Вот есть русские в Туркмении, они брошены на самом деле. Они проданы Путиным за газ. Прямо сейчас происходит дело, когда русского, который сидит в России в СИЗО, потому что Узбекистан считает его дезертиром от армии. Сейчас есть грандиозная проблема, и все те самые националисты обсуждают – должна ли Россия выдать Узбекистану нашего русского человека, который нарушил узбекские законы. Вот эти проблемы есть. Нужны дополнительные усилия для их решения. Но это не означает, что русские должны иметь преимущество перед татарами.
А. Голубев
―
Как русский националист может быть фактически заукраинцем в данном конфликте между Россией и Украиной?
А. Навальный
―
Русский националист…
А. Соломин
―
У нас только 40 секунд до перерыва.
А. Навальный
―
Заукраинец – это дурацкое слово. Русский, но националист, человек, который желает своей стране добра и счастья своему народу, безусловно, должен быть против войны с Украиной. Потому что это преступление против русского народа. И если вы вспомните – я вижу, что вы интересуетесь националистической тематикой – Русский марш последний – там было две колонны, и колонна, которую почему-то обзывали заукраинской, она была больше, чем другая.
А. Голубев
―
За Украину у нас фашисты сейчас в России.(неразб.)
А. Соломин
―
5 минут – новости и реклама, потом продолжим программу «A-Team», сегодня с Алексеем Навальным.НОВОСТИ
А. Соломин: 20
―
35, мы продолжаем программу «A-Team», самую тяжелую программу на «Эхе Москвы» для политиков, ее ведут четыре Алексея. Сегодня это я, Алексей Соломин, Алексей Нарышкин по левую руку от меня, по правую – Дурново и Голубев. А напротив прямо сидит Алексей Навальный, который сегодня гость этой передачи, несмотря на то, что тоже Алексей.И у нас остался – не разобрались мы там немножко с национализмом.
А.Навальный: Я нормальный человек, у меня есть какие-то опасения, но я стараюсь никого не бояться
А. Навальный
―
Мы уже вроде на фашизм перешли?
А. Соломин
―
А, да, извините.
А. Голубев
―
Нет, если мы будем разбираться в русских националистах, то та часть, которая поддерживает Украину в этом конфликте, это фашиствующие националисты. И они ездят туда воевать за Украину, и там всячески активно себя ведут. Есть националисты, которые поддерживают, естественно, русскую сторону. Вот, так или иначе, Навальный является тем, кто поддерживает Украину. Я вас в фашизме ни в коем случае не обвиняю. Просто так…
А. Навальный
―
Две вещи я хотел сказать. Первое – было сказано, что самая трудная для политиков программа – моя любимая теперь программа. Мне очень нравится, правда, реально очень интересно с вами. Это первое.Второе, вот в чем вы глубоко ошибаетесь, по моему, опять же, глубокому убеждению – не существует такой стороны – русская и украинская в этом конфликте. Это все абсолютно примитивное понимание. Это война, развязанная Путиным Владимиром Владимировичем для решения своих внутриполитических проблем. Вот он хочет порабощать тот самый русский народ и дальше, и поэтому устроил войну на Украине, которая никому не нужна, и русскому народу в первую очередь.
Русский народ сейчас платит больше за продукты из-за этих дурацких санкций, русский народ платит еще больше из-за дурацких контр-санкций. Русские солдаты погибают там непонятно за что, их хоронят на каких-то тайных кладбищах. Нету никакой войны русских с украинцами, это война Путина за то, чтобы держать в рабстве население нашей страны.
А. Соломин
―
Вы используете эту формулировку «русский народ», такое ощущение, что, не знаю, якутский народ не страдает из-за санкций…
А. Навальный
―
Это просто потому, что ваш коллега Алексей, вот он так повернул – русская сторона, нерусская сторона... Вот он же там разбирается в националистах и говорит, что одни националисты такие, другие сякие. Я поэтому с использованием этой же терминологии. Да, если мы говорим про русских – хотя мы, как видели, и бурятские танкисты там где-то погибали и получали ранения. Значит, вот, что точно сейчас русским не нужно – так это завоевание Украины и водружение каких-то флагов над Киевом. Черт с ними, пусть живут, как хотят.У русских проблема в том, что, извиняюсь, в Смоленской области никто не живет. Посмотрите, проедьте – все поля заросли. Люди абсолютно деградируют.
