Черноморский театр военных действий в годы Второй Мировой войны - Владимир Шигин - Цена Победы - 2014-04-26
В. ДЫМАРСКИЙ: Добрый вечер, здравствуйте, это программа «Цена Победы» и мы, ее ведущие, Владимир Рыжков…
В. РЫЖКОВ: … и Виталий Дымарский.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, теперь мы вот ведем вдвоем эту программу.
В. РЫЖКОВ: Тандемом.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, и тоже представлю сегодняшнего нашего гостя, Владимир Шигин, Владимир, здравствуйте.
В. ШИГИН: Добрый вечер.
В. ДЫМАРСКИЙ: Не первый раз, по-моему, второй или третий, вы у нас программе.
В. ШИГИН: Третий.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да. Владимир Шигин, историк флота, человек – я пытался начать перечислять те книги, которые наш сегодняшний гость написал о флоте, о российском флоте, то, я думаю, у нас бы просто программа на этом закончилась, поэтому я просто отсылаю нашу аудиторию к интернету, где вы можете найти полное собрание сочинений Владимира Шигина.
В. РЫЖКОВ: Важно, что он еще и капитан 1-го ранга.
В. ДЫМАРСКИЙ: Капитан 1-го ранга, человек, родившийся в Севастополе?
В. ШИГИН: Ну, да. Я потомственный севастополец.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, вот, с кем еще говорить, как…
В. РЫЖКОВ: На нашу сегодняшнюю, очень интересную тему, да.
В. ДЫМАРСКИЙ: На нашу тему, да. А тема у нас сегодня такая: мы будем говорить о черноморском театре военных действий в годы Второй Мировой войны. И что такое вообще Черное море…
В. РЫЖКОВ: Да, да, и тактически и стратегически…
В. ДЫМАРСКИЙ: … и что происходило в годы Второй Мировой войны. Такой скорее у нас будет обзор. Ну, с некоторыми уточнениями и конкретизацией по тем или иным эпизодам войны. Да?
В. РЫЖКОВ: Ну, и понятно, что сейчас эта тема особенно актуальна, потому что черноморский театр, скажем так, сейчас опять привлек внимание всего мира в связи с известными событиями вокруг Крыма. Я думаю, что, может быть, кто-то увидит какие-то интересные выводы, уроки, параллели. Но это уже, как говорится, каждый будет думать сам над этим.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, давайте начнем. Я бы, знаете, с чего начал? У меня как бы два вопроса параллельных, что ли, это стратегическое военное значение, с одной стороны, акватории Черного моря, а с другой стороны, побережья Черного моря.
В. РЫЖКОВ: Да, да.
В. ДЫМАРСКИЙ: Того же крымского и так далее. Давайте начнем с акватории.
В. РЫЖКОВ: И в связи с этим, Владимир, часть этого вопроса такая: а вот в планах Гитлера, в планах нацистской Германии, вообще какая роль была отведена? Это был какой-то периферийный участок войны? Или они с самого начала придавали ему какое-то большое значение? Как вот они себе трактовали?
В. ШИГИН: Ну, во-первых, Черное море, если даже смотреть так на карту, это такое подбрюшье России, подбрюшье Советского Союза, да? И владеющий им имеет выходы сразу к каким-то стратегическим нашим путям от Днепра до Волги. Во-вторых, ситуация сложилась так, что главным источником топлива для армии Вермахта, вернее, не для армии, для самого Вермахта, это были румынские нефтяные месторождения, которые находились, в общем-то, в зоне, значит, достижения, ну, скажем так, Юго-Западного округа, потом фронта, да? С 22-го числа.
В. РЫЖКОВ: С Черного моря именно, да?
В. ШИГИН: И Черноморского флота. Вот. Далее, в общем-то, Черноморский флот прикрывал Кавказ, а Кавказ – это все-таки самый короткий путь к бакинской нефти. И дальше Индия и так далее, и так далее, то есть, одно из таких основополагающих направлений, тоже, «плана Барбаросса». Поэтому один из таких трех ударов, так сказать, главный удар армии Центр был, значит, на Киев и далее немножко севернее с выходом на Москву, вспомогательный удар был в Прибалтике нанесен, и один из самых сильных ударов был нанесен на Юго-Западном фронте, на юге. Но мы должны отметить то, что все-таки Юго-Западный фронт, в отличие от Центрального фронта, где Павлов там был, он, в общем-то, выдержал удар достаточно и достойно отходил.
В. ДЫМАРСКИЙ: Он более других сопротивлялся.
В. ШИГИН: Да.
В. РЫЖКОВ: Лучше, чем другие, да?
В. ШИГИН: Ну, говорят, что якобы это относительно того, что там румынские части были не такие боеспособные, ну, тем не менее, враг он всегда враг, он всегда убивает, и в частности оборона Одессы, она показала, что, проявила достаточно хорошо. Причем, самый, как ни парадоксально, самый удачный морской десант за время войны у нас на Черном море, потом были, мы еще поговорим, о десантах керченских, о Малой земле. Вот самый удачный десант, высаженный на Григорьевку, это под Одессой, так называемым Первым Севастопольским полком морской пехоты во главе с полковником Осиповым, он был самым удачным. Они удачно высадились, удачно…
В. РЫЖКОВ: Это когда было?
В. ШИГИН: Это было начало как раз, это был август 41-го года, оборона Одессы, они как раз, высадка десанта позволила даже увеличить периметр обороны Одессы. Причем, очень интересная личность полковник Осипов, о нем мало кто говорит, его скоро убили. Это был адъютант Ивана Кожинова, это Иван Кожинов, это был легендарный моряк Гражданской войны, специалист по десантам, много лет командовал Черноморским флотом, затем был репрессирован, причем, практически, наверное, единственный из репрессированных наших моряков, кто не сломился, никого не сдал и до конца отрицал свою вину. То есть, его за это, даже в тех же застенках его и то уважали, несмотря на то, что все равно расстреляли. Ну, ему приписывали связь с Троцким, там такая, другая истории. Но Осипов, как раз, тоже прошел всю Гражданскую войну, был специалистом по десантам, и поэтому сумел вот этот десант сделать здорово. Причем, что любопытно для нас, составляющую морскую прикрытия десанта осуществлял молодой тогда капитан первого ранга Сергей Георгиевич Горшков, будущий наш Главком ВМФ, причем он случайно оказался…
В. РЫЖКОВ: Именно в этом десанте?
В. ШИГИН: Должен был руководить десантом адмирал Владимирский, который был на эсминце «Фрунзе», они были потоплены под Очаковом, корабль был затоплен, он был ранен, и буквально это была такая, так сказать, ну, импровизация, Горшкову сказали: давай! И он прекрасно справился с этой ситуацией, я считаю, что проявил себя уже тогда, как флотоводец.
