Жизнь и судьба Иосифа Григулевича - Михаил Любимов - Агенты - 2021-11-25
Л.Аникина
―
22:06 в Москве, это программа «Агенты», в студии Лиза Аникина и Юрий Кобаладзе. Добрый вечер.
Ю.Кобаладзе
―
Здравствуйте.
Л.Аникина
―
И сегодня в гостях у нас Михаил Любимов, разведчик, писатель и журналист. Добрый вечер
М.Любимов
―
Добрый вечер, добрый вечер.
Л.Аникина
―
Поговорим сегодня об одном из самых известных, наверное, советских агентов, Иосифе Григулевиче. Фигура просто легендарная. Перед эфиром, когда читала, я натыкалась очень много на то, что это прообраз Штирлица — но вот со мной не согласились, сказали, что это совершенно не так.
Ю.Кобаладзе
―
То есть, вы согласны со мной, что это совсем не Штирлиц?
М.Любимов
―
Конечно. Штирлиц — фантастическая фигура. Слово легендарный я не люблю. Это вообще личность для меня — как в Возрождении, человек разносторонний, многоплановый, огромного масштаба, огромного калибра, и он совсем не похож на нынешних коммунистов, которые там убивают лосей и какие-то лепят. Это другие, это не коммунисты! Я вообще удивляюсь, что Григулевича не застрелили ещё когда началась охота на троцкистов так называемая, когда перестреляли всю разведку.
Ю.Кобаладзе
―
Вообще, конечно, странная история, несправедливо поступили — но слава богу, что не отправили ни в тюрьму, ни в лагерь.
М.Любимов
―
Это масштабнейшая, интереснейшая фигура, о которой следует знать. Радостно, что это развивает этих людей. Пора историей интересоваться, великой историей, в общем-то, интереснейшей.
Ю.Кобаладзе
―
Вот мы стараемся. Вы всё-таки его ведь изучали его жизнь, его действия. Что он, откуда, как его биография?
М.Любимов
―
Начнём с того, что он сам караим — это такая порода евреев, которая живёт в любимом моём Трокайском, около Трокайского озера. Их очень мало, так говорят. А почему любимого — потому что мы там с женой зачинали нашего сына перед поездкой в Англию в 61 м году. Поэтому…
Ю.Кобаладзе
―
Он у вас тоже караим?
М.Любимов
―
Пока ещё нет. Жена папы — кстати, папа…
Ю.Кобаладзе
―
Папа Григулевича
М.Любимов
―
Аптекарь, который был в Красной гвардии в Петрограде, во времена великого Октября. А мама русская. Между прочим, Лаврецкая — под этим псевдонимом уже академик, членкор Лаврецкий, а не Григулевич, написал массу книг о Латинской Америке. Говорили в семье по-русски.
Л.Аникина
―
Но не только
М.Любимов: Я вообще удивляюсь, что Григулевича не застрелили ещё когда началась охота на троцкистов
Ю.Кобаладзе
―
По-польски и по-латышски — или литовски?
М.Любимов
―
Польски, литовски — во всяком случае, русский был в ходу.
Л.Аникина
―
Но он же потрясающе знал языки, он свободно говорил так, что его не отличали от носителей языка.
М.Любимов
―
Но это само собой разумеется, свобода-несвобода, особенно в Латинской Америке, в каждой стране свои диалекты, имейте в виду- не говоря о том уже, что в Бразилии вообще говорят по-португальски. Это вопрос языка для такого человека, как Григулевич — это, как говорят сейчас, семечки. Он блестяще владел всеми языками, которыми нужно, дальше смотрите — он, конечно, как и многие тогда, в 30-е годы, могу сравнить его не с мифическим Штирлицем уважаемого мною Семёнова, а с нашей Пятёркой — потому что типичный коминтерновец, типичный продукт Коминтерна, который пользовался влиянием во всём мире. Ну учится он в Паневежисе, в Вильно — тогда это был польский город, которй потом Иосиф Виссарионович отдал Литве, Вильнюс, любимый мой город, тоже его люблю. Потом стал он жить как член компартии в Польше, он был арестован польской контрразведкой, после этого всё ближе он к Коминтерну. У нас в разведке любят говорить «ах-ах-ах, уже тогда»… Нет. Никакой разведки тут — с ним беседовал, хотел завербовать Коротков, хороший наш разведчик-нелегал, тоже потом ещё один расстрелянный встречался, тоже хотел. Но это всё так
Ю.Кобаладзе
―
Подступы, подступы такие.