А. Голубев
―
А что же вы нам про Туркменистан, про Узбекистан, где русские там мучаются. А что же мы говорим – ну, нас, да, у нас на Дальнем Востоке ни хрена русских нет. Почему же тогда вы говорите про этих? Ну, как же, тогда это получается…
А. Навальный
―
Я говорю про то, что много у русских – именно у русских – проблем. И то, что это крупнейшая – повторюсь – разделенная нация в Европе, это тоже большая проблема.
А. Голубев
―
В мире?
А. Навальный
―
Ну, не в мире, в Европе. Просто я вам хочу сказать, что та степень унижений и гонений, которым подвергались русские, например, в Узбекистане или в Таджикистане, она даже и близко не сравнима с тем, что происходит, происходило на Украине.
А. Голубев
―
Ну, слушайте, там пытки, ямы и все…
А. Навальный
―
Это вы про Чечню, наверное, сейчас говорите?
А. Голубев
―
Про Чечню тоже. И про Донбасс.
А. Навальный
―
Напомните мне, пожалуйста, Алексей, как известный националист, вот сколько русских жило в Чечне, например, в 1988 году?
А. Голубев
―
Очень много. А сейчас ни одного.
А. Навальный
―
А сейчас ни одного. Ну, так вот – их изгнали, их мучили…
А. Голубев
―
Да, вырезали. И дома сжигали.
А. Навальный
―
Их реально пытали исламистские фашисты. Извините меня…
А. Соломин
―
Вы с Украины как-то перескочили…
А. Навальный
―
Я просто говорю о том, что это же важная вещь. На Украине, конечно, существуют проблемы, существовала проблема русского языка. Но говорить о том, что русские подвергались таким же гонениям – это просто было даже смешно. Поэтому и вот еще раз: есть проблема разделенной русской нации, есть эта проблема, но то, что делает сейчас Путин – это не решение проблемы русских, это решение проблемы своей личной. Война для того, чтобы укрепить свою власть.
А. Нарышкин
―
А что вы делаете для того, чтобы проблемы русского народа – или нерусского, якутского, какого угодно – в России решались. Вот вы говорите – Путин. Вы снимаете ролики, они очень симпатичные, вы, кстати, наверное, вас можно с этим поздравить, вы стали настоящим видеоблогером, таких много. И миллионы просмотров – это здорово.
А. Соломин
―
Из категории топовых блогеров я имею в виду, у которых больше миллиона.
А. Нарышкин
―
А как это помогает тем людям, которые, как вы сами сказали, ходят в магазины и тратят больше денег?
А. Навальный
―
Я объясню. Я вынужден это делать, потому что за исключением моей любимой радиостанции «Эхо Москвы», которая вещает на миллионные аудитории, в России больше не осталось СМИ, где я могу обратиться хотя бы к сотням тысяч людей. И это в том числе моя помощь тем самым русским людям…
А. Нарышкин
―
В чем помощь? Как это работает?
А. Навальный
―
Если вы думаете, что я когда-то хотел быть каким-то видеоблогером и записывать ролики, то совершенно нет – я сейчас фактически создаю свое такое квази-телевидение, может быть, довольно жалкого вида.
А. Нарышкин
―
У вас площадка, как это работает, где отдача?
А. Навальный
―
Я распространяю правду. Я рассказываю о коррупции, я занимаюсь политической деятельностью, я, как могу…
А. Нарышкин
―
Вы занимаетесь этим давно, а где отдача? На выборах вы не выиграли, акции больше никто не проводит, на них никто не приходит.
А. Навальный
―
Это правда, на выборах я не выиграл. Сейчас я вообще от этих выборов отстранен, в том числе и в первую очередь потому, что я на выборах не выиграл, но набрал достаточно неплохой результат.
А. Нарышкин
―
Для Алексея Навального какая перспектива? Вот вы – видеоблогер сейчас. А дальше что?