В. ДЫМАРСКИЙ: Владимир, такой вопрос, даже вот по первому вашему рассказу создается такое впечатление, может, это не впечатление, это, видимо, реально так, что все-таки основные силы, основная ударная сила немцев, ну, вместе с их союзниками, была операция все-таки наземная, не морская.
В. ШИГИН: Естественно, да.
В. ДЫМАРСКИЙ: С моря, хотя там румыны выходят к морю, да? Вот насколько я знаю, там со стороны немцев и их союзников, там были очень незначительные силы задействованы. Почему?
В. ШИГИН: Ну, во-первых, советский флот доминировал на Черном море с начала до конца войны, но проблема была в другом. Во-первых, вначале мы немножко были перепуганы, у нас была доктрина, немножко так, ну, странноватая. И когда я говорю, что советская армия, к сожалению, Красная армия, готовилась в 41-м году воевать по правилам и законам Первой Мировой войны, вот, немцы разработали другую тактику, тактику танковых ударов, и так далее. А мы готовились по старинке. Флот, к сожалению, тоже готовился. И идея была такая, что оборудовались так называемые центральные артиллеристские позиции, якобы у нас позиции есть, у нас мины, прикрывается батареями и все почему-то думали, что враг, эскадры придут на эту позицию, и вот на этой позиции мы тут его и раздолбаем. Вначале он будет взрываться, мины, он будет тонуть, потом мы его из орудий, потом мы его добьем уже там торпедными катерами и авиацией. К сожалению, все это не получилось, все это были выдумки. Но получилось так, что наш Черноморский флот готовился в начале войны к отражению возможного прорыва итальянского флота. Почему-то…
В. РЫЖКОВ: Итальянский флот должен был зайти из пролива.
В. ШИГИН: Да, думалось, что итальянцы зайдут, а у итальянцев был серьезный флот, у них были линкоры, в том числе будущий наш «Новороссийск», «Джулио Чезаре», печально известный и так далее. И по мобилизационному плану мы выставили очень много минных заграждений. А заграждения выставлялись, к сожалению, в спешке, и потом оказалось так, что мы на этих заграждениях сами потеряли, ну, по крайней мере, три эсминца мы потеряли…
В. РЫЖКОВ: На своих же?
В. ШИГИН: Да. Потеряли мы транспорта, причем, транспорта с эвакуированными людьми. То есть, это была тоже такая трагедия. Возможно, для, скажем, американского флота, там, для японского, немецкого, английского времен Второй Мировой войны три эсминца это, значит, ну, ерунда, но для нашего Черноморского флота, который, только промышленность начала набирать обороты, только начали строить корабли, флот был небольшой, это были довольно существенные потери.
В. ДЫМАРСКИЙ: А где был пункт базирования?
В. ШИГИН: Флот базировался в Севастополе.
В. ДЫМАРСКИЙ: А потом, когда Севастополь был занят?
В. ШИГИН: Это отдельный разговор. Дело в том, что, когда, ну… может, мы не будем вперед забегать?
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, правильно.
В. РЫЖКОВ: Да.
В. ШИГИН: Оборона Одессы, кстати, это такое вот достаточно светлое пятно, светлая страница в истории нашего флота. Оборонялись достойно, оборонялись здорово, причем…
В. РЫЖКОВ: Тем более, в 41-м году.
В. ШИГИН: Оборонялись активно.
В. РЫЖКОВ: … был кошмар…
В. ШИГИН: … немцы шли везде, на Балтике в это время, там трагедия Либавы, трагедия Таллинна. Одесса держалась великолепно, могла еще дальше держаться, но в это время немцы подошли к Крыму, и, в общем-то, Черноморский флот не мог уже работать и туда, и туда, надо было выбирать. Поэтому была произведена эвакуация частей Севастополя, проведена она была, ну, я считаю, великолепно.
В. РЫЖКОВ: Из Одессы?
В. ШИГИН: Да, из Одессы. Одесситы говорят из ОдЕссы, да. Я по папе одессит, я так сказать… Из Одессы, значит, практически без потерь, причем, там немцы и румыны вошли только через 2 дня, как наши оставили Одессу. Вот. То есть, практически без потерь. Там потопили один транспорт, по-моему, как-то…«Белосток», и то он шел порожняком, то есть, практически ушли без потерь.
А в Севастополе ситуация другая, вошла Приморская армия, командир такой был генерал-майор Иван Петров, входила в ее состав, кстати, знаменитая 25-я Чапаевская дивизия, вот, она тоже была брошена на Перекоп, а дальше произошла трагедия. Командующим обороны Крыма назначили адмирала Левченко, такой, Гордей, ну, он такой, как сказать? Лично я его, конечно, не знал, вот, но то, что я знал от ветеранов, конечно, очень нехороший человек, глупый, подлый, и так далее. Вот, и получилось так, что в день, когда немцы прорывали позиции при Перекопе, в штабе обороны Крыма был выходной день и офицеры находились дома. То есть, это вообще трудно представить: идет война, а они находятся дома. Немцы вырвались…
В. РЫЖКОВ: Довольно трудно представить…
В. ДЫМАРСКИЙ: Ужас какой-то.
В. ШИГИН: Немцы врываются на оперативный простор, что такое степной Крым, это…
В. РЫЖКОВ: То есть, они заходили через перешеек, да?
В. ШИГИН: Да. Преимущества авиации, у них танки, у них две армии стояло там, стояла Приморская 51-я армия, и они начали отходить, причем, начался так называемый, я так называю, бег на юг.
В. РЫЖКОВ: А куда отходили, на юг или на восток, к Керчи?
В. ШИГИН: На юг. И вот здесь произошла очень интересная вещь: 51-я армия повернула на Керчь, они на юго-восток пошли, а Петров принял решение, причем, решение принималось спонтанно…
В. РЫЖКОВ: Самим Петровым?
В. ШИГИН: Да, Петровым, причем, где-то там они, значит, на ходу где-то в Виллисе ехали… в Эмке какой-то… куда уходим? Он говорит: уходим на Севастополь.
В. РЫЖКОВ: То есть, одна армия пошла на Керчь, а вторая пошла на Севастополь.
В. ШИГИН: Но немцы шли по шоссе, вот нынешнее Симферопольское шоссе, а наши, как отступающие, убегающие, шли по горам, по холмам и опаздывали, немцы шли вперед, и надо было любой ценой их остановить хотя бы на день, дать Приморской армии добежать и стать в оборону. Сил в Севастополе не было. Это полностью ситуация, скопированная с октябрем 54-го года, когда Крымская война, когда после Альминского сражения так же армия Меншикова ушла под Бахчисарай, союзники англо-французы пошли на Севастополь, а Севастополь был, ну, голый и открытый…
В. РЫЖКОВ: Не защищенный.
В. ШИГИН: Да, и опять снимали матросов, и тут сняли, такое было Училище береговой обороны имени Ленинского комсомола, мальчишек сняли, им была поставлена задача остановить хотя бы на сутки.
В. РЫЖКОВ: На шоссе?
В. ШИГИН: Да. Им дали винтовки 3-линейки, вот, они встали на шоссе, и они продержали двое суток немцев, передовые отряды армии Манштейна. Практически никого в живых не осталось, все они там полегли на этих рубежах, но они на двое суток их остановили.
В. РЫЖКОВ: Герои.
В. ШИГИН: Да. О них мало кто помнит, вот, это тоже такая вот наша печаль, скажем, что забыты эти ребята, вот, и за это время Приморская армия сумела вернуться, встать в оборону, и дальше уже началась оборона Севастополя, которая продлилась с осени 41-го до июля 42-го года.
В. РЫЖКОВ: Почти год.
В. ШИГИН: Ну, да.
В. ДЫМАРСКИЙ: А можно все-таки один промежуточный вопрос? Просто вы сказали по поводу итальянцев, против которых там мины ставили. То есть, итальянцы так и не пришли?
В. ШИГИН: Нет, итальянцы не пришли, была группа…
В. РЫЖКОВ: А немцы просили итальянцев послать флот в Черное море?
В. ШИГИН: Нет, они, может, и просили, но кто же их пустит? Дело в том, что турки держали нейтралитет…
В. РЫЖКОВ: Вот я как раз хотел спросить, как во время войны, вот в эти 4 года, как регулировался проход через пролив?
В. ШИГИН: Вы знаете, турки держались очень осторожно, и хотя, вот, тут это отдельная тема, говорят, что якобы они были в готовности в Закавказье начать против нас боевые действия, смотря на Сталинград, когда закончится под Сталинградом. Тот вопрос спорный. Турки очень много получили от нас…
В. РЫЖКОВ: В свое время.
В. ШИГИН: Да, в Первую Мировую войну армия Юденича на Кавказе, это тоже забытая страница, потрясающая, я считаю, страница нашей истории, вот, ну, по крайней мере, они наших выпускали. И у нас несколько судов, мы сумели, танкеров, в частности, ледокол «Микоян», мы сумели перебросить, значит, на север, на Дальний Восток. Вот. Но итальянцы не появились еще и по другой причине. Дело в том, что британский флот на Средиземном море, он как-то доминировал, итальянцы, они имели комплекс перед англичанами, и сражение у мыса Матапан, было такое знаменитое сражение Второй Мировой войны, когда англичане, Каннингхэм…
В. ДЫМАРСКИЙ: Тоже малоизвестное.
В. ШИГИН: … да, адмирал, прекрасный флотоводец, раскатал их полностью, уничтожил там три их тяжелых крейсера и так далее, после этого они вообще практически с баз не вылазили, и англичане уже их доставали в базах морскими диверсантами, авиацией, и так далее.
Значит, в Севастополе ситуация сложилась тоже достаточно тяжелая, потому что, к сожалению, когда вот уходила Приморская армия, командующий армией, флотом, по фамилии Октябрьский, отношение к нему разное, я к нему отношусь очень негативно. Хотя бы, подумайте, что фамилия его была Иванов, и человек, который из любви к власти меняет фамилию на Октябрьский, предавая свою родовую фамилию, он для меня уже немножко человек странный. Он мог быть адмиралом Ноябрьским, Июльским, Июньским, понимаете, ну, все-таки, какая тебе попалась фамилия, с такой и хоти, чего ты там выпендриваешься? Вот. Тем более, что, как говорится, фамилия Иванов, на которой Россия держится…
В. ДЫМАРСКИЙ: А он считал, что это как бы такой, что это реверанс в сторону власти, быть Октябрьским? Он не боялся ассоциироваться с октябристами?
В. ШИГИН: Человек делал карьеру.
В. РЫЖКОВ: Нет, ну, очевидно, он хотел показать, что он больше большевик, чем другие большевики.
В. ШИГИН: Человек делал карьеру, он, значит, святее Папы Римского.
В. РЫЖКОВ: Да.
В. ШИГИН: И он не верил, что Севастополь вообще будет обороняться, поэтому началась спешная эвакуация Севастополя. И тут произошла страшная трагедия, о которой тоже все молчат, я думаю, вот сейчас, когда Севастополь стал нашим, мы к этому вернемся, и даже я вот как-то вот с Владимиром, мы впервые общаемся, я даже призываю как-то, может, его подключиться к этой истории. История парохода «Армения». Это самая страшная трагедия за всю историю человечества. Об этом все молчат. Значит, было решено так, что надо… короче, начали эвакуировать Севастополь, и были погружены 6 госпиталей, это все, значит, врачебный состав, медсестры, оборудование…
В. РЫЖКОВ: Это какой месяц был?
В. ШИГИН: Это октябрь 41-го года.
В. ДЫМАРСКИЙ: И с ранеными, да?
В. ШИГИН: Да, с ранеными. Более шести тысяч человек. Транспорт, причем, небольшой, он был забит полностью. Причем, ну, я понимаю, если, как сказать? Вы загрузили транспорт в Севастополе, вы составляете карту, надо тут же выходить из Севастополя и разворачиваться в сторону открытого моря и уходить как можно больше. Причем, выходить вечером, чтобы за ночь убежать за радиус действия самолетов, а там уже поворачивать и уходить на Кавказ.
В. РЫЖКОВ: А пункт назначения был какой?
В. ШИГИН: Новороссийск. Это был 41-й год. Но в это время он почему-то поворачивает и заходит в Ялту, в Ялте принимаются какие-то грузы непонятные. Значит, ну, много разговоров сейчас идет…
В. РЫЖКОВ: Ялта была еще наша тогда.
В. ШИГИН: Наша Ялта. Ялта была наша, но уже немецкие танки подходили к Ялте. Это часы какие-то были. Ну, какие-то грузы принимаются. Говорят, якобы, что какое-то золото. Какое золото там? Якобы это были сокровища крымских музеев. Каких там музеев? Об этом речи нет, Янтарную комнату бросили, там, в Гатчине. Какие там музеи? Я думаю, что там…
В. РЫЖКОВ: То есть, какая-то непонятная история.
В. ШИГИН: Нет, я думаю, вот мое личное мнение, что там загружалось нечто другое, там загружалась документация по агентуре НКВД, оставляемой в Крыму по партизанским отрядам, то есть, уничтожать было нельзя, и оставлять было нельзя. Это надо было вывозить. Дальше вообще странные вещи там происходят, до сих пор дело темное. «Армения» разворачивается и опять идет якобы в Севастополь. И здесь ее атакует случайно торпедоносец, который выпускает две торпеды, топит ее. Из шести с половиной тысяч остается в живых 15 человек.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ой-ей-ей…
В. ШИГИН: Это братская могила. В последнее время американцы начали активно искать…
В. ДЫМАРСКИЙ: Это где-то на севастопольском рейде?
В. РЫЖКОВ: То есть, получается, в каком примерно это месте было?
В. ШИГИН: Никто не знает.
В. РЫЖКОВ: Между Ялтой и Севастополем? Куда они шли? На восток, на запад?
В. ШИГИН: Здесь дело темное. Значит, официально якобы она уходила от Ялты в сторону моря и должна была быть в 60-ти милях от Крыма. Ищут там, ничего не нашли.
В. РЫЖКОВ: Там глубины достаточно большие, насколько понимаю.
В. ШИГИН: Да. Есть свидетельства, что ее видели с мыса Айя партизаны наши уже, видели момент ее гибели, но если видели с мыса Айя, значит, она шла в сторону Севастополя. И есть мнение, что в это время Октябрьский получил команду Севастополь защищать и он дал команду вернуть госпиталя обратно. И она шла обратно, и вот шла без охранения, днем…
В. РЫЖКОВ: Чудовищная история.
В. ШИГИН: … перегруженная. Ее уничтожили. Ну, вот сейчас, я знаю, есть инициативная группа из Севастополя, ребята ищут. Это самая большая братская могила, я думаю, все-таки надо ее найти, это дело чести для нас, возложить там венки, как-то, может, молебен какой-то, с тем, чтобы как-то почтить память этих…
В. РЫЖКОВ: Порядка шести тысяч человек, то есть, это раненые, это медперсонал…
В. ШИГИН: Раненые и врачи. Хотя она шла с красными крестами, конечно, но тогда это немцев не интересовало совершенно. Это вот такая вот, я считаю, страшная трагедия наша. И вина полностью – командующего флотом и командующего Черноморским флотом.
Сама оборона Севастополя, это, конечно, вот героическая страница нашей истории, для меня это очень близко, потому что у меня два деда защищали Севастополь до последнего дня и попали в плен на мысе Херсонес, дрались до последнего. Но, вы знаете, вот, к сожалению, насколько, как сказать… вот уровень героизма у личного состава, настолько вот какие-то претензии, да, вот, ну, я даже, как внук, как моряк… к тому командованию Черноморским флотом. Там, конечно, прекрасные были полководцы, там был, кстати, Петров, хороший, ничего не сказать, причем Сталин его даже отмечал как гения обороны. Там был Крылов…
В. РЫЖКОВ: Это вы имеете в виду, тот самый командарм, да?
В. ШИГИН: Да, тот самый командарм Приморской армии, да. Там был Крылов, будущий маршал Советского Союза, начальник штаба Приморской армии, прекрасный генерал, и так далее. Там был Ласкин, генерал-майор Ласкин, который брал в плен Паулюса затем, потом был репрессирован… То есть, ну, состав был звездный, и армия была, вообще, потрясающая, там, по командирскому составу, по личному составу.
В. ДЫМАРСКИЙ: Можно я два слова вставлю? Просто я хорошо знаю, вот рассказывал об обороне Севастополя, потерял глаз, был тяжело очень ранен, Вадим Святославович Синявский, знаменитый потом спортивный комментатор.
В. ШИГИН: Да. И Петров туда прилетал, кстати, вот Ильф и Петров, Петров прилетел…
В. ДЫМАРСКИЙ: … они одесситы, Ильф и Петров.
В. ШИГИН: Да, он прилетал, он написал потрясающий репортаж и на обратном пути погиб, там, их сбил Мессершмитт, они где-то на Кубани упали, вот он и погиб, это его последний репортаж.
В. ДЫМАРСКИЙ: А Вадим Святославович, кстати, тоже судьба, вы говорите про Ласкина, да? А он потом в Сталинграде первым передавал репортаж о пленении Паулюса.
В. ШИГИН: Да? Ну, здорово.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, это так, это лирическое отступление.
В. ШИГИН: Я просто помню, когда мой дед мне говорил, что они стояли в обороне на Мекензиевых горах, он говорит, у нас все бывало, там… ну, он не со мной говорил, я маленький был. И говорит: убежали командиры, мы остались одни. И я думаю, ну, как-то, я маленький был, и думаю: дед что-то привирает, ну, как это, наши командиры могли убежать, бросить, значит… И потом фактически, я считаю, Октябрьский совершил два предательства. Первое, значит, он начал проситься бросить Севастополь. Во-первых, он вначале убежал из Севастополя, его Сталин вернул.
В. РЫЖКОВ: То есть, он очень не хотел обороняться.
В. ШИГИН: Да, сказал: командующему флотом, ну-ка, с Кавказа сюда и сидеть в Севастополе, защищать. И потом он опять начал ставку бомбардировать телеграммами о том, что все плохо, все плохо. Ну, да, плохо, как сказать, ситуация критическая, рухнул Крымский фронт, это трагедия, и время шло на какие-то дни. Но у нас есть пример того же адмирала Нахимова, который в свое время сказал, да? Он сказал в начале обороны потрясающую фразу: если командование примет решение сдавать Севастополь, то я с горсткой верных солдат, вернее, матросов и офицеров, запрусь на Малаховом кургане и буду держаться до тех пор, пока нас не уничтожат. И фактически вот, это, (неразб.) Нахимова, есть мнение современников, что когда оборона начала подходить к концу, он фактически искал смерти, он понимал, что уже заканчивается, но он дал клятву, он не мог уйти оттуда, и он фактически вставал над бруствером и стоял, ожидая своей пули. Вот это вот адмирал, который остался со своими матросами, со своими подчиненными.
В. ДЫМАРСКИЙ: Он и в истории остался.
В. ШИГИН: А здесь ситуация другая. И Сталин его ставит фактически перед выбором, Октябрьского, он говорит, что, значит, надо мне эвакуировать командование, или же я не ручаюсь. А не ручаюсь – это значит что? Что мы можем сдаться, да? А что такое, если сдается командующий флотом и так далее? То есть, нам уже хватило к этому времени, 42-й год, уже и Власова, хватило и окруженных армий, там, и Лукин, и так далее и так далее. Что может Сталин сказать?
В. ДЫМАРСКИЙ: Владимир, я здесь вас прерву, потому что у нас сейчас выпуск новостей, после которого мы продолжим программу «Цена Победы».
НОВОСТИ
В. ДЫМАРСКИЙ: Еще раз приветствую нашу аудиторию, аудиторию радиостанции «Эхо Москвы», и всех тех, кто смотрит Сетевизор, программа «Цена Победы». Напоминаю, что мы ее ведем вдвоем, Владимир Рыжков и я, Виталий Дымарский. А в гостях у нас сегодня флотский историк, историк флота, капитан 1-го ранга Владимир Шигин, который нам очень интересно, на мой взгляд, рассказывает историю черноморского театра военных действий в годы Второй Мировой войны. Неизвестные страницы, я бы сказал, вот этой войны на Черном море. Мы остановились…
В. РЫЖКОВ: На обороне Севастополя.
В. ШИГИН: Севастополь июль 42-го года. И вот Октябрьскому дается очень странная команда…
В. ДЫМАРСКИЙ: Я напоминаю просто нашей аудитории, что Октябрьский – это командующий.
В. ШИГИН: Командующий Черноморским флотом, да, адмирал. Дается команда всем офицерам… тогда не было еще офицеров, 42-й год, были командиры. Всем командирам от капитанов и выше, всем прибыть в пункт эвакуации, бросив свои воинские части. И в мгновение части, стоявшие на рубежах обороны, отражавшие атаки немцев, все командование собрано в районе так называемой 35-й батареи, это на мысе Херсонес, практически оголив весь фронт. Естественно, после этого оборона дрогнула, и части, оставленные без управления, уже отходили, кто как мог. Команда…
В. ДЫМАРСКИЙ: Это была инициатива Октябрьского?
В. ШИГИН: Да, но он объяснял это так, что надо эвакуировать ему командный состав и спасти. И сказал: сейчас будет эвакуация. Никакой эвакуации не было. Все эти люди остались там. Далее была еще одна трагедия, когда все они скопились в капонирах 35-й батареи, и уже, улетая на последнем самолете, Октябрьский отдает команду командиру батареи взорвать эту батарею вместе с людьми. Батарея была взорвана, сколько там… то есть, ну, в самом таком, от пятисот до семисот командного состава, полковники и так далее, все там погибли. Всего на мысе Херсонес осталось порядка от 80-ти до 90 тысяч человек, Октябрьский улетал последним самолетом, отлет тоже был… ну, это надо было фильм снимать: он переоделся в гражданское платье якобы для того, чтобы его немецкие диверсанты не застрелили, на самом деле, прячась от своих матросов. Но когда он бежал к самолету, матросы кинулись к нему, и фактически чуть ли не в него стреляли, и поэтому группа, его прикрывающая, расстреливала раненых матросов, которые бежали туда, по трупам бежали туда, но там был такой полковник Михайлов, это человек, тоже который забытый у нас, он, ну, замполит полка авиации, который прилетел на последнем самолете, для него место было. Но когда он увидел, что матросы обступили взлетную полосу и не выпустят самолет, он вышел из самолета и сказал: ребята, командующий улетает для того, чтобы организовать наше спасение, придут корабли. Самолеты еще будут, будут корабли, я остаюсь вместе с вами. И он остался. Естественно, он погиб, он знал, что он погибнет, но люди расступились, и Октябрьский мог взлететь.
В. ДЫМАРСКИЙ: А какова судьба Октябрьского?
В. ШИГИН: Судьба Октябрьского такая: его сняли с должности затем, затем он командовал немножко Амурской флотилией, в конце он снова командовал Черноморским флотом. Это был очень такой скандальный человек, неприятный. Одно время был…
В. ДЫМАРСКИЙ: Репрессирован не был?..
В. ШИГИН: Да, нет, не репрессирован, был первый замкомандующего Военно-морским флотом, и далее, когда пришел к власти Хрущев, он, как обиженный Сталиным, ему – очень странно, это единственный случай в истории нашей страны, значит, на общем собрании… ну, он попросил должность себе начальника Военно-морского училища имени Нахимова, которое буквально на днях, кстати, перешло под нашу юрисдикцию, в этом году ему, кстати, исполняется 77 лет, будет праздновать, это бывшее училище Училище береговой обороны, ребята которой погибли на подступах к Севастополю как раз. Общее собрание курсантов голосует за то, чтобы их начальнику присвоили звание Героя Советского Союза. Вообще, это полный идиотизм. И ему присваивают звание Героя Советского Союза.
В. РЫЖКОВ: Октябрьскому?
В. ШИГИН: Да.
В. РЫЖКОВ: Удивительная история.
В. ШИГИН: Ну, вот такой вот… умер он где-то в 69-м году, то есть, ну, личность неоднозначная. Причем, есть, там был такой момент, когда вот он сбежал, а за ним ушел на подводной лодке Петров, командующий армией. То есть, Октябрьский сбежал, поручил оборонять Петрову. Петров сбежал, поручил оборонять генерал-майору Новикову, командиру дивизии. Новиков где-то полдня побыл и тоже решил, что пора тикать. Вот. Вышел на катере, но его перехватили немцы, поймали, привезли в Ялту, затем он был в плену, в плену умер, вот.
В. РЫЖКОВ: А какие были потери, когда уже немцы зашли? А сколько там оставалось матросов, бойцов?..
В. ШИГИН: … оставалось порядка 80-90 тысяч, вся эта масса людей была на мысе Херсонес. Кстати, очень зверствовали татары, кстати, крымские татары, эти вот отряды, особенно месть на матросах, кто был в тельняшке, того сразу уничтожали, затем, значит, у матросов была привычка здесь вот татуировку делали якорь, это тоже был синоним смерти, кого ловили, тут же отрезали головы, и так далее и так далее. В общем, страшные вещи были.
Ну, вот у меня бабушка, она вспоминает, она выбежала, они жили в районе Стрелецкая бухта, если слушатели знают Севастополь немножко, голова колонны входила в Симферополь, а хвост колонны еще выходил из Севастополя.
В. РЫЖКОВ: Столько было пленных.
В. ШИГИН: 80 тысяч человек, да, немцам было некуда девать, вот, поэтому местных даже кого-то отпускали, потому что это лето, июль, жара, пошла дизентерия, массовая смерть, конечно, мало кто остался в живых, но…
В. РЫЖКОВ: А сколько офицеров осталось?
В. ШИГИН: Ну, практически все, эвакуировано было где-то тысячи полторы из ста тысяч.
В. РЫЖКОВ: Ну, практически вся армия была сдана.
В. ШИГИН: Да. Но, вы знаете, все равно вот эта беда, эта трагедия, но то, что Севастополь выстоял почти год, 17-я армия Манштейна, это одна из…
В. РЫЖКОВ: А фронт уже ушел за тысячи километров?
В. ШИГИН: Да, 11-я армия Манштейна, да, одна из самых сильных армий, и лучший полководец Второй Мировой войны считается у немцев Манштейн, да? Он не был под Сталинградом, он бы в Севастополе. И Севастополь задержал на год практически одну из самых сильнейших немецких армий. И если, когда в Сталинграде решался вопрос, там, батальон мог решить и рота последняя, там, решить, значит, чашу весов, да? Тут, я считаю, Севастополь свой долг перед Россией, перед родиной выполнил.
В. РЫЖКОВ: … он сковал огромные силы.
В. ШИГИН: Да, огромные силы на целый год. И в этом, я считаю, вот мы должны об этом помнить и об этом знать.
В. ДЫМАРСКИЙ: Я понимаю, когда немцы уже пришли в Крым и на черноморское побережье, флот перебазировался в Поти, по-моему?
В. ШИГИН: Да, флот перешел в Поти…
В. РЫЖКОВ: Он сразу перешел, или еще какое-то время…
В. ШИГИН: Нет, ну, вначале база переводилась сразу, что могли, из Николаева рабочих переводили, какую-то судоремонтную базу, что могли, недостроенные корабли. В Поти, конечно, тоже, нужно знать, что такое Поти, это река Риони, и Поти в советском флоте у нас назывался Квакенбург, потому что это лягушки, борота, там, такая своеобразная ситуация, вот. Но, тем не менее, я считаю, тоже подвиг наших судоремонтников, когда подорвался крейсер «Молотов», ему оторвало корму, то буквально на плаву, ну, как сказать, вот если на коленках, как сказать, починить, значит, там какой-то сверхкомпьютер, да?
В. РЫЖКОВ: Заштопали, да?
В. ШИГИН: Да, заштопали, новую корму, ему ту отрезали, новую приварили, и не просто, а сделали так, что он ходил до 72-го года в составе советского флота.
В. РЫЖКОВ: Ничего себе!
В. ШИГИН: Ребята сделали на коленях буквально. Затем, конечно, была оборона Туапсе, затем пошли вперед, уже была новороссийская десантная операция, потом уже…
В. ДЫМАРСКИЙ: … про Малую землю, которую мы все помним по Леониду Ильичу.
В. ШИГИН: Ну, знаете, я к Леониду Ильичу отношусь очень, так…заканчивал в свое время морское училище, и заставляли на выпуске петь песню такую: там-та-там-та-там, взрывной волной блиндаж качает, и партбилеты в блиндаже товарищ Брежнев нам вручает… спасибо вам за ваш великий подвиг, та-там-та-там, товарищ генеральный секретарь, та-там-та-там. Такая песня была, заставляли маршировать.
(смех)
В. ШИГИН: Но, знаете, при всех этих его каких-то там, любви к орденам, ну, он фактически воевал-то, и за пулеметом лежал, поэтому у меня к нему отношение…
В. ДЫМАРСКИЙ: … я не про Брежнева, вообще, что за клочок земли?
В. ШИГИН: А это случайная ситуация, высаживали-то десант на так называемую, в Крыму пытались высадить десант, но десант сорвался, были жуткие потери, значит, немцы знали, была штормовая погода, там, как говорят, что там тысячи, тысячи людей погубили, а вспомогательный отвлекающий десант оказалось, как говорят, на шару, вот он прошел. И Куников, значит, высадил своих ребят, у него была хорошая команда, Цезарь Львович, потрясающий мужик, вот он своих ребят…
В. ДЫМАРСКИЙ: С таким именем нельзя…
В. РЫЖКОВ: С именем Цезарь он не мог промахнуться, да.
В. ШИГИН: Нормально. Он своих высадил, и оказалось, что они справились со своей задачей, захватили даже плацдарм и как-то его удерживали. И тогда приняли решение сделать этот плацдарм основным. Начали туда накидывать силы, и они, кстати, очень достойно держались, пока не началась операция по освобождению Новороссийска. В это время Черноморский флот тоже как-то осуществлял определенные операции, и, ну, как сказать, была такая фишка Черноморского флота, называемая набеговая операция. Это операция, когда подходят корабли, обстреливают вражескую территорию и уходят. Первая набеговая операция была на третий день войны, кстати, мы нанесли удар по Констанце…
В. ДЫМАРСКИЙ: Румынской.
В. ШИГИН: Да. И уничтожили запасы нефти. Кстати, вот немецкий историк Руге, он считает это наиболее успешной операцией Черноморского флота за всю войну. Мы считаем ее неуспешной…
В. РЫЖКОВ: Там был большой материальный ущерб нанесен.
В. ШИГИН: … да, эти баки, и все…
В. РЫЖКОВ: Раздолбали.
В. ШИГИН: Раздолбали, да. Но мы потеряли там лидер «Москва», мы считаем эту операцию не очень успешной, потому что для нас потеря этого лидера (лидер – это большой эсминец) была довольно существенна, хотя на самом деле, я считаю, что хорошая операция была. Единственное, конечно, надо было вместо лидера посылать крейсер, более сильный калибр, не надо было заходить на то минное поле, куда «Москва» зашла, и все могло быть еще лучше. Вот. Ну, как получилось, так получилось. Вы знаете, я вот всегда, когда мне говорят, что вот наши плохо воевали, вот, моряки, туда-сюда, большие потери… Я говорю: вы знаете, может, первый год и не очень хорошо воевали, но, во-первых, в храбрости не откажешь, а во-вторых, я всегда говорю, воевали как умели, вот как человек умел, так он и воевал, как его научили. Это уже другие вопросы, что его где-то плохо учили, в связи, может, где-то с репрессиями, в связи с революцией…
В. ДЫМАРСКИЙ: Главное, что он воевал, а не бежал.
В. ШИГИН: … тем более, что вы на морском флоте, вы поймите, это совершенно другая организация. Допустим, Жуков, унтер-офицер Первой Мировой, да?
В. ДЫМАРСКИЙ: Да.
В. ШИГИН: Маршал. Рокоссовский – унтер-офицер драгунского полка, маршал, прекраснейший полководец, да? А на флоте все-таки мало быть матросом, надо, там очень много надо специальных технических знаний и там надо иметь очень серьезную теоретическую подготовку. Надо знать, там, калибры орудий, и так далее, и так далее, тактику боя, то есть, массу вещей. И поэтому воспитать… Черчилль говорил в свое время, да, Черчилль вообще грамотный мужик был, вот, и одна из фраз у него была…
В. РЫЖКОВ: Профессиональный военный, получивший хорошее военное образование, между прочим, высшее.
В. ШИГИН: Во-первых, не каждый человек, извините меня, будучи морским министром, снятым с должности, пойдет воевать в окопы командиром батальона, за это он уже достоин уважения.
В. РЫЖКОВ: Да.
В. ШИГИН: Это в Первую Мировую войну.
В. РЫЖКОВ: До этого он еще прошел Бурскую войну, он прошел Индию.
В. ШИГИН: Да, и Бурскую, и Индию, вот. И у него фраза была потрясающая, он говорил, что корабли можно построить за 3 года, а создать морскую нацию – надо 300 лет. Понимаете, вот в этом очень большая такая есть соль.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, англичане в этом толк знали, конечно.
В. ШИГИН: На самом деле вот, ну, мы тоже создали флот, и я считаю, что мы создали его, это забегая вперед, мы создали его к 50-60-м годам, вот как раз когда флот Горшкова, это был, конечно, великий флот у нас, флот, который по-настоящему мог вести, скажем так, войну со всем миром.
В. РЫЖКОВ: Владимир, давайте мы отступим на шаг назад, все-таки мы начали со стратегической значимости Черного моря и этого театра военных действий. Вы говорили о том, что в «Плане Барбаросса» было три основных направления. Главное – это Центр на Москву, северо-запад – Прибалтика, Питер, второе, и очень важно, как вы сказали, это юго-восточное направление, в сторону Кавказа и так далее. Вот то, о чем вы рассказали нам сейчас, это героическая оборона Одессы, героическая борона Севастополя, то, что сковали огромные силы, сковали армию Манштейна. План был выполнен в конечном итоге Барбаросса в этом направлении? Или все-таки удалось именно здесь его сорвать именно вот этими действиями…
В. ШИГИН: … задержали на Кавказе, причем, опять же, кто не знает, там был корпус F, и задумка-то была какая? Роммель шел, от Тобрука он шел на Каир, чтобы, взяв Каир, через Сирию двинуться туда, в сторону Индии, и, значит, корпус F, который шел, на Кавказе, в идеале, должны были где-то соединиться. То есть, все рвались к бакинской нефти, нужна был нефть. Это была одна из главных, поэтому, видите, вот трагедия до 42-го года-то, в чем она была? Мы-то думали, что второй раз главный удар будет нанесен по Москве…
В. ДЫМАРСКИЙ: А они пошли на юг.
В. ШИГИН: … Ржев, Сычевка, да? А они ударили как раз туда на юго-запад, на фронте Тимошенко-Хрущева, харьковская трагедия и выход на Сталинград как раз с поворотом туда на Кавказ. То есть, все рвались к нефти, нужны были источники…
В. РЫЖКОВ: Вот мой вопрос как раз в этом заключается, в какой степени Черноморский флот и в какой степени те силы, которые у нас были там задействованы, они помогли сорвать этот план?
В. ШИГИН: Ну, знаете, исходя из того, какие силы были, в общем-то, свою задачу они выполнили. Конечно, говорят, можно было лучше… как, сидя на диване, сейчас, 70 лет спустя, можно рассуждать: этот не туда стратегировал, этот не туда ехал… но в целом, я считаю, что все было сделано, так, как, по крайней мере, можно было сделать в тех условиях.
В. ДЫМАРСКИЙ: Я хотел бы вернуться вот к вашим историям этим набеговым, да? Там же была вот еще трагедийная одна набеговая история.
В. ШИГИН: Ну, да, эта последняя набеговая операция, да, это большая трагедия, и я посвятил в свое время книгу, и до сих пор это какая-то плита, которая висит надо мной немного уже. Опять же, знаете, для какого-то, ну, для масштаба в сражении, скажем, в Тихом океане между англичанами… вернее, между американцами и японцами, гибель трех эсминцев – это какая-то, значит, запятая, да, мелочь, а для нас это была очень серьезная трагедия. Тем более, что она была организована самим командованием, это же трагедия, 6 октября 43 года, я в двух словах расскажу.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да.
В. ШИГИН: Это была организована набеговая операция на Ялту, в это время немцы уже уходили с Тамани, вот, и масса судов у них, барж, переходили туда на Ялту, отток войск…
В. РЫЖКОВ: Через Азов уходили?
В. ШИГИН: Через Керченский пролив. Причем, несмотря на преобладание нашего флота, они, как ни странно, сумели вывезти до 2-х миллионов людей.
В. РЫЖКОВ: Ничего себе!
В. ШИГИН: Да. С техникой, и даже пленных, и даже местных жителей еще. То есть, ну, это отдельная тема, видимо, еще и для историков, и для исследований. Почему так получилось, хотя бои были…
В. РЫЖКОВ: Как им удалось вывезти такую массу?
В. ШИГИН: Ну, организовались как-то, собаки. Вот проведена набеговая операция на Ялту. Ну, знаете, она была, на мой взгляд, с самого начала задумана довольно странно, потому что приезжал туда Кузнецов, и к его приезду решили показать вот как мы умеем красиво сделать.
В. РЫЖКОВ: Блеснуть.
В. ШИГИН: Да, блеснуть. Ну, была сделана она довольно, как сказать, по старой схеме, немцы давно все это вычислили, ничего там нового не было. Результаты были достаточно грустные, там было, значит, стреляли по частному сектору, как оказалось, убили где-то 5-6 бабушек, никуда не попали, на отходе там был еще бой с катерами итальянскими, тоже там, утопили – не утопили, до сих пор вопрос спорный. А затем немцы бросили вот эти свои пикирующие бомбардировщики, как называли их, «лаптежники», да? И началось, в общем-то, избиение кораблей. Причем, все было сделано настолько неграмотно, что уходили в светлое время суток, да, когда надо было под утро уже уходить, как можно, в море, с тем чтобы радиус не позволял немцам действовать, а тут все это было предано забвению. А на КП сидел нарком Кузнецов, и командующий флотом Владимирский, и начальник главного штаба Степанов, и командующий Военно-воздушными силами Военно-морского флота. То есть, все начальники сидели, но все смотрели и никто не принимал решений никаких. Поэтому вначале торпедируется первый корабль, два его берут на буксир и тащат, там был капитан второго ранга Негода, его потом сделали главным виновником. Тащат его дальше, потом торпедируется второй корабль, оставшийся на ходу эсминец «Спешный», он пытается… там были лидер «Харьков», «Беспощадный» и «Спешный». «Спешный», он их, как сказать, по очереди тащит, вот он подходит, берет на буксир один, оттаскивает на 5 миль, возвращается, хватает второй, тащит его снова на 5 миль. И опять, естественно, немцы возвращаются снова и снова, новые и новые атаки, затем гибнет лидер «Харьков», затем гибнет «Беспощадный», в конце уничтожают «Спешный». Люди плавают в открытом море, оставшиеся в живых, причем, тоже там и массовый героизм был. Допустим, когда тонул «Харьков», значит, его зенитные орудия вели огонь до последнего, то есть, люди даже, расчеты их не пытались спастись вплавь…
В. РЫЖКОВ: … стоя в воде продолжали вести огонь.
В. ШИГИН: … погружающийся корабль, до последнего они вели огонь, отгоняя немецкие самолеты от плавающих товарищей, там, и примеры массового героизма, и все-все было. Были, конечно, и плохие примеры, был такой капитан третьего ранга Горшенин, в свое время, когда я начал о нем писать, мне говорят: Вова, ну, не надо, не надо. Я говорю: ну, как не надо? Знаете, рано или поздно все-таки надо писать не только о героях, надо и о мерзавцах писать. Это командир эсминца «Спешный», который забрался в шлюпку с несколькими офицерами и расстреливал из пистолета подплывающих к нему матросов, с тем, чтобы остаться в живых. Знаете, были и такие вещи, ну, всяко было.
В. ДЫМАРСКИЙ: По-моему, Горшенину памятник…
В. ШИГИН: Нет-нет, памятника ему нет, он потом, я нашел его личное дело в архиве…
В. РЫЖКОВ: Выжил?
В. ШИГИН: Выжил, потом его прятали. Матросы, оставшиеся в живых, сказали, что они его найдут и уничтожат, убьют. Его прятали на Тихом океане, он там спивался, потом спился и, в общем, там умер. Вот такая… бог с ним.
Но люди, которые выжили, там дальше ситуация странная была. Сталин был в ярости, его понять можно, что значит, причем абсолютно бездарно, никто не просил, не надо…
В. ДЫМАРСКИЙ: Показательный набег…
В. ШИГИН: … три корабля, да, вот капитан второго ранга Негода был, от него все тут же отбежали, как сказать, чур-чур, его сейчас будут, там… С него сорвали погоны, и Сталин его вызвал в Москву. Это был единственный случай, когда командир дивизиона, это примерно уровень командира батальона, то есть, за всю войну Сталин с командирами дивизий не общался. Это минимум – командующий армией, и то командующий фронтом. А тут вызвали вот этого командира дивизиона, без погон, его воспоминания остались, он вошел туда, он рассказывал, просто, ветерану, который рассказывал мне. Он вошел туда к Сталину, встал, значит, и Сталин ему говорит: товарищ Негода, как же так? Вы, товарищ Негода, потопили три советских корабля. А он говорит: спасал советских людей, как вы учили, товарищ Сталин. Говорит: идите. Он выходит, так, смотрит – конвоя нет, как-то, вроде, никто… ему: побыстрее, говорят, дуй отсюда!
В. РЫЖКОВ: Он, видимо, ожидал другого исхода разговора.
В. ШИГИН: Да, да. Ну, службу закончил потом контр-адмиралом.
Вот там другая история, вы знаете, бывает…
В. РЫЖКОВ: Нашел удачный ответ…
В. ШИГИН: … у вас, наверное, тоже в жизни бывало, когда вы начинаете какой-то темой заниматься, невольно сами факты как-то к вам… Необъяснимое какое-то явление. Вот я когда пишу книгу, вот я прихожу на какой-то развал, совершенно левый, книжный, и я уже знаю, что я вот найду, я какую-то беру книгу, открываю на странице, а там то, что мне надо. Ну, вот, какие-то невероятные вещи.
В. ДЫМАРСКИЙ: Флюиды.
В. ШИГИН: Да. Вот так же с этим произошло. Оставшиеся в живых матросы, которых подобрали с моря, там их очень много погибло, потому что они где-то часов 5 плавали, это уже октябрь месяц, открытое море. Их, значит, доставили на берег, допросили, а по кораблям их распределять не хотели. Почему? Потому что они были все в ярости, они были, ну, как сказать, в состоянии такого аффекта, и могли, ну, как сказать, неправильно…
В. ДЫМАРСКИЙ: Повести себя.
В. ШИГИН: Повести себя и неправильно общаться с другими, значит, ну, их немножко, как сказать, деморализуя другие экипажи, поэтому их оставили на берегу. Тогда реабилитации никакой не было, как сейчас, реабилитационный центр, никакой реабилитации, вот бутылку спирта поставили. Им поставили, они выпили спирт, это было Поти, они пошли на рынок, а там сидят эти вот грузины белобилетчики такие мордастые, которые торгуют, и они с ними зацепились: ах, мы тут родину защищаем, а вы тут… драка на рынке такая большая, никого, конечно, не убили, но местное партийное руководство сказало: что это, ваши матросы, значит, дебоширят, надо принять меры. Их всех собрали скопом и всех отправили в штрафбат. То есть, вот это меня…
В. РЫЖКОВ: Люди пережили такую страшную трагедию.
В. ШИГИН: Да.
В. РЫЖКОВ: Еще и попали в штрафбат.
В. ШИГИН: Да, то есть фактически, чтобы от них избавиться. И здесь происходят вещи странные. Я в свое время, у меня выходила какая-то там очередная повесть в журнале…
В. ДЫМАРСКИЙ: Минута осталась.
В. ШИГИН: Да. Значит, и командир штрафбата, узнав, кто это такие, они приняли меры и спасли этих ребят. Они придумали, что они все пошли за каким-то языком, который у них уже сидел в землянке дней пять про запас, оформили, что они этого языка вытащили, и этих ребят всех опять вернули на флот. То есть, вот, отношение к людям совершенно разное. Ну, в целом я считаю, что Черноморский флот, конечно, как сказать? Знаете, у Симонова были такие стихи потрясающие, я их люблю:
Днем, по капле нацедив во фляжки,
Сотый раз переходя в штыки,
Разорвав кровавые тельняшки,
Молча умирали моряки.
Это как раз написано о черноморских моряках, как раз вот времен Великой Отечественной войны. Вечная им память, и давайте будем их тоже помнить всех.
В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо за такой очень интересный рассказ. Я так понимаю, что Шигина можно слушать еще долго, долго, поэтому мы обещаем нашей аудитории, что мы еще раз пригласим Владимира, потому что у нас про флот можно много рассказывать. У нес еще Северный флот есть. Да?
В. РЫЖКОВ: Можно и нужно рассказывать.
В. ШИГИН: … морская пехота под Москвой, кстати, тоже…
В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, очень интересная тихоокеанская история. Давайте мы закончим, сейчас заинтригуем нашу аудиторию, а потом вы нам расскажете. До встречи через неделю.
В. РЫЖКОВ: Спасибо.