«Хочу сказать. Ларина» с Фаридой Курбангалеевой

Ксения Ларинажурналист

Фарида Курбангалееважурналист

На данном этапе, согласно, во всяком случае, их свежим высказываниям, я не могу их квалифицировать как антивоенных активистов. Все-таки, мне кажется, что пока они преследуют такие цели: «Я устала без мужа. Сколько это можно? Почему он?.. А почему зэки вот так вот?»…

Подписаться на канал Ксении Лариной

Поддержать канал Ксении Лариной

К.ЛАРИНА: Как и было обещано, сегодня в субботу 13 числа в канун старого Нового Года мы решили выйти в новом формате с Фаридой Курбангалеевой, которую вы видите, замечательного журналиста, прекрасного человека, спокойную женщину нордического характера. Мы не нервничаем, дорогие друзья.  Мы выходим на двух каналах. Ради того, чтобы быть с вами, Фарида завела свой YouTube-канал. Поскольку там еще никого нету, я лично прошу вас поддержать Фариду. У нас есть ссылка на канал в описании. К сожалению, пока даже в поиске невозможно обнаружить канал Фариды, поскольку он еще чист как белый лист. Девственно чист, я бы так сказала. Поэтому подписывайтесь. И поможем новому YouTube-блогеру начать свою популярную яркую жизнь профессиональную здесь, на YouTube.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ксения, большое спасибо! Я тебя хочу поблагодарить за это чудесное приветствие. Я хочу напомнить нашим зрителям — многие, я думаю, этого не знают, — что именно Ксения была моим вдохновителем, это она дала мне «волшебный пендель» после одного из наших, как всегда, удачных эфиров в конце прошлого года. Ксения мне сказала: «Когда ты уже заведешь YouTube-канал». Эту фразу на самом деле я слышала на протяжение двух лет очень часто. Но я все время там прокрастинировала.  Потом я сделала маленький шажок вперед: завела телеграм-канал «Пражский град», что уже было немало, кстати. Он у меня за год достаточно вырос. При этом он остался очень приятным, камерным. Там очень хорошая дружелюбная атмосфера. Многие подписчики перезнакомились друг с другом, знают друг друга. Ну, естественно, кто-то и поругаться успел. Но в любом случае очень приятное, классное сообщество. Я надеюсь, что многие из этих прекрасных людей сейчас перекочуют на мой YouTube-канал тоже, составят его фундамент, основу, и мы будем расти дальше.

К.ЛАРИНА: Примечательно, что мы с тобой выходим в День российской печати, день прессы, традиционный праздник на Руси, извините за выражение, который я, например, помню еще в прекрасные времена, когда это, действительно, отмечалось как день свободной, независимой российской журналистики. Я прекрасно помню эти времена. И раздавались всякие цацки, премии и призы. И вообще это был культ свободы и независимости журналистики.

Сегодня тоже продолжают отмечать этот праздник, что называется. И вчера по традиции Михаил Мишустин тоже раздавал цацки. Ты не посмотрела, кого наградили? Там мне очень нравятся формулировки.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну-ка?..

К.ЛАРИНА: Это чудо! Сейчас я тебе скажу. Я даже перепечатала…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну, я приблизительно представляю, кто бы мог быть награжден.

К.ЛАРИНА: Да-да. Но за что? «За гражданское мужеству, политическую остроту и успешное отстаивание интересов отечество в информационной борьбе награждены: Скабеева Ольга Владимировна, Попов Евгений Георгиевич…». Ты понял? Вот так вот.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я всё понял, да.

К.ЛАРИНА: За гражданское мужество!

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, ну на самом деле выходить в прямой эфир каждый день и говорить то, что они говорят, действительно, требует немалого мужества в определенной степени. Потому что если предположить, что этих людей ждет в будущем — а я надеюсь, что, спустя какое-то время они все-таки понесут наслуженное наказание, — то какая-то доля мужества им, действительно, нужна.

Я  в этой связи, конечно, хочу вспомнить, что председатель Союза журналистов России по имени Владимир Соловьев — это не тот самый Владимир Соловьев, которые ведет…

К.ЛАРИНА: Практически тот же самый, я тебе скажу, в итоге.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, люди разные по форме, но очень близкие по содержанию. Он сегодня, видимо, как раз поздравив Скабееву, Попова и компанию с этим профессиональным праздником, поделил журналистов российских на две категории. Он сказал, что есть журналисты, которые остаются в стране и работают на победу, и есть журналисты, которые уехали и работают на врага. Как ты понимаешь, мы с тобой входим во вторую категорию. В первую категорию входят те самые скабеевы и поповы. Ты же понимаешь, что есть Скабеева и Попов с большой буквы, а есть скабеевы и поповы — это такие люди, у которых труба пониже и дым пожиже и занимаются они приблизительно тем же самым. Вот это настоящие журналисты с его точки зрения.

Я хочу помнить годы своей работы еще в России, когда я какой-то промежуток времени преподавала в частном вузе. Этот вуз в то время назывался МИТРО (Московский институт телевидения и радио Останкино). Потом у него был какой-то  ребрендинг, он как-то переименовался. Но, мне кажется, что он до сих пор существует, так или иначе, в каком-то виде. И я, в том числе, преподавала там дисциплину тележурналистику. То есть одной из дисциплин моих было мастерство телеведущего. Это вот сидеть как раз читать суфлер. Я всегда своим студентам говорила, что это может делать любой дурак. Вот реально посади любого человека, и через два месяца он тебе будет красиво, правильно читать суфлер, расставляя правильно все логические ударения в тексте.

И вторая была дисциплина у меня, которая мне нравилась гораздо больше, она называлась тележурналистика. Вот там я учила ребят писать тексты, сочинять подводки к репортажам. Мы снимали репортажи…

К.ЛАРИНА: Это в каком году было?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Это было с 2013-го, я туда пришла работать, и ушла оттуда в самом конце 2017-го, перед своим отъездом в Прагу.

К.ЛАРИНА: Время-то уже глуховатое для свободной прессы.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Но по сравнению с нынешним временем, я тебе скажу — вот сейчас я это вспоминаю уже как очень вольные вегетарианские времена.

И вот я помню, когда я с ребятами разговаривала журналистике, я вообще старалась с ними напрямую политические темы не трогать в том смысле, что я их не спрашивала: «Как вы относитесь к Путину?» и так далее. Но все-таки мы разговаривали о многом. И я у них спрашивала: «Ребята, как вы считаете, какая главная задача у журналистики?» Они начинали кучу мне ответов давать. Я уже не помню, что они говорили. И я помню, что их просто вгоняло в ступор, когда я говорила: «То, что вы сказали, так или иначе, верно, но все-таки главная задача журналистики и журналистов — это критиковать власть». Вот тут воцарялось гробовое молчание.

К.ЛАРИНА: То есть в то время они уже эту функцию не рассматривали в качестве профессионального навыка.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ты понимаешь, они начинали об этом задумываться, когда я напрямую говорила. Но вот я помню, что когда произносила эту фразу: « Главная задача журналистики — критиковать власть», вначале их это очень пугало. То есть это сначала воспринималось ими как явная фронда: «Ты против нашей  страны, ты против России». И так далее.

Потом я начинала им разжевывать и говорить: «Никакая власть не может быть идеальной. Она совершает кучу ошибок». Я сейчас не говорю про войну, тогда ее не было. Ну, не было полномасштабной войны. Понятно, что на восток Украины Россия уже приперлась. Во всяком случае, таких чудовищных преступлений, как сейчас еще не было совершено. Я говорила: «Никакая власть не может быть идеальной. Она состоит из таких же людей, как мы с вами. И наша функция — указывать им на их ошибки. Говорить: Вот вы сделали не так, здесь сделали не так. Вот здесь вы украли, вот здесь не доложили. Вот тут вы замолчали, а тут, спустя рукава, поработали. А если не вы, то кто же? — говорила я им — Кто будет вас защищать и спасать, когда вы вдруг станете жертвой этой власти?» Они начинали призадумываться в тот момент: «Оказывается, да». Они просто не думали об этом.

То есть я старалась вкладывать в их головы довольно простую мысль. К чему я это все сказала? Простите за такую преамбулу. К тому, что сейчас российская власть делает всё для того, чтобы никто ни на какие ее ошибки ей никогда не указывал. А если вы видите вдруг какие-то критические материалы в СМИ — я не беру независимую прессу, не беру наши медиа эмигрантские, которые выехали  в полных составах, там живут где-то в Литве, Латвии, Чехии, бог знает, где, — я говорю про российские СМИ, которые продолжают работать в России в информационном поле, соблюдать все эти правила игры официальные и неофициальные. И власть делает все для того, чтобы основная функция журналистики не работала и не существовала, чтобы ее не было как таковой, чтобы никто не смел указывать ей на ее ошибки, которых не то что стало еще больше с тех времен, а они стали еще чудовищней, еще более вопиющие.

К.ЛАРИНА: Даже в советское время, скажу я как старший товарищ, этот канал для имитации, может быть, критик или для критики отдельных недостатков он все равно существовал. И классическая фраза. Журналист сделал репортаж и говорит: Его результаты. Что сделано. Пришло письмо в редакцию — что сделано.

И журналист уезжали в командировки, на местах пытались помочь людям, которые это письмо в редакцию отправили. И были отставки и громкие дела, всё это было. Скажем так, про отдельные недостатки.

Повторю, что да, не знаю, как Фарида, я застала то счастливое время, когда журналистика была, действительно, четвертой властью. Это был очень короткий период, где-то начиная от классических перестроечных времен, еще на излете советской власти, что, собственно говоря, и сделал Михаил Сергеевич Горбачев и Александр Николаевич Яковлев, которые объявили курс на перестройку, гласность, появился «Прожектор перестройки», громкие процессы. И люди перестали бояться говорить правду. Люди перестали бояться называть имена преступников, коррупционеров и воров. Мало этого, воры, коррупционеры и преступники во власти получали за это не только снятия с должностей, но реальные сроки благодаря журналистам.

Дошло того, я помню, что некоторые журналисты делали такие материалы, что даже снимали должностных лиц самого высокого уровня, министров. Давайте вспомним, что делал в ту пору Артем Боровик и его замечательная компания «Совершенно секретно». Это был, по сути, самый главный расследовательский коллектив журналистский, который создал Артем Боровик. И они столько открыли, такие вообще бездны. Это все было перестроечное время и чуть-чуть больше, пока, собственно, его не убили — Артема. Ребята этим занимались.

Естественно, «Новая газета». Естественно Юрий Щекочихин, один из главных расследователей журналистов. Ну, и дальше можешь не перечислять, уже через запятую и в подавляющем большинстве мы будем говорить о людях, которых нет.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Которых нет в живых.

К.ЛАРИНА: Когда журналистика превратилась в обслугу власти  — это тоже тема отдельная. Простите, что мы с этого начали, мы не собирались, поскольку день сегодня такой, когда все поминают добрым словом погибшую журналистику, покинувшую нас, почившую. И с проклятием обращаются к той журналистике, которую сегодня мы имеем. Это к журналистике вообще не имеет никакого отношения. Это чистой воды обслуга, дворня, лакейская, холуйская, как угодно это называй.

Я думаю, отвечая на этот вопрос сама себе лично, это все началось, конечно же, в 96-м году. Те самые выборы президента Бориса Николаевича Ельцина в тот момент, когда он совершенно очевидно не было в состоянии исполнять свои президентские обязанности, был в очень тяжелом, как физическом, так и психологическом состоянии. Вообще было понятно, что это развалившийся человек. И мы двигаем, что называется, развалину, простите за этот сленг.

Это было в первый раз, когда власть хорошая, плохая  — это неважно, — она почувствовала, что их можно прогнуть, поставить на службу себе. Они не будут возражать. Купить или убедить — это вообще не суть важно. Важно, что это случилось, это произошло.

Такие частые споры в журналистской среде на эту тему .что вроде как никого не строили, такой был договор по умолчанию — «ну, мы же сами». Да, может быть, мы сами. Вот с тех пор пошло и поехало.

Поэтому, возвращаясь к твоему воспоминанию, а к чему ты их готовила? Вот эти люди, которым ты рассказала, чем на самом деле должна заниматься журналистика — куда они должны после этого идти, в какое издание — к Скабеевой или на Russia Today? Куда они пойдут с такими убеждениями и с такими принципами?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну, слушай, в то время, когда я этим занималась, это же еще и «Дождь» был жив телеканал, единственный оппозиционный канал, но он был. Было совсем немного СМИ. Это понятно, что поляна очень сильно была зачищена к тому времени…

К.ЛАРИНА: «Эхо Москвы» было, между прочим.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: «Эхо Москвы» было. Были какие-то издания в интернете. Была «Новая газета». Я совершенно прекрасно понимала, что все они туда не пойдут и не  трудоустроятся. Но все равно это было немножко больше, чем думать о том, куда они пойдут работать. Кроме этого у меня как-то бессознательно другая задача.