А. Навальный
―
Дело не в перспективе, а дело в том, что мне положено делать. Вот я для себя решил, что мне как человеку, гражданину, как Алексею Навальному, как отцу, мужу и брату положено в этой жизни делать такие-то вещи. Я их и делаю. Даже если, знаете, меня завтра никто поддерживать не будет, и ни один человек не выйдет со мной на демонстрацию, я все равно их буду делать. Дело не в том, что я вот считаю, что все меряется успехом. Вполне вероятно, и это история 99% политиков, что не будет у меня в жизни больше никакого политического достижения, которым я могу похвастаться в этом эфире. Но это не имеет значения, потому что положено мне делать в этой жизни какие-то вещи, я решил это для себя, я их и делаю.
А.Навальный: Нет никакой войны русских с украинцами, это война Путина за то, чтобы держать в рабстве население
А. Нарышкин
―
Вы войдете в историю как человек, который снимал ролики про Путина, Сечина, про коррупцию?...
А. Навальный
―
Вполне вероятно, что если так сложится моя жизнь, и я ничего не смогу сделать более существенного, я, может быть, войду в историю как человек, который выступал в программе «A-Team» - ну, и это неплохо. Выступал, по крайней мере.
А. Нарышкин
―
Нам всем, в том числе ведущим программы «A-Team», от ваших расследований что? Опять же, отдача? Я не понимаю – толк?
А. Навальный
―
Вы, насколько я понимаю, здесь все-таки вчетвером сидите – граждане России. Из вас трое в очках – это говорит о том, что вы люди умные и интересуетесь тем, что…
А. Соломин
―
Я в детстве зрение потерял.
А. Навальный
―
Ну, наверное, над книжкам с фонариком светил под одеялом.
А. Нарышкин
―
В отличие от нас с Алексеем.
А. Навальный
―
Я просто операцию себе сделал, зрение исправил, иначе бы я тоже сидел в очках. Я надеюсь, что те вещи, о которых я говорю, в частности, о коррупции, заставляют вас, как граждан России, задуматься, заставляют вас не голосовать за «Единую Россию» и за Путина. И в какой-то момент, когда мы добьемся того, что выборы будут свободны, возможно, кто-то из вас придет и проголосует за меня, за мою партию или за таких людей, как я.
А. Нарышкин
―
Российское население посмотрело ролики Навального, смотрело их, например, с 2012 года, читало ваши расследования – какой мы получили результат? В парламенте у нас сегодня первый день работы Госдумы – конституционное большинство «Единой России». Значит, не работает?
А. Навальный
―
Ну, нет, конечно.
А. Нарышкин
―
Значит, все впустую?
А. Навальный
―
Нет, не все впустую, ничего не впустую. Режим сейчас таков, что власть абсолютно узурпирована. Это не является парламентом, это является тем, что Путин записал 450 фамилий и сказал: они должны сидеть в парламенте. Сейчас на этом этапе развития авторитарного режима в России я действительно – вы правы, и вы можете совсем не говорить это таким тоном, как будто я должен на это обидеться или что-то. Это совсем не так. Я же осознаю то, что сейчас не существует такого простого способа, что я бы вот что-то сделал, и Алексей Нарышкин понял: вот она, огромная польза! Я пытаюсь приносить эту пользу, как могу, пользуясь этими методами.Я сделал Фонд борьбы с коррупцией, который является крупнейшей независимой некоммерческой организацией в России. Мы его финансируем через тысячи людей, которые приносят нам наши пожертвования. Мы ведем эти расследования, когда никто в России их не может вести (не отваживается или не в состоянии). Это наша контрибуция, небольшая контрибуция. Я хотел бы делать гораздо больше, но то, что мы делаем, мы стараемся делать лучше.
А. Дурново
―
Вы сами заговорили об истории. В истории России вы чей наследник вот из власть придержавших нашей истории, кто вам ближе?
А. Навальный
―
Это распространенный вопрос, кто вам ближе из политических деятелей, из исторических деятелей. Никто не ближе, потому что мы живем в совсем другом обществе. Это даже сравнивать невозможно абсолютно и проводить какие-то параллели между собой или даже между Путиным и кем-то – ну, это просто неблагодарное занятие, это не имеет смысла.
А. Дурново
―
Вы в тысячелетней истории России никого себе не нашли, на кого вы были бы похожи приблизительно?
А. Соломин
―
Или равнялись на кого.
