«Особое мнение» Геннадия Гудкова
Добро должно быть с кулаками. И хватит с ними в сюси-пуси играть. Надо жестко пресекать любые диктаторские режимы на планете. От них все беды, от них все несчастья, от них все войны, от них смерти. Додружились с Путиным – вот вам, получите…
В. НЕЧАЙ: Ну что же, 11 часов сейчас в Петербурге. Меня зовут Валерий Нечай. Вы смотрите канал «Ищем выход». Это Ютуб-канал. Но также вы можете слушать эту программу в приложении «Эхо».
Геннадий Гудков у нас должен быть гостем программы «Особое мнение». Но мы пока ждем. Надеюсь, что Геннадий Владимирович через какое-то время к нам все-таки подключится. Ведь на самом деле есть масса тем, про которые можно с ним поговорить и то, что можно обсудить.
Ну, естественно, конечно же, это суд в Махачкале, который накануне арестовал на 8 суток некоторых из подозреваемых в мелком хулиганстве. Речь идет, конечно же, про те самые погромы, которые случились в Дагестане в начале этой недели, вернее, вечером в воскресенье. Сначала обещали жестко разобраться с теми, кто устроил все это буйство, но, судя по всему, есть какой-то странный такой аттракцион.
О, Геннадий Владимирович к нам присоединился. Здрасьте, рад вас видеть.
Г. ГУДКОВ: Да, здрасьте-здрасьте. А знаете, почему накладка вышла? Открываю секрет. Потому что мы живем в одном времени по Киеву, меряем наше время по Киеву, а вы решили по Москве.
В. НЕЧАЙ: А, ясно. То есть кто виноват в этом?
Г. ГУДКОВ: Конечно, вы. Потому что время надо сверять по Киеву сейчас.
В. НЕЧАЙ: Да, естественно.
Г. ГУДКОВ: Ну, шучу-шучу. Просто запутались с этим временем, вот этот час-два. Надо сейчас разобраться, привыкнуть.
В. НЕЧАЙ: Понятно, разберемся. Будем уточнять по обеим, видимо, тогда столицам.
Г. ГУДКОВ: Потому что, смотрите, в Париже время поменялось, а в Москве нет.
В. НЕЧАЙ: Ах, да, сегодня же 1 ноября. И в ночь на 1 ноября это где-то там, в общем, обычно делают. У нас же Медведев все это отменил. Поэтому что теперь поделаешь-то?
Г. ГУДКОВ: Медведев сказал: «Время двигаться не будет». Он астроном. Видимо, у него там буйные фантазии. Он решил, чтобы не фантазировать, чтобы что-то стабильное было, время меняться не будет.
В. НЕЧАЙ: Помните одного астронома? «Есть ли жизнь на Марсе? Нет ли жизни на Марсе?»
Г. ГУДКОВ: Да, вот я про него тонко намекнул, про такого астронома.
В. НЕЧАЙ: Понятно. Видите, я не понял.
Г. ГУДКОВ: Это, по-моему… Фильм-то, господи, забыл. Ну, неважно. Я готов.
В. НЕЧАЙ: Бывает. Смотрите, если уж вы назвали Медведева астрономом, а мне-то как вас представлять – как политика или как политического… Как там, беженец, да?
Г. ГУДКОВ: Как политика. Чего ж беженец-то?
В. НЕЧАЙ: Понятно. А правда про то, о чем писало Moscow Times какое-то время назад?
Г. ГУДКОВ: Я не знаю, о чем писало Moscow Times.
В. НЕЧАЙ: Чего, не знаете, да? Со ссылкой на Дмитрия Гудкова в Moscow Times вышла публикация, в которой было написано, что у вас закончился паспорт и выдать новый вам посольство вроде бы как российское отказывается, и вам пришлось решать по-другому этот вопрос.
Г. ГУДКОВ: Мне российское консульство действительно отказалось выдать новый паспорт. Сказали, что я не умею заполнять анкеты. Не научился за свою жизнь анкеты заполнять. Но не только я. Дмитрию не выдают паспорт уже много-много месяцев. Хотя написано, что он готов. Он где-то лежит там в МВД или в МИДе. Его никуда не отсылают.
Поэтому вот мы с вами четко понимаем, что скоро сотни тысяч россиян, находящихся за рубежом, останутся без документов. И не у всех есть возможность пойти и получить вид на жительство в какой-то другой стране. Поэтому серьезнейшая проблема сейчас. Вот не знаем, как ее… Надо ее срочно решать. Там идет идея в Европе насчет этих так называемых демократических паспортов, потому что огромное количество мигрантов сегодня бегут от тоталитарных, авторитарных и прочих режимов, от войн. Значительная часть этих людей демократических взглядов. Неважно, откуда они – из Африки, из Азии или из России.
Вот сейчас должен быть решен вопрос в самое ближайшее время. Сотни тысяч… Я даже призову людей приехать в Брюссель, перекрыть к чертовой матери там вот эти, чтобы они ускорили работу. Там очень медленно делают. Перекроют там пару улиц, площадей, сядут. Наверное, так этим кончится, если они не смогут сейчас и не захотят быстро это все сделать.
Да, сотни тысяч людей уже либо без документов, либо на подходе, что они потеряют всякую правовую, вот эту документарную базу. Серьезнейшая проблема.
В. НЕЧАЙ: Ну вот Мария Захарова, кстати, прокомментировала. Вы слышали про это?
Г. ГУДКОВ: Нет, ничего не слышал.
В. НЕЧАЙ: Она сказала, что законодатели будут правы, имеется в виду российские, если начнут прорабатывать возможную реакцию на случай одобрения Европарламентом таких решений. И сравнила это с документом, выдававшимся нацистской Германией во время войны.
Г. ГУДКОВ: Да дура она. Вот я бы по-другому ее не назову. Она, конечно, умная дура, которая продалась за деньги. Не знаю, пьет ли она по ночам действительно, заглушая совесть, но она бы лучше вспомнила паспорт Нансена, который дал жизнь и возможность работать и адаптироваться 2,5 миллионам человек из той 5-миллионной миграции, которая была из-за зверств большевиков и всей прочей вот этой невероятно драматической и трагической ситуации, которая сложилась, в том числе, в России в 1917-1920-х годах.
Поэтому дура она, но дура, которая зарабатывает на этом. Но то, что она дура или, по крайней мере, таковой в эфире себя позиционирует, но за хорошие деньги, видимо, за какие-то блага.
В. НЕЧАЙ: Геннадий Владимирович, слово «дурак» означает, что человек неумный, понимаете? А здесь-то все ж по-другому.
Г. ГУДКОВ: Необязательно. Понимаете, бывает, что человек и не дурак, а ведет себя как идиот конченый. И это бывает и на сцене, и дома, да где угодно. Еще там ведь есть какие-то гормоны. Не всегда человек может себя контролировать. Но я не отношу это к Марии Захаровой. Но то, что она сравнивает документы с нацистской Германией, она просто дура конченая. И это мое оценочное суждение о ней. Потому что есть практика мировая, и она называется «паспорта Нансена». Ну и потом там несколько было других документов.
