Александр Первый: император-мистик - Все так + - 2020-01-18
18.01.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы выходим как обычно из Петербурга в таком составе уже постоянном. Мой собеседник Максим Кузахметов, петербургский историк.
Максим Кузахметов
―
Здравствуйте!
В. Дымарский
―
Я Виталий Дымарский. Мы, как вы знаете, рассказываем о династии Романовых. Мы уже довольно давно, уже сейчас и не сосчитаем сколько программ, говорим об Александре I. И в прошлой программе Максим, по-моему, завершил ее тем, что обещал рассказать нам в следующей программе, то есть сегодня о такой странной стране жизни Александра I – о его мистицизме. Да? И вот тогда сразу же, Максим, напрашивается, мне кажется, один… первый вопрос: почему мы говорим об императоре Александре I как о мистике? Это… А не как просто человеке религиозном, верующем и соответственно…
М. Кузахметов
―
Сейчас расскажем.
В. Дымарский
―
Да, хорошо.
М. Кузахметов
―
Начинал-то он, пожалуй, все-таки – да, – погружаясь просто в религию на волне неудач. Но в принципе мы это освещали в прошлой программе, что начинается война с Наполеоном 1812 года, а ничего не получается, армия отступает, Кутузов обманывает, что выиграл при Бородино, Москва в руках у французов. Перспективы самые мрачные. Но какое спасение вот у русского человека? Молиться. Конечно. Что вот еще предпринять? Особенно если ни в какую не хочется вступать с Наполеоном с ненавистным, с проклятым, которого вообще Александр I уже обманул и не раз, в какие-то переговоры. Ну, молитва. О чём… На что ещё можно вот рассчитывать? И действительно происходит чудо. Наполеон сам по себе покидает Москву, уходит, отступает, теряет армию. Ну, и как вот не увлечься здесь чтением Библии?
В. Дымарский
―
Так Вы считаете, что именно тогда…
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, нет. Нет. Я утрирую…
В. Дымарский
―
… тогда он стал мистиком?
М. Кузахметов
―
… И вот тогда вдруг, наверное, приобрёл вот что-то новое для себя, что вот оказывается можно интересно проводить время не только на балах и вечеринках, а вот за каким-нибудь там религиозными беседами. Но это продолжалось вот в 812-м году недолго, потому что началась более интересная жизнь: заграничные походы. Мы рассказывали, Париж, Лондон, Вена. Но на каком-то этапе и он увлекся потом, мы тоже рассказывали, Священным союзом. Но что-то вот опять не складывается у него. Ну, давайте коротко напомним, семьи толком нет…
В. Дымарский
―
А вот… Извините. А вот я Вас перебью все-таки. Потому, что Вы всегда начинаете… Вы начинаете этот рассказ от 1812 года, когда Александр I уже, в общем-то, состоявшийся мужчина.
М. Кузахметов
―
Но…
В. Дымарский
―
Не только император, а вообще население России тогдашнее приобщалось к православию с детства. И…
М. Кузахметов
―
С рождения.
В. Дымарский
―
С рождения. Да. И Александр I тоже не… И Александра I не миновала чаша сия.
М. Кузахметов
―
Но он не был религиозным достаточно долго.
В. Дымарский
―
Его же готовили все-таки. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, готовили… Готовил его, напомним на всякий случай, его учителем был швейцарский якобинец, вольтерьянец Лагарп, с которым он потом на Венском конгрессе встречался. За что, кстати, отдельное спасибо Екатерине II, его добродетельной бабушке…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… которая вот неожиданно, а мало ли кого могла духовником назначить своего там внука, и в каких его традициях воспитать. Нет. Он же был поначалу, сейчас страшно сказать, – да? – либерал, Конституцию там обещал всем направо и налево, и даже Конституцию даровал, правда, почему-то не соотечественникам, а финнами и полякам.
В. Дымарский
―
Ну, да, да.
М. Кузахметов
―
Но это просто первый такой был серьёзный шаг – вот его погружение в религию, Апокалипсис там… Да вообще просто Библию читать. До этого как-то никто не замечал его задумчивости за прочтением Библии, а тут вот погрузился. Ну, мы должны рассказать о человеке, который сыграл в этом огромную роль.
В. Дымарский
―
Ну, да, чтоб…
М. Кузахметов
―
Ну, там целая группа была людей, но кто-то должен был… Вот с чего-то надо было начинать.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
И действительно события-то начались, возможно, Вы правы, задолго до 812-го года. У Александра I ещё с детства был приятель, вот друг его детских игр князь Александр Голицын. Но там большой клан Голицыных. Ну, и как это было принято, вот мальчику царских кровей тоже нужны же какие-то приятели, что в принципе правильно, не все же ему там по взрослыми дяденьками или с какими-то кормилицами. Мальчики должны порезвиться, поиграть. Вот ему и подобрали Голицына. Тот чуть старше. Толковый. Смешно всех умел передразнивать. С ним было весело проводить время. Ну, друг детства вот такой вот реальный да ещё и с которым действительно никогда не скучно. Он как-то вот, ну, сейчас бы мы это назвали, пародировал взрослых. Но как это в детстве всегда смешно подражать голосам взрослых, показывать их походку. И вот проходит какое-то время, и совсем молодым Александр I взошёл на престол. Ну, там убили, правда, его отца. Ну, вот такая странная история.
В. Дымарский
―
… Да.
