Ремонт в городе - Дорожная карта - 2015-09-06
А. Соломин
―
Знаете, я начать хотел со слов Максима Трудолюбова, который написал колонку для «Ведомостей» ко Дню города, ко Дню Москвы. Не всю, естественно, а только часть: «Москва – неудобный город, потому что логика главных изменений, появления доминант, проспектов и площадей никогда не диктовалась потребностями жизни. Она диктовалась принципом верховенства безопасности и связанными с этим политическими приоритетами. Отсюда кольца укреплений и радиусы для сообщения. Политика момента заставляла рушить дома и строить высотки-пирамиды и «итальянские» палаццо в городе, где люди задыхались и сживали друг друга со свету в коммуналках и бараках. Высотки были политтехнологией, необходимой для демонстрации статуса столицы второго полюса мира. Пятиэтажки затем строились как политическая антикризисная мера, чтобы страна не взорвалась от бездомности. Отсюда и облик города – дворцовые фасады вдоль главных проспектов и панельные времянки позади них, чтобы было где спать строителям дворцов. Сначала образ, потом жизнь».Эта колонка вызвала, как мне кажется, очень яркое обсуждение в Фейсбуке.
А. Нарышкин
―
Вызвала большой резонанс.
А. Соломин
―
Были люди, которые возмущались такой позицией, а в Москве были люди, которые были абсолютно с этим согласны. Какой вывод из этого можно сделать: политика, безусловно, воспринимается неотъемлемо от города. Город – это политика, как утверждает автор колонки, и преобразование его, изменения диктуются тоже политическими вопросами.Это программа «Дорожная карта», здравствуйте. Алексей Соломин и Алексей Нарышкин.
А. Нарышкин
―
Все те же, только без Ганапольского.
А. Соломин
―
Да. Он остался там. Мы сегодня будем говорить не о городе вообще, а именно об изменениях, которые наступают в городе, в городах точнее, потому что в своей программе «Дорожная карта» мы обращаем внимание на иностранный опыт в том числе. И я заметил, когда читал и эту статью, и обсуждение этой статьи, что во многом возмущение жителей, москвичей и приезжих, кстати говоря, связано было – я просто оценил в последнее время что происходит, за что критикуют Москву, за что ее хвалят, и этим летом очень много критических сообщений о Москве появлялось в связи с большим количеством ремонтных работ: меняли асфальт, клали бордюры новые, устанавливали… не знаю – плитку в этом году – но плитка для нас очень большая головная боль всегда. И очень много у людей возмущения по этому поводу, что такое…
А. Нарышкин
―
Хотя, казалось бы, это же все в рамках благоустройства хотят сделать. Где-то вот потрескался асфальт, потрескалась плитка – хотят же сделать для вас лучше, почему вы не понимаете? Хотят сделать, чтобы вам было комфортно. Но вопросы-то возникают по другой причине, потому что эту самую плитку и этот самый асфальт очень часто перекладывают. Например, дороги – я просто знаю – в некоторых местах по два раза в год асфальт кладут. Это же странно: либо асфальт какой-то паршивый, либо какие-то там непонятные схемы используются.
А. Соломин
―
Именно так. И здесь как раз – почему я прочитал эту часть колонки Трудолюбова – потому что он об этом и говорит: изменения диктуются политическими вопросами, а не потребностями жизни, и вопросы политики, вопросы коррупции – это неотъемлемая часть московского устройства, и поэтому во многом ненависть к городу, не как к городу, как к архитектурному какому-то памятнику, а как к такой территории власти, она растет, и многие люди возмущаются этим. А когда ты еще и получаешь тучи пыли и не можешь проехать по главным магистралям, это ощущение усиливается. Для нас это хороший повод обсудить, как же к этому относиться.Ремонт в городе – это позитивная часть, это позитивное преобразование, это то, что необходимо, потому что иначе город постарел и умирал, или это негативная история, которая мешает вам жить, которая дает возможность распила денег, и которая отпугивает туристов.
А. Нарышкин
―
Мне сразу хочется ответить на твой вопрос, поиронизировать: нет, конечно же, это очень плохая история, я не хочу, чтобы ремонтировали мой дом, мою улицу рядом, я хочу прямо быть погребенным в этом старом доме.
А. Соломин
―
И чувствуешь себя глупо.
А. Нарышкин
―
Конечно.
А. Соломин
―
+7-985-970-45-45. Попробуйте рассказать нам, вы можете написать нам о своем отношении к ремонту в городе, о том, как вы его находите – это уместный ремонт? Или он совершенно неправильный, нельзя весь город перерывать, класть по два раза асфальт в год. Либо можете написать нам о своем туристическом опыте в других городах, потому что лето – это тот период, когда ремонтные работы могут вестись. Зимой, там, где есть зима суровая, ремонтные работы проводить трудно по многим причинам объективным. И поэтому вы наверняка видели или сталкивались, что где-то меняют дороги, застраивают улицы. Как это было организовано, создавало ли это проблемы для вас? Можете об этом тоже рассказать или написать - +7-985-970-45-45, @vyzvon в Твиттере.
А. Нарышкин
―
Ну, вопрос на самом деле организации, он очень важный, просто в Москве, пока благоустраивались несколько улиц в самом центре, кстати, на одной из которых я родился и долго жил – может быть, потом расскажу в «Дорожной карте».Тут же что очень важно? Очень важен вопрос организации, потому что вначале в Москве власти как-то очень тихо подошли к началу этих всех строительных работ, местные жители были к ним не готовы, поднялась вот эта вот буря, строительство продолжалось два месяца, если говорить о центральных – Малая Никитская, Большая Никитская, Спиридоновка, Бронная. И потом все переживали – я видел в Фейсбуке постоянно какие-то ролики, какой-то товарищ держал спиленное дерево, говорил, что здесь вот ходила – я не помню – Шульженко, не Шульженко... Ролик набрал много-много просмотров.