Л.Аникина
―
Почему тогда не завербовали, если хотели?
М.Любимов
―
Это я не знаю, у них спрашивайте. Они уже там. Дальше его МОПР (международная организация помощи рабочим) посылает в первую его командировку по линии Коминтерна, в Аргентину. 34й год, между прочим, о время, как формировалась та Пятёрка, о которой вы в программах предыдущих рассказывали. Первая поездка туда, оттуда — и вот тут начинается в 36 м году, ему 23 года. Он уже и отсидел, и попутешествовал, и тут он, значит, едет, естественно — война в Испании, в Инкомбригаду.
Ю.Кобаладзе
―
Он едет туда по собственной воле или его посылают туда?
М.Любимов
―
Так решают в компартии. Между прочим, когда он был в Аргентине — правительство уже тогда стало антикоммунистическим, и стало профашистским до войны. Короче говоря, он на фронте там, 23 года, едет на пароходе помощником повара. Между прочим, много он перепробовал профессий. И содержал книжный магазин, и помощник повара, и охранником где-то был, и так далее. Представляете, какой разносторонний человек? Перебрасывают его через Францию в Испанию. А знаете, кто перебрасывает?
Л.Аникина
―
Кто?
М.Любимов
―
Иосип Броз Тито. Сам потом один из организаторов партизанской войны в Югославии, тогда близкий друг нашей страны, потом разрыв со Сталиным, потом снова друг — но дело не в этом, дело в том, что…
Ю.Кобаладзе
―
А Броз Тито живёт во Франции, что ли?
М.Любимов
―
Тоже коммунист, коминтерновец. Не знаю, как он туда проник. Потом мы вернёмся — Григулевичу поручают убить Тито. Но самое интересное — его переправляют, дальше он участвует в боевых операциях, то есть, он там помощник начальника штаба, там перечислено. Многие операции, в которых он участвует, одна из самых сложных операций — взять Советский мост так называемый в университете, там большие потери и так далее. У него боевой список, полно наград и так далее. Вот постепенно тут появляется разведка и разные симпатичные фигуры. Там он знакомится со многими. Во-первых, один из организаторов попытки убийства Троцкого — великий художник, муралист наш, тенор Сикейрас, я там был, где убили Троцкого — это я расскажу позже. Сикейрас там, Диего Ривейры не было, он потом познакомился отбил у него жену, Троцкий — это я уже о Троцком начинаю говорить.
Ю.Кобаладзе
―
о Троцком не надо сегодня
М.Любимов
―
Не надо, не надо. Потом, отдельно поговорим.
Ю.Кобаладзе
―
Кто там главный персонаж в Испании, кто его находит, тоже легендарная личность, кто его завербовал?
М.Любимов
―
Там тоже легендарные личности. Там есть Кольцов, он с ним, конечно, в близких отношениях, потом Кольцова расстреляет Сталин. Известный всем писатель Хемингуэй, он тоже на стороне республиканцев, да, тоже там — они все вместе. Наконец, там появляется настоящая разведка. Появляется Наум Эйкингол, знаменитый, организатор убийства Троцкого Меркадером, и появляется его главный друг, резидент, который должен быть вам хорошо известен по книге нашего коллеги покойного Андрея Царёва, это …
М.Любимов: Пора историей интересоваться, великой историей
Ю.Кобаладзе
―
Орлов, Александр Орлов.
М.Любимов
―
У него много было фамилий, он потом ушёл, его отозвали, чтобы расстрелять — а он ушёл на Запад, никого не выдал, между прочим, никого не выдал.
Ю.Кобаладзе
―
О нём мы сделаем отдельную передачу, он того стоит.
М.Любимов
―
О нём и Ким Филби вспоминал, они его все Биллом звали.
Ю.Кобаладзе
―
Большой Билл.
М.Любимов
―
Большой Билл. Вот там начинается разведка, с Орловым. Тут, как вам известно, Коминтерн по указанию Иосифа Виссарионовича тогда уже начал активно бороться с троцкистами, причём была резолюция, решение, троцкистов надо ликвидировать политически. Но вы сами понимаете, что значит ликвидировать политически — не в кафе мы сидим, верно?