М. Кузахметов
―
А теперь он – раз! – и царь уже. И… Ну, мы рассказывали, как вот… Ну, это там немножко анекдотично он там заявляет подданным: «А теперь все будет как при бабушке». То есть все вот нововведения своего отца Павла I, это всё нам чуждо. Теперь вот будет у нас вот истинное царство. Это немножко тоже карикатурно. Но в числе прочего, когда… Ну, как это тоже называется? Расставит на все посты своих людей не за какие-то их заслуги, а тем, кому ты доверяешь в первую очередь. И он придумал для вот этого друга детства, для своего близкого приятеля Александра Голицына совершенно неожиданный пост. Ещё в 1803 году говорит ему: «Слушай не стать ли тебе обер-прокурора Синода?» Ну, там Александр говорит: «Да я вроде как не особо даже и верующий. Я ж там эпикуреец. Я ж там вольтерьянец в какой-то степени. Пошутить люблю. В церковь там давно, может, и не захаживал так лишний раз-то». А ему Александр и говорит, Александр I: «Ну, вот, шалун, значит, так вот ты преобразишься наконец-таки, вернешься к корням, к истокам». И вот дальше происходит… Да, это вот судьба человека, который, может быть, против твоей воли оказался вот испытан властью и в какой-то степени, наверное… Да не в какой-то, а вообще не выдержал этого испытания и… Ну, вот надо подробно тогда уже рассказывать. Напомним в очередной раз, что в России сложилась странная история с тех пор, как Пётр I не дал привести выборы нового патриарха, так в России как-то патриарха и не было. И не было так долго, что только после того, как… ну, это забегая вперед, после того, как только свергли Николая II, православная церковь решила собраться, ну, в 917-м году соответственно и учредить снова патриархию, снова выбрать самой себе патриарха. Это ж надо было дождаться, пока Николая II свергли. А в это время нет. Вот есть министерство по делам церкви, Синод. Огромное здание здесь вот у нас в Петербурге построено. И, казалось бы, ну, наверное, там иерархи церкви собирались… В какой степени да, но тем не менее назначал их тоже государь. То есть и ничего, как все эти вот архимандриты… Ну, кто-то, конечно, протестовал. Мы тоже рассказывали. Кто-то упрямился. Но не серьезно все это было. Церковь прошла еще при Екатерине такую реальную секуляризацию, отобрано было ее имущество. И как-то вот заведовали там чиновники делами церкви и решали, вот этот монастырь мы упраздним…
В. Дымарский
―
Это, кстати, церковь была полностью подчинена….
М. Кузахметов
―
Абсолютно. И что-то как-то утихли голоса ревнителей, которые делали бы замечания монархам. И… Ну, после всех этих перемен…
В. Дымарский
―
… государства.
М. Кузахметов
―
Да. Вот связью между государем и этим министерством, между Синодом вот и был этот обер-прокурор Синода. Не иерархи приходили. Не духовники приходили к Александру I, а такой конкретный человек и докладывал, если государю интересно, что там у нас вообще в церковных делах, и какие мы теперь даем задания, кому петь дифирамбы в церквях, вот вплоть до самых маленьких, а кого анафеме предать. Все согласовывалось. Тут никакой самодеятельности. Это там не Папа Римский, не какие-то там протестантские деятели. И занялся Голицын, значит, вот этими религиозными делами и занялся так на этом обер-прокурорском поприще, что увлекся в числе прочего почему-то и мистикой. Стало ему вот интересно, а почему вот у нас православии так, а в католичестве не эдак, почему вот у нас в церкви стоят, а у католиков сидят, а правильно ли это. Книги какие-то стал читать. Ну, просто выводы очень своеобразные из всего из этого делал, потому что на каком-то этапе Александр I начинает ему задавать вопрос, ну, ты ж теперь поднаторел, наверное, в вопросах-то богословия, а не объяснишь ли ты мне… И с легкостью Голицын любые самые сложные богословские вопросы брался государю объяснять. И тут как-то Александр I проникся к нему реальным доверием, уважением. Вот… Вот ведь какого я человека назначил заведовать религиозными делами! И дальше всё это имело совершенно необычное развитие. Ну, чуть позже там уже, правда, в 1816 году, потому что Александр I задумал объединить по сути вот Министерство по делам религии с Министерством народного просвещения. Это ж почти одно и то же в русском государстве. Для чего нужна грамота? Чтобы Библию читать самостоятельно, без помощи попа. Больше ни для чего. Вот образование нужно только для одного, чтобы нести в народ истинную веру. И вот в XXI веке уже живём, а что-то недалеко ушли от роли образования. И как-то все так логично сложилось. Это вообще невероятно. В принципе ХIХ век. Уже там такие идеи были накануне 100 лет назад. Дидро, Вольтер уже всё вроде бы рассказали. А тут ничего подобного. И охотно Голицын берётся за вот эту тоже удивительную функцию – совместить народное просвещение и министерство духовных дел. Действительно один… общество министр у этих двух совершенно… Пропасть разделяет вообще-то эти функции. Ну, какая там нам разница? И занялся всерьёз клерикализией, как это мы сказали бы, образования. То есть доходило уже, ну, до кого-то абсурда. Например, профессоров в университетах стали увольнять за что? За недостаточную набожность. Вот неважно, что он там блестящий математик или за то, что он там прекрасно знает греческую литературу. Неважно. Вот показалось просто по подозрению по какому-то, что как-то недостаточно истово он молится во время утренней молитвы, не годится нам такой профессор. Надо заменить его человеком более благонравным. И… И это всё тоже имеет развитие, потому что если только в 1804 году открыли Казанский университет, это же было революционное событие, то уже очень смело буквально там через десяток с небольшим лет Голицын говорит, а давайте его закроем. Это ж рассадник заразы какой-то якобинской, потому что эти студенты, они же очень быстро почему-то собираются в какие-то кружки и начинают крамолу какую-то обсуждать. Зачем нам все это нужно? Ведь жили же раньше как-то без университета и хорошо жили, и уважала нас вся Европа. И Париж мы взяли без помощи какого-то там университетского образования. Но тут, правда, Александр I, к счастью, на такие радикальные меры как закрытие университета не решился, но тем не менее полностью доверял Голицыну, когда тот назначал или увольнял профессоров, ну, по совершенно каким-то одному ему понятным мотивам или там причинам. Ну, это всё растущие мракобесие. То есть когда при советской власти Голицыну припоминали мракобесие, то были в чём-то правы. Тут уже было трудно спорить по… по всем его поступкам. Но так, как он человек был усердный, он не мог же на этом на всем угомониться, и он учредил ещё в 1813 году ставшее впоследствии очень известным Библейское общество, Русское библейское общество. Тут, правда, тоже своя предыстория. Надо напомнить нашим радиослушателям, что как-то так сложилось, что сотни лет церковные службы велись… Ну, когда-то перевели для нас Библию с непонятного греческого, с латыни. Ну, в основном с греческого на старославянский, ну, он так обычно и называется, на церковнославянский язык.