Все это вылилось в то, что мэр Москвы, он вынужден был извиняться за доставленные, за причиненные неудобства. Ну, как обычно пишут – есть строительные леса, там вешают табличку: извините, пожалуйста, мы ради вас сейчас вот этот асфальт взрыхлим, но потом вам будет удобно ходить. Потерпите, пожалуйста. Есть же такие объявления.
А. Соломин
―
Ходить по плитке…
А. Нарышкин
―
Ну, да. Ну, хорошо, взрыхлить плитку. Но здесь в этом случае этим летом было как-то настолько все плохо организовано, что пришлось мэру вмешаться. Пускай это даже небольшой был его какой-то комментарий.
А. Соломин
―
С извинением?
А. Нарышкин
―
Да. Я даже не помню, было ли это заявление какое-то в голосе, куда-то он приехал извинялся, или просто пресс-служба распространила вот это сообщение, но тем не менее, мэр вмешивается в конкретный процесс ремонтный, он не должен, он, возможно, должен согласовывать, ставить какую-то там печать под решением, что будут ремонтироваться улицы, но он не должен извиняться за то, что решили исправить, решили сделать что-то лучше для жителей вот этих вот улиц и для остальных горожан.
А. Соломин
―
Это нормально…
А. Нарышкин
―
Сколько в Москве улиц, представь, что он за каждую улицу будет извиняться. Перекладывают асфальт просто на дороге, на Третьем транспортном кольце, на МКАДе, решили переложить весь асфальт.
А. Соломин
―
Еще раз: это нормальное джентльменское интеллигентное поведение – извиниться, если ты причиняешь кому-то неудобства. Даже если это неудобство продиктовано общественной пользой или пользой того же человека, которому эти неудобства причинены. Это абсолютно нормально, это вежливость, это…
А. Нарышкин
―
Сейчас уйдем совсем в другую сторону. Я представил, как Путин, например, извинялся бы за то, что москвичи иногда по его вине стоят в пробках и ждут, пока проедет кортеж. Представляешь, приезжает Путин, вот, опаздывает на несколько часов на какую-нибудь встречу в Кремле. Приезжает, уже там все, завели в какой-нибудь зал, и зарубежные гости, и Владимир Путин подходит прямо к камере, берет микрофон и говорит: извините, пожалуйста, дорогие москвичи, вы стояли в пробке, я вот ехал, простите. Джентльмен.
А. Соломин
―
Я бы заплакал от умиления, если бы такое услышал.
А. Нарышкин
―
Тебе бы слез не хватило.
А. Соломин
―
Потому что для нас это ненормально. Мне кажется, что в поведении, обычном общении людей, извиниться за причиненное неудобство – это не из ряда вон выходящая вещь, наверное.Но все-таки, если вернуться к ремонту. Вот, например, Виталий Авилов пишет: «Не будет строительных работ – будем критиковать отсутствие оных». Я тоже думал об этом. Потому что если бы дороги разрушались, и мы с тобой были в автопробеге этим летом, видели разные города, где очень много побитых в центре дорог, и явно, что они не для удовольствия себе эти ямы оставляют, а просто потому что у них нет возможности эти дороги заделать. Ну, у города нет возможностей.
А. Нарышкин
―
Да.
А. Соломин
―
Не знаю, может, кто-то там украл и положил себе в карман деньги.
А. Нарышкин
―
Да, возможно, деньги просто не доходят до дорог.
А. Соломин
―
Да. То есть, наверное, они были бы рады, жители этих городов, если бы у них вдруг взрыхлили весь асфальт в городе и наконец его поменяли. Но из крайности в крайность, действительно, людей бросает. Я помню, как в Казани, перед универсиадой, я ехал с таксистом, и таксист мне рассказывал, жаловался, как перед универсиадой все там взбаламутили, везде стройка, проехать нельзя, в пробках стоят. Ну, то есть, как будто бы вся эта работа, она делается сейчас, а потом ее соберут, точно так же в грузовики погрузят весь этот новый асфальт и увезут.
А. Нарышкин
―
В другое место куда-нибудь, да.
А. Соломин
―
Да. Но это удивительное свойство человеческого организма. Но все-таки можно же, наверное, сделать это так, чтобы не впадать из крайности в крайность, чтобы люди чувствовали и понимали, что действительно это забота о них самих, но при том не испытывали бы таких сложностей и таких трудностей. Хотя я, наверное, в этом смысле исключение – я, во-первых, не москвич. Я не знаю, мне сложно представить, как мою родную улицу переделывают совершенно, и чтобы я был с этим не согласен. Мне все равно.Во-вторых, меня абсолютно – если честно – абсолютно не парит то, что происходит в Москве. Но я не стою в пробках – я езжу в метро, и так далее. Нанопыль, она везде нанопыль. И в Москве вообще очень плохо…
А. Нарышкин
―
Она уже осела давно.