Ю.Кобаладзе
―
Не в кафе, мы в студии.
М.Любимов
―
Охота на троцкистов начинается. Его переводят в службу безопасности, а там троцкисты, сторонники арестованного генерала, который начал восстание против республиканского правительства, если вы помните. С чего началась-то гражданская война? Мятеж, чёрт знает что началось. Эти фалангисты, сторонники Франко, стали прятаться прямо на территории посольств иностранных.
Л.Аникина
―
Их можно понять.
М.Любимов
―
Чили посольство, финское посольство. Представляете, испанцы республиканцы штурмовали эти посольства, и к чёртовой матери — а там оружие, арестовывали по 100 человек.
Ю.Кобаладзе
―
Финны причём хорошо на этом зарабатывали, с каждого брали денежки.
М.Любимов
―
Денежки зарабатывали. Тут уже товарищ Орлов его привлёк к работе по троцкистам. Есть такой архив Митрохина, помню, вы ко мне
Ю.Кобаладзе
―
Помню, я сидел в управлении выписывал.
М.Любимов
―
Он в последние дни жизни в носках выносил секретные архивы, в носках. Поэтому проверяйте носки на всякий случай. Но у вас нет секретов никаких.
Л.Аникина
―
Это вы так думаете.
Ю.Кобаладзе
―
Он не архивы, он делал выписки, у него была тетрадь, куда он выписывал.
М.Любимов
―
Вот он и выписал, что он несёт ответственность за убийство этого Нины — но это не доказано. Хотя может быть, ведь он был верный сын партии. Нельзя судить. Если вы работаете в армии, а что такое безопасность? Это та же армия. Там приказ есть приказ, убить есть убить. Это всё равно, что сказать, что солдат не стреляет, когда командир ему говорит «Огонь».
Ю.Кобаладзе
―
С Нином вообще многое известно уже, отдельная история. Известно, как его убили, зачем похоронили.
М.Любимов
―
Тем не менее, дело Нина. Но эти вот все большие знакомства — и только в 37 м году он попадает на курсы Иностранного отдела ОГПУ.
Ю.Кобаладзе
―
То есть, его отзывают из Испании, вместе с женой, учится на курсах?
М.Любимов
―
Ещё жены нет
Л.Аникина
―
Она позже появилась.
М.Любимов
―
Появится в Мексике, Юра, тоже великолепная разведчица.
Л.Аникина
―
Она работала, по-моему, вместе с ним, да?
М.Любимов
―
Она шифровальщицей была, они рука об руку работали.
Л.Аникина
―
Он её завербовал, или они познакомились, работая вместе?
Ю.Кобаладзе
―
Об этом не настало ещё время говорить.
М.Любимов
―
Знаете, как мужа легко вербовать? Я так работал с одной. Мужа вербовать! Господи! Муж или кто? И что, муж будет таскать секретные документы для семьи, и деньги получать за это. Так что — там даже смешно. Они были люди, их брак-то НКВД одобрял, потому что не так просто нелегалу вот так выйти жениться. А вдруг ты на буржуйке женишься, которая… Ну вот, я возмутился.
Ю.Кобаладзе
―
Контролируйте себя, Михаил Петрович.
Л.Аникина
―
К жене позже, действительно, вернёмся. На 37 м годе остановились.
М.Любимов
―
Да, он оканчивает курсы. Обратите внимание, он не имеет звания, то есть, числится в кадрах советской разведки.
Л.Аникина
―
А у него гражданство советское было?
М.Любимов: Много он перепробовал профессий. И содержал книжный магазин, и помощник повара, и охранником был
М.Любимов
―
Получил он его позже, после войны, но он, у них была такая категория спецагентов — он всю жизнь был спецагент, даже с пенсией была проблема, он простой гражданин, в общем-то. Нет, не звали, он не полковник и даже не младший лейтенант. Мне рассказывала его дочь, великолепная дочь, работает сейчас по стопам отца, Надя, и они жили в двухкомнатной квартире. А он вообще на собственность. Я сейчас многих ошарашу, в двухкомнатной квартире, мебелью не интересовался. У него книга, работа, машины, письменный стол — единственное, что у него было. Это уникальный, конечно, человек. Не все такими могут быть. Это исторически интересно. После Испании он, между прочим, был переводчик знаменитого конгресса деятелей культуры там, Андре Малеро, тогда левых взглядов, потом министр культуры. Там Илья Эренбург, там под обширные аплодисменты приезжает Пастернак из Москвы. Его сначала не выпустили, но там настояли, и его пустили. Советскую делегацию возглавляет расстрелянный потом наш писатель и журналист Кольцов, великолепный журналист, тоже участник войны. Так он там переводчик, он интеллектуал, он с интеллигенцией на дружеской ноге. Дальше — перелёт Чкалова, помните? Он вёз, был переводчик.