А. Навальный
―
В тысячелетней истории России много замечательных людей, которыми можно восхищаться. Но проводить параллели между собой и ими просто было бы даже смешно, потому что это другое время, другие исторические особенности. И, кроме того, во многом любые истории – это просто мифы.
А. Дурново
―
Вы меня простите, это просто звучит как, знаете, как вот студент-двоечник отмазывается на экзамене, когда не знает ответ на вопрос. Я просто сам проходил через это.
А. Навальный
―
Я могу сказать, что я отмазывался, когда на вашем месте сидел Венедиктов и начал меня донимать Робеспьером и другими историческими вопросами. Вот тогда я отмазывался, а сейчас я просто говорю то, что думаю.
А. Голубев
―
Возвращаясь к вашим расследованиям, Алексей Анатольевич. Сегодня Путин сказал, что самое главное для депутатов – это образование, здоровье, дети, вот все такое. Для вас же… я с ним вообще согласен абсолютно, для меня тоже это самое главное. А для вас, как мне кажется, самое главное – это вот коррупция, игра на низменных чувствах нашего народа, чтобы они думали: ах, какие они там все сволочи, в этой власти – надо их свергать немедленно! Вы не занимаетесь вопросами социальными, здоровья, образования, вам это не интересно. Вам главное – рассказать людям, какие плохие все там в верхушке.
А. Навальный
―
Сейчас, Алексей, я вам помогу соединить две точки, и вы поймете, как это все отлично связано. Самый крупный в России благотворительный фонд «Подари жизнь» собирает денег в год полтора миллиарда рублей. В любом нашем антикоррупционном расследовании мы освещаем и доказываем, как были украдены десятки миллиардов рублей.Поэтому вот когда вы видите обсуждения того, как собираются деньги на детей, и благотворительные фонды на это тратят кучу времени – я вас уверяю, что коррупция похищает у этих детей, инвалидов, пенсионеров огромные деньги. И это напрямую связано, это просто напрямую связанные вещи. Для того, чтобы нам добиваться лучшего здравоохранения для людей, мы должны бороться с коррупцией. Для того, чтобы нам добиваться более высоких пенсий, мы должны бороться с коррупцией. Это вещи напрямую связанные.
Поэтому когда Путин говорит, что самое важное – это здравоохранение, социальная сфера и так далее, я с ним полностью согласен. Но только ведь я согласен с теми словами, которыми он говорит, но он им не следует. Потому что если он хочет, чтобы в здравоохранении было получше, ну, пусть сделает так, чтобы прекратили воровать в здравоохранении. Мы занимаемся именно этим.
А. Соломин
―
Когда вы победите коррупцию, вы освободите место для тех людей, которые более компетентны в том, чтобы строить здравоохранение, образование? Или вы находите эту компетенцию у себя?
А. Навальный
―
Я не могу победить коррупцию, коррупцию может победить только правовая система. В общем-то, для борьбы с коррупцией не нужен ни Алексей Навальный, ни какой-то прямо человек хороший, или честный, или со знанием, неважно, какой. Для борьбы с коррупцией нужна конкурентная политика, свободные средства массовой информации – вот что нужно для борьбы с коррупцией. Когда в России будет верховенство закона и нормальная судебная система и СМИ, которые не боятся… Вот «Эхо Москвы» не боится, например, вешать мои посты. Но, как я уже сказал, это единственное из крупных СМИ. Когда будут свободные СМИ, тогда коррупция будет снижаться. Это естественный процесс налаживания жизни в стране.
А. Нарышкин
―
Про финансирование, если мы уже заговорили. Фонд борьбы с коррупцией, бюджет годовой?
А. Навальный
―
По последнему отчету, у нас, по-моему, 38 миллионов рублей. Я надеюсь, что в этом году будет больше.
А. Соломин
―
Все пожертвования?
А. Навальный
―
Все пожертвования. У нас средний размер пожертвования, по-моему, 1 200 рублей.
А. Нарышкин
―
За счет чего живет Алексей Навальный и его семья?