А. Соломин
―
… с чистотой воздуха, и мне не сильно большая разница – это копоть от взрыхленного асфальта, или это просто свинец, который постоянно выпадает на подоконники в этом городе. То есть, здесь я не вижу большой проблемы кроме тех проблем, которые уже существуют. Может быть, у вас другое мнение, я не знаю.Хочу попросить все-таки написать туристов, которые видят, как это происходит в других городах. Тоже же бывает часто: смотришь на Красной площади - например, Красную площадь закрывают к какому-то событию - туристы расстраиваются. Они приезжают, они же заранее заказывают билеты, заранее заказывают гостиницу, они приезжают в определенное время – в это время Красная площадь…
А. Нарышкин
―
Поглазеть на Красную площадь, на сердце. Иногда, вот раньше так практиковали, закрывали Красную площадь, потому что какие-нибудь белоленточники обещали туда выйти – закрывали Красную площадь. Я просто был свидетелем тоже. Туристы совсем ничего не понимали.Вот ты хотел свидетельство от туристов – пожалуйста, Наиль пишет из Москвы: «Видел, как в Праге, например, даже застилают песок тканью, чтобы можно было комфортно пройти». Но, наверное, если такой тканью застелить тот самый песок, еще и никакая взвесь не будет в воздухе находиться, тоже очень хорошо. То есть, заботятся о пешеходах, это, конечно, приятно.
Потому что вот эти улицы, которые ремонтировали летом в самом центре здесь, недалеко от нашей редакции, там вот кроме вот этого объявления, что, потерпите, скоро все наладится, ничего не было сделано для того, чтобы прохожим было комфортно ходить. Там были положены такие деревянные мостики, деревянные дощечки, сколоченные друг с другом, они все шатались. Если ты хотел пройти по этой улице – вот, пожалуйста, выбирай: либо ты просто идешь по каким-то камням, кирпичам, либо ты прыгаешь по горкам таким из песка, либо ты по этим шатким мосточкам перебираешься.
А. Соломин
―
Ты как идешь?
А. Нарышкин
―
Я по мосточкам, потому что я люблю так балансировать.
А. Соломин
―
Понятно. Давайте послушаем Рината Валиулина, нашего журналиста, который рассказал о португальском опыте городских ремонтов.(звучит запись)
Р. Валиулин
―
Городские ремонтные работы, типа тех, которыми была охвачена российская столица в течение доброй половины прошедшего лета, в Португалии планируются и осуществляются соответствующими службами местного органа власти: или муниципалитетом и, на уровне государства, целым министерством городского строительства. Именно из этих властных структур исходят и распространяются через прессу, открыто и публично, планы по освоению того или иного бюджета, выделенного на строительство и обновление городских дорог, на замену и ремонт брусчатки, реставрацию ветхих зданий, перепланировку улиц, прокладку труб, канализации и прочего. Намерения эти и конкретные планы строительства и реабилитации городской инфраструктуры, повторяю, публикуются в печати и появляются в виде специальных городских постановлений, поэтому журналисты за этим, как правило, очень пристально следят. Потому что далеко не всегда заявленное соответствует сделанному.В большинстве случаев проведения городских ремонтных работ португальские власти сначала объявляют конкурс по поиску подрядчиков, а дальше, в основном, лишь следят за процессом, требуя, чтобы строители строго соблюдали сохранность зданий, городских стен и прочей частной и государственной собственности, в особенности той, что относится к объектам культурного наследия. Определенная часть подрядов финансируется муниципалитетами напрямую из своего собственного бюджета.
Помимо национальных требований к регламенту строительных работ в Португалии существует и строго соблюдается целый ряд положений и документов общеевропейского уровня, в частности, например, Лейпцигской хартии 2007 года или Толедской декларации 2010-го. В них в качестве приоритетных требований к городскому хозяйству значатся его «рациональность, комплексность и устойчивость».
Подозреваю, что самым расплывчатым и непонятным термином здесь является слово «устойчивость», однако в нем кроется весь смысл или, если хотите, вся философия европейского городского строительства. Конечно же, речь не идет только о том, чтобы все постройки в городе были устойчивыми, стабильными и не заваливались набок, подобно Пизанской башне. Придя в европейские языки, скорее всего, сначала из английского, слово sustainability имеет более узкий и конкретный смысл, речь идет о развитии «продолжающемся», «самодостаточном», таком, которое не противоречит дальнейшему существованию человека в городе и его сбалансированному развитию в избранном направлении. Согласно этой концепции градостроительства, устойчивое развитие города ориентировано на удовлетворение потребностей нынешнего поколения его обитателей без ущерба для возможности будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности. Несмотря на излишнюю заумность данных мною определений, мы, тем не менее, очень хорошо ощущаем их смысл, когда пытаемся «примерить» на себя город, в котором живем или хотим жить: насколько нам в нем удобно и естественно, не угнетает ли он нас своей грандиозностью и монументальностью, удручает ли постоянными стройками и перекрытиями дорог, количеством автомобилей и полицейских; чувствуем ли мы себя его неотъемлемой частью, и комфортно ли, помимо нас, ощущают себя внутри этого города наши дети.
А. Соломин
―
Ринат Валиулин только что, сейчас в эфире «Эха Москвы» о Португалии. И мы, в общем, видим, что здесь…
А. Нарышкин
―
Сенсационные подробности рассказал про ремонт там городов.
А. Соломин
―
Мы видим, что здесь, в общем, исходят из здравого смысла. Наверное, может быть, там тоже есть коррупция какая-то, тоже людей подозревают в том, что они спускают эти деньги, тем не менее, в общем, как у нас, из бюджета финансируются эти работы. Работы выполняются подрядчиками, и так далее и тому подобное. Ну, и власти следят только за выполнением этих работ и за тем, чтобы исторический облик сохранялся. Мне кажется, что это примерно, во всяком случае, обрисовано и у нас так же – я не знаю, насколько это в действительности так же.