Сейчас речь идет в Европе о демократическом паспорте, именно о таком типе документов. Это не для России, не только для России, это вообще для всех граждан, которые сегодня в Европе находятся, исповедующих, скажем так, нормальные ценности общеевропейские.
В. НЕЧАЙ: А что такое общеевропейские ценности для вас?
Г. ГУДКОВ: Уважение к правам, к свободам, к человеческому достоинству, к праву на жизнь, к праву на социальные блага и так далее. Европа построена на свободе, демократии, уважении прав человека. Вот это ключевые базовые принципы. И торжество закона. Вот у них там the rule of law, они говорят вот это вот. То есть правило, закон и закон для всех одинаковый. Это, кстати говоря, я ощущал и все ощущают на себе. Вот, например, главная тут проблема в Европе – это преодоление бюрократических процедур.
В. НЕЧАЙ: Так.
Г. ГУДКОВ: То есть политические решения принимаются быстро, а бюрократии говорят: «Ребята, вы там можете какие угодно принимать решения. У меня есть закон, у меня есть процедура, у меня есть очередь. Идите все в болото. Я вот в соответствии с этой вами же начертанной процедурой буду действовать. К сожалению, медленно. Но как вот есть. Вот мы делаем то, что нам и положено делать. Мы делаем в положенные сроки. И отвалите от нас все». И вот сломать эту бюрократическую процедуру зачастую, скажем, в каких-то исключительных случаях невозможно.
Сейчас обратилась ко мне одна известная девушка. Вот премию дают ей в Соединенных Штатах Америки, а она не может выехать. А ей вместе со всеми остальными еще не дали документы. Да, вот премию там за свободу, за демократию и так далее ей должны вручать, а она не может поехать, потому что политические решения все приняты, а бюрократия…
В. НЕЧАЙ: А свободы передвижения нет.
Г. ГУДКОВ: Она есть, но ее надо дождаться в соответствии с той очередью, которая скопилась где-то там в бюрократических конюшнях вот в этих авгиевых. Поэтому да, вот такая вот процедура есть. Поэтому они говорят: «А мы по закону работаем». Ничего ты с ними не сделаешь. Ни президент… Ну, президент еще может что-то там, у него права есть. А вот он не может позвонить. Скажут: «Вась, слушай, вчера опять звонил президент. Чудак какой. Да пошел он на хрен!» И все. Закон. Вот понимаете, вот у них закон. И ничего ты с этим не сделаешь.
В. НЕЧАЙ: Понятно.
Г. ГУДКОВ: И это вот, кстати говоря, с одной стороны, вроде вызывает, может быть, какие-то негативные чувства. С другой стороны, ты понимаешь, что они действуют по закону, не обращая на какие-то там звонки, на какие-то договоренности, на какие-то там это прочее. «Ребята, у нас есть для всех одни условия. Терпите». Но зато эти условия для всех выполняются без взяток, без заносов, без всего, без унижения. Так что вот есть плюсы и есть минус этого торжества закона.
В. НЕЧАЙ: Геннадий Владимирович, так все-таки статья вот эта в Moscow Times. Это правда, что вы обратились за?..
Г. ГУДКОВ: Да. Мне его вчера дали.
В. НЕЧАЙ: Ага, я понял.
Г. ГУДКОВ: Знаете, сколько писем написали МИД и Министерство внутренних дел, чтобы мне ускорили этот процесс, чтобы я мог работать продолжать?
В. НЕЧАЙ: МИД какой?
Г. ГУДКОВ: Франции.
В. НЕЧАЙ: А, Понятно. Я-то думал, Мария Захарова вдруг…
Г. ГУДКОВ: МИД Франции просит местные органы префектуры: «Ребят, ну, пожалуйста, там есть вот Гудков. Ну, мы понимаем, что у вас очередь. Но посмотрите, пожалуйста, если у вас будет возможность, можно там немножечко, чуть-чуть как-то там ускорить?» Два министерства помогали мне получать это предложение во Франции. И то это заняло 4 месяца. А у людей выходит на это немножко больше. То есть вот оно торжество закона. А префектура говорит: «Да-да, конечно, мы вас уважаем. Мы МИД любим, мы любим президента Франции. Мы всех любим, но работаем по закону».
В. НЕЧАЙ: Ну да. Ну вот как у нас один из зрителей, по-моему, Олег, сейчас написал: «Вот Нансена в России бы назвали иноагентом, шпионом Госдепа и так далее». Ну, бывает.
Г. ГУДКОВ: Я привожу твит этой самой нашей любимой Юлии Латыниной, которая написала, что если бы сейчас басню Крылова про стрекозу и муравья, но она про другое писала, что если бы сейчас написали эту басню, то кончилось бы это тем, что муравей, конечно, пахал бы все лето и так далее, а стрекоза осенью пришла бы в органы социальной опеки, получила бы пособие, получила бы жилье и еще обвинила бы муравья, что он сексист, капиталист и вообще загрязнитель природы. Так что всякое бывает.
В. НЕЧАЙ: Геннадий Владимирович, раз уж у нас такая литературная тема пошла… Я, во-первых, правда, напомню зрителям, что важно поставить лайки. И спасибо всем, кто нас поддерживает. Нам действительно это важно. Вот новый месяц начался, и ваша поддержка нам очень поможет. Как это сделать – в описании. Раз уж мы начали говорить про литературную тему, я тогда далеко отходить не буду, я просто вам напомню. Вы не помните такую сказку русскую «Зимовье зверей»? Раз уж вы заговорили про стрекозу и муравья.
Г. ГУДКОВ: Что-то помню, да. Какую-то сказку помню. Но там есть несколько вариантов.
В. НЕЧАЙ: Ну да. Вот один из вариантов, который я недавно увидел в «Хрестоматии». Это так просто. Мы заговорили, поэтому я вспомнил. Значит, там просто звери же к холодам готовятся, и только один, не помню, кто, правда, решился построить себе вот эту вот хибару или что-то такое, а все остальные отказались. Через какое-то время каждый начал приходить и угрожать: «Если ты меня не пустишь, я тебе дом снесу». И тому подобное. Вот так вот детей наших учат.
Г. ГУДКОВ: Примерно, да. Вот это тоже проблема, которая есть сегодня в мире. И пока никто не знает, как ее решать. И как-то нужно вот это торжество закона до конца довести, до ума. Это проблема, над которой сейчас бьется весь цивилизованный мир.
Вообще, на самом деле, знаете, что происходит? Я все время говорю, когда говорю с иностранцами, какой-нибудь там исследователь, профессора и так далее, мы обсуждаем всякие темы, я говорю: «Ребят, все, конечно, здорово. Вот толерантность, помощь мигрантам – все это правильно. Это правильно, потому что, когда пожар, тут не обсуждать причины и систему пожарной безопасности. Но ведь у нас пожар-то, он постоянный».