Ю.Кобаладзе
―
А что значит переводчик? Не с ними же он летел?
М.Любимов
―
С ними летел он
Ю.Кобаладзе
―
В самолёте?
М.Любимов
―
А где же он? Наверное, надо же было стучать, переводить. Даже Солженицына же сопровождали товарищи в самолёте.
Ю.Кобаладзе
―
Интересно, надо проверить.
М.Любимов
―
Проверьте, может быть, я ошибаюсь. Ну вот, значит, начинается 38-47 год. Он уже разведка, нелегал, спецагент, работает, между прочим, официантом. Вы не работали официантом?
Ю.Кобаладзе
―
Нет, мне не доводилось.
М.Любимов
―
А тут ещё всё впереди, а что плохого? Будете деньги зарабатывать.
Ю.Кобаладзе
―
Ничего плохого.
Л.Аникина
―
Ничего хорошего? Он вообще очень тщательно подходил к своему прикрытию и всегда работал по-настоящему. Когда я открывала досье…
М.Любимов
―
Этот человек идейный, он, по-моему, любое прикрытие мог освоить, если бы это было нужно для дела. Он бы был и уборщицей, и навозовозом, который дерьмо убирает.
Л.Аникина
―
Он официантом работал, когда остался без связи с СССР, был такой период.
М.Любимов
―
Там расстреляли же всю советскую разведку. Пришли новые кадры, которые ничего не смыслят, мы тут всё знаем, и об этом мало почему-то говорят. Один человек там сидит — ну почитайте Модина, мы с вами, Юра, много об этом говорили. Секретные документы некому было обрабатывать! Кадры-то перестреляны старые, а пришли новые, они ни фига не знают. Хотел сказать блин — но больше не буду.
Л.Аникина
―
И на полгода он остался тогда один, без поддержки и без контактов?
Ю.Кобаладзе
―
Ну какой поддержки? Он свободный человек, был в своей среде абсолютно, но не было у него связи с центром. Тогда вообще у нас лондонскую резидентуру вообще объявили гнездом врагов народа. Лондон наш, так сказать — что-что, а тут… Посидел немного, но зато Нью-Йорк, в Мексике наша связь с Нью-Йорком. В Мексике наш крупный разведчик был Ахмеров, татарин, он сам по национальности — не караим. Он связался с ним, и связь у них была через Нью-Йорк. Появилась связь. В Мексике начинается знаменитая операция Утка — первое покушение на товарища Троцкого, Льва Давыдовича. Ну покушение, но, во-первых, тогда мексиканская компартия, кстати, единственная, которая не компартия — Мексика тогда была страной, которая поддерживала республиканское правительство в Испании. Те же саботировали. Ну вот. Короче говоря, мексиканская компартия жутко левая, левее быть не может.
Л.Аникина
―
Михаил Петрович, прошу прощения, мы на новости перерыв небольшой сделаем, вернёмся и продолжим про мексиканскую компартию через несколько минут, хорошо?
М.Любимов
―
Ради бога.
Л.Аникина
―
Оставайтесь с нами.НОВОСТИ
Л.Аникина
―
Мы продолжаем программу «Агенты», Юрий Кобаладзе и Лиза Аникина, и наш гость Михаил Любимов, разведчик, писатель и журналист. Говорим мы сегодня об Иосифе Григулевиче и остановились мы на Мексике.
М.Любимов
―
Да.
Л.Аникина
―
Собственно, по поводу того, что вы рассказывали про компартию — мы прервались на новости в самый интересный момент.