В. Дымарский
―
Он же непонятно.
М. Кузахметов
―
С трудом. Да. Ну, там можно где-то угадать знакомое слово. Но как вот мы… Как это в советских комедиях популярных? «Иван Васильевич меняет профессию»: аки, иже. Ну, вот на таком примерно… Да, вот что-то там читает пономарь, а с трудом понятно. А ведь надо ж хотя бы погружаться в сюжеты в эти библейские. И поначалу порыв как будто был даже благородным: надо ж перевести на более понятный язык, ну, хотя бы Новой Завет. И действительно эта работа была проведена. И были напечатаны библии сотнями тысяч экземпляров и бесплатно раздавались. И были переведены, кстати, на многие другие языки, так и хочется сказать народов Советского Союза, но народов Российской империи. Казалось бы, кто 1-м больше всего занервничал? Вот тут-то занервничали как раз церковные иерархи, потому что это было что-то не… неслыханное. Еще там сравнительно свежа была память про раскол церковный, когда надо было привести все церковные книги к какому-то единому знаменателю, а там же насмерть… Люди на костер шли только за то, что буду креститься двумя перстами или тремя перстами. Что более истинно? А тут переводят на просто… Ну, не на простонародный, конечно, язык. Ну, как можно? Мы же вот столетиями как-то… Это же какое-то особое знание нужно было, чтоб еще и читать эти книги. А теперь на каком-то более простом языке. Без восторга, в общем, что это тоже какая-то своеобразная ересь получалась. Ну, в общем, это забегая вперед, чтобы мы уже там закончили с темой Голицына, скажем, что пришлось проводить очень сложную интригу, чтобы его с этого поста все-таки убрать. Да там Аракчеев уже постарался при помощи церковных иерархов, потому что… Ну, как… Как можно сказать? Потерял вообще всякую связь с реальностью Голицын, ходил, руководил, командовал, а Александр I оказался совершенно беспомощным. Ну, там была реальная уже победа, ну, если не мракобесия, то вот если Голицын увлекся какими-то с точки зрения православия абсолютно посторонними идеями, ну, вот он и начинал их там воплощать. А он же обер-прокурор Синода. Он же сам может дать задание православным клирикам. Так, а теперь у нас будет вот такое правило. А теперь мы будем с органом, и сидеть можно будет в церкви. А служба будет вестись ещё там на каком-нибудь языке. Ну, просто было страшно, какую он там приобрел силу и влияние. Но и это еще не всё, потому что при всём при этом тоже эта тема такая волнующая и скользкая, но есть все основания предполагать, что при всём при этом человек, который занимался делами православной религии был, как это тогда назвалось, содомитом. То есть Голицын никогда не был женат, никогда не был замечен в интересе к женскому полу, а вот почему-то очень любил встречи наедине с другим молодыми мужчинами. И на каком-то этапе, ну, это такой уже полуанекдот, Александр I какого-то более откровенного человека с нетрадиционной ориентации спрашивает: «Слушай, дружок, ты-то вот разбираешься, что тут у нас, и кто с кем. А не составишь ли ты мне список, кто вот такой же вот порочный в мужской любви?» И составляется список, и на первом месте там Голицын к ужасу Александр I. И он там этот список сжигает. Лучше вообще ничего не знать, что там у нас тут творится. А этот, ещё раз напомню, этот человек…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… это же вершина православной церкви. Это ж от него зависит, как там нам дальше жить. Ну, и, наверное, не последнюю роль в его свержении сыграли люди, которыми он себя окружил. Тоже вот ещё одна там колоритная фигура. Его правой рукой был Михаил Магницкий некий, ну, правой рукой Голицына, потому что одно дело быть обер-прокурор Синода, а надо же ещё и на местах заниматься. Он же в Петербурге сидит. А в Казанский университет надо было отправить какого-то наместника. Вот он туда и отправил этого Михаила Магницкого, который вроде бы образованный был человек, внук известного математика Леонтия Магницкого. Но приезжает он в Казани, посмотрел, на что там происходит. Ну, тоже понятно там, надо профессоров всех увольнять. Тут всё неправильно, неистинно, недостаточно богоугодно. И на каком-то этапе составляет предложение, да вообще торжественно взять и разрушить здание Казанского университета, потому что не нужно нам это всё, говорит образованнейший человек Магницкий, потому что это рассадник какого-то вольнодумства, какой-то преступной ереси. Чуждо нам всё это. Но тут опять-таки на счастье, наверное, тут Александр I к таким радикальным мерам оказался не готов, слава богу. Но тем не менее и других никаких шагов не предпринял. Ну, как это звучало? Ну, если что-то не нравится в Казанском университете, так надо же там порядок навести. И вот этот Магницкий начинает заниматься наведением порядка так, как он его понимает. Это что значит? Это превратить университет в некое подобие монастыря, чтобы всё начиналось с молитв, чтобы всё заканчивалось молитвами, чтобы все чуть что доносили друг на друга, кто с усердием молился, а кто без должного усердия. И всё это как будто бы через призму благочестия. Вот неважно там, как у вас что там происходит. Главное, чтоб благочестие было. То есть это, ну, тоже там доходило до какого-то абсурда, что хоть и математика, а всё равно вот давайте с помощью Библии преподаватель высшую математику. Философию он вообще предлагал запретить, потому что философия – это… это сразу ересь. Это ж какие-то сомнения, кто есть человек, кто есть Бог, что есть истина. Зачем нам всё это? Нам всё это чуждо. Все эти книги надо сжигать. Ну, это я всё вот про Магницкого рассказываю, про его бесчинства в университете. А уж если и мы вынуждены как-то считаться с философией, то всё тоже исключительно через Библию. Ну, в общем, характерная история у всех подобных апологетов почему-то, вот у патриотов. Очень любопытное завершение вот деятельности именно Магницкого. При Александре I как-то всё ему сходило с рук. И вот в Казани он там творил всё, что хотел. А потом сменилась власть, тоже мы немножко забегаем вперед, 1825 год и новый царь соответственно Николай I поручает…