А. Навальный
―
Я был адвокатом. После того, как меня первый раз осудили, меня лишили адвокатской лицензии, я зарегистрировался как индивидуальный предприниматель. Это, в общем-то, сходный режим, я даже еще меньше плачу налогов. И та часть клиентов моих, которых я могу обслуживать как индивидуальный предприниматель – это уже не связано с уголовными делами, там нужно быть адвокатом – она продолжает… То есть, есть договор совершенно…
А. Нарышкин
―
То есть, вы сейчас, помимо деятельности в ФБК, вы занимаетесь оказанием юридических услуг?
А. Нарышкин
―
Довольно немного. Сейчас, я могу честно сказать, у меня осталось полтора клиента фактически.
А. Нарышкин
―
А это какое направление: семейное право, какие-то бизнес-дела?
А. Нарышкин
―
Это гражданское право, в первую очередь, оно в первую очередь связано с моей основной спецификой – это защита прав акционеров, корпоративное право, такие вещи.
А. Голубев
―
Сколько стоит юридическая консультация у Алексея Навального?
А. Навальный
―
Это никакое не кокетство, не сочтите это таким образом, но вам ни один адвокат никогда не скажет, сколько стоит юридическая консультация. Смотря по какому вопросу. Если вы меня сейчас спросите – я надеюсь, не спросите – как мне развестись со своей женой, это одна будет сумма. А если вы меня спросите, как мне судиться с Газпромом, и буду ли я представлять ваши интересы, то это будет совсем другая сумма.
А. Дурново
―
Порядок хотя бы, валюта: рубли, доллары?
А. Навальный
―
Рубли. Невозможны расчеты между резидентами в иностранной валюте. Поэтому, конечно, рубли.
А.Навальный: Люди абсолютно деградируют
А. Соломин
―
Алексей Анатольевич, есть, мы с прошлого раза затеяли такую рубрику, основываясь, кстати говоря, на колонке Олега Кашина (вы, наверное, ее читали), там, где про Володина, кого бы он обнял, Суркова или Володина. Мы эту традицию решили продолжить. Я вам назову сейчас пять пар, у меня есть большая просьба…
А. Навальный
―
Пар?
А. Соломин
―
Пять пар. Вам нужно выбрать, кого бы вы скорее обняли. Нельзя говорить «нет». Мы хотим понять, к кому вы больше тянетесь, так сказать. Владимир Ленин или Николай II?
А. Навальный
―
Кого бы я обнял из них?
А. Соломин
―
Да.
А. Навальный
―
Слушайте, давайте… Я понимаю отлично: оттого, что я скажу «нет», вы же меня не арестуете, не расстреляете. Поэтому мой ответ такой…
А. Соломин
―
Кто вам ближе?
А. Навальный
―
Я практически обниму, выйду из этого кабинета и обниму Алексея Алексеевича Венедиктова, который сидит… и он меня обнимет в ответ.
А. Соломин
―
Кто вам ближе?
А. Навальный
―
Никто мне не ближе из них. Это, опять же, ребята, это странный вопрос.
А. Соломин
―
Кто меньшее зло?
А. Голубев
―
О, боже! Какой легкий вопрос!
А. Навальный
―
Один съел сто человек, другой съел миллион человек.
А. Соломин
―
Кто сто, наверное, меньшее, с вашей точки зрения. Вы сами говорите, один съел сто…
А. Навальный
―
… про два стула следующий вопрос. Это просто даже немножко смешно.
А. Соломин
―
Владимир Ленин или Николай II?
А. Навальный
―
И тот, и другой были причиной ужасных потрясений в нашей стране. Ленин возник потому, что был Николай II и был царский режим, который пытался в XIX, в XX веке сохранить абсолютную власть. Я обнимать не буду ни того, ни другого, но поговорю с интересом и с тем, и с другим.
А. Соломин
―
Хиллари Клинтон или Дональд Трамп?
А. Навальный
―
Ой, всех обниму, и того, и другого.
А. Нарышкин
―
Ну, нельзя так, слушайте.
А. Навальный
―
А можно сначала одного обнять, потом другого? Это интересные люди, я обоих обниму, ребята.
А. Нарышкин
―
Нельзя так. Ну, что же такое? Мы же вам сказали правила.
А. Навальный
―
Ваши правила неправильные.
А. Нарышкин
―
Вы как Путин, вы не хотите по правилам играть.
А. Навальный
―
Смотрите, сейчас снова мне будут говорить: ты журналистам указываешь, как нужно делать.