М.Любимов: Он в последние дни жизни в носках выносил секретные архивы, в носках
М.Любимов
―
Левая компартия. Наш великий художник Сикейрас, тут я воспалюсь, потому что я там был. Я ездил туда на виллу, я был на могиле Троцкого, я осматривал изрешечённые пулями, они сохранились там, эти выемки от пуль, и так далее. Я эту атмосферу прекрасно представляю. Очень укреплённая вилла, огромное количество охраны, конечно, план разрабатывал Григулевич, потому что Сикейрас- это романтик, блистательный художник, с ним 20 человек одето в форму полицейских, ярые члены мексиканской компартии, они едут по направлению к этому дому. До этого проводится тоже комбинация. Охраны у Троцкого много, там подселяют специально девиц рядом с виллой, и эти девицы проходящих рядом с виллой охранников постепенно обволакивают, обволакивают — и в день операции часть охраны оттягивается на девиц, пьянствует где-то по соседству с ними. Сильно задумано! Дальше они подъезжают, шеф охраны, потом убитый, он был связан с Григулевичем ещё по испанской войне. Он открыл им двери. Что-то не понравилось, и они его укокошили. Потом Троцкий решил, что его убил Сталин, на могиле написал. Дальше начинается, они врываются, и начинается жуткий обстрел. Троцкий и его жена лезут под кровать, скрываются там. Пули свистят вокруг, и там единственный, кто пострадал — их друг Сева, которому пуля задела пятку. В общем, жуткий обстрел, они ещё бомбу бросили, которая не взорвалась.
Л.Аникина
―
Как так вышло, что они провалились? Как они подготовили операцию?
М.Любимов
―
Так бывает. В разведке, кстати, большинство операций срывается. Для тех, кто не знает — я, всё-таки, знаю. Редко когда выпадает удача. Мы не идеальны, не только в разведке, нигде. Только на «Эхе Москвы» всё хорошо
Л.Аникина
―
О, у нас всё идеально!
М.Любимов
―
Так вот, короче. Спасается — начинается жуткая травля всех этих коммунистов, суды, и он исчезает. И там в это время он и женится, находит свою любимую Лауру, и они становятся мужем и женой. И сразу после этого, там ещё убивали ещё Кривицкого — но считается, что Кривицкий покончил жизнь самоубийством. Считается, что он был перебежчиком. Думаю, он вряд ли предателем был, потому что он знал всю Пятёрку, известную вам, и никому не выдал. Запутанная история — тоже троцкист и так далее.
Л.Аникина
―
Давайте сделаем небольшой отход от нашей основной сюжетной линии, поговорим с Алексеем Кузнецовым, историком, ведущим «Эха Москвы», который лично знал Григулевича. Сейчас он с нами на связи.
Ю.Кобаладзе
―
Для вас сюрприз, Михаил Петрович.
Л.Аникина
―
Здравствуйте.
А.Кузнецов
―
Здравствуйте, Лиза, здравствуйте, Михаил Петрович, здравствуйте, Юрий Георгиевич.
Л.Аникина
―
Приятно вас слышать. А если мы вам сможем увидеть, будет вообще замечательно.
А.Кузнецов
―
Я включил, а что ещё надо сделать?
М.Любимов
―
Я вижу.
Л.Аникина
―
Теперь видим вас.
М.Любимов
―
Светлый образ!
Л.Аникина
―
Расскажите, как вы с Григулевичем познакомились?
А.Кузнецов
―
Знал — это очень громкое слово, я был у них всего один раз, вы видите комнату, из которой я с вами общаюсь, вот в соседней комнате Иосиф Ромуальдович был. За этим столом. Дело в том, что моя бабушка в квартире, в которой я живу уже много лет, в своё время достаточно долго работала в разведке, и с Григулевичем долгое время не пересекалась. За этим столом их свели две линии, одну из которых сегодня уже упоминали. Михаил Петрович упоминал Александра Михайловича Короткова, который мог стать одним из крёстных отцов Григулевича, но так получилось, что не стал, не совпало что-то там в Париже, что — сейчас спросить не у кого. Дело в том, что моя бабушка много работала с Коротковым в Иране во время войны, работала в комитете по информации после войны. Играла с ним в теннис, он, собственно, на теннисном корте умер — но не с ней в матче, к счастью. Это была одна линия, которая их связала — когда они познакомились, я так понимаю, они уже оба не работали в разведке, по крайней мере, активно. Он уже работал в Латинской Америке или в союзе общей дружбы — не знаю, в какой момент познакомились. На этой почве они пересеклись.
М.Любимов: Знаете, как мужа легко вербовать? Я так работал с одной. Мужа вербовать! Господи!