В. Дымарский
―
Новый…
М. Кузахметов
―
Ну, как будто бы просто разобраться, что там вообще у Магницкого происходит. Приезжает комиссия, и выясняются чудовищные растраты. Просто фантастические. Каким бы он ни был вот апологетом православия, как бы он ни требовал суровости, благочестия и… и монастырской жизни в университете, а почему-то пропали огромные бюджетные средства. И всё это совершенно очевидно связано со злоупотреблениями куратора этого университета Магницкого. Ну, он там был, конечно, насмерть обижен, но не весело закончил свою судьбу, потому что умер он вообще-то в полной нищете. Сколько бы он там не занимался…
В. Дымарский
―
В отличии от Голицына.
М. Кузахметов
―
Ну, Голицын, он сразу был богат. Там имение. Там немножко другая история. А тут возвысился человек из бедных дворян, но не справился. Вот даже непонятно, куда вот он столько денег всех…
В. Дымарский
―
Голицына же не тронул – да? – Николай?
М. Кузахметов
―
Ну, не… Так он вроде как и Магницкого тоже не расстрелял. Ну, там… Ну, как… как мог там его… Как? Это ж дворяне. Это опора трона. Там если они не против государя… У нас же примерно сейчас… Примерно так же при Сталине было. Ну, подумаешь там, прислуживал там полицаям. Ну, не против же Сталина был. Это ничего такого страшного. Это год посидеть. А вот если ты там книжку какую-то не ту прочитал, это там всё, смертная казнь уже. Ну, и примерно так же всё и… и продолжается. Репостнул какой-нибудь не тот рисунок в социальной сети, страшный государственный преступник. А украл там миллиарды, это же просто, ну, ошибся, не туда деньги перечислил. Подумаешь, пустяк какой! С кем не бывает. Ну, вот примерно то же самое было… Ну… Но Николай I был построже, к счастью, и так мистикой не увлекся. Но нет, таких суровых санкций не было. Там любопытно, что потом Салтыков-Щедрин не раз Магницкого прямо с фамилией упонимал… упоминал, как вот такой яркое проявление тупости и лицемерия, которое расцвело при ком? При Александре I.
В. Дымарский
―
Ну, сейчас мы вынуждены прерваться на выпуск новостей, после чего продолжим рассказ об Александре I – мистике.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. Выходим мы сегодня из Петербурга, собственно говоря, как и обычно в этой программе. И рассказываем мы сегодня об Александре I, но об Александре I вот никак императоре, никак человеке, никак семьянине, а как… а об Александре I как мистике – да? – который…
М. Кузахметов
―
Пока – да, – до мистики как будто мы еще не добрались. Просто рассказываем…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… про людей…
В. Дымарский
―
Религиозности.
М. Кузахметов
―
… которым он доверил…
В. Дымарский
―
Да. И что такое…
М. Кузахметов
―
Он начал с религии, а увлекся чрезмерно.
В. Дымарский
―
Да. И что такое… Что такое была организация церковной жизни фактически – да? – при Александре I. Да? Через Александра Голицына, который был назначен…
М. Кузахметов
―
Обер-прокурором Синода.
В. Дымарский
―
… обер-прокурором Синода. Да.
М. Кузахметов
―
То есть в чьих руках в итоге оказалось…
В. Дымарский
―
… Да.
М. Кузахметов
―
… управление православием. То есть вот реально управление. Вот реально директор по православию как будто был. И там, ну, мы уже рассказали про безумие и мракобесие Михаила Магницкого. Но там ещё просто один колоритный персонаж. Не можем не упомянуть. Ну, если тот был правой рукой Голицына, ну, этот, наверное, левая рука Голицына, которому было доверено кураторство над петербургским уже университетом. Это некий Дмитрий Рунич, которого называли просто воинствующий мракобес, который оказался еще более усердным борцом за истинное просвещение, совмещённое с православием уже прямо вот здесь. Вот мы вещаем там из Петербурга. Тут, правда, как бы немножко запутанная история, что называть петербургским университетом, потому что… Ну, вот у нас в Петербурге считают, что как появилась академия еще при Петре I, это университет и есть. Но этот вечный спор Москвы и Петербурга. Всё-таки как будто бы в Москве формально…
В. Дымарский
―
И раньше…
М. Кузахметов
―
… а вот с названием «университет» раньше появилось. Да.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
А в Петербурге как будто бы вот попозже. Ну, неважно. Вот есть очевидный Петербургский университет. Ну, надо ж как-то за ним присматривать. И вот то, как присматривал этот Рунич за университетом в Петербурге, – это так и называлось «разгром» Петербургского университета, потому что он уволил практически всех профессоров. Опять-таки за что? Не потому, что они плохо владели своим предметом, а потому, что, на его взгляд, они не проявляли должного благочестия. Ну, или как они сразу все заподозрены в атеизме. Раз вот ты математикой увлекаешься больше, чем чтением Библии, ты уже сразу по определению подпадаешь под категорию атеиста. Да.