А. Нарышкин
―
По закону у нас, наверное, по процедуре должно быть именно так, но воплощение, выполнение этого, оно немножко отличается. У нас своя специфика, опять же, та же коррупция. Мне кажется, у нас ни один ремонт города не обходится без этого явления.
А. Соломин
―
С одной стороны, Ася нам пишет: «Все это распил бабла, любой ремонт…
А. Нарышкин
―
Да, точно.
А. Соломин
―
С другой стороны, вот я сейчас только что видел… короче говоря, на Баумана – пишет нам слушательница – меняют плитку уже третий раз, потому что вздувается все, что получилось там из этой плитки. Ну, если вздувается, то, наверное, надо что-то из этого переделывать. Ну, как мне кажется. То есть, если вздувается плитка, рушится, то это как раз свидетельство того, что новый ремонт, он был необходим, а не то, что на этот ремонт спилили денег, и надо было просто заново все переложить. Но, с другой стороны, третий раз уже перекладывают – наверное, уму-разуму надо было подучиться уже к этому времени и не тратить деньги зря. Правильно?
А. Нарышкин
―
Ага. Пишет нам слушатель из Москвы: «Был в Греции, доехал от Афин до Киллини, активно строится national road, национальная дорога, в некоторых местах довольно сложно ехать. Плата берется в полный рост». Ну, слушайте, это логично, когда проходит строительство, расширение, там, меняют асфальт – очевидно, что это связано с какими-то неудобствами.
А. Соломин
―
Мы сейчас уйдем на новости, но перед этим я хочу запустить голосование. Раздражает ли вас ремонт в Москве? Если он вас раздражает – 660-06-64, если вы относитесь к нему терпимо, тогда 660-06-65.
А. Нарышкин
―
Александр Климов уже в студии, это значит, что сейчас будут новости на «Эхе Москвы». А через 5 минут Соломин и Нарышкин вернутся к вам в программе «Дорожная карта».НОВОСТИ
А. Соломин: 20
―
35 в российской столице. Программа «Дорожная карта». Алексей Нарышкин, Алексей Соломин. Мы сегодня говорим о ремонте в городе, о том, как сделать так, чтобы жители этого города не страдали, а туристы могли им насладиться в те короткие моменты времени, которые им удается провести там.
А. Нарышкин
―
Нам тут поступают из разных городов, в том числе, и Москвы, жалобы различные конкретно на ремонт. Господа, дамы, друзья, давайте все-таки не будем такие подробности. Например, вот: «Между Проспектом Мира и Рижской собянинскую плитку, которую выкладывали 2 года назад, срочно перекладывают» - ну, зачем? Мы же о каких-то принципах, можно сказать, о вечном сейчас с Соломиным говорим и вас к этому призываем. Вот так вот.Сообщение от Сида, который нам пишет из Германии: «По всей стране все время расширяют автобаны, ремонтируют дороги в городах, при этом, естественно, перекрывается часть автобана, что служит причиной пробок. Делают качественно. Видно, на что идут деньги, собираемые государством с налогоплательщиков в виде дорожного налога. Конечно, в таком большом городе, как Москва, должны все время ремонтировать дороги и расширять автобаны, приводить или благоустраивать улицы и дома. Хуже, если этого не видно. Извинение Собянина - обычная практика извинения за временные неудобства, ничего в этом такого нет».
А. Соломин
―
Ну, то, о чем я говорил. Кстати, коль уж мы заговорили о Германии, давайте послушаем Дмитрия Погоржельского, который сделал об этой стране материал.(звучит запись)
Д. Погоржельский
―
«Берлин — вечная стройплощадка». этой сентенции чуть менее четверти века. Но своей актуальности она вовсе не утратила. В городе постоянно не только строят, но без конца что-то ремонтируют, санируют. И, как говорится, хорошеет германская столица буквально на глазах.20 лет тому назад, вскоре после объединения, всевозможные инвесторы, в том числе многие из-за рубежа, начали осваивать пустовавшие пространства в центральных районах, там, где еще недавно была стена. А берлинские власти взялись за изменение лица столицы, прежде всего в ее историческом центре и на востоке.
Пришлось менять коммуникации, ремонтировать мосты, дороги, удалять или менять старые рельсы городской электрички и метро, или прокладывать новые. Появились новые парки, скверы, музеи, общественные здания.
В Берлине все это осуществлялось поначалу при поддержке федерального центра, потому как в одиночку потянуть такой масштаб реконструкции городская казна была бы не в силах. До 2020 года городу разрешено брать кредиты. Но вот уже три года город составляет бюджет с профицитом в сотни миллионов евро, прежде всего, за счет роста поступлений от налогов – в Берлин переезжают тысячи новых горожан, различные фирмы, союзы, объединения, а значит, растут налоговые поступления.
Один лишь пример: только на ремонт улиц в Берлине в прошлом году было выделено миллион 700 тысяч евро.
В целом же, что касается ремонта уличного покрытия — в Германии такое правило — если улица проходит по чьей-нибудь частной территории, то ее владелец должен поучаствовать в финансировании ремонта. А как иначе — 14 статья Основного закона гласит: «Собственность обязывает. Ее использование должно служить общему благу».
Звучит красиво, но в некоторых маленьких городах, в основном, на востоке страны, коммунальные власти, поскольку денег взять неоткуда, перекладывают до 70 процентов стоимости ремонта улицы или коммуникаций на плечи владельцев земельных участков, те — на владельцев домов.
Следом повышаются расходы на ЖКХ, растет квартплата. Надо ли говорить, что бюргеры протестуют, объединяются, выходят на митинги, демонстрации и зачастую обращаются в суды? Но многие и съезжают, не в состоянии платить за жилье.