И вторая, гораздо более тесная ниточка, которая привела его в нашу квартиру — двумя этажами выше в этом же доме жила прекрасная Юрию Георгиевичу Зоя Васильевна Зарубина, которая была подругой моей бабушки ещё по пионерской организации, бабушка была у неё вожатой в школе, мир тесноватый, и вот выяснилось, что они оказались в старости соседями по дому, и Зоя Васильевна, приёмная дочь этого самого Эттингона, который сегодня тоже упоминался. Вот так встретились три человека, которые не были знакомы, говорили между собой намёками, я ничего не помню, я был 10-классником, я просто при этом присутствовал. Но у меня осталось впечатление. Думаю, им через 30 лет можно поделиться — я никогда не встречал более обаятельного человека. Григулевич был человеком абсолютно потрясающего обаяния. Я ему не был нужен ни в качестве агента, ни в качестве красивой женщины, ни в каком другом качестве. Просто факт того, что подросток находился за столом — он всё равно вовлекался в атмосферу этого совершенно потрясающего — вот если есть идеальный тамада, идеальный рассказчик баек, идеальный кавалер, потому что…
М.Любимов
―
Кобаладзе — тамада блестящий.
А.Кузнецов
―
Теперь да, теперь, когда Григулевича нет, наверно это Юрий Георгиевич. Но конечно, тогда Иосиф Ромуальдович был на абсолютной высоте. Я не знал, кто он. Всё, что я вам сейчас рассказываю, я узнал сильно после этого — потому что ни эти дамы не были приучены ничего раскрывать даже из событий 30-летней давности, ни он тем более. У меня было впечатление, что он — человек из академических кругов, кем он, кстати, и был — это не личина какая-то, он и был блестящим учёным. Я хочу вам показать, надеюсь, что видно — обложку видно, надеюсь, «Папство, век 20й» — одна из его книг. Может быть, будет видно посвящение «моей бабушке, дорогой Ксении Сергеевне» — написано его рукой, эта книга хранится в нашей домашней библиотеке рядом с «Историей инквизиции», ещё одной его знаменитой книгой.
Л.Аникина
―
Потрясающе. Алексей, спасибо огромное, это был Алексей Кузнецов, наш коллега, ведущий «Эха Москвы» и историк, ещё раз большое спасибо. Мы продолжим рассказывать про основную линию, мы остановились на женитьбе, на том, что Иосиф Григулевич нашёл свою суженую, и вместе они работали.
М.Любимов
―
У меня, во-первых, забилось сердце от рассказа Алексея, потому что он упомянул Зою Зарубину. Зоя Зарубина — после того, как она стала приёмной дочерью Эйтингона, между прочим. Я с ней работал долго в обществе «Знание», ныне возрождённом. Она умерла потом, но она блистательной женщиной была. Она разведкой занималась, читали мы лекции, промывали американцам и англичанам мозги, для того, чтобы они поняли, что такое Перестройка — они до сих пор не понимают. Короче говоря, напомнил мне Зою Васильевну. Ну, а дальше уже 40-й год, его перебрасывают, убирают из Мексики. Аргентина, профашистски настроенное государство, многие подозревали, что туда сбежал Гитлер, и прочие — Борман и так далее. Там полно было нацистов, которые сбежали после войны.Там правительство было пронацистски настроено. Они с Лаурой, уже женой, я мог бы перечислить — там 150 взрывов. Там в основном ликвидации, взрывы разных транспортных кораблей, которые везут селитру, сырьё для Рейха — туда, в Европу, в Германию, подпитывают его. Вот там они занимались диверсиями, довольно много подорвали. Потом, кстати, оказалось, что они не участники войны — между прочим, нюанс, потому что они работали, кто они такие, какой-то спецагент, звали Меф, ну в результате потом доказывали, что они герои, такие же участники войны, положены определённые льготы и так далее. Чего только не бывает в нашей загадочной стране. Дальше — переезд. Он большой путешественник, приезжает в Уругвай, Монтевидео. На связи у него Валентин Рябов.