В. Дымарский
―
А Александр как бы предоставил карт-бланш…
М. Кузахметов
―
Абсолютный карт-бланш. Но он доверял Голицыну безгранично, потому что Голицын легко мог объяснить, как я уже сказал, вообще любое…
В. Дымарский
―
Любое.
М. Кузахметов
―
… любой богословский вопрос на простых примерах, пользовался колоссальным влиянием. Ну, это мы немножко вперёд забегаем. Мы потом объясним, что ещё влияло на Александра I, чем он увлекался или вообще просто опустил руки и пустил всё на самотёк. Так вот помимо того, что Рунич увольнял направо и налево профессоров, помимо того, что он называл практически всё, что связано с философией бесполезными бреднями. Вообще такая за наука – философия? Она ж не помогает там строить нам корабли или пушки. Поэтому вообще не нужна. А это ж философия. Это ж как будто древнейшая наука. Когда там в античности ещё были величайшие авторы. На… на основании их идей там какие развитие получили идеи гуманизма в последствии. А тут вот с легкостью уже в XIX веке какой-то приходит человек, чиновник и говорит: «Нам всё это не нужно. Нам всё это чуждо». И очень любопытный тоже финал всей этой истории теперь у Рунича. Но уже, правда, после смерти Александра I, потому что так же, как мы рассказали про Магницкого, комиссия, ну, ревизор – да? – приезжает, и выясняется, что помимо всего прочего грандиозные растраты, и невозможно отчитаться о бюджетных средствах, которые выделялись на Петербургский университет, которые проходили через день… через руки Рунича, и куда они все делись. Ну, там Николай I уж не церемонился. Он-то ничем был не обязан, как мы уже сказали, забегая вперед. Голицына-то отстранили буквально накануне смерти Александра I, уже там он ничем не мог помочь своему ставленнику. Ну, так же вот уволили этого Рунича, который, ну, много навредил образованию и непосредственно Петербургскому университету. Но он, правда, потом ещё много лет писал мемуары, посвящённый правлению Александра I, ну, в основном для того, чтобы как-то оправдать свою роль. Дожил до 80 лет, кстати. Как вот он был благочестив, как вот он обо всём заботился, и как вот его недруги, ну, понятно, что это только враги православия – да? – могли его свергнуть с этих должностей, как вот его извели и забыли все его добрые дела. Вот теперь надо перейти уже к Александру I как к человека, который от чтения Библии стал погружался всё больше и больше в мистицизм. Ну, так и должно быть. В ересь вообще. Да? Потому, что вот есть же истинное православие. Есть у тебя духовник. Там всей этой истории сотни лет.
В. Дымарский
―
Ну, сюда же можно приписать и то, что он ведь сразу же увлекся, как только стал императором масонством.
М. Кузахметов
―
Вот. Да. Появился на горизонте человек, некий Родион Кошелев, тоже не бог весть кто, не… не особенно родовитый, гораздо более старший человек. Он родился в 1749 году. Он познакомился когда-то с Голицыным, произвел на него впечатление как вот человек, который разбирается в богословских делах и помимо всего прочего знает какие-то особенные истины. И вот соответственно Голицын знакомит его с Александром I. И вот именно этот Кошелев-то и как-то и увлек Александра I ещё какими-то…
В. Дымарский
―
Масонскими…
М. Кузахметов
―
… еретическими идеями. Ну, тут всё тесно пересекается: ересь, масонство и мистицизм. Но на всякий случай ещё раз напомним, масонство, особенно в ХХI веке звучит как такое ругательство. Да? Что вот есть какие-то тайные организации, которые вредят нашему отечеству и управляются откуда-то там из проклятого зарубежья. Из Лондона тогда, как считалось. Сейчас понятно, что из Вашингтона. Ну, так вот напомним, что масонских лож были в одном Петербурге только десятки. Это было просто очень модное увлечение. Назывались они, как угодно. Это были такие своеобразные кружки, где можно было тоже заниматься, чем угодно, хоть идеями просвещения, хоть вот изучением каких-то древних манускриптов с какими тайными знаниями. В подавляющем большинстве случаев вот не более того. Как бы эти масонские организации не пересекались, не перенимали друг друга в свои ряды, объединялись или распадались, это всё, ну, вот потрясающее модное увлечение. Но вовсе не какая-то тайная организация, которая там со времен тамплиеров управляла миром. Нет. Сразу оговоримся, что вот пришла мода такая, потом отступила, потом опять пришла…
В. Дымарский
―
Ленты, ордена…
М. Кузахметов
―
Потому, что… А да, или какие-то тайные ритуалы…
В. Дымарский
―
Ритуалы.
М. Кузахметов
―
… с завязанными глазами…
В. Дымарский
―
Красиво.
М. Кузахметов
―
… прочтение каких-то особенных заклинаний, после которых обретаешь какую-то особенную силу или бессмертие. То есть если здоровое общество, то всё это забавное увеличение. А если общество больное, конечно, всему этому предаётся какое-то там особенное значение. Ну, так вот. А масонство, оно же если обещает вечную жизнь, например, или вечную власть там, или власть над миром, это же всегда поинтересней, чем скучно заниматься делами экономики или освобождать этих несчастных крепостных крестьян от крепостного рабства. А тут вот есть какие-то заклинания, прочитаешь их и станешь повелителем вселенной, пока санитары отвернулись. Ну, так вот Кошелев увлек этими идеями самого императора Александра I, человека, который был известным либералам и… и всерьез обещал ввести Конституцию. В общем, попал под какое-то потрясающее влияние Александр I этого Кошелева, ну, в числе прочего, например, чем? Что… Как это у них называлось? Пиетизм. То есть это значит, надо не просто так читать Библию в задумчивости, а каким-то особенным выражением лица, например. А если читаешь вслух, то тоже с выражением читать. Ну, судя… погружаться в этого всё истинно, чтоб…
В. Дымарский
―
Духов не надо было вызывать?