За минувшие пару десятилетий заметней всего поменялись восточные районы Берлина — в светлых разноцветных домах не узнать до боли знакомые нам серые и безликие бетонные многоэтажки. За красоту, правда, приходится расплачиваться в итоге жильцам.
К слову, за ремонт жилья отвечает собственник, которому принадлежит дом. Это либо фирмы, либо физлица. Захотел — перекрасил все здание или фасад. Если же квартиры в доме в частных руках, то буквально все вопросы, вплоть до мельчайших, решает собрание собственников. В доме, где я снимал квартиру, в прошлом году владельцы на собрании, оказывается, обсуждали среди прочих два вопроса — надо ли поменять почтовые ящики и сделать выносной лифт. Чтобы построить лифт, оказывается, нужно 50 процентов голосов плюс один, зато для замены почтовых ящиков — стопроцентное «за». В немецком жилищном законодательстве еще и не такое можно вычитать.
А. Соломин
―
Дмитрий Погоржельский о Германии, о немецких городах. Вот тут у нас сразу несколько сообщений пришло, Дмитрий говорит: «У нас повсюду после ремонта пыль и грязь, которых нет, например, в Варшаве, где бывал несколько раз». И тут же куча жалоб из других городов. «Говорят, в Ульяновске беда , - пишет Александр, - многие города России только мечтают о ремонте».Я подведу итоги голосования, которое мы заводили. Я спрашивал у вас, раздражает ли вас ремонт в Москве. И большинство наших слушателей (83%) сказали, что ремонт в Москве их раздражает. То есть, как раз все-таки… я думал чуть-чуть, конечно, побольше разорвет. Большинство людей не видят в этом никакой радужной перспективы и того, что будет все хорошо после этого ремонта. Ну, что ж поделать, таких, как я, наверное, меньшинство. Хотя я не исключаю абсолютно и коррупционной составляющей и тоже считаю, что с ней надо бороться и поощрять ее ни в коем случае нельзя.
С другой стороны, вот нам тоже прислали смску, как можно сделать ремонт так, чтобы он не мешал. Вот ты можешь себе представить такую ситуацию? Твои соседи делают ремонт, но они же не вручную будут сверлить дырки в стенах, правильно?
А. Нарышкин
―
Пальцем? В смысле?
А. Соломин
―
Неважно, как. Я тебе объясняю, они же не будут пальцем ковырять стены, они будут сверлить дрелью.
А. Нарышкин
―
Не знаю, не готов отвечать за своих соседей.
А. Соломин
―
Дрель тебя будет раздражать, да? Для этого специально сделали ограничение по времени, да? Часы, в которые можно сверлить, часы, в которые нельзя сверлить, и так далее. Сделали все, чтобы какие-то правила общежития установить. Так и ремонт в городе, наверное: невозможно сделать так, чтобы он был всем приятен. Ремонт – вообще неприятная штука, сплошная головная боль.
А. Нарышкин
―
Нам продолжают писать почему-то активно очень про дороги, про состояние дорог, про то, как ремонтируется дорожное полотно. Вот свидетельство от Ольги по Ярославке: «Ехала после ремонта: потоки воды, сливные колодцы не справляются. Это бесит». Так, пожалуйста, Дмитрий из Москвы, про Проспект мира и Рижскую с плиткой не надо уже больше, сейчас отправитесь куда-нибудь в черный список подальше.Наталья нам сообщает: «В развитых странах фирмы, ремонтирующие дороги, - опять дороги, - дают на свою работу гарантию на определенный срок, в течение которого проблемы с покрытием им приходится решать за свой счет». По-моему, логично. Я думаю, кстати, у наших компаний, которые занимаются подобной деятельностью, тоже есть какие-то гарантийные сроки.
А. Соломин
―
+7-985-970-45-45. Хочется, чтобы вы написали о каком-то своем туристском опыте, вы бываете за границей наверняка часто и видите, как происходит ремонт. Потому что ремонт, как правило, проводится тоже летом.
А. Нарышкин
―
Ирина тут гневается: «Как надоела эта тема! Полгода каждую неделю об этом говорите. Кому? Нам, жителям, это все известно, а чиновникам и их начальникам безразлично».
А. Соломин
―
А что известно?
А. Нарышкин
―
Ну так потому что вечные темы, поэтому к ней не грех вернуться, можно и чаще возвращаться.
А. Соломин
―
Давайте послушаем еще одного нашего гостя в этой программе – Адриан Крупчанский про Индию. Тоже весьма интересно, потому что я себе с трудом представляю, как это происходит там. Наверное, тоже очень страшно.(звучит запись)
А. Крупчанский
―
В Индии, как, наверное, ни в одной другой стране, заметно, как растет город, сам съедая себя. Что это значит? Это когда вы идете по улице и вы видите дома, которые по архитектуре (если это можно назвать архитектурой, она очень примитивна), это не новые дома, это дома, которые достроили на месте того, что было. И можно увидеть совершенно безвкусный какой-то второй этаж, построенный поверх удивительно красивой какой-то арки, окна, все это видно, что это пришло из древности, это какой-то был дворец. Очень часто можно увидеть, как какое-то красивое старое здание, дворец или даже храм разбирается местными на кирпичи, из этих кирпичей делаются стандартные, то, что, наверное, все, кто в Индии был, видели эти хибарки. Даже я не знаю, как их назвать еще по-другому.Еще одной интересной особенностью Индии является, конечно, то, что крыша является всегда не последним этажом, а крыша строится с заделом на будущее. Что сейчас мы строим один этаж, и поверх вот этого этажа ставятся столбы, на которых можно будет потом возвести еще один этаж. Потом сразу же ставятся опорные столбы, на которых можно будет сделать еще один этаж. То есть, дома растут по мере расширения семьи и по мере надобности для их владельцев.