Я тебе вот что сейчас расскажу. Наверное, нашим зрителям тоже будет интересно. Мы с ребятами, была очень хорошая группа. Я помню, несколько даже у меня было групп. Я их называла звездные. Как на подбор были ребята, которые были жадные до знаний, восприимчивые. Им так хотелось учиться. Это были взрослые достаточно люди. Это было второе высшее образование для них. Они, допустим, были экономистами, юристами, в какой-то момент решили, что хотят на телеке работать. Так людей много, как ты понимаешь. Телек ведь это манкая такая штука.

И мы сначала собрали с ними один большой репортаж. То есть я учила их писать текст, перемежать с синхронами. Синхроны — это фрагменты интервью, которые ты вставляешь в репортаж с места событий. Потом мы окартинивали этот репортаж. С нами ездил на съемки оператор. Потом я их учила монтировать. Как нужно сначала собрать рыбу, потом закрыть ее картинкой. Ну, все это сейчас идет телевизионный сленг.

Потом я им дала задание: Теперь давайте вперед. Ищите операторов сами, объединяйтесь по два-три человека. Принесите мне от двух-трех человек, маленькой группочки по своему репортажу. Они ходят, думают, что бы снять.

И я им тоже помогаю. Я говорю: «Ребята, на следующих выходных в Москве пройдет замечательная акция в следующий раз: «Последний адрес». Тогда очень активно занимался Сергей Пархоменко этим. Еще какие-то люди были вовлечены в это.

К.ЛАРИНА: Собственно, он один из инициаторов  появления этого движения.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я говорю: Езжайте туда… Это, я помню, где-то было в районе Ордынки, Замоскворечье. Вешали таблички. Снимите, как таблички вешают. Обязательно поговорите с представителями «Последнего адреса»  как структуры, которая организовала. И потом познакомьтесь с родственниками. Там обычно приходили всегда родственники с цветочками репрессированного человека, потомки его. Познакомьтесь с ними, напроситесь к ним домой. Домой пришли — там тоже сняли. Альбом с фотографиями попросили. Историю всю расспросили. Потом собрали и принесли мне, собрали.

И вот группочка поехала. Там две замечательные девочки Женя и Оля, как сейчас помню. Они туда приехали. Их встретили люди, которые занимались вместе с Пархоменко этим «Последним адресом». И они говорят: «Девочки, вы вообще понимаете, что вы снимаете? Вы понимаете, кто мы такие, что это такое? Что это не мейнстрим сейчас в России-то?» Они говорят: «Да, нам учительница велела».  Они говорят: «А кто у вас учительница?»  Они говорят: «Фарида Кубрангалеева. Понятно, что мое имя ничего не говорило в то время, может быть, и сейчас не говорит. Они говорят: «Сумасшедшая какая-то учительница. Мы не против. Пожалуйста, снимайте. Только нам тут не мешайтесь. Но учтите, что это вообще-то не та тема, которую сейчас в России принято снимать».

И они потом приезжают и мне все рассказывают. Я говорю: «Да-да, все правильно, девочки. Но вы понимаете, почему сейчас так?» Я не столько думала о том, куда они пойдет с этим работать, сколько мне вообще хотелось, чтобы они поняли, что это за профессия и что это за страна такая.

Они были взрослые люди, в конце концов. Они потом могли делать выбор, куда эта профессия их потом выведет, куда приведет. Я тебе честно скажу, после всего того, что он узнал от меня, скажем так, в рамках нашего конкурса, ребята некоторые мне честно говорили: «Фарида, нам очень нравятся ваши лекции. Мы обожаем вообще, вы нам классные вещи рассказали. Но мы поняли, что эта работа не для нас. Именно потому, что мы поняли, что так, как мы хотим, мы делать не сможем, а по-другому… мы не хотим идти работать, грубо говоря, на «Муз ТВ». Хотя так-то мы сможем взять микрофон и там чего-то — ля-ля — наболтать».

К.ЛАРИНА: Я могу в качестве алаверды сказать, что да, я чувства твои очень хорошо понимаю. Я не преподавала в институтах, но я была членом жюри долгие годы школьного конкурса истории «Человек XX века» в «Мемориале». Аналогичный случай. Не самая, что называется, приветствуемая властью — и сам конкурс и, тем более, сама эта организация на подозрении.

И поскольку это было долгие годы, но как минимум я могу сказать, что целое поколение прошло, через, в том числе, мои глаза. Мы читали эти  километры сочинений, этих замечательных работ. В чем заключалась работа этих школьников — это старшеклассники из самых разных регионов России, из маленьких городков, даже из сельских школ, где они копают и роют самые тяжелые, закрытые страницы истории своего края, своей семьи, своих родных, своих городов,  там находились лагерные зоны ГУЛАГа. Это люди, которые своими руками это ощущали, увидели, рассказывали про своих близких. Мне все время казалось, что это такая охранная грамота, что они другими не смогут быть, их  не обманешь. Они вырастут, и они этот путь пошли постижения, понимания, что такое власть, и как она общается с твоим народом, с тобой, с твоими согражданами. И никто за это не понес никакого наказания до сих пор. Я уж не говорю про сейчас. Но и тогда это было.

Мне казалось, что это, действительно, охранная грамота. Что если ты, действительно, это знаешь, то с тобой ничего нельзя сделать, тебя нельзя сбить с толку, тебя нельзя обмануть, тебе нельзя заговорить мозги пропагандой, новым враньем. Но боюсь, что я ошибалась. Мы на эту тему часто говорим, что, к сожалению, знание и просвещение нас не спасло как общество, к сожалению. Ты говоришь про «Последний адрес». И «Последний адрес», и «Мемориал», и памятники Солженицыну, Сахарову, раскрытие архивов исторических. Ничего! Опять все эти люди, прекрасные герои нашей страны, прошлого и, может быть, настоящего — это всё в глазах большинства народа, как я понимаю , остались они врагами народа, как и было. Как и Дмитриев Юрий, который сейчас сидит, который занимался восстановлением исторической памяти, исторической справедливости. И многие другие. Это все враги.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Поэтому я и говорю, что этот самый Соловьев разделил журналистов на две группы. И эта группа уехавших — это те самые  журналисты, которые хотят заниматься настоящей, честной и правильно журналистикой, критикуя власть, занимаясь своей непосредственной, первой самой обязанностью. Он обозначил их как врагов.

К.ЛАРИНА: Мы  в начале не сказали, чем мы будем заниматься. Если ты не против, я могу прочитать, что мы придумали здесь нашей редакторской группой.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Мы концепцию-то не обозначили, что мы хотим.

К.ЛАРИНА:  Мы начинаем цикл диалогов, в котором будут осуждаться актуальные темы через призму общественных настроений. Собственно говоря, мы в нашей первой части обозначили это. Потому что через общество, как общество реагирует на главные вызовы времени, как люди, годами приученные к смирению и апатии, напрямую сталкиваются с репрессивной машиной государства, когда политика и война входят в каждый дом,  в каждую семью, и власть становится самым опасным и коварным врагом народа.

Такое предисловие, что ли, к нашему циклу. Посмотрим, как у нас получится. Повторим, что все это на основе событий и актуальной повестки, которая сегодня существует в нашем сознании и повестки сегодняшнего дня.

У нас на обложке написано название сегодняшнего стрима: «Чего хочет женщина». Но не дай бог, чтобы вы подумали, что у нас какая-то феминистская передача, не дай бог, нет-нет. Она скорее, как мне кажется, должна носить такой вектор правозащитный в самом широком смысле слова. Не только, что мы защищаем чьи-то права, чтобы люди сами вспомнили, что у них есть для этого ресурсы, пусть маленькие, пусть все меньше и меньше. Безусловно, сегодня совсем не то, что было  накануне. Но все равно на примере тех же жен мобилизованных — так в народе называется это движение, эта новая сила, которая может стать реальной политической силой.

Поэтому сейчас, я думаю, мы к этой теме перейдем с Фаридой. А я скажу, что мы голосование запустили. «Может ли движение жен мобилизованных остановить войну?» Вот такой простой вопрос. Три варианты ответа: Да, может; нет, это нереально, никаких нет ресурсов; а третий ответ: «Я за войну. Я не хочу, чтобы она кончалась. Эта война должна быть до победы России», — так обычно отвечают Z-патриоты.

И спасибо за поддержку. Фарида не видит чат. Я могу сказать, что здесь такое количество слов любви, поддержки, пожелания удачи. Спасибо вам большое.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, это очень приятно. Большое  спасибо, я очень тронута. Потому что, на самом деле, я честно скажу, мне страшно было. Если бы не Ксения, я бы, наверное, так и не решилась. И сегодня мне написал мой друг из Киева, спросил, как дела. Он, кстати, тоже долгое время пинал меня и говорил: «Заведи свой YouTube-канал». И я ему ответила: «Саша, господи, мне так страшно! Я завела свой YouTube-канал. Сегодня у меня первый стрим». Он пишет: «Молодец». Я, кстати, передаю привет Саше из Киева. Я перед ним дважды виновата, потому что я дважды обещала ему, когда выходила в эфир «Грэма» как гость, и два раза я об этом забывала. Представляешь, он смотрит: я ничего не говорю. В общем, Саша, я исправилась. Третий эфир уже мой собственно с Ксенией. Я передаю тебе привет. И, собственно, всему Киеву, всей Украине, всем украинцам, которые нас сейчас смотрят. Большое спасибо, дорогие друзья!

К.ЛАРИНА: Если говорить по себя, наши позиции ясны. Чтобы вы тоже, друзья, понимали. Даже по сочетанию цветов. Мы могли бы нарядиться в черно-белое, но почему-то мы сделали именно так: в желто-синее. Так что наша позиция ясна, здесь не нужно по этому поводу даже сомневаться.

Давай к девушкам. Опять же по поводу ясности позиции. Как ты вообще их определяешь для себя: Это движение «Верните мужа!»  или оно уже больше, чем «Верните мужа!» Потому что, мне кажется, происходит какая-то динамика в развитии. Причем очень очевидная, серьезная.

Сегодня, кстати, стоит напомнить, что по субботам это движение — у них есть свой телеграм-канал, кто не знает «Путь домой» — они каждую субботу объявляют акцию: День памяти. Как они объясняют, день памяти мира. То есть день памяти о том, что существует мир, и он должен быть. И они приходят в белых платках или в белых шарфах, в гвоздиками красными в месте, где чтут память погибших воинов.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Они приходят к могиле неизвестного солдата.

К.ЛАРИНА: Да, в том числе, в Москве к могиле неизвестного солдата. И, как, мне кажется я уже слышу в их выступлениях, в их синхронах, в их текстах нотки политических требований, а не просто «верните мужа!»

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я тебе честно скажу, что я пока не слышу. Я специально почитала, послушала, что они говорят. И, на мой взгляд, я бы вот так свое отношение к ним определила. Оно у меня сложное, противоречивое. Пока все-таки, мне кажется, это движение «Верните мужа!» Как на автомобилях у них было написано: «Верните мужа! Я задолбалась».

Но у него, конечно, есть шансы вырасти в нечто большее по мере того, как мужей возвращать не будут. А их,  по всей видимости, не будут возвращать. Потому что Путину нужно вести войну, и он не может взять этих мужиков с фронта… Он не может поменять этих мужиков на других. Он может  только к их мужикам добавить других.

Вот когда этих мобилизованных будет больше, по всей видимости, это произойдет после выборов, этих женщин, естественно, станет больше, они будут все больше обозливаться. Да, в чем-то их высказывания становятся немножко агрессивными и радикальными. Я видела отрывки их встречи с Борисом Надеждиным. У них тональность обращения с ним была очень жесткая. Я не знаю, конечно, как бы с  Путиным они разговаривали. Такие металлические нотки там слышны, чуть ли не на повышенных тонах они говорили.