А. Дурново
―
Алексей, смотрите, они не будут обниматься с вами одновременно, придется кого-то обнять первым. Кого первым обнимете? Вот кого первого?
А. Навальный
―
Они выйдут на дебаты, я, знаете, двумя руками… Сейчас слушатели не видят, я…
А. Дурново
―
Вот как вы праймериз проводите, понятно.
А. Соломин
―
Владимир Путин или Дмитрий Медведев?
А. Навальный
―
Дмитрий Медведев не является вообще политическим субъектом.
А. Соломин
―
Он человек, он политик, тем не менее.
А. Навальный
―
Хорошо, если мы говорим «обнять» в контексте поговорить и пообщаться – конечно, с Путиным мне пообщаться интереснее.
А. Соломин
―
Евгений Пригожин или Игорь Шувалов?
А. Голубев
―
Не путать с Иосифом.
А. Навальный
―
Интереснее мне, конечно, было бы пообщаться с Шуваловым, потому что Евгений Пригожин – это такой крупный, но все-таки более низкого уровня коррупционер. Шувалов – коррупционер гораздо большего масштаба, конечно. Он, говорят, ходит на вечеринки «Эха Москвы», поэтому, может быть, я его даже и увижу.
А. Соломин
―
Юрий Лужков или Сергей Собянин?
А. Навальный
―
С Собяниным я бы с удовольствием поговорил бы, пообщался. Я баллотировался в мэры Москвы, и его род деятельности, конечно, мне очень близок. У меня было бы с ним довольно много тем для общения.
А. Соломин
―
Правда, что вы с ним встречались в ночь выборов мэра Москвы?
А. Навальный
―
С Собяниным? Нет, я ни разу его не видел, кроме как по телевизору.
А. Нарышкин
―
Про Путина, слушайте, а какой вопрос у вас к Путину? Так вот если серьезно. Вот вы сейчас выходите из здания на Новом Арбате, из редакции «Эхо Москвы» - и Путин идет по улице. Ну? О чем говорить-то?
А. Навальный
―
Я объясню. Хороший вопрос, спасибо. Мне несколько лет назад задавали этот вопрос, мой ответ был такой стандартный, что я бы у него спросил, почему так много коррупции и всего остального, конкретный вопрос задал. Сейчас я бы у него спросил: что вообще происходит? Что за безумие вот с этим плутонием, с войной в Сирии? Что вообще за бред? Какой у тебя план, дорогой товарищ? Я бы его скорее об этом спросил. Потому что то, что происходило раньше, оно было неправильно, отвратительно, но в каком-то смысле даже рационально для удержания власти. То, что происходит сейчас – ну, это просто какой-то бред.
А. Голубев
―
Какой у вас план по Сирии? Есть у вас план по Сирии?
А. Навальный
―
План по Сирии заключается в том, что нужно участвовать вместе с международным сообществом в рамках международной коалиции в борьбе с ИГИЛ. И план по Сирии заключается в том, чтобы признать, что Асад является одной из причин возникновения ИГИЛа, и Асад нам никакой не друг…
А. Голубев
―
И разбомбить его.
А. Навальный
―
Почему разбомбить? Он остается у власти исключительно потому, что Россия его поддерживает. Россия его не должна поддерживать, потому что, между прочим, судя по тому, как вы про Украину говорили, вы любите вот эти все штуки, хунта и так далее. Вот та власть, которая в Сирии сидит – это самая настоящая, всамделишная хунта. Потому что папаша Асада захватил власть в результате военного переворота, а его сынулька эту власть незаконно удерживает.
А. Дурново
―
Алексей, скажите, пожалуйста, вот будут президентские выборы. Предположим, вы их выиграли. Чемпионат мира по футболу отмените?
А. Навальный
―
Конечно, нет. Зачем отменять Чемпионат мира по футболу? Задача же не отменить Чемпионат мира по футболу. Как и когда мы критиковали строительство…
А. Дурново
―
Сколько денег сэкономлено будет!
А. Навальный
―
Во-первых, к моменту выборов большая часть этих денег уже будет потрачена, почти все будут потрачены. Задача, чтобы не было коррупции. Не надо Россию лишать ни Олимпиады, ни Чемпионата мира по футболу, ни Евровидения, не знаю, ни конкурса частушек всемирного или межпланетного шахматного конгресса. Не надо просто красть деньги на строительстве этих объектов.
