4 минуты с театром - 1999-12-31

Так получается, что в последнее время печаль тянется шлейфом за произносимыми нами именами, неотступная печаль. Уходят артисты, уходят не прощаясь, не сказав нам слов напутствия, не отпустив нам наши прегрешения. Сердца рвутся так легко, а слов любви мы не говорим, не любим, так уж воспитаны. Прощай и прости - это только на гражданской панихиде.

Актер живет, смеясь, и расстается с миром, улыбаясь. Он скажет, как Чехов: "Ишь Штербе", или попросит 50 грамм, как Евстегнеев, или отпразднует последний юбилей, доставив последнюю радость друзьям, как Зиновий Гердт.

Что остается от актера? Если быть землей, то скажем - долги, неоплаченные счета и альбом с фотографиями. Если быть небом - то скажем банальное - память. Я скажу слова, которые мы не успели им сказать.

Профессию свою надо любить, это усвоено нами с детства, со школьных букварей, но за что любить эту профессию, когда считаешь гроши, когда не знаешь, что будет завтра, когда по ночам репетиции, а по утрам детские спектакли, когда зависишь от всех - от главного режиссера, от директора, от зав труппой, от ведущей звезды, от случая, который может тебя возвеличить, а может и уничтожить. За что любить годы и десятилетия простоя, раздолбанные автобусы и грязные костюмы, которые до тебя надевали сотни таких же как ты, костюмы, которые никто никогда не стирает, потому что они из подбора и пользуется всеми на всех халтурах. За что любить убогие колхозы и деревни, холодные клубы с трибунами вместо сцен, с бюстом вождя вместо декораций, и публику в этих клубах, жующую и плюющую на пол семечки, красномордую и вечно пьяную, которая вечно требует Петросяна, а ты им Чехова, а то и хуже - Уильямса. За что любить полупустые зрительные залы, в которых звук твоего голоса раздается как тронном зале, и ты перекрикиваешь гул скучающих командировочных и отчетливо слышишь стук отпускаемых кресел и хлопающейся двери. За что любить публику, которая зевает, когда ты плачешь и каменно молчит, когда ты пытаешься ее рассмешить. За что любить поганый репертуар и неминуемые школьные каникулы, когда утренники идут каждые два часа и ежедневно, а новых сказок никто не ставит, и дети в зале бегают и кричат. Им, в принципе, плевать на одинаковых во всех театрах Бабок-Ежек, зайчиков, лисичек и стариков со старухами. За что любить внеплановые репетиции внеплановых спектаклей, когда работаешь сутками, в мучениях и спорах, тратишь свою жизнь на неизвестность, потому что никто и никогда не скажет тебе, дойдет ли спектакль до премьеры или его зарубят на первом худсовете и совсем не по идеологическим соображениям, а просто так- беспричинно, по так сложившейся интриге, по так брошенной карте.

За что любить бесконечные выяснения и бесконечные заявления об уходе, кинутые на стол в истерике, и бесконечное же возвращение обратно. За что любить вранье коллег и вампирьи улыбки зависти. За что любить потные поцелуи в кулисах и вечные страдания от неустроенности личной жизни и личного быта . За что любить ненавидимые тобой роли в ненавидимых тобой спектаклях, которые идут и идут, а их никто не снимает, и никто на них не ходит. За что любить публичные провалы, когда кроме стыда, тошнотворного огненного стыда, ты, выходя на сцену, больше ничего не испытываешь, и близкие опускают глаза при разговоре, и друзья приезжают на ночь с бутылкой и всю ночь, желая тебя успокоить, говорят только о себе, о своих удачах. За что любить время безделья, когда вся семья на работе, а ты торчишь в сигаретном дыму - и идти некуда, и телефон молчит, сволочь, и ты никуда не выходишь, потому то боишься встретить знакомых, которые обязательно спросят: как дела.

За что любить профессию, которую ты бросаешь, проклинаешь, и клянешься никогда ей не заниматься, и срываешься на близких и ненависть к успехам других сжирает нутро как червь, и кроме злобы на мир ничего не остается - бессонница, сердечные боль и тоска по пыльному запаху сладкого закулисья и полная пустота без нее - любимой и ненавистной профессии, о ней мечтаешь в 15-ть и проклинаешь ее в 35-ть, и жизнь кажется ошибкой, и счастье испытываешь только от холодного пива или дешевого коньяка.

Я ставлю многоточие, и не могу расстаться с ними, ушедшими от нас молодыми и немолодыми, положившими свою жизнь под названием "Театр".