А. Нарышкин
―
Я представил себе, что в Москве у дома бы строили по тому же принципу, что и в Индии, то есть, надстраивали бы. Есть какое-то красивое здания… Вот назови любое красивое здание. Не знаю, Дом Пашкова. И представь, что ради какой-то уплотнительной застройки что-то бы сверху начали надстраивать. Или над Кремлем, поверх Кремлевской стены…
А. Соломин
―
В Кремле уплотнительной застройки, наверное, не будет.
А. Нарышкин
―
Ну, ладно. Вот мы беженцев примем из Сирии и из Ливии…
А. Соломин
―
Новую Москву расширять.
А. Нарышкин
―
Да, Новая Москва, кстати, там места много. Ну, и тундра, тайга, никто не отменял.
А. Соломин
―
… пишет замечание Наталья, удивлена, - говорит, - работой. «И, живя в Москве, Алексей Соломин, не подумав, высказался, что ему безразлично, что происходит с городом…»
А. Нарышкин: А
―
я-яй!
А. Соломин
―
«… который, кстати, его приютил. Вот такие у нас не очень вежливые гости».
А. Нарышкин
―
Приютил Соломина! Я себе представил. Бедный Соломин стоял около МКАДа, стучался: пустите меня, пожалуйста, Москва златоглавая!
А. Соломин
―
Вы, Наталья, меня либо не услышали, либо не поняли. Дело в том, что я говорил, что мне безразличны ремонтные работы, которые идут, то есть шум, пыль, которая возникает. А Москву я нежно люблю. И как раз мне кажется, что это город, в котором можно жить, это не анти-город, как об этом пишет тот же Максим Трудолюбов и говорят многие из людей, его комментаторов.
А. Нарышкин
―
У тебя, другими словами… Знаешь, есть люди, у которых, например, снижен болевой порог. Они могут удариться сильно и они ничего не чувствуют. То же самое Соломин: просто человек не замечает вот этот шум, гам, пыль…
А. Соломин
―
Ну, как не замечает? Я просто могу с этим жить.
А. Нарышкин
―
Да. Хорошо, нет, я рад за тебя. Тут насчет строительства и ремонта в собственной квартире уточняют, что какой дурак дрелью дырки в стенах сверлит – надо перфоратором пользоваться. Сергей из Тюмени, спасибо большое. Спасибо, Сергей. И еще одна смска из Архангельской области. Не подписывайтесь, все хорошо, мы усвоим обязательно, примем эти добрые советы и пойдем сейчас после эфира с Алексеем выберем какие-нибудь сверла.
А. Соломин
―
Позвоните нам – 363-36-59 – если вы были за границей, видели, как проходит ремонт, можете нам что-то интересное рассказать. Или обсудим, в общем, то, что происходит в Москве, как здесь это можно изменить. Потому что мне все-таки кажется, что ремонтные работы очень сложно сделать как-то менее заметными, и менее шумными, и менее противными. Опять же, повторюсь, в силу того, что ремонт – это ремонт.
А. Нарышкин
―
Пишет из Москвы человек, который подписывается Чукча-строитель: «Раздражает не сам ремонт, а полная невозможность участия, обсуждения в планировании, контроле качества и так далее».
А. Соломин
―
Чтобы поучаствовать в ремонте, надо устроиться в подрядную организацию.
А. Нарышкин
―
Не-не-не, не об этом идет речь. «Не догадка, а знание того, что минимум 30% смет любых строительных работ в Москве уходит на откаты». По поводу денег вам не скажу, но насчет обсуждения и планирования, опять же, возвращаясь к этим конкретным улицам, которые здесь недавно в Москве ко Дню города привели в порядок, полностью изменили их внешний вид. Так интересно получилось: мама, которая продолжает жить на этой улице, моя, она про ремонт ничего не знала, нигде не было никакого объявления, никого ни весной, ни летом не предупреждали, что будут какие-то работы строительные проводиться. При этом я еще весной видел в Активном гражданине (это проект мэрии, вот эти вот опросы, которые мэрия проводил), я видел как раз обсуждение для всех, не только для жителей этого Пресненского района, но для всех москвичей видел, выносились на обсуждение различные вопросы, связанные с благоустройством вот этих вот конкретных улиц. Причем там подробно спрашивали: какую вы хотите плитку? Какие вы хотите скамейки? Какие вы хотите фонарики? Это вот к вопросу планирования. Организовано это действительно странно. То есть, мнение жителей никого не волнует, референдум, я не знаю, какой-то опрос среди жителей не проводят, зато те, у кого есть смартфоны, те, кто, может быть, даже живут в другом районе, а может быть, в другом городе – их с радостью спрашивают: как, по-вашему, должна выглядеть какая-нибудь там Большая Никитская? Вот это странно. Но какие-то шаги мэрия в этом направлении предпринимает. Это, наверное, хорошо, но только получается криво.
А. Соломин
―
… спрашивать или не спрашивать – в чем вопрос?А. Нарышкин
―
Ну, смотри, суть в том, что по поводу этих конкретных улиц…
А. Соломин
―
Спрашивать, но жителей.
А. Нарышкин
―
Ну, спросили, спросили, только не тех, и спросили как-то очень странно. Но, наверное, хочется верить, что впредь, если будет какой-то затеваться такой масштабный ремонт, будут спрашивать конкретную аудиторию.