М. Кузахметов
―
На следующем этапе были близки уже и к этому, чтоб в глазах был какой-то особенный огонь, чтоб не бубнить там что-то, а чтобы, значит, вот посмотрели на тебя все окружающие и почувствовали в тебе какую-то истинную силу и веру. Ну, опять-таки ритуалы какие-то. И этот Кошелев приобрел такое влияние, что Александр I распорядился поселить его к себе поближе, вот прямо в Зимнем дворце выделить ему помещение, чтобы этот человек… Кто? Не министр, не… не полководец, а по сути вот, ну, тоже мистик такой своеобразный, всегда был рядом, чтоб я мог всегда в нужный момент обратиться к нему за советом. Ну, там уже, конечно, начинали нервничать и более простые царедворцы, когда там Александр I в этих совместных молитвах, втроём соответственно Голицын, Кошелев и Александр I уединяются где-то на 3 часа, начинают там молиться или вести богословские какие-то беседы. А если людям ещё известно, что Голицын в числе прочего содомит, ну, как не разволноваться за судьбу государя. Но тем не менее вся эта история затянулась на годы, если не на десятилетия. Но всё вот это вот уже всё больше и больше приводило даже послушных, примерных патриархов православной церкви, которые всё готовы были терпеть, но тут вот уже, ну, не то, чтобы там зрел заговор какой-то, но беспокойство было более очевидным. Ну, пока там может быть на уровне разговоров. Ну, вот как Вы – да, – уже упомянули, съездил Александр I надолго, побывал за границей и познакомился там с новыми людьми, которые его уже стали погружать в мистицизм в такой более реальный, вот как мы и говорим, какие-то особенные ритуалы, какие-то особенные заклинания, которые уже несли такую более откровенную ересь, что не всё так правильно в православии, надо как-то сделать шаг вперёд. Тут, правда… Ну, некоторые считают, что ему даже идею Священного союза навязали как такую своеобразную ересь. Но я считаю, что Священный союз как раз-таки в сознании Александра I, ну, на том этапе царь царей, победитель Наполеона, с истинным знанием с каким-то соответственно. Это он сам всё придумал, просто, ну, ничего не получилось у него. И так же над ним, наверное, австрийский император и немецкий король посмеивались там где-то между собой, говоря по-немецки. Ну, неважно. В общем, он окружил себя уже просто толпой представителей всякого экзотического, будем так называть, христианства, потому что он охотно встречался с любыми людьми, которые говорили, что и я владею истинным знанием, и я тоже владею каким-то особенным знанием. А это же не всегда были глубоко православные люди. А это могли приехать там какие-то квакеры из Англии, какие-то немецкие протестанты. И всем им Александр I охотного уделял внимание. А когда его осторожно спрашивали, хорошо ли это. Что у нас общего с этими… с лютеранами-то вообще-то, не говоря уж там, и католики – наши враги. А он говорил: «А что тут такого? Мы все поклоняемся одному Богу Иисусу Христу. Это ж просто дело в том, кто, как молится и всё». Злился, в общем, он на все эти разговоры. И вот возвращаясь, к 1815 году, к тлетворному влиянию запада, как бы мы сказали…
В. Дымарский
―
В Париже увлекся – да? – этим делом?
М. Кузахметов
―
Да. Ну, там он много где путешествовал. Но как говорили когда-то про Петра I, что съездил за границу, а там подсунули нам другого царя с рожками и с копытами, подменили. Здесь и Александра I подменили как-то, уже он стал не тот, потому что он попал…
В. Дымарский
―
… еще НРЗП в событиях.
М. Кузахметов
―
В последствии. Да.
В. Дымарский
―
В последствии.
М. Кузахметов
―
Потому, что он попал под какое-то выразительное влияние уже даже не своих, не соотечественников, а баронессы Варвары, ну, или Барбары фон Крюдерен. Это тоже совершенно невероятная история. Вообще она из остзейских немцев. Она правнучка фельдмаршала Миниха. Но тем не менее много там… Ну, немка так или иначе. Да? Много ездила по заграницам. И познакомились они – да, – там уже за границей, потому что эта девушка, которая тоже была старше на 10 с лишним лет Александра I, после 40 лет – ну, как злодеи говорят? – потеряла власть над мужчинами в силу молодости и тогда стала придумывать себе какие-то другие способы привлечь интерес. Значит, погрузилась в какой-то мистический… в какой… увлеклась мистическим христианством. А это что значит? Ну, как… как всегда. Значит, какие-то особенные знания, пророчества. А это же всегда модные… модная тема, что есть некий человек, который может предсказывать будущее. Но и тут она, конечно, обрела какой-то особенный талант предсказывать будущее так туманно, что вроде бы и не придерешься, и всегда всё сойдётся, что ждут нас тяжкие испытания, что ждет нас неизвестность. Это же правда всё. Нас неизвестность ждёт, а потом всё сходится как будто бы. А ещё…
В. Дымарский
―
… неизвестность…
М. Кузахметов
―
А ещё болезнь близких. Высока вероятность. А потом кто-то заболел. Ну, всегда там всё сойдётся. В общем, подпал под ее поразительное влияние сам император Александр I, человек, который танцевал на балах, который увлекался девушками, который даже когда-то вроде бы мог и в сражении там оказаться где-то на холме рядом со свистящими ядрами. А тут вот всё, что угодно. И пророчества ему эти как-то стали нравится. Ну, там, правда, что если и погубило баронессу Крюденер, так это тоже специфическая история, не можем к этому не вернуться, почему-то у всех вот ревнителей благочестия, истинного православия почему-то сохранялось… почему-то сохранялся яркий интерес к деньгам. И так или иначе почему-то каждый раз речь приходила к тому, что ещё хорошо бы выделить бюджетных средств. Ну, какие могли быть средства у Александра I? Это ж только бюджетные. Это за чей счет ещё может быть? Он же не какой-то там талантливый предприниматель…
В. Дымарский
―
Семейные. А семейные как же?
