4 минуты с театром - 2001-02-04

А спектакль все никак не начинался. В приемнике говорило "Эхо Москвы". Режиссер растерянно всплескивал руками, артист катастрофически опаздывал, помреж выслушивал сердитое ворчанье начальника, зрители недоуменно переглядывались, а спектакль все никак не начинался. Артист появился на ступеньках запыхавшийся, молитвенно сжимал руки на груди, прося у всех прощения и что-то сбивчиво бормотал про Домодедово, про кошелек, про туалеты. . . А спектакль все никак не начинался. И никто не заметил, что в зале давно погас свет, что режиссер лукаво подглядывал за публикой, что бормотанье, ворчанье, сопенье и недоуменье приняли форму диалога - эмоционального, страстного, нервного и патологически искреннего. Про кого рассказывают эти люди? Про чье детство, про чье одиночество, про чью малую родину? Чьими воспоминаньями делятся они с нами, отмахиваясь от режиссерских реплик и с готовностью отвечая на реплики зала? И когда же, наконец, начнется театр? В таком вот оцепенении вы находитесь на протяжении двух часов, буквально открыв рот, ловя каждое слово, до которого можно дотронуться рукой - поскольку традиционного разделения на сцену и зал в здесь не заметите, как впрочем, не найдете ничего, напоминающее вам ТЕАТР - филигранная провокация, мастер класс по режиссуре, актерскому ремеслу и драматургии. Не навязчивый хеппенинг, когда тебя дергают и истязают, чуть ли не за волосы таща тебя в придуманный кем-то спектакль, а наоборот - создают для посетителя максимально комфортные условия, вовлекая в необязательный и непринужденный разговор, здесь, в этом купе, в поезде идущем неизвестно откуда и неизвестно куда. Путь от первых воспоминаний детства и первых обид и предательств к мучительным сомнениям, которым с таким неподдельным надрывом и удовольствием предаются жители этой странной страны, страны, где друга заменит попутчик, где самые важные вопросы бытия решаются на тесной городской кухне, глубокой пьяной ночью, где от любви до ненависти не то что один шаг - один плевок, одно мгновение, один глоток. Вдохновенное бесстыдство открытий и откровений заразительно как насморк, оно передается воздушно-капельным путем, заполняя пространство сладким ванильным запахом великодушия и доверительности. Так не разговаривают - так Говорят. И в этом бесконечном говорении рождается неожиданное осмысление себя в мире и мира в себе, и божественное предназначение пауз понимаешь буквально, как в известной русской поговорке - тихий ангел пролетел. Суета обнажает запустение крыш, улиц, домов и нас в этих домах, с включенным ночь напролет светом и прерывистым шепотом бесчисленных одиночеств. Самое удивительное, что в той пьесе есть текст. И написан он конкретным человеком. Зовут его Евгений Гришковец. И это открытие финала кажется самым непостижимым. В этот поезд хочется вернуться и провести еще одну бессонную ночь под звяканье ложечки о подстаканник и мерное урчание радиоприемника.