По сути, это была тактика встречного огня
Этим стулом мастер Гамбс заканчивает для себя дискуссию о профсоюзах работников пера и топора в оппозиции. Не думал, что в наш кровожадный век, отображаемый преимущественно шершавым языком плаката, что-то заставит меня за полдня после 20-часового перелета исписать дюжину страниц текста. Авторы сериала «Предатели» доказали, что я еще способен на подвиги. Текст можно прочитать в Новой газете.
Здесь коротко о главном. Есть два пласта, где можно копать: поверхностный – добросовестной и недобросовестной конкуренции на оппозиционной паперти (интересно, но не важно) и о допустимых и недопустимых методах борьбы с режимом (не интересно, но важно). Первое мне не интересно. Святых в политике нет. Святые сегодня идут либо в монастырь со свечой, либо в лес с ружьем. Я предлагаю сосредоточиться на втором.
Фильм не является девиацией от общей политической линии, которую ФБК (в разных своих ипостасях) проводил на протяжении, как минимум, последнего десятилетия, и в этом смысле он – не шаг в сторону, а шаг вперед по тому пути, который был намечен лидером движения Алексеем Навальным. Именно поэтому я не склонен подозревать авторов фильма в оппортунизме и самодеятельности. И да, я думаю, что тезисы той программной статьи, которую развивает фильм, как минимум, обсуждались с Навальным и были им авторизованы. Поэтому для меня команда ФБК продолжает оставаться командой Алексея Навального, реально стремящейся продолжить его дело и развить его наследие.
В этой связи я не хочу занимать удобную позицию, что я спорю с Марией Певчих или с Леонидом Волковым, принижая таким образом их роль. Это спор не с людьми, которых есть за что уважать и есть в чем попрекать (как и любого из нас), а спор о политических принципах, точнее – о принципах в политике, о том, где находятся лимиты допустимого, а где начинается опасная игра.
Начать надо с оценки антикоррупционной повестки ФБК. ФБК – не Transparency International, и борьба с коррупцией никогда не была для штаба Навального самоцелью. Это был политический инструмент, с помощью которого одновременно происходила консолидация ядра и формирование массовой базы движения. И тогда, и сейчас главными называемыми струнами консолидации были ненависть и страх, неназываемой, но мощно звучащей, – зависть. Ненависть, страх и зависть – всегда многообещающее начало для любой исторической эпохи.
Объектом ненависти и страха стала путинская вороватая номенклатура. Не вся – силовую аристократию «машина правды» задевала разве что по касательной, а вот «уточкам» доставалось по самое не хочу. Это было часто жестко, больно, но как силовой прием в хоккее – все в пределах установленных политических правил. Трус не играет в хоккей, особенно по ночам. С началом войны движение в этом направлении оказалось заблокированным. Одурманенная милитаризмом и шовинизмом масса нашла новый объект для ненависти и страха – украинцев, а своей опричнине готова была простить все. Это было хорошо заметно по просмотрам разоблачительных видео, они резко упали. Нужны были свежие и, по возможности, безопасные идеи.
Статья Навального, нашедшая визуальное воплощение в фильме «Предатели», переносила «страх и ненависть» с путинского государства внутрь путинского общества. Был обозначен новый объект ненависти и зависти, который должен стать следующей точкой консолидации движения: либеральные бенефициары 90-х, приведшие Путина к власти. По сути, это была тактика встречного огня. Одной гражданской войне, которую развязал режим, предлагалось противопоставить другую гражданскую войну. Проблема с этой тактикой в том, что лес в обоих случаях выгорает дотла.
У России два пути. Худой гражданский мир, который закончится вялым авторитаризмом с восстановленными элементами правового государства, имеющий шанс за одно-два десятилетия эволюционировать в демократию, и хорошая гражданская война (неважно – кого с кем), которая закончится новой тоталитарной диктатурой и инквизицией. И вот последнее – это как раз то единственное, к чему стоит испытывать ненависть и страх.