В ноябре, если брать лидера этого движения Марию  Андрееву — наверное, ее можно назвать лидером, она всегда принимает участие во всех акциях, — из того, что я прочла, я так поняла, она поддерживает в целом СВО и Владимира Владимировича, его политику. Потому что  у нее звучали типичные нарративы, что «вот был Советский Союз, все так хорошо жили, а Украина потом начала отбиваться как такой трудный подросток. Поэтому мы, в общем, конечно, понимаем, что это все было необходимо, и от этого никуда не денешься, но почему наши там сидят бессрочно? Ограничьте их срок пребывания на фронте. Сделали так, чтобы они полгода воевали, хорошо, год воевали. А потом верните их нам домой. Почему это зэки повоевали полгода, а потом они вернулись, их еще и помиловали, а наши почему там сидят, как прокаженные и должны бесконечно дальше сидеть?»

То есть здесь я не могу их назвать антивоенным движением с этой точки зрения. У них призывов «Нет войне!» я не нашла. И мне сегодня в телеграм-канал написал один мой подписчик. У меня был пост, посвященный их сегодняшней акции. Они сегодня опять выходили к могиле неизвестного солдата. Марию Андрееву пытались задержать, но потом отпустили. То есть видно, что это указание сверху не трогать этих женщин. Точно, видимо, до путинских выборов с ними плохого делать не будут, чтобы не поднимать этот ил со дна, какое-то недовольство не вызывать народное. И один подписчик мне написал: «Фарида, почему вы врете, почему вы пишите, что они требуют ротации? Они не требуют ротации. Они требуют, чтобы их мужей вернули».

Да, я так понимаю, они это слово не произносят. Я понимаю, почему? Потому что если они будут говорить: «А сделайте нам ротацию, то есть фактически поменяйте наших мужиков на каких-то других мужиков». Это же может вызывать очень большое недовольство у остального населения, которое, естественно, меняться не хочет, и никакой ротации не хочет.

То есть они себя представляют на месте этих женщин, и им уже вся эта картина  заранее не нравится. Но то, что эти женщины очерчивают четко границы того срока, который их родственники должны провести на фронте — полгода, 8 месяцев, 9 месяцев, 12 месяцев — уже говорит о том, что так или иначе, они требуют их вернуть и кого-то на их место послать. То есть остановить войну как таковую они не требуют, нет у них такого требования.

Поэтому на данном этапе, согласно, во всяком случае, их свежим высказываниям, я не могу их квалифицировать как антивоенных активистов. Все-таки, мне кажется, что пока они преследуют такие цели: «Я устала без мужа. Сколько это можно? Почему он?.. А почему зэки вот так вот?»

Но я допускаю вполне, может быть, что… вот ты слово «динамика» употребила. Мы должны наблюдать за ними в динамике, как врачи говорят. Как будут меняться их высказывания, их настроения по мере того, что их никто не будет слушать. А их никто не будет слушать. Вот тогда, действительно, есть шанс.

К.ЛАРИНА: Их предпочитают не замечать. Хотя, кстати, давай вспомним, что была же попытка предпринята сделать такое как бы замещение. Сделать «правильных жен» мобилизованных параллельных. Известная практика, как двойники на выборах. 25 Вишневских и 15 Надеждиных. Вот это то же самое. Это они будут делать обязательно. Других пока методов нет.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну, так и правильные жены мобилизованных молились с Путиным на Рождество. Там были правильные. У них даже мужья погибли, а они говорили: «Господи, мы ходили в путинскую конюшню. Господь, какое счастье! Муж умер — ну, и ладно, зато я увидела конюшню и псарню Владимира Владимировича.

К.ЛАРИНА: Это вообще за гранью. Я тебе могу сказать так, Фарида, меня трудно упрекнуть в прекраснодушии, потому что я вообще не верю ни в какие проявления человеческого разума, особенно на территории Российской Федерации. Но, как ты говоришь про динамику, я вот наблюдаю и читаю. И я смотрю, как меняется их риторика. Пока ты говорила, я специально даже открыла один из их постов. Буквально вот позавчера «Путь домой». «Под заменой военнослужащих мы понимаем указ о порядке плановой замены военнослужащих, либо замену одного солдата другим при возникновении экстренной ситуации. Мы на это не согласны!!! Мы не хотим и не просим менять наших родных мобилизованных на кого-то еще. Мы ходим демобилизации». Вот, что очень важно.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Это значит, какая-то динамика пошла.

К.ЛАРИНА: Я тебе отправила ссылку на, как, мне кажется, очень точный очерк «Радио свобода» про жен мобилизованных, где несколько есть мини-интервью с участницами, в том числе, с теми, кто не раскрывает своих имен и своих лиц не показывает. И одна женщина из активисток, вполне себе разумный, образованный человек, она говорит очень точные слова: «Хватит из нас делать группу тупых теток. Мы не тупые бабы, которые хотят только, чтобы мужика вернули. Это совсем не так. Неужели вы думаете, что наше движение состоит из сплошных крестьянок, доярок, уборщиц полуграмотных, неужели вы думаете, что среди нас нет профессиональных юристов, экономистов, образованных людей». И у нее язык совсем другой, и риторика антивоенная. Это надо понимать.

Я думаю, надо их не бросать, хотя бы не обходить их вниманием. Потому что делать из них тупых баб, тупых теток, как они выражаются — это именно то, что пытается сделать сегодня Кремль. Он хочет нам это и показать. Вот вместо тупых баб, которые хотят мужика, их все равно можно купить — говорит нам власть. Она не собирается их пугать, увольнять, преследовать, прессовать — мы их купим. Посмотрите, это тоже тупые тетки, которые приходят к Путину на встречу на Рождество со своими людьми. Это тупые бабы. У них мужья погибли — а им похрен. Вот то, что ты сейчас описала. Они сидят и радуются. Сидит перед ними эта мразь — президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин, уголовный преступник, который находится в розыске Международным уголовным судом, и говорит: «Рождество — это семейный праздник». Говорит он людям, которые сидят, у них мертвые мужья, мертвые отцы. То есть это, по идее, и вдовы, и сироты, семьи, потерявшие кормильца. «Семейный теплый праздник. Но вы знаете, многие мужчины, — говорит он этим женщинам и детям — защищают с оружием в руках интересы нашей страны. Давайте сейчас по счету — раз! два! Три! — поздравим их с Рождеством». Ты это видела?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Кошмар!  Я видела эту встречу…

К.ЛАРИНА: И он говорит, он или его двойник, тройник, труп из морозилки, не знаю: «Раз-два-три! — говорит он, — и они все сидят. Эти бабы, вдовы, эти дети сирты. Раз-два-тра! Поздравляем!»

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Это ужас.

К.ЛАРИНА: Я, понимаете, вспомнила другую историю, которая была в прошлом  году, аналогичный случай, когда к нему привезли специально подобранных вдов.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Матерей.

К.ЛАРИНА: Матерей, которые потом пели и плясали у него же там в резиденции. Сначала они разговаривали: «Как мы гордимся, что мой сын погиб не от водки, а за Родину. Горжусь!» А потом пустились в пляс эти вдовы, матери,  стали петь «Подмосковные вечера». Это просто за гранью.

Поэтому, возвращаясь, мне кажется, к ним надо относиться с уважением, серьезностью. И чем больше мы это будем делать, тем больше они будут оправдывать ожидание общества. Я в этом не сомневаюсь.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: К тому же они в любом случае причиняют очень большие неудобства Владимиру Владимировичу. Очень приятно, что у них идет какое-то развития, но даже если бы они просто требовали: «Верните нам наших…», это все равно хорошо, в том, смысле, что это очень неудобно для режима. А если они еще и развиваются, у них идет вперед их мысль. То есть они понимают уже… Они мониторят ситуацию, они видят, что говорят и думают люди, которые их окружают.  Как их воспринимают. И они корректируют и свои высказывания, свое поведение. Это замечательно. Ты меня порадовала. Я не видела этот пост, где они говорят: «Мы с этим не согласны». Потому что они до этого все-таки говорили, что давайте полгода, год — и возвращайте. Но это подразумевает: А кто будет там? 

К.ЛАРИНА: Это очень важно. Они как бы отвечают на наши сомнения, на наши  как общества, которое за ними наблюдает. Они отвечают так.

А потом я вспоминаю и другие их высказывания, которые были после этой «Прямой линии» Путина, где их игнорили просто.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Их не пустили.

К.ЛАРИНА: Мало того, что их не пустили. Они же там устроили целый флэшмоб. Они отправляли просто какими-то сотнями сообщения на эту пресловутую бегущую строку. Это, конечно, нам абсолютный фейк демонстрировали. Якобы какие-то критические…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Якобы критические. Это делалось, чтобы люди просто активней смотрели эту тухлую «Прямую линию», которую вообще никто не смотрит.

К.ЛАРИНА: И чтобы еще обсуждали: «Ой, действительно, господи, а там-то над вот что пишут». Все это фигня. Кому я говорю? Уж Фарида знает, как это делается.

Они отправляли сообщения. Ничего не было, их просто игнорили. И после этой «Прямой линии» тоже было несколько сюжетов, где они высказывались и очень жестко и по поводу Путина, и по поводу этой войны, которую необходимо прекращать. Все равно это звучит. И я уверена, что это будет звучать больше.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да-да. А по поводу Путина они же вообще на своем канале, помнишь, выложили видео с военнослужащим, который приехал в отпуск домой в Воронеж…

К.ЛАРИНА: Которого в яму посадили?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, потом его посадили в яму, как выяснилось, когда он опять вернулся на фронт, его там наказали. Он же в своем видеобращении предложил Путину вместо них пойти посидеть в окопе и сдохнуть там. Он же сказал эти слова. То есть это не женщины сказали своими устами. Но то, что они выложили его обращение у себя на канале, они тоже фактически под этим подписались.

К.ЛАРИНА: Я скажу, что я и о женщин слышала, не помню, от кого из них, но совершенно точно от одной из жен мобилизованных, в белом плаке: «А почему? А пусть Путин едет. Если ему нужно защищать от каких-то фашистов Родину, пусть он едет и защищает, ищет этих фашистов».

И еще то, что я тебе рассказывала, на них идет давление скрытое, непубличное, через их мужей, которые находятся там, в этих окопах. Когда одна из них сказала, что вызвали в ФСБ, особый отдел там же на фронте мужа и сказали: «Заткни свою бабу, иначе ты отсюда не выйдешь, сгниешь в этих окопах». И он ответил на это: «Как же я ее заткну, если я так далеко от нее. Верните меня туда…».

«Уважаемая Фарида, — пишет Наталья Кузнецова, — С Новым Годом! Скажите, а вот с таким представлением о главной цели журналистики вы еще не пробовали критиковать власть той страны, в которой вы находитесь?» Это вопрос с подъе…м.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: У меня есть моя страна, гражданкой которой я являюсь. Эта страна ведет преступную войну, чудовищную, ватническую войну, напав на соседнее независимое государство, которое не сделало ей ничего плохого. На этом фоне было бы очень странно, если бы я сидела здесь и критиковала чешскую власть, абсолютно миролюбивую, занимающуюся внутренними проблемами, причем давшую мне возможность здесь жить, давшую мне кров, визовую защиту, принявшую меня как иностранного журналиста, аккредитовавшая меня как иностранного журналиста на территории Чешской республики. У меня есть официальная аккредитация в МИД Чехии. Мне было бы очень странно критиковать чешскую власть за то, что они, допустим, не покрасили поребрики вовремя в какой-то цвет, полагающийся чешскому району Винограды.  

Поэтому давайте научимся вычленять самое главное здесь и сейчас. Я считаю, что я должна заниматься критикой, прежде всего, Российского государства, а не Чехии. Вот когда в России вообще никаких проблем не останется, а Чехия вдруг на кого-то нападает, я ее начну критиковать.

К.ЛАРИНА: Я бы добавила вот еще чего, слушая тебя, что, поскольку мы в Европе находимся, а ты вообще находишься на территории Восточной Европы. Чехия уж знает, что такое «советский сапог», советский воин освободитель как никто, как и страны Балтии, страны бывшие советские республики, ныне независимые государства, — я бы еще подумала  о том, чтобы защищать сегодня чешский народ в данном случае, если говорить про тебя и Чешскую республику от посягательств русских оккупантов.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: И от Русского мира.

К.ЛАРИНА: Вот сейчас в Латвии закрыли Дом  Москвы так называемый. Это вариация Русского дома, которые раскиданы по всей Европе. Перевели его в собственность государства просто. Вот правильно сделали, я считаю. Потому что это бесконечные пятые колоны… Кто у нас сегодня говорил про пятую колонну — Володин, Нарышкин?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Они опять начали говорить это?

К.ЛАРИНА: Ну вот про студентов, которые по американским программам обучаются российские студенты. Госдеп готовит пятую колонну  для свержения нашего прекрасного солнечного режима.

