К 400-летию Дома Романовых. Концерт в Эрмитаже спустя 100 лет - Алексей Карабанов - Непрошедшее время - 2013-02-24

М. ПЕШКОВА: Охота к перемене мест – явление внесезонное. Особенно в дорогу влекут меня весенние деньки, конечно, в лучший город на свете, в Северную Пальмиру. Строя бесконечные планы, хотелось очутиться 6 марта в Николаевском зале Зимнего дворца. На концентре, значимость которого невозможно не оценить. Уникальность в том, что он посвящен четырехсотлетию воцарения Романовых на российском престоле. Автор проведения этой историко-музыкальной акции доктор исторических наук Юлия Кантор. Ежегодный фестиваль «Большой вальс», проведенный Эрмитажем, тоже ее идея. Именно Юлия Кантор нашла в архивах "Роспись придворного оркестра", ровно сто лет назад игравшего в честь трехсотлетия дома Романовых. С художественным руководителем проекта и дирижером, заслуженным артистом России Алексеем Карабановым начала с исторического момента, имевшего место четыре столетия назад.

А. КАРАБАНОВ: 21 февраля по старому стилю, по новому стилю это 3 марта, Боярская дума избрала царем Михаила Федоровича, которому было тогда 16 лет. Он в этом время прятался в Костроме. Это тоже момент переломный в русской истории. Момент больших фальсификаций. Мы об этом знаем очень мало. Знаем в лестном для Романовых виде. Несколько лет назад я смотрел по телевидению очень интересную историческую передачу. Она рассматривала период освобождения Москвы Мининым и Пожарским, причем Пожарский - был князь Рюрикович. Пожарский был избран еще в Ярославле царем. Он отверг это избрание как нелегитимное. Он был человеком очень высоких нравственных идеалов. Он считал, что избрать его царем может только Земский собор в Москве. Он освободил Москву, но потом распустил свое ополчение. Москва в это время была наводнена всеми этими отщепенцами, которые из Тушинского лагеря передвинулись в Москву.

М. ПЕШКОВА: Это представители Смутного времени?

А. КАРАБАНОВ: Это представители отряда Лжедмитрия. Люди, которые были в общении с патриархом Филаретом, отцом Михаила Федоровича. Сам Филарет был в плену в Польше, но его люди провели агитационную компанию за царя Михаила. В то время как освободитель Москвы - наследственный Рюрикович оказался вне поля зрения. Даже потом был обвинен в фальсификации выборов.

М. ПЕШКОВА: Четыре столетия царит в нашем царстве фальсификация выборов.

А. КАРАБАНОВ: Это четыре столетия назад было. Триста лет они правили. При этом Михаил Федорович не обладал никакими талантами. Это бесспорно признано. Он был первым, кто ввел в армию войска иноземного строя. Это драгуны, рейтеры и солдаты. Три полка было. Потом его сын Алексей Михайлович развивал эту линию. Развивал количество полков иноземного строя, а вовсе не Петр. Алексей Михайлович устроил немецкую слободу в Москве. Мы крутимся вокруг этой даты. Что интересно в связи с нашим концертом. Мы говорим о концерте, который состоится 6 марта в Николаевском зале Зимнего дворца, в Государственном Эрмитаже. Он состоится в тот же день, в тот же час, как это было 100 лет назад, когда правящий дом Романовых праздновал свое трехсотлетие. Наш концерт посвящен четырехсотлетию Дома Романовых. У нас нет никаких славословий и прочих придворных реверансов. Мы просто вспоминаем эту дату. Действительно, династия Романовых определяла русскую историю в течение 300 лет. Михаил Федорович тихо правил под влиянием матери, практически мать правила. Отец был в плену. Когда в 19 году отец вернулся, он тогда стал практически править государством. Это был муж государственный. Он правил из-за спины своего сына. Сын тут практически никак себя не проявил.

М. ПЕШКОВА: Сколько было лет Михаилу Федоровичу, когда он вступил на престол?

А.КАРАБАНОВ: 16 лет. Здесь некоторая положительная сторона. Он никогда не был вассалом, не был в подданстве у государя, поскольку по младости лет не касался придворной жизни. Он вступил на трон чистым царевичем. Годунов, Шуйский, другие бояре были подданными. Когда человек находится под данью, он склонен. Где-то раболепствует. Михаил Федорович от этого был освобожден, как всякий молодой человек, поскольку он придворной жизни не касался. Это единственное достоинство, которое его отличает от более заслуживающих внимания претендентов.

М. ПЕШКОВА: Простите, это не означает, что он во всем имел свое мнение?

А. КАРАБАНОВ: Он не имел своего мнения вообще. Он был чистой страницей. Как говорят современники, во время восшествия на престол он едва умел читать и писать. Он был недорослем в лучшем смысле этого слова. Потом он быстро пытался это преодолеть. Он пытался проявить характер несколько раз по поводу своей женитьбы. Мать ему навязывала одну жену, ему нравилась другая. Тут были разные дворцовые интриги с отравлениями.

М. ПЕШКОВА: Тогда женились очень рано.

А. КАРАБАНОВ: Да. Он долго протянул. Его женитьба тянулась очень долго в силу дворцовых интриг. К нашему делу это не относится. Мне бы хотелось рассказать о концепции нашего концерта.

М. ПЕШКОВА: Перед концепцией я спрошу вас про Николаевский зал. Что вы знаете об истории зала?

А. КАРАБАНОВ: Николаевский зал специально построен в Зимнем дворце для проведения балов. Это бальный зал, прекрасная акустика, строгий академизм. Эллинистический зал. Это зал Александровской эпохи. В отличие от Гербового зала или Георгиевского он выглядит скромно. Очень спокойно. В нем такой ампирный аристократизм. За счет белого цвета он легкий. Он выбран не случайно для нашего концерта, потому что в этом зале проходил концерт 100 лет назад. Не так давно Юлия Кантор, советник директора Государственного Эрмитажа, доктор исторических наук, замечательный исследователь, нашла "Роспись оркестра"н. Это документ, который в наше время называется программой концерта. Эта роспись натолкнула ее на мысль о проведении концерта, потому что нашлась программа концерта, посвященного трехсотлетию Дома Романовых. Мы воспользовались этой программой. Я очень долго думал над этой программой. Мы взяли кое-что из этой программы. Эта программа сто лет назад изобиловала самыми верноподданническими сочинениями. Славословие в честь царственного дома мы опускаем за рамки современного взгляда на историю. Правящего дома уже нет. Есть милые и хорошие люди из семьи Романовых, с которыми я лично знаком. Это великие князья. Дмитрий Романович, Николай Романович. Потрясающие люди. Некоторые исследователи считают золотым веком николаевскую эпоху. Он был личным цензором Пушкина. Он его оберегал, насколько это возможно. Пушкин и Гоголь, плеяда, которая возникла, Жуковский, который был главным учителем наследника цесаревича. Пригласить такого человека, как Жуковский, для обучения сына, это вопрос, говорящий сам за себя. Есть известная байка, что в приемной Зимнего дворца находились Жуковский, барон фон Розен и М. И. Глинка. Они в приемной обсуждали. Никак не могли прийти к единому мнению по поводу названия оперы. Существовала очень хорошая опера Кавоса « Иван Сусанин». Кавос был отцом архитектора Кавоса, который потом построил здание консерватории. Опера Кавоса была уже в репертуаре. Глинке совсем не хотелось давать такое же название, каким-то образом обижать Кавоса. Вот они обсуждают. Надо назвать оперу « Смерть за царя». В этот момент открывается дверь. Входит, скрипя сапогами, Николай I. Он говорит: "Нет, не смерть за царя, жизнь за царя". Это интересный подход. Он был не тем человеком, как нам его рисуют. Как мы привыкли с детства к тому образу, который нам пытались привить.

М. ПЕШКОВА: Дальше, что будет по музыкальной линии в контексте празднования четырехсотлетия?

А. КАРАБАНОВ: Дальше будет хор « Славься», после того, как Сусанин споет свою арию голосом Г.И. Беззубенкова. Может, у кого-то возникнет идея, которая возникла в моей голове, о том, что есть такая параллель. Я специально ставлю в начале увертюру, а в конце арию Сусанина, которая идет на смерть. «Ты взойди, моя заря, последняя заря». Я думаю, такие мысли могли быть в голове и у императора, отрекшегося от престола. Тут есть арка. Ипатьевский монастырь под Костромой, где прятался Михаил Федорович. Ипатьевский дом в Екатеринбурге. Это смерть Сусанина и смерть потом царской семьи. Есть некоторая мистика в этом.

М. ПЕШКОВА: Вы знаете, что перед тем, как Ипатьевский дом в Екатеринбурге сломали, там по воле случая оказался А.А. Вознесенский. В проеме двери он увидел конструкцию из дерева. Он ее выломал. Привез домой, поместил в рамку. Это последнее, что мог увидеть царь, покидая свой дом.

А. КАРАБАНОВ: Да. Это единственное, что и осталось от этого дома. При царе Михаиле Федоровиче впервые в России была исполнена европейская музыка. Он первый, кто надел на себя наземное платье.

М. ПЕШКОВА: Не Петр I?

А. КАРАБАНОВ: Михаил Федорович первым надел на себя иноземное платье. Однажды он надел немецкое платье на себя. На одном из празднеств игралась европейская музыка. Такие диковинные инструменты для России, как скрипки и литавры, это вызвало живейший интерес. Сильно не тронуло, но такая диковинка. Все происходило постепенно. Накапливался исторический взгляд на династию Романовых. Мог бы иметь и музыкальное отражение, увидев цикл концертов. Естественно, проведение такого концерта, о котором мы говорим сейчас, уникально по нескольким причинам. Это день и час, место. Это концерт в доме царя. Вспоминаем всю эту династию. Это история.

М. ПЕШКОВА: Приходили по пригласительным билетам сто лет назад?

А. КАРАБАНОВ: Конечно.

М. ПЕШКОВА: А сейчас может прийти каждый?

А. КАРАБАНОВ: Сейчас может прийти каждый. Билеты продаются в театральных кассах Санкт-Петербурга. Каждый, кого интересует музыкальный взгляд на российскую историю или просто памятная дата. Или просто человек хочет посмотреть этот концерт. А это уникальный исторический концерт. Больше того, программка концерта, как и афиша, выполнены в стиле, который практиковался в конце 19 начале 20 века. Такой псевдо старорусский стиль. Мне он очень импонирует. Ирина Далекая, дизайнер Государственного Эрмитажа, сделала удивительной красоты программки, билеты, афишу. Афиша – это очень важная вещь. Это мостик к концерту. Дизайн – это мостик на сто лет назад. Когда мы помним нашу историю, мы едины с нашей историей. Когда мы о ней забываем, мы становимся людьми без родины. Родина только тогда с нами, когда мы о ней помним. В этом глубокий патриотический смысл концерта. Опять же, кто придерживается идеалов красных, кто придерживается белых, а кто никаких. Космополиты тоже могут помнить свою родину и быть патриотами. Космополитизм не отрицает любви к родине.

М. ПЕШКОВА: Кстати, известно, на каких местах сидел царь?

А. КАРАБАНОВ: К сожалению, фотографии этого зала нет. Мы можем только предполагать. Мы размещаем оркестр и публику на одном уровне. Никакого специального подиума. Может, в то время что-то и было, трудно сказать. Может быть, тогда они слушали за столами. Это была такая великосветская традиция. Как это бывает в казино высшего класса. Заря симфонической музыки, если вы вспомните творчество Гайдна, как раз связано с музыкой под еду. Граф Эстергази слушал музыку Гайдна исключительно во время еды. Все его симфонии предназначены для улучшения пищеварения своего патрона. Сейчас мы вдохновляемся ею, как музыкой самой по себе. Она носила гастрономический характер. Я думаю, что этот концерт сто лет тому назад вряд ли кому-то из царской фамилии. Там были люди высококультурные, понимавшие толк в искусстве. Слушать музыку Чайковского, его элегии и жевать бутерброд с белугой. Я не могу себе этого представить. Я думаю, что это моветон. В этой программе, сто лет назад, есть неизвестные мне произведения сказочного характера. Заканчивается эта программа шествием царя Берендея из "Снегурочки" Римского-Корсакова. Я думаю, что в этом было определенное направление. Так, чтобы царевичу Алексею Николаевичу эта музыка понравилась. Я вижу в этом определенную предусмотрительность государя, который думал не только о том, чтобы понравилось ему и всему окружению, но чтобы и цесаревичу было не так скучно.

М. ПЕШКОВА: И девочкам.

А. КАРАБАНОВ: Чтобы им тоже была эта музыка понятна. Это была удивительная семья, как бы ни говорили о нем, как о государе. Поскольку это фамильный праздник, мне кажется, что организаторы концерта предусмотрели и детские произведения, которые доступны для понимания огромному количеству девочек и одного мальчика. Мне бы хотелось обратить внимание радиослушателей на участников нашего концерта. Это оркестр и хор бывшего императорского ныне Михайловского государственного театра. Надо сказать, что дирекция театра, да и сами музыканты, поскольку у меня есть связь с оркестром, очень живо откликнулись на приглашение принять участие в этом историческом концерте. Очень душевно к этому отнеслись. Отношение дирекции Михайловского театра меня восхищает и радует. Очень приятно работать с людьми, которые с первого приглашения участвовать в проекте, так трепетно относятся к проекту. Это действительно важно, когда мы обращаемся к историческому материалу, который не всегда однозначно воспринимается современниками. Материалу, который истолкован и скандально, и монархически. Мне очень приятно, что дирекция театра отнеслась к этому в таком же ключе, как отношусь к этому я. Спокойно, как к важному элементу нашей истории. Надеюсь, что наше единство с оркестром тоже будет достигнуто. Сейчас я знаю, что многие музыканты завелись на эту тему и волнуются. Будут они участвовать или не будут. Теперь уже известно, что будут. Это очень хорошо. И певец, о котором я говорил, это наш выдающийся бас. Солист Мариинского театра Геннадий Иванович Беззубенков. Голос Санкт-Петербурга, музыкант, перед которым я преклоняюсь. Нас связывают очень теплые отношения. Мне очень приятно, что он согласился участвовать в нашем концерте. Его участие поднимает статус нашего концерта до звездного уровня. Это певец мирового масштаба. Это очень радует.

М. ПЕШКОВА: Ранее он исполнял эти арии, которые будет петь в концерте?

А. КАРАБАНОВ: Конечно, он исполнял их. Он мне рассказывал, когда мы с ним обсуждали его участие в концерте, что он не так давно исполнял старым текстом барона фон Розана на фестивале во Франции. С французским оркестром. Был восхищен тому, как трепетно и тонко французы относятся к русской музыке. Французы пропитаны белым движением. Республиканская Франция иногда является более монархической, чем российская действительность. По количеству монархистов, которые находятся во Франции. Оно превышает концентрацию монархистов в нашей стране. Дело не в монархистах, а в трепетном и уважительном отношении к русской музыке и истории. Музыка Глинки не является такой популярной, как музыка Чайковского. Многие на Западе не совсем хорошо знают музыку Глинки. То, как мне рассказал Геннадий Иванович, как исполнялась эта музыка на фестивале, его глубоко потрясло. Вызвало у него чувство самого высокого уважения. Мне приятно об этом рассказать радиослушателям.

М. ПЕШКОВА: Алексей Карабанов, руководитель и дирижер поделился планами о концерте по случаю четырехсотлетия воцарения на престол династии Романовых. Билеты в кассах Питера еще есть. Вот туфли новые уже не жмут, платье в пол. Надо бы справить. Не хочется в чем-то затрапезном к царю во дворец идти. Справлюсь, экая невидаль, нарядное платье! Назначу вам рандеву в Питере. Он этого стоит. Звукорежиссер – Александр Смирнов. Я – Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».