А. Дурново
―
Понятно. Времени мало. Скажите, в абортами что делать: запрещать, разрешать?
А. Навальный
―
С ними не надо делать ничего.
А. Дурново
―
Оставить, как есть?
А. Навальный
―
Вот сейчас в России регулирование, которое есть, оно и должно остаться. И, между прочим, это регулирование, его поддерживает большинство граждан России.
А. Голубев
―
Оплачиваться страховкой, то есть, как и есть, медицинской, на налоги граждан?
А. Навальный
―
В противном случае вы получите детскую смертность и смертность женщин, которые будут делать эти аборты в подпольных клиниках. И это не какое-то мое представление, это просто опыт. Вы посмотрите, в 36 – 38-й год были запрещены аборты. Посмотрите на чудовищные графики женской и младенческой смертности, и вы сами будете выступать за то, чтобы ничего не менять в этой сфере сейчас.
А. Нарышкин
―
Про Чечню вы говорили в первой части программы. Кадыров – это проблема нынешней России?
А. Навальный
―
А как вы считаете? Губернатор, глава исполнительной власти субъекта, который является (это мое глубокое убеждение) организатором заказных убийств – это проблема или не проблема? Конечно, это проблема.
А. Нарышкин
―
Каких, простите, кого?
А. Навальный
―
Я уверен, что за убийством, например, Немцова стоит Кадыров. Уж не говоря о неисчислимом количестве убийств самих чеченцев, которые совершены в Москве, о чем замечательно в вашем эфире постоянно рассказывает Юлия Латынина. Когда я вижу губернатора, который, между прочим, по должности не может командовать ни полицией, ни эфэсбэшниками, никакими силовыми ведомствами, который где-то на стадионе собирает адскую, дикую дивизию бородачей, вооруженных пулеметами, и вообще непонятно, что это даже за род войск и кому они подчиняются – я понимаю, что такого быть не может никогда.
А. Нарышкин
―
Вам после эфира Путин позвонит и спросит: Алексей, дорогой…
А. Навальный
―
Понравилась программа? Я скажу: очень понравилась, приходите.
А. Нарышкин
―
Это понятно. Алексей, что делать с Кадыровым? Я не знаю, помоги. Рецепт.
А. Навальный
―
Я скажу: поступайте по закону, Владимир Владимирович.
А. Нарышкин
―
Вы сами сказали про вот эту армию, на стадионе бородачи собираются. Вы что, предлагаете войну там устроить опять?
А. Навальный
―
Слушайте, эта армия собирается исключительно потому, что Путин разрешает ей собираться. У всех этих людей удостоверения сотрудников ФСБ.
А. Нарышкин
―
Что Путин должен сделать, чтобы Кадырова не было?
А. Дурново
―
Вы боитесь Кадырова?
А. Нарышкин
―
Подожди.
А. Навальный
―
Я не боюсь Кадырова. Я понимаю, что это человек, который фактически имеет лицензию на убийство. И я понимаю, что если он определит своей мишенью какого-то человека, то мало что его остановит.
А. Нарышкин
―
Путин что должен сделать с Кадыровым вот сейчас? Если Кадыров – это проблема, вы говорите.
А. Навальный
―
Поступать по закону. Расследовать дело Немцова.
А. Нарышкин
―
Просто подписать указ об отставке, и Кадыров спокойно…
А. Навальный
―
Если он организовал убийство, то его должны арестовать. И я вас уверяю, что в современной Чечне, где наведена вертикаль власти, завтра Кадырова можно заменить на какого-нибудь другого такого же…
А. Нарышкин
―
Кадыров не отдаст власть.
А. Навальный
―
Что значит не отдаст власть? Алексей – так удобно, всем можно говорить «Алексей»! – сейчас все иначе устроено. Кадыров, когда он почувствовал момент опалы, как вы помните, он даже заявлял, что готов уйти. Он может быть заменен на другого человека в рамках этой системы хоть завтра.
А. Соломин
―
Алексей Навальный в программе «A-Team» сегодня. Алексеи Соломин, Нарышкин, Дурново и Голубев провели этот эфир. Всем спасибо, счастливо!