4 минуты с театром - 2000-10-14

Белая овца. Возвращение Хармса в "Эрмитаж".

Гуляла белая овца

блуждала белая овца

кричала в поле над рекой

звала ягнят и мелких птиц

махала белою рукой

передо мной лежала ниц

звала меня ступать в траву

а там в траве маша рукой

Гуляла белая овца

блуждала белая овца.

Это стихотворение Даниила Хармса силой воображения Михаила Левитина превратилось в спектакль "Заклинание". Именно "Заклинание". С просьбой о Чуде, Чуде с большой буквы, стремлением к которому определяется вся жизнь человека-творца, человека-придумщика, человека-мечтателя. Сказать, что Михаил Левитин любит Хармса, значит не сказать ничего. Он дышит Хармсом, изъясняется Хармсом, пишет Хармсом и ставит Хармсом. "Белая овца" включает в себя и "Елизавету Бам", и "Старуху", и "Молитву о лени", и "Рассказ о Пронине и Ирине". Из заваленного черновиками письменного стола с обязательной лампой под зеленым абажуром вихрем вылетают беспокойные мысли в блестящих шелках, носятся по широкому полю сцены, вьются вокруг зрителей, назойливо зудят, как шальные осенние мухи, что не дают покоя ни днем ни ночью "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведя стыда" "Не ведая стыда" это любовь и одиночество, это застенчивость и бессонница, это парадоксальные истины и банальные многоточия в конце вопросительных предложений. Пиши, пиши! заставляют мысли, и тут же сами скребут перьями на случайных листках, на манжетах, на салфетках, на спинах друг друга. Стремительность, с которой разворачивается действие, сначала опрокидывает, а потом тащит за собой. Сопротивляться бесполезно, и кажется, что это ты сам бродишь в поисках любви и покоя по этим мрачным дождливым улицам с бесконечными очередями, стучишься к философствующему соседу с сардельками и бутылкой водки, крутишь ручку коптящего примуса и с тоской глядишь на дрыгающее пламя, хватаешь палку и колотишь от отчаяния мертвую старуху, ставшую кошмаром твоего существования, проводишь влажной ладонью по внутренней стороне прекрасного женского бедра в туго обтянутых блестящих чулках, ловишь солнечные блики от чисто вымытого окна и слепнешь от алеющих небесах в пионерских галстуках. Бесконечное доверие к внимающему и смотрящему вот то, что определяет эмоциональный фон спектакля. Очень личное, очень интимное. На это надо решиться. И Левитин решился. Актеры его театра такое доверие давно заслужили. С режиссерскими откровениями они обращаются бережно и нежно. Ирина Богданова, Дарья Белоусова, Катя Тенета, а также Александр Пожаров, работу которого в этом спектакле можно смело назвать выдающейся. И сам alter-ego Левитина Юрий Беляев, на котором сосредоточено все внимание, и под чутким оком нашего микроскопа Юрий Беляев не оступается ни разу.

внизу земля, а сверху гром

а сбоку мы, кругом земля

над нами Бог в кругу святых

а выше белая овца

гуляет белая овца.