М. Кузахметов
―
Ну, как-то так, в общем, получилось, что надо было всё время давать денег и вот… Ну, вот только вот это, наверное, его как-то разочаровало немножечко. Ну, как? Не в том ключе, что он вообще разочаровался в мистицизме и во всех этих шарлатанов, которые якобы знают какое-то особенное будущее, а только, что он разочаровался в этой конкретной женщине и увлекся новой волшебницей. Это Екатерина Татаринова. Но тут опять-таки злодеи сразу бы припомнили, что урожденная-то она Буксгевден. Опять-таки это всё остзейские немцы. А это значит что-то нехорошее, что-то против нас, тем более что она там протестантка сразу была. Вот она была гораздо моложе. Наверное, может, с ней было там поинтересней Александру I. Она в 1783 году родилась. И тоже всё… Как вот девушка увлеклась когда-то на каком-то этапе учением хлыстов и скопцов. А мы про них рассказывали. Ну, это ж тоже вот интересно. Какие-то люди собираются по ночам, какие-то мистические радения, какие-то особенные знания. И вот девушка благородного происхождения так погрузилась в это во всё, что на каком-то радении в 1815 году вдруг поняла, что теперь она тоже может быть пророчицей, дар такой обрела предвидеть будущее. Ходит, всем об этом смело говорит. А я ведь теперь знаю, что нас ждёт. А тут Александр I, который трепетно ко всему к этому относятся. И вот он и этой девушкой соответственно увлекся, приблизил ее к себе, охотно с ней встречался. Вокруг нее там целый кружок собрался почитателей высший петербургской аристократии. И тоже, ну, ладно, ходил бы с ней, просто разговаривал и всё, так он же ей разрешил поселиться в… Это Инженерный замок сейчас называется. Дворец его отца, несчастного…
В. Дымарский
―
Павла.
М. Кузахметов
―
Ну, замок. Да, замок Павла I, в котором жить уже как-то никому не нравилась с тех пор, как Павла там…
В. Дымарский
―
… его там…
М. Кузахметов
―
… задушили.
В. Дымарский
―
… табакеркой. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Шарфом и табакеркой. Ну, не пропадать же шикарному, огромному зданию. А кого туда поселить? Да вот эту вот волшебницу туда и поселим. Во-первых, там дух Павла I, убиенного, бродит. Ну, всё сходятся, в общем. Она там почти 10 лет прожила и не то, чтобы какую-то арендную плату там платила. Всё это опять-таки получалось за бюджетный счет. И Александр I всё это не просто терпел, а, ну, явно он там всем этим увлекался, потому что именно с его одобрения только там 10 лет и… не просто проживала, а собирала там вот эти мистические кружки. Ну, как бы там мы сейчас уже сказали там, спиритические сеансы проводили, вызывали духов. И всё это Александру I, ну, вот явно нравилось, увлекало его. Но тут если в чем и отдать должное, что получалась просто потрясающая толерантность на каком-то этапе, что вообще может быть вот для вольнодумства выглядело впечатляюще, что могут собраться там представители самых разных конфессий – да? – и как будто бы необязательно…
В. Дымарский
―
Ну, все вместе, да?
М. Кузахметов
―
Ну, мы же помним ужасы религиозных войн во Франции, например, или вот сожжение, ну, раскольников. Тут православная церковь, она же больше раскольников ненавидела. На 2-м месте католики. А там мусульмане вообще уже неопасны, где-то там дальше всех. Что там с ними-то не о чем спорить.
В. Дымарский
―
А вот регулярная православная церковь, она как относилась к этому? Или никак не относилась? Я имею в виду…
М. Кузахметов
―
С ужасом.
В. Дымарский
―
… это же ересь.