А. Соломин
―
Как вас зовут? Здравствуйте, добрый вечер.
Слушатель1
―
Меня зовут Владислав.
А. Соломин
―
Здравствуйте.
Слушатель1
―
Я, к счастью, не являюсь жителем улицы Новослободской, по которой недавно прогулялся. Ну, как недавно? Несколько недель назад. Прогулялся от Трешки в сторону центра. И что меня поразило, там ведется ремонт всех тротуаров и бордюров, и ведется на обеих сторонах. То есть, возможности обойти эти работы не существует в принципе. Я понимаю, что, может быть, мои советы звучат как какие-то дилетантские, но когда я вижу пешеходов, идущих по… Ну, вот представьте себе ситуацию: строительная техника, какие-то совершенно разобранные до песка, вообще разобранные тротуары. Где-то что-то залили бетон, он еще не застыл, по нему видны следы, что кто-то прошел. Можете себе это представить?
А. Соломин
―
Да, примерно представляю. Потому что каждый раз, когда кладут асфальт, на нем тоже видны следы.
Слушатель1
―
Нет, тут вот какие-то фрагментарно, что-то они там выравнивали, я не знаю. Это выглядело просто опасно и ужасно. И люди…
А. Соломин
―
Это отвратительно, я согласен.
Слушатель1
―
… девушки идут в туфельках. И вот мне кажется, что вот, ну, это явный перебор. Я за ремонт… ну, как? Не в целом, я за разумный ремонт. Мне иногда кажется, что бордюры, которые сейчас меняют, могли еще сто лет служить, и чем они были плохи, я не знаю. Но это, опять же, мое дилетантское мнение.
А. Соломин
―
Но это на самом деле очень верное замечание. Я помню… это не совсем с городом, конечно, связано, но вот я жил в общежитие когда МГУ, ну, мы студенты, у нас сессионное время – и ночью, часа в два или три ночи, как раз таки сверлят стены, и можно с ума сойти. И ходили разбираться, что да как. Просто подрядчик хотел успеть в срок, и поэтому работали в несколько смен, и работали в том числе ночью. А как бы то, что студенты над ними живут и к сессии готовятся, это, видимо, не их вопрос абсолютно. То же самое и тут: успеть любыми способами к срокам, не попасть под штрафы, которые предусмотрены контрактами с подрядными организациями, но вот такие две стороны сразу у тротуара забить, чтобы не было людям возможности пройти.
Слушатель1
―
И получается, да, что люди, которые влезут, например, новой обувью в недавно залитый бетон – ну, какие у них варианты? Судиться или что? Я не знаю.
А. Нарышкин
―
С бетоном судиться.
Слушатель1
―
Если бы все это делалось как-то больше с заботой о людях, с учетом их хотя бы минимальных потребностей в виду, не знаю, пройти из пункта А в пункт Б по этой улице, гораздо меньше было бы противников всего этого, потому что любят люди, когда все новое, когда все чистое, красивое. Коррупционная составляющая – это уже второй вопрос, хотя он тоже стоит. Но вот когда это делается таким образом, естественно, я стал противником этих перестроек, перекроек. Вот так вот.
А. Соломин
―
Спасибо большое. 363-36-59. Здравствуйте. Добрый день.
Слушатель2
―
Добрый день.
А. Соломин
―
Как вас зовут?
Слушатель2
―
Меня зовут Ирина.
А. Соломин
―
Ирина, очень приятно, да.
Слушатель2
―
Вы знаете, что страшно удивляет? Что качество ремонта ужасающее. Бордюрный камень тут же вылетает. Вот около моего дома около метро Краснопресненская весь бордюрный камень вылетел. И многие вот подпорки какие-то заливают цементом неряшливо. А на Верхнем Предтеченском вообще деревянные подпорки поставили к этому бордюру. Асфальт кладут, как слоеный пирог, в несколько слоев, вы понимаете? Не срубая. На тротуарах. На дорогах-то срубают, а на тротуарах выкладывают. Это просто ужасно.
А. Соломин
―
Ну, я не знаю, может, поднять хотели уровень?
Слушатель2
―
Да какой там уровень поднимать? Они так подняли, что вообще, вы понимаете, просто непристойно выглядит…
А. Нарышкин
―
Ирина, вы знаете, у вас хотя бы этот бордюр, пускай он и был недолговечен, но его у вас положили в районе бесплатно. А вот Лена пишет нам из Кельна опять про Германию: «У нас в деревушке под Кельном сделали новую дорожечку – всем жителям прислали счет 1 300 евро. У деревушки нет денег. У нас никто ничего не спросил и не предупредил». Видите, как. Надо, видимо, радоваться, что хотя бы бесплатный, но такой временный бордюр появился. Я шучу, шучу.
Слушатель2
―
Такой бордюр и бесплатно не надо. Это обезображивает Москву, просто обезображивает.
А. Соломин
―
А вы бы согласились вот получить нормальный бордюр в городе и потом получить счет за его установку?
Слушатель2
―
Я бы согласилась, если бы я жила в Германии и получала такую зарплату, как в Германии.
А. Соломин
―
Не 1 300 евро, 1 300 рублей, например.
Слушатель2
―
Что?
А. Соломин
―
Не 1 300 евро, а 1 300 рублей, например.
Слушатель2
―
Что 1 300 рублей?
А. Соломин
―
Ну, если бы надо было заплатить. Ну, не такую сумму, какую платят в Германии, а сумму, приемлемую, может быть, для нас.