М.Любимов: Он открыл им двери. Что-то не понравилось, и они его укокошили
Я с ним работал, Рябовым. Это грандиозный был человек, я с ним в научно-технической разведке. Огромный был специалист, выдумщик, движущий мотор всей нашей научно-технической разведки. И там с ним работает Рябов как резидент, там он получает гражданство Коста-Рики, потом переезжает в Бразилию — представляете, сколько путешествий, всё со своей Лаурой. Та у него книжный магазин. В 42 м году возвращается в Москву. Там проходит курсы, получает, наконец- двухкомнатную квартиру на Ленинградском проспекте. Наконец-то. В 48 году вступает в ВКП (б), кто не знает — всесоюзная коммунистическая партия большевиков.
У меня до сих пор спрашивают, кто такие большевики. Наконец, в 49 году в Риме появляется некто Теодор Кастро, не имеющий никакого отношения к Фиделю, притом, что он с ним встречался (ездил на Кубу). Он торговец, богатый человек, гражданин Коста-Рики, и он становится через свои связи первым секретарём посольства Коста-Рики в Риме. То есть, человеком, вхожим к Папе Римскому. Он же правоверный католик! Короче говоря, на Генеральной ассамблее там выступает. Более того, он критикует нашего министра иностранных дел Вышинского, вовсю его бьёт от лица честных латиноамериканцев, полемика жуткая и так далее. В то же время, 15 аудиенций у него было у Папы Римского. У меня, например, не было ни одной. У Юры наверняка.
Ю.Кобаладзе
―
Я вообще не знаком с ним.
М.Любимов
―
Ну ты вхож был наверняка!
Л.Аникина
―
Это упущение, надо наверстать.
М.Любимов
―
Таких нелегалов я у нас не знал, которые достигают за счёт собственного таланта и разведывательных и прочих человеческих навыков. Тут появляется план — а ведь он посол Коста-Рики не только в Италии, но и в Югославии, где президент Иосип Броз Тито.
Ю.Кобаладзе
―
Это какой год?
М.Любимов
―
Где-то перед смертью Сталина.
Ю.Кобаладзе: 50
―
й примерно.
М.Любимов: 48
―
49. Ну и уже разрабатывается план — не просто план, он должен, как там говорят, операция разведки, не задавайте мне больше вопросов об операции разведки — я много знаю операций. Больше не осуществлённых. Но не в этом дело — он должен был распылить возбудителя лёгочной чумы (его привили) прямо в физиономию Тито, старого друга и коллеги.
Л.Аникина
―
Вот это драма!
М.Любимов
―
Но, к счастью великому, Иосиф Виссарионович дал дуба, началась обратная реакция. Берию расстреляли, начались гонения на всех, кто связан с Берией. Посадили тут же Судоплатова, почитайте мемуары генерала Павлова — вы-то при нём не работали, первый зам начальника разведки. Как их вызывали, отзывали, они сидели группами. Зарубин, резидент, и прочая, и прочая. Им говорили: «Это ты, английский шпион, а ты немецкий шпион» — и они все дрожали. Сколько посадили! Реабилитировали их, в конце жизни они, кстати, встретились с Григулевичем в больнице КГБ, им не о чем было говорить. Представляете, какая ситуация в стране. Эттингон больной, добивается реабилитации, и Григулевич. А Григулевич на коне. Что значит талантливый человек — ему повезло, что он был спецагентом. Умер Сталин — и его не репрессировали, а направили в высшую партийную школу, которая была на улице Чаянова, фрунзенский райком там был. Я там был, потому что жил рядом. Ну он её окончил, зачем — не знаю.Когда я себе представляете физиономии выпускников ВПШ, мне страшно становится за страну. Я вообще боюсь этих школ партийных — но не в этом дело. Он уходит, становится уже лаврентьевским, он становится писателем, он крупнейший специалист по Латинской Америке, и он, кстати, об этом хорошо рассказал об этом когда-то светлая голова генерал Николай Сергеевич Леонов. Вы его знаете, он был аналитиком, информатором при Крючкове, они вместе с Шебуршиным тогда благородно клюнули на систему и ушли в отставку. Их ушли, они ушли — в общем, сложная история. Он об этом хорошо рассказывал, потому что он свидетель всего этого. Они дружили, близко дружили в последние годы с Григулевичем. Он у него многому научился. Говорят по-испански блестяще, знают всю ситуацию в Латинской Америке, институт Латинской Америки, доктора оба. Тут открывается нам другой учёный. Кстати такая судьба была у Быстролётова — тоже разведчика-нелегала, но тот всё-таки посидел в лагере 15 лет, потом его заткнули в институт, где он написал массу томов. О разведке очень мало, но зато много о разных других вещах.