Давайте теперь проанализируем, откуда миграция. Из стран с тоталитарными, авторитарными, диктаторскими режимами. А какого хрена мы позволяем этим мерзавцам, сволочи всякой и подлецам существовать на планете, угнетая свой собственные народы, доведя свои страны до нищеты, до разорения, до войн, до несчастий, до трагедий, до голода и так далее? Какого хрена мы терпим это отродье, которое угнетает свои страны, набивает себе карманы, посылает свои семьи сюда же опять-таки заканчивать Сорбонны, Оксфорды и так далее?
В. НЕЧАЙ: Вы к чему призываете?
Г. ГУДКОВ: К чему я призываю? А я призываю к тому, что диктатур на планете не должно остаться. И добро должно быть с кулаками. И хватит с ними в сюси-пуси играть. Надо жестко пресекать любые диктаторские режимы на планете. От них все беды, от них все несчастья, от них все войны, от них смерти.
В. НЕЧАЙ: Ну да. Но при этом иногда это полезно кому-то.
Г. ГУДКОВ: Додружились с Путиным – вот вам, получите. Сколько сотен тысяч человек уже погибло, сколько сотен тысяч людей уже покалечено из-за этого упыря, который до власти дорвался.
В. НЕЧАЙ: Но вы же помните, тот же самый Муаммар Каддафи. Франция вполне его поддерживала, да ведь? Иногда они выгодны.
Г. ГУДКОВ: Ну вот они и доигрались с диктаторами. Да, это мерзавец, но это наш мерзавец. Или как там они сказали? Наш сукин сын.
В. НЕЧАЙ: Сукин сын, да.
Г. ГУДКОВ: Это наш сукин сын. Вот ваш сукин сын.
В. НЕЧАЙ: Это Рузвельт сказал про Сомосу.
Г. ГУДКОВ: Да. И Франция охреневает от потока мигрантов, и Британия охреневает от потока мигрантов, и Германия уже не знает, что делать. Как мне сказали в Чехии: «Да нет, у нас с эмиграцией все хорошо. А что, у нас тут Германия. Они к нам приезжают, через нас проезжают и уезжают в Германию. Мы бедные, Германия богатая».
Ну вот понимаете, все, конечно, здорово. Да, и в Болгарии, кстати говоря, потому что нет большого числа беженцев, они тоже уходят в более богатые страны Европы. А кто-то отдувается. А может быть, все-таки научить народы свободе, демократии, помочь им? Я считаю так, отношение к стране должно быть такое. У тебя власть меняется? Нет? Пошел на хрен.
В. НЕЧАЙ: Что ж вы скажете Японии, в которой одна и та же партия все время в течение столетий?
Г. ГУДКОВ: Там в одной партии у них демократии внутрипартийной больше, чем… Почти как в Швейцарии. Вообще там нет ни парламента, ни правительства. Там есть прямое право – референдумы. 90% законов, 90% решений принимается на референдумах различных: местных кантонов или общегосударственных референдумах. Там вообще прямая демократия. Я считаю так. А что в Японии? В Японии посмотрите, какая борьба политическая идет.
В Америке две партии реально. Вы посмотрите, они там друг друга в партии как поедом едят, какая там борьба внутри партии идет. Да нам такого даже и не снилось в самый, так сказать, разнузданный период российской демократии.
В. НЕЧАЙ: Геннадий Владимирович, давайте я, если можно, спущу вас из имперей вот этих вот всех к российской действительности.
Г. ГУДКОВ: Хочется обличить. Шучу, шучу.
В. НЕЧАЙ: Суд в Махачкале тут проявил совершенно недюжинное… Как это называется, марафон невиданной щедрости.
Г. ГУДКОВ: Нет, аттракцион неслыханной щедрости.
В. НЕЧАЙ: Аттракцион, да.
Г. ГУДКОВ: Аттракцион невиданного гуманизма.
В. НЕЧАЙ: Гуманизм, да. И вот тех, кого задержали после вот этого антиеврейского погрома в аэропорту, там приговаривают по административным статьям. Кого-то к пяти суткам, кого-то – к восьми. Как вы на это реагируете? Что это?
Г. ГУДКОВ: Ну что непонятно-то? Путин использует антисемитизм как средство удержания власти. Там ребята перестарались. Они же их науськали через телевизоры, они же их науськали поддерживать Хамас, они же заявляли, эти все наши грибы поганые, сидящие в различных ветках власти, заявляли о том, что они на стороне палестинского народа, который борется за свою независимость, убивая детей и женщин государства Израиль. Вот они спровоцировали волну мутной ненависти. Она всегда мутная.
Но это перестарались, переиграли. Переиграли, доигрались с этими настроениями. Оказалось, что агрессивный потенциал народа гораздо выше, чем они думали. Этот народ вздыбился, пока еще под предлогом, подчеркиваю, поиска граждан Израиля. На всякий случай разгромил аэропорт, на всякий случай разгромил магазины, разграбил их. Чтобы было понятно, для чего они там собирались. Не просто же так. Там же аэропорт в часе езды от Махачкалы, по крайней мере. Мне об этом рассказывали. Туда специально эти люди поехали.
Ну и они поняли, что это опасно. Тут выскочил Кадыров, начал размахивать «Маузером» и говорить, что каждому в лоб, кто будет протестовать неправильно. Да, вот надо будет, конечно, наших братьев поддерживать, но не так, чтобы власть свергли. Власть, конечно, попряталась по щелям, показала гнусное лицо своей трусости перед народом. Исчезли сразу куда-то все губернаторы, мэры куда-то делись. Силовики превратились в этих самых в растерянных, испуганных мальчиков, мальчиков по вызову, кстати говоря, 02 круглосуточно. Поэтому гнилость режима прям вскрылась вот так.
Они этого испугались, начали сейчас призывать на всякий случай. Все-таки свои. Так сказать, мутная пена, но своя. Ну давайте мы их вот немножко так пожурим-пожурим, пусть у нас отделаются легким испугом, немножко посидят, остынут, подумают, но, в принципе, они делали правильное дело. Ну вот только перестарались.
Как это, дурак с инициативой, да? Дурак, он старается, но когда он еще и с инициативой, то это очень опасно. Он может там попутно еще разрушить то, что не должен разрушить. Вот эти дураки с инициативой сейчас получают по пять, по 7 семь суток. Это легкое наказание, чтобы в следующий раз придерживались определенных очерченных ими рамок.
В. НЕЧАЙ: А вам кажется, что этого достаточно будет для того, чтобы они потом дальше не выходили на улицу? По-моему, это слишком мало.
Г. ГУДКОВ: Дело не в том, что мало – не мало. Это же толпа, стадный инстинкт. Вот куда его направить, туда он и пойдет. А то, что у них там накоплена ненависть ко всем, вот это их возмущает. Потому что когда ненависть ко всем, они власть свергнут. Если бы они правильно действия совершали и искали бы евреев, поднимали шум и прочее-прочее. А они начали громить аэропорт, магазины и так далее. Ну, перестарались ребята. Дурак с инициативой. Толпа идиотов с инициативой.
«Вот эту инициативу, – они говорят, – проявлять нельзя. Толпой идиотов вы должны оставаться, вы нам нужны в этом качестве. А вот инициатива, когда вы начинаете что-то громить, и там губернатору неудобно, куда-то спрятался, памперсы меняет в своем каком-то губернаторском бункере, когда силовики от вас пошарахались, разбежались, трясутся бедные…».
Они у нас вообще же нервные. Брошенный пластиковый стаканчик в сторону полицейского приводит его к тяжелым моральным, нравственным мучениям и страданиям. Вы же знаете, такое у нас явление существует. Оно закреплено в решениях российских судов. Это не я измышляю, а какие-то факты, клевещущие на доблестные правоохранительные органы. Они сами так пишут, что тяжелые мучения испытал, увидел брошенный пластиковый стаканчик, понял, что ему капец сейчас, наверное, или еще что-то такое, испугался, очень сильно испугался. Они тоже очень сильно испугались, увидев эту толпу. Там-то уже не пластиковые стаканчики.
В. НЕЧАЙ: Ну смотрите, здесь я ради справедливости только скажу, что именно дагестанские полицейские смогли вывезти с взлетного поля тех самых пассажиров самолета, который прилетел из Тель-Авива. То есть все-таки что-то они сделали. Под охраной.
Г. ГУДКОВ: Они что-то сделали. Они пытались смягчить последствия.
В. НЕЧАЙ: То есть такой риск-менеджмент.
Г. ГУДКОВ: А могла бы Росавиация развернуть этот самолет, заправить и отправить его куда-то на резервный аэродром. Тоже бы сказали: «Молодцы, Росавиация. Не растерялись в этой ситуации». Ну совсем же ничего они не могли не делать. Потому что там было бы убито человек там 20, 30, 40 Что было бы? Там бы полыхнуло, полыхнуло. Я сейчас опять с литературным примером. Герберт Уэллс, «Нашествие марсиан», «Война миров». Установили свои жесточайшие марсианские порядки, они там ели, пили кровь у россиян. Тьфу, у землян.
В. НЕЧАЙ: У людей.
Г. ГУДКОВ: Да, у людей. Помните, чем кончилось? Вот этот несокрушимый корпус воинов с Марса, установивший жесточайшую диктатуру на Земле. Они умерли от насморка.
В. НЕЧАЙ: Вирус, да.
Г. ГУДКОВ: Вот я думаю, что путинский режим погибнет от какого-то насморка.
В. НЕЧАЙ: Вот у меня к вам вопрос. Что будет этим насморком и может ли им быть антисемитизм?
Г. ГУДКОВ: Да все что угодно. Может антисемитизм, может нацизм.
В. НЕЧАЙ: Национализм, да.
Г. ГУДКОВ: Мы же видели нацизм. Ну какой национализм? Нацизм. Когда люди начинают по цвету кожи, по национальности – расизм, нацизм в чистом виде. Это толпа нацистов. Как бы мы ее ни называли, толпа нацистов. И какой-то нацизм, какой-то расизм, но что-то сломает этот режим. Как вот Кондопога тогда. Помните, какая-то крошечная, маленькая Кондопога, бытовая драка в кафе чуть там не перевернула ситуацию во всей России. Какая-то хрень собачья. Но таких там этих событий может быть… Но вот она привлекла внимание, попала в фокус. Она попала в резонанс, в резонанс общественных настроений и ожиданий.
Я это очень хорошо понимаю. Очень хорошо понимаю. Я все время говорю, что не важно, что ты говоришь. Не важно даже, как ты говоришь. Важно, куда ты попадаешь – в молоко или попадаешь в самое яблочко. Если ты попадаешь в резонанс общественных ожиданий – тебя видят, слышат и внимают. Ты можешь говорить как угодно, но будет просто любопытно, прикольно. Там мужик выступил. О, прикольно.
Поэтому вот что-то попадет в резонанс каких-то настроений, что-то будет. И это мое убеждение, понятно, это, может быть, даже вера, но она, вера, основана на какой-то определенной политической и социальной практике.
В. НЕЧАЙ: Но ведь ничего хорошего от этого не будет совершенно, потому что с этим надо будет как-то разбираться.
Г. ГУДКОВ: А что, мы хотим, чтобы от Путина, его режима и последствий его правления было что-то хорошее? Вот выросло дерьмо, а мы хотим, чтобы там на дереве яблоки выросли. Ну извините, что посадили, то и выросло. Вот и все. Потому что, конечно, ущерб России от Путина будет колоссальный. Я еще не уверен, что какой-либо из завоевателей… Я все время говорю, что самый страшный и опасный враг, который наносит огромный ущерб и у которого непоправимые последствия, это вот внутренний враг, вот этот узурпатор власти. Посмотрите, с Россией всегда что-то происходило тогда, когда власть сходила с ума, она была неадекватной. Самое страшное испытание. Даже не агрессор так опасен, как внутренний оккупант.
Вот Путин есть внутренний оккупант. И его режим – это внутренняя оккупация довольно жестокая, довольно бездарная, деструктивная, разваливающая страну, уничтожающая будущее огромного числа российских людей, семей. Вот все, что он из себя представляет. А что мы ждем от него какого-то позитивного результата?
В. НЕЧАЙ: Нет, мы совершенно не от Путина ждем.
Г. ГУДКОВ: Если бы его там пришибли бы подушкой свои, глядишь, это был бы самый легкий, спокойный, самый менее аварийный вариант. Только хороших вариантов не будет. Могут быть более хорошие и менее хорошие. Могут быть более драматичные и трагичные и менее. Хороших не будет больше.
Хорошие могли варианты быть в 2011 году, когда Путину предложили диалог с обществом, проведение политических реформ, перевыборы и стать гарантом этих изменений. Он отказался. С тех пор Россия пошла по наклонной плоскости. Эта наклонная плоскость, к сожалению, этот крен, он усиливался, увеличивался медленно, медленно, медленно, потом под горочку и уже все. И теперь никакого хорошего варианта с Россией не будет. Не будет, к сожалению.
В. НЕЧАЙ: Какой можно назвать максимально позитивный, наименее, скажем так, негативный тогда вариант?
Г. ГУДКОВ: Госпереворот. Госпереворот с формированием переходного правительства с договоренностью Запада и подготовка реформ, проведение выборов и так далее. Предпринимаются временным правительством экстренные шаги, в том числе освобождение политзаключенных, прекращение военных действий, отвод войск и так далее и тому подобное. Лучший вариант. Лучше нет. Все остальные – хуже, драматичнее, трагичнее, непредсказуемее, более рисковые, вплоть до ядерной войны, до уничтожения России всей целиком.
В. НЕЧАЙ: Ну или всего мира, да, скажем так.
Г. ГУДКОВ: Нет. А вот и нет.
В. НЕЧАЙ: А почему?
Г. ГУДКОВ: А потому что все-таки усилия человечества по сокращению ядерного потенциала, они привели к тому, что даже если сейчас разразится глобальная ядерная война, погибнет каждый седьмой. Печально. Огромное число людей. Но шесть-то останутся из этих семи. То есть цивилизация не будет уничтожена.
В. НЕЧАЙ: Не нравится мне эта арифметика.
Г. ГУДКОВ: Никому не нравится. Причем это будет уничтожена лучшая часть человечества. Ну, лучшая часть цивилизации, я бы сказал. Не человечества, а цивилизации. Должен быть осторожным в словах. Да, это печально, но человечество не исчезнет. А вот дальше если мы будем терпеть… Почему я и говорю, что нельзя терпеть диктатуры ни в каком виде. Надо делать все, чтобы они исчезали, чтобы формировались принципы сменяемости политической власти – ключевой принцип, который позволяет удержать страну, мир от трагедий, войн, потрясений и так далее, дать людям надежду и спокойную жизнь.
Так вот, сейчас другая беда, и мы с вами ее знаем – вот этот искусственный разум, искусственный интеллект. Как хотите называйте. Кто первый, того и тапочки. И вот тут может быть вообще угроза существованию человека как вида. А нужен ли будет новому разуму человек как вид? И кто его будет создавать? И какие принципы будут заложены? А мы же на пороге стоим. Еще 10 лет диктаторов с ресурсами, и они могут создать такой искусственный разум, который, конечно, и их уничтожит заодно, но уничтожит всю планету.
В. НЕЧАЙ: Геннадий Владимирович.
Г. ГУДКОВ: Так что мы стоим на пороге таких тектонических сдвигов.
В. НЕЧАЙ: Я просто хотел вам сказать, что вот, если можно, мы футурологию продолжим через какое-то время, сейчас у нас просто короткий перерыв. А наших друзей, в смысле зрителей, я хотел попросить поставить лайки, а потом поговорим. Сейчас перерыв.
РЕКЛАМА
Здравствуйте! Очень кратко про различные нововведения, которые у нас есть. Вы наверняка уже заметили, что мы стали активнее рассказывать про наш Телеграм-канал, который так и называется «Ищем выход // Эхо Петербурга».
Подписывайтесь на него, ссылка в описании. Дело в том, что мы стараемся делать настоящий новостной Телеграм-канал, правда, без перегрузки информации. В нем мы, помимо новостей, еще размещаем, конечно же, анонсы эфиров и некоторые цитаты из них, поэтому это мне кажется очень важным. При этом новости мы размещаем те, которые имеют смысл. Понятно, что они из Петербурга, но они при этом могут быть интересны и всем тем, кто живет за пределами нашего города. Это раз. А во-вторых, петербуржцам наверняка может быть интересно то, что их напрямую коснется. Поэтому приглашаю вас, подписывайтесь.
Вторая вещь, на которую я хотел обратить внимание. Мы по-прежнему ждем от вас списки гостей, кого бы вы хотели видеть в нашем эфире. Например, в «Вечернем разговоре» и так далее. И мы с радостью запишем эти интервью, потому что мне кажется, учитывая, что этот проект работает благодаря вашей поддержке, мы должны идти друг к другу навстречу. Поэтому предлагайте свои варианты, и мы будем, конечно же, им следовать. И, как правило, вообще, я заметил, наши зрители ничего плохого-то не предлагают.
И еще один момент – это то, что на этой неделе 30 октября – это День памяти жертв политических репрессий. В нашем эфире есть программа, которую в течение многих лет делал мой коллега Лев Гольштейн. Он записывал интервью с теми, кто прошел ГУЛАГ, тот самый сталинский ГУЛАГ, и также с их родственниками, близкими. Они вспоминали репрессированных. Поэтому я вам очень рекомендую послушать ее. Она выходит только в записи, конечно же. Льва с нами уже давно нет. Но это очень важное свидетельство эпохи, мне кажется. Программа «Узники ГУЛАГа». Важно, чтобы про это совершенно не забывали.
И большое спасибо всем, кто нас поддерживает, потому что мы действительно существуем благодаря вашей поддержке. Мы ее чувствуем. И спасибо вам огромное. Понятно, что еще масса всего нужно будет сделать, но без вас мы бы этого не смогли. Спасибо.
В. НЕЧАЙ: Ну что же, 11:34 уже в Петербурге. Меня зовут Валерий Нечай. Я напоминаю, что мы беседуем с политиком Геннадием Гудковым. Это программа «Особое мнение». Пишите свои вопросы и ставьте лайки, это важно.
Ну что, раз уж мы говорили про Дагестан, одна из последних шуток тоже. Валерия Соловья спрашивают про антисемитские лозунги и акции в Дагестане. Он отвечает: «При живом Путине такого не было!» Так вот, значит, выяснилось, что количество запросов о так называемой смерти Путина в Яндексе взлетело на 3000%, причем лидирует, понятно, Москва и Петербург. Как вы относитесь к этим заявлениям Соловья?
Г. ГУДКОВ: Я отношусь к ним спокойно. Я не могу понять, конечно, всех хитросплетений вот этой комбинации информационной. Но, конечно, я знаю Соловья лично, мы с ним много раз встречались. Я отношусь с глубоким уважением к его интеллекту, к его умению прекрасно говорить. Великолепный спикер. Но что я могу сказать? Наверное, он делает свое дело. Когда меня спрашивают, я все время вспоминаю вот это «Иван Васильевич меняет профессию». Помните, там нужно куда-то войско отправить, чтобы под ногами не путалось, его куда-то отправляют на текущую какую-то войну, и потом там говорят: «Царь ненастоящий», и оно тут же разворачивается, и в Кремль разбираться с этим ненастоящим царем.
Может быть, как раз смысл всей этой комбинации состоит в том, чтобы сказать: «Царь-то ненастоящий». А настоящий, как это шутки в интернете, в холодильнике. Поэтому, когда нужно провести совещание по Дагестану, его долго-долго размораживают. Может быть, в этом смысл – посеять сомнения. А вдруг сработает. Если царь ненастоящий – значит, что-то там совсем в Кремле все плохо. Это, конечно, ослабляет власть. Это, конечно, ее компрометирует. Это, конечно, вбивает клинья сомнений в обществе. Может быть, в этом цель.
Но то, что Соловей на стороне оппозиции, на стороне демократии, у меня сомнений в этом никаких нет. Но цели этой спецоперации информационной понять я не могу. Очень бы хотелось верить в реальность. Но, к сожалению, я совершенно точно понимаю, что реальность против нас в этом смысле. Я все время говорю: «Ребят, вот поймите, смерть Путина скрыть невозможно». И невозможно не потому, что ее невозможно скрыть, а потому, что не дадут свои.
Сотни тысяч российских семей своей всей судьбой, жизнью зависимы от состояния Путина, от его состояния здоровья, дееспособности и так далее. И они внимательным образом каждый день следят, сколько у него там волосиков с головы выпало. Ага, допустимая норма, ну ладно. Сколько новых морщин появилось, как он смотрит, одутловатый или не одутловатый, как он спал, как он ел. Потому что не дай бог что с ним случись – их жизнь закончится, сотен тысяч семей, которые как раз и являются бенефициарами этого режима и являются сутью этой власти, этой доктрины «воруй больше, прячь дальше, ври и угнетай».
Вот, собственно говоря, почему я не верю. Его бы смерть произвела бы тектонические сдвиги в этом классе номенклатурной бюрократии и вот этой придворной бизнес-элиты, которая внимательнейшим образом за ним следит. Там начались бы такие схватки, такие потасовки. Все бы там потеряли страх. Ну и так далее.
Там масса бы процессов, которые невозможно было бы скрыть, невозможно. Можно скрыть там смерть, можно там что-то еще, можно там положить тело в холодильник, даже двойника. Возможно. Но невозможно скрыть знание тех, кто окружает Путина, которые начнут там… И это все будет как диффузия в веществах. Она медленно, медленно, медленно будет проникать в другие слои. Невозможно, на мой взгляд. Это мое мнение. Правду знает кто-то другой, но не мы. А вот мнение я свое высказал.
В. НЕЧАЙ: Да, вы заговорили по поводу того, что…
Г. ГУДКОВ: Тем более это «Особое мнение», я так понимаю, да?
В. НЕЧАЙ: Да, «Особое», конечно.
Г. ГУДКОВ: Особое мое мнение вот такое.
В. НЕЧАЙ: Вы заговорили по поводу того, что, возможно, эта идея, этот вброс, если это вброс со стороны Соловья, был направлен для того, чтобы те люди, которые из чиновников, вдруг могли засомневаться, что царь ненастоящий. А насколько вообще чиновники на это, грубо говоря, обращают внимание? То есть насколько они доверяют этому? Мне кажется, не очень. Нет?
Г. ГУДКОВ: У них свои источники. Давайте так по-честному. Даже у чиновника какого-то низового уровня есть чиновник вверху, у чиновника вверху есть чиновник еще выше, у чиновника выше еще есть чиновники, чуть ли не которые рядом с Путиным ходят и горшки ему там меняют или чемоданы вместо горшка, которые он использует.
В. НЕЧАЙ: Складывает в чемоданы.
Г. ГУДКОВ: Ну да, да, да. И он скажет точно: «Все нормально. Чемодан пополняется. Никаких проблем. Все у нас идет. Процесс физиологический продолжается». То есть у них есть возможность перепроверки информации. У них есть всегда возможность эту информацию перепроверить. Даже если будет 10 человек знать о том, что там что-то произошло с вождем, они не договорятся, они не смогут договориться, все равно какие-то шевеления начнутся, какие-то там перемены. Но невозможно это удержать. В современном мире, когда там у каждого есть в кармане микрофон и камера, и радиопередатчик, не надо сейчас азбукой Морзе и в лесу где-то разворачивать антенну, все это вбросил – вся информация пошла.
Поэтому я не верю, что можно удержать смерть Путина втайне от населения, от чиновников, от разведок Запада. Но разведки Запада, мы же видим, что они владеют информацией. Они владеют информацией о том, что там делается в Кремле. Знают, понимают. У них там есть свои источники, возможности. Я не знаю, там снимают ли они техническим образом информацию. Я думаю, что и технически снимают, и агентура есть, и связи есть, и контакты есть. Все есть у них на самом высоком уровне. Вряд ли ошибаюсь. Поэтому они бы тоже это знали. Они бы это тоже знали.
В. НЕЧАЙ: Хорошо. Еще тогда один вопрос, который касается… Ну, вы как когда-то бывший депутат Госдумы и человек, который имел отношение к спецслужбам. Федеральная служба охраны тут на днях объявила, что сегодня военная техника в Москве появится на улице. Говорят, что это связано со служебной деятельностью и это фактически просто какая-то у них там операция, тестируют, учения, грубо говоря, проводят. Говорят, плановые ежегодно. Вы когда-нибудь вообще о таких вещах слышали или нет?
Г. ГУДКОВ: Я о таких вещах слышал, но я не на это сейчас хочу сослаться. Кто-то, не помню кто, из журналистов, они глубоко покопали и нашли все эти учения. Там только их не было в 2020 году, когда был ковид. Похоже, что это действительно плановые учения. Почему о них узнали? Могли бы и не узнать. Потому что, видимо, власть сейчас уже боится слухов, что потом скажут: «А это вот техника, потому что Путин умер. Пытался вылезти из холодильника, его обратно туда запхнули. И на всякий случай вывели технику».
Какие-то появятся конспирологические теории – менее смешные, более смешные, более глупые, менее глупые. И поэтому они решили предупредить, что, ребят, если вы увидите технику, это не потому, что там Путин из холодильника рвется, а мы просто проводим это планово. Всех предупредили. И все думают: «Какие учения? А мы ничего раньше не слышали об этом».
Нет, они были действительно. Просто сейчас, видимо, все-таки есть хороший эффект от работы Соловья. Уже они понимают, что конспирологические версии настолько сейчас имеют силу, что нужно заранее предупредить, чтобы не было каких-то новых конспирологических версий. Я думаю, что вот этот эффект и сработал как раз.
В. НЕЧАЙ: О да, конспирологические теории имеют силу. Мы это по Дагестану видели, это ведь правда, когда искали беженцев из Израиля в самолете из Тель-Авива, куда дети летали лечиться. Но это ладно.
Так, а зрителям я хотел сказать и попросить, чтобы вы поставили лайки. Нам это важно для продвижения видео. И нам очень важна ваша поддержка. Посмотрите, как это можно сделать, потому что правда мы работаем только благодаря ей.
Так, из новостей. Здесь появились сообщения про сильный дым над Крымским мостом. Мы будем следить за развитием событий. Там перекрыто движение транспорта. Возможно, это учения, но дальше глянем.
Г. ГУДКОВ: А возможно, и не учения.
В. НЕЧАЙ: А возможно, не учения, да. Никто не знает. Посмотрим, что чуть позже придет. Так, я вас еще хотел спросить про интервью Вики Цыгановой, вернее ее мужа Вадима Цыганова Дудю. Мы с вами перед эфиром поговорили. Я так понимаю, что вы всего не видели. Но наверняка видели, что какой-то Гудков должен был быть президентом по версии израильских спецслужб. Это вы?
Г. ГУДКОВ: Не знаю. И мне кусочек этот прислали. Я так и не понял, кто говорил, о чем говорил, в связи с чем. Нет, наверное, Дима. Все-таки он более молодой, энергичный, перспективный. Я не знаю. Для меня это большое удивление. Где израильские спецслужбы, а где Гудковы. Если бы еще французские спецслужбы, то еще можно было бы как-то связать, потому что все-таки я во Франции, и Дима тут часто бываем, мы тут общаемся, встречаемся. Не знаю. Какой может быть сейчас президент? Пока Путина в Кремле, ничего не будет. Наша задача – сделать так, чтобы он исчез из Кремля, и он, и его режим, и вообще его система власти. Тогда и поговорим. А сейчас это все из разряда ненаучной фантастики.
Мы же понимаем, что люди больные. Это не оскорбление, это диагноз. То есть во всех этих диктаторских, тоталитарных странах в условиях гнета, войны, стресса постоянного у людей едет крыша. Ну посмотрите, Северную Корею до чего довели. Ну просто там все искажено. Все эти понятия, представления о жизни, все искажено.
То же самое, мы берем там какой-нибудь Иран, берем какую-нибудь там жесткую, авторитарную какую-то там страну арабского мира и так далее. Мы видим, что люди нездоровы, ментально нездоровы, потому что в этих условиях это все так действует, что действительно крыша у людей едет.
Даже вроде, казалось бы, в образованных, даже вроде, казалось бы, у тех, у кого не должна была ехать, она едет чисто. Люди не выдерживают такого количества лжи, такого количества обмана, такого количества проблем, такого количества стресса. Не выдерживают.
И когда мы видим вот этот бред, а Дудь, он величайший мастер психологии, я думаю, что он природный психолог. Он вроде бы задает вопросы простые, обычные, и все это действительно показывает изнанку человека. То есть это талант, это определенный недюжинный талант и великолепное чувство психологии человека помогает ему вот так вот раскрывать людей, Дудю. Правда, очень долго продолжается, поэтому у меня нет времени смотреть такие длинные передачи, но какие-то кусочки.
Я вот приехал и разговаривал с одним товарищем из продвинутых. Он говорит: «А я готов. Три часа взял, все-таки заставил себя. И я не пожалел. Там такой хаос в мозгах, такое количество уживается и бреда, и реалий. Для меня, – говорит, – это открытие, что все это может существовать в голове одного и того же человека все это вместе». Как мусорные ямы. Туда все бросают, и хорошее, и плохое, и различные химические вещества, и различные компоненты. И все это в одном месте.
«Я, – говорит, – получил большое удовольствие, не жалею эти три часа, но понятно, что не каждый может эти три часа найти, чтобы посмотреть и убедиться в том, что мозги людей, живущих в тоталитарных режимах, они похожи действительно на одну большую помойку, где зачастую уживаются несовместимые элементы сознания».
В. НЕЧАЙ: Вы знаете, я посмотрел все. И что мне больше всего понравилось – это прекрасные руководства к действию. Там когда Вадиму, это супруг Вики Цыгановой, ему говорят про мошенничество с «Ласковым маем», с тем, что там подменяли людей, выступавших в этом… Ну, грубо говоря, «Ласковый май» выступал в разных городах России, в то время как их разбивали просто на группы. И люди на это все ходили, платили деньги. И там прекрасный ответ на это все – «Ну я же покаялся, я же покаялся». Это прекрасная же рекомендация к действию.
Да, когда говорят про одного из монахов, которого обвиняли в уголовных преступлениях: «Ну да, мы ему верим, потому что он же покаялся». Вот и все. Вот она философия.
Г. ГУДКОВ: Да нет, там, конечно, такая дикая смесь. Я какие-то кусочки отдельные слышал. И потом они же, по-моему, даже эти Цыгановы сами испугались, как они выглядят на экране. Они же начали говорить, что там какая-то провокация, что-то еще, это не мы.
В. НЕЧАЙ: Да, это то, о чем вы в первой половине говорили.
Г. ГУДКОВ: Нейросети, это там искусственный интеллект.
В. НЕЧАЙ: Это были нейросети.
Г. ГУДКОВ: То есть они ужаснулись. Увидев себя на экране в беседе с лучшим интервьюером, может быть, России, который выворачивает наизнанку, они ужаснулись сами очень. Вот это очень интересно, когда они увидели себя со стороны, они начали говорить, что нет, это не мы, это нейросеть.
В. НЕЧАЙ: О да, о да. Итак, еще одна тема. Это видео у нас есть уже в канале на «Ищем выход» в Телеграме. Это я обращаюсь к зрителям. В описании у нас есть ссылка. Там у нас есть и новости, и цитаты наших гостей, и программы, собственно, нашего канала. Накануне обсуждался бюджет Петербурга. Выяснилось, что там 5 миллиардов рублей в следующем году хотят направить на «нужды специальной военной операции». Так это было сказано. И вопрос у меня вот какой. Точнее, я не знаю, слышали вы или нет. Когда один из депутатов, это Борис Вишневский, вдруг начал говорить, что они не поддерживают бюджет, потому что они против войны.
Г. ГУДКОВ: У него выключили микрофон.
В. НЕЧАЙ: Это же вот то самое «парламент – не место для дискуссий» номер два.
Г. ГУДКОВ: Да, парламент – не место для дискуссий, конечно. Я вообще удивляюсь, скажем так, отчаянным попыткам некоторых публичных россиян пытаться говорить правду. Это смертельный риск. И понятно, что они кого-то все равно оставят. Потому что, как в СССР, когда критиковали, что нет в судах судей беспартийных и евреев, приводили всех к одному единственному какому-нибудь Борису Моисеевичу или к какому-нибудь Янкинзону и говорили: «Вот смотрите, он беспартийный и еврей». Ларкин был в Советском Союзе. И говорили: «Ну да, да, наверное, мы неправильно вас за это критикуем». Поэтому, конечно, вот кого-то они будут оставлять, кто там будет что-то говорить, но вообще никто не знает, кого они оставят, а кого они посадят.
То, что там микрофон отключили – это такая мелочь. Они уже всю вытоптали поляну, там уже никто не говорит. Они уже всех, кого надо, посадили, всех, кого надо, отравили, всех, кого надо, загнали… Ну, кто-то там чего-то где-то прорывается. Поэтому отключение микрофона – это просто детская шалость, такое мягкое отеческое отношение: «Отключите ему микрофон, пожалуйста. Не надо его стрелять, не надо его сажать, не надо его назначать предателем Родины на 25 лет и сажать в ШИЗО, чтобы он там прочувствовал всю прелесть российских тюрем».
Это такая отеческая забота, можно сказать. Отключили микрофон. Помогли человеку. А то бы он что-нибудь такое сказал, что пришлось бы сажать, бить по почкам, загонять иголки под ногти, там еще как-то издеваться. А тут отключили микрофон. Вообще это благо. По большому счету благо. Ну и не сказал он, что хотел. И слава богу. А если бы сказал? Следственному комитету пришлось бы дело заводить, арестовывать, задерживать.
В. НЕЧАЙ: Ах да, у нас же не распространяется это!
Г. ГУДКОВ: Это же гуманно. Это же гуманное действие. Человеку, можно сказать, жизнь почти спасли, отключив микрофон.
В. НЕЧАЙ: Ах, иронизируете, Геннадий Владимирович.
Г. ГУДКОВ: Нет, нет. Смотрите, сколько сидит. Депутата Горинова посадили за то, что он сказал, что «как-то детский праздник неуместно, когда там война идет, и давайте минутой памяти почтим всех павших на войне». Ну и наших, и не наших, всех, кто погиб. Семь лет. Сколько он сидит? В довольно сложных условиях. Вот вам, пожалуйста. А отключили бы ему в этот момент микрофон, и ничего бы он не сказал.
Я, конечно, понимаю, что я ерничаю. И понятно, что смешного тут ничего нет. Это трагедия на самом деле, что происходит со страной, с народом, с людьми. Но что тут теперь? Приходится вот и говорить об этом с какой-то иронией. Другого варианта нет просто.
В. НЕЧАЙ: Вот, кстати, исходя из этого у меня просто вопрос. Вот есть депутаты, которые, да, не поддерживают войну, они все равно пытаются что-то сделать там для своих избирателей, как это есть в Петербурге, в Екатеринбурге, в ряде других городов. Вот это тоже сотрудничество с властью или это все-таки реальная какая-то там деятельность, помощь людям? Как вы считаете?
Г. ГУДКОВ: Нет тут никаких четких критериев. Вот там катят баллон на Венедиктова, например, Алексея Алексеевича, а ведь он занимается работой, которая приносит результаты, скажем, по возвращению детей в семьи украинские. Это я точно знаю. И не только он. И вот что это, сотрудничество с властью или не сотрудничество? А нет тут критериев морали. Это тонкая материя морали и нравственности. Вот как оценивать?
В. НЕЧАЙ: Хорошо. Найдите мне тогда эту красную линию. Помните, двойная сплошная. Вот когда это уже все?
Г. ГУДКОВ: Нет, вот ее нет. Не надо ее искать. Таких линий не существует. Потому что мы живем не в каких-то геометрических фигурах (вот треугольник, квадрат, где можно линии провести), мы живем в мире, где решение принимается сегодня и сейчас в соответствии с теми возможными нормами права, отношением к морали, нравственности, внутренней степени допустимости. Вот я знаю там людей, которые безбашенно рискуют. Такие люди есть в России. И пока им еще везет. Я даже ни одну фамилию называть не буду. Не буду подсказывать.
В. НЕЧАЙ: Не надо.
Г. ГУДКОВ: Да. Вот я говорю: «Уезжайте. Ну вы что, не понимаете, что придут за вами. Это вопрос времени». – «А мы вот будем. Вот мы не уедем. А вот мы не испугаемся». Что сказать? Или Боря Надеждин вчера там заявил, что пойдет в президенты. Это сотрудничество с властью или нет? Вот черт его знает. Я его давно очень знаю. Конечно, понятно, что он где-то какие-то компромиссы с властью имеет. И понятно, что сотрудничал по каким-то вопросам. Но взгляды у него демократические.
Не знаю. Я думаю, что нет. Конечно, наше решение, российской оппозиции, подтвержденное на всяких конференциях, форумах: не играть по правилам Путина на этих, допустим, выборах президента, играть по другим правилам. Потому что участие, конечно, с одной стороны, легитимизирует, безусловно.
Но как отнестись к работе некоторых депутатов, некоторых оставшихся очень немногих депутатов? Их возможности крайне ограниченные. Риски, которые они на себя принимают, весьма велики. Сказать, что они герои? Не знаю. Сказать, что они коллаборационисты? Не знаю. Я думаю, что надо сейчас стараться в каждом конкретном случае, может быть, давать оценку этому случаю, а не обобщать.
У нас знаете, какая проблема? У нас есть проблема обобщения. Раз он там что-то сделал – значит, он агент Кремля. Но, может быть, он раз сделал одно там что-то такое, что может бросить тень, а с другой стороны, если он там всю жизнь занимался… Ну как вот Быкова начали травить в Украине. Ну вот типичный пример. Дмитрий Быков, безусловно, кристально честный человек абсолютно понятной позиции. Я помню его еще, это он тогда принес плакат на самые первые марши антипутинские: «Не раскачивайте лодку – нашу крысу тошнит». Я не знаю, он придумал или не он, но он его первый принес. Я просто видел. Мне запомнился, врезался в память этот плакат.
И Дмитрий Быков последовательно всегда поддерживал Украину, ее борьбу за свободу и независимость и так далее и тому подобное. И его же начали потом за какие-то якобы, с их точки зрения, неправильные слова уже во всех смертных грехах обвинять. Вот это обобщение, оно мне совершенно не нравится. Я считаю, что это абсолютно глупо и вредно для общего дела.
Поэтому что можно сказать? Кто если что-то может людям помогать, пусть помогает. Только тогда не надо говорить, что… Это вопреки системе, вопреки власти, вопреки сложившимся порядкам в стране. Отдельные люди всегда будут находиться, которые будут помогать, что-то делать, пытаться, рисковать, рисковать своей судьбой, собой, своей семьей. Мы никуда от этого не денемся. Таких людей, к сожалению, мало. Меньше, чем хотелось бы, чем нужно. Но они есть.
В. НЕЧАЙ: Ну, наверное, завершу я на хорошей новости, которая пришла только что. Это то, что отец директора ФБК Юрий Жданов освободился из колонии. Речь идет про отца Ивана Жданова.
Г. ГУДКОВ: Я знаю. В общем, да, будем считать, что это хорошая новость, что крокодил разжал пасть, и кто-то из этой пасти сумел выйти относительно целым, относительно невредимым. Хотя, конечно, это типичный пример – людей в заложники брать, мстить таким образом. Крайне это отвратительно, но будем надеяться, что все обошлось для него. Вернее, не крах, а все закончилось. Будем надеяться, что все плохое для него закончено.
В. НЕЧАЙ: Ну да. Хотя, с одной стороны, видите, вот там протокол о мелком хулиганстве в отношении тех, кто протестует, захватывает аэропорт…
Г. ГУДКОВ: Захватывает аэропорт и громит, мародерствует. Давайте же не будем снижать уровень статей Уголовного кодекса, которые должны быть применены.
В. НЕЧАЙ: Но не применяются. Точнее, если применяются, то не в отношении тех, кого надо. Геннадий Гудков, политик, был у нас на связи. Спасибо большое. Это была программа «Особое мнение». Ждем вас в следующий раз тоже.
Г. ГУДКОВ: Спасибо. Удачи всем.
В. НЕЧАЙ: Пока.