Слушатель2
―
Приемлемую я бы вообще заплатила. Потому что меня настолько раздражает, как обезображена Москва вот этими бордюрными камнями, вся плитка на…
А. Нарышкин
―
Мы поняли уже про бордюрный камень, спасибо большое.
А. Соломин
―
Спасибо большое. 363-36-59 – телефон прямого эфира. Как вас зовут? Добрый день. Алло, здравствуйте, вы в эфире. Как вас зовут?
Слушатель3
―
Здравствуйте, меня зовут Сид, я вам звоню из Германии.
А. Соломин
―
Здравствуйте. Расскажите, пожалуйста. Вот вы наблюдаете, наверное… Вы из какого города? Алло.
Слушатель3
―
Я вас слушаю внимательно.
А. Соломин
―
Вы из какого города?
Слушатель3
―
Я из города Баден-Баден.
А. Соломин
―
Скажите, вы ремонт часто застаете в этом городе? Вам он мешает?
А. Нарышкин
―
Невозможно. Извините, пожалуйста, Сид, просто связь оставляет желать лучшего. Вы нам, по-моему, уже и писали на смс. Вообще у нас Германии очень много. У нас и отдельный материал был, и смски. Спасибо, про Германию хватит.
А. Соломин
―
Как вас зовут? Здравствуйте, добрый вечер. Добрый вечер, говорите по телефону, вы в прямом эфире «Эхо Москвы».
Слушатель4
―
Алло.
А. Соломин
―
Здравствуйте.
Слушатель4
―
Здравствуйте.
А. Соломин
―
Как вас зовут?
Слушатель4
―
Меня Георгий зовут.
А. Нарышкин
―
Вы за границей видели где-нибудь, как проходит ремонт в городской черте, как это выглядит?
Слушатель4
―
За границей – нет, не видел.
А. Нарышкин
―
Ну, хорошо. А в Москве? Вы из Москвы нам звоните.
Слушатель4
―
Да, да, я звоню из Москвы. Я видел ремонт на Мясницкой и видел ремонт в Саду имени Баумана. И вот хотел просто интересную вещь вам рассказать.
А. Нарышкин
―
Давайте.
Слушатель4
―
То, что в Саду Баумана – я просто живу там рядом – клали плитку, выложили всю плитку, выложили. А плитки же, они не квадратные, они прямоугольные.
А. Соломин
―
Да.
Слушатель4
―
А потом оказалось, что нужно было класть не вдоль, а поперек – ее всю снимали и клали заново. А клали уже немножко другую плитку, понимаете? И вот у меня вопрос…
А. Нарышкин
―
В общем, получилось криво все.
Слушатель4
―
Нет, получилось, что ее два раза клали, то есть, эту работу два раза оплачивали.
А. Соломин
―
Нет, подождите, если подрядчик ошибается и делает работу некачественно, он ее должен переделать или возместить деньги.
Слушатель4
―
За свой счет, да?
А. Соломин
―
Конечно. Ну, а как же? Есть сметы же. На бюджет рассчитал определенные деньги, он не будет эту смету удваивать из-за того, что подрядчик положил криво плитку.
Слушатель4
―
А так, конечно, все красиво…
А. Нарышкин
―
Спасибо большое.
А. Соломин
―
У нас все возможно, у нас возможно и три раза оплатить одну работу, наверное, я не знаю, но…
А. Нарышкин
―
Такое ощущение, Соломин, что ты представитель какого-то подрядчика, прямо так это впрягся, сейчас объяснишь технологию укладки плитки. Давай еще звонок один примем, я думаю, мы успеем до окончания передачи. 363-36-59. Добрый вечер. Как вас зовут?
Слушатель5
―
Добрый вечер. Меня зовут Иван, я из Тамбова.
А. Соломин
―
Здравствуйте. У вас ремонт часто вы видите в городе?
Слушатель5
―
Да, ремонт вижу очень часто. Но я вам скажу так: я очень рад, когда делают ремонт, и я считаю, что некоторые люди уже сами не знают, чего они хотят. Не делают ремонт – не нравится, делают ремонт – тоже не нравится.
А. Соломин
―
Не нравится, как делают. Смотрите, вот нам сейчас звонил слушатель, который говорит, что кладут, допустим, плитку на тротуаре и с той, и с другой стороны – пройти невозможно.
Слушатель5
―
Но это же временное неудобство. Вот я недавно был в Чехии, летом отдыхал. И там посреди города делали ремонт трамвайных путей. У них там трамваи очень хорошо развиты. Было пройти невозможно, люди нормально… ну, это было три дня, за три дня там все сделали, но люди потерпели, толерантно к этому относились. Если возможности нет как бы сделать сразу быстро и хорошо, чуть-чуть потерпеть неудобства, но в то же время как бы будет красиво и замечательно.
А. Нарышкин
―
Скажите, пожалуйста, а у вас там на заднем плане отбойный молот? Какие-то строительные работы?
Слушатель5
―
Нет, не знаю, наверное, со связью что-то.
А. Нарышкин
―
Слава богу.
А. Соломин
―
Спасибо большое.
А. Нарышкин
―
Это было бы очень наглядно. Время наше подошло к концу, да. Всем желаем на самом деле, всем городам и жителям городов желаем обновления, чтобы у вас фасады не обрушались, не трескались…
А. Соломин
―
И чтобы все делалось по уму.
А. Нарышкин
―
… и хороших дорог.
А. Соломин
―
Спасибо большое.
А. Нарышкин
―
Мы такие позитивные, Соломин и Нарышкин были с вами, а это программа «Дорожная карта». До встречи через неделю.