Эти пятые колонны Путина, разбросанные по всей Европе — это то, что необходимо всеми возможными способами разоблачать и показывать их настоящую сущность. Для меня это больная тема, Фарида. Потому что они все прикрываются какой-то культурной, блин, миссией, все несут в мир великую русскую культуру. А на самом деле сеют ненависть и сеют вражду и готовят почву для войны, мутят народ. Это вообще жуть какая-то.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Чехия в этом плане, она же была настолько гостеприимной и настолько лояльной к русским. Здесь было донельзя раздутое посольство, штат в такой маленькой стране, как Чехия вообще никак не соответствовал. Здесь сидели десятки посольских сотрудников, которые непонятно, чем занимались. И Чехия выпнула их только в 2021 году после того, как стало ясно, что Петров и Боширов еще до того, как они съездили в Лондон и отравили Скрипаля, уже были в Чехии и устроили взрыв на складе вооружений в Врбетице. Спецслужбы эту информацию обнародовали. Тогда этим ребятам сказали: «Давайте вы сейчас встанете и поедите отсюда. Останутся только те, кто выполняет обязанности, связанные с консульской работой, визовой. То есть Чехия в этом плане всегда была мегалояльной страной. У российского посольства здесь была куча и сейчас еще остается в собственности куча зданий в самом красивом, дорогом пражском районе Бубенеч. Причем, когда началась полномасштабная война в Украине  и чешское государство попросило у Российского посольства: «Дайте нам, пожалуйста, помещение под размещение украинских беженцев». Ты же знаешь, что Чехия приняла огромное количество украинских беженцев. Это было в март, апреле 22-го года. Они хлынул сюда потоком, и просто не хватало площадей. Их в какой-то момент начали размещать в спортзалах школ, раскладушки ставили и так далее. А у российского посольства здесь пустовала школа российская, которая была закрыта в 21-м году, но не потому,  что оттуда выгнали учителей, как об этом говорили сами русские, а просто потому, что, оказывается, учителя, которые работали в этой школе, они работали теми же привилегиями, что и дипломатические работники. Они в полицию, как мы все, обычные смертные люди, не ходили со своими документами. Им все оформляли в особом порядке как дипломатам.

После обнародования информации о взрывах чешская сторона сказала: «Дорогие русские учителя. Вы можете здесь остаться и преподавать в русской школе на русском языке все предметы, но будьте добры, у вас сейчас не будет привилегий никаких. Вы не дипломаты. Как все ходите в полицию. Вперед пошли, с документами, оформились. Визу продлили. Всё».

Учителя русские сказали: «Мы так не привыкли. Мы так делать не будем». Ну, тогда досвидос, как говорится.

Ну, так вот, пустовало здание школы. И чешские власти обратились к российскому посольству: «Уважаемое посольство, дайте нам школу, чтобы мы могли украинских беженцев разместить, у которых ваше государство разбомбило дома, им негде жить, они приехали к нам. Вот пусть они в школе этой живут». Что ответило, думаешь, российское посольство?

К.ЛАРИНА: Идите лесом.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет. И вот только сейчас у них начали какие-то здания вроде как замораживать с последующей целью конфискации. Но Чехия — давайте покритикую Чехию — она довольно забюрократизированное. Здесь делается все согласно букве закона. Весь закон работает как часты просто. Но он работает. И все это изъять это очень непросто.

К.ЛАРИНА: Я тогда скажу так. Есть, чем заняться российской оппозиции за пределами России. вы все ищите повестку: Чем бы нам таким заняться, о прекрасной России будущего подумать? Мне кажется, что сегодня очень важная работа по санкционным спискам, которую делают очень многие политики эмигранты наши. Не сегодня она начата, это делают давно и представители ФБК, это делал Володя Кара-Мурза, это делал и Боря Немцов в свое  время. Это очень важная работа. Помнишь, первый список Магнитского — это все составляли наши люди. Очень нужная работа и сегодня должна продолжаться.

Второе: Дорогая оппозиция, займитесь тем, чтобы убрать этот Русский мир с улиц и площадей европейских городов. Это абсолютные пиявки, присосавшиеся к европейским бюджетам, европейским странам, которые там сидят. Про эти Русские дома мы все знаем. Это абсолютные гнезда. Вот как бывают в мечетях, извините, гнезда радикальных исламистов, где готовят террористов, между прочим, к переделу мира, и это тоже факт. Сколько было разоблачено этих  гнезд в различных мечетях и медресе.

Так вот Русские дома в этом смысле мало чем отличаются от этих террористических гнезд. Это то же самое. Это идет очень плановая работа по обработке массового сознания. Вряд ли, конечно, они там готовят террористов с бомбами. Хотя чем черт ни шутит, я ничему уже не удивлюсь. И то, что там сидит где-нибудь рядом лаборатория ФСБ с «Новичком» где-нибудь под эгидой прекрасного русского балета, я тоже не удивлюсь. Вот это тот самый случай.

Потому что понятно, что разрыв дипотношений — это отдельная история, она уже к нам не имеет никакого отношения. Это политическая воля конкретных государств, но здесь-то можно. Ведь это же спрут, который окутал всю Европу. Это как к вопросу о памятниках, Фарида. Без конца возникают эти темы, то вот сносят нашего Пушкина! Разбили голову нашему Достоевскому и уничтожили нашего Ломоносова.

Ребята, я не устаю повторять, это надо было делать раньше — избавляться от этой хрени, как Украине , так и Чехии, так и другим любым странам Восточной Европы, где понатыкано это дерьмо, которое якобы символизирует великую русскую культуру. Оно символизирует русский мир, Русскую империю. Это символы империи и всё, и больше ничего. Никакого отношения Пушкин к этим памятникам не имеет, настоящий Пушкин.

Это как в 1937 году активно праздновалось 100-летие смерти Пушкина  Советском Союзе на фоне всего этого кошмара Большого террора, они тут все Пушкину поклонялись. И что? Причем здесь Пушкин? Это же не Пушкин. Это Сталин. Это Говорим сталинской империи. Это то же самое.

Я не знаю, согласна ли с моим обращением.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Кстати, если продолжать тему Чехии, здесь была улица маршала Конева, который является очень противоречивой фигурной именно для истории Чехии. И ее буквально несколько месяцев назад переименовали, наконец, после долги обсуждений. Несколько лет это длилось. Но главным образом Чехи противились этому. Самое смешное, это самая длинная улица в Праге. И поэтому, естественно, многочисленные люди, которые на ней жили, им не хотелось заниматься этой бюрократической работой, связанной с обменом документов. Это же нужно менять кучу разных документов. ID карт, паспортов и так далее, везде, где у тебя прописан твой  адрес.

Ее переименовали. Теперь она называется Гартигова в честь чешского архитектора, который застраивал это район, в котором находится эта улица. Когда меня спрашивают: «Ты испытываешь какое-нибудь возмущение, когда украинцы убрали памятник Пушкину в Днепре, в Киеве или переименовывают в Чехии улицу или до этого они убрали памятник Коневу тоже из района Девице, переместили его на территорию музея?» У меня ничего не тыркает и не дрогнет абсолютно. Это внутреннее дело этой страны. Про Украину я вообще не говорю, которую сейчас бомбит Россия с великой русской культурой своими ракетами великими.

И Чехии тоже есть, что предъявить России как правопреемнице Советского Союза. У меня не то что никаких возмущений нету… Хотя переименовать — пусть переименовывают. Хотят убирать — пусть убирают. Это их внутреннее дело. Всё.

К.ЛАРИНА: Если у нас голосование закончилось, чтобы мы подвели итоги, нам тоже интересно, как у нас голосование прошло.

«Может ли движение жен мобилизованных остановить войну?» Нет — 76%. Да — 22%, и 1% —  я за войну.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Как же без этого!

К.ЛАРИНА: Никто не верит, видишь.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я тоже, честно говоря, отношусь к этому довольно скептически. Само по себе, наверное, нет. Там должен сложиться какой-то идеальный шторм. Какая-то ситуация, в которой будет несколько компонентов. И все-таки там, учитывая российскую специфику — я вот не хочу сейчас в эту политологию лезть, потому что нет такой степени экспертизы, я не Владимир Пастухов, не Аббас Галлямов, — но все-таки из того, что я своим дилетантским умом к чему пришла. Там должно сложиться несколько компонентов, и серьезные поражения на фронте какие-то, который пока все-таки нет.

К.ЛАРИНА: Ты имеешь в виду российские.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, российские. Допустим, потеря Крыма — вот это буде огромным ударом по путинскому режиму. Вот это то, чего ему не простят свои же — потерю Крыма. В общем, украинцам надо что-то делать…

К.ЛАРИНА: На месте Байдена, товарищи… Это вообще вопрос одного касания. Украинские эксперты про это много говорят. Что этот мост Крымский можно было уничтожить так, чтобы он вообще не воскрес буквально в считанные секунды без использования, извините, ядерного оружия совершенно. Просто надо это волю политическую проявить. Мы про это говорим все эти два года. И Зеленский об этом говорит. И спасибо тем, кто это понимает. Спасибо Сунаку, который сейчас приехал в Киев, который это понимает. Ему все-таки не нужно  согласовывать свои решения. Только со своим парламентом, а не с Евросоюзом, не с Европарламентом. И никакой Орбан не заблокирует его решений. Он это делает. Он называет большие суммы, и он эти суммы предоставляет.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Еще страны Балтии. Вот верные друзья Украины — это Великобритания, страны Балтии, которые последнее с себя снимут. Мы все прекрасно знаем, почему. Они все прекрасно знают, что такое Советский Союз и Россия, конечно. Поэтому они отдают всё.

К.ЛАРИНА: Поэтому никакие переговоры вести нельзя с этим человеком, с этим режимом. Это тоже не нужно быть Пастуховым, как ты говоришь, политологом, чтобы это понимать. Это все абсолютно наперсточник, абсолютно вся власть построена на бесконечном вранье.  И договоры никакие невозможны. И очень меня умиляют, конечно… Опять сейчас на меня всех собак спустят — этот миротворец товарищ Явлинский, уроженец города Львова, который миротворец у нас теперь. Это вообще что-то невообразимое. Как вообще можно предлагать такое измученному народу, убитой стране, снесенным городам — как можно это говорить? Я буду миротворцем, — говорит он практически. Буду вашим посредником. Давайте сядем, поговорим с Путиным и договоримся. А потом будем вести переговоры 10-20 лет. Главное, чтобы люди не убивали. Вот еще одна такая лицемерная позиция, по сути, ничем от Путина не отличается.

Извините мы в политику вынуждены сделать такой крен. Но куда деться? О чем мы говорим в течение этой программы? И в общении к людям, к собственным гражданам. Абсолютное лицемерие и презрение. То же самое демонстрирует человек в отношении всего мира, — говорим мы про Путина. Какие там переговоры? У него даже глаз не дергается, когда он врет вообще. Когда он говорит про Израильскую армию обороны, про ЦАХАЛ, которые бьют якобы по жилым кварталам и убивают мирных палестинцев, мирных граждан газы, маленьких детей. Мы так — никогда!

Или после того, как Белгород был, помнишь? То что он нес на встрече с ранеными. Мы же тоже, наверное, так ответить.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Он  сказал: «Ну, скажи. Мы  разве так можем?» И тот: «Ну…». Такое ощущение, что он сказал: «Мы вы вообще-то так делаем».

К.ЛАРИНА: «Мамочки с колясочками. Это же как же? Какой выходной день. Мы же тоже могли бы так. Но мы так никогда». Совести нет никакой.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Сразу вспомнила лето 22-го года, помнишь, в Виннице, когда убили девочку, у нее был синдром дауна.

К.ЛАРИНА: На вокзале.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет, это не в Краматорске. Это было в Виннице. Мамочка везла ее как раз в коляске в какой-то кружок в центр развития. Она очень этой девочкой занималась. Очень был такой ребенок… купался в любви, развивался. И девочки не стало в одну секунду на глазах у матери. И можно подумать, что он об этом не знает. Это просто такая чудовищная степень лицемерия. Я даже не знаю у меня слов нет. Есть такое слово «подоночничество?»

К.ЛАРИНА: Подонство.  А его дочку ты видела? Интервью.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я читала раскладку этого интервью, что он там говорил. Что самое ценное — это человеческая жизнь. Кто-то очень хорошо написал в комментах: «Такая же врунья, как и папа».

К.ЛАРИНА: Вообще это интервью производит какое-то чудовищное впечатление. Сморишь и думаешь: «Ты вообще, где живешь, тетя? Из какой жизни? Что происходит за окном за этим?» Она рассказывает про своих любимых писателей, говорит: «Россия — это человекоцентричная страна. Для нас,  для россиян самая главная ценность — человеческая жизнь». Дочь человека, который убил сотни тысяч людей».