М. Кузахметов
―
В принципе, ну, мы доберемся до этого этапа, наверное, только благодаря каким-то активистам из православной церкви всё это и удалось завершить, ну, и ранняя смерть Александра I…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Потому, что Александр I… Ну, там же ещё все эти люди, они же ему тоже дифирамбы-то поют помимо того, что просят у него денег. Он же помазанник Божий. Он же благодетелен. Ну, как вот ему не… какую-то не пообещать роль объединителя всего христианства. А это же нравится. Ну, это в том числе вот и такой Священный союз. Почему? Потому, что вот мы сейчас вот придумаем какую-то новую концепцию, объединим и католиков и протестантов, и православных, а духовным лидером будет Александр I. Это же нравится. Это же хорошо и удобно. И опять-таки не надо заниматься какими-то скучными вопросами экономики, что-то она у нас растёт или не растёт, экспорта, неурожайных годов. Постое всё это. Суета. Главное вот – единая церковь. Вообще вековая мечта – да? – всех. И тут Александр I, ну, конечно, он снова всем этим увлекся. Ну, и, наверное, может быть, так бы и терпели православные иерархи, ну, вот последней каплей стал приезд в Петербург уже в 1820 году Иоганна Госнера, который оказался не просто очередным каким-то проповедником, миссионером, каким-то мистиком, а который уже просто открыто здесь умудрился издать книгу, в которой просто высмеивал православие. Ну, как? Там же полно всегда что-то забавного для человека, особенно который там в этом во всём не родился, как они службы читают, как они там молятся по-своему там. Ну, он там с иронией. Там нет вот чего-то такого злобного, реального. Но тот уже церковь официальная, наверное, не смогла этого стерпеть. Он, кстати, был тоже ровесником Александра I и увлек его, наверное, по-своему. Но тут вот уже сложился, можно сказать, просто заговор среди в первую очередь, кстати, все-таки православных иерархов, потому что помимо всего прочего Александр I, например, включил этого человека, протестанта, издателя противо… книги против православия он включил его запросто в совет директоров Библейское общество. Ну, как? Ну, чтоб он помог нам это… объединению всего христианства. Ну, и, в общем, вот так вот и сложился такой своеобразный заговор, во главе которого стал человек, наверное, которому мы и обязаны тем, что всех этих мистиков разогнали. Это известный вообще человек, который, правда, тоже… православие к нему относятся неоднозначно. Архимандрит Фотий. А в миру Пётр Спасский. Человек поразительно молодой был, кстати, по сравнению с ними со всеми, потому что он родился в 1792 году. И вот именно благодаря его дерзости, может быть, какой-то своеобразной и активности вся эта история с мистиками постепенно, ну, там не постепенно, там резко стала меняться конъюнктура или как… как бы мы сейчас сказали, влияние там их… Ну, надо про него про самого рассказать, потому что, ну, еще раз напомним, совсем молодой. Родился… Ну, как? У нас же не второго сына отдавали в служение церкви, в клерики как это было принято у католиков, а в основном они почти все были выходцы из крестьян. Там дворян было не так много. А потом дорастали уже там до патриархов. Так вот он учился в семинарии. Потом он принял неожиданно… Ну, как неожиданно? Необязательно это было. В 1817 году монашеский постриг. И помимо всего прочего, ну, что, конечно же, там производило, наверное, впечатление на окружающих, вот он, например, вериги носил. То есть не просто вот я монах. Непросто я православный. А ещё вот я ношу какие-то на себе тяжелые предметы железные, много килограммовые да ещё и на голом теле, чтобы мне было не просто тяжело, а они меня царапали до крови. Вот какая… Как я усмиряю свою плоть. А это же тоже как-то, ну, нравится. Это же какой-то особенный человек. Это же складывается и вокруг него какой-то круг почитателей, тем более что он сравнительно молодой. Ну, для начала его назначили законоучителем во 2-м кадетском корпусе. Тоже такая необычная история. Да? Энергичный такой православный человек, а преподает кадетам, ну, то есть военным студентам – да? – закон Божий, казалось бы. И вот тут вот он и… Это ж всё в Петербурге еще. И вот тут он уже откровенно развернул борьбу со всякими мистиками, ну, или как они из называли, иллюминатами да и масонами, потому что всё ересь. Ересь – всё, что так или иначе не пересекается с православием. И стал об этом говорить не как вот прочие иерархи возрастные уже, люди осторожные, наверное, помнили, как когда-то еще Петр I, не церемонясь вообще, разбирался. Ну, мы же знаем там, когда-то Иван Грозный приказал просто задушить там патриарха да и всё, раз тот не слушается. Никто не хотел, в общем, искушать судьбу. А тут вдруг этот вот Фотий проявляет какую-то поразительную дерзость. Берет и начинает так откровенно говорить, всё это неправильное, всё это неистинное. Вокруг него вот начал концентрироваться круг, ну, если не заговорщиков, то каких-то сторонников, которых пугало увеличение Александра I всей этой мистикой. Мало ли к чему он там дальше приведёт? Там вот любопытная история… Начал-то он не с обличения, конечно, царя. Он так сразу не говорил. Да у нас царь, посмотрите, ненастоящий. Нет, он избрал своей мишенью любопытного тоже человека – Александра Лабзина, который издавал журнал с любопытным названием, ну, еще в начале правления Александра I, «Сионский вестник». Название какое прекрасное – да? – сейчас было бы. Ну, в те времена это было безобидно. Это просто вот на страницах журнала обсуждаются больше философские вопросы, вопросы богословия. Но для истинного ревнителя одно только название уже шокирующее, пугающее, особенно когда там поднимаются в журнале уже, не где-то в беседах там кухонных, а в журнале вот обсуждается, а правы ли мы, признавая вот православие более истинной религией, чем, например, католичество. Просто интересный такой вот разговор и спор. И всё. И вот он обрушился на этого Лабзина, которому, кстати, разрешил Голицын издавать журнал вообще без всякой цензуры. Тоже неслыханное дело, что для начала цензуру, а потом вообще добились высылки этого Лабзина. Тоже вот любопытный человек, кстати, вот чтоб с ним закончить. Лабзин. Ну, всё, не дают ему заниматься богословским спорами, а он вот человек не просто образован, увлекающийся. Ну, хорошо, тогда буду изучать высшую математику в ссылке. Ну, так вот, в общем, Фотий обрёл влияние, сторонников и постепенно стал добираться уже до высшей власти, чтобы бороться со всей этой ересью и мистикой и вернуть назад в лоно истинной церкви.
В. Дымарский
―
Да. И удалось ли это?
М. Кузахметов
―
Удалось.
В. Дымарский
―
Да…
М. Кузахметов
―
Но это отдельная история.
В. Дымарский
―
Угу.
М. Кузахметов
―
Как всё это произошло, как свергли Голицына, и что из этого из всего вышло, ну, наверное, тогда расскажем уже в следующей передаче.
В. Дымарский
―
Хорошо. Это была программа «Всё так плюс». И до встречи!