Ю.Кобаладзе
―
Хорошо, что вы вспомнили Быстролётова — у них схожие биографии, они два просто фантастических деятеля.
М.Любимов
―
О разведке вроде интересно говорить, авантюризм — а что говорить о писателе? Даже о Толстом нечего сказать.
Ю.Кобаладзе
―
Как это, за него книги говорят!
М.Любимов
―
Об Алексее.
Ю.Кобаладзе
―
Буратино.
М.Любимов
―
А может, о Петре — хотя он антиваксер. Жена Лаура, дочка Надя, я с ней встречался — ещё была мама жива. Она уже умерла после ельцинской великой революции.
Л.Аникина
―
То есть, они всё это время вместе были.
Ю.Кобаладзе
―
Она его пережила, по-моему, на 15 лет.
М.Любимов
―
Не помню, на сколько лет — во всяком случае, дочь великолепная, мама, они благотворили маму, и надо сказать, вся эта история закончилась, он умер в 88-м году. На Донском кладбище лежит его прав рядом с известным вам Лонсдейлом (он же Конон Молодый, тоже советский разведчик), ну и полковник Абель тоже там — всё это Донское кладбище, там же и Лаура похоронена, жена
Ю.Кобаладзе
―
Я на этих могилах не был. Вы знаете, где они, если что — найдёте?
М.Любимов
―
У меня уже память стариковская становится, дурацкая — я уже стольких похоронил, я кладбища путаю. Не мне эти вопросы, не мне.
Л.Аникина
―
Вы говорите, что не было особого признания, потому что он был разведчиком, после выхода на пенсию. Как они вообще жили, кроме того, что он писал книги. Чем они занимались?
Ю.Кобаладзе
―
Он был учёным.
М.Любимов: Троцкий и его жена лезут под кровать, скрываются там. Пули свистят вокруг
М.Любимов
―
Он членкор, член-корреспондент Академии наук. Это сейчас никто не знает, есть ли у нас академия наук — главное, сколько ты денег потратил и что купил. Тогда это было солидно, академия наук — это очень солидно. Книги о нём говорят, очень интересные. О Ватикане — Ватикан он знал как свои пять пальцев, он написал — Алексей показал книгу — интереснейшая книга. О Че Геваре он писал, по-моему, о Фиделе Кастро написал, и о Сикейрасе написал. У него много в ЖЗЛ, Лаврецкий — я многое читал, но сейчас, конечно, уже всё забыл. Вот такая была жизнь — бесспорно, это колоритнейшая личность, на которую надо равняться. Я уже сейчас в своём возрасте не о политических взглядах думаю, а личность — что за личность? Понимаете? Бывает личность разная, это у нас никакой личности нет.
Ю.Кобаладзе
―
Только регалии.
М.Любимов
―
Или регалии, или хвост щенячий
Л.Аникина
―
Какие эпитеты. Он из разведки сам ушёл или его уже уволили?
М.Любимов
―
Ну конечно, а что значит уволили? Весь коленкор-то, чего увольнять спецагента?
Ю.Кобаладзе
―
Он не был в штате разведки.
Л.Аникина
―
Условно говоря, ему сказали: «Сиди дома», или он сам сказал: «Я устал, буду книжки писать»?
Ю.Кобаладзе
―
Представляете, какая глупость, человек — посол третьей страны в Ватикане, его отзывают, он исчезает, вся Европа ищет — исчез дипломат! А он в Москве, никому не нужный — иди гуляй. Хорошо не арестовали и не послали в лагерь.
М.Любимов
―
И не расстреляли — а запросто могли бы. Если бы он был полковником, допустим, или генералом как Судоплатов — посадили бы точно!
Л.Аникина
―
Повезло, что он без знаний был.
М.Любимов
―
Поэтому не надо вам идти, такой красавице — в разведку.
Л.Аникина
―
Так хотелось, а вот! Нам заканчивать, к сожалению, пора. У нас в гостях был Михаил Любимов, разведчик, писатель и журналист, Юрий Кобаладзе. Я остаюсь с вами в эфире, в программе «Эпизод» поговорим о перезапуске сериалов, и в 12 часов — Дмитрий Быков, «Один», спасибо большое, всего доброго.
Ю.Кобаладзе
―
Спасибо, Михаил Петрович.