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Если даже не украинцев, которых они вообще даже в расчет не берут, то россиян, своих же граждан.

К.ЛАРИНА: Инга пишет: «Массовым движение жен стать не может. Потому что они требуют поменять своих мужей на чужих, а не закончить войну и убраться из Украины». Но видите, все не так однозначно.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Мы уже это обсудили.

К.ЛАРИНА: — «Спасибо большое! Вы чудесная пара. Так не хватает таких людей рядом». Мы рядом, Татьяна, это очень важно.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Мы для этого это и делаем, потому что хочется поддержать людей, которым очень  важно в это жуткое время к кому-то прижаться. Найти единомышленника — это очень важно.

К.ЛАРИНА: — «Спасибо, Фарида, а последнее интервью «Грэму». Как всегда, супер. Да, я тоже смотрела. Там Фарида совершила очень правильный поступок. Она в конце анонсировала наш сегодняшний эфир.

— «Скажите, технически сложно для вас, Ксения  Фарида, было переехать туда, где вы в настоящий момент находитесь? Ибо передо мной стоит сейчас такая же задача. Ибо путинская Россия не моя страна».

Вопрос релокации, эмиграции, он очень индивидуальный, он очень тяжелый. Буквально перед началом эфира мы с Фаридой обменялись признанием нашего общего знакомого журналиста, человека, который очень тяжело как раз переносит эту перемену, эту попытку устроиться как-то в чужой стране. Это тяжело. Не знаю, что Фарида расскажет. А какой совет можно сказать человеку, который делает такой  выборы, к чему готовиться внутренне?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я хочу сразу людей приготовить к тому, что куда бы ты не поехал, ты возьмешь с собой себя. То есть вы должны понимать, что у вас, в принципе, будут повторяться какие-то проблемы, с которыми вы сталкивались, в принципе, по жизни. У вас есть уже какие-то паттерны поведения, как говорят психологи. Но при этом еще прибавиться куча бытовых проблем, связанных просто тупо с переездом. Вам надо будет ходить в полицию, отмечаться. Что-то покупать, снимать жилье, арендовать, учить язык. Какие-то законы постигать. Интегрироваться, социализироваться. Эмиграция — это тяжелая форма существования, непростая. Вы не должны думать, что из-за того, что вы выедете из России, все ваши проблемы вдруг кончатся и вы заживете новой, неведомой и очень светлой прекрасной жизнью.

Я не знаю, может быть, у кого-то бывает такой опыт. Но то, что я вижу вокруг себя и описывая свой опыт, я могу сказать, что, конечно, это очень непросто Иногда ты реально садишься и думаешь: Господи, ты жил какой-то устаканеной своей жизнью. У тебя была работа, были рядом друзья и родственники. Ты жил в понятной очень среде, где все говорят на твоем языке. А сейчас это ощущение ребенка, как будто ты заново учишься ходить. Тебе нужно что-то начинать заново. Такая вот полная дезориентация бывает в определенный момент, иногда даже отчаяние бывает.

Но в любом случае я понимаю, что лучше для меня быть здесь со всеми моим сложностями, проблемами, чем быть в России сейчас, на данный момент. Мне не тяжело было переезжать вначале, потому что я переезжала на работу. Я три года работала на «Радио Свобода». Поэтому сам переезд мне дался несложно, в общем-то. Ужасные сложности начались, когда я потеряла эту работу. Я сейчас не буду  вдаваться в эти подробности, может быть, когда-нибудь расскажу. И тогда я осталась предоставленной абсолютно сама себе. Меня просто выбросило за переделы этой комфортной жизни. Я реально стала выплывать. Это было ужасно тяжело. Это был очень тяжелый период в моей жизни, по итогам которого я приняла решение вернутся в Россию. То есть я прожила три года в Чехии и решила вернуться в Россию, потому что мне было настолько тяжело находиться в Чехии. Я не понимала, чем здесь заниматься. Я понимала, что журналистом я здесь работать не могу. Это было еще до начала войны большой. Идти куда-то в магазин продавщицей, кассиром я все-таки не была готова. Я приняла решение вернуться в Москву. Это был очень тяжелый камбэк. Потому что там я опять начала себя чувствовать человеком, который заново учится ходить. То есть я вдруг очутилась в городе, который за это время, что меня здесь не было, серьезно поменялся. Там поменялись люди, правила игры, у меня не было работы.

То есть я туда ехала, думая, что у меня появилась работа. Меня с ней кинули. Потом расскажу, как-нибудь. В общем, я должна была преподавать в ВШЭ, но они в самый последний момент разорвали со мной контракт, отношения, потому что начались гонения на ректора Шанинки, его посадили в СИЗО. И ВШЭ поняла, что от меня надо тоже избавиться, потому что я человек с таким нехорошим бэкграундом, работавший в американской организации. Я осталась одна в Москве с ребенком без работы и без каких-либо перспектив. Это было после 21-го года. Я тогда уже настолько была измучена тем, что происходило, то я просто уже решила бросить на фиг эту журналистику, покончить с ней. Я уговорила друга детства моего мужа взять меня к нему на работу маркетологом. То есть я решила освоить смежную специальность. Я прочитала несколько толстых книг, прошла мастер-классы и решила, что всё, я буду работать в благополучной компании, заниматься маркетингом.

И тут наступило 24 февраля 22-го года. И тут я поняла, что я не могу находиться в этой стране, потому что я должна что-то говорить. Я должна говорить: «Нет войне. Путин, сдохни! Прекратите! Что вы делаете?» Я понимала, что если я начну что-то говорить, то меня тут же упекут. Мне начали подавать какие-то знаки. Мы шли с ребенком по лице. К нам подошел незнакомый совершенно мужчина внезапно, сзади и моему ребенку вручил киндер-сюрприз в руку. И быстро пообжал вперед. Мне ребенок говорит: «Мама, смотри, что мне дал дядя» И показывает мне яйцо. Я говорю: «Что это?» — «Это вот этот дядя дал». А дядя бежит просто. Он быстро зашел в арку исчез. Я забрала у нее, положила на асфальт, сказала: «Больше никогда ничего не бери». Я поняла, что это какой-то знак. То есть не то чтобы мне угрожают, но мне дали понять, что знают, где ты живешь, и что у тебя есть ребенок. Я это так восприняла.

А я тогда уже написала большой антивоенный пост в Фейсбуке, который создал большой резонанс про то, как работает пропаганда российская. И я поняла, что этот пост прочли, где надо и сказали: «Сиди тихо. Вообще все нормально будет, если ты будешь помалкивать».

Ну, и всё, и я уже через три дня уехала. Я смогла уехать благодаря тому, что у меня на тот момент сохранялась чешская виза, она не истекла еще. То есть вид на жительство чешский у меня был. И благодаря этому я смогла уехать через латвийскую границу. Я пересекла ее с ребенком ночью пешком, в час ночи, куда нас привез таксист. Мы ехали за 100 тысяч рублей. Он нас отвез из Москвы до границы с Латвией. Тогда это были тысяча евро.

В Латвии нас встретили наши друзья. И потом уже из Латвии мы поехали в Прагу. Я уже четко понимала, что я вернулась в журналистику эту гребаную, из которой я пыталась убежать. Я начала активно печататься. У меня появилась куча знакомств, естественно. Я сразу в несколько редакций вошла. Они начали брать мои публикации. В Чехию повалили украинские беженцы, я начала об этом активно писать.

Проблемы от этого мои никакие бытовые не кончились. Они у меня продолжались вплоть до последнего времени. Недавно только отпустило уже.

Поэтому эмиграция — это очень сложный выбор. Но если вы понимаете, что эта путинская Россия — это не ваша страна и вы хотите говорить, даже во всяком случае, если вы не хотите говорить, то вы не хотите иметь никакого отношения к путинской России, и у вас есть возможность — уезжайте. Уезжайте.

К.ЛАРИНА: Я могу только поддержать этот призыв. И  к вопросу, как там, в чужой стране и к вопросу, что мы все чужие. У меня тоже индивидуальный путь. Я про это тоже много раз  говорила. Я не уехала, а не вернулась, скажем так. Потому что к началу войны мы уже здесь все годы пандемии и два года не были в России. Это уже отрезанный ломоть, что называется.

Но мои ощущения, что я чужая и страна мне чужая, они были задолго до войны — в России. Я вспоминаю свои ощущения, что для меня было самое тяжелое — выходить из дому, ходить на какие-то мероприятия, где много людей. Я никого не хотела. Это было состояние абсолютной подавленности и депрессии уже долгие годы. Ну да, после 14-го года это всё расцвело махровым цветом, когда они перестали стесняться. И ты уже точно понимаешь, что ты находишься в кольце врагов. Если мы и находимся в кольце врагов — это ощущение бесконечной опасности, о чем ты говоришь, оно меня преследовало после 14-го года очевидно совершенно. Да, это понятно, и вопрос, где ты работаешь, на какой радиостанции. Мы к этому давно привыкли за все эти 30 лет, бесконечным подметным письмам, угрозам. И никто не знает, воплотятся эти угрозы в жизнь или нет. Никто этого не знает наверняка. Всё было. Бесконечно эти волны обострения, они, так или иначе, возникали. Я помню, и в 17-м году было очередное обострение. И, конечно, поворотным моментом февраль 15-го и убийство Бориса Немцова, который практически из нашего эфира ушел на смерть. Мы с ним по говорили и через два часа приходит сообщение, что он убит. И вот лежит этот мертвый человек на мосту.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: И ты рассказывала, что тебя полицейские даже не допросили. Хотя ты была последний человек, кто с ним общался. И ты могла быть каким-то очень важным свидетелем.

К.ЛАРИНА: Это главный, кстати, признак того, что никакого расследования, по сути, не было. Все было, как по нотам разыграно. Потому что ни меня, ни Виталия Дымарского, с которым мы этот эфир проводили, и, по сути, мы вышли с Борисом на улицу, и всё. Дальше мы с ним попрощались, и он поехал к своей даме сердца. И потому уже это всё произошло.
Это было его, по сути, последнее публичное интервью, появление в СМИ.

Короче к вопросу о чужеродности. Вот я клянусь, что нигде на свете, кроме как в России, я себя не чувствую чужой. Вот как рассказывал мне Лигалайз, Андрей Меньшиков, замечательный наш музыкант, рэпер, когда он вырвался, как он говорит. Он же 16 месяцев после начала войны не уезжал по разным причинам. И тоже говорил про то, как сейчас многие говорят: «Не хочу оставлять этим гадом… Это моя страна, моя Москва, моя Родина, моя аудитория… Я тут буду. Пусть они уезжают». Но когда ему сказали, что «завтра у тебя будет уголовка з фейки, за клип «Мир вашему дому», и ты пойдешь по этапу, и никто не будет смотреть, известный ты рэпер, неизвестный, никого это не волнует. Ты — враг», Вот тогда он взял билет и уехал.

И первое ощущение пересказываю, потому что это было свежее интервью, мы совсем недавно с ним беседовали, посмотрите, если пропустили. Замечательный парень, для меня одно из открытий этого года.  Он говорит, что первое мое чувство, когда я приехал — он сейчас в Вильнюсе живет, получил документы. Лигалайз легализовался в Вильнюсе, — это ощущение абсолютной свободы. Его невозможно передать. Чужой язык для тебя становится роднее родного, но в чужой земле, потому что ты видишь другие лица, ты видишь другое настроение, другую атмосферу. 

Он говорит: «Первое, что я увидел, когда приехал в Вильнюс — украинский флаг. Украинский флаг развивается над центральной площадью города. Это флаг, за который в моей стране, в моем городе сажают в тюрьму. И это ощущение, что я у своих», — говорит человек, коренной москвич, который приехал на чужую землю. Он говорит: «У меня ощущение, что я у своих», — говорит он.

Это если говорить о главном завоевании, главном ощущении, ради которого мы… да, ради того, чтобы не молчать, а говорить — это так в нашем случае, поскольку это наша профессия говорить, но и это чувство абсолютной свободы, оно невероятно важно. Оно вас распрямляет. Вы себя чувствуете человеком, не униженной тварью, которая вынуждена молчать, таиться, оглядываться, не брать незнакомые номера, думать, как в школе ребенок, что ему скажут. Это что-то жуткое. Я могу себе представить, в каком подавленном состоянии постоянной депрессии сейчас находятся нормальные люди в России.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: У меня совпадает очень ощущение, когда я вернулась в самом начале марта 22-го года в Прагу, я увидела тоже везде флаги украинские. Вся Прага была завешана ими просто. Одно из первых у меня воспоминаний: стояла старая машинка на ней было написано: «Фак Путин». Это было абсолютно ощущение дома. Я вот как-то приютился, нормально сейчас все будет.

И мне похожее рассказывала Анастасия Шевченко, известная российская активистка, которая эмигрировала летом 22-го года, она уехала  детьми сначала  в Беларусь, потом из Беларуси в Литву. И она тоже мне рассказывала, что ей вообще дали 4,5 года условно, а до этого она сидела почти два года под домашним арестом еще. И она говорила: «Когда я увидела в Вильнюсе вначале украинский флаг, я испугалась. И вообще какое-то время у меня ушло на адаптацию, чтобы не бояться украинской речи, украинского флага, вообще не вздрагивать оттого, что полицейских ты видишь. То есть она за то время, пока шел над ней процесс, у нее такое уже отношение к ним сформировалось, что дети боялись их, плакать начинали, когда менты домой приходили.

Я, конечно, понимаю в то же время, что далеко не у всех россиян есть возможность уехать. И мне таким людям хочется постоянно говорить какие-то слова ободрения и руку помощи протягивать.

К.ЛАРИНА: Мы сейчас говорим, обращаясь к тем людям, которые уже приняли это решение. Когда человек принимает решение, это очень важно. Я все-таки уверена, что когда решение принято, его гораздо легче исполнить, чем когда ты говоришь: «Да куда я? Да не смогу я? Да что я…». Хотя, безусловно, это индивидуальная вещь для каждого человека.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Но если возможность есть, то лучше, действительно, делать, чем не делать. Вообще всегда по жизни у меня такой девиз: «Лучше делать, чем не делать».

К.ЛАРИНА: Тогда, резюмируя эту тему, следующий призыв и наказ к политической эмиграции, которая не знает, чем заняться и все ищет и ищет себе важные дела и применение — всё во имя человека. К черту прекрасную Россию будущего. Займитесь Россией настоящего. Помогайте тем людям, которые принимают решение, приезжают вот так в никуда, потому что не могут там находиться в этой стране под пятой этой власти. Они спасаются бегством, они спасают своих детей, свои семьи. Они приезжают в никуда. Кто, как не вы, им поможете? Я уверена, что это возможно сделать.

Я знаю, кстати, что, допустим, Ходорковский, его структуры занимаются этой помощью с вновь прибывшими релокантами. Эта система «Ковчег», по-моему, очень успешно работает для тех, кто уезжает. Но все равно, мне кажется, что это одна из самых главных задач сегодня — помогать людям, которые приняли решение.

Я знаю, что существуют совершенно замечательные подвижники, защитные организации, которые помогают молодым людям, которые от мобилизации бегут из России. Помогают просто подробно, включая логистику и все прочее, покинуть страну, уйти оттуда. Помогают тем даже военнослужащим, которые находятся в зоне боевых действий, которые приняли решение сложить оружие и перейти на сторону Украины. Либо дезертировать, либо перейти на сторону Украины с оружием в руках, либо сдаться в плен. Варианты есть для каждого человека. Вас никто, как я понимаю, не обяжет, не скажет: «А вот теперь бери эту  пушку и иди воюй с путинской армией». Нет, это совсем по-другому работает. Таких историй и случаев мы тоже знаем много, когда людям помогают начать другую жизнь, новую жизнь, отказаться от этого кошмара.

Так что варианты есть. Вот сейчас будет слет иностранных агентов — ты знаешь, об этом?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Нет.

К.ЛАРИНА: Вот я тебе сообщаю.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: А я не иностранный агент, кстати…

К.ЛАРИНА: Не волнуйся. Парочка эфиров на своем канале — получишь эту метку.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Юрий Федоров, эксперт военный, мы его прекрасно знаем. Он, можно сказать, наш, пражанин.

К.ЛАРИНА: Знаю. Потому что Таня — это наши друзья, друзья нашего дома. Таня и Юра. Мы с Фаридой передаем вам большой горячий привет. Вы замечательные люди. Спасибо вам а то, что вы такие. Это очень важно. Надо объяснить, что Таня и Юра, они долгое время жили и работали в Праге, Юра являлся колумнистом, в том числе, и «Радио Свобода». Сейчас они живут на два дома.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Они и сейчас пишет.

К.ЛАРИНА: Они живут на два дома. И в Прагу приезжает часто и в Италии живут. А Юру уж, конечно, вы знаете, как военного эксперта главного.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я когда его поздравляла с иноагентским статусом, я сказал: «А я пока все еще не…». Он сказал: «Не волнуйтесь, органы про всех всё знают и всех помнят».

К.ЛАРИНА: Вот будет слет иностранных агентов, объявленный в городе Берлине, по-моему. Потому что там Марат Гельман один из инициаторов этого. Я, честно говоря, не очень понимаю, в чем смысл. Наверное, я все-таки не очень понимаю. Чтобы мы все встретились иностранные агенты, обнялись, поняли, как нас много, посмотрели друг другу в глаза… «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…». Спели хоровую песню, сказали: «Нас не задушишь, не убьешь. Это наша страна…».

Я этого, честно говоря, не очень понимаю, зачем. Потому что на самом деле эти коммуникации не нарушены. Вот к вопросу о том, что такое россияне, русские эмигранты, релоканты, политические беженцы за пределами России сегодня.

Никакие связи не нарушены. Я себя ощущаю, что я совершенно вместе со всеми, со своими друзьями, которые были вынуждены покинуть страну. В том числе, с теми друзьями, которые остались в России, с которыми мы периодически перезваниваемся, перестукиваемся и общаемся. Всяческая им поддержка всегда. Я понимаю, как им тяжело.

Для этого совершенно не обязательно устраивать слет пионерский где-нибудь в городе Берлине. Чтобы что? — вот скажи мне.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я не знаю, это попытка, я думаю, всех объединить чисто символическая.

К.ЛАРИНА: Мы и так объединены. 

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Деньги есть. Надо куда-то потратить.

К.ЛАРИНА: По поводу сегодняшнего события. То, что мы наблюдаем за последний год, второй год войны, что касается репрессивных законов и расправ власти с неугодными. Это происходит стремительно, просто в одно касание. Вспомни, как с Борисом Акуниным, книжки которого еще вчера стояли на полке, а сегодня он уже террорист, экстремист, все изъято. Все забыть, растереть. И не просто враг народа, а государственный преступник, которого вчера еще объявили иностранным агентом до кучи.  И он очень смешно прокомментировал: «Я себя чувствую бен Ладеном, которому прислали штраф за неправильную парковку».

Вот тебе вторая история сегодняшнего дня: стремительная расправа над священником Алексеем Уминским.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Его сегодня лишили сана.

К.ЛАРИНА: Казалось бы, что случилось, как? Человек, который очень популярная личность, давайте так скажем, и не только в среде христианской, не только в среде прихожан, среди верующих, а вообще в обществе российском. Один из самых популярные лидеров общественного мнения, безусловно, авторитетов, интеллектуалов, философов. Человек, которому доверяют. Правозащитник, безусловно. Человек, который служил, был настоятелем Храма Троицы Живоначальной в течение 30 лет. Настоятель с 93-го года. То есть понятно, что там он воспитал, получается, даже не одно поколение прихожан, которые к нему приходили. Это как Александр Мень, который окормлял большую часть советской интеллигенции. К нему приходили именно как к пастырю, не только за верой, но за верой в человека, в конце концов. Мне кажется, что иногда это даже важнее, чем вера в бога, да простят меня верующие.

Что же с человеком сделали? До такой степени дошло, что ты говоришь — его лишили сана. Ты видела, как называется у них: извержение из сана. Я читаю, что это такое, — это абсолютно какое-то Средневековье, инквизиция. То есть, по сути, чтобы понимали люди, что это такое, само понятие: «извержение из сана». Это говорится сейчас, в 21-м веке в 23-м году от Рождества Христова, извините за выражение. Гражданская казнь, по сути.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: У меня в этой связи, конечно, перед глазами стоит пост Лидии Мониавы. Мы все знаем, кто это такая. Руководитель детского хосписа «Дом с маяком», который очень плотно занимается паллиативной медициной.

К.ЛАРИНА: Тут важно, что Алексей Уминский, его храм помогал «Дому с маяком».

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Она написала там вещи — я, честно говоря, об этом не знала, меня это поразило до глубины души. Оказывается, многие православные священники, подавляющее большинство, допустим, отказывались причащать детей глубоко больных детей, у которых есть какие-то зонды, трубки. Я не знаю, о каким причинам. Возможно, у них есть какие-то суеверия, предубеждения какие-то.

К.ЛАРИНА: Там вообще-то презрение к калекам.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Отказывались пускать в храм, допустим, детей на колясках, тоже мотивируя это какими-то церковными предубеждениями, суевериями. И Уминский был первым и одним из немногих православных священников, который принимал этих детей. В его конкретно храме Живоначальной Троицы в Хохлах был сделан пандус, чтобы туда любой ребенок на коляске мог въехать. Он еженедельно проводил встречи с детьми, с их родителями, он разговаривал с ними о смерти. Это очень непростые разговоры. Это дети, которые, если говорит прямым языком, понимали, что они в любой момент могут умереть.

К нему приходили родители, которые потеряли своих детей с очень сложными вопросами: «А почему мой ребенок умер? А почему мы уверовали, мы столько молились, а почему молитва не помогла? А что будет дальше с ниим?» И он терпеливо, с большой любовью, как Лидия пишет, на все эти вопросы отвечал. Помогал им и словом и делом, деньги собирал, благотворительные ярмарки устраивал. Совершал свои обряды религиозные, которые он обязан как священнослужитель совершать над всеми без исключения, инвалид ты или не инвалид.

И вот такого человека извергли чего-то там… Я хочу сказать, что этим самым патриарх Кирилл сам себя изверг и низверг. Он вообще-то, не сейчас уже это сделал, это произошло задолго до. Я думаю, что это произошло, конечно, до начала полномасштабного вторжения в Украину, потому что там работала, мы знаем, плотная связка гэбэшная Путин — Гундяев и так далее.

Для меня это было просто невероятным клеймищем, в первую очередь, на самой же РПЦ и на ее же руководстве. Это история не про отца Алексея Уминского. Я сама с ним лично не общалась, но судя по тому, что я о нем читала и слышала, это достойнейший и глубоко верующий, чистый и светлый человек. Это история не про него. Я думаю, что он найдет себе место и в церкви, не в РПЦ просто и в мире, в обществе.

А вот что будет с этим образованием РПЦ и ее руководителями и не только руководителями РПЦ, а руководителями России, российского государства, которое срощено. Экспроприировало православную религию, создала какую-то гэбэшно-чекистскую связку. Вот что будет с ними, я не знаю, им дорога в ад.

К.ЛАРИНА: Я тебя умолю. Мне все равно. Вот напугаешь ты их дорогой в ад. А то они не знают. Напугай черта дорогой в ад.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я же исхожу из их риторики. Это же то, о чем сам Гундяев постоянно говорит.  О боге и дьяволе, о зле и добре.

К.ЛАРИНА: Что ты хочешь? Эта структура плоть от плоти государства, плоть от плоти режима, плоть от плоти власти. Как власть у нас воровская, уголовная, власть гопоты, так и церковь такая же. Я не устаю это повторять. Здесь еще одна знаковая вещь. Кого поставили вместо Уминского.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ткачева, мракобеса.

К.ЛАРИНА: Абсолютный гопник. Прапорщик.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: С абсолютно человеконенавистнической риторикой, который призывает истреблять, уничтожать, убивать, ликвидировать. Священнослужитель вообще не должен произносить такие слова. Они должны отсутствовать в его лексиконе.

К.ЛАРИНА: Институт церкви давным-давно у нас превратился  институт власти. Он не то что с ней сращен, это часть, это опора режима.

Я, кстати, не исключаю, там говорят, что вроде как за интервью Венедиктову Уминского убрали…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я думаю, это поводом было.

К.ЛАРИНА: Это был повод. Во-вторых, я почти уверена, учитывая атмосферу в стране, что на него донесли какие-нибудь прихожане. Не скажу все, которые его любили и для которых его слово было важно. Ведь что ему вменили в вину? Что он отказывается читать молитву о Святой Руси. Это молитва, которую написал лично товарищ Гундяев, которую разослали как методичку из ЦК КПСС по всем храмам. И чтобы ни-ни. Чтобы обязательно. Это как «Разговоры о важном». Что каждый должен это произнести, вот этот бред о великой победе и поддержке наших воинов. Насколько я понимаю, Уминский вообще эту молитву не читал и предпочитал говорить о мире.

Я, кстати, посмотрела, были случаи до этого извержения из сана. За это же самое Иоанн Коваль священник, который тоже получил эту черную метку, его тоже извергли из сана. Это храм Андрея Первозванного в Люблине. Буквально в конце этого года осенью, аналогичный случай. Но он, правда, эту молитву читал. Но он, правда, слово «победа» заменил на слово «мир». Из-за этого был лишен сана.

Этой же процедуре подвергся Андрей Кураев, знаменитый наш священник оппозиционер, с их точки зрения абсолютный еретик, которые тоже был лишен сана. И это гражданская казнь. По-другому называлось расстрижение. Поэтому возник этот термин расстрига.

Что там делали раньше. Я сегодня поинтересовалась, как это происходило. Не исключаю, что и сейчас это происходит так же. Я думаю, что термины все остались. Что снимают рясу, отстригают волосы тебе на бороде и на голове. Запрещено тебе произносить слово божье публично, запрещено служить. Запрещено ходить в церковной одежде. Это просто какой-то ужас

Мало того, еще лишали возможности работать на государственной службе. То есть, по сути, это гражданская казнь.

Ты говоришь, перейти в другую юрисдикцию…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну, это возможно, такие случаи тоже есть, когда священники уезжают, но они находят себе место.

К.ЛАРИНА: Уезжать. Другого варианта нет. Ничего ему не дадут. К тому, что ты сказала, что человек занимался помощью, вообще это человек какого-то высокого гуманистического, правозащитного склада. Я уже говорила, что помимо помощи детям и «Дому с маяком» он помогал как правозащитник. Он защищал заключенных. Выступал в защиту.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да. Он выступал в защиту Навального, Ходорковского. Он приходил в суды. И это очень важно. Человек в церковной одежде в рясе, с крестом, он приходил в суды. И он служил, был под юрисдикцией этой РПЦ.

Конечно, я читаю среди комментаторов, что надо было давно ему уходить, это было понятно. Подчинялся-то кому? Вот этим упырям.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ксения, я думаю, он наверняка не хотел бросать свой приход, свою паству. Наверняка там остается много людей, которые в нем нуждаются, и он оставался с ними до конца, не с церковью.

К.ЛАРИНА: Так мало этого, он в какой-то степени вообще оправдывал существование этого института в Российской Федерации. Это очень правильно. Потому что куда людям пойти, если у них другого варианта нет? Подпольно где-нибудь молиться? Организовывать домашние часовни у себя дома, как при советской власти. Прятать иконки под портретом Путина, с другой стороны. Так, что ли? Какие есть варианты?

Поэтому, конечно, люди ищут своего пастыря, своего священника, с которым им будет хорошо, который им поможет, который, действительно, будет называть зло  злом. Ведь что должен делать пастырь, на мой взгляд? Опять же я не воцерковленный человек, но, как мне представляется. Что уж этот представитель церкви точно человек, которые не должен ошибаться. Он точно знает, где зло, где добро. Он должен своим прихожанам это объяснять. Если они вдруг запутались, попутали рамсы и берега, сказать: «Нет, ребята, вы ошибаетесь, это война. Это убийство». Не убий! Напоминать про эти 10 заповедей. Вот про это надо напоминать, про сегодня.

И вообще, помимо его всех деяний прекрасных во имя человека, он очень прогрессивный человек. Прогрессивный человек. Это не какой-нибудь поп-толоконный лоб, как мы привыкли видеть. Это прогрессивный современный человек с прекрасным образованием, с прекрасным вкусом эстетическим, музыкальным, театральным. Мне повезло. Я встречалась с ним несколько раз в эфире. С ним можно было поговорить о чем угодно. Это прекрасный, образованный, мудрый, глубокий человек с прекрасным чувством юмора, иронией и самоиронией.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Это всегда признак интеллекта — чувство юмора и самоиронии. Я уверена, конечно, что он раздражал своей внутренней свободной, независимостью очень давно церковное руководство, Гундяева, в первую очередь. Конечно, вся эта история про интервью… Он, наверное, там что-то сказал…

К.ЛАРИНА: Он говорил всё то же самое, Фарида.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Это был только повод. Потому что его позиция была понятна с самого начала войны. Он с самого начала сказал, что он против вторжения. Но, я думаю, что он их еще задолго до этого раздражал. Потому что такие люди, они нигде не нужны в таких системах типа РПЦ, такие люди — это инородные тела всегда. Система их всегда исторгает.

Видишь, как они его решили извергнуть: намеренно перед Рождеством православным, максимально унизительно с какими-то церковными судами, с Ткачевым вместо него. Это же тоже очень символично. А вот, кого мы назначим вместо тебя. Вот такой здесь нужен человек.

Может быть, нехорошо так говорить, но это был вопрос времени.

К.ЛАРИНА: Абсолютно предсказуемо, скажем так.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: И потом уже дали интервью Венедиктову…

К.ЛАРИНА: Давайте прокрутим эту пленку назад. Если мы говорим про общества наше российское, постсоветское, которое, все-таки этот пусть самоочищения в самом высоком, нравственном смысле не прошли. Не прошли этот урок, все превратилось в имитацию — суд над КПСС, суд на этой идеологией, которая так и не была объявлена преступной официально. Да и Сталин у нас по-прежнему чуть ли не святой, ему по-прежнему поклоняются как какому-нибудь святому. Скоро мощи друг друга Сталина будут дарить, а не Николая Чудотворца.

Но и церковь тоже. Ты этого, наверное, не знаешь, в силу молодости, а я помню, как раз была большая дискуссия по поводу рассекречивания архивов, чтобы это самоочищение прошло не только российское общество. Отрефлексировать  всё, что произошло, назвать вещи своими временами, назвать преступников преступниками. Но и церковь. Они же отказались рассекречивать списки КГБ…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Там был каждый первый.

К.ЛАРИНА: Рассадник агентуры. Кто работает с людьми, что называется? Конечно же, агенты. Как в школах, так в вузах, так в церкви, безусловно. И все этих людей знали,  и знали их имена, особенно публичных иерархов церкви знали, кто работает на «контору», кто стучит, кто пишет регулярно доносы.

Они отказались это делать. Поэтому это все ушло в песок.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Как это все вернулось.

К.ЛАРИНА: Именно поэтому. Как же так. Хорошо, вы боитесь разоблачить, обидеть какого-нибудь патриарха или епископа. Но даже памяти тех людей, которые за вас погибали и умирали и за веру и за вас, которые эту веру собой символизируют. Как же так? Сколько было уничтожено священников за годы советской власти.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Сколько репрессировано.

К.ЛАРИНА: Репрессировано, убито, расстреляно, погибло, сгинуло в этих лагерях. Я в этом смысле, понимаете, наивный человек. Вспоминаю один из эфиров, смешно сейчас. У меня был какой-то поп-толоконный лоб, который начал нести какую-то пургу за советскую власть, за великую Россию, какую-то хрень. И я ему говорю в эфире: «Батюшка, как же вам не стыдно, а еще рясу надели».  Он онемел!

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Сказал: «Изыди!»

К.ЛАРИНА: Так что то к чему они призывают, все эти пастыри прости господи, на своих службах… Особенно меня умиляет, когда они после чтения молитв, после литургии говорят:  «Ну, а теперь несколько слов от себя». Тут, и начинается самое страшное, когда они, как Ткачев — от себя. Меня все время поражает, как же вы не цените тот великий подвиг, который ради вас совершали люди вашего же круга, из вашей церкви? Как же так? Сколько людей погибало за эту веру и за вас, за то, чтобы вы имели возможность эту веру нести дальше. Ради них. Нет. Это, конечно, что-то жуткое.

К.ЛАРИНА: Я считаю, что надо, извините за выражение, поставить крест на этом институте. И начать сначала. Я думаю, что все эти люди, которых отвергла нынешняя церковь, а это не один Уминский, Кураев, Иоанн Коваль, про которого я сказала…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Но заметь, их не так много. Эти православные священники, их буквально единицы.

К.ЛАРИНА: Много. А ты помни антивоенное письмо священников. Их было много.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Хорошо. Они читают эту молитву о победе Святой Руси.

К.ЛАРИНА: Надо, кстати, спросить у тех, кто остался из приличных людей…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Вполне может быть, что они подписывали такое письмо. Но и молитву, может быть, не читают.

К.ЛАРИНА: Пока еще прихожане не написали донос.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Может быть. Но все равно, мне кажется, в масштабах России подавляющее большинство священнослужителей православных, они все-таки остаются встроенными в эту идеологию и молитву читают и здравия Гундяеву желают и так далее. Это катастрофа, что их все-таки больше.

Я не знаю, честно говоря, я не специалист по церкви. Но как должно быть переформатировано Российское государство, которое себя дискредитировало, то так же, по всей видимости, должна быть пересобрана РПЦ, которая себя, безусловно, дискредитировала поддержкой этой  чудовищной, захватнической, кровавой преступной войны против Украины, которая является во многом православной страной и во многом более соблюдающей страной, чем Россия. Потому что украинцы, там ест даже социологические сводки, если в России 2-3% населения посещают храмы, то в Украине  этот процент гораздо больше. Гораздо больше людей постятся, причащаются, регулярно ходят на службы. Не раз в год ради селфи на рождественскую службу и пасхальную, а регулярно посещают церковь. Украина более религиозная и соблюдающая страна.

И  очень ведь много украинцев до последнего оставались в лоне РПЦ Московского патриархата, считая ее канонической. Очень многие ушли потом перешли либо в Украинскую православную церковь, либо Украинского патриархата. Там две тоже, по-моему.

К.ЛАРИНА: Возвращаясь к теме какого-то сопротивления этому безумию и этой человеконенавистнической идеологии, которая сегодня побеждает в России. Вот мы говорили про жен мобилизованных. Здесь тоже, вполне возможно это сопротивление будет. Потому что не все прихожане, не все христиане ткачевцы и гундяевцы. Большое количество людей не какие-то тупые бараны, которым все равно куда переключить и повести, а люди все-таки другого, самостийного склада. И это очень важно. И вполне возможно и здесь раскол. Почему бы и нет?

Что мы требуем от общества, от людей, которые приходят в церковь теперь к Ткачеву, кричим… Я сама грешна, написала тогда пост, что когда Ткачев проводил свою рождественскую службу, я видела, что был полный зал  людей был, прихожан. Я написала, а что прихожане не заметили, что у них настоятель поменялся.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Там многие пришли послушать, что он скажет…

К.ЛАРИНА: А то мы не знаем, что он скажет.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Люди оправдывали, почему пришли.

К.ЛАРИНА: Помимо прихожан в этой церкви конкретной,  да и вообще в церкви кроме настоятелей есть еще и священники, которые вместе с этими настоятелями, со своими епископами рядом находились и разделяли  полностью их взгляды, позицию, мировоззрение. Я уверена, что Уминский оставил своих коллег…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Они помогали Ткачеву службу проводить?

К.ЛАРИНА: Я думаю, что, они теперь Ткачеву будут подносить эти скрещенные…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Мы же не слышали о том, что они тоже вместе с Уминским встали и вышли.

К.ЛАРИНА: А вот надо встать и выйти.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я согласна  с тобой. Но я тебе говорю, какая огромная поддержка все равно. Вот как есть аполитичная поддержка Путинского режима в обществе, такая же некая аполитичная поддержка, есть, видимо, там, в церкви. Тоже они могут по-разному это мотивировать, в том числе, тем, что не хотят бросать своих.

К.ЛАРИНА: Не надо устраивать демарши. Мы все равно будем делать свое дело.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Куда я прошу всю мою паству, допустим, которой я знаю взгляды, они знают мои. И что теперь? Я их Ткачеву, что ли, оставлю? Я думаю, там масса всяких объяснений.

К.ЛАРИНА: Как я брошу свой театр? Вместо меня придет какой-нибудь упырь с бездарными спектаклями, которые будут развращать вкус воспитанных мною прекрасных зрителей с прекрасным вкусом. Вы хотите, чтобы вместе меня был какой-нибудь Пупкин или Васькин, а не я, великий эстет. Я вот воспитываю вкус, не бросаю своих прихожан в своем зрительном зале. Поэтому поеду, куда пошлют. Вы же, понимаете, фигу в карман положу, вот так сделаю и поеду в Мариуполь. Это вообще-то отдельная тема. Лучше не трогать.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Мы через Мариуполь и тетра плавно подошли к Горбачевой. Сам бог велел.

Я, если кто не знает, узнала о ее последних заявлениях относительно поддержки СВО вчера. Как-то мимо меня прошло это резонансное интервью. Я с ужасом узнала, что она, наконец, публично выразила публичную свою позицию. И эта поддержку СВО.

К.ЛАРИНА: Давай я напомню, кто это, потому что не все наши зрители знают.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Это очень известная российская актриса из молодых, прогрессивных. И она мне все время казалась очень внутренне независимой, сводной.

К.ЛАРИНА: Помнишь интервью у Дудя. Я думаю, нас всех сбила. Потому что она такой человек открытый. Сериал «Чики», если вы помните. Она очень популярна в ТикТках разных, Инстаграмах, у нее там миллионные подписки.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Она записывала у себя в Инстаграме маленькие юмористические скетчи. У нее было несколько разных образов, которые она постоянно меняла. Это, действительно, было очень талантливо. И ее раскрутила, кстати, первая Ксения Собчак, которая взяла у нее интервью для журнала L’Officiel. И тогда популярность Горбачевой просто поднялась до небес, потому что она прославилась уже на просторах интернета.  

И почему-то у меня складывалось впечатление, что такой человек будет точно против войны.

К.ЛАРИНА: Она  и была.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: То есть все-таки она превратилась?

К.ЛАРИНА: Во-первых, тут важно сказать, что она родом из города Мариуполя. Это очень важно. Я сегодня проверила. Когда это всё началось, грянуло вторжение, она была не в России, где-то в отпуске. И она тоже стала говорить, что вся ее душа с украинцами, стала это писать, сердечки отправлять. И я увидела в Инстаграме — видимо, этого поста уже нету: «Это все мои родственники, друзья, приятели, их семьи, которые находятся сейчас в Украине. Почти все в подвалах под звуки сирен и перестрелок. Они не спят, плачут, держатся, боятся. Спасибо Украину!» Вот, что она пишет в своем Инстаграме вначале.

То есть она была… как ты этот пост можешь трактовать по-другому? Только поддержка Украине. Потом она вернулась в Россию и выбрала путь, что называется, встроиться. Есть такой путь. А что делать? Надо встраиваться.

И первые сигналы, я так понимаю, прозвучали для ее поклонников, для тех людей, которые ее знали, как человека, который поддерживает Украину, в том числе, украинские ее подписчики и читатели, когда она вышла на Красную дорожку московского Международного кинофестиваля в разгар войны.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Жизнь продолжается, да.

К.ЛАРИНА: Вся из себя такая красивая. Представляла какое-то кино, где она принимала  участие. И забыта эта тема вообще. То есть она вообще забыла про это. Ничего не говорила.

У нее был украинский муж музыкант.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, Антон Савлепов, с которым она развелась.

К.ЛАРИНА: И в итоге она сейчас впервые открыто говорила, что она со своей страной и этот абсолютно тот самый случай переобувания в воздухе, когда человек не просто…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Она не только сказала — со своей страной. Она сказала: «Я со своим государством». Это меня вообще реально резануло. Потому что все-таки многие разделяют эти два понятия. Я не говорю о политологии. Но даже обычные люди, такие как ты и я и наши зрители, многие говорят: «Я люблю Россию, но я ненавижу Российское государство и все, что оно делает. Она четко артикулировала, что она вместе со своим государством, что бы в нем не происходило и что бы оно не делало, она будет его поддерживать.

К.ЛАРИНА: Как мне кажется, это не тот случай, когда запугали, шантажировали, заставили. Поскольку я без конца вижу такие страшные истории, которые мне рассказывают, кого чем шантажировали, кого чем запугали. Здесь не тот случай. Мне кажется, это добровольная сдача, добровольный выборы, я скажу. По моим ощущениям это абсолютно добровольный выбор. И в этом даже интервью, где она говорит, что 95% друзей от меня отвернулись, вообще всё по-другому. Она это говорит с каким-то искренним даже… типа, а чего такого? А как по-другому. Типа, а мне наплевать. Я могу только такой выбор сделать, я вот человек такой.

Что такое? Почему так? Мне кажется, что это просто выбор человека. Вот ее коллега по сериалу «Чики» Варя Шмыкова…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Она эмигрировала.

К.ЛАРИНА: От кого я совершенно не ожидала. Я тебе клянусь. Она все время была в тени этой Горбачевой. Потому что та была такая звезда мощная…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: А мне казалось, что Шмыкова казалась очень ярков в «Чики». И мне казалось, что она переиграла…

К.ЛАРИНА: Она талантливая актриса, но, как мне казалось, я в ней не видела такую мощную личность, которую сейчас увидела, совсем. Она очень симпатичный, талантливый человек.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Она вообще вытащила из всех всю суть. Мы же тоже об  этом говорили, что какие-то тихони стали, можно сказать, харизматическими лидерами, от которых ты совершенно не ожидал. Люди, которых ты считал какими-то клоунами, паяцами…

К.ЛАРИНА: Стендап-комики какие-то.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я, кстати, от рэпера Лигалайза тоже ничего такого не ожидала. От Юлия Юлиановича, конечно, да, безусловно. И тут для меня лично, как для старой рокерши большой удар со стороны всей этой когорты старых пердунов, блин.

К.ЛАРИНА: Прекрасно. Мы ты так любим! Пожалуйста, произносите, музыка… музыка… Когда я была подростком, я фанатела от «Наутилуса» У меня все обои на стенах исписаны цитатами черной тушью из его песен. Реально цитаты. «Я хочу быть с тобой…». Всё на свете… Человек, который пел: «Я не знаю картины дурней, чем шар цвета хаки»  поддерживает СВО, ручкается с Путиным. Принимает участие в каких-то патриотических фестивалях. И не только он один. А также вся эта братия…

От Шевчука я, конечно, ожидала четкой, твердой позиции. Она меня не  удивила.

И вот Горбачева меня удивила как раз в плохом смысле. Почему-то мне представлялось, что она с когортой этих молодых, прогрессивных актеров — Варя Шмыкова, Никита Кукушкин, Горчилин. Вся эта команда Серебреникова, естественно. Все молодые, классные, продвинутые, внутренне очень сводные, работавшие в этих классных мастерских театральных. Мне казалось, что она из них, она точно человек «Нет войне!» И как можно было так преобразиться. Сначала зная, что они сидят в подвале… А там ведь из подвалов далеко не все вышли. Кто-то вышел, а кто-то не вышел, так и остался там А потом бульдозерами сверху вот так вот заровняли, покрасили и сверху новый дом построили. Здесь так и стояло.

Там же так сейчас Мариуполь застраивают. Там же сносят все вместе с костями. И сверху что-нибудь новое ставят.

И я просто не понимаю. Она все это знала еще из первых уст, от людей, которые там сидят.

К.ЛАРИНА: А потом вернулась и стала… из других уст, я думаю что так. Можно я тебе скажу страшную вещь, что мне кажется, как выяснилось про нее, она просто не очень умный человек. Это была игра как некое обаяние ума. Всем казалось, что она свободная, а значит, парадоксально мыслящая… А это оказалось фигней. Никакого ума там нету, ну нету.

Повторю, что есть случаи, когда люди просто в силу обстоятельств вынуждены принимать эту сторону или хотя бы играть, делать вид, что она не этой стороне, что все равно ничем не умаляет, не оправдывает их выбор. Просто, видимо, какие-то карьерные, корыстные соображения помогают этот выбор сделать.

Есть просто идиоты. Боже мой!.. Просто кретины, идиоты абсолютно с ватой в голове. Тоже, казалось бы, такие люди! Играли так убедительно роли умных мужчин или умных женщин.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Хорошая актерская игра, талантливая, она запудрила мозги.

К.ЛАРИНА: Есть проститутки откровенные, которые давно уже этой профессиональной проституцией занимаются. Если покопать, то таких перебежек можно массу вспомнить. От за до против, от одних поддержек, до других поддержек. Из одной команды в другую перебегали.

А это к сожалению, такой микс недалекого ума, интеллектуального несовершенства, скажу я так и внутреннего такого скотства. Можно я так выражусь аккуратно?

Мне кажется, нас спутало это интервью с Дудем. Потому что он был так в нее влюблен и так старался ее подать, такого оригинала, абсолютно отдельного человека в этой тусе…

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Но она, действительно, такое производила впечатление, причем с самого начала. Я это помню, потому что я была подписана на ее Инстаграм. Я с удовольствием лайкала эти скетчи юмористические. И, действительно, казалось, что глупый человек не может такое делать. Такие у нее были разнообразные роли, и так она классно в очень короткий промежуток времени умудрялась преображаться и самую суть выхватывать.

Например, у меня папа очень футбол всю жизнь любил, говорил: «Глупый человек не сможет играть в футбол. Это не хоккей. Хоккей — это мочилово, дубилово, они друг друга месят, мочат и всё, а футбол — это как шахматы на футбольном поле». И вот так почему-то казалось, что глупый человек не может так тонко улавливать.

К.ЛАРИНА: Хорошо, этот ум узконаправленные, узко профессиональный. Он связан со стратегией, с профессией, которой ты владеешь. Смотри, сколько среди шахматистов мудаков. Ты разве не видишь?

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Кстати, казалось бы, самый  умный вид спорта. И они, оказываются на зону СВО ездят во главе с Карякиным, главным российским гроссмейстером. Жесть!

К.ЛАРИНА: Казалось бы, это интеллект.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Ну зато фехтовальщики уехали из России, сбежали в США, хотят гражданство принять и выступать на Олимпиаде. Фехтование — умный вид спорта. Это соревнование двух интеллектов на дорожке. Я где-то читала, что это дорожка — и два ума там соревнуются, кто быстрее кольнет.

Привет Андрею Кобякову из Бонна, который работает на Deutsche Welle, занимается профессионально фехтованием. Это старый мой кореш еще с казанских времен. Если он нас смотрит, Андрюша, привет!

К.ЛАРИНА: Давайте будем близиться к финалу.  660 подписчиков у Фариды. Пусть это будет стимулам, пожалуйста, подписывайтесь на канал Фариды.

Мы остаемся в записанном виде. И нам буде очень важно, чтобы вы свои отзывы написали, как вам наш сегодняшний формат. Стоит ли нам продолжать.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Мне с Ксенией очень комфортно разговаривать. Какая-то энергетика правильная.

К.ЛАРИНА: Совпадение каких-то вещей. Поздравьте нас с премьерой, Фариду с началом новой YouTube-жизни, пожелайте побольше подписчиков.

У нас перспективы, мы думали, что, может быть, мы и гостя какого-нибудь позовем к нам, почему бы и нет? Мы сводные люди — во что самое главное. мы пробуем с вашей помощью.

Мы не напомнили про Фариду, что есть постоянная программа на канале «Утро февраля».

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Да, я виду по вторникам. Это бывает в с 17 по Киеву. У меня еженедельная часовая программа, где я беру интервью у какого-то гостя. Я говорю с каким-то экспертом. Мне было бы интересно узнать мнение моих подписчиков, стоит ли делать такой формат у себя на канале еще. Я знаю, что он самый популярный и таких программ очень много, когда ведущий общается с каким-нибудь экспертом.

К.ЛАРИНА: Мы когда начинали наш YouTube-канал, у нас тоже были добровольные помощники партии. То есть к нам приходили люди профессионалы, которые были готовы нам оказать какую-то консультационную помощь, совет. И вся наша команда постигала всю эту науку с нуля буквально и с помощью, в том числе консультантов, которые были бесплатно готовы оказать помощь. Если среди вас есть профессионалы в области построения авторского YouTube-канала, монтажеры, администраторы, режиссеры, и если вы готовы проконсультировать, помочь начинающему YouTube-блгеру Фариде Курбангалеевой, я думаю, что Фарида ответит вам любовью и благодарностью.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я безмерно благодарна за этот эфир, Ксения, потому что все получилось гораздо лучше, чем я планировала.  Большое спасибо ваше команде, вашей замечательной семье Валиуллиных-Лариных, которые очень сильно мне помогли.

К.ЛАРИНА: Итак, с наступающим старым Новым Годом, дорогие наши зрители, подписчики. Пожелать, чтобы кончился, конечно, это ад бесконечный. Пожелать победы Украины, пожелать конца этого режима. То, что в наших силах, мы делаем. Поздравляем всех Новым Годом, и надеемся, что новый год буде чуть получше.

Ф.КУРБАНГАЛЕЕВА: Я присоединяюсь к тому, что сказала Ксения. Всем спасибо